Мир пятого солнца Посняков Андрей
Влюбленные сидели, тесно прижавшись друг к другу плечами, шептали разные слова, обоим было так хорошо, как только может быть хорошо двум любящим сердцам. Вокруг в саду нежно пели птицы, издалека, с реки, доносился приглушенный шум накатывающихся на песчаный берег волн.
– Сегодня мне снова повстречался тот недобрый парень, как его… Кажется, Тесомок… Из твоего кальмекака.
– Тесомок? – Юноша вздрогнул. – Что, этот гнусный койот приставал к тебе?
Ситлаль хихикнула:
– Попробовал бы! Он вышел ко мне навстречу у храма Камаштли…
– Ну да, его отец – верховный жрец этого храма.
– Вышел и поджидал меня… Я чувствую – поджидал. Ничего не говорил – лишь взглянул прямо в глаза, напористо так, мерзко… А руки его были в крови – наверное, только что принес жертву. Знаешь, мне иногда кажется – он хочет меня околдовать. Быть может – сделать своей женой, даже насильно!
– Сын жреца Камаштли – не пара дочери верховного вождя.
– Я знаю…
– Кстати, я тоже – сын жреца, – невесело усмехнулся Асотль.
Девушка усмехнулась, в огромных черных глазах ее вдруг вспыхнули звезды.
– Ты думаешь – это послужит преградой…
– Преградой – чему?
– Догадайся. – Голос девушки прозвучал тихо-тихо, чуть слышно.
– Уже, – так же тихо отозвался Асотль. – Уже догадался… Я прав?
– Наверное… прав…
Они прижались друг к другу еще теснее и долго сидели молча, чувствуя, как бьются в унисон сердца.
И просидели до темноты, потом Звездочку позвали слуги.
– Пора… – Девушка быстро поднялась. – Прощай, увидимся…
– Скорей бы!
– Ну, я пошла…
– Постой! Знай – я всегда хочу быть рядом с тобой!
– Пусть великие боги услышат твои мольбы. Прощай, милый Асотль, до скорой встречи.
В темно-синем небе уже мерцали звезды. Такие же, как глаза Ситлаль. Ситлаль… Любимая…
Отец – старый, седой, как всегда, в безукоризненно белой хлопковой одежде – лично встретил его у ворот, ведущих в дом.
– Я ждал тебя, сын.
– Извини, отец. Я задержался – клянусь, тому была причина.
– Молодость выдумает тысячи причин. – Старый жрец Кецалькоатля иногда любил поворчать, и чем старее становился – тем больше. – Садись. Ты, верно, голоден? Сейчас кликну слуг.
– Нет, нет, отец, не надо. Я сам. Что тут у нас? Маисовые лепешки… Рыба, соус… Славная еда! Уммм… Вкусно.
– Ешь, ешь… Эх, молодость, молодость… В твои годы и у меня был неплохой аппетит, а ныне, увы… Я уже старик.
– Какой же ты старик, отец?! Ты сильней и выносливей многих молодых.
– Увы, сынок. Силы уже не те… И это вижу не только я.
– Что?! – Асотль тут же оторвался от пищи. – Служители храма снова недовольны тобой, отец?
– Если бы они одни. – Старый жрец тяжело вздохнул.
Укрепленный в треножнике нефритовый светильник давал неяркое зеленовато-желтое пламя, по стенам комнаты, расписанным красноватыми изображениями богов, бегали черные тени.
– Они хотя вернуть Кецалькоатлю старую ипостась, – усевшись напротив сына, глухо промолвил отец. – Белый Тескатлипока должен стать красным от крови.
– Но ведь это неправильно! – яростно воскликнул Асотль.
– Тише, тише, о сын мой! Прошу тебя – тише.
– Но ведь ты сам говорил мне – Великий Кецалькоатль учил, что богам вовсе не нужны кровавые жертвы – достаточно только цветов!
– А ты умен, Асотль. Сразу выхватил суть. Именно эти слова бога и раздражают многих! И не одних моих жрецов.
– Но… кому какое дело?
– Колуакан хочет стать главным городом четырех озер: Шалтокана, Шочимилько, Тескоко и Чалько. Взять под свою руку воинственных ацтеков, с их помощью разгромить шочимильков, тлашкаланцев, многих… Взять под свой контроль всю долину. Предпосылки к этому есть. А для того нужны жестокие и кровавые боги! Чтоб враги боялись, чтоб был страх. В этом смысле им не нужен Кецалькоатль, такой, какой он есть… Более того – он опасен. Любой может сказать: вот истинный бог! Он против насилия и крови – а что творите вы? Я стар… Молчи, сын, дай мне договорить! Я стар – и скоро умру, быть может, скорее, чем ты думаешь… и тогда… Впрочем, ладно. Вот уже завтра к алтарю Кецалькоатля приведут пленника. Жрецы – в том числе и я – будут сражаться с ним. Сражаться, чтобы принести в жертву. – Старый жрец вдруг замолчал, пристально посмотрев на сына. – Ты помнишь свое раннее детство, Асотль? Впрочем, что ты можешь помнить? Тот парнишка, твой друг, тот, что знает пути звезд лучше всех в кальмекаке…
– Шочи?
– Да, он… Ты сказал ему?
– Он придет утром.
– Славно. В храме есть обсерватория… Плохо, если после моей смерти будет некому…
– Что ты такое говоришь, отец? Ты что – и вправду собрался умирать?
– А ты должен стать вождем. Или правителем… Ты и Шочи… Вы спасете храм. Хотя бы один храм… Все, давай спать, уже поздно.
– Но отец…
– Я все сказал!
– Но я хотел спросить тебя… Об одной девушке.
– О девушке? – Густые брови жреца удивленно полезли на лоб. – Что еще за девушка?
– Ее зовут Ситлаль. Дочь верховного вождя Ачитомитля. Что, если я возьму ее в жены?
– Это было бы прекрасно! – неожиданно расхохотался старик.
Асотль прямо расцвел:
– Иного ответа я и не ждал. Так ты поможешь мне в этом деле, отец?
– Всем нам помогут боги.
Юноша так и не уснул в эту ночь, все думал. О странных словах отца, о Ситлаль, о своей судьбе, точнее, об их общей судьбе… Если к тому будут благосклонны боги.
А утром, едва рассвело, пришел Шочи. Он долго разговаривал с отцом, Асотль не прислушивался, о чем конкретно, и так все знал. Конечно, речь шла о назначении Шочи жрецом в храм Кецалькоатля! Именно об этом говорил ночью отец. Шочи смешно морщил нос, кивал, сверкая глазами, – видать, парню очень нравилось подобное предложение. Ну еще бы… Звезды на небе считать – это ведь не в поле горбатиться!
Неудивительно, что Шочи так расцвел. И по пути в кальмекак все время улыбался. А потом – когда уже почти пришли – вдруг хлопнул себя по лбу:
– Я сегодня, перед тем как прийти к вам, заглянул в храм Кецалькоатля…
Асотль хмыкнул:
– Поди, догадывался уже, о чем пойдет речь.
– Ну, я же знаю, кто твой отец… Так вот – я видел в храмовом саду Тесомока! Он о чем-то разговаривал с младшими жрецами… О чем? И что ему в этом храме делать?
– Мнительный ты, Шочи. Любой человек может прийти в храм, дабы испросить у богов совета и помощи во всех делах, – наставительно заметил Асотль. – Непочтение к богам – самый большой грех.
– То – боги, а то – младшие жрецы. Да и вообще, не очень-то мне нравится этот Тесомок.
Он не знал, как прошел храмовый праздник, – учеников кальмекака не часто отпускали домой. Только умываясь после военной игры в пруду, Асотль заметил бесшумно возникших позади жрецов. Служителей храма Тескатлипоки, еще не отмывшихся от жертвенной крови.
– Ты – сын жреца Амиктлауи?
– Да…
Нехорошее предчувствие вдруг охватило юношу.
– Твой отец отдал сегодня кровь во славу богов! Поистине, это великое счастье!
– Что?! – Асотль встрепенулся. – Мой отец умер?
– Пока еще нет… Он велел принести себя домой и ждет там смерти… И тебя. Поспеши же!
– Да, да. Да! Как это случилось?
Жрецы не отозвались – ушли, поспешно скрывшись за оградой.
И Асотль со всех ног побежал домой. Мимо садов и храма Тлалока, мимо высокой пирамиды Тескатлипоки, мимо пристани, полной качающихся на озерных волнах лодок, мимо домов знати, утопающих в душистых цветах.
– Отец! – Оттолкнув слугу, юноша вбежал в дом, упав на колени перед узким отцовским ложем.
Старый жрец тяжело дышал, грудь и живот его стягивала окровавленная повязка.
– Что с тобою, отец? Ты ранен…
– Я умру…
– Не говори так, о…
– Молчи. Молчи и слушай… Здесь нет чужих ушей?
– Ну, мы же дома…
– Я знаю… Потому и попросил принести… – Жрец закашлялся, на тонких губах его выступила кровавая пена.
– Отец!!! – выдохнул юноша.
Чувство острой жалости переполняло его душу, жалости и чего-то недосказанного.
– Пить…
Асотль, приподняв голову отца, приложил к его губам стоявшую подле ложа чашу:
– Ведь ты не умрешь, правда?
– Боги зовут меня… Я знаю.
– Но…
– Ты не мой сын, Асотль! – собравшись с силами, промолвил умирающий.
Юноша съежился – ну, вот, уже начался бред. Чем же помочь отцу, чем?
– Не мой родной сын… И вообще – не колуа…
– Не колуа?
– Тогда… в набеге, взяли в плен жену ацтекского вождя с маленьким мальчиком… Пить…
– Да, отец, да…
Тускло горел светильник. На потолке и стенах, кривляясь, плясали черные тени.
– Женщину принесли в жертву Тескатлипоке… Отрубили голову… А мальчика усыновил я…
– Что? Что ты такое несешь, отец? Да ты бредишь!
– У тебя на голове… над левым ухом – шрам. Лапа ягуара… Знак…
Старый жрец выгнулся в судорогах, дернулся… И затих уже навеки.
– Отец!!! Эй, кто-нибудь?
На зов прибежали слуги, жрецы…
– Жаль, он умер не в храме… Но так просил. Не беспокойся, мы сожжем его тело на жертвеннике, как подобает… Боги будут рады ему…
– Как он умер? – сквозь слезы спросил Асотль. – Погиб во время священной битвы, да?
– Да, так. – Один из жрецов поклонился. Совсем еще молодой парень с жирным брюхом. – Пленник разорвал веревку… Чуть было не бежал. Был бы позор, если бы не твой отец. Слава ему вовеки! Не беспокойся о похоронах, мы сделаем все. Поверь, все будет достойно.
Всю ночь юноша провел в храме у тела отца. Приемного отца, если верить его же последним словам. Пусть он не лгал, но… Но Асотль искренне считал старого жреца своим настоящим отцом… И пока не собирался думать иначе.
О, боги, боги! Юноша обхватил голову руками… Что же, выходит, он, Асотль – ацтек, не колуа?! Интересно, а кроме умершего отца, это еще хоть кто-нибудь знает? Наверное… Не так уж и много времени прошло. Господи… Великий Кецалькоатль! Помоги понять, разобраться… Разобраться и решить – как с этим жить?
А может, отец и в самом деле бредил?
Сын ацтекского вождя… Ацтеки – грубое полудикое племя, пришельцы… Не хочется ощущать себя таким. Нет-нет, он не ацтек – колуа!
Старого жреца сожгли на жертвеннике с первыми лучами солнца. Многие пришли проститься – поначалу знать и другие жрецы, а потом и вообще непонятные люди. Многие искренне плакали… Асотль и не знал, что у отца так много хороших знакомых… Тот о них никогда не рассказывал и в дом никого не приглашал.
– Асотль!
Когда спускался по лестнице из храма, вокруг послышались крики. Друзья…
Нет! Асотль никого не хотел сейчас видеть… Побыть одному. Подумать…
Едва придя домой, он взял в руку острый обсидиановый нож и, встав перед зеркалом из серебристо-серого металла богов, отхватил прядь волос над левым ухом… Потом еще… Порезался, по щеке потекла кровь… Асотль не обращал на это внимания, не отрывая глаз, он смотрел на то, что было у него над левым ухом… Отец оказался прав. Действительно – шрам. Причем явно нанесенный специально, в виде узора, напоминавшего когтистую лапу ягуара!
О, боги! Значит, все сказанное отцом – правда?! Он, Асотль, и впрямь – ацтек?
Мало того – сын вождя ацтеков!
О великий Тескатлипока! О Кецалькоатль, о боги! Грязный дикий ацтек! Какая уж теперь женитьба…
– Друг! Да отзовись же!
Юноша поднял голову: Шочи.
Нет, не хочется никого видеть!
– Шочи… уходи.
– Я только сказать… Боюсь, потом не придется…
– Не говори загадками, Шочи!
– Твой отец… Он умер не сам!
– Я знаю. Его смертельно ранил пленник. Веревка лопнула…
– Веревка лопнула не сама… Ее перерезали.
– Что?!
– Да! Твоего отца убили! Все подстроили специально. – Шочи, похоже, трясло. – Мне рассказал об этом служка… Мы дружим… Он предупредил, чтобы я уходил… Я больше не нужен храму Кецалькоатля… разве что в качестве жертвы. У них теперь новый верховный жрец, все давно знают… Лишь твой отец…
– Новый жрец? – Асотль удивленно хлопнул глазами. – Вот это новость… Не успели похоронить, как… И кто же он?
– Ты не поверишь! Тесомок!
– Кто?
– Тесомок! Наш старый добрый приятель… – эти слова Шочи произнес с язвительной ухмылкой.
– Но он же еще слишком юн!
– Это и хорошо! Он куда больше устроит могущественных жрецов Тескатлипоки, нежели твой несговорчивый отец! Тесомок уже пригласил многих на пир… И послал самую лучшую в городе сваху… Тебе сказать – к кому?
– О, боги… Неужели…
– Да! К Ситлаль! И ее отец уже ответил согласием!
О, боги!!!
Асотль зашатался, словно пришибленный, показалось, что весь его привычный и родной с детства мир рухнул. Да так оно, в общем, и случилось. И это еще было только начало!
Глава 7
Уэльбек
Осень. Санкт-Петербург
Но мои соученики! Эти уже были способны на все!
Франсуа Мориак. «Подросток былых времен»
С утра снова сжало сердце. В последнее время такое происходило все чаще и чаще. Наверное, слишком уж много волнений, выборы…
Вдруг подумалось – как пуста и банальна до тоски жизнь! Все эти фирмочки, предприятия, Леночка… К чему? Единственное, что осталось настоящего, – наверное, джаз…
Геннадий Иваныч смотрел в окно: неслышно опадали с деревьев последние листья. Поздняя осень… И настроение было такое же – осеннее, грустное.
Впрочем, особо-то грустить сейчас некогда!
Леночка еще спала – он не стал будить, заглотил прописанные доктором Мишей таблетки из красно-синей приметной коробочки, тут же ее спрятал – не хотелось, чтоб Ленка знала о его немощи, тихонько заварил чай – терпеть не мог кофе, уселся на диван с книжкой…
Вроде отпустило… Чуть-чуть…
Ацтеки… Они же – мешики, они же – теночки. Мешики – от имени легендарного предводителя Меши, отсюда и Мехико, Мексика. Теночки – от другого вождя – Теноча, или Теночка… Теночтилан – тоже от его имени.
Зазвонил мобильник, наигрывая «Караван» – известный и любимый многими джазовый стандарт, Геннадий Иваныч нарочно долго не брал трубку, слушал… Потом все же нажал кнопку.
Звонил Михалыч. Что-то опять зудел про подставы, про провокации… Господи, как надоело все! Да, еще сказал, что, похоже, конкуренты меж собой договорились, договорились на будущее.
– То есть как это – на будущее? – Тут же сообразив, Перепелкин не стал продолжать разговор – велел Михалычу ждать личной встречи.
Допив чай, быстро оделся и снова посмотрел в окно – во дворе уже ждала машина. Так и не разбудив Леночку, спустился вниз, поздоровался с охранниками и водителем. Поехал…
Господи… Каждый день одно и то же! И кому все это нужно? Плюнуть на все, все продать, оставить одну лишь «Джаз-банду», там и играть каждый вечер – денег не будет, зато хоть какое-то счастье.
Во, доработался! Геннадий Иваныч тряхнул головой: ну и мысли в голову лезут. Ага, избавься от всего… Тут же сожрут, только слабину дай! Дадут они спокойно поиграть, как же! И так-то…
Начальник службы безопасности уже ждал, нетерпеливо прохаживаясь в холле. К удивлению, перегаром от него не пахло, зато разило недешевым одеколоном – снял, верно, вчера какую-нибудь тоже недешевую девку. Ну да, ну да, снял – ишь, вышагивает этаким петухом, гоголем…
Коротко здороваясь с персоналом, Геннадий Иваныч быстро прошел в кабинет, обернулся на пороге:
– Ну, заходи, Михалыч. Рассказывай.
Хмурый начальник безопасности плюхнулся в кресло и, испросив разрешения, закурил.
– Завтра-послезавтра скажу тебе, где у нас течет, – аккуратно выпустив дым, промолвил Михалыч. – Но сейчас не в этом дело – в договоре. Понимаешь, Степанов уже не только со всеми договорился, но и места начал раздавать… Как будто уже на выборах победил, а ведь это еще бабка надвое сказала – у нас-то шансов побольше будет.
– Хм… – Геннадий Иваныч задумался. – С чего это он меня со счетов сбросил?
– Про худое думаю… – Начальник безопасности затушил сигарету об массивную пепельницу толстого темно-голубого стекла. – Затаиться бы тебе на время… Да знаю – не то говорю.
Перепелкин неожиданно рассмеялся:
– Ладно, ладно, живы будем – не помрем! А таятся от врагов только трусы. Нет, Михалыч, мы таиться не будем… наоборот – будем радоваться и любить жизнь! Пусть враги завидуют, авось чего-нибудь напортачат, а ты тем временем…
– Все уже делается, шеф.
– Ну, вот и славненько! Осталось-то – день простоять да ночь продержаться! Между прочим, в буквальном смысле слова.
И в самом деле – в буквальном: до выборов оставалось всего три дня.
– Вот сегодня и расслаблюсь, – подумав, решительно добавил Перепелкин. – Ребят позову – поиграем.
Позвал. Явились все – Жан, Серго, доктор Миша, последний даже пришел раньше других и в ожидании наяривал на фортепьяно какой-то регтайм.
– Ну что, парни? – Хватанув рюмку водки, Геннадий Иваныч бережно вытащил из футляра сверкающий золотом саксофон. – Дадим сегодня гвоздя?!
– С чего начнем?
– С Гершвина! А ну… Раз-два-три… Поехали!
Громыхнули раскатом ударные… И тут же зашуршали нежно – щеточками, ухнул, задребезжал контрабас, тренькнули клавиши, и вознеслась высоко-высоко выводимая саксом мелодия – к потолку, к крыше, к звездному небу!
Без остановок, нон-стопом, проиграли всю классику – от Эллингтона до Рэя Чарльза, потом Жан затянул бархатным баритоном «Sous Le Ciel de Paris» и «La Vie En Rose»…
В общем, вечер удался, без дураков удался, на славу!
Ближе к утру, после закрытия, вспотевшие музыканты уселись за стол – выпить. Конечно, и во время сейшена стопки пропускали, но вот захотелось теперь спокойно, так сказать, по обычаю. Оно и правильно.
– Ты бы не рвал так, – тихонько, на ухо, прошептал доктор. – Береги сердце. Таблетки-то мои пьешь?
– Да пью – куда от тебя деваться? – Геннадий Иваныч рассмеялся и наполнил стопки. – Ну, парни, будем! Чтоб – не последняя.
Выпили, заговорили – о музыке, о политике ну и о бабах. Компания осталась чисто мужская – почему бы косточки не перемыть прекрасному полу? Мужики – те еще сплетники, хлебом не корми!
Одну обсудили, другую… Пятую-десятую, сошлись, что все – ну почти все – стервы, каких мало… Потом, намахнув еще, пришли к выводу, что и мужики – ну ничуть не лучше, короче, сволочи все кругом редкостные… За то и выпили:
– За сволочей!
И снова принялись трепаться о бабах. Вспомнили к чему-то рыцарей, культ прекрасной дамы, Анну Каренину… В общем, хорошо все выпили, чего уж!
– Уэльбек неплохо о бабах писал! – пьяно размахивая вилкой, орал доктор Миша. – Писал, что… ммм… сейчас вспомню…
– Мишель, положи вилку!
– О культурных бабах писал, во! Мол, не секс их интересует, а процесс обольщения – вычурный и неэротичный, а в постели они – культурные бабы – вообще ни на что не способны. Потому – лучше любить азиаток!
Уэльбек…
У Перепелкина почему-то неприятно кольнуло под ложечкой…
Ведь и Леночка тоже Уэльбека читала… И даже то же самое цитировала… Совпадение? Может быть… Но та же Леночка как-то обмолвилась насчет здоровья… Откуда она знает? От доктора? Или – все просто так?
Совпадение…
И тем не менее, выйдя в фойе, Геннадий Иваныч позвонил Михалычу…
– Леночка и доктор Миша? – ничуть не удивившись, переспросил тот. – Я и сам хотел завтра о них доложить.
Глава 8
Сон четвертый: засуха сердца
Боль уже стучалась у дверей, проникала… располагалась по-хозяйски…
Франсуа Мориак. «Мартышка»
Ацтек! Ацтек!
Он, Асотль, – ацтек, а не колуа.
Отец… Приемный отец… Похоже, он оказался прав.
Да, но так ли это? Ведь по духу Асотль – колуа, он вырос в Колуакане, искренне считая этот город родным – да так оно и было! Ацтек Асотль только по крови… Но кровь значит многое, недаром ее так любят боги… И солнце.
Читать бесплатно другие книги:
