Биохакер Зонис Юлия
– Тут какая-то чума. Короче, они всех загоняют в карантин. Мы свалили, нас не стали преследовать. Но блокпосты на всех дорогах. Повторяю – найди нам вход.
Спайдер ухмыльнулся безгубым ртом.
– А Красавка с тобой?
Можно было и не спрашивать – Красавка всегда с ним.
– И что? – отозвался Люцио.
– Пусть меня поцелует – тогда найду.
– Как она тебя поцелует, дебил, если ты в камере?
– В вирте.
– У нее нет церебрального подключения.
– Через адаптер.
– Да она скорей Шелкопряда поцелует.
Тут картинка на экране смазалась, – видно, на том конце шла борьба за комм. Потом появилось лицо Красавки. Спайдер ухмыльнулся шире, всеми розовыми беззубыми деснами – а пусть смотрит.
– Паучок, миленький, я тебя поцелую, – сказала Красавка. – Только, пожалуйста, найди нам вход.
– Не вопрос, крошка. Дай мне пять секунд.
Он справился за восемь – что тоже, в общем, неплохой результат. Возвращаться в сценарий пока не стал. Этих идиотов наверняка придется вести, а он был не лучшим веббером – не мог поддерживать сразу несколько процессов в оптимальном режиме. Зато и не самым уродливым. Может, Красавка действительно его потом поцелует.
Вход нашелся на станции Брикстон – конечно, не на самой станции, ту давно взорвали и засыпали, отрезая Застенок, – а в вентиляционной шахте. Сеть нелегальных входов искали вебберы и проверяли риалы, составляя общую базу. Данные постоянно обновлялись – то эсбэбэшники сами находили активные входы, то крякали базу, так что сейчас ее разделили на несколько сегментов и засадили во второй слой вирта, доступный только вебберам. Понятно, у СББ были свои вебберы, но не такие крутые. Самые крутые вебберы получались из Бессмертных поколения два, а никто из них с СББ не сотрудничал. А эсбэбэшники и не слишком докапывались: они опасались, что в город полезут нелегалы с непроверенным товаром и всякой заразой, а вебберы из иммортелей с нелегалами не связывались – ни за бабки, ни за так. Плебс их мало интересовал.
Спайдер подключился к внешним инфракамерам и следил, как ведомые перемещаются по раздолбанному райончику. Когда-то там обитали азиаты и ниггеры. Потом азиаты и ниггеры съехали в центр, а в Брикстоне поселились иммигранты из Италии и Испании, где бушевал очередной кризис. Сейчас большая часть домов стояла заколоченной – все старались перебраться за Стену. Но какая-то жизнь наблюдалась, особенно в пабах и тратториях. Там пили пиво и вино, жрали пиццу и спагетти, смотрели последний матч «Манчестер Юнайтед» с «Челси» – короче, делали вид, что ничего аномального не происходит, что мосты через Темзу не перекрыты и что они живут не в Застенке, а в столице. Спайдер вел Стаю мимо таких освещенных мест темными задворками и садами, иногда с садистским удовольствием заставляя лезть через колючие изгороди или пробираться по крышам. Он немного надеялся, что под грифоном древняя черепица провалится и зверь переломает себе лапы. Параллельно, не вторым процессом, а в перерывах, он думал, а что это за лузеры тащатся вместе с Люцио. Один явно андроид боевой модификации. Двое детишек, пацан и девчонка. И еще какая-то баба. Баба казалась смутно знакомой, так что, когда ведомые в очередной раз попали под камеру, Спайдер сделал снимок и увеличил контрастность и разрешение в зрительной проге, а затем скинул ее фейс в поисковик. Ответ выплыл почти сразу, и Спайдер отвалил челюсть, чуть не выронив при этом питательную трубку. Саманта Морган. Откуда они взяли Саманту Морган? Он лихорадочно полез на второй уровень вирта, стирая инфу о запросе в поисковике, но уже чувствовал, что завяз, – СББ выйдет на след. Там точно заинтересуются, откуда это у юзера Спайдера взялся свеженький снимок «матери чудовищ».
– За это Красавка должна мне как минимум отсосать, – пробормотал веббер, вызывая Люцио и одновременно ставя защиту на свой канал.
– С кем ты разговариваешь? – тихо спросила Саманта.
Они как раз пробирались через задний двор заброшенного дома. Кирпичную изгородь обвивали кусты роз, без цветов, зато с колючками. Саманта уже поцарапала руку и сейчас высасывала кровь, засунув в рот палец.
Люцио легко перескочил через забор, поймал спрыгнувшую следом Красавку и обернулся к Морган. В темноте его светлые глаза почернели, а худое лицо бледно светилось. В десяти шагах белела стена дома. На втором этаже виднелся балкончик с железными прутьями решетки. Под балконом на траве валялся перевернутый мангал.
– Это Спайдер. Он веббер, – резко ответил Люцио, как будто его слова что-то объясняли.
– «Сетевик»?
– Веббер. Недоношенный ублюдок, который не может самостоятельно ходить, жрать и даже дышать. Их запихивают в камеру и подключают к церебралке и ко второму уровню вирта. Второй уровень – специально для них, обычным юзерам туда не войти. Там они играют в свои стратегии, или трахаются, или музыку сочиняют – я не в курсе. Все понятно?
– Нет, – Морган покачала головой, прислонившись к холодной кирпичной стене. – Не понятно. Я создавала генбот специально для того, чтобы таких случаев не было. Чтобы таких детей можно было вылечить.
– Вылечи себя, – непонятно ответил Люцио и перескочил в следующий двор.
Его грифон, похожий на вислоухого дракона из «Бесконечной истории», негромко рыкнул на Саманту и серебристой дугой метнулся за хозяином.
Люцио злился на себя, как не злился уже давно. Когда их поймала Мирра… когда его поймала Мирра – потому что начала она именно с него… так вот, даже тогда не было так обидно. Она пригрозила убить Фалькора. Она просто скинула ему на комм видео Фалькора, бьющегося в прочной сети, а рядом с грифоном стоял какой-то чел в ковбойском прикиде и целился из крупнокалиберного «Вепря». Конечно, Люцио сразу закинулся «Вельдом», чтобы проверить, что происходит, – и, конечно, ощутил страх и ярость своего деймона. И пришел к Мирре. Сам. Потому что смерть деймона означала его смерть. Даже не в связке – просто он бы сдох, если бы что-то случилось с Фалькором. Сдох от тоски. А потом уже на него приманили всю Стаю. Красавка пошла, потому что для нее он был как деймон и без него она бы умерла. Золотоглазка пошла, чтобы его героически спасти. Ромул и Рем – потому что хотели доказать, что не боятся. Вот так их всех и поимели… но это было в сто раз менее обидно, потому что Мирра все же была из своих.
А вот когда ему в лоб нацелил кургузый «Керен» придурок из СББ на блокпосте… это оказалось трудно выдержать. Трудно не вцепиться в глотку человеку зубами, чтобы теплая терпкая кровь забила струей. Все опять решил Фалькор. Чувствуя ярость хозяина, он завозился в багажном отсеке, где ему и без того было тесно с волками. А Люцио не хотел, чтобы убили Фалькора. Пусть прикончат Красавку и Золотоглазку, Ромула и Рема, но только не грифона. И он отступил. Это был позор. Опять Стая опозорилась из-за него.
А теперь Золотоглазка предлагала нечто еще более позорное.
Поймав Люцио за локоть, она заставила его пропустить остальных вперед и шепнула:
– Давай отдадим ее Мирре.
– Что?
Золотоглазка кивнула на Саманту, неловко перебирающуюся через очередной забор:
– Мирра получит «ориджин». Первоначальный код. А нам вернет способности.
Люцио нахмурился:
– Почему ты думаешь, что Мирра согласится? И что она сможет нам что-то вернуть?
– Согласится, – горячо зашептала Золотоглазка. – Ей же главное было отомстить. Доказать, что она сильнее. И она доказала. А мы ей не враги. И покажем это, если отдадим Морган.
Сжав плечо Люцио, она повторила, как будто до него не дошло сразу:
– Ее враг – Дориан. Ну и насрать на него. А мы ей не враги.
Вожак вгляделся в лицо Золотоглазки, серое в серых сумерках. Дориан был прав – она некрасива, и потому несчастна. Она всегда пыталась что-то сделать для него и для Стаи, но вечно попадала впросак. Вот и сейчас хотела быть полезной – так хотела, что не понимала, какую фигню предлагает.
– Прогнуться под Мирру? – нехорошо улыбнулся он. – После того, что она с нами сделала? Приползти на брюхе с поноской в зубах? Да я скорее Дориану поклонюсь, чем этой стерве.
Девушка отскочила. Ее глаза загорелись во мраке двумя желтыми точками, а из горла вырвалось глухое ворчание. Впрочем, через секунду она совладала с собой и сказала довольно спокойно:
– Как хочешь, Люцио. Я только предложила, а решать, конечно, тебе, – и помчалась вслед за остальными.
Ее стрекоза протрещала крыльями где-то наверху. Люцио остался один во дворе заброшенного дома. Нет. Не один. Фалькор поднырнул под руку жестким загривком, потерся о ногу. Люцио никогда не был один.
Они пробежали еще пять кварталов: два были тихими, пустыми и черными, в третьем Саманта заметила что-то вроде факельного шествия – люди окружили церковь и, кажется, собирались ее спалить. Правда, потом луч прожектора метнулся по небу, и вместо креста Саманта увидела на церковном шпиле полумесяц, но вряд ли это что-то меняло. В четвертом много народу сидело в уличных забегаловках с широкими спектр-экранами и слышался рев толпы и крики: «Давай! Пасуй уже! Гол!» Их пришлось обойти стороной. В пятом вообще был какой-то карнавал с огнями, шутихами и громкой нервной музыкой, странным образом попадавшей в один ритм с пляской прожекторов над головой.
Город жил и дышал, но это было лихорадочное, булькающее дыхание смертельно больного. Саманту передернуло. Она боялась не заразы, а слишком яркого света и шума, непривычных после одинокой хижины на озере. Пляшущие на карнавале, кажется, заметили одну из химер – гигантскую стрекозу некрасивой девушки, – но приняли за праздничную декорацию или за одну из полицейских камер, шнырявших над южными окраинами города. Красавка уже успела шепнуть ей про Стену. На севере, западе и востоке вокруг Центрального Лондона выстроили тридцатифутовую стену с огневыми точками. На юге город рассекала естественная преграда – Темза. Центр и Застенок. Смешно – в прошлом застенком именовали тюремную камеру, а теперь богатые лондонцы, запершие себя между Стеной и рекой, называли Застенком остальную часть города… или, возможно, всего мира.
Размышления прервал возглас Люцио, непрерывно поддерживавшего связь с веббером через нашлепку мини-комма. Они добрались. Справа были развалины станции подземки. Их окружал небольшой сквер, заросший канадскими кленами. Сквозь поредевшую листву пробивался свет единственного фонаря. Прямо перед ними виднелся приземистый четырехугольник вентиляционной шахты. Грифон легко сорвал ржавую решетку. Мартин подсветил фонариком. В шахте виднелся ряд железных скоб, уходящих вниз, в дышавшую холодом темноту. Скобы при проверке оказались прочными, но тут обнаружилась одна закавыка. Если стрекоза могла ползти, цепляясь коготками за трещины в бетоне, а гибкий, как змея, грифон ухитрился просочиться в шахту и стечь по лестнице, то волкам и канивру здесь было не спуститься.
– Поищем другой вход? – неуверенно предложил один из близнецов.
Люцио мотнул головой и нахмурился. Похоже, у него были проблемы со связью.
– Спайдер не отвечает. Плюс у нас нет времени – эсбэбэшники уже почти наверняка засекли нас со стрит-камер.
– Мы можем их понести на спине, – упрямо нахмурился второй близнец, выпятив нижнюю губу.
– Или мы можем разделиться, – негромко произнес молчавший до сих пор андроид. – Вы… – он кивнул на близнецов с волками, – вы поищете перевозчика – один друг говорил мне, что через реку гоняют паромы и перевозят нелегалов. Мне надо в казармы, а они вообще находятся за Стеной. И Майк идет со мной.
Саманта сразу ощерилась:
– Нет. Вы идите куда угодно, хоть к черту на рога, но мальчик пойдет со мной. Вы что, не видели, что творится снаружи? И не понимаете, что он может сделать?
– Да, – криво ухмыльнулся Мартин. – Я уже слышал. Ключ к спасению и все такое. Только я не позволю вам препарировать его, как лягушку.
Сэми, раздувая ноздри, гневно уставилась на андроида. Он глядел с обычной невозмутимостью – скала, которую не сдвинет с места ни шторм, ни ураган. И тут вдруг раздался звенящий голос Майка:
– А меня вы вообще спросили?
Все обернулись к нему. Мальчик смотрел на них с не меньшей яростью.
– Ты меня обманул, – выпалил он в лицо андроиду. – Ты вообще не хотел говорить, что случилось с папой. И ты… – Он ткнул пальцем в непривычно молчаливую Сиби. – Ты обещала, что мы пойдем искать отца, а вместо этого мы ищем твоего поганого Колдуна. И все вы… – тут мальчишка окинул их свирепым взглядом, – фрики! А я пойду с ней. Хоть какую-то пользу принесу, пока вы играете в свои идиотские игры.
– Значит, решено, – быстро подытожил Люцио.
Он все еще возился с голографической панелью комма, скользя пальцами по зависшему перед ним световому кубу, – но связь, очевидно, не восстанавливалась.
– Ромул и Рем с волками остаются здесь, наблюдают, потом присоединяются к нам. Мы с Морган идем к этому вашему… как его?
– Базз Баум, – ответила Сэми. – Институт Людвига, Риджент-стрит. Он генетик и очень интересовался химерами еще на… лабораторной стадии эксперимента. И просто порядочный человек. Он должен нам помочь.
– Должен – не обязан, – проворчал один из близнецов.
– Хорошо. Вы знаете, где нас найти. И давайте уже выдвигаться, пока нас не накрыли, – подытожил Люцио.
Он первым нырнул в шахту вслед за грифоном. За ним девушка с детским лицом – Красавка и хозяйка стрекозы. Следом полезли недовольно бурчащая Сиби и рассерженный Майк. Близнецы вместе со своими химерами беззвучно растворились в тенях парка. Саманта и Мартин остались на улице одни. Сэми подумала, что надо что-то сказать на прощание, – и неожиданно поняла, что прощаться ей совсем не хочется. Еще она поняла, что все это время чувствовала себя намного уверенней, зная, что рядом андроид и его белый канивр. И даже не потому, что он ее спас…
– Вы потом найдете нас? – сказала она, глядя на жухлые кленовые пятерни под ногами. – Потом, когда завершите свою… миссию.
– Я непременно найду вас, Саманта Морган, когда завершу свою миссию, – торжественно заявил андроид.
Она вскинула голову, ожидая увидеть насмешку в его глазах, – но Мартин, развернувшись, уже шагал прочь, и канивр белым призраком трусил рядом с ним.
Сэми вздохнула, закусила губу и полезла в шахту.
Спайдер не отвечал, потому что его все-таки засекли. Как раз, когда Люцио, стоя посреди кленового сквера, пытался снова набрать его код, в камеру ворвались люди в черной форме. Спайдер растянул губы в улыбке. Смешно. Он не смог бы и курицу задавить, а эсбэбэшники пришли арестовывать его при оружии и в боевых шлемах с воздушными фильтрами. Нет, правда смешно.
– Отключитесь от сети, – пролаял один, наверное, командир, наставив на него ЭМ-шокер.
Эти дебилы, наверное, никогда прежде не арестовывали вебберов, иначе сами давно отрубили бы сеть и вообще электричество. Ах да. Тогда бы сдохла система жизнеобеспечения – он ведь замкнул все на один контур, когда родаки пригрозили отключением от второго уровня. А он, видать, понадобился людям в черном живым. Что ж, тем лучше…
– Повторяю, отключитесь от сети, или мы применим болевое воздействие.
Ага, напугали ежа голой жопой. Внутренне хихикая, он врубил прямую трансляцию со зрительной коры на свой YouTube-канал, и теперь весь веб наслаждался спектаклем.
– Если хотите что-то сказать зрителям, пожалуйста, говорите в микрофон, – прохрипел он, стараясь как можно отчетливей выговаривать слова и представляя, как выпучиваются глаза оперативника под шлемом.
А затем, через церебро, отрубил электричество. И, чтобы уж наверняка, автономный водитель сердечного ритма. И еще успел выдавить на последнем вдохе искусственных легких: «Смерть оСоББистам!» – прежде чем навсегда уйти на второй уровень.
Глава 6
Труба
Саманта шла, еле переставляя ноги от усталости. Она едва замечала, как ржавые скобы обдирают пальцы, как болят плечи, как луч фонарика пляшет по стенам шахты. Потом были две серые гермодвери, открывавшиеся поворотными колесами, за ними какой-то зал с древним оборудованием – белое пятно света выхватывало шкафы, переключатели, пульты – за этим еще одна дверь, на сей раз просто запертая на замок, – ее вырвал из стены грифон – и, наконец, кабина диспетчера и платформа. И пути, маслянисто блестящие, уводящие в черную пасть туннеля.
Здесь было одновременно душно и холодно, и затхлый воздух пах плесенью. Вогнутые стены с обрывками постеров расписаны слоями граффити. Саманта устало отметила картинки из недавнего прошлого: скалящиеся звери, пауки, кресты, лозунги «La Mort to Immortals!», «Апокалипсис сейчас», огромная, на половину платформы, морда зомби с темными потеками глаз. Под ногами валялись бутылки, свертки, кучи тряпья, – видимо, когда-то тут жили или, по крайней мере, отсиживались во время облав. Здесь хорошо было играть в постапокалипсис и плохо переживать его. Люцио велел Саманте посветить на стену, чтобы определить направление, – дико и нелепо смотрелся на этой изрисованной стене аккуратный перечень станций и красный круг с синим прямоугольником в центре.
Они спустились с платформы в туннели и пошли дальше. Луч фонарика терялся вдалеке. Глаза подростков и их химер сверкали зеленью, отражая свет. Звук шагов почти мгновенно глох под низким сводом, черными змеями тянулись кабели. Временами ботинки с плеском ступали в лужу. Саманта попыталась представить, что может водиться в здешней воде, но быстро отказалась от этой затеи. Усталость стискивала ее все сильнее, сжимала свинцовыми кольцами. Это был очень длинный день – от падения в море и до этого туннеля, а перед ним еще длинные дни. Когда ее и детей захватили в плен? Позавчера? Три дня назад? Когда она покинула островную хижину? События путались, сознание подергивалось тонкой непрозрачной пленкой. И, как всегда, в минуту смертельной усталости и отчаяния она услышала его голос:
«Ну, и как тебе нравится мой Сад, Саманта?»
«Какой Сад?» – опустошенно подумала она.
«Разумеется, Сад Эдемский. Сад, где люди и животные добра и зла не разумеют, как в первый день творения».
«О чем ты говоришь, Алекс? Об этих детях? – Она почувствовала нарастающую злость, и это придало ей силы. – Ошибаешься. Ошибаешься, Алекс. Может быть, они и невинны, как звери, но вот добро и зло разумеют отлично. Они бросились защищать мирных жителей от тех солдат, рискуя собой. Они помогают мне. Они люди, Алекс, – как бы тебе ни хотелось убедить меня в обратном».
«Хорошо. Люди, – согласился Алекс с неожиданной покладистостью, и Саманта внутренне усмехнулась – настоящий, живой Алекс никогда не поддался бы так быстро. – А как насчет этого?»
Саманту будто что-то толкнуло. Она споткнулась, луч фонаря метнулся влево и вверх, высветив прилипший к стене огромный беловатый кокон. И тут же раздался пронзительный женский визг. После секундного смятения Саманта поняла, что визжит Золотоглазка, а ее стрекоза суматошно мечется по туннелю, колотясь о стены и треща крыльями. Женщина отшатнулась. Что могло напугать эту девушку, голышом бегающую по зимним холмам и умеющую убивать так же легко, как пить или дышать?
Сиби очень понравился спуск в глубокую темную нору – это было совсем как дома, когда она жила с сестренками и Старым и беспокоилась только о том, чтобы ее Композиция была красивей и правильней остальных. Внутри нора была, конечно, просторней, но устроена почти так же. Только в Зале Обновления вместо сестренок, застывших в Долгом Танце, были дурацкие картинки. Но что требовать с наземников? Удивительно уже то, что они сумели прорыть такую большую нору, не обрушив свод. Наверное, они использовали особенных огромных кротов. Сиби живо представила себе этого крота и подумала, что неплохо будет наткнуться на него в туннеле, и принялась гадать, кто кого заборет – грифон крота или крот грифона.
Все эти интересные и веселые мысли были прерваны диким визгом. Сиби подскочила и уставилась туда, где прыгающий по стене луч высветил большую куколку. Ничего пугающего в куколке Сиби не обнаружила, а, наоборот, сочла ее очень уместной. Значит, для рытья нор использовали не кротов, а здоровенных гусениц, питающихся землей, как дождевые червяки. А потом, наверное, эти червяки закукливаются, и из них вылупляются огромные мотыльки. Или стрекозы, вроде той, что у Золотоглазки, – хотя личинки стрекоз живут в воде. Но, может, нору затапливает водой по весне, как иногда случалось с норками сестренок? Как только цвергская девчонка подумала об этом, она поняла, что стоит в холодной и мокрой луже – и уровень воды в этой луже, кажется, повышался.
– Это Шелкопряд! – вопила Золотоглазка. – Шелкопряд!
– Успокойся, дура, – рявкнул Люцио.
– Это мерзость, мерзость! Уберите! Убейте его!
Саманта недоуменно оглянулась на Люцио, но объяснила происходящее ей Красавка.
– Это легенда, – тихо сказала девушка, – одна из легенд Тира. Тир-на-Ногта, нашего города. Говорят, что Шелкопряды – это Бессмертные из третьего поколения и что они уже совсем не люди. Они начинают пожирать мать еще в утробе, а съев ее, закукливаются… только никто не видел взрослого Шелкопряда.
– Это брехня, – отрубил Люцио. – Девчачьи сопли. Если бы это было правдой, что бы Шелкопряд делал здесь? Отсюда нет выхода к Тиру…
– Есть, – все так же негромко и спокойно возразила Красавка. – Секретная ветка метро. Ее строили на случай срочной эвакуации. Она ведет от «Пикадилли-Сёркус» к двадцать второму уровню.
Золотоглазка все еще дрожала и всхлипывала. Стрекоза села ей на спину, вцепившись коготками, – и по коже поползли темные кровяные дорожки, а расправленные крылья насекомого над плечами девушки в свете фонарика казались крыльями феи или ангела.
– Откуда ты знаешь? – сощурился Люцио на свою подругу.
– Паучок рассказывал, – вздохнула Красавка. – Он так старался похвастаться тем, что разведал всякие секреты и тайны. Ты ведь почти не говорил с ним, и никто из риалов, а я говорила, потому что мне было его жалко.
– Тебе всех жалко…
Не слушая больше их перепалку, Саманта шагнула вперед и протянула руку к кокону. Пальцы коснулись жесткой и чуть липкой поверхности, и вдруг женщина ощутила, как что-то толкнуло ее изнутри. То ли изнутри кокона, то ли изнутри собственного тела – похожее она чувствовала, когда в животе толкался ее малыш. И так же, как тогда, в сознание хлынула странная смесь образов и ощущение дивного умиротворения и спокойствия. Все будет хорошо. Все будет хорошо, говорил ей Шелкопряд, успокойся, нет ни страдания, ни боли, ни темного туннеля подземки – есть лишь я и ты, мама…
С криком она отшатнулась. Одновременно из-за спины раздался тонкий голосок Сиби:
– По-моему, это плохая нора. Ногам мокро. Тут вода течет.
И, сквозь истошный стук собственно сердца и звуки перебранки, Саманта действительно услышала шум текущей воды. Взглянув вниз, она обнаружила, что высокие армейские ботинки уже погрузились до середины голенища. Гул и рев вдали нарастал. Стены коридора ощутимо дрогнули.
– Бежим! – крикнула Саманта.
Она первая помчалась по туннелю вперед, надеясь, что до следующей станции все же ближе, чем до той, что они оставили позади.
Сиби сначала шлепала по лужам, потом брела по колено в воде, потом по пояс. Вода была очень, очень холодной и черной! И они шли против течения, так что приходилось налегать, а то поток сносил назад.
Саманта, и Майк, и другие что-то кричали: про то, что решили затопить подземку, чтобы остановить эпидемию, нет, это глупо, нет, это теракт, нет, тут все прогнило, «тьюб» не чинили сто лет, а это линия глубокого залегания, и через станцию – Воксхолл и река, только станции все не было. И Сиби начала думать, что ее унесет, – потому что остальные как-то убежали вперед, и свет фонарика был впереди, и стрекот стрекозы, а крики почти заглохли. Сиби не умела плавать, и вскоре стало понятно, что она, скорей всего, утонет. Вот в чем заключался смысл того сна, подумала девчонка, в который уже раз спотыкаясь о рельс, падая в воду, выныривая и отфыркиваясь. Утонуть должен был не Колдун. Утонет она. Это ведь так просто – Колдун обновил ее, она часть Колдуна, значит, и судьба у них общая… Свет фонарика совсем затерялся вдали, и Сиби осталась в полной темноте, в воде, доходившей уже до груди и упорно сносившей ее назад. Может, перестать сопротивляться? Ноги замерзли так, что девочка их не чувствовала. Как будто ног вовсе не было. Не сопротивляться, лечь на спину, как в норке, и поплыть-поплыть под песню воды, как под песенку Старого. «Нет, – упрямо, как Колдун, закусив губу, подумала она. – Не уломаешь! Ведь Старый без нее сгниет, а если утонет она, утонет и часть Колдуна, а потом и сам Колдун». Подпрыгнув, она вцепилась в черный жирный корень, тянувшийся вдоль стены – корень звался «кабель», – и по нему поползла выше, под самый потолок. Пальцы срывались, но все же она доползла и повисла там, в полном мраке, так что даже ее привычные к темноте глаза ничего не видели. Только плеск воды, только холод.
– Эй! – крикнула она.
Тьма съела крик.
– Эй, зачем вы меня бросили? Я бы вас не бросила!
Ей было немного обидно – все-таки она старалась, чуть ли не волокла на себе эту Сэми, почти как сестренку. Конечно, по просьбе Колдуна, но ведь она и вправду хотела помочь. А ей помочь не хотели. Обидно. Сиби всхлипнула. Слезы защипали глаза так, что пришлось зажмуриться, поэтому она не сразу увидела свет. Свет шел из воды. Проморгавшись, Сиби вывернула голову, чтобы глядеть через плечо. Она висела на потолке, вцепившись в кабели. Под ней катился широкий черный поток. И из его глубины поднималось свечение. Множество круглых дисков с колышущимися краями осветили туннель голубоватым светом, который бывает в небе во время грозы, – но не прерывистым, а сильным и постоянным. Вода несла диски, уносила прочь, к той станции, откуда пришли Сиби и остальные, и на место унесенных вплывали новые. Сиби отчего-то поняла, что диски живые, что они живут в воде и светятся, поднимаясь из глубины, и что приплыли они очень, очень издалека – наверное, из того серого, плоского и безбрежного озера, которое Сэми называла «океан».
Сиби перестало быть страшно, а сделалось опять жутковато-интересно. Она решила ползти дальше по кабелям, тем более что в свете дисков туннель был виден отлично. И тут сзади послышался сухой треск. Так трещали надкрылья жука, когда Сиби раскусывала его в своей норке. Девчонка вывернула шею и обнаружила, что на нее пялятся два огромных черных глаза с золотистыми крапинками – как у насекомых, но не из сотни маленьких зернышек, а цельные и почти человеческие. Сначала она подумала, что Золотоглазка послала за ней свою стрекозу. Но это была не стрекоза. Это был вылупившийся Шелкопряд.
Саманта брела, закусив губу и волоча на спине странно тяжелого Майка. Ей опять пришлось делать выбор. Люцио подхватил Красавку. Золотоглазка умчалась вперед. Поток уносил двоих детей, а она могла нести лишь одного. Девочку или мальчика? Сиби, девчонка, вытащившая ее из леса, заботившаяся о ней, когда Саманта едва понимала, что нужно есть, идти и жить. И Майк – последняя, может быть, надежда умирающего человечества. Сэми сделала выбор, как делала всегда – не оглядываясь. И, как всегда, ее преследовала мысль, что она совершила ужасную ошибку.
Мальчишка вырывался и надсадно орал:
– А Сиби? Где Сиби? Она утонет! Надо вернуться!
– Сиби из леса, – пропыхтела Саманта. – Там много озер. Она наверняка умеет плавать. А ты – нет.
Отчасти это было правдой, потому что, когда гидроплан разбился, Майк чуть не утонул. Но лишь отчасти, и Саманта закусила губу, подавляя гневный крик. Зачем ее постоянно испытывают? Разве мало того, что она бредет тут в темноте, по пояс в ледяной воде, без направления и без надежды, разве мало того, что она потеряла все?
– Сюда! – раздался крик впереди.
Чернота внезапно расширилась, задышала, и луч фонарика – его держал Майк – прорезал пустое пространство станции. Крепкие руки подхватили Саманту и втянули на платформу. Золотоглазка. Рядом Люцио подсадил Красавку и запрыгнул сам. Его мантия из крысиных или чьих-то еще шкурок окончательно запачкалась и промокла, и он отряхнулся почти собачьим движением, как и выскочивший из воды грифон.
А потом началось самое страшное. Вода прибывала. Они все, оскальзываясь, побежали к лестнице, но лестница оказалась перекрыта железной заслонкой. Люцио заколотил в нее ногами, грифон яростно и бесполезно ударился всем телом. Не пробив, заскулил, заскреб железо когтями. Вода прибывала, заливая платформу. А потом появились медузы.
Они вплыли одновременно из правого и левого туннеля – сверкающее факельное шествие, только не огненно-алое, а голубое, зеленое, розоватое. Их фосфоресцирующие круги, ленты и полосы прорезали черную толщу воды. На потолке заплясали колышущиеся блики. И стало так красиво, что Саманта совсем перестала бояться, – ей даже захотелось умереть в такой красоте, как в подводном дворце глубинного бога.
Эпилог
Шелкопряд
Над Лондоном вставала огромная кроваво-красная луна. Поначалу ее лучи коснулись башен Сити и Канари-Уорф, засветив розоватые блики в каналах и стеклах. Затем обрисовался Биг-Бен, как древний менгир, поставленный на страже у реки. Рядом с ним всплыла зубчатая тень Вестминстерского аббатства, а чуть поодаль обрисовалась массивная туша собора Святого Павла. Не остановившись на этом, лунный свет накрыл Букингемский дворец и длинную стрелу Пэлл Мэлл, заплясал на прудах Грин-парка, обрисовал усыпанные гравием дрожки, ракитник и купы кустов. Прожектора, полосовавшие небо над городом, попытались заглушить это царственное сияние, но бесславно проиграли луне. Она уже самодержавно расчертила Оксфорд-стрит, набросила покрывало на треугольник Пикадилли-сёркуса и зажгла ухмылки львов на Трафальгарской площади, а затем покатилась все дальше, через китайские ресторанчики Сохо, через Уайтчепел, все еще помнивший звук шагов Потрошителя, над безмолвными кубами бывшей галереи Тейт, над стрельчатыми арками Кингс-Кросс, на север, на юг, на восток и на запад.
Сиби, конечно, не знала, как называются все эти дома, улицы и парки, но видела лунную иллюминацию просто отлично, потому что Шелкопряд поднял ее в небо, высоко-высоко. Сиби не очень понимала, как Шелкопряду, похожему на огромную бабочку с бархатисто-черными крыльями со звездным узором, удалось пробиться сквозь потолок подземки, землю и асфальт, но, наверное, удалось – иначе как бы она все увидела? Увидела, как лунное сияние заливает город, и в это буйство света вливается новая волна, идущая с востока по реке – отчего-то против течения. Волна рассыпалась искристой пеной, выплеснув на берег сотни светозарных и черных существ. Будь здесь Элджи, он бы с легкостью признал в существах Малых Богов. С той высоты, куда Шелкопряд занес Сиби, не чувствовалась вонь и не слышался скрежет, виден был лишь свет и мозаика странных, вычурных, покрытых хитином тел, расползавшихся по улицам. Их панцири обрамляло фосфорическое мерцание, на спинах мерцали розовые и голубые полипы – и за те минуты, которые потребовались волне, чтобы затопить станцию «Эмбанкмент», шоссе и уходящие от реки улицы, город превратился в подводное царство. До Сиби не долетали ни крики, ни вой сирен, ни выстрелы – только колыхание огней, только пиршество красок, доселе доступное лишь любителям плавания с аквалангом.
Потом Шелкопряд метнулся на северо-запад, мимо Пикадилли и Оксфорд-сёркуса, мимо Паддингтонского вокзала и вдоль линии Метрополитэн, вплоть до конечной станции ветки, лежавшей уже не в Лондоне, а в глубоком Застенке. По странному стечению обстоятельств, или шутке судьбы, или из-за бесконечного самолюбия генерала Грегори Амершама именно на этой станции, тоже называвшейся «Амершам», находились центральные казармы спецчастей, или, проще, андроидов. Этого Сиби, конечно, знать не могла, она лишь отметила, что длинные бараки, огороженные высоким забором с колючей проволокой и вышками, чем-то похожи на поселок Майка и Мартина в лесу. Здесь тоже взвыли сирены – но еще до сирен и до того, как Шелкопряд занес Сиби так высоко в лондонское небо, в лагерь проник посторонний. Точнее, неверно было бы сказать «проник». Если бы Сиби заглянула в караулку, то могла бы увидеть, как пришелец перекинулся парой слов с часовыми и предъявил им какие-то документы. Документы свидетельствовали, что в казармы явился возвращающийся с задания офицер Рой Батти. Любой человек, знакомый с Роем Батти, так бы и решил, но часовые были андроидами и мгновенно заметили, что модификация не соответствует обозначенной в удостоверении. По замыслу, тут им следовало прогнать чужака через проверку генкода и поднять тревогу – однако дежурные почему-то не сделали этого, и сомнительный андроид беспрепятственно прошел на базу. С ним был белый канивр, похожий в темноте на тощего опасного призрака.
К тому времени, когда луна уже проделала половину пути по небу, а световая клякса расползлась по всему Центральному Лондону, от Грин-парка до Олдгейта, и колокола Святого Павла, Святого Мартина, Святой Маргариты и десятка других храмов присоединили свой голос к истошному вою сирен, четыре полка андроидов выстроились на плацу ровными прямоугольниками. Лунный свет, яркий, как свет прожекторов, розоватыми отблесками ложился на одинаковые лица. Сиби, как раз пролетавшей над базой, строй андроидов показался странной цветочной грядкой. Четыре купы бледных цветов, запрокинувших венчики к луне.
Офицеры-люди прокричали приказы. Их повторили субалтерн-офицеры – андроиды. Но полки отчего-то не двинулись. Ветер вяло трепал повисшее на флагштоке знамя. Офицеры вновь пролаяли приказы. И тут над толпой взвился крик: «Мы свободны! Мы обладаем собственной волей! Мы можем не подчиняться!»
Пулеметы на вышках зашарили тупыми рылами, пытаясь нащупать кричавшего, но в эту секунду тот же крик вырвался из тысячи глоток – тысяча криков, прозвучавших так синхронно, что слились в один. От этого титанического голоса задребезжали стекла в казармах, качнулся забор и, казалось, дрогнуло само небо:
МЫ СВОБОДНЫ! МЫ ОБЛАДАЕМСОБСТВЕННОЙ ВОЛЕЙ! МЫ МОЖЕМНЕ ПОДЧИНЯТЬСЯ!
Пулеметы грянули, тоже в унисон, кося ряды бледных лиц-цветов. По земле расплескалась кровь, черная в свете луны. Ровные прямоугольники не шелохнулись, хотя пулеметы прогрызали в них раны и длинные скважины.
МЫ СВОБОДНЫ! МЫ ОБЛАДАЕМСОБСТВЕННОЙ ВОЛЕЙ! МЫ МОЖЕМНЕ ПОДЧИНЯТЬСЯ!
Сиби показалось, что среди сотен одинаковых лиц она видит одно не совсем одинаковое, знакомое. И куртка на нем была другая, и винтовки не было. Андроид со знакомым лицом стоял в первом ряду. Пули, уносившие жизнь его товарищей справа и слева, пару секунд были к нему милосердны – но лишь только Сиби захотела радостно покричать его имя, как на лбу солдата расцвел черный цветок, и он начал молча заваливаться назад. Белый канивр рядом с ним взвыл, дико и скорбно. Кажется, это послужило сигналом, потому что серые прямоугольники мгновенно рассыпались, и лазерные лучи комби-винтовок заплясали над плацем и вышками. Люди-командиры закричали и умерли. Еще несколько мгновений – и, сорвав с петель ворота, серая волна хлынула в город, стремительно катясь к югу и там сливаясь с черной волной.
Тут небо, должно быть, действительно закачалось, потому что Шелкопряд, сорвавшись, заложил крутой вираж и помчался вниз, к земле.
Они пробили мостовую, и верхний слой почвы, заполненный переплетением кабелей, и бетонные перекрытия и вновь очутились в трубе подземки. Вода уже начала спадать, оставляя после себя слизистые диски медуз. Их свечение пульсировало и гасло, но Шелкопряд мчался все дальше по темному лабиринту – он был уже не бабочкой, а летучей мышью, мечущейся по переходам темной пещеры, гнавшейся за уходящей водой.
Их сумасшедший полет приостановился недалеко от станции «Пикадилли-сёркус» – там, где подземный мост проходил над другой, секретной веткой метро. Эта вторая ветка, ведущая в тайный город Бессмертных, сейчас напоминала венецианский канал в ночь карнавала. Похоже, именно сюда утянулась вся вода. Тысячи и миллионы пульсирующих огней плыли, парили, мельтешили в черном потоке, катившемся под мостом. И у карнавала были зрители, или, возможно, участники, звери в людских масках и люди в звериных: рыжеволосая мать чудовищ, девушка со стрекозиными крыльями, мальчик-маг, принц-изгнанник, королева полей и грифон. Они стояли на мосту, глядя на проносящуюся под ними массу воды с мириадами светящихся пятен, пока под пролет моста не вплыло нечто черное, нечто необъятное, нечто, заполнившее собой все русло канала. Сначала чернильными реками в море огней показались щупальца, затем клюв и вся огромная бугристая голова. В клубке меньших щупалец, окружавших пасть чудовища, на мгновение почудилась тонкая девическая фигурка – и все пропало, и подземный туннель опять озарили огни.
Сиби, висевшая в суставчатых лапах Шелкопряда, видела, как группа людей и зверей разделилась. Юноша с грифоном и девушка-стрекоза остались на мосту, а остальные поспешили к одной из боковых дверей, уводящих в служебные помещения и потом к железной лестнице на поверхность.
Сиби отчаянно и сердито крикнула, потому что не знала, за кем лететь и кому помогать первому. Шелкопряд решил за нее. Он завис над мостом, трепеща крыльям. Сиби снова попыталась позвать: «Золотоглазка! Люцио!» – но крик отчего-то застрял в глотке. Ее не видели. Не замечали, словно ее и вовсе не было. Люцио достал комм и позвонил кому-то по имени Гарри. Время текло. Текла вода под мостом. Люди-звери ждали во тьме, и дождались: в потолке над ними распахнулись решетчатые люки, и оттуда упали солдаты в черных пластинчатых панцирях, похожих на панцири ворвавшихся в город чудовищ. А может, они и были чудовищами, потому что открыли огонь по безоружным. Девушка умерла сразу – пули прошили и ее тело, и хрупкое туловище стрекозы. Грифон бросился на нападавших. Он сражался почти минуту и тоже погиб одновременно с хозяином. Их трупы швырнули в воду, и вода унесла их под мост.
Сиби почувствовала, как по щекам ее текут слезы.
«Злой Шелкопряд! – беззвучно закричала она. – Хватит! Не надо, не надо мне это больше показывать!»
Но Шелкопряд, тварь с глазами человека и лапами насекомого, был неумолим.
Он заставил Сиби поднять голову – и сквозь бетон и арматуру, землю и асфальт она увидела, как девушка с детским лицом, рыжеволосая женщина и мальчик добрались до пустого заколоченного здания. Девушка что-то говорила своим спутникам, в чем-то их убеждала, и Сиби услышала слово «Паучок», и слова «тайная лаборатория», и слова «их веббер, Библиотекарь». Похоже, ей удалось убедить остальных – они нашли спуск в подвал и долго шагали по подземным коридорам, пока не пришли в тайную лабораторию. Сиби сразу поняла, что это тайная лаборатория, потому что она была за толстой железной дверью, в ней был тусклый свет, и шкафы за стеклом, и много блестящих штук. Там был и веббер Библиотекарь, странный, живущий в прозрачном кубе и заросший рыжим волосом, и девушка Ариадна, и главный, смешной, в стеклах на глазах, по имени Биби. И они все сначала обрадовались, а потом много работали, а потом серо-зеленая кислая дрянь, над которой они работали, вырвалась из контейнера, и они хотели бежать, но сестренка-несестренка Сэми не бежала. Она сказала: «Генбот должен получить человеческое сознание», – и сделала шаг вперед, и серо-зеленое месиво съело ее без остатка. А потом, разбухнув и расплескавшись во все стороны, съело и Биби, и смешного Библиотекаря, и Майка, и всех остальных, и Старого – потому что Сэми ошиблась.
Тут Сиби снова заплакала и закрыла глаза, и поэтому не увидела, как Шелкопряд спикировал вниз и нырнул в канал, где недавно – или давно? – проплыло чудовище. К поверхности поднялись сверкающие гроздья пузырьков. Внезапно погрузившись в воду, Сиби забарахталась и завопила от ужаса, но вдруг поняла, что может дышать и под водой, – эти пузырьки и есть воздух, выходящий из ее легких. Они с Шелкопрядом помчались уже в воде вслед за чернильным куском мрака, и неслись, распугивая огни и выпуская хрустальные пузыри, пока впереди не раздался грохот и рев. Сиби помнила, что так грохочет стремнина. Так грохотала падающая со скал вода в ее родном лесу. Девчонка отчаянно вцепилась в сухие и жесткие лапы Шелкопряда, и они ухнули, рухнули, низринулись в многометровую бездну. А потом их полет замедлился – они как будто повисли в воздухе, пропитанном золотым, медовым сиянием. А вокруг них, под ними и над ними раскинулся Тир-на-Ногт, город Бессмертных. Сиби затрясла головой, потому что видела одновременно две картины. Горделивые башни, и шпили, и мостки небесной цитадели ласкал ветер, пропитанный медвяным запахом лугов. И одновременно в спертом и затхлом воздухе подземелья к стенам громадной пропасти лепились соты – тысячи и тысячи сот, очень похожих на внутренность разрезанного улья. В центре улья была дыра, уходившая вниз на десятки и сотни уровней. Водопад рушился в эту дыру, и уровень воды медленно и неуклонно поднимался, затапливая этаж за этажом. Там, внизу, в невероятном водовороте кружились огни, плавали странные глубинные твари, а в самом центре круга зиял зрачок тьмы – чудовище, размахивая щупальцами, крушило бетон и стекло, пластик и сталь, и обломки сразу же заливал ревущий поток. Само чудище тоже ревело, и лишь девушка, стоявшая у него на спине, в венчике из черных отростков – как в клетке или в короне, – казалась абсолютно спокойной. Вода поднималась все выше и выше, гася тепло и золотое сияние, заполняя пещеру. И наконец там, где был золотой, медовый, волшебный город света, стала ледяная обитель мрака, подводная нора гигантского монстра и его безумной богини.
А самое ужасное, что этим монстром был мертвый Колдун.
Такого Сиби вынести уже не могла. Она закричала, выталкивая воду из легких. Она поняла, что должна, непременно должна составить Композицию, но под рукой не было ничего – только черные и серые чудовища, убивавшие город, только умирающие Люцио, Золотоглазка, Сэми, Майк, Мартин, только мертвый Колдун и затопленный Тир-на-Ногт, только смерть, смерть и смерть. И тогда она стала складывать Композицию из них. Она сплетала их, как огромная паучиха в лесу сплетала нити, наматывала, образуя вокруг себя плотный кокон, и в их переплетении зарождалась некая истина – но Сиби уже не могла разглядеть ее, потому что нити залепили рот и нос, сковали руки и ноги, не давая дышать.
И тогда она рванулась, отчаянно и безнадежно, – и кокон с сухим треском лопнул, выпуская ее наружу. Сиби полетела вниз и плюхнулась, пробив черную поверхность. Отфыркиваясь и молотя руками, вынырнула… и обнаружила, что лежит в луже на дне того самого туннеля, где впервые увидела Шелкопряда. На месте его кокона со стены свисали какие-то рваные ошметки, похожие на старое выцветшее тряпье. Внизу дотлевали голубые и изумрудные гнилушки медуз.
Девочка встала, отряхнулась, ладонями смахивая с себя воду и бурые склизкие комки. Она по-прежнему была совершенно одна в темном туннеле. Сиби долго смотрела на остатки кокона, долго, вспоминая натяжение нитей и сухой треск, когда прорвалась оболочка. Что все это значило? Она и была Шелкопряд? Она сплетала нити, как судьбы, и судьбы, как нити, видела невозможное будущее? Она вылупилась сейчас из этой куколки? Сиби на всякий случай ощупала себя, но не нашла ни крыльев, ни жвал, ни хитина. Значит, Шелкопряд улетел, подумала она, и сейчас порхает под луной, как гигантский мотылек. И все же, обернувшись к бледным ошметкам кокона, девочка серьезно поклонилась и сказала:
– Спасибо тебе, Шелкопряд. Теперь я знаю, что делать.
Читать бесплатно другие книги:
