Меч Без Имени Белянин Андрей

– Хочу попробовать выдернуть стул из-под вон той ведьмы в красном. Мысленно, как ту свечу.

– Похвально, малышка. Тренируйся ежедневно, и мы добьемся впечатляющих результатов. Но дергать из-под не слишком трезвых пенсионерок стулья не…

…Все получилось слишком быстро. Стул вылетел из-под несчастной бабки и сбил по пути еще троих, груженных подносами. А сама старушенция, падая, зацепилась ногами за стол и рванула скатерть на себя. На вечеринке стало явно веселее!

– Вероника! – сквозь зубы прорычал я. – Ты не могла бы поосторожнее? Второй раз прошу!

– Все, все. Сижу как мышка, – покаялась она.

– Срамные танцы! – радостно провозгласила верховная ведьма и хлопнула в ладоши. На поляне материализовались три женские фигуры в ярких платьях. Всем троим было лет по пятьдесят, так что в сравнении с прочими они казались девочками. Грянула дикая музыка, и танцовщицы бросились откалывать какую-то несуразную смесь танго и рэпа. Ну, ей-Богу, не ожидал такой реакции. Старушки ведьмы буквально тащились от восторга! Они краснели, смущенно хихикали и целомудренно отворачивались, подсматривая одним глазком. Горгулия Таймс воодушевленно ткнула меня локтем:

– Как ты находишь это непотребное бесстыдство?

Ну что я мог сказать? Длина платья у пляшущих колебалась где-то на ладонь ниже колена, руки открыты до локтей, шея голая и костлявые ключицы наружу – вот и все! Прибавьте возраст, дикую косметику и бессмысленные движения под неритмичную музыку. Какая эротика?! Они могли бы у любого мужчины вызвать отвращение, сделав его импотентом на всю оставшуюся жизнь! Стриптиз называется…

– Никогда не видел ничего подобного… – честно признался я. – Зрелище умопомрачающее! Надеюсь, Жана и Лию не заставят так отплясывать?

– Нет. Эй, кто-нибудь, введите пленников.

Все застолье радостно загомонило: «Свежая кровь! Свежая кровь!» Мне это не понравилось. Вероника посмотрела на меня и тоже сдвинула брови. В середине поляны белым камнем был выложен большой круг, посреди лежала грубо отесанная серая глыба, испещренная какими-то знаками и буквами. К этому камню и подвели наших связанных друзей. Все общество выскочило из-за столов и, возбужденно размахивая ножами и кружками, выстроилось в очередь. Верховная ведьма подняла руку:

– Эти люди – друзья ландграфа. Развяжите их.

Повисло недоуменное молчание.

– Да, да, сестры мои, я понимаю, что это вопиющее нарушение традиций, – покачала головой Горгулия Таймс. – Но лорд Скиминок настаивает на том, что эти двое дороги ему. Ради сегодняшнего праздника я не хочу огорчать нашего высокого гостя. Один раз мы можем пойти на уступки…

Что началось! Рев возмущения заглушил ее слова! Я никогда не подозревал, что полусотня пенсионерок способна производить столько шума. Вопли, оскорбления и обвинения в измене висели в воздухе. Это даже хуже, чем пересмотр пенсий прямо на территории сберкассы. Наконец, перекрикивая других, какая-то особенно склочная бабка влезла на стол и, обвиняюще тыкая пальцем, понесла сущую ахинею:

– Ты не посмеешь нарушить наши обычаи! Мы просто обязаны поразвлечься с ними и причаститься их кровью. Таковы традиции! А рот ты мне не заткнешь – у нас демократия! (Восторженные крики из толпы.) Наша добыча принадлежит нам. Если твой ландграф хочет спасти свою шкуру – пусть бежит не оглядываясь! Мы не отдадим того, что по праву наше!

– Но он требует возвращения своих друзей. Вы же знаете, как глупо связываться с Мечом Без Имени! – увещевала их Горгулия.

– С Мечом Без Имени? О да! А вот с этим фальшивым ландграфом – нет! Вы только взгляните, как он одет! (Все бодро засмеялись.) Единственно приличная вещь – плащ, а рубаха, а штаны, а эта нелепая обувь? Да он безобиднее ребенка, лопух деревенский! Пусть он разделит судьбу своих же слуг. (Да что ж это все цепляются к моей одежде! На себя бы посмотрели – не каждое пугало огородное согласится вырядиться в такие шмотки…)

– Я не позволю повышать голос на друга королевы Танитриэль! – возвысила голос верховная ведьма, но ее оппонентка щелкнула пальцами, и в воздухе завис лист бумаги.

– Это приказ от самого Ризенкампфа! Он требует уничтожения тринадцатого ландграфа и всех, кто будет с ним рядом!

– Сестры! Не слушайте Бесноватую Герлу, – сделала последнюю попытку Горгулия Таймс. – Мы – вольные ведьмы и не подчиняемся ничьим приказам. Ризенкампф никогда не доберется до нас. Лорд Скиминок пришел сюда как гость. Вы ведь знаете пророчество – рано или поздно придет человек с Юга, и в руках его будет Меч Без Имени, и рухнут стены, и рассыплется Великая Империя, и в небесах покажется Локхайм – Тающий Город!

– Пленники наши! – взвыла толпа.

– А теперь послушайте меня! – Признаться, я и сам не ожидал от себя такого голоса, прямо-таки шаляпинская мощь. – Никто не спляшет на костях моих друзей, пока я жив! Ни Ризенкампф, ни певчий хор дома престарелых, ни кто-нибудь еще… Волчий Коготь может многое порассказать по этому поводу, если, конечно, вы встретите его в аду. Обычно я очень мирный, но сейчас…

Я попробовал сделать шаг и не смог! Попытался выхватить Меч Без Имени, но руки не слушались меня. Горгулия Таймс яростно боролась взглядами с десятью бабками сразу. Это был магический поединок, но я… Я мог только говорить. Бесноватая Герла удовлетворенно потерла руки:

– Вот ты и попался, ландграф! Воспользуйся своим оружием! Не можешь? Бедняжка, тебе придется увидеть весь ритуал прохода жертвы по кругам Серого Алтаря. Ландграфы умирают торжественно…

– Вероника! – простонал я. – Ты можешь меня освободить?

– Нет, милорд… – Она едва не ревела от обиды. – Я не знаю ни одного заклинания!

Жана и Лию уже укладывали на камень…

У меня не было выхода, не было выбора, не было даже времени разобраться в ситуации. Надо бы все взвесить, осмыслить, решить. Я, знаете, люблю порой подумать, помечтать, прикинуть так и эдак какую-нибудь проблему. Но не торопясь, без суеты, без лишних эмоций… Толпа уродливых старух скрыла от моих глаз Лию и Жана. Потом по приказу этой злой бабки, Бесноватой Герлы, шесть старушонок подняли меня, как статую, и водрузили на стол. С высоты стола мне были видны бледные лица моих друзей. Жан, похоже, перепуган до смерти, боится даже прочесть молитву. Лия, судя по бешеному взгляду, могла бы сказать многое, но рот ей предусмотрительно заткнули тряпкой. На Горгулию Таймс навалились еще три ведьмы, и она изнемогала, противодействуя объединенным чарам соперниц. Оставался я, памятник благородного негодования, да юная дилетантка с большими перспективами, наловчившаяся дергать стулья. Под восторженный визг толпы Бесноватой Герле поднесли золотое блюдо. На нем возлежал массивный черный нож из обсидиана…