Экстрим на сером волке Донцова Дарья

Глава 3

Хорошо, что люди придумали мобильные телефоны, иначе как обнаружить в гомонящем человеческом море Соню? До завершения церемонии она сидела под зонтиком с номером два. Именно туда я, запыхавшись, притащила ей регистрационный талон Хуча, но сейчас-то выставка завершила работу, и все перемешалось.

– Иди на главную аллею, – сообщила Соня, – туда, где ларьки со всякой всячиной.

Я побежала в указанном направлении, увидела Адашеву и рассыпалась в благодарностях.

– Ой, брось, – отмахнулась Соня, – тоже мне, проблема. Кстати…

Закончить фразу она не успела. Из людского скопища вынырнула девочка, одетая в белое платье, на голове у нее был венок из полевых цветов, в руках она держала розовую сумочку, сделанную, похоже, из клеенки, на длинной ручке. Помахивая ридикюльчиком, девочка приближалась к нам, лицо ее было скрыто огромными очками. Я сначала решила, что передо мной Катя, племянница Адашевой, дочь ее безвременно погибшей сестры, и ласково улыбнулась девочке. Потом бросила взгляд на Соню и испугалась.

Лицо Сонечки стало желто-серым, застывшим. Девочка легкой тенью прошла мимо нас и растворилась в толпе.

– Ты ее видела? – в изнеможении прошептала Соня.

– Кого, девочку? Да, конечно.

– В белом платье и веночке?

– Именно! Она только что стояла перед нами! Милое создание!

Соня плюхнулась прямо на траву.

– Значит, она существует, это не глюк!

– Ты о чем? – растерянно пробормотала я. – Не пойму.

Соня попыталась встать.

– Мне страшно, – прошептала она.

Я с тревогой посмотрела на Адашеву. Похоже, ей совсем не по себе, ужасно выглядит!

– Мама, – прозвучало за спиной, – тебе нехорошо? Говорила же, не следует по жаре таскаться!

Соня вздрогнула, моргнула, было похоже, что она очнулась от глубокого сна. Красивая черноволосая девочка, с виду лет четырнадцати, обняла Адашеву, а потом уставилась на меня громадными, бездонными глазищами.

– Кто вы? – резко спросила Катюша. – С какой стати напугали мою мамулю?

– Вовсе нет, я сама встревожилась, когда Соня на землю села. Мы с вашей мамой давние знакомые, работали когда-то вместе, – быстро ответила я.

На лице Катюши появилась тень улыбки.

– А-а… ясно. Что тут стряслось, пока я за водой бегала?

– Не пойму никак, – растерянно ответила я, – мы разговаривали, вдруг откуда ни возьмись появилась девочка ваших примерно лет, в веночке из полевых цветов. Соня увидела ее, помертвела…

– Девочка? – изумилась Катя. – Как ее зовут?

– Понятия не имею…

Внезапно Соня резко встала.

– Даша, – сердито сказала она, – не дури. При чем тут девочка? Просто у меня от жары голову схватило, вот ноги и подкосились!

– Ты не помнишь ребенка? – снова растерялась я.

– Это дочка одного из членов жюри, – устало ответила Соня, – вовсе я ее не испугалась! Наверное, сосудистый криз приключился, со мной такое бывает.

– Ну вот что, – решительно заявила Катя, отряхивая Соню, – ты, мама, сейчас дома ляжешь в кровать. А завтра вызовем врача, начнешь таблетки пить и мигом поправишься.

– Могу посоветовать отличного доктора, – сказала я, – свою подругу, Оксану, она хирург, очень компетентный специалист.

Соня кивнула.

– Спасибо. Обязательно позвоню тебе, нам необходимо поговорить.

Поддерживаемая приемной дочерью, Адашева медленно пошла в сторону парковки. Я смотрела ей вслед. Вдруг Соня обернулась, ее взгляд пересекся с моим. И тут она быстро приложила палец к губам, словно призывая молчать. Я кивнула, но меня охватила тревога. Значит, я не ошиблась. Соня до ужаса испугалась девочки в белом платье.

На следующий день, к вечеру, к нам были званы гости. Маня и Зайка решили широко отпраздновать победу Хучика. Катерина испекла торт, который, вот она, несправедливость жизни, не достался основному виновнику торжества. Хуча угостили сыром, впрочем, всех остальных собак, никак не отличившихся на ринге, тоже не оставили без лакомства.

Ради торжествнного случая Кеша достал бутылку дорогого коньяка, а потом, когда гости, плотно закусив, расселись в гостиной, их вниманию был предложен фильм, снятый полковником.

– А там что, кормами торговали? – спросил Дениска.

Оксана сказала:

– Ну да, так всегда делают.

– Ой, помолчите! – воскликнула Ольга. – Сейчас самое интересное начнется!

И тут у меня затрезвонил мобильный.

– Даша? – спросил незнакомый голос.

– Слушаю!

– Немедленно выйди, – зашипела Ольга, – о, гляньте, Хуча сажают на стол, вот оно, вот…

– Алло, Даша, – занервничала женщина на том конце провода, – ты меня не слышишь?

– Минуточку, – пробормотала я, выскакивая в холл, – извините, бога ради, у нас гости, вот я и не сумела сразу отозваться.

– Гости, – протянула дама, – значит, мне не повезло. А может, оно и к лучшему. Судьба, карма…

– Вы кто? – спросила я.

– Не узнаешь?

– Нет.

– Адашева тебя беспокоит.

– Сонечка! – воскликнула я. – У тебя что-то случилось?

Немудрено, что я ее не узнала, мы с Соней последний раз болтали по телефону много лет назад.

– И да и нет, – пробормотала Соня.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я.

– Ну, в общем, так… Случилось, но не сегодня. Однако сейчас догоняет!

– Кто?

– Девочка.

– В белом платье?

– Да.

Я потрясла головой. Похоже, у Сони проблемы с психикой. Мы давно не общались, Адашева пережила невероятное потрясение, смерть семьи, от такого у кого угодно крыша поедет!

– Ты же ее видела! – вдруг резко выкрикнула Соня.

– Конечно, очень хорошо.

– Следовательно, она не фантом, не привидение?

– Нет, живой подросток из плоти и крови, – попыталась я успокоить Адашеву, – милое существо, вот только личико я не разглядела, его очки почти полностью скрывали.

Вдруг Соня бурно разрыдалась. Услышав отчаянные всхлипывания, я ощутила полнейшую беспомощность и принялась ее успокаивать:

– Сонюшка, успокойся. Хочешь, я приеду к тебе?

– Да, прямо сейчас! – выкрикнула Соня. – Мне страшно. Она, наверное, где-то здесь!

– Кто? – почти бегом направляясь к машине, поинтересовалась я.

– Девочка в веночке, – зашептала Соня, – бродит небось по саду.

– Говори скорей адрес, – велела я, заводя «Пежо».

– Поселок «Нива», – начала было Соня, – если едешь от Москвы по Новорижской трассе, то нужно повернуть…

– Можешь не продолжать, – перебила ее я, – знаю «Ниву». У нас там приятели жили, пока в Израиль не перебрались. Жди, лечу со скоростью ветра.

«Нива» – один из первых коттеджных поселков под Москвой, он имеет статус садового товарищества, и дома здесь возведены впритык друг к другу. На мой взгляд, очень неудобно, когда соседи спокойно заглядывают к вам в окна, а вся улица в курсе того, что сегодня у господина N на столе и какое белье носит его супруга. Но не всех такое положение вещей раздражает. Еще мне не нравится, что в «Ниве» на участках разные заборы. Поломанный штакетник соседствует с роскошными чугунными решетками, украшенными литьем. И дорога тут узкая, два автомобиля разъезжаются с трудом. Но больше всего поражает полное отсутствие стыдливости у обитателей поселка. Как правило, включив электрическое освещение, они не задергивают шторы, и вы, проезжая мимо очередного садово-огородного «замка», можете наблюдать, как хозяйка в полуголом виде шествует в баню, которая тут у многих располагается в подвале. В общем, лично мне никогда не захотелось бы жить в «Ниве» постоянно.

Дом Сони выстроен в самом удачном месте, он последний на улице. Похоже, что его хозяева сумели приобрести несколько участков, вокруг большого здания, обложенного синим кирпичом: простирались лужайки, засаженные кустарником и цветами, а сразу за забором начинался лес. На огромных окнах дома колыхались тяжелые драпировки.

Соня сама открыла дверь, провела меня сквозь просторный, выложенный плиткой холл и спросила:

– Может, на кухне посидим? Не люблю гостиную, большая слишком получилась, неуютная!

– Мне все равно, где беседовать, – нарочито весело воскликнула я, – если сваришь кофе по-восточному, могу и на лестнице устроиться. Помнится, в прежние годы ты его просто гениально готовила.

Соня улыбнулась, вынула допотопную кофемолку и назидательно произнесла:

– Кофе хорош, если зерна молоть вручную.

Мы стали самозабвенно обсуждать рецепты приготовления бодрящего напитка, и в какой-то момент я поняла, что обе стараемся отодвинуть начало серьезного разговора. Но вот чашечки опустели, в кухне повисло молчание. Я откашлялась и решительно спросила:

– Что случилось? Говори скорей!

Соня скомкала бумажную салфетку, схватила другую, превратила и ее в лохмотья и в конце концов решилась.

– Не буду просить тебя соблюдать тайну, насколько я помню, Даша Васильева никогда не сплетничала.

– Это не совсем верно, – возразила я, – я, как все, люблю перемыть кости знакомым. Но если человек меня предупреждает, то держу язык за зубами, никогда не выдаю чужих тайн.

Соня снова схватилась за салфетку.

– Тайна… да… давно это было…

– Объясни, в чем дело, – попросила я.

Сонечка набрала полные легкие воздуха и бросилась в повествование, как пловец с обрыва в море. Я сидела тихо, стараясь не прерывать своими комментариями ее рассказ.

– Господи, вот кошмар!

Соня давно имеет машину, водитель она дисциплинированный, никогда не мчится и пьяной за руль не садится. Но в тот ужасный, запомнившийся на всю жизнь вечер Соня побывала в гостях у приятелей, которые уговорили ее выпить кофе с ликером. Думая, что от двух капель сладкого, некрепкого спиртного ей плохо не станет, Соня сделала большой глоток и чуть не подавилась. Друзья ее обманули: в фарфоровой чашке плескался один алкоголь, чуть-чуть разбавленный арабикой. Сердясь на приятелей, она не стала допивать «коктейль» и вскоре уехала.

На землю опустились сумерки, шоссе вилось между деревьями, вокруг ничего не было видно: ни машин, ни прохожих. Да и откуда бы взяться последним на дороге, которая вела только к поселку? Местные жители никогда не бродили по магистрали пешком, для тех, кто не имел автомобиля, пустили маршрутное такси, курсировавшее несколько раз в день четко по графику. Поэтому Соня, съехав с основной трассы на дорогу местного значения, перевела дух. Ее, хлебнувшую ликера, сотрудники ДПС не задержали. До дома пара минут езды, никаких неприятностей впереди не предвиделось. На ужин можно пожарить курочку…

Не успела Соня перевести свои мысли на кулинарию, как из оврага метнулась белая тень. Адашева не успела ничего предпринять – она ощутила легкий удар и, полная ужаса, попыталась остановиться, но машину по инерции протащило на несколько метров вперед.

На негнущихся ногах Соня вышла из салона и вцепилась в столб. В овраге лежала девочка, одетая в белое платье, на голове у несчастной невесть каким образом удержался венок из цветочков. То, что подросток мертв, Соня отчего-то поняла мгновенно.

Соня, двигаясь как зомби, села в машину, добралась до дома и бросилась к отцу. Зелимхан Адашев был человеком хладнокровным, никогда не теряющимся в экстремальной ситуации.

– Надо вызвать милицию, – ломала руки Соня.

Отец втолкнул неразумную дочь в спальню и приказал:

– Сиди молча! Не вздумай пугать мать и сестру, жди моего возвращения. Сам займусь этой проблемой.

Сонечка рухнула на кровать, отец запер ее снаружи на ключ и уехал.

Время шло томительно долго. В конце концов Соня, устав рыдать, заснула. Разбудил ее бодрый голос папы:

– Эй, смотри сюда!

Соня подняла всклокоченную голову и вскрикнула. Зелимхан держал в руках брезентовый тюк. Внутри него что-то лежало, наружу высовывался белый лоскут ткани.

– Не надо, – зашептала Соня, – папочка! Милый! Зачем ты ее сюда принес?

– Ты и впрямь дура, – рассердился отец, – лучше погляди внимательно.

Быстрым движением он распотрошил узел. Соня зажмурилась, но потом, услыхав смех Зелимхана, осторожно приоткрыла глаза.

На ковре лежало мастерски сделанное чучело, невероятно похожее на девочку. На голове у муляжа сидел парик с прибитым к нему венком. До Сони внезапно дошло: это же манекен! Такие стоят в витринах магазинов одежды. Бездушное создание было облачено в белое, местами запачканное платьице, ножки из папье-маше обуты в сандалии. Но больше всего Соню покоробило лицо, оно было столь искусно раскрашено и обрамлено, казалось, настоящими волосами, что издали в сумерках походило на лицо живого человека. И вообще, чучело выглядело, как настоящий подросток. Вот только шея у него была сломана, отчего создавалось жуткое впечатление.

– Господи, – простонала Соня, – как же так, а? Вот ужас!

Зелимхан покачал головой:

– Мерзавцы.

– Кто? – пробормотала Соня.

– Да парни, – сердито отозвался отец, – вот забаву придумали! Я, когда подъехал, сразу понял, что это манекен! Ну и пришлось задержаться, пока все выяснил.

Соня в изнеможении слушала отца. Оказывается, не так давно в расположенном неподалеку подмосковном городишке сгорел магазин женской одежды. Склад и торговый зал погибли в пламени, а манекены уцелели в не тронутой огнем витрине. Хозяин содрал с них одежду, а самих кукол бросил во дворе. Тут-то о них и пронюхали местные девятиклассники, решившие подшутить над дачниками из «Нивы». Сказано – сделано. Идиоты взяли «женщину», нацепили на нее белое платье и обувь сестры одного из участников забавы, а потом поставили куклу у шоссе, поджидая кого-нибудь из жителей «Нивы», которые будут возвращаться домой после очередной попойки в ресторане. Отчего-то население городка считало, что все, кто поселился в «Ниве», богаты до одури и посему им нет необходимости работать.

– Небось гуляют целыми днями, – исходили завистью сельские мужики, – а нам ботинок купить не на что.

Подростки приметили приближающуюся машину Сони и толкнули под колеса манекен. От удара кукла отлетела в близко расположенный овраг. Хулиганы затаились. Они увидели, как Соня в полном ужасе унеслась прочь.

– Вот от страха одурела! – захихикали ребята и разбежались по домам.

Куклу они бросили.

– Господи, – стонала Соня, – папа! Хулиганов надо сдать в милицию.

– Забудь, – отмахнулся Зелимхан, – глупые дети, у которых нет ничего: ни спортивных площадок, ни книг. Родители – пьяницы, школьные учителя – звери. Если подадим заявление, их сунут в специнтернат и окончательно сломают им судьбы. Я нашел безобразников и провел с ними работу. Давай не корежить им жизнь.

– Хорошо, – кивнула Соня, – и правда, жаль дурачков.

Зелимхан обнял дочь.

– Ты умница. Никому не надо рассказывать об этом происшествии: ни маме, ни сестре, ни знакомым. Дай честное слово, что никогда никому не проронишь ни слова.

– Почему? – тихо спросила Соня.

Зелимхан хмыкнул:

– Я погорячился. Дал одному из мальчишек в зубы. Сломал ему случайно челюсть, а второго поколотил так, что ему в больницу надо ехать. В милицию они, конечно, не пойдут. Но лучше нам молчать, сама знаешь, я человек на виду, ни к чему мне разговоры.

И Соня согласилась с отцом.

Глава 4

Наутро, придя в себя, она стала вспоминать о случившемся. Что-то ее цепляло, настораживало… Манекен Зелимхан увез, никаких следов от куклы в доме не осталось, но Софья нервничала и вздрагивала от каждого громкого звука.

Говорят, будто убийцу всегда тянет на место преступления. Уж не знаю, так ли это, но Соня, повинуясь непонятному чувству, села за руль и отправилась к оврагу. Встав на обочине, она посмотрела вниз. Сейчас на дне неглубокой канавки не было никакого тела, там валялась пара пустых бутылок, смятые пакеты, но перед Соней моментально возникла картина вчерашнего вечера. Сжав пальцы в кулаки, Адашева припомнила случившееся до мельчайших подробностей. Вот она на плохо слушающихся ногах доходит до столба, хватается за него и видит тело, облаченное в белое платье. Девочка неестественно вытянулась, белокурые волосы разметались по сухой глине, пара прядей зацепились за бутылки… И потом, эта просьба Зелимхана молчать о происшествии… Отец вроде боится, что узнают, кто сломал одному из мальчишек челюсть и побил другого. Странно.

Руки девушки снова, так же как вчера, схватились за бетонный столб. Белокурые волосы! Соня отлично запомнила их. А у манекена, которого принес Зелимхан, были каштановые. Соня спустилась на дно оврага и стала внимательно изучать то место, где видела сбитого, как ей показалось, человека. Никаких следов крови, обрывков одежды или потерянных мелочей она не обнаружила. От волнения у Сони началась мигрень. Схватившись руками за виски, Адашева попыталась сконцентрироваться.

Может, она ошиблась? Вдруг память подводит ее? Ну конечно, на дороге стоял манекен, в кустах, затаив дыхание, притаилась стайка школьников… Так и надо организатору забавы, пусть теперь пьет бульон через соломинку, а в милицию он пойти жаловаться побоится. Зря папа нервничает.

И тут Сонечка, на свое несчастье, словно повинуясь чьему-то приказу, наклонилась и внимательно посмотрела на пустую бутылку. Зеленое стекло показалось ей покрытым паутиной, но уже через секунду Соня поняла – это прядь тонких, длинных, очень светлых волос. Память ее не подвела, существо на дороге было блондинкой, каким же образом оно потом трансформировалось в шатенку, если, конечно, это был манекен?

Как снова оказалась дома, Соня не помнила. Она легла в кровать и, сообщив встревоженным домашним, что ее подкосил грипп, зарылась головой в подушку. Было лишь одно объяснение происходящему.

Зелимхан любил своих дочерей до беспамятства. Обычно мусульмане более радуются рождению сына, девочка на Востоке считается товаром третьего сорта. Но Адашев был счастлив, когда сначала родилась Зара, а потом Соня.

Ради жены и дочерей Зелимхан был готов на все. Для того чтобы Соня не жила дальше с огромной тяжестью на душе, отец придумал историю с манекеном. Раздобыл где-то куклу, нарядил ее, привез в дом.

Промаявшись сутки, Соня пошла к отцу и выложила ему свои соображения. Зелимхан даже не изменился в лице. Он обнял дочь и сказал:

– Я честный человек, более того, занимаю видное положение в обществе, мне никак нельзя шутить с законом. Сбей ты на самом деле ребенка, я сразу бы вызвал милицию. Более того, имей в виду, в том месте, где стоял манекен, никакого пешеходного перехода нет, дорога делает крутой поворот, видимость резко ограничена. Человек, перебегающий там трассу, сильно рискует. Подобное поведение запрещено правилами дорожного движения. В случае судебного разбирательства ты бы отделалась условным сроком или штрафом. Никто Соню Адашеву за решетку сажать бы не стал, нет причины, вина в данном случае лежит на пешеходе. Но в овраге валялась кукла!

– А как же белокурые волосы? – робко спросила Соня. – На бутылке?

– Деточка, – прищурился отец, – с чего ты взяла, что они принадлежат «девочке»? В канаве полно хлама, мало ли кто принес и бросил бутылку?

Соня повеселела, но решила прояснить ситуацию до конца.

– Я хорошо помню, как блестели в свете фонаря светлые волосы фигуры в белом.

Зелимхан кивнул:

– Верно. Дело именно в фонаре. В него вставлена неоновая лампа, она не похожа на обычный электроприбор, озаряет окрестности безжалостным «дневным» серо-голубым светом, искажая цвет окружающих вещей. Присмотрись как-нибудь к своим коллегам, если у вас в аудиториях используют для освещениия неоновые трубки, сразу поймешь, что на улице, в лучах солнца, волосы твоих знакомых приобретут другой цвет.

Соня ушла от отца совершенно успокоенная. Правда, некоторое время она вздрагивала, проезжая тот самый поворот, но затем, постепенно, из памяти дурацкое происшествие выветрилась.

Пролетели годы, Соня пережила смерть родных, стала умелой бизнесвумен, воспитывала Катю. Жила Сонечка уединенно, подруг не имела. Те, что были в свое время, исчезли в тот момент, когда Адашева превратилась в совладелицу сети супермаркетов.

– Богатство и успех – лакмусовые бумажки, – печально говорила мне сейчас Соня. – Абсолютное большинство людей готово сочувствовать вам в горе, а порадоваться чужому счастью умеют лишь единицы. Обретя полнейшее финансовое благополучие, я потеряла всех, кто называл себя моими друзьями. Впрочем, может, оно и к лучшему. Во всяком случае, я теперь знаю цену окружающим.

Жизнь Сони текла спокойно. Вернее, на работе постоянно случался форсмажор, но дома было тихо. Катюша отлично училась, называла Соню мамой, никаких проблем с девочкой не возникало. Может, кому-то это покажется странным, но, вспоминая о погибших родственниках, Соня перестала ощущать безнадежность. Не сочтите ее бездушной, но она начала улыбаться и радоваться жизни. Однако некоторое время тому назад случилось событие, сразу выбившее Адашеву из колеи.

В тот день, когда прошлое напомнило о себе, Соня ехала домой по хорошо знакомой дороге. Финансовое положение позволяет ей нанять шофера, но она очень любит управлять автомобилем, отдыхает за рулем, поэтому водителя у Адашевой нет.

Привычно повернув направо, Соня взглянула на дорогу и вскрикнула. На обочине стояла девочка-подросток в белом платье, с венком на голове. Оцепенев от ужаса, Адашева зажмурилась. Ровно через секунду ее роскошная машина влетела в столб. Хорошо, что Соня никогда не носится как угорелая, да и, поворачивая, она сбросила скорость. В результате автомобиль отделался помятым крылом, искореженным бампером и разбитой фарой.

Адашева, почти потеряв разум, боялась выйти на дорогу. Она сидела, уронив голову на руль. По счастью, спустя некоторое время после аварии по шоссе ехал один из соседей, который, увидав искореженный «шестисотый», начал активно действовать: вызвал ГАИ, врачей.

– Там девочка стояла, в белом платье, – бормотала Соня, – я ее сбила, снова! Боже!

Милиционеры, осматривавшие место аварии, с сочувствием слушали пострадавшую.

– Вам почудилось, – сказал один, – никого тут нет.

– Померещилось, – подхватил второй, – вон березка белеет, вы ее за ребенка и приняли.

Проведя неделю на успокоительных лекарствах, Соня наконец пришла в себя.

Спустя десять дней после происшествия Катя заболела гриппом. Соня осталась дома ухаживать за девочкой. У той поднялась высокая температура, и Катюша вдруг стала капризничать.

– Хочу батончик, шоколадный, с орехами, – заявила она.

– Вот, ангел мой, – засуетилась Соня, – выбирай любую конфетку из коробки.

– Нет, хочу батончик! – уперлась Катя.

– Зачем тебе низкосортная дрянь, – покачала головой Соня, – уж поверь мне, торговке продуктами, лучше российских конфет не найти.

– Батончик, – зарыдала Катя.

Поняв, что с ней спорить бесполезно, Соня крикнула домработнице:

– Сходи в магазин, ну тот, что при въезде в поселок стоит.

– Вот ты какая! – с невероятной обидой возвестила Катя. – Самой ради меня лень пробежаться, хороша мать!

Соня, великолепно понимая, что хамское поведение Кати вызвано болезнью, обняла девочку.

– Как хочешь, милая, сейчас сама пойду. Тебе какой купить?

– С фундуком, – ответила Катюша и опять разрыдалась.

Соня побежала к магазинчику. Когда она, купив шоколадку, вышла на улицу, сбоку послышалось тихое покашливание.

Адашева невольно повернула голову и выронила батончик. У забора стояла девочка в белом платье и с веночком на голове. Лицо ее почти полностью было скрыто волосами. Вдруг она убрала правой рукой прядь, Соня остолбнела. На нее смотрел желто-серый череп.

– Зачем ты убила меня? – донеслось из дыры, где раньше был рот. – А еще не похоронила, не отпела в церкви, вот теперь маюсь на земле неприкаянной. Плохо мне, ой плохо…

Призрак лепетал еще что-то, но Соня уже ничего не слышала, потому что свалилась в обморок.

Когда Адашева пришла в себя, она решила, что сошла с ума. Соня попыталась рассуждать логически. Хорошо, допустим, она и впрямь тогда сбила девочку, но ведь привидений не существует, следовательно, у нее начинается шизофрения.

Соня вдруг замолчала и уставилась в стену, я вздрогнула, проследила за ее взглядом, не увидела ничего особенного и спросила:

– Ты уверена, что девочка та же самая?

– Да, – прошелестела Соня, – белая одежда, веночек, длинные светлые волосы.

– Платье легко купить, – постаралась я достучаться до ее разума, – и веночек недолго приобрести, их в любом магазине полно, на выбор, из искусственных или натуральных цветов. Кстати, одежду ты хорошо рассмотрела?

– Белое платьице, – монотонно твердила Соня. – С оборочками и кружевами. Я в тот день, на шоссе, фасон точно не разглядела, белое, с воланчиками… белое, с кружевами, белое…

Я встряхнула Соню.

– Эй, приди в себя! Включи мозги. Убитый человек не станет ходить по улицам!

– Если не проводили покойника как следует, он трансформируется в привидение, – бесстрастным голосом отозвалась Соня, – я спрашивала у одного экстрасенса!

– Глупости! Враки! Никакие ожившие мертвецы не существуют в действительности.

– Мир полон непознанного, – бубнила Соня.

– Бред, – разозлилась я.

– У тебя есть мобильный? – неожиданно спросила она.

– Да, – удивленно ответила я, – позвонить хочешь? Ты же мне звонила, на мобильник.

– Нет. Скажи, как он работает?

– Кто?

– Сотовый.

Я подавила вздох. Может, звякнуть Оксане? Она как раз сейчас находится недалеко, в Ложкине, смотрит фильм, снятый Дегтяревым на выставке. Конечно, подруга не психиатр, только она лучше меня разберется, чем можно помочь несчастной Соне, у которой, похоже, капитально съехала крыша.

– Ты забыла, как пользоваться аппаратом? – участливо поинтересовалась я. – Право, это совсем просто. Вот кнопочки, на них цифры…

Соня сердито оборвала меня:

– Не о том речь! Спрашиваю снова! Проводов нет. Каким образом в трубку голос попадает?

Я растерялась.

– Понятия не имею, я не сильна в технике, умею только нажимать клавиши на всяких приборах. Но вроде бы имеется радиоволна, которую улавливает телефон.

– Можно ее пощупать руками?

– Волну? Конечно, нет, она нематериальна, как мысль.

– Вот, – кивнула Соня, – об этом и речь. Узрей человек девятнадцатого века мобильник или компьютер, подключенный к Интернету, он бы назвал их «происками дьявола». Но наука развивается стремительно, мы пользуемся плодами научно-технического прогресса. Вдруг лет через сто ученые докажут и существование привидений!

– Чушь!

– Именно это слово выкрикнул бы Наполеон, услыхав о самонаводящихся на цель ракетах! Вокруг слишком много непознанного, неизученного, – настаивала на своем Соня.

– Вера в привидения – полнейший идиотизм! – взвилась я. – Ясное дело, человеку трудно осознать, что он умирает навсегда, отсюда и сказки про тот свет.