Трое и боги Никитин Юрий

– Что-то мне твое лицо знакомо… Это не с тобой мы рубились спина к спине в битве Красных Мечей?

Челюсть слуги, который и кабанчика нес с трудом, отвисла. Глаза забегали, хотел явно соврать, но не решился:

– Н-нет…

– А! – протянул Мрак и звучно хлопнул себя по лбу, словно прибил комара с индюка размером. – Ну тогда это ты защищал ворота нашей крепости в Долине Крови? Помнишь, девы на драконах, яростный клич Боевого Носорога, кровь и пыль под знойным солнцем…

Снова трое наблюдали мучительную борьбу: слуга даже тощую грудь попытался выпятить, отчего выдвинулся живот. Однако пересилил себя, выдавил с неохотой:

– Воин, ты все-таки ошибся.

– А, в самом деле. Ты приносил нам первое. Ох и давно это было!

Таргитай, насытившись, оглядел завсегдатаев корчмы. Не все едят так же здорово, не у каждого кувшин с вином. Да и одеты многие в лохмотья.

– Мне бы хотелось получить гору золотых монет, – сказал Таргитай мечтательно. – Я бы раздал всем бедным…

– А мне бы дал половину? – спросил Олег. – Я бы тоже раздавал.

– Зачем тебе? – удивился Таргитай. – Не дам!

– Почему?

– Трудно самому намечтать гору? Или две?

Мрак велел принести вина еще, пил, громко причмокивал от удовольствия. Напротив сидел горожанин, кривился, хмурился, вздыхал, наконец бросил раздраженно:

– Варвар – всегда варвар. Ты мог бы хлебать не так шумно?

Мрак понимающе кивнул, спросил шепотом:

– Понял. Вино краденое?

– Да при чем тут краденое? Не стоит пить, шлепая губами, как верблюд.

– А-а-а-а, – понял Мрак. – Тогда буду пить, как ты: процеживая сквозь зубы, как осел.

Когда на столе от поросенка – какой там кабан, судя по остаткам, – и жареной птицы, которую заказал Олег, остались только груды обглоданных косточек, а три кувшина лежали под столом пустые, Мрак довольно рыгнул и отвалился от стола:

– Малость червячка заморил… Оказывается, диспуты мудрецов – дело стоящее.

Повар подошел уже опасливо:

– Три… гм, две с половиной монеты.

Мрак удивился:

– Мил-человек, ты продаешь всю корчму? Нам недосуг, возьми одну, но принеси еще поросенка. С яблоками.

Повар исчез, не взяв монету. Мрак икнул, поковырялся в зубах. Олег съежился, ожидая неприятностей. Он даже не вздрогнул, только еще сильнее втянул голову в плечи, когда от двери раздался могучий голос, похожий на рев разъяренного быка:

– Где, где этот мерзавец?

Таргитай продолжал обгладывать косточку, а Олег сказал негромко, пересилив себя:

– Мрак, это ищут тебя.

– А почему не тебя? – огрызнулся Мрак.

Таргитай услужливо вмешался:

– Тогда бы искали шарлатана, жулика, пускателя пыли, мошенника, труса…

– Таргитай, – произнес Олег медленно и угрожающе.

– Все-все! Молчу как рыба об лед.

За офицером вошли стражи, громко стуча подошвами. Хозяин корчмы кинулся навстречу:

– Вон те трое варваров не хотят расплачиваться!

Начальник стражи быстро пошел, гневно раздувая ноздри, к столу, где в ожидании драки набычились и опустили руки на ножи трое чужаков. Самый могучий, черный и злой, раздвинул грудь, тугие шары на широких плечах вздулись. Шея у него как ствол старого дуба, битого молниями, исхлестанного ветрами и бурями, в темных глазах плясало злое веселье.

Второй варвар, с удивительно красной, как пламя костра, головой, кашлянул, осторожно потянулся к жезлу. А третий подвигал плечами, проверяя, на месте ли меч, хотя о таком оружии ни один мужчина не забудет.

Начальник остановился, смерил взглядом всех троих. Он немолод, опытен, видывал всякое, бывал во всяком, людей знал. Умел владеть мечом, знал, когда и как вступать в сражение. Потому оглянулся на своих помощников, подумал, кивнул хозяину:

– Ладно, я заплачу за них.

– Но…

– Гости все-таки. Да и что с них взять, если в самом деле страусов ловят так здорово?

Их комната под крышей, наверху урчали и шумно топтались голуби, вниз летели перья, шлепались лепешки, как из коров, только чуть меньше. Олег сердился, что глупым урчанием отвлекают: он-де не дурак и не оборотень, дабы спать как бревно. На самом деле слишком возбужден, чтобы заснуть так сразу.

Внизу в журке и на улицах все так же бурлила жизнь. Не затихала. Те же песни, выкрики, скрип колес и мычание огромных рогатых зверей, впряженных в телеги с высокими колесами.

Таргитай с криком проснулся. Вскочил весь в холодном поту, сердце билось так, что заболели ребра. Мрак мгновенно оказался рядом, хищные глаза зорко осматривали комнату, рука потянулась к секире.

– Что? Где?

– Сон… – пролепетал Таргитай. – Страшный сон…

Мрак плюнул, тут же завалился спать. На соседней постели поднялся Олег. Спросил сонно, но с надеждой:

– Вещий?

– Еще какой…

– Ты что видел?

– Как мы все умираем. Как умирает весь мир!

Таргитай сел, обхватив руками колени. Его трясло, зубы стучали. Олег набросил ему на плечи душегрейку, Таргитай зябко кутался, его передергивало.

– Олег, это было так страшно.

– Что ты видел? – допытывался Олег. – Как видел? – Всмотрелся в бледное лицо. – Ладно, не рассказывай. Знаю.

Таргитай с недоверием повернулся:

– Откуда?

Олег молчал долго, а когда заговорил, лицо стало бледнее, чем у Таргитая, а голос стал хриплый и сдавленный, словно рука смерти сжала горло.

– Ты умирал… А я умираю каждый раз, когда засыпаю. Я с ужасом вижу, как гаснет свет, как исчезают мир, земля, деревья… Исчезаете вы с Мраком… Потом начинается самое жуткое. Я зависаю в полной тьме, зависаю в пустоте, я вижу и чувствую Ничто… И в этом Ничто начинают исчезать мои ноги, руки, мое тело… Остаюсь только сам я, со своими мыслями, чувствами… но и те постепенно блекнут, растворяются, как клочья тумана… Это так страшно, что начинаю дергаться, возвращаю себе руки и ноги, выныриваю из сна… преддверия смерти!.. Однако, Таргитай, человеку надо спать. И я все-таки засыпаю, измучившись так, что засыпаю раньше, чем коснусь земли.

Таргитай порывисто обнял и поцеловал молодого волхва. Тот с неудовольствием отстранился, вытер щеку:

– Ладно, спи. Завтра день непростой. Это не Лес – Город!

Он лег, натянул одеяло. Таргитай долго сидел обняв колени. За окном ночь темная, тучи закрыли луну и звезды. Но он чувствовал за окном движение воздуха, в щели печально стрекотал сверчок. Неужели… неужели все это когда-то исчезнет?

Рано утром, войдя в конюшню, Мрак долго рассматривал своего коня. Тот стал вроде бы поменьше ростом, брюхо отвисло, как у стельной коровы, стоял, обпершись о стенку. Но в то же время это был именно тот конь, который до Рашкании… Где эта Рашкания, забыл спросить.

Спросил у кузнеца:

– С моим конем все в порядке?

Тот прищурился, похлопал по холке, брезгливо вытер пальцы. Те стали черными. Даже Мрак догадался, что коня выкрасили черной ваксой: вороные во всех племенах и народах считаются самыми быстрыми и выносливыми.

– Гм… Все в порядке с левой задней подковой. Ее еще можно использовать. Если переплавить и перековать на гвозди.

Мрак почесал в затылке:

– С конями мне и раньше не везло…

Кузнец смотрел подозрительно в его рябое некрасивое лицо:

– А в чем тебе, варвар, везло?

– Ну, с бабами, к примеру.

Кузнец с сомнением покачал головой:

– Врешь. С твоей-то харей?

– Клянусь! Ради меня одна красавица даже рисковала жизнью.

– Врешь!

– Сказала, что скорее бросится в пропасть, чем выйдет за меня.

Бочком-бочком к нему подошел сгорбленный горожанин. Лицо желтое, как лимон, дряблое, хотя еще в средних годах.

– Я слыхивал… – сказал он нерешительно, – что с вами лекарь… Я не верю в наших, одни шарлатаны… А вот в лесах, в глуши, в болотах еще остались настоящие лекари-исцелители…

– Как небо синее, – согласился Мрак. – Я как раз такой лекарь. А в чем твоя беда?

– Я ужасно страдаю от кашля.

– Два золотых.

– А точно поможет?

– Я же из Леса, – оскорбился Мрак. – Что в городах понимают?

Горожанин, печально покачивая головой, отсчитал монетки, взял кувшинчик, что протянул Мрак, отбыл. Олег увидел только, что Мрак раздает его лекарские вещи, прибежал разъяренный:

– Ты что хозяйничаешь?

– Зарабатываю, – ответил Мрак хладнокровно. – Жрать-то надо? Вон Таргитай совсем исхудал, щек из-за спины не видно.

– А что ты продал? Боги, это же слабительное! На что он жаловался?

– На кашель.

Олег вытаращил глаза:

– Ты рехнулся?

Они видели, как прохожий сильно закашлялся, остановился, торопливо выпил из сосуда. Дернулся, согнулся, ухватившись за стену. Лицо его напряглось и застыло. Мрак довольно повернулся к Олегу:

– Вот видишь? Как рукой сняло. Пусть теперь попробует кашлянуть!

…Плотно позавтракали, а потом, как Мрака ни отговаривали, оборотень взгромоздился на несчастного коня. С пешими считаются меньше, заявил он умудренно, а конный варвар чего-то да стоит.

Лошадки Олега и Таргитая при дневном свете тоже опустили уши, как под дождем лопухи, полиняли и стали меньше ростом, но все же выглядели лучше вороного жеребца Мрака. Добрый Таргитай на своего залезал осторожненько, боясь задавить несчастное животное.

За воротами постоялого двора почти сразу оказались в самом центре базара. Таргитай решил было, что вчера в потемках да с голоду не заметил такого изобилия, но Олег покачал головой:

– Здесь все кочует. Даже базары.

– Это они нарочно, – заметил Мрак. – Дабы наш Тарх ножки не утрудил.

– Да я чо? – сказал Таргитай поспешно. – Ежели базар добрый, то я и дальше того угла прошел бы…

– Куда уж добрее, – сказал Мрак.

– Еще не базар, а базарчик, – бросил Олег.

– Базарище, – возразил Таргитай. – А то и базарищище!

Столы прогибались под гроздьями странных фруктов, овощей. Похоже, никто в Городе не ложился, но все по-утреннему горласты и переполнены энергией. Мрак с трудом пробился сквозь базар на свободную улицу.

С разных сторон били в бронзовые доски. Не удержи Мрак, Олег уже заспешил бы в местный храм на молитву. Там еще слабо горят светильники, окна и входы выглядят темными глубокими пещерами, для Олега исполненными древних тайн. Из храмов доносится слабое пение.

Утренний воздух не двигается, сохраняя запахи нечистот, аромат свежего хлеба – всю ночь пекли, Город проглотит и вдвое больше. От мясных лавок несет несвежим мясом и свернувшейся кровью. Пахнет даже рыбой, хотя невры ни реки, ни ручья вблизи не увидели. Мрак предположил, что где-то в загоне чистят и скребут Змея, – это от них несет рыбой и тиной, если долго не моются. От мелких харчевен сильно пахло чесноком, перцем, острыми пряностями.

Таргитай повел носом в сторону угольных жаровен вдоль улицы. Плотным занавесом колыхался чад от подгоревших внутренностей: требухи, сердец и почек – еды бедноты.

– Ты только что ел! – сказал Олег обвиняюще.

– Это было еще в корчме, – напомнил Таргитай с обидой.

На них украдкой посматривали, мужчины хмурились, женщины указывали на них детям, а молоденькие девушки старательно перебегали дорогу. Один витязь, если витязи бывают в звериных шкурах, особенно молод и красив. Золотые волосы, перехваченные обручем, падают на плечи, искрятся в лучах солнца. Лицо мягкое, румяное, губы по-детски припухлые. Глаза, ярко-синие, как небо, смотрят весело, но ощущалось, что в мгновение ока могут становиться холодными, как отточенная булатная сталь меча.

Он широк в плечах, как все варвары. Спина прямая: варвары не приучены кланяться на каждом шагу.

За ним едут двое, их почти каждый принимал за оруженосца и лекаря. В таких же волчьих шкурах, лохматые, один с волосами как крыло ворона, другой – с подобными догорающему пламени. Черноволосый был дик и страшен, его распирает звериная сила, смотрит угрюмо по сторонам, словно ищет, на кого обрушить кипевшую злобу, а красноголовый задумчив, отрешен от дел обыденных. От него пахнет травами, почему и принимают за лекаря, взгляд отстранен, светел, благостен. Даже дубина, что лежит поперек седла, не выглядит оружием. Опытные горожане замечали искорки на гранях камня, иные с холодком сладкого ужаса узнавали амулет. Красноголовый может оказаться варварским колдуном! А раз так, то он может схлестнуться в единоборстве с магами Вечного Города… Да что может – схлестнется! Разве не для того приехали?

Мрак, не подозревая, какое внимание они привлекают, сумел заставить коня перейти на рысь, затем пинками и жутким волчьим воем прямо в ухо вогнал в панический галоп. Чего конь не делал, наверное, уже лет сто. А то и не умел вовсе.

Изгои едва поспевали следом, а оборотень на скаку стоптал разряженного человека. Несчастный только вскрикнул, как придушенный заяц. Мрак не успел пожалеть бедолагу: тот отлетел к стене и грохнулся так, что хрустнули кости, затем мешком рухнул под ноги коня Олега.

Внезапно конь Мрака остановился как вкопанный. Узду держала жилистая рука, больше похожая на бревно. Рослый бородатый воин – звероватый, угрюмый, здоровенный как стадо быков, хищно смотрел на чужаков налитыми кровью глазами.

– Кто?.. Откудова? Ты что, не слышал, как я кричал тебе?

Мрак удивленно вскинул брови:

– Да? Я думал, кричал кто-то из тех, кого я сбил конем.

– Вот-вот, – сказал воин густым голосом, больше похожим на рев. – Ты проскакал от базара всего пол-улицы, а уже сбил пятерых! Не кажется, что это слишком?

Мрак почесал в затылке:

– А сколько можно?

Воин, несмотря на утреннюю жару, в тяжелом доспехе, синие как северный лед, глаза смотрели обрекающе. Голос как у лесного зверя.

– Откуда такие дикие?

Мрак впервые ощутил, что встретил равного себе. Если не покруче. Оглянулся на изгоев, те пугливо ерзали в седлах.

– Скажу – не поверишь.

– А ты скажи! Лучше сам скажи. Да и вообще, что-то мне твоя злодейская рожа знакома…

– Вряд ли, – ответил Мрак вежливо, как учил Олег; сейчас он сам рад своей вежливости. – Я, вообще-то, свою рожу всегда ношу при себе.

– Ну-ну, кто и откуда?

– Я? Так вот я – гиперборей. Гиперборей, понял?

Бородатый страж в самом деле вытаращил глаза.

– Не понял. Откуда, говоришь?

– Из Светлого Леса.

Воин хмуро смотрел на пришельцев. Мохнатые, как бобры, брови так медленно всползали, словно лоб был не в два пальца шириной, а в три.

– Эт какого такого Светлого… Никакого такого Светлого… А-а! Разве что там, за горой с раздвоенной верхушкой!.. Была там такая?

Мрак вытаращил глаза тоже.

– Была и есть… Но мы ближе к Реке, ее ворона вброд перейдет, но мы считали ее Рекой, а гора справа.

– Так ты… невр, что ли?

Брови воина взобрались на середину лба, зато массивная, как ступень храма, челюсть отвисла до пояса. Мрак развел руками.

– Это теперь мы невры. А тогда были Люди.

– Люди, – медленно произнес воин. – И мы ту речку считали Рекой… Ишь ты, земляк! Далеко же вас занесло! Ладно, парни. Рад был встретиться, но надо бежать во дворец. А теперь еще и забросить по дороге в тюрьму этого злодея, что так нагло кинулся под копыта твоего коня! Развелось их, вишь… Уже и на коне не проехать…

Он подхватил мощной дланью несчастного и быстро поволок в ближайший переулок. Мрак обалдело смотрел на кровавый след на мостовой.

– Правда правдой, но родня тоже что-то значит. Может, надо не правды больше, а родни?

– Мы и так все родня, – возразил Таргитай горячо. – Род вылепил нас из одного куска глины!

– Но когда лепил чужих – плевал на руки.

Они постепенно удалились от площади. Народ встречался чаще. Мрак ухватил за плечо пробегавшего мальчишку:

– Эй, ребятня все знает. Скажи, где у вас самый великий мудрец?

Мальчишка как угорь вывернулся из широкой лапищи лесного варвара.

– У нас один Ристальщик слывет великим мудрецом, да и тот в странствиях.

Мрак разочарованно покачал головой:

– Ни черта не знает. Что за народ?

– В своем городе мудреца не бывает, – пояснил Олег. – Так уж заведено на свете.

Таргитай просиял:

– Верно! Вот и нас выперли.

– Как раз за мудрость, – сказал Мрак саркастически. – Олег, что-то уже придумал?

– Он думает, – сказал Таргитай с надеждой. – Вон уже бровями шевелит.

– Дана говорила, что он один из первых людей. Род сотворил его в первой кучке.

– Олега?

– Куда Олегу быть в первой кучке! Аристея!

– А велика была кучка?

– У Рода спросишь. Еще могли заметить, что он всех пережил.

– Кому замечать? Он, поди, и сам не замечает. Не девка.

– Тогда другое.

– Что?

Мрак смотрел с подозрением:

– Что другое?.. А, обертывается вороном прямо в Городе? Его ж камнями закидают! Ни одна баба за него не пойдет.

– Ну, расспросим стариков. К тому же спят плохо, а ежели Аристей поленится выйти ночью из Города…

– Это ты даже с крыльца ленился сойти!.. Теперь вижу, почему Олег не мечет искры направо и налево. Хотя, правда, ему бабы ни к чему… Это тебе в волхвах не выжить, верно?