Засуха Лесков Николай
Они топали вверх по тропе; Аарон вполуха слушал историю, которую громким голосом рассказывал Люк. И вдруг Элли повернулась и поймала его взгляд поверх Люковой головы. Она закатила глаза, скорчив страдальческую рожицу. А потом улыбнулась. Радостная, знающая, исполненная их общей тайны улыбка — только для него одного.
Черпая уверенность в этом воспоминании, Аарон качнулся, собираясь придвинуться чуть поближе. Он повернулся было, но замер, даже не двинувшись. Света здесь, над обрывом, было маловато, но кое-что было видно предельно ясно. Среди прочего глаза Элли, то, как они глядели на Люка Хэдлера, пока тот продолжал шептать что-то на ухо Гретчен.
— Люк бывал иногда таким эгоистом, — сказала Гретчен. Она провела пальцем по влажному кольцу, оставленному на столе донышком бокала, смазав четкий контур. — Он всегда был на первом месте, на втором и на третьем, и даже не сознавал этого. Правда? Это ведь не только мне казалось?
Она благодарно взглянула на Фалька, когда он кивнул.
— Прости, — сказала она. — Просто иногда мне трудно бывает отделить того Люка, которого я знала, — ну, или думала, что знала, — от того, что о нем говорят люди.
— Тогда, когда мы были моложе, я всегда думал, что он — честный парень, — сказал Фальк. — Он был очень открытый, что думал, то и говорил. Нравилось тебе это или нет. Но, по крайней мере, всегда было известно, чего от него ждать.
— А теперь?
— Не знаю. Его выходки иногда страшно бесили меня, но внутри я всегда чувствовал, что он — из хороших парней.
— Что ж. Будем надеяться, что так. — Гретчен фыркнула. — Противно думать, что он того не стоил.
— Что ты имеешь в виду?
— Да так, ничего, — вид у нее был смущенный. — Глупости всякие. Я просто имела в виду вообще дружить с ним. И с тобой, и с Элли. Это многое для меня изменило. Люди, с которыми я раньше и водиться-то не стала, начали меня сторониться, будто я заразная или что еще. Но это все были пустяковые подростковые проблемы по сравнению со всем остальным. Ничего серьезного.
Полностью изгнать нотку сожаления из своего голоса ей не удалось. Фальк задумался о том, насколько бурной была ее социальная жизнь до того, как она стала частью их злосчастной четверки. Он вдруг осознал, что без него и без Элли золотоволосой Гретчен стало, наверное, довольно одиноко. Никогда раньше он об этом не задумывался. Потянувшись, он прикоснулся к ее руке.
— Прости, что не поддерживал связь. Это не значит, что мне было плевать, просто… — он осекся. — Я не подумал. Мне нужно было приложить хоть какие-то усилия.
Гретчен чуть улыбнулась.
— Да забудь об этом. Я-то была ничуть не лучше. Возраст, гормоны. Все мы тогда были такие глупые.
Люк встал и потянулся, явно напоказ.
— Пойду отолью, — объявил он. На погруженном в тень лице белым блеснули зубы. — Смотрите, не шалите тут без меня.
Он исчез в кустах, и оставшиеся трое сели плечом к плечу. Аарон и Гретчен то и дело передавали друг другу бутылку. Сидевшая с другой стороны Элли молча взирала на горизонт.
Спокойствие было нарушено треском, стуком и громким воплем. Звук все отдавался в тишине, а они трое глядели друг на друга — шок на залитых лунным светом лицах, — потом Аарон вскочил и побежал на звук на негнущихся водочных ногах. Девчонок он обогнал и слышал только чье-то испуганное, хриплое дыхание за плечом. Он притормозил, подобравшись к краю пропасти. За край вела полоса поломанных и примятых кустов; тот, что рос на самом краю, были вырван с корнем.
— Люк! — рядом появилась Гретчен. Ее крик утонул в пустоте под ними, потом вернулся обратно. Ответа не было. Фальк упал на четвереньки и подполз к самому краю. Он глянул вниз, до тошноты боясь того, что может увидеть. До дна было больше ста метров. Оно исчезало во мраке.
— Люк! Дружище! Ты меня слышишь? — заорал он.
Гретчен рыдала; лицо у нее все было в слезах и в размазавшейся туши. Вслед за ней появилась Элли, осторожно пробиравшаяся меж кустов. Она не бежала, она шла. Собственное дыхание ревом отдавалось у Фалька в ушах. Элли трезвым взглядом пробежалась по примятым кустам. Потом она повернулась и обозрела буш за их спинами, внимательно вглядываясь в тени. Сделав шаг к обрыву, она бросила взгляд в бездну. Посмотрела прямо в глаза Аарону и слегка пожала плечами.
— Этот придурок над нами издевается.
Отвернулась и смахнула с ногтя что-то невидимое.
— Я, вообще-то, не раз задумывался, останетесь ли вы вместе, — сказал Фальк. — Он, конечно, был человек эгоцентричный, но к тебе всегда относился с нежностью.
Гретчен только горько рассмеялась в ответ.
— И все время быть на вторых ролях в «Шоу Люка», двадцать четыре часа подряд, семь дней в неделю? Нет уж, спасибо. — Она вздохнула и заговорила уже более спокойным тоном. — Мы пытались, еще пару лет, после того как ты уехал. В то время казалось, что все серьезно, но на самом деле это было детское. Мне кажется, где-то в душе мы оба пытались каким-то образом сохранить нашу четверку. Но все развалилось. Естественно.
— Вы плохо разошлись?
— О. Нет. — Она подняла взгляд, скованно улыбнулась. — Не так уж плохо. То есть не хуже, чем это обычно бывает. Мы просто выросли. Он женился, у меня появился Лэчи. Да и в любом случае он мне был не пара. Теперь я это знаю.
Она сморгнула.
— То есть еще до того, как все это случилось, с Карен и Билли.
Повисла неловкая пауза.
— Так, значит, Люк никогда не говорил обо мне? То есть после того, как ты уехал? — небрежный тон Гретчен не мог скрыть ее любопытства.
Фальк заколебался.
— Мы редко обсуждали Кайверру, то есть совсем не обсуждали, если могли этого избежать. Что-то вроде негласного договора. Я, конечно, спрашивал о тебе, и он отвечал, что у тебя все хорошо, что он иногда тебя видит. Ну, что-то в этом роде, но…
Он прервался, боясь задеть ее чувства. На деле Люк практически никогда даже не упоминал Гретчен, если его не спрашивали. Фалька удивило, что они, оказывается, продолжали потом встречаться дольше, чем несколько месяцев. У Люка это всегда звучало так, будто их отношения развалились практически сразу.
— Я, честно, не ожидала, что Люк останется в Кайверре, — сказала Гретчен. — После того, как ты уехал, некоторое время он говорил об одном — как бы поскорее отсюда выбраться. У него планы были — уехать в Мельбурн и выучиться на инженера. Работать с большими проектами.
— Правда? — Это стало для него новостью. Люк никогда об этом не упоминал. Ни разу не попросил поддержать его, помочь устроиться на работу, пожить у него на квартире. — Почему же он не уехал?
Гретчен пожала плечами.
— Думаю, познакомился с Карен. Но с Люком всегда трудно было сказать, чего он на самом деле хочет. — Она помолчала. Передвинула свой бокал. — Знаешь, мне кажется, если бы Элли осталась в живых, они в конце концов были бы вместе. Она подходила ему больше, чем я. Может, даже больше, чем Карен, если уж на то пошло.
Фальк отхлебнул из своего стакана и задумался, сколько в этом было правды.
Гретчен была в истерике. Лицо у нее раскраснелось, светлые волосы слиплись от пота. До Аарона дошло, что она была гораздо пьянее, чем казалось.
Его самого довольно сильно вело. Но он раз за разом подползал к краю и звал Люка.
— Не мог бы ты держаться оттуда подальше? — крикнула ему Элли, когда он чуть не оступился — в третий раз. — Если ты свалишься, вот тогда нам действительно будет о чем беспокоиться.
Аарон позавидовал ее спокойствию. Сначала он ощутил вспышку надежды, что она права и Люк действительно их дурачит. Но минуты шли, и его уверенность таяла. Люк, конечно, знал, как и что. Но скалы здесь постоянно осыпались. Им это говорили, предупреждали держаться подальше. И не раз. И все это бухло, которое они выпили вместе, — он чувствовал, как оно бултыхается у него в животе. Может, Элли и права, но что, если?… В мозгу сразу же всплыли лица Джерри и Барб, и додумать мысль до конца ему не удалось.
— Мы должны… Господи, Гретчен, помолчи секундочку… мы должны пойти, найти помощь, — сказал он.
Элли только пожала плечами. Она подошла к обрыву, аккуратно встав на самый край, и задумчиво заглянула вниз. Сделала шаг назад; слегка подняла подбородок.
— Слышал, Люк? — крикнула она ясным голосом. Эхо далеко разнесло его над обрывом, отразившись от скал. — Мы идем вниз. Уже наложили в штаны. Твой последний шанс.
Аарон ждал, затаив дыхание, но, казалось, над обрывом не шелохнулась даже травинка.
— Ладно, — крикнула Элли. — Ты решение принял. Надеюсь, ты счастлив.
Маленькая обвинительная речь эхом раскатилась по долине внизу.
Аарон посмотрел на нее, прямо в ее холодные глаза, потом схватил Гретчен за руку и потащил бегом вниз по тропе.
— Иногда у меня такое ощущение, что единственный человек, кому Люк был по-настоящему верен, — это ты, — сказала Гретчен. — Как он встал на твою сторону после смерти Элли. Ему тут нелегко пришлось после того, как ты уехал. Кто только не давил на него, чтобы он поменял показания, сдал тебя.
Она допила вино и, глядя на Фалька поверх бокала, добавила:
— Но он так этого и не сделал.
Фальк набрал в грудь воздуха. Наступил правильный момент, чтобы все ей рассказать. Люк солгал. Ты солгал.
— Слушай, Гретчен, насчет этого…
— Тебе очень повезло, — она прервала его, чуть понизив голос. — Повезло, что ты был с ним, для начала. На него тут такие бочки катили — честное слово, проще было бы прогнуться и поменять показания. Уверена, если бы не Люк, копы из Клайда повесили бы все на тебя, без вопросов.
— Да! Я знаю. Но послушай, Гретч…
Она покосилась вокруг. Несколько человек поспешно отвернулись.
— Слушай, Люк двадцать лет стоял на своем — прикрывал тебя, — сказала она еще тише. — Это, в общем-то, единственное, что стоит между тобой и кучей неприятностей здесь, в Кайверре. Так что я бы на твоем месте пела, как птичка, по тем же нотам. И погромче.
Они обогнули очередной скальный выступ у подножья, и — Аарон просто не мог в это поверить, а потом вдруг поверил, сразу — вот он, Люк. Удобно расположился на каком-то валуне, жив-здоров, с сигаретой в руке и ухмылкой на лице.
— Эй, — засмеялся он. — Чего это вы так долго, тормоза…
И тут Аарон на него бросился.
— Господи, Гретчен, я так и делаю, — сказал Фальк, шутливым, как он надеялся, тоном. Но то, что она пыталась до него донести, было предельно ясно. Нет вопроса — нет и ответа. — Как может быть иначе?
Долгую секунду они глядели друг другу в глаза. Потом Гретчен откинулась на стуле и улыбнулась ему — по-настоящему.
— Конечно. Иначе и никак. Просто хотела убедиться, что ты правильно настроен. Так, на всякий случай.
Она подняла было бокал, заметила, что тот уже пуст, и поставила обратно на стол. Фальк залпом осушил свой и отправился к стойке за следующей порцией для них обоих.
— Если все были настолько уверены, что это был я, — сказал он, вернувшись к их столику, — то удивительно, как это они Люка тоже не выжили из города.
Гретчен подняла бокал; ее улыбка потускнела.
— Кое-кто пытался, знаешь ли. Поначалу, — сказала она. — Но ты же помнишь, каким он был. Где сядешь, там и слезешь. От него ни слова не добились. В конце концов, они вроде как сдались. Выбора особого не было.
Она опять оглядела паб. Теперь за ними наблюдало меньше народу.
— Знаешь, будь они честны сами с собой… В глубине души все тут знают, что Элли, скорее всего, покончила с собой. Ей было всего шестнадцать, и, совершенно очевидно, она нуждалась в помощи и поддержке, которых не получила. И да, нам всем должно быть из-за этого стыдно. Но людям, по большей части, не нравится чувствовать себя виноватыми. А в записке было твое имя. Объяснения этому так никогда и не нашлось… — Она замолчала, слегка приподняв бровь.
Фальк потряс головой. Он не мог объяснить этого тогда, не мог и сейчас. Много лет он ломал себе голову. Раз за разом проигрывал в уме последние разговоры с Элли, пытаясь расшифровать, что она пыталась этим сказать? Что сообщить? Для нее он всегда был Аароном, не Фальком. Что происходило у нее в голове, когда она это писала? Иногда он и сам не знал, что хуже: неприятности, которые причинила ему эта записка, или тот факт, что ее смысл так и остался непонятым.
— Ну, — сказала Гретчен, — какая, в общем-то, разница. Она думала о тебе, так или иначе, незадолго перед смертью, а для любителей бросаться камнями этого было достаточно. Нравится это кому или нет, Люк был большим человеком, многое делал для общины. Стал для этого городка своего рода лидером, а позволить себе бросаться такими людьми мы не можем. Думаю, в общем и целом, народ предпочел просто выкинуть это из головы.
Она пожала плечами.
— По тем же самым причинам все тут мирятся с такими придурками, как Доу и Дикон. Это Кайверра. Здесь трудно. Но мы все тут одной веревочкой повязаны. Ты уехал, Люк остался. Виноват, значит, ты.
Аарон бросился на Люка, и тот отступил.
— Эй, полегче, — буркнул он, когда Аарон схватил его за плечи. Они пошатнулись и грохнулись на землю. Люк выронил сигарету. Элли, шагнув вперед, втоптала ее в землю.
— Осторожно, искры. Напугать до полусмерти ты их уже сумел. Теперь постарайся нас всех тут не сжечь.
Аарон, придавивший плечи Люка к земле, ощутил, как тот дернулся от ее тона. Обычно она разговаривала так с животными на ферме.
— Господи, Элли, да что тебя в задницу укусило? Когда это ты перестала понимать шутки? — Изобразить веселую браваду у него не получилась, и он замолчал. Аарон чувствовал запах его пота. Алкоголь.
— Тебе что, никто не говорил? — резко сказала Элли. — Шутки — это когда смешно.
— Господи, да что с тобой не так в последнее время? Пить тебе неохота, смеяться тоже. Ты практически ни с кем не общаешься и постоянно работаешь в этой дурацкой лавке. Ты стала такая зануда, Элли, может, вам с Аароном сойтись, наконец, и покончить уже с этим. Идеальная будет пара.
Зануда. Фальку показалось, будто Люк ударил его под дых. Не в силах поверить, он глядел на друга во все глаза. Потом схватил его за рубашку и оттолкнул от себя с такой силой, что голова Люка глухо стукнула о землю. Фальк откатился прочь, тяжело дыша, и лежал так, не оглядываясь. Он себе не доверял.
Элли глядела вниз, на распростертого в пыли Люка, и на лице ее был написан не гнев, а хуже — жалость. Вокруг, казалось, все застыло.
— Так как ты думаешь? — Она подошла, встала над ним. — Ты думаешь, что твои друзья — зануды, только потому, что они тебе преданы? Потому, что они хоть иногда придерживаются здравого смысла? Единственный, кто здесь смешон, — это ты, Люк. Тот факт, что ты думаешь, будто это нормально — использовать людей для собственного развлечения.
— Пошла ты. Это не так.
— Это так, — продолжала Элли. — Ты делаешь это с нами со всеми. Со мной. С Аароном. Со своей девушкой — ты только посмотри на нее. Ты что, думаешь, это нормально — так пугать людей, которым ты небезразличен? — Он покачала головой. — А для тебя все это просто игрушки. Вот что меня в тебе пугает.
Некоторое время никто ничего не говорил. Слова Элли висели в воздухе между ними; каждый избегал смотреть на других. Элли двинулась первой. Она резко повернулась и ушла не оглядываясь. Аарон все еще не мог заставить себя взглянуть на Люка.
— Сучка, — прошептал Люк Элли в спину. Аарон услышал.
— Эй. Ты ее так не называй, — сказал он резко.
Элли, шагавшая вперед, не подала ни малейших признаков, будто что-то услышала. Она удалялась от них ровным шагом. Люк повернулся и небрежно обнял Гретчен, которая к тому времени перестала всхлипывать и погрузилась в ошеломленное молчание.
— Прости, я немного напугал тебя, детка. Ты ведь знала, что я просто хотел всех немного повеселить, да? — Он наклонил голову и прижался губами к ее щеке. Лицо у него блестело от пота и было ужасно красным. — Но вы правы, да. Может, это было немного слишком. Кое-что я точно ляпнул зря. Может, я должен перед вами извиниться.
— Что-то ты им должен, уж это точно, — долетел до них голос Элли.
Никто из них больше не упоминал об этом разговоре, но сказанные тогда слова висели в воздухе, как липкая жара. Элли разговаривала с Люком только тогда, когда это было необходимо, и всегда одним и тем же вежливым, но отстраненным тоном. Аарон, которого смущало присутствие Элли и бесило присутствие Люка, молчал еще больше, чем обычно. Гретчен обнаружила себя в роли посредника, а Люк просто притворялся, будто ничего не случилось.
Рано или поздно оно рванет, говорил себе Аарон, но на деле уверенности у него не было. Их дружба вдруг дала трещину, более глубокую, чем он тогда понимал. Он так никогда и не узнал, прав он был или нет. Элли оставалось жить всего две недели.
Потянувшись через стол, Гретчен чуть коснулась его пальцев. Шум голосов вокруг них вдруг будто стал тише. У нее были рабочие руки. Короткие чистые ногти, чуть шероховатые кончики пальцев — он чувствовал это своей гладкой от офисной работы кожей.
Элли была насчет нее неправа, Фальк это знал. Гретчен никогда не была пустышкой. Она была сделана из гораздо более качественного материала. Она осталась и встретила неприятности лицом. Она построила жизнь в городе, который разрушил многих других, не в последнюю очередь его самого и, теперь, — Люка Хэдлера. Гретчен была стойким человеком. Она была бойцом. И она улыбалась ему.
— Знаю, тебе нелегко было сюда вернуться, но я ужасно рада тебя видеть, — сказала она. — Среди нас ты всегда был единственным, у кого была хоть капля здравого смысла. Хотелось бы мне…
Она замолчала. Пожала плечами: загорелая кожа под тонкими черными лямками.
— Хотелось бы мне, чтобы ты тогда не уехал. Может, все было бы по-другому.
Они смотрели друг другу в глаза, пока Фальк не почувствовал, как волна жара заливает ему грудь, карабкается вверх по шее. Он прочистил горло и все еще раздумывал над ответом, когда на стол перед ним упала тень.
Глава семнадцатая
Грант Доу со стуком поставил свой стакан с пивом между ними на стол. На нем были все те же шорты и футболка с рекламой балинезийского пива, что и накануне. Фальк чуть не застонал.
— Я думал, тебя здесь сегодня не обслуживают, — сказал он, прилагая все усилия к тому, чтобы его голос звучал нейтрально.
— Для меня это — пожелание, а не приказ.
Фальк глянул через плечо Доу в сторону стойки; бармен наблюдал за происходящим с отрешенным видом. Он явно умыл руки. Фальк поднял брови, но бармен только пожал плечами: мол, а что тут можно поделать? Сидевшая напротив Гретчен поймала его взгляд и чуть качнула головой. Потом она заговорила, и ее голос звучал совершенно непринужденно.
— Что тебе нужно, Грант?
— Я скажу, что нужно тебе, Гретч. Тебе нужно поосторожнее выбирать себе мужчин.
Наглостью Доу живо напомнил Фальку своего дядю, но если у Мэла Дикона злость была холодной, как у рептилии, то Грант кипятился, как чайник.
Вблизи его опухшее лицо казалось покрытым сетью лопнувших кровяных сосудов. Явные проблемы с давлением.
— У девушек, которые с ним водятся, есть риск оказаться мертвыми.
За его спиной, секундой позже, чем нужно, раздалось ржание его приятелей. Фальк так и не смог понять, те ли это самые, которые были с Доу прошлым вечером, или нет. Рожи у них у всех были абсолютно одинаковые. Бармен, отставив временно свои обязанности, целиком посвятил себя наблюдению за происходящим.
— Спасибо, Грант. Но я уже большая девочка. И сама могу принимать решения, — сказала Гретчен. — Так что, если ты все сказал, может, продолжишь отдыхать? И другим дашь отдохнуть?
Доу заржал, дав окружающим возможность полюбоваться давно не чищенными зубами. На Фалька пахнуло пивом.
— Уж конечно, ты готова отдохнуть, Гретч, — сказал он, подмигнув, — Ты сегодня такая нарядная, если мне позволено будет сказать. Нас ты тут такими зрелищами балуешь нечасто.
Он воззрился на Фалька.
— Это платье — ради тебя, ты, придурок. Надеюсь, ты это ценишь.
Гретчен, покраснев, отвела взгляд. Фальк встал и шагнул в сторону Доу. Он ставил на то, что Доу не захочет связываться с возможным арестом, и это удержит его от рукоприкладства. Он надеялся, что рассчитал правильно. Фальк знал за собой немало умений, но пьяная драка в них не входила.
— Чего тебе надо, Грант? — спокойно спросил Фальк.
— Такое дело, — сказал Доу. — Думаю, мы вчера не с той ноги начали. Так что я пришел дать тебе шанс покаяться.
— В чем?
— Ты знаешь в чем.
Они смотрели друг другу в глаза. Грант всегда был старше, больше, сильнее. Он вечно был на грани взрыва, и люди, бывало, спешили перейти на другую сторону улицы, если он шел к ним навстречу. Теперь он постарел, потолстел, и его дыхание отдавало чем-то хронически нездоровым. От него буквально несло горечью и разочарованием.
— Это все? — спросил Фальк.
— Нет, блин, не все. Прими мой совет. И моего дяди тоже. Чего бы они сегодня ни стоили. Уезжай отсюда, — сказал Доу низким, хриплым голосом. — Этот мешок дерьма, Хэдлер, того не стоит. Не стоит он тех неприятностей, в которые ты вот-вот влипнешь, попомни мое слово.
Доу глянул через плечо на своих подлипал. Из окна паба не было видно ничего, кроме ночи. Фальк знал, что, за исключением главной улицы, город был совершенно пуст. В этих местах силы у полицейского значка гораздо меньше, чем надо бы.
Может, и так, но кое-что он все-таки значит.
— Я уеду, как только наступит ясность с убийством Хэдлеров, — сказал Фальк. — Не раньше.
— Тебя-то это как касается?
— Целая семья погибла в таком маленьком городе? Думаю, это касается каждого. И у тебя, похоже, есть какие-то соображения на этот счет, так, может, с тебя и начнем? Только давай официально. Как думаешь?
Фальк сунул руку в карман и извлек ручку и маленький блокнотик. Вверху страницы он написал: «Допрос по делу Хэдлеров». Ниже он написал имя Доу, крупными буквами, чтобы тому было виднее.
— Ладно, уймись, придурок, — Доу явно стало не по себе, как Фальк и ожидал. Когда человек видит свое имя на бумаге, он, как правило, настораживается.
— Адрес, пожалуйста.
— Я тебе мой адрес не дам.
— Да не проблема, — ничуть не смутился Фальк. — К счастью, мне он известен.
Ниже он написал точный адрес фермы Дикона. Потом посмотрел мимо Доу в сторону его соратников. Те сделали шаг назад.
— Имена твоих друзей я тоже могу записать. Если уж им так не терпится внести свой вклад.
Грант обернулся. Отсутствующее выражение на лицах его приятелей сменилось мрачными взглядами в его сторону.
— Ты че, дело мне тут пришить пытаешься? — сказал Доу. — Нашел себе козла отпущения?
— Грант, — сказал Фальк, подавляя импульс закатить глаза. — Ты сам подошел к нашему столу.
Доу обвел его мрачным взглядом. Казалось, он вот-вот взорвется. Сжав правый кулак, он явно прикидывал, стоит ли оно того. Кинул взгляд через плечо. Бармен по-прежнему наблюдал за ним, опершись руками о стойку. Он сурово поглядел Доу в глаза и кивнул в сторону двери. Сегодня им здесь больше явно не нальют.
Доу разжал кулак и небрежно отступил в сторону. Будто ему неохота было напрягаться.
— Сплошное вранье и понты, как обычно, — сказал он Фальку. — Ладно. Тебе все это здесь понадобится. Может, отбрешешься, кто знает. А может, и нет.
Он мотнул головой в сторону выхода, и его свита последовала за ним.
Шум голосов, слегка притихший во время их перепалки, постепенно достиг прежнего уровня.
Фальк сел обратно на свое место. Гретчен молча наблюдала за ним; рот у нее был слегка приоткрыт. Положив блокнот обратно в карман, он ухмыльнулся, но руку из кармана вынимать не спешил — ждал, когда она перестанет дрожать. Гретчен удивленно покачала головой.
— Господи. С возвращением, называется. А ты молодец. — Она подмигнула ему. — Права была я насчет твоего здравого смысла, а?
Она поднялась и отправилась к стойке за следующей порцией напитков.
Позднее, когда паб уже закрывался, Фальк проводил ее до машины. На улице было тихо. В свете фонарей волосы сияли вокруг головы Гретчен, как нимб. Они стояли на расстоянии шага друг от друга — каждое движение обречено на неловкость; повисла пауза. Наконец она рассмеялась, и, положив ему руки на плечи, чмокнула в щеку, слегка задев самый краешек губ. Его руки сомкнулись вокруг нее, и на секунду они застыли в тесном объятии, подбавляя тепла в и так уже жаркий вечерний воздух.
Наконец она с легким вздохом высвободилась из его объятий, села в машину, улыбнулась, помахала рукой и исчезла.
Фальк стоял один под звездным водоворотом и думал о Гранте Доу. Человек наговорил много всякого разного, в этом сомневаться не приходилось. Но одна сказанная им вещь застряла у Фалька в мозгу, и теперь он поворачивал ее в уме так и сяк, пристально изучая, как коллекционер — найденную редкость.
Это платье — ради тебя, ты, придурок.
Всю дорогу обратно, до паба, он улыбался.
Фальк уже поставил одну ногу на лестницу, ведущую наверх, к нему в комнату, как услышал оклик бармена.
— Зайдешь на минутку, приятель? Если не торопишься.
Фальк вздохнул, не снимая руки с перил. С тоской посмотрел наверх. Дурно обрамленный портрет королевы безо всякого сочувствия воззрился на него в ответ. Он повернулся и поплелся обратно в бар, который был уже совершенно пуст. В воздухе витал ядреный аромат лимона — бармен протирал стойку.
— Тебе налить?
— Я думал, ты уже закрылся, — Фальк подтянул к стойке табурет и сел.
— Закрылся. Это за счет заведения. — Бармен поставил перед Фальком кружку пива, потом нацедил себе тоже. — В качестве благодарности.
— За что?
— Я много раз видел, как Грант Доу докапывается до человека, и, как правило, это заканчивается тем, что мне приходится оттирать с пола чью-то кровь. Поскольку сегодня был явно не тот случай, я могу расслабиться и позволить себе выпить с тобой кружку холодненького.
Он протянул Фальку руку:
— Дэвид Макмердо.
— Твое здоровье, — Фальк отпил глоток, который, к его удивлению, пошел очень легко. За эту неделю он выпил больше, чем за весь предыдущий месяц. — Прости, пожалуйста, что так вышло. Знаю, я обещал, что неприятностей не будет.
— Друг мой, если бы здешние неприятности всегда улаживались подобным образом, я был бы счастливым человеком, — сказал Макмердо, поглаживая бороду. — К сожалению, дело обычно кончается менее элегантно.
— Сколько ты уже в этом городе?
— Скоро десять лет будет. И большинство тутошних до сих пор смотрят на меня, как на новичка. Либо ты здесь родился, вырос и все прочее, либо ты навсегда чужак, — видимо, такие уж в Кайверре традиции.
— Родиться, вырасти и все прочее тоже не всегда помогает, — сказал Фальк с мрачной улыбкой. — Каким ветром тебя вообще сюда занесло?
Макмердо помолчал. Провел языком по зубам.
— А ты почему из Кайверры уехал?
— Перспективы карьерного роста, — сухо ответил Фальк.
— Что ж. Скажем, что и у меня то же самое; на этом и остановимся. — Макмердо жестом обвел пустой бар и подмигнул. — И все же тебе это, похоже, пошло только на пользу. Честно говоря, твой приятель Люк мог бы взять у тебя пару уроков, как ладить с Доу. Теперь уже поздно, конечно.
— Они что, не ладили?
— Это мягко говоря, — сказал Макмердо. — У меня, бывало, сердце обрывалось, когда один сидел здесь — и вдруг заходил второй. Они были — я не знаю — как пара магнитов. Сиамские близнецы. Ревнивые разведенки. Что угодно. Просто не могли оставить друг друга в покое.
— Из-за чего же они ссорились?
Макмердо закатил глаза.
— Лучше спроси, из-за чего они не ссорились. Что угодно назови. Погоду. Крикет. Цвет носков, блин. Вечно друг к другу цеплялись. По любому поводу.
— И насколько это было серьезно? До кулаков доходило?
— Было дело, — сказал Макмердо. — Пару раз. Но в последнее время — нет. Уже несколько лет — одни только ссоры да скандалы. Не пойми меня неправильно, миром тут и не пахло. Но мне кажется, они оба получали от этого некое удовольствие. Помахать кулаками. Выпустить пар.
— Никогда этого не понимал.
— Я тоже. По мне, лучше стаканчик пропустить. Но кому-то это по душе. — Он обмахнул стойку тряпкой; санинспекции в ближайшем будущем здесь явно не ждали. — Но Доу тоже можно где-то понять. За этим его дядюшкой присматривать, наверное, не сахар.
Фальк вспомнил, как Мэл Дикон принял его за отца.
— Ты знаешь, что с ним не так?
— В последнее время котелок у него явно не варит. Может, это от выпивки, а может, что посерьезнее, — я не знаю. Но вести он себя стал потише, это точно. Забредает сюда иногда и сидит в обнимку со стаканом, а то шляется по городу с этой своей собакой и рычит на всех подряд, но это, пожалуй, и все.
— Мне что-то трудно представить себе Гранта Доу в роли Флоренс Найтингейл. Он что, посвятил всего себя заботам о дядюшке?
Макмердо ухмыльнулся.
— Господи, нет. Он вроде разнорабочего. Делает кое-что по мелочам, трубы там проложить, ремонт. Главное, чтобы на пиво денег хватало. Но что с людьми надежда на наследство делает, а? Дикон ему ферму завещал, или, по крайней мере, так говорят. Неплохих денег может стоить, особенно со всеми этими азиатскими инвесторами, которые вечно вынюхивают, где можно купить землю. Засуха-то когда-нибудь кончится. Это очевидно.
Фальк сделал еще глоток. Интересно. Земля Хэдлеров граничила с фермой Дикона. Он понятия не имел, какая теперь рыночная цена на землю, но два соседних участка, выставленные на продажу вместе, должны были цениться выше — у правильного покупателя. Конечно, если бы ферма Хэдлеров продавалась. Маловероятный сценарий при живом Люке, который деятельно занимался своей фермой. Но теперь подобный план мог быть значительно ближе к воплощению. Фальк отложил пока эту мысль, чтобы обдумать как следует на досуге.
— Так, значит, это правда, что там языками плетут? Что ты пытаешься разобраться в смерти Хэдлеров? — спросил его в это время Макмердо.
— Это неофициально, — ответил Фальк, во второй раз за сегодняшний вечер.
— Ага, ну да, — ответил Макмердо с понимающей улыбкой. — По-любому это лучший способ добиться чего-то в этих местах.
— Кстати, может, было что-то, о чем мне надо знать?
— Типа, была ли у них с Люком заварушка накануне того дня? И не заявлял ли Грант Доу перед всем честным народом, что пойдет и кокнет все его семейство?
— Это бы очень помогло расследованию.
— Жаль, что разочаровал тебя, приятель, — Макмурдо обнажил в ухмылке впечатляющее количество желтоватых зубов.
— Джейми Салливан говорит, он был здесь с Люком вечером накануне убийства, — сказал Фальк. — Они договаривались кроликов пострелять.
— Очень может быть, да.
— А Доу тоже здесь был?
Читать бесплатно другие книги:
