Страсть в жемчугах Бернард Рене

– Но картина…

– Работа достаточно продвинулась, так что вам не нужно постоянно здесь присутствовать. – Джозайя перевел дыхание. – И не нужно извиняться передо мной: вы не были развязной, но все же… вам следует уйти.

– А если я хочу здесь находиться?

Он прошелся по комнате как тигр по клетке, и Элинор невольно вздрогнула, пораженная исходившей от него скрытой мощью.

– Мисс Бекетт, если позволите говорить свободно… В общем, я собираюсь продемонстрировать вам, что означает слово «развязный». Я готов опрокинуть вас прямо здесь, если вы сейчас же не выйдете и не отправитесь назад в «Рощу».

– Оп… прокинуть? – шепотом переспросила Элинор.

Он потянулся к кончику ее шляпной ленты.

– Я хотел сказать, что собираюсь целовать вас без одежды. Я собираюсь обнажить каждый дюйм вашего тела, чтобы губами пробовать вас на вкус, чтобы ощущать вашу кожу, пока не останется ни одной частички, которая была бы мне неизвестна и не открылась бы мне. Я сделаю все, что в моей власти, чтобы вы умоляли погубить вас, и когда вы это сделаете, я не стану колебаться ни секунды и возьму вашу девственность, Элинор. Вы это понимаете?

– Ох!

– Мне нравится, как вы деликатно потребовали поцелуя, но когда я снова коснусь вас, мало что можно будет охарактеризовать словом «деликатно». Никаких правил, никакой сдержанности и, более того, никаких сожалений. Теперь вы все знаете. Бегите, мисс Бекетт. Бегите, пока можете, моя чопорная добродетельная муза. Я пошлю за вами, когда моя кровь остынет. Иначе капитулируйте и отдайте себя мне.

«Капитуляция? Никаких правил? Никакой сдержанности и никаких сожалений?»

Она молча кивнула, но не двинулась с места.

А он осторожно снял с ее плеч пальто и уронил на пол.

– Мне нужно услышать, что вы скажете на это, мисс Бекетт. Я не хочу никакого недопонимания между нами.

Она снова кивнула и опять промолчала.

– Говорите же, Элинор.

– Да.

– А как насчет респектабельности? – спросил Джозайя, медленно стягивая с нее перчатки и обнажая руки.

– У меня впереди целая жизнь… полная респектабельности, мистер Хастингс. Но сейчас я не хочу быть респектабельной.

– Не хотите?

– Не хочу.

– А чего вы хотите?

– Хочу быть безрассудной. Хочу хотя бы однажды забыть все правила и узнать, из-за чего день за днем я так боялась сидеть здесь и смотреть на вас.

– А теперь не боитесь? – Джозайя уронил ее перчатки на пол.

Элинор решительно покачала головой:

– Нет, теперь уже нет. Я нервничаю, но думаю, что это совершенно нормально, мистер Хастингс. Ведь когда пытаешься убедить мужчину, чтобы он соблазнил тебя…

– Полагаю, это вы соблазняете меня, мисс Бекетт, – улыбнулся Джозайя.

Она замерла и тут же улыбнулась. И Джозайя понял, что угодил в «яблочко». Дамам нравилось держать в своих руках бразды правления.

– Я не соблазнительница, сэр. – Ее глаза были ясными и спокойными, когда она сняла шляпку и бросила на пол. То не был заученный жест куртизанки, но выглядело это необычайно грациозно.

– Не обманывайте, – прошептал он. – Вы не робкое создание, чтобы спокойно предложить поцелуй и потом отступить.

– А это вас беспокоит?

– Ни в малейшей степени, мисс Бекетт. Я не хочу, чтобы вы были другой.

– Вот и хорошо. – Она вздохнула и тут же покраснела. – Мистер Хастингс, можем мы забыть одно правило?

– Одно? И какое же, Элинор? – Джозайя наблюдал великолепные переливы оттенков румянца на ее щеках и восхищался тем, как искрились ее невероятно зеленые глаза. Когда она возбуждалась, их мерцание так завораживало, что, казалось, изумруды бледнели по сравнению с ними.

– Обещайте не смеяться надо мной, если я… сделаю ошибку. – Элинор судорожно сглотнула и добавила: – Моей отваги может не хватить, если вы… засмеетесь.

Джозайе пришлось прикусить щеку, чтобы не улыбнуться. Стараясь говорить как можно серьезнее, он заявил:

– Вы не можете сделать ошибку, Элинор. Но даже если и могли бы… Клянусь честью, я не буду смеяться над вами.

– Тогда все отлично. – Она вздохнула с облегчением. – И если так, то вам следует поторопиться… и опрокинуть меня, мистер Хастингс.

«Слава Богу!» – воскликнул он мысленно.

Тотчас же шагнув к девушке, Джозайя привлек ее к себе, и это по крайней мере была знакомая ему территория. Элинор же, отбросив последние остатки скромности, постаралась прижаться к нему покрепче. Несмотря на смутные предупреждения леди М., она собиралась в полной мере наслаждаться своим предстоящим падением – и была тотчас вознаграждена поцелуями, которых так жаждала.

Один жгучий поцелуй превращался в другой, а за ним следовала еще дюжина. И у Элинор дыхание перехватило от вожделения, которое заставляло ее сердце биться все быстрее. Она истосковалась по Джозайе за три дня, и теперь не было в мире ничего, кроме него, кроме вкуса его губ и запаха его кожи…

А он на миг оторвался от ее губ и посмотрел на нее с несомненным желанием в глазах, таким неподдельным и необузданным, что она невольно застонала. В следующее мгновение ее ноги оторвались от пола, и она вдруг обнаружила, что Джозайя поднял ее на руки и понес мимо прикрытого мольберта к дивану на помосте.

– Мистер Хастингс!.. – воскликнула Элинор.

– Мне так нравится ваша официальность, мисс Бекетт. – Он поставил ее на ноги рядом с диваном, потом взял лицо в ладони и снова поцеловал. – Я никогда не устану слушать ваш голос, дорогая.

Он провел пальцами по ее шее, затем – по ряду маленьких пуговок на ее блузке.

«Он будет целовать меня без одежды!» – промелькнуло у Элинор, и она крепко схватилась за Джозайю, не уверенная, что ноги удержат ее. Она была так захвачена происходящим, что даже не слышала страстных стонов, вырывавшихся из ее груди.

Пуговки ее белой хлопковой блузки легко сдавались под его пальцами, и Элинор снова застонала, когда он спустил ткань с ее плеч и бросил блузку на пол. Она еще крепче обняла Джозайю и инстинктивно запрокинула голову, когда он стал целовать ее шею.

Джозайя же продолжал ее раздевать, а Элинор своими страстными стонами и вздохами выражала полную готовность к удовольствиям, призывая его взять все, что она могла предложить. Нетерпеливая и сладостная, она цеплялась за его плечи, чтобы сохранить равновесие, и ее глаза были закрыты в блаженной капитуляции.

Но настоящая капитуляция еще предстояла, и Джозайя намеревался смаковать каждое ее мгновение; Элинор же, судя по всему, тоже этого хотела.

Тут он коснулся шелка волос, вытащил ее любимые шпильки с бирюзой и беспечно бросил их на пол к ее ногам. Через несколько мгновений буйные медные кудри вырвались из узла, и Джозайя дар речи потерял при виде своей музы. Ее волосы походили на плотный шелковый занавес, и огоньки свечей с бокового столика превращали их в мерцающее золото, искрящееся в буйном танце света и цвета.

Разделавшись с блузкой, Джозайя обнял Элинор за талию, склонился над ней и стал целовать выпуклости ее грудей, одновременно обдумывая, как управиться с клеткой корсета. Наконец, чуть отстранившись от Элинор, он приподнял голову, чтобы оценить корсет, – так генерал обозревает поле боя.

Девушка хотела ему помочь, но Джозайя ее опередил – положил руки ей на талию, сделал одно быстрое движение – и планшетка щелкнула, освобождая Элинор из хватки корсета.

– Вот так! – Его улыбка светилась озорством. – Не стоит возиться со всеми этими крючками и ленточками.

– Вы… очень бесцеремонный человек.

– В ваших устах, Элинор, это комплимент. – Джозайя отбросил корсет подальше, чтобы потом не споткнуться об него, и повернулся к девушке. – Господи, как ты хороша! – прошептал он, распуская завязки на ее сорочке.

Грудь у нее была не слишком большой и напоминала два спелых персика с дерзкими сосками цвета красной глины. Отвердев, они, казалось, дразнили его ладони, и Джозайя осторожно водил вокруг каждого пальцами, в то время как Элинор стонала все громче и громче.

Как ни ясно было его зрение весь сегодняшний день, Джозайя не доверял своим глазам и потому хотел касаться Элинор как можно больше, чтобы запомнить ее пальцами на всю дальнейшую жизнь, полную тоски и ностальгии.

В какой-то момент он снова подхватил ее на руки и на сей раз посадил на диван – так чтобы она откинулась на подушки. Затем, опустившись на колени, расшнуровал ботинки Элинор, а потом стянул с нее шерстяные чулки.

– Джозайя!.. – Она попыталась высвободить лодыжку, но он не собирался отказываться от своих завоеваний.

– Ш-ш-ш!.. Я должен видеть твои прелестные ножки. Ба, да я не вижу в них ничего фермерского!

– Не может быть, что ты серьезно… – пробормотала Элинор, тяжело дыша.

Джозайя же, приподняв ее ногу, поцеловал лодыжку, и Элинор протестующе пискнула, потом застонала в экстазе, когда сноп электрических искр как будто рассыпался по ее телу. – Я уверена, что это… крайне неправильно, мистер Хастингс!

– А это?.. – Джозайя провел языком по ее изящной лодыжке и осторожно прикусил выпуклость икры.

– Ох, что вы делаете?!

– Упиваюсь вами, мисс Бекетт. Запоминаю вас от пят до макушки вашей чопорной благопристойной головки, хотя признаюсь: я все время отвлекаюсь. Как обещано, я намерен целовать вас без одежды, пока не останется ничего скрытого от меня.

Элинор больше ничто не волновало. Какой бы план Джозайя ни приготовил, она знала, что уже согласна. И если все его… «отвлечения» были хотя бы наполовину так удивительны и чудесны, как эти, то ей не на что жаловаться.

Потому что все это божественно!

Он немного задержался, поцеловав ямку под ее коленом, и Элинор снова тихонько пискнула, как бы протестуя. Внезапно ее сорочка и нижние юбки взметнулись вверх, и руки Джозайи заскользили по изгибам ее бедер. А он тем временем задавался вопросом: имела ли его муза хоть какое-то понятие о том, что последует дальше?

Он раздвинул ей ноги, и Элинор рывком запрокинула голову, обуреваемая сладостным ожиданием, радуясь и предвкушая наслаждение. Ее бедра дернулись вверх – она инстинктивно пыталась поторопить Джозайю.

Но он не собирался спешить и теперь проводил пальцами по ее волосам и поглаживал плечи, куда мог дотянуться. Элинор же отвечала на его ласки со всей возможной страстью.

Внезапно Джозайя склонился над ней, распуская пояс и развязывая нижние юбки. Целуя легкую выпуклость ее живота, он постепенно поднимался к груди, а его руки продолжали ее ласкать, и каждое движение его пальцев словно нашептывало о предстоящем грехе, чудесном и сладостном.

Но это продолжалось слишком долго, и в какой-то момент Элинор, не удержавшись, вскрикнула: его руки бродили где угодно, но не касались самых чувствительных мест. Она громко застонала, борясь с накатывающими волнами желания, грозившего разорвать ее на части. Это был какой-то странный вид пытки: оказаться в муках наслаждения – и чувствовать себя отвергнутой.

– Джозайя! – выкрикнула она и, всхлипнув, добавила: – Пожалуйста…

Тут до него дошло, что он был слишком жесток, завел ее слишком далеко.

– Прости… – пробормотал Джозайя, мысленно улыбнувшись. Его прекрасная злючка, прежде такая сдержанная и чопорная, теперь была словно ртуть – изменчивая и непредсказуемая.

Решив, что достаточно раздразнил ее, он начал расстегивать свою рубашку, но Элинор тотчас перехватила его запястье.

– Пожалуйста, позволь мне.

Теперь пришла его очередь уступить, и игра приняла оборот, которого Джозайя не ожидал.

А Элинор, приподнявшись, расстегнула его рубашку, затем спустила ее с плеч Джозайи. Когда же она принялась ласкать его – ее пальцы были словно наэлектризованы, – он невольно застонал. Внезапно она запустила пальцы в завитки волос на его груди, а потом с силой дернула.

– Осторожней!

– Я сделала тебе больно?

– Нет, ты не можешь сделать мне больно, Элинор. Но ты можешь заставить мужчину забыться.

Тишина была ему ответом. Но Элинор тотчас же принялась целовать его. Она прижалась грудью к его обнаженному торсу, и его тело… оно отреагировало вполне естественным образом.

А Элинор не терпелось увидеть его всего – коснуться везде, попробовать на вкус, как пробовал он ее. Джозайя был стройный и мускулистый, словно высеченный из теплого камня, и она восхищалась его красотой.

– Ну, что ты думаешь об этом, Элинор Бекетт? – спросил он неожиданно.

Она залилась краской – такая естественная и чувственная.

– Я думаю, что ты самое красивое из всего, что я видела, Джозайя Хастингс, и я… я не желаю больше говорить.

– А как вы представляли себе это, мисс Бекетт? Я имею в виду – первый раз с мужчиной…

– Я никогда не думала о том, как говорить на такую тему… Я представляла, что это… просто случится.

– Что случится?

– Вы не знаете?.. – пролепетала Элинор.

– Я прекрасно знаком с сутью дела, мисс Бекетт. И спросил только для того, чтобы убедиться, что моя поборница всевозможных правил не разочарована и не шокирована.

Ее глаза округлились, и она прошептала:

– Не сомневаюсь, что я не буду разочарована.

Джозайя улыбнулся.

– Согласен. Постараюсь вас не разочаровать. – «И не откладывать событие…»

Он снова уложил Элинор на диван и занял позицию у нее между ног, на этот раз стащив юбки и последнюю одежду, открыв ее всю целиком.

Такого изящества он никогда еще не видел! Джозайя упивался красотой ее обнаженного тела, любовался всеми оттенками розового; когда же взглянул на средоточие ее женского естества… Мускусный сладковатый аромат делал терпение почти невозможным, и Джозайя наклонился, чтобы попробовать на вкус сокровище ее плоти.

Элинор приготовилась к его прикосновениям; она ждала, что он начнет с того, на чем остановился три дня назад. Однако же…

Когда его дыхание коснулось влажной плоти между ног, Элинор, ошеломленная, громко вскрикнула – такого она никак не ожидала. Неужели он действительно хочет… «О, какое блаженство!» – тут же промелькнуло у нее.

– Н-не может быть, что это… нормально, мистер Хастингс! – воскликнула она, вцепившись в подушки; его удивительные ласки все сильнее распаляли огонь ее желания.

– Никаких правил, мисс Бекетт. Прочтете мне нотацию потом.

Джозайя еще шире развел ее ноги и поцеловал набухшие складки лона, а затем его язык скользнул по ним и прошелся вокруг тугой почки. С каждым движением его языка Элинор все громче стонала, а Джозайя упивался ею, словно амброзией.

– Да, пожалуйста, да! – то и дело вскрикивала она со стоном.

Но Джозайю не нужно было поощрять. Препятствия лучше помогли бы ему удостовериться, что он достойно подготовил Элинор к предстоящему, однако он пытался удержаться от спешки. Все быстрее и быстрее кружил он языком вокруг чувствительного бутона. Когда же она начала извиваться под ним, ему пришлось крепко удерживать ее за бедра.

А Элинор… Она закружилась в буре экстаза; быстрые резкие спазмы финала словно распахнули тысячи дверей, ведущих к чему-то большему. Она достигла пика блаженства раньше, чем поняла: дальше ее будут ждать уже заоблачные высоты страсти.

Она все еще покачивалась на волнах экстаза, пока Джозайя освобождался от бриджей, чтобы наконец-то взять ее. Внезапно Элинор приподнялась и, открыв глаза, посмотрела на любовника. И тотчас же ее глаза округлились – она увидела возбужденную мужскую плоть. Ничего подобного Элинор не ожидала и ахнула в восхищении, коснувшись этого бархатистого толстого ствола. На первый взгляд он казался огромным и массивным, и, попытавшись сомкнуть вокруг него пальцы, она поняла, что зрение ее не обмануло. И эта мужская красота совершенно ее очаровала – она вдруг поняла, что жаждет обладать им целиком.

– Подожди, у меня есть… «французские письма».

– Ой!.. – Она прикусила губу. – Правда?

– Ох, проказница! С тех пор как я впервые попросил тебя о поцелуе, а ты ответила отказом, я понял, что с тобой все непредсказуемо. Потому и сунул изрядную пачку под подушку здесь… и в своей спальне.

Элинор рассмеялась, и этот ее гортанный смех заставил его содрогнуться от вожделения.

Джозайя быстро справился с презервативом и снова занял позицию у нее между ног. Немного помедлив, подался вперед, чтобы войти в нее, а она вдруг проговорила:

– Я хочу, чтобы ты забылся, Джозайя. – Элинор внимательно смотрела на него. – Я хочу забыться. Давай забудемся вместе.

«Да, конечно, забудемся вместе», – мысленно повторил он.

Ноги Элинор тут же сомкнулись вокруг него, и Джозайя начал медленно входить в нее, борясь с желанием одним рывком погрузиться в ее влажное разгоряченное лоно. Джозайя не хотел причинить ей боль, однако не ожидал от Элинор такой страсти и решительности. В следующее мгновение она вдруг выгнулась ему навстречу, принимая его копье в свои бархатистые ножны, и у него на секунду дух перехватило.

Джозайя застонал, а Элинор снова подалась ему навстречу, и ее девственность уступила, открылась ему. Он посмотрел в глаза Элинор, но в них не было ни боли, ни тревоги – было лишь торжество и какая-то озорная гордость, как ему показалось. Джозайя нежно поцеловал ее, а потом продвинулся еще дальше. Через несколько мгновений Элинор инстинктивно подстроилась под его ритм и теперь раз за разом устремлялась ему навстречу.

И вскоре все мысли Джозайи про «мягкость» были забыты – осталась только Элинор и его желание полностью обладать ею, заполнить собой, сделать своей. Все сильнее и сильнее, быстрее и быстрее двигался он к финалу, и она, цепляясь за него, отзывалась на каждое его движение с такой же страстью.

Элинор содрогнулась и громко вскрикнула. Джозайя же стиснул зубы в зените ощущений, входя в нее с горячими струями блаженства; финал был столь силен, что, казалось, молния пронзила его в буре наслаждения и боли.

Хриплое дыхание вырывалось из его груди; он осторожно отстранился и перекатился на спину, не отпуская Элинор, так что она накрыла его своим телом.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем Джозайя уверился, что способен говорить.

– Ну… – Он прикрыл глаза. – Я готов… выслушать нотацию, мисс Бекетт. – Каковы будут правила? Кроме запрета на смех? Хотя, думаю, разок вы рассмеялись. Но я вас не виню.

Элинор снова засмеялась, и он смаковал звеневший в ее смехе упоительный восторг.

– У меня единственный вопрос, мистер Хастингс.

Джозайя настороженно приоткрыл один глаз.

– И какой же?

– Он касается этикета… Как скоро можно попросить вас сделать это снова?

Теперь пришла его очередь рассмеяться. Потом он поцеловал ее и с ухмылкой проговорил:

– Дайте несколько минут отдыха моим глазам, и я посмотрю, смогу ли дать вам удовлетворительный ответ, мисс Бекетт.

Это было для нее откровением – неспешно раскручивающаяся спираль наслаждения, которое удерживало ее на месте. В случившемся было нечто, чего она никак не ожидала.

Элинор не подозревала, что экстаз от прикосновений Джозайи прогонит весь ее стыд. Она словно заново родилась, и все страхи, которые прежде сопутствовали каждому ее решению, мгновенно ушли. Нагая и разгоряченная, Элинор вытянулась, прижимаясь к любовнику всем телом, чтобы вобрать в себя как можно больше его силы.

Элинор рассматривала его, пока он спал, и вдруг поняла, что в тумане счастья, в сладостном единении, которое они создали вместе, она не могла определить, где кончается ее собственная плоть и начинается его. Во сне Джозайя выглядел необычайно уязвимым, и Элинор, вздохнув, закрыла глаза. Ровный ритм его дыхания успокаивал ее, и она невольно улыбалась, вспоминая сотни новых ощущений, которые он ей подарил.

Она отдалась ему, целиком и полностью, отдалась без колебаний.

Дважды.

«Ведь это и есть свобода, и это больше, чем я считала возможным… Такой мужчина держит меня в объятиях! Никогда меня так не лелеяли…»

Тут Джозайя вдруг проснулся и посмотрел на нее с улыбкой. Потом нахмурился и пробормотал:

– Кажется, я заснул. – Он сел и провел рукой по своим спутанным каштановым волосам. – Извини. – Джозайя начал собирать одежду. – Нам нужно привести себя в порядок, пока не явился бедняга Эскер и не поднял шум из-за еды.

– День прошел… – Элинор вздохнула.

– Да, но не тревожься. Ты окажешься в «Роще» раньше, чем там опустошат обеденные блюда. А миссис Клей и бровью не поведет, обещаю.

– Хм… конечно. – Элинор закрыла глаза, борясь с внезапным огорчением из-за того, что Джозайя так быстро вспомнил о ее репутации и о возвращении в гостиницу. Конечно, она и сама хотела бы ретироваться, но…

То, что ее отпускают с такой готовностью, очень огорчало.

– Что значит твоя гримаса? Ты сердишься из-за чего-то?

Она покачала головой.

– Нет, просто я немного смущена, что не подумала о миссис Клей и о том, как она будет разочарована. Я… словно потерялась в этом.

– Элинор… – Джозайя шевельнулся и улегся на нее, обдав теплом своего мускулистого тела. – Дорогая, я оставил бы тебя здесь, если бы мог.

– Правда?

Он кивнул, потом поцеловал ее в кончик носа.

– Да, моя милая. Скажи, что ты моя, Элинор. Пока работа не будет закончена. Дай мне хотя бы это.

– Твоя… пока работа не будет закончена. Я буду всецело твоей, пока картина не будет завершена. – Она поцеловала пульсирующую жилку на его шее. – Я не могу просить большего.

– Моя и не делай ошибок.

– Каких?

– Вам больше никогда не нужно будет просить о поцелуе, моя дорогая мисс Бекетт. Никогда. – Наклонившись, Джозайя принялся покрывать жаркими поцелуями ее шею.

Через секунду-другую Элинор застонала и чуть хрипловатым голосом проговорила:

– Тогда давайте максимально использовать наше время, мистер Хастингс.