Маска Чехов Антон

— Ну что ж, — сказала она, — хорошо, я изменю ему питание. Но, если он и через неделю будет сам не свой, я хочу, чтобы вы его тщательно осмотрели и взяли анализы.

— Разумеется.

— Мне нужно знать, что с ним.

Лежа на металлическом столе, Аристофан мурлыкал радостно повиливал хвостом и выглядел возмутительно нормальным.

* * *

Придя домой, Грейс едва успела открыть крышку корзинки, как Аристофан со свирепым шипением вырвался из своего заточения; шерсть стояла дыбом, уши прижаты к голове, глаза безумные. Он когтями вцепился ей в руку и взвизгнул, когда она отбросила его от себя. Бросившись по коридору, он исчез на кухне, где через свою маленькую дверку мог выскользнуть на задний двор.

Ошеломленная Грейс уставилась на свою руку. Когти Ари оставили на ее ладони три глубокие царапины. Выступившая кровь потекла по запястью.

* * *

Последний пациент Кэрол в пятницу должен был прийти в час: ее ждал пятидесятиминутный сеанс с Кэти Ломбино, пятнадцатилетней девочкой, страдавшей от отсутствия аппетита на нервной почве. Пять месяцев назад, когда ее впервые привели к Кэрол, Кэти весила всего семьдесят пять фунтов, то есть по крайней мере на тридцать фунтов меньше нормального для нее веса. Она была на грани голодной смерти; не только вид, но и мысль о еде вызывала у нее отвращение; она упрямо отказывалась от любой пищи, за исключением сухого печенья или кусочка хлеба, частенько давясь даже этими крохами. Когда ее поставили перед зеркалом и обратили внимание на то удручающее зрелище, которое представляло собой ее изможденное тело, она продолжала казнить себя за полноту, не поддаваясь убеждениям в том, что она в самом деле была страшно худой. Надежд на ее спасение не оставалось почти никаких. Теперь она весила девяносто фунтов, поправившись на целых пятнадцать; она еще здорово не дотягивала до положенного ей веса, но по крайней мере ей уже не грозила голодная смерть. Отсутствие уверенности в себе и чувства самоуважения почти неизменно являлось причиной потери аппетита, а Кэти уже перестала испытывать ненависть к себе — верный знак того, что она была на пути к выздоровлению. Нормальный аппетит еще не вернулся, порой она еще чувствовала слабое отвращение к еде, однако ее отношение заметно изменилось к лучшему: она осознала потребность питаться, хотя и не имела желания насытиться. До полного выздоровления было еще далеко, но самое страшное уже осталось позади; со временем она вновь станет получать удовольствие от еды и начнет набирать вес гораздо быстрее, чем сейчас, пока не дойдет до ста пяти — ста десяти фунтов. Кэрол радовалась успехам Кэти, и сегодняшний сеанс лишь подтвердил, что радость была вполне оправданной. Как обычно, они с девушкой обнялись после сеанса, и объятия Кэти показались ей более крепкими и продолжительными, чем прежде. Уходя из офиса, девушка улыбалась.

Через несколько минут, в два часа, Кэрол отправилась в больницу. В вестибюле в магазинчике сувениров она купила колоду игральных карт и шашечную доску с миниатюрными шашками, сложенными в виниловый футлярчик.

Наверху, в комнате триста шестнадцать, работал телевизор, а Джейн читала журнал. Когда вошла Кэрол, она подняла глаза и воскликнула:

— Вы действительно пришли!

— Я же говорила, что приду, разве нет?

— Что это вы принесли?

— Карты, шашки. Я решила, что они тебя как-то развлекут.

— Вы же обещали больше ничего мне не покупать.

— Разве я сказала, что я их тебе подарю? Ни за что. Не тут-то было. Я принесла их тебе на время. И, надеюсь, потом ты мне их вернешь. И я хочу, чтобы ты вернула их мне в том же хорошем состоянии, в котором они сейчас, а то я подам на тебя в Верховный суд и потребую возмещения убытков.

Джейн улыбнулась.

— Сурово.

— Я на завтрак грызу гвозди.

— Между зубов не застревает?

— А я их выдергиваю клещами.

— А как насчет колючей проволоки?

— На завтрак — никогда. Это уже на обед, довольно часто.

Они обе расхохотались, и Кэрол спросила:

— Так ты умеешь играть в шашки?

— Не знаю. Я не помню.

— А в карты?

Девушка пожала плечами.

— Ничего пока не вспомнилось? — спросила Кэрол.

— Ничего.

— Не беспокойся, все вспомнится.

— Родители мои тоже не появлялись.

— Прошел только один день с тех пор, как ты потерялась. Они же не могут сразу отыскать тебя. Не стоит пока тревожиться насчет этого.

Они сыграли три партии в шашки. Джейн вспомнила все правила, но вспомнить, где и с кем она играла прежде, ей так и не удалось.

День прошел незаметно, и Кэрол радовалась каждой его минуте. Джейн была очаровательна, сообразительна и отличалась великолепным чувством юмора. Во что бы они ни играли — в карты или в шашки, — она старалась победить, но в то же время вовсе не дулась, когда проигрывала. С ней было очень хорошо.

Глядя на обаяние и внешнюю привлекательность девушки, казалось просто невероятным, что о ней никто не поинтересуется или никто не придет за ней. Некоторые подростки настолько эгоистичны, упрямы и дерзки, что, когда они убегают из дому, у родителей это вызывает лишь вздох облегчения. Но когда пропадают такие прелестные дети, как Джейн Доу, о них начинает тревожиться множество людей. «Не может быть, чтобы она не имела любящей ее семьи, — думала Кэрол. — Они, наверное, сходят сейчас с ума. Рано или поздно они объявятся и будут плакать и смеяться от счастья, что их девочка нашлась целой и невредимой. Но почему же они до сих пор не нашлись? Где же они?»

* * *

Звонок в дверь раздался ровно в три тридцать. Открыв дверь, Пол увидел невероятно бледного, сероглазого мужчину лет пятидесяти. На нем были широкие серые брюки, бледно-серая рубашка и темно-серый свитер.

— Мистер Трейси?

— Да. Вы из инспекции по безопасности жилья?

— Совершенно верно, — ответил «серый» человек. — Меня зовут Билл Элсгуд. Я и есть та самая инспекция. Я основал свою компанию два года назад.

Они пожали друг другу руки, и Элсгуд зашел в фойе, с интересом оглядываясь по сторонам.

— Хорошо здесь. Вам повезло, что мне удалось прийти в тот же день. Обычно у меня заявок на три дня вперед. Но, когда вы сегодня утром позвонили и сказали, что вам нужно срочно, у меня как раз была отмена вызова.

— Так вы инспектор по строительству? — поинтересовался Пол, закрывая дверь.

— Точнее, я инженер-строитель. Наша компания в основном осматривает дома перед продажей, как правило, за счет покупателя. Мы рассказываем ему обо всех возможных неприятностях, с которыми он может столкнуться, — худая крыша, текущие трубы в подвале, осыпающийся фундамент, плохая электропроводка, сантехника и тому подобное. Мы даем гарантийные обязательства, и в случае, если мы что-то упустим, клиент имеет полное право требовать с нас компенсацию. Вы — покупатель или продавец?

— Ни тот, ни другой, — ответил Пол. — Этот дом принадлежит нам с женой, и мы пока не собираемся его продавать. Но у нас здесь с ним возникла кое-какая проблема, и мы никак не можем понять ее причины. Я решил, что вы сможете мне помочь.

Элсгуд приподнял свою седую бровь.

— С вашего позволения, я бы посоветовал вам обратиться к хорошему мастеру. Это обошлось бы вам значительно дешевле, и он бы смог сразу устранить проблему. Мы же, как вам известно, ремонтом не занимаемся. В наши обязанности входит только осмотр.

— Да, это мне известно. Ремонт я прекрасно могу сделать и сам, но я не знаю, в чем проблема и как ее устранить. Я решил, что мне нужен совет специалиста, который ни один мастер мне бы не дал.

— Вам также известно, что за осмотр мы берем двести пятьдесят долларов?

— Да, — ответил Пол. — Однако упомянутая проблема нас очень угнетает и к тому же может причинить серьезный ущерб конструкции дома.

— В чем же дело?

Пол рассказал ему о стуке, от которого временами содрогается весь дом.

— Весьма странно, — заметил Элсгуд. — Ничего подобного я еще не слышал. — Немного подумав, он спросил: — Где у вас печка?

— В подвале.

— Возможно, что-нибудь с теплопроводом. Хотя маловероятно. Но мы можем начать оттуда и постепенно долезть до самой крыши, пока не выясним, в чем дело.

В течение следующих двух часов Элсгуд заглядывал в каждую щель, простукивая и осматривая дюйм за дюймом в доме, затем на крыше, и Пол следовал за ним повсюду, по возможности помогая ему. Когда они были на крыше, пошел мелкий дождь, и, спустившись вниз после осмотра, они промокли до нитки. Спрыгивая с нижней перекладины лестницы на мокрую от дождя траву, Элсгуд сильно подвернул левую ногу. Весь этот риск с неудобством был впустую, потому что Элсгуд не обнаружил ничего подозрительного.

В половине шестого, сидя на кухне, они согревались кофе, и Элсгуд писал свой отчет. Мокрый и забрызганный грязью, он выглядел просто мертвенно-бледным. От дождя его серая одежда — со множеством оттенков — превратилась в однообразно унылую, похожую на серую робу-униформу.

— У вас крепкий дом, мистер Трейси. Он в великолепном состоянии.

— Так что же это, черт возьми, был за звук? И почему от него трясся весь дом?

— Если бы я его слышал.

— Я был уверен, что он раздастся хоть раз, пока вы здесь.

Элсгуд потягивал кофе, но теплый напиток не прибавлял цвета его щекам.

— Конструкция дома не вызывает никаких сомнений. Именно это я напишу в своем отчете, и в этом я готов поклясться своей репутацией.

— Отчего мне ничуть не легче, — заметил Пол, взяв кофейную чашечку обеими руками.

— Мне жаль, что вы безрезультатно потратили столько денег, — сказал Элсгуд. — Мне действительно очень неловко из-за этого.

— Здесь нет вашей вины. Я убежден, что вы тщательно выполнили свою работу. Если я когда-нибудь соберусь покупать другой дом, я, несомненно, предпочту, чтобы вы его предварительно осмотрели. По крайней мере теперь я знаю, что дело не в конструкции; это исключает некоторые предположения и сужает сферу поиска.

— Не исключено, что больше вы его и не услышите. Он мог прекратиться так же неожиданно, как и начался.

— У меня есть подозрения, что тут вы ошибаетесь, — ответил Пол.

Позже, уже в дверях, Элсгуд сказал:

— У меня есть еще одна мысль, но я не решаюсь ее высказывать.

— Почему?

— Вам она может показаться бредовой.

— Мне уже не до шуток, мистер Элсгуд. Я твердо намерен выяснить все, каким бы невероятным это ни казалось.

Подняв глаза к потолку, Элсгуд затем опустил взгляд, потом обвел глазами холл позади Пола и вновь уставился себе под ноги.

— Привидение, — тихо произнес он.

Пол посмотрел на него в полном недоумении. Нервно откашлявшись, Элсгуд вновь опустил глаза, затем наконец поднял и встретился взглядом с Полом.

— Возможно, вы в это не верите.

— А вы? — поинтересовался Пол.

— Верю. Меня это интересовало почти всю жизнь. Я прочел и собрал много литературы о разного рода спиритизме. И кроме того, мне довелось побывать в домах с призраками.

— Вы видели привидение?

— Кажется, да, четыре раза. Эктоплазменные видения. Полупрозрачные человеческие силуэты, проплывающие в воздухе. И еще мне дважды доводилось быть свидетелем полтергейста. Что же касается этого дома... — Замолчав, он нервно облизал губы. — Если вы считаете это нелепым и бессмысленным, я не хочу отнимать у вас время.

— Если честно, — сказал Пол, — то я с трудом представляю себе, как буду вызывать заклинателя злых духов, чтобы он разобрался со всем этим. Однако я не стал бы категорично отрицать все, что касается призраков. Мне трудно в это поверить, но я, разумеется, готов выслушать.

— Разумно, — заметил Элсгуд. Впервые с тех пор, как два часа назад он позвонил в дверь, его бледная кожа слегка зарумянилась и бесцветные глаза оживились. — Ну что ж, судите сами. Исходя из того, что вы мне рассказали, не исключено, что здесь не обошлось без полтергейста. Конечно, никто невидимый ничего не швырял и ничего не ломал, хотя призраки просто обожают все крушить. Но тряска дома, стук кухонной утвари и звон склянок на полочке — все это намекает на начинающийся полтергейст. Если это так и есть, можете ждать худшего. Да-да. Несомненно. Мебель начнет двигаться сама по себе. Со стен будут падать картины, будут разбиваться лампы. Тарелки птицами залетают по комнатам. — От возбуждения на его бледной коже появился румянец, он продолжал описывать возможный ущерб, который могут причинить сверхъестественные силы: — От пола начнут отрываться тяжелые предметы типа диванов, кроватей и холодильников. Должен вам заметить, что случаются и, так сказать, доброкачественные полтергейсты, которые не вызывают большой разрухи, но большинство все-таки злокачественные, и именно с таким вам придется иметь дело, если, конечно, все обстоит именно так. — Явно увлекаясь темой, он закончил монолог почти скороговоркой: — Даже доброкачественный полтергейст в наиболее активной форме способен напрочь выбить из колеи, лишить сна и настолько измотать, что у вас могут появиться сомнения в своем здравом уме.

Удивленный страстной речью Элсгуда и странным блеском в его глазах, Пол произнес:

— Ну... э-э... пока-то все не так уж плохо. Нет ничего такого, о чем вы говорите. Просто стук и...

— Вот именно... пока, — зловеще сказал Элсгуд. — Если вы имеете дело с полтергейстом, ситуация может быстро ухудшиться. Если вам еще не доводилось это видеть, мистер Трейси, вы просто не представляете себе, что это такое.

Столь неожиданная перемена в этом человеке привела Пола в совершенное замешательство. Он чувствовал себя так, словно, открыв дверь добропорядочному человеку, напоролся на религиозного фанатика с его бреднями, который обещал неминуемый Страшный суд. В Элсгуде чувствовался какой-то нездоровый пыл.

— Если это окажется полтергейстом, — продолжал Элсгуд, — если ситуация ухудшится, сообщите мне, пожалуйста. Как я уже говорил, мне довелось видеть полтергейст дважды. Мне бы очень хотелось в третий раз посмотреть на его проделки. Не часто выдается такая возможность.

— Пожалуй, — заметил Пол.

— Так вы скажете мне?

— Я весьма сомневаюсь, что здесь речь идет о полтергейсте, мистер Элсгуд. Если у меня хватит терпения и времени как следует с этим разобраться, я смогу найти логичное объяснение всему происходящему. Но если вдруг здесь окажется злой дух, будьте покойны: как только первый холодильник или шкаф оторвется от пола, я тут же сообщу вам.

Элсгуд не видел в их беседе ничего смешного. Несерьезный тон Пола заставил его нахмуриться, и он сказал:

— Я так и знал, что вы мне не поверите.

— Прошу вас, не думайте, что я не испытываю благодарности за то, что вы...

— Нет-нет, — ответил Элсгуд, показывая жестом Полу, чтобы тот замолчал. — Никаких обид. — Интерес в его глазах потух. — Вас приучили верить лишь научно доказанным открытиям. Вас приучили верить лишь в то, что можно увидеть, потрогать и померить. Это в духе времени. — Он поник плечами. Его румянец пропал, и кожа вновь стала бледной, сероватой и дряблой, как и несколько минут назад. — Просить вас поверить в привидения так же бессмысленно, как доказывать обитателю морских глубин существование птиц. Грустно, но никуда не денешься, и мне не стоит по этому поводу убиваться. — Он открыл входную дверь, и шум дождя стал слышнее. — Как бы там ни было, я от всей души желаю вам, чтобы это оказался не полтергейст. Надеюсь, вам удастся найти то логическое объяснение, о котором вы говорили. Я очень надеюсь, мистер Трейси.

Прежде чем Пол успел ответить, Элсгуд повернулся и исчез за завесой дождя. Он уже не был похож на фанатика; от его пыла не осталось и следа. Это был просто худой, серый человек, шагнувший в серую пелену, слегка втянув голову, как бы пряча ее от серого дождя в сером свете ненастья; он и сам был похож на призрак.

Закрыв дверь. Пол прислонился к ней спиной, обвел глазами холл и через арку посмотрел в гостиную. Полтергейст? Черт возьми, это же невероятно.

Ему больше пришлось по душе другое предположение Элсгуда: стук может просто прекратиться так же неожиданно и необъяснимо, как и начался, без видимой причины.

Он взглянул на часы. Шесть минут седьмого.

Кэрол говорила, что пробудет в больнице до восьми часов и ужинать они будут поздно. Значит, у него есть еще около часа времени, чтобы поработать над романом, прежде чем он приступит к готовке ужина — пожарит куриные грудки, натушит овощей с рисом и зеленым перцем.

Пол поднялся к себе в кабинет и сел за машинку. Взяв в руки последнюю напечатанную им страницу, он хотел было перечитать ее несколько раз, чтобы вновь проникнуться духом и настроением своего повествования.

ТУК! ТУК!

Дом вздрогнул. Задребезжали стекла.

Пол подскочил на стуле.

ТУК!

Стоявший на его письменном столе стакан со множеством ручек и карандашей упал и разлетелся на несколько кусков; его содержимое раскатилось по полу.

Тишина.

Пол подождал. Минуту. Другую.

Ничего.

Только стук дождя по стеклам окон и крыше.

На этот раз ударов было только три. Сильнее всех предыдущих. Но лишь три. Будто кто-то насмехался над ним, дразнил его.

* * *

Незадолго до полуночи девушка в комнате триста шестнадцать тихо рассмеялась во сне.

За окном больницы, озаряя ночь, сверкала молния и темнота, подобно огромному хищнику, словно делала прыжок.

Не просыпаясь, девушка перевернулась на живот.

— Топор, — пробормотала она в подушку и, томно вздохнув, повторила: — Топор...

* * *

В полночь, через сорок минут после того, как она уснула, Кэрол подскочила в постели, безудержно дрожа. Стремясь прийти в себя от кошмара, она услышала чей-то голос:

— Уже близко! Близко!

Ничего не понимая и ничего не различая в темноте, она не сразу сообразила, что это был ее собственный искаженный от паники голос.

Неожиданно темнота стала совершенно невыносимой. Она начала судорожно искать выключатель настольного ночника и, найдя его, облегченно вздохнула.

Свет не разбудил Пола. Что-то пробормотав во сне, он продолжал спать.

Облокотившись о спинку кровати, Кэрол слушала, как постепенно успокаивалось ее отчаянно колотившееся сердце.

Ее пальцы были ледяными. Сунув руки под одеяло, она сжала их в кулаки, чтобы побыстрее согреть.

«С кошмарами надо кончать, — сказала она себе. — Я не выдержу, если они будут повторяться каждую ночь. Мне нужен нормальный сон».

Возможно, пришло время взять отпуск. Слишком долго она напряженно работала. Не исключено, что причиной кошмаров являлась ее накопившаяся усталость. На нее еще наложились недавние стрессы: хлопоты по поводу усыновления ребенка, чуть не разыгравшаяся трагедия в офисе О'Брайена в среду, вчерашняя авария, амнезия девочки, из-за которой она чувствовала себя виноватой... Подобное напряжение вполне способно было вызвать такие кошмары, от которых она страдала.

Вдобавок ко всем этим стрессовым моментам приближался еще и тот самый день — день рождения ребенка, которого она отдала в приют. Через неделю, если не считать завтрашнего дня, через субботу, исполнится шестнадцать лет с тех пор, как она его бросила. Оставалось еще восемь дней, но Кэрол уже начинала тяготиться мыслями о своей вине. К следующей субботе она скорее всего вновь будет пребывать в обычной для себя глубокой депрессии. Неделя в горах, вдалеке от всех проблем, включая и эту душевную боль, могла бы оказаться великолепным лекарством.

В прошлом году они с Полом купили маленький домик на акре лесистой местности в горах. Местечко было необычайно уютным — две спальни, ванная, гостиная с большим камином и кухня — уединенный уголок в сочетании со всеми удобствами цивилизации, чистым воздухом, живописными окрестностями и недосягаемым в городских условиях спокойствием.

Летом они намеревались проводить там, по крайней мере, два уик-энда в месяц, но за последние четыре месяца побывали там всего лишь трижды — более чем в два раза реже, чем планировали. Пол упорно старался выполнять намеченные им же самим сроки работы над своим романом, а у нее выросло количество пациентов — прибавились двое серьезно больных детей, которым она просто не могла отказать в лечении, — и работа стала отнимать у них все свободное время. Возможно, Альфред О'Брайен и был прав, когда говорил о том, что они несколько «переусердствовали».

«Но все будет иначе, когда мы обзаведемся ребенком, — говорила себе Кэрол. — Мы будем выделять массу времени для досуга, потому что создание для ребенка наиболее благоприятных условий и является главной целью нашей работы».

И вот теперь, сидя в кровати и стараясь выбросить из головы мрачные остатки кошмарного сна, она решила не откладывая начать менять свою жизнь. Они прервут работу на несколько дней, может быть, на неделю, и поедут в горы до заседания рекомендательной комиссии, которое должно состояться в конце месяца, чтобы ко времени встречи со своим ребенком быть отдохнувшими и собранными. На будущей неделе это, конечно, не выйдет. Ей понадобится время, чтобы изменить расписание приема пациентов. К тому же ей бы не хотелось уезжать из города, пока не объявились родители Джейн Доу и с девочкой все как-то не определилось, что, возможно, тоже произойдет через несколько дней. Но они просто обязаны выкроить время через неделю, и она решила прямо с утра начать настраивать на это Пола.

От такого решения ей стало лучше. Перспектива пусть даже короткого отпуска сняла с нее большую долю напряжения.

Взглянув на Пола, она произнесла:

— Я люблю тебя.

Он продолжал тихо посапывать.

Улыбнувшись, Кэрол выключила свет и вновь залезла под одеяло. Пару минут она еще слушала шум дождя и ритмичное дыхание мужа, а затем погрузилась в крепкий безмятежный сон.

Завершая безрадостную и бессолнечную неделю, дождь шел всю субботу. Дул резкий ветер, и день был весьма прохладным.

В больницу к Джейн Кэрол пришла после полудня. Они играли в карты и беседовали о некоторых статьях, прочитанных девочкой в журналах. Во время каждого разговора, независимо от темы, Кэрол пыталась определить, стараясь не вызвать у девушки подозрений, насколько еще глубока была ее амнезия; она пробовала ее память, не давая ей понять, что делает это специально. Однако все оказалось безрезультатным, и прошлое Джейн оставалось для нее тайной.

Когда по окончании дневного времени для посещений Кэрол уже направлялась к лифтам на третьем этаже, она встретила в коридоре доктора Сэма Хэннапорта.

— Неужели полиции так ничего еще не удалось выяснить? — спросила она.

Он пожал плечами.

— Пока нет.

— После несчастного случая прошло уже два дня.

— То есть не так уж и много.

— Этому бедному ребенку они кажутся вечностью, — заметила Кэрол, показывая рукой на палату номер триста шестнадцать.

— Я знаю, — ответил Хэннапорт. — И мне от этого не легче вашего. Но еще слишком рано отчаиваться и испытывать пессимизм по этому поводу.

— Если бы у меня была такая дочь и если бы она вдруг пропала хоть на один день, я бы не слезла с полиции и позаботилась о том, чтобы о ней написали во всех газетах; я бы трезвонила об этом по всему городу, надоедая всем и вся.

Хэннапорт кивнул.

— Не сомневаюсь. Я видел вас в действии и восхищаюсь вашей настойчивостью. Кстати, мне кажется, что ваши приходы к девочке в большой степени способствуют ее хорошему настроению. Очень хорошо, что вы проводите с ней столько времени.

— Я вовсе не считаю это какой-то сверхъестественной благотворительностью, — сказала Кэрол. — Я делаю лишь то, что, как мне кажется, и должна делать. Я в какой-то мере в ответе за нее.

Мимо, толкая каталку с пациентом, прошла санитарка. Кэрол и Хэннапорт отошли с дороги.

— Слава Богу, что Джейн хоть здорова физически, — заметила Кэрол.

— Я же говорил вам в среду: нет никаких серьезных травм. Кстати, именно потому, что она физически здорова, у нас и возникает проблема — ей незачем лежать в больнице. Я очень надеюсь, что ее родители появятся до того, как я буду вынужден выписать ее.

— Выписать? Но как же так, если ей некуда идти? Куда же она денется? Боже милостивый, она ведь даже и не знает, кто она!

— Разумеется, я постараюсь продержать ее здесь столько, сколько смогу. Однако не сегодня-завтра у нас не останется свободных мест. Тогда, если количество поступающих тяжелобольных превысит количество запланированных к выписке пациентов, нам придется смотреть, кого еще можно выписать без риска осложнений. В это число пациентов может попасть и Джейн. Если к нам поступит кто-нибудь с пробитой в дорожной аварии головой или «скорая помощь» привезет женщину, которую ревнивый любовник полоснул ножом, я не смогу не принять людей с серьезными травмами из-за того, что здесь лежит совершенно здоровая девушка с синяком на левом плече.

— Но ведь у нее амнезия...

— Так или иначе это не наш случай.

— Но ей же некуда пойти, — продолжала протестовать Кэрол. — Что же с ней будет?

Своим тихим, ровным и успокаивающим голосом Хэннапорт ответил:

— С ней все будет в порядке. Мы же не собираемся просто взять и выбросить ее. Мы подадим заявление в суд, чтобы он взял над ней опеку как над несовершеннолетней, пока не объявятся ее родители. А она тем временем будет находиться в одном из заведений в таких же условиях, как и здесь, в больнице.

— О каком это заведении вы говорите?

— Оно находится всего в трех кварталах отсюда; там содержатся убежавшие из дома и беременные девочки; там гораздо чище и пристойнее, чем в других государственных заведениях подобного рода.

— "Полмар хоум", — сказала Кэрол. — Я знаю, что это такое.

— Тогда вам должно быть хорошо известно, что это не притон и не помойка.

— И тем не менее мне бы не хотелось, чтобы она уходила отсюда, — возразила Кэрол. — Она будет чувствовать, будто от нее попытались избавиться, решили забыть про нее, отмахнуться. Она и так ощущает себя крайне неуверенно. А это ее вообще до смерти напугает.

Нахмурившись, Хэннапорт сказал:

— Мне и самому все это не нравится, но у меня, откровенно говоря, нет другого выбора. Если у нас не будет хватать мест, то по закону мы обязаны учитывать, кто из пациентов может оказаться в большей опасности, если ему будет отказано в помощи или она будет оказана ему несвоевременно. Я связан по рукам и ногам.

— Понимаю. Я не виню вас. Почему же никто из ее родных не объявился до сих пор?

— Кто-нибудь может объявиться в любой момент.

Кэрол покачала головой.

— Нет. У меня какое-то предчувствие, что здесь не все так просто. Вы еще ничего не рассказывали Джейн?

— Нет. В суд мы все равно не обратимся раньше, чем в понедельник утром, так что до завтра я могу ей ничего не объяснять. А вдруг в этот отрезок времени произойдет нечто такое, что в этом отпадет необходимость. Не стоит волновать ее до последнего момента.

Кэрол с тоской вспомнила о том времени, что она сама провела в подобном заведении, пока к ней на помощь не пришла Грейс. Она была бойкой и отчаянной уличной девчонкой, но тем не менее и ей пришлось не сладко. Джейн же, несмотря на свою сообразительность, находчивость, стойкость и обаяние, вовсе не была таким тертым калачом, как Кэрол в ее возрасте. Как повлияет на нее эта жизнь, если ей придется провести там не день или не два? Если ее просто поместят среди этих уличных хулиганок, увлекающихся наркотиками и имеющих бихевиориальные отклонения, она просто станет их жертвой, возможно, самым жестоким образом. Ей нужен настоящий дом, любовь, забота...

— Ну конечно! — воскликнула Кэрол.

На ее лице появилась улыбка. Хэннапорт вопросительно посмотрел на нее.

— А почему бы ей не пойти со мной? — спросила Кэрол.

— Что?

— Послушайте, доктор Хэннапорт, если Пол — мой муж — не будет возражать, почему бы вам не порекомендовать суду, чтобы мне доверили временную опеку над Джейн, пока не объявится кто-то из ее родных?

— Подумайте как следует на этот счет, — сказал Хэннапорт. — Если вы ее возьмете к себе, это сильно изменит вашу жизнь...

— Не думаю, что это так ужасно, — возразила Кэрол. — Напротив, будет просто великолепно. Она такая очаровательная девочка.

Хэннапорт долго смотрел на нее, словно разглядывая ее лицо и пытаясь найти ответ в ее глазах.

— В конце концов, — как можно убедительнее продолжила Кэрол, — единственный врач, который может помочь ей избавиться от амнезии, — психиатр, кем, позвольте вам напомнить, я и являюсь. Я не только смогу окружить ее домашней заботой, но и буду интенсивно лечить.

Наконец Хэннапорт улыбнулся.

— На мой взгляд, это необычайно великодушно с вашей стороны, доктор Трейси.

— Так вы походатайствуете за меня перед судом?

— Да. Правда, никогда нельзя с уверенностью сказать, какое решение примет судья. Однако в данном случае, по-моему, трудно не заметить, что это в интересах девочки.

Несколько минут спустя Кэрол из телефона-автомата в вестибюле больницы звонила Полу. Она пересказала ему свой разговор с доктором Хэннапортом, но, прежде чем она успела задать ему главный вопрос, Пол неожиданно спросил ее:

— Ты хочешь приютить Джейн?

— Как ты догадался? — воскликнула удивленная Кэрол.

Он рассмеялся.

— Уж я-то знаю тебя, радость моя. Когда разговор заходит о детях, твое сердце размягчается до консистенции ванильного пудинга.

— Она не будет тебе мешать, — тут же сказала Кэрол. — Она не будет отвлекать тебя от романа. А теперь, поскольку О'Брайен не сможет представить наше заявление раньше конца месяца, двух детей у нас на руках не окажется. В конце концов, может быть, эта задержка с заявлением не случайна — мы позаботимся о Джейн, пока не объявятся ее родственники. Это же только временно, Пол. В самом деле. И мы...

— Ладно, ладно, — ответил он. — Не надо меня упрашивать. Я совсем не возражаю.

— Если ты хочешь приехать сюда, чтобы сначала познакомиться с Джейн, то...

— Нет-нет. Уверен, что она полностью соответствует твоему описанию. Однако не забудь, что ты собиралась где-то через недельку съездить в горы.

— Может быть, она у нас столько и не пробудет. А если и пробудет, то мы, наверное, сможем взять ее с собой, известив об этом суд.

— Когда нам надо быть в суде?

— Не знаю. Возможно, в понедельник или во вторник.

— Я постараюсь вести себя наилучшим образом, — сказал Пол.

— Тебе за ушком почесать?

— Ну что ж. И еще я надену ботинки.

— Не задирай перед судьей носа, — уже улыбаясь, сказала Кэрол.

— Если он своего не задерет.

Страницы: «« 345678910 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

«Последние сорок лет шестнадцатого века и первое десятилетие семнадцатого были ознаменованы во Франц...
«За три дня до смерти Карла IX, 27 мая 1574 года, в Париже были казнены на Гревской площади граф Анн...
«С именем каждого из двух фаворитов и двух мужей Марии Стюарт сопряжена страшная кровавая драма, в к...
«Для Англии век Елизаветы по громадному своему значению для этой страны был тем же, что был для Фран...
«Сын короля Сигизмунда I и супруги его Боны Сфорца, Сигизмунд II родился 1 августа 1520 года. По обы...
«Четыре позорных пятна на памяти человека, достойного уважения потомства за свою пламенную любовь к ...