Третья сила. Сорвать Блицкриг! (сборник) Вихрев Федор
— Проходите, капитан, присаживайтесь. Сейчас вас введут в курс дела, — официальным тоном произнес Михаил Иванович.
— На нашем участке фронта наступление немцев остановилось. Надолго ли это — неизвестно. Соседнюю армию продолжают давить с прежней силой. У нас, после ликвидации прорыва, в которой приняла участие ваша бригада, пока тишина, — вступил в разговор незнакомый полковник. — До линии обороны нашего Крымского фронта от нашего переднего края около двухсот километров. Там бои идут практически безостановочно. Командование фронта приняло решение организовать удар в тыл группе, атакующей перешеек. Общий план наступления доведен до вашего командования. Вам предстоит вести передовой бронеотряд. Обеспечить ваш отряд постоянной поддержкой с воздуха обещал лично командующий авиацией фронта. Силы отряда определите с генерал-майором Мындро, персонально. Учтите, за вами в прорыв пойдет вся бригада, ну и еще другие части и соединения.
— Значит, так! В твоей группе будет техника, способная пройти это расстояние без дозаправки, — перешел к делу Мындро, когда полковник покинул комнату. — Все исправные «барбосы», ВНОС, БА-10 и 11, «Остин», БТ-5М1, четыре ЗСУ. Прорыв тебе обеспечивает бригада, дальше идете на максималке к Перекопу. Остальная бригада идет следом, правда, с отставанием. Начало прорыва — пять утра послезавтра. До темноты вы должны добраться до наших в Крыму.
— Там же почти сто пятьдесят километров немцев натыкано! — заметил я.
— Вот поэтому идешь ты! Только у тебя получается проходить сквозь них так, как получается… Везучий и не дурак…
— Есть. Пехоты бы?
— Возьмешь на броню сколько сможешь… К БТ санки зацепишь на 4 человека с пулеметом… Зампотех организует… Иди, готовь группу…
Перспектива вырисовывалась невеселая. Ну, прорвать-то линию мы наверняка сможем с таким количеством артиллерии, как здесь натыкано, размышлял я, проходя мимо очередной батареи гаубиц, занимавших позиции, но дальше-то как идти?
…Мы уже час стояли на исходной, когда над головой с воем начали пролетать РСы «катюш». Судя по ширине и плотности огня, стреляло не меньше дивизиона. Звук пролетающей смерти был похож на рев зверя и плач ребенка одновременно. Сердце уходило в пятки. О том, что будет, если гвардейцы ошибутся с дальностью, глядя на немецкие позиции, думать не хотелось. Какофония продолжалась минуты три-четыре. Затем в дело вступила ствольная артиллерия. Работали, кажется, все стволы, от сорокапяток до восьмидюймовочек бригады. Через пять минут воцарилась тишина. Я ждал сигнала к атаке, но его все не было. Ровно в пять утра «катюши» повторили концерт, примерно в середине которого и была пущена красная тройная ракета, означавшая начало нашей фазы боя. С падением последних РСов мы преодолели линию окопов стрелковой дивизии, с позиций которой начинали прорыв. Теперь впереди оставались только немцы на протяжении почти двухсот километров.
Сопротивление на месте, где были позиции немцев, практически отсутствовало — несколько одиночных выстрелов. Главной проблемой стали воронки, слишком уж часто их наставили парни гвардии майора Флерова.
Степан
— И учтите, обеспечение прорыва особой бригады сейчас для вас является первостепенной задачей. — Полковник из штаба фронта смотрит очень значительно. — А то тут собрались раздолбаи и ничего не понимают, ага. Не беспокойтесь, товарищ полковник, сделаем в лучшем виде.
— Локаторный пост докладывает — группа самолетов, не менее двадцати машин, курс… скорость…
— Группа истребителей идет на перехват.
— Курс… групповая цель…
Зашевелились. Сейчас бригада для них — главная цель… И огромный «живец». Кроме мясорубки, немцев там ничего не ждет. Бли-и-иже-е-е, летите бли-и-иже-е, бандерлоги.
Ох, зря я так. Недооценивать противника можно только тогда, когда он лежит в уютном гробике.
— Курс… скорость, большая группа самолетов! — Оператор локатора почти кричал. И было от чего: «мессеры», или что там еще, были обнаружены слишком близко к бригаде. Видимо, подошли на малой высоте. Никто не успеет. Никто…
— «Шпион», слева много «злых», повторяю, много «злых»! — Это все. Больше мы пока ничего сделать не можем. Только предупредить прикрытие о направлении атаки.
— Понял вас! — Уф, это радует.
Бой стремительно перемещается в направлении бригады. Немцев много, но сейчас к месту боя стягиваются все свободные машины. Эти сейчас самые опасные, остальные — рассеяны и отходят в разных направлениях. А там, над передовым отрядом бригады сейчас эффектный воздушный бой, прямо над головами пехоты и танкистов. Бой, за который летуны получат заслуженные ордена, а мы — заслуженных люлей. Ибо в идеале над войсками не должно быть никаких самолетов, кроме своих бомберов и штурмовиков. Противник перехватывается на подходе к цели.
— Су-2, возвращающиеся с вылета на поддержку авангарда бригады, вступили в бой с восемнадцатью Ю-87 в районе линии фронта…
— Истребитель из группы Преображенского просит навести его на подходящую цель, навожу на бой между бомберами, он недалеко от них! — посыпались доклады от операторов.
— Связь с «клумбой» Преображенского мне! — Интересно, что там за безбашенный товарищ, который в драку лезет в одиночку? Тот самый Ил? И откуда он там взялся? Своих бы не покрошил, батарея летучая.
— Главный «цветовод» в отъезде, будет через двадцать минут! — ответили с аэродрома.
— «Клумба» Ракова докладывает, вернулись все.
— Кто водил группу?
— Пстыго! Просил Покрышкина близко не подпускать…
Юмористы, блин. Ладно, нормально все. А вот с подлянкой немцев надо решать, второй раз можно и не отбиться.
Саня Букварь
В пятидесяти километрах за линией фронта мы встретили первое сопротивление. Вероятно, такое положение дел было связано с ранним утром. Моя колонна выскочила на пригорок, за которым находился небольшой поселок. На улице явно просматривались несколько «штугов», более десятка грузовиков, несколько зениток. Дав залп по первым попавшимся в прицелы мишеням, мы откатились на обратную сторону холма. Через десять минут на цель вышли двенадцать Су-2, вызванных Зеленко. Высоко в небе закрутилась карусель воздушного боя — истребители прикрытия не давали немцам пройти к штурмовикам. С разных направлений показались новые группы самолетов. Не дожидаясь завершения работы «сушек», мы вновь перемахнули холм и стали помогать штурмовикам обрабатывать цели в поселке. С неба, почти прямо на нас, посыпались какие-то обломки. На малой высоте в сторону уходила пара ЛаГГов.
На земле уже все практически затихло, а в небе бой становился все более массовым. Не дожидаясь окончания, моя группа объехала поселок и пошла дальше, оставив прочесывание и добивание основному составу бригады.
Степан
— Барбос запрашивает «корову» с «овчарками».
Саня опять изловил кого-то, похоже. Ну, не для себя же он транспортник обязательно с прикрытием требует. Кстати, полетит что-то маленькое, в расчетной точке встречи сесть негде. И людей для сопровождения пленных посадить надо. Но это уж без меня сделают. Посмотрим, кого он там опять поймал. Живым, надеюсь. Или… спросим?
— Барбос, здесь Зонтик. «Корова» вышла. Кого ты там выловил?
— Здесь Барбос. Один черный с молниями и листочком в петличке. Другой с золотым шнурком на погонах и красной подкладкой шинели. Есть пенсне. Разговаривать не хочет. На вид далеко за полтинник. «Корову» дай маленькую, здесь дорожки почти нет!
— Здесь Зонтик. Про «корову» — в курсе. Жди.
— Зонтик, здесь Барбос. Серый в пенсне представился Паша-Леня-Ева фон Момент! Подумай хорошо об «овчарках». Черный Йося Марлен-актриса, нуждается в перевязке. К серому в комплекте старлей.
Ну, орел. Истребитель вражеского комсостава, блин.
Саня Букварь
Отъехав километров десять от поселка, на который мы навели штурмовиков, догнали застрявший в сугробе легковой «Мерседес». Других дорог, пригодных для движения, не встречалось, значит, немцы бежали именно от нас. Заметив колонну, три человека бросились бежать по полю от машины. Самый быстрый вдруг остановился, вскинул пистолет и начал по нас стрелять. Снайпер Калашников, ехавший на броне моего «барбоса», тщательно прицелившись, выстрелил. В отличие от «вальтера», СВТ с оптикой на ста метрах представляет опасность для здоровья. Немец в эсэсовской форме упал, схватившись за ляжку. Оставшиеся двое даже не пытались применить оружие. Заметив у одного из них золотое шитье на погонах, я, не разбираясь особо, приказал Зеленко вызвать транспортник с большим прикрытием. С собой взяли всех троих, да и еще какой-то портфель из машины, и двинулись дальше. Транспортник должен был бы нас догнать.
Главной проблемой стало найти подходящую площадку. Перемахнув через очередной пригорок, мы наткнулись на радующую глаз картину — четыре «Гиганта» тащили «ахт-ахты», за ними два «Блица»-фургона с каким-то встроенным оборудованием, затем шесть «Айнсхайтдизелей» с ящиками в кузовах. Развернуть орудия мы немцам не дали — перестреляли почти всех, сопротивления было мало — сказалась неготовность противника увидеть русских в шестидесяти километрах от фронта. Только несколько человек успели пострелять из карабинов. Рядом с остановленной колонной оказалась подходящая площадка. Здесь мы и решили дождаться самолет.
Стояли недолго. Минут через двадцать уже грузили в Як-6 трех пленных из «Мерседеса» и двух офицеров из колонны. Отправив подарки, я решил оставить с трофеями оба БТ вместе с десантом на броне и в санях. И зенитки лакомый кусок, и гусеницы на БТ — уже вызывали опасения потерять их.
Укоротившийся отряд двинулся дальше.
Степан
Ну, орел, ну… Слов нет, одни эмоции. Ну, про артиста-эсэсовца я, положим, понял. Хотя то, что Саня выловил Дитриха, уже причина, чтобы охренеть. Но когда доложили, что за «Момент» он отловил… Я начинаю думать, что бедняге Адику застрелиться не удастся. Окочурится он после известия о потере очередного командующего танковой группой. Клейст — это даже не Дитрих, это… Слов нет, повторюсь.
Хотя радости, конечно, до фига, но и обязанности никто не снимает. Хотя… Ладно, пока порядок. С поставленной задачей справляемся. Пока.
Саня Букварь
Еще почти сорок километров проскочили на большой скорости. Уже скоро одиннадцать часов утра, а немцы толком еще не пошевелились нас ловить. Или пошевелились, и за очередной горкой нас ждет засада, типа той, которую мы устроили для их группы четыре дня назад?
— Колонна, стой! Перекур, осмотреть машины и привести в порядок. Сержант! Двоих на лыжах на гребень холма — посмотреть, что за ним. Двоих к роще слева. Калашников! Будь рядом со мной! Чувствую, тебе сегодня еще цели будут.
Разведчики побежали по намеченным маршрутам. Хорошая вещь лыжи, если умеешь на них ходить. Я не умел. У нас и снега-то толком последние лет пятнадцать не было. Добежав до вершины, пара залегла, и почти сразу один из них бросился обратно. Докладывать он начал, еще подбегая.
— Засада! Шесть пушек, пулеметчики, немного пехоты. Сколько точно — не сосчитать, за каменными россыпями сидят. Два танка за каменными брустверами, примерно пятьсот метров за ними — четыре зенитки, как мы захватили перед этим, и две скорострельные рядом с ними.
— М-мать! Вовремя остановились, как пятой точкой почуял. Катюша, дай Зонтика, я сам поговорю. Про зенитки сказать надо точно.
— Здесь Зонтик.
— Здесь Барбос. Нахожусь в квадрате… Передо мной артиллерийская засада. Есть зенитки. Видел четыре больших, и с ними — две быстрых. Меня не видят. Прошу помощи. Обойти не могу. Слева Сиваш, справа перелесок. При подлете дам ракеты низко вдоль земли. Цвет и количество скажу лидеру группы.
— Понял тебя, жди друзей.
Высоко в небе появился одиночный двухмоторный самолет. С той стороны холма начали бить зенитки.
— Але! Барбос? Здесь старший Шмель! Ракету не надо, мне старший «мак» все рассказал, он вас видит. Пригните головы, я привел немножко «ромашек».
— Принял. Там четыре «восемь-восемь», стоят близко, и два «эрликона» в прикрытии. Это точно, может, правда, еще что не заметили.
— Добро! Поработаем! — ответил уже другой голос, наверное, старшего группы штурмовиков.
Над головой с ревом пронеслась пара «лаггов», за ними, заметно медленнее шесть «сухих», за ними пара чего-то непонятного, первая мысль была — Ла-7, но я ее отбросил, вроде рановато.
Штурмовики отработали РС-ами и бомбами и ушли. Первая пара «лаггов», правда, судя лишь по звуку, била из пушек, но совсем чуть-чуть. Небо очистилось так же быстро, как и перед этим оказалось занятым. Второй разведчик вернулся с вершины:
— Товарищ капитан, зениток и пушек больше нет. Пехоту тоже проредили.
— По машинам! — Как раз вернулась ни с чем разведка с фланга. — Вперед, огонь с ходу! В плен брать только офицеров. Солдат добивать на месте.
Преодолев гребень холма, мы увидели, что штурмовики сделали за нас всю работу — покореженные ПТО и зенитки явно не подлежали ремонту. Один танк опознать не удалось — количество катков не видно, а от бронекорпуса осталось слишком мало, у второго — «четверки» с коротким стволом, башня лежала на моторном отсеке. Постреляв из пулеметов по проявлявшей признаки жизни пехоте, мы рванули дальше, особо не заморачиваясь с поиском уцелевших.
Теперь каждый пригорок или поворот с ограниченной видимостью мы проходили только с предварительной разведкой. Правда, пока это были холостые остановки. Так, от горки к горке, прошли еще сорок километров.
— Командир, «рама»! — вдруг закричал Калашников, сидевший на броне моего «барбоса».
— Где? — оторвался я от бинокля, в который только что далеко впереди увидел перекресток с полосатой будкой-постом.
— Вот! Справа! Низко над лесом! — показал Калашников на самолет, явно заходивший на посадку.
— Стоп колонна! Катюша, координаты Зонтику, предупредить. Колонна — к лесу, убираемся с дороги. Разведка — посмотреть поближе, куда он сел.
Лыжники вернулись через полчаса, старший стал докладывать:
— Ширина лесополосы около трехсот метров. За нею, от нас на запад около километра, аэродром. Самолетов много. Около полусотни двухмоторных с угловатыми стеклянными носами, отдельно стоят три «рамы». Зениток много, заметил две позиции больших, по две штуки, и несколько маленьких, навскидку — больше десяти. Народу — толпы. Грузовики, заправщики. Охраны тоже много, и пешком патрули, и верхами.
— Добро. Катюша, дай Зонтика.
— Зонтик, Зонтик, Барбосу на прием!
— На приеме Зонтик для Барбоса.
— По координатам нарыл «клумбу» с полусотней восемьдесят восьмых бомберов, также сидят три «рамы». Много зениток и обслуги. Сам лезть не могу. Передал Бригаде, обещали сами заняться с вашей помощью.
Степан
— …Наблюдаю заход на посадку самолета-разведчика противника. Координаты… — Так, очень интересно. По нашим данным, там нет аэродромов. Но не просто же так он там садится.
— Карту! — Так, еще интереснее. — Запросите у Барбоса, имеет ли он возможность уточнить информацию по данному аэродрому.
И только после сообщения о бомберах сообразил: «рама»! Эти сейчас начнут к взлету готовиться. И разбомбят, на фиг, всю бригаду! Собираюсь отдать соответствующую команду… И осознаю, что не требуется! Система работает сама — такая бяка, как бомберы, вблизи охраняемого объекта нуждается в соответствующей реакции. Истребители уже на взлете. Пикировщики тоже. И будут они там до того, как немцы взлетят.
Передав разведданные, мы двинулись к перекрестку с будкой. А с другой стороны, навстречу своей гибели, шли три наливника. Мой выстрел с ходу попал в цель, как только машины врага поравнялись с регулировщиками в будке, только я недооценил пробивную способность снаряда. Пройдя навылет первый бензовоз, он привел к взрыву второго. Через несколько секунд первый все-таки тоже вспыхнул. Объехав их, мы заметили, что третий пока цел, благо он отстал от них в момент взрыва метров на пятьдесят. Подъехали. Вытащили из кабины немца, пребывавшего в каком-то ступоре. Один из стрелков с БА-10, умевший немного водить свою машину, прыгнул за руль бензовоза, и мы буквально помчались прежним курсом. Остановились, только проехав еще десять километров. Дозаправились, подожгли бензовоз с остатком топлива и двинулись дальше прежним способом, аккуратно заглядывая за пригорки и повороты. За время дозаправки, с горем пополам, допросили водителя. Оказывается, прямо впереди нас маленькая железнодорожная станция, с которой они и везли горючее. А от нее мы уже пойдем вдоль рельсов как раз в Крым.
Немецкий аэродром. Взгляд со стороны
Бомбардировщик Ю-88, легко разбежавшись, оторвался от полосы родного аэродрома… И стремительно рухнул обратно, прошитый пушечными снарядами упавших с высоты самолетов. Пара остроносых машин ушла в высоту столь же быстро, как и появилась, запоздалые очереди зениток вреда им явно не причинили. Ну, что ж, русские уже показали, что здесь они действуют достаточно умело, поэтому командир немцев отреагировал спокойно. Если бы русские действительно умели воевать, то прилетели бы бомбардировщики, а не истребители, с которыми сейчас расправятся вызванные «стодевятые».
Когда «эксперты» доложили, что ведут бой с самолетами красных, немцы уже потушили сбитую машину и убрали ее с полосы. Снова «Юнкерс» начал разбег, на этот раз неожиданностей не было. Если не считать таковой два высоченных столба земли, перемешанных с пламенем и обрывками дюраля, поднятых среди плотно стоящих бомберов восьмидюймовыми снарядами. Дополнялось это частыми разрывами снарядов танковых пушек на позициях зениток.
Тяжелые зенитки, знаменитые «ахт-ахт» могли бы сильно проредить танки Отдельной бригады особого назначения, если бы их расчеты не наблюдали за воздухом, ожидая атаки именно оттуда. А так… На перенацеливание орудий было потрачено драгоценное время. Снаряды смахнули башню и десант с одного танка, проломили лобовой лист второго, но на этом их успехи закончились. Взлетевший Ю-88 попытался атаковать, но в его сторону потянулись трассы зенитных автоматов, и экипаж здраво решил оказаться от атаки. Потеряв два танка разбитыми и один поврежденным, бригада продолжила движение.
Немецкий штаб
Пауль Шнитке сидел за массивным дубовым столом и изучал карту боевых действий, попутно делая пометки в блокноте. В эти минуты сторонний наблюдатель с легкостью дал бы ему лет пятьдесят, а не реальные тридцать девять. А все эта проклятая Россия! Полковник тяжело положил кулаки на стол и прикрыл глаза. Почему никто не вспомнил предостережения политиков и военных XIX века, зачем нужна была эта война. Лето уже минуло давно, а победой и не пахнет.
Раздался осторожный стук в дверь.
— Войдите, — сказал командир разведки, вновь склоняясь к изрядно надоевшим картам. Подчиненные не должны видеть его эмоций. Не дождутся.
— Хайль Гитлер!
— Хайль. Садитесь, Краух.
Вошедший офицер-связист покорно сел напротив полковника и стал ждать.
— Итак, Эрих. Чем вы меня «порадуете» на этот раз? Может, русские готовят грандиозное контрнаступление на нашем фронте? — излишне бодрым голосом поинтересовался Шнитке, жестом пресекая попытки официального доклада.
— Некоторая активность в эфире действительно присутствует, но она не достигла критической массы. По имеющимся сведениям радиоперехватов, в полосе армии сосредоточена механизированная группа неустановленной численности. Наш прорыв, осуществленный силами дивизии, был пресечен именно этим подразделением. Наши потери вам уже известны, а вот урон, нанесенный нами русским, не выяснен. Моей группе через доступные средства не удалось установить и дальнейших намерений противника.
Шнитке встал, Краух также вскочил со своего места.
— Это все очень странно, дорогой Эрих. Я не верю, что русские вдруг научились воевать. Но это так, черт подери. И ведь на всем фронте они держатся только за счет фанатизма, а у нас унтерменши начали применять передовую тактику. Линейные части докладывают о появлении на фронте техники неопознанных типов. С этим нужно разобраться. Вот здесь мне и потребуется ваше содействие. Раз коммунисты взяли в руки радиопередатчик, то должны об этом горько пожалеть.
Шнитке хищно улыбнулся, вновь пройдясь по кабинету.
— Слушайте и запоминайте. Русская моторизованная группа, по утверждениям полковника Хюбшнера, понесла серьезные потери и в ближайшие дни будет неспособна к проведению активных операций. Ваша задача…
— Герр оберст! Докладывает лейтенант Клозе… — В помещение влетел молодой вислоухий офицер явно баварского розлива.
— Почему вы врываетесь в кабинет старшего по званию?! Или уставы не для вас писаны? Кру…
— Виноват, виноват, герр… — Лейтенант совсем потерялся и, казалось, забыл, зачем пришел.
— Молчать! Не сметь перебивать! Кру-гом! Марш отсюда и доложитесь как положено. — Раздражение оберста все-таки нашло выход.
— Но русские танки…
— Что-о-о! Молчать, я сказал! — Офицера как ветром сдуло.
Стук в дверь.
— Войдите.
— Хайль Гитлер!
— Хайль.
— Герр оберст, разрешите доложить?!
— Докладывайте.
— Из штаба корпуса поступило сообщение о прорыве фронта армии на прибрежном участке танками противника. Глубина прорыва уже превысила двадцать километров и стремительно растет.
— Что? И вы молчали! Там же Клейст… — Последняя фраза была сказана в крайней растерянности.
Саня Букварь
Про расстояние до станции немецкий водитель слегка приврал — раза в полтора. Да и станцией это назвать было трудно: две колеи вместо одной, две стрелки с семафорами, небольшое деревянное здание с часами и залом ожидания, три кирпичных здания складов, водозаправочная башня. Кому понадобилось строить это посреди степи, где до ближайшего населенного пункта десять километров, причем вдоль самой железки, так и осталось загадкой. На путях сильно дымил паровоз с десятком теплушек и одной платформой с зениткой в конце состава. «Барбосы» по моему сигналу начали, не сбавляя скорости, разворачиваться во фронт для атаки. Бронеавтомобили, заняв позиции вокруг мобильного поста ВНОС, замерли вне зоны досягаемости возможных орудий противника. Первыми открыли огонь мы. Я четко видел несколько попаданий в вагоны, однако там ничего не взрывалось и не загоралось. Вдруг дым стал раздваиваться, и из-за грузового вагона показались характерные черты бронепоезда.
— Ах, ты ж етишкин котелок! — вырвалось у меня. — Валим отсюда!
Однако сигнал к отходу увидели не все, четыре «барбоса» продолжили атаку. Моя самоходка остановилась, и я начал тщательно выцеливать рубку бронепаровоза. В этот момент немецкий снаряд попал в один из «барбосов». Вспышка, всполох пламени, какой-то непонятный дым. Дальше пожара почему-то не последовало, правда, и из машины никто не показался. Оптика на наших установках стояла неплохая, поэтому в рубку я попал. Кто-то из наших попал в башню одной из бронеплощадок. Поезд вдруг стал набирать скорость, уходя в сторону Крыма.
Фейерверк получился красивый, да и полкорпуса вагона разворотило. Однако разгону всего состава это никак не помешало. Бронепоезд убегал в сторону Крымского фронта, а догнать или остановить его было нечем. Когда у меня промелькнула такая мысль, тут же пришло в голову, что экипажу Т-70 не вполне нормально жаловаться на удирающую от него «Пантеру». Здесь ситуация была аналогичной.
Теперь со стороны станции работало несколько пулеметов и одиночные пехотинцы. На зачистку хватило пятнадцати минут. Живых офицеров не осталось, а солдат брать в плен я запретил — нам было негде их держать. Жалости к добиваемым, надеявшимся на жизнь, поднимая руки, не чувствовал. Вся жалость к солдатам этой армии кончилась в трех белорусских деревнях.
Паровоз решили для начала использовать в своих целях. Найденными здесь же тросами обвязали стрелку в дальнем от Крыма конце станции и вырвали ее с корнем. Затем, выведя локомотив за пределы станции на юг, сделали то же самое со второй и заминировали как разрушенные участки, так и сам паровоз. За это время пришли самолеты с боеприпасами. Пополнив запасы снарядов, мы, соблюдая прежние меры предосторожности, вышли дальше. Тут с нами на связь вышел кто-то неизвестный.
Степан
— …Барбос запрашивает боеприпасы. Высланы в запрашиваемом количестве под прикрытием истребителей.
— Доклад с транспортников — атакованы истребителями противника. Потеряна одна машина, эскорт ведет бой. К месту боя направлена часть группы Шестакова.
Так, а это не есть гут. Но по-другому не получается — Саня сейчас довольно далеко от линии фронта, и, соответственно, обнаруживаются, гады, хуже. Поэтому и потери больше.
Оставшиеся транспортники дошли без приключений, сели спокойно, для Р-5/Р-Z места хватало. Это все. Дальше им если чего возить и будут — так только из Крыма, до которого уже рукой подать.
А с немцами нехорошо получилось — когда они уже уходили, сбив еще и истребитель, на них напали «лагги»-охотники, нагло воспользовавшиеся преимуществом первого удара и неповрежденностью самолетов, завалив двоих с первого же захода. Все же тридцать семь миллиметров на самолете — страшная штука.
Саня Букварь
— Барбос, это Яхта, как принимаешь мою работу?
— Нормально принимаю, — ответил я в рацию и крепко задумался, кто бы это мог быть…
— Будешь подходить ближе тридцати кэмэ к ниточке — дай цель.
— Принял тебя, Яхта. Зонтик, Зонтик, Барбосу на прием.
— На приеме Зонтик для Барбоса.
— Вышла на связь Яхта… Это кто?
— Яхта — Главный Партизан.
— Крейсер «Ворошилов»? Ну, ни х… себе! — Других слов у меня не нашлось, ну теперь жить становилось все веселее. С севера показалась большая группа Ю-87. Около сорока. Вопреки ожиданиям, прошли мимо — в сторону Крыма. Зеленко сообщила о них Зонтику.
— Принято. Данные переданы в ПВО Крыма.
— Крыша, Крыша, ответь Яхте.
— На приеме Крыша для Яхты.
— Вижу четыре корыта. Прошу помощи в задержании. Мой сосед не успеет всех выловить.
— Принято. Подняли грядку «дяди Жени».
— Крыша, здесь Света.
— На приеме Крыша для Светы.
— Пошел за корытами, даю место…
— Принято, жди овощи с грядки «дяди Жени».
От станции вдоль путей прошли еще километров двадцать, когда за очередным холмом оказалась большая группа немецких танков и артиллерии. Стояли они кучно и с большим зенитным прикрытием. Подойдя к машине Зеленко, я решил попробовать навести на них крейсер.
— Яхта, Яхта, уперся в забор. Прошу помощи, квадрат…
— Барбос, здесь Яхта, свалите назад кило на три… у нас рассеивание большое…
Не следовать совету моряков даже мысли не было… То, что творилось там минут через пять, я бы никому не советовал испытать на собственной шкуре. На звук «Ворошилов» сделал не меньше сотни залпов. Основной проблемой для нашего дальнейшего движения стал образовавшийся лунный ландшафт.
Крейсер «Ворошилов»
— Барбос, это Яхта, как принимаешь мою работу?
— Нормально принимаю. — Несказанное удивление командира авангарда особой мехбригады заставило досадливо поморщиться радиста крейсера «Ворошилов». Взаимодействие, мать его, армии и флота во всей красе — корабль должен помочь танкистам, но, видимо, командование сухопутчиков решило им сюрприз сделать и не сообщило об этом. Добро частоту знаем, а то б врезали по своим, как пить дать врезали бы.
Впрочем, эти — еще не худшие, по крайней мере, не вызывают огонь в сотне метров от себя.
Русский крейсер с итальянскими корнями (в основу корпуса положен теоретический чертеж итальянского легкого крейсера «Евгений Савойский») выплевывает снаряды в сторону немцев. Каждые десять секунд. Шесть залпов в минуту. За двадцать минут налета — сто двадцать залпов, почти три с половиной сотни девяностовосьмикилограммовых снарядов.
Саня Букварь
До линий обороны мы добрались километров через десять. Картина не радовала — ряды траншей, пушки в окопах, пулеметные точки, зенитки. Очень много и очень часто. Вдали виднелись небольшие клочья проволочных заграждений и позиции наших. Бронепоезд куда-то пропал. То и дело вспыхивали перестрелки. Высоко в небе изредка можно было разглядеть самолеты.
Оценив ситуацию, я вышел на связь:
— Странник, Странник, я Барбос. Вышел к ниточке.
— Принял тебя Барбос, нам еще не меньше полтинника пилить. Вкопайся и жди.
— Принято.
— Барбос, здесь Яхта.
— На приеме, — ответил я.
— Можем чуть-чуть накидать гостинцев. Подскажи куда.
— Принято. Чуть позже дам больше. Сейчас сижу тихо.
— Принято. Ждем.
Бригада догнала нас уже в сумерках. До ее подхода мы успели уничтожить несколько мелких групп румын, направлявшихся в тыл. Со стороны Крыма началась артподготовка. Мы по рации корректировали редкий огонь «Яхты», такой позывной во время этой операции носил крейсер «Ворошилов», по наиболее крупным целям. Бригада развернулась широким фронтом и пошла в атаку. Ошеломленные румыны редко оказывали сопротивление. Большинство предпочло сдаться, потому что в скудном свете ракет и САБов наша численность казалась сильно преувеличенной.
После соединения с войсками Крымского фронта наша часть была выведена из боевого соприкосновения с противником. Мы получили приказ сдать серийную технику и артиллерию частям Крымского фронта, а экспериментальную и музейную — на склад флота. Личный состав поездом отправили в Феодосию, оттуда на корабле в Новороссийск, а затем опять поездом назад в Кубинку. Отдельных офицеров, в том числе меня, по приказу Наркомата обороны прикомандировали в личное распоряжение Карбышева.
Совещание в Цоссене
— Хотелось бы отметить следующее: несмотря на все принимаемые меры, нам так и не удается обратить ситуацию в свою пользу. Более того, наметилась тенденция к ухудшению стратегической обстановки.
— Что же касается действий русских — то налицо твердое, квалифицированное управление войсками, так отличающееся от первого полугодия боевых действий. Уже нет стремления бросать поспешно бронетехнику на затыкание прорывов и во встречные бои. Большевики стараются по мере возможности использовать авиацию для прикрытия передвижения живой силы и техники, больше внимания уделяется маневрированию наличными силами при угрозе прорыва и окружения. Пехота ходит в атаки лишь при поддержке артиллерии и танков или броневиков.
— Насколько я понял, стремление маршалов и генералов Сталина затянуть войну до удобного для них момента практически реализуется. Что конкретно мы можем сделать для решения проблемы?
— Первоочередная задача — осеннее-зимняя кампания на Восточном фронте. Предлагаю следующее: необходимо перебросить войска с наиболее спокойных участков Европы, как можно скорее устранить перебои с поставками горюче-смазочных материалов, улучшить снабжение. Что касается резервов — планируется из наиболее подходящих по возрасту военнообязанных сформировать и обучить второочередные дивизии. Для комплектации также можно использовать иностранных добровольцев. Стало известно о судьбе Африки — фюрер имел весьма острый и продолжительный разговор с дуче. Достигнуто соглашение — итало-немецкие объединенные войска под командованием Роммеля продолжат действия. Нам и итальянцам жизненно важно удержать нефть и месторождения. Возможно, Алжир будет нам дружественен — там не забыли «Катапульту» — во всяком случае, наш МИД ведет переговоры с правительством Виши. Итальянскому флоту и нашим парашютистам предстоит захватить Мальту — иначе англичане будут по-прежнему контролировать Средиземное море.
— Если бы Франко предоставил нам свои дороги и порты…
— Каудильо претендует на Марокко и Тунис, фюрер склоняется к мысли отдать их ему при условии предоставления передвижения наших войск и создания экспедиционного корпуса.
— Но эти страны также в сфере интересов Италии и Франции…
— По всей видимости, будет организовано нечто вроде союза — совместное управление Северной Африкой, у каждого свои доли.
— Вы хотите сказать — будет финансовый консорциум?
— А почему бы и нет? Вполне устраивающее все заинтересованные стороны предложение.
Тем более что силами одной державы удержать эти территории практически невозможно. Не стоит забывать о бриттах, которые гадят везде, где можно. Если же туда влезут и янки, которым мало Южной Америки, — придется весьма тяжело.
— Пока США завязли на Тихом, но в любом случае, без напряжения сил вполне могут послать свои войска на помощь англичанам. По нашим данным — среди вояк Рузвельта царит убеждение, что необходимо проверить в деле свою армию.
— У Токио сильный флот и миллионная армия в Китае…
— Но мало ресурсов, и их система подготовки кадров не идеальна. Вряд ли японцы смогут долго продержаться. Если бы они напали на Советы…
— Генерал-фельдмаршал фон Лееб так и застрял на рубеже Задорожье — Луга — Кингисепп, и, несмотря на все усилия, так и не смог продвинуться дальше. Маршал Ворошилов хорошо усвоил уроки лета и начала осени — пока у него получается не допускать ошибок. Войска понесли серьезные потери в личном составе и технике. Действия морской пехоты «Иванов» пагубно отражаются на моральном духе наших солдат и офицеров — они опасаются попасть под атаку «Черной смерти», как их успели прозвать. Ночные бомбардировщики русских периодически бомбят тылы частей, штурмующих Лугу — что создает весьма напряженную обстановку. 1-й воздушный флот генерал-полковника Келлера втянут в бои с авиацией противника.
— Русские создали сеть опорных пунктов и рубежей обороны, что облегчает их действия. Минно-артиллерйские позиции затрудняют маневр 4-й танковой группы генерал-полковника Хепнера по нанесению ударов на удобных для нас направлениях. Их саперы обкладывают доты и дзоты бракованными бронеплитами с заводов. Стены же укреплений делают из смеси глины, щебня, песка и какого-то клея, что превращает весь этот хлам в монолит. Полковая и батальонная артиллерия бессильна против них, а за нашей тяжелой они охотятся не жалея сил.
— А что же Кригсмарине?
— Адмирал Редер официально заявил — ничего, кроме легких сил, задействовать не получится — все остальные корабли участвуют в борьбе против Англии. Они еще выставили минные позиции, уверяя, что флот русских никуда не денется — нам-то от этого не легче…
— На Юге генерал-фельдмаршал фон Рунштедт с тяжелыми боями пробил оборону Юго-Западного фронта русских за Уманью, рассчитывая на успех — но, увы, противник оказался умнее и хитрее нас. Он вовремя отвел войска из-под удара, организовал своими арьергардами прикрытие отступающих на запасные рубежи частей. Попытки передовых «роликов» генерала фон Клейста навязать бои отходящим подразделениям русских парировались фланговыми ударами кавалеристов и «Микки-Маусов». Нам удалось выйти на линию Каховка — Кировоград — Кременчуг — Кривой Рог — Богустов ценой больших потерь, и в ряде мест вынужденно перейти к обороне. К сожалению, Киев нам взять не удалось…
— Одесса взята в кольцо, но осажденным весьма большую поддержку оказывает Черноморский флот — осуществляет все перевозки и прикрытие города с моря. Вдобавок «Иваны» притащили откуда-то эскортный авианосец и силами его авиагруппы блокируют попытки люфтваффе нанести удар по портовым сооружениям в момент прибытия конвоя.
— Крым нам пока не по зубам — все силы задействованы на фронте, а у русских на Перекопе воздвигнут мощнейший укрепрайон. Мы смогли только перекрыть перешеек в самом узком месте. В тылу группы армии «Юг» мы вынуждены пресечь движение малыми колоннами и небольшими группами — русские казаки используют тактику «налетел, ударил, убежал» — зачастую до фронта добираются лишь жалкие остатки. Теперь передвижение осуществляется только в составе сводных колонн и с прикрытием мотопехоты и бронетехники. Из-за этого мы вынуждены изымать соединения из группы армии «Центр», чтобы хоть как-то компенсировать задействованные в тылу.
— Но это не самое страшное — резервов ориентировочно до февраля-марта будущего года не ожидается…
— Не может быть!
— Увы, господа, — из-за ошибок в планировании мы рассчитываем только на 30–40 тысяч подготовленных резервистов. Фюрер был в бешенстве, узнав про этот прискорбный случай. Начальник управления подготовки и снабжения войск снят с должности и арестован.
— Ну а дивизии, размещенные в Европе?
— Из них уже выкачали по 40 % личного состава и 20 % техники на затыкание дыр в дивизиях Восточного фронта. По сути дела — это кадрированные части, и использовать их до весны-лета будущего года не удастся…
Змей
После визита в Кремль настало время ехать в Ленинград. Туда, на войсковые испытания ушла вторая партия И-185. И отзывы о ней оказались… ну, мягко говоря, неприятными. Причем полк летал на И-180. Выяснять, что, как и почему, ехали представители конструкторского бюро Поликарпова и Шевцова, ну и я вместе с ними. Погода в этот день была нелетной, так что летчиков и техников, для разговора, удалось собрать довольно легко.
Во время разговора выяснилось — претензии у пилотов в основном к мотору.
— Если мотор работает нормально, машина — зверь, — говорил один летчик. — «Хейнкеля-113» рвет как Тузик грелку.
— Такой вот Тузик, — показал он на Тэнгу пальцем.
Основные претензии к двигателю были:
1) выбрасывание масла из суфлеров мотора;