Репетитор Чехов Антон

Я перестал злодействовать. Осмотрел карманы бандита и нашел миниатюрное устройство, похожее на автомобильный навигатор. С его помощью можно было определить местоположение человека с точностью до метра. Но откуда же этот прибор получал сигнал? В голове у меня мелькнула догадка. Повернувшись к начавшим подниматься с пола девушкам, я попросил Никасю:

– Дайте мне мобильник Тарантула!

Еще не пришедшая в себя Никася послушно вытащила телефон и подала мне. Я вынул из аппарата аккумуляторную батарею, обесточив его. Сигнал на экране устройства погас. Вся стало ясно. Верзила, придя в себя, после нашего столкновения на яхте, позвонил остальным бандитам и, пользуясь тем, что мобильник Тарантула оказался у Никаси, проследил за нами до пакгауза.

– Тарантул, хватить валяться! Вставайте! Гроза миновала! – обратился я к шантажисту. Однако тот даже не шевельнулся. Чувствуя недоброе, я наклонился над ним и заметил тонкую струйку темной крови, вытекающей из виска. Я перевернул тело – Тарантул был мертв. Видимо, в него угодила шальная пуля.

Ко мне подбежала Сашка и обвила руками. Она вся дрожала от пережитого волнения. Я поцеловал девушку.

– Когда же это закончится, Сережа? – тихо спросила Сашка.

– Не бойся, родная. Все уже закончилось.

Сашка только тяжело вздохнула. Я огляделся вокруг. Невдалеке от нас бледная Никася успокаивала Дурочку. Левретка жалобно скулила, пускала слюни и категорически отказывалась слезать с надежных хозяйских рук на землю. Раненый албанец, все же потеряв сознание, скрючился у стены. Остальные тоже не подавали признаков жизни. Пора было покидать поле битвы.

– Никася, Александра, уходим! – скомандовал я своим барышням. Обнял их за плечи и повел к выходу. Вдруг вспомнив в последний момент про кейс Сулейманова, я обернулся и застыл от удивления. Покойник ожил! Он стоял на том самом месте, где его сразили пули сообщников Тарантула. В руке Сулейманов держал пистолет и целился в нас. Прежде, чем я успел что-то предпринять, он выстрелил два раза. Первая пуля попала Сашке в спину. Девушка дернулась от неожиданного удара, оглянулась и, увидев Сулейманова, закрыла меня своим телом. Вторая пуля, предназначенная мне, попала ей в живот. Сулейманов бросил разряженное оружие на землю и бросился бежать, размахивая кейсом, в глубину склада.

Я подхватил Сашку на руки, не дав ей упасть. Никася, не дожидаясь моих слов, расстелила на бетонном полу свой жилет. Я осторожно опустил на него безвольно повисшую девушку. Несмотря на две смертельные раны, она еще дышала. Порвав свою футболку на какое-то подобие бинтов, я перевязал истекающую кровью подругу. Никася, отпустив левретку, помогала, как могла. Вдруг Сашка открыла глаза. Она посмотрела на меня и прошептала:

– Видишь, Сережа, не обмануло меня предчувствие-то.

– Как еще предчувствие, малышка? – пробормотал я, лихорадочно думая, как спасти девушку.

Она слабо улыбнулась бледными губами.

– Я тогда в Москве вдруг поняла, что смерть моя близко. Все равно, не могла с тобой расстаться. Прости, подвела я тебя…

– Вот глупая. Молчи, береги силы.

Сашка, не обращая внимания на мои слова, продолжала медленно говорить:

– Я ведь в тебя сразу влюбилась. С первого взгляда… Когда ты в том дворике возле пивнушки появился и тех уродов раскидал. Я бежала за тобой, а сама на себя злилась, что остановиться не могу. Ноги сами несли… Вот со злости и наорала тогда на тебя.

Я нежно погладил девушку по щеке. Потом строго сказал:

– Все, Булкина! Вечер воспоминаний окончен. Лечись, выздоравливай. Все будет чики-пуки!

Заметив, что Сашка поморщилась от боли, я сразу сменил тон:

– Потерпи немного, моя хорошая. Сейчас отправим тебя в больницу.

Пока я разговаривал с Сашкой, Никася позвонила в скорую помощь. Она пообещала мне, что останется с Сашкой и позаботится о девушке. Я посоветовал Никасе не скрывать от полиции историю своего похищения, но не упоминать мое участие. Мол, кто с кем тут воевал, не знаю. Сашка впала в полузабытье, поэтому я лишь легонько пожал ей руку, надел куртку прямо на голое тело и уехал. Моя работа была еще не закончена.

Когда я выезжал на Периферик, навстречу мне в сторону пакгаузов промчалась карета скорой помощи, сверкая разноцветными огнями и надрывно завывая сиреной. Было уже около четырех часов пополудни. Необходимо было где-нибудь найти кафе, чтобы перевести дух и подкрепиться. Однако прежде я позвонил Казионову. Полковник выслушал мой рассказ о том, как чисто семейное дело обернулось настоящим сражением. Потом спросил:

– Ты узнал имя предателя?

– Документы подписывал некто Колчедонцев, – коротко ответил я.

– Это хорошо, но недостаточно. Бумаги-то ты упустил. Доказательств участия Колчедонцева в этой афере у нас нет.

Упрек меня задел.

– У меня еще есть возможность их получить. Если Никася продержится в полиции до вечера, не выдавая меня, то можно попробовать найти Сулейманова.

Казионов хмыкнул.

– Что, будешь брать штурмом виллу Анвара Муминовича? Нет, так не пойдет. Нужно придумать что-нибудь другое. Кстати, наши парни взяли дом Сулейманова в Версале под наблюдение.

Я сгоряча предложил:

– Можно обойтись и без формальных доказательств вины вашего военного…

Богатырь перебил меня:

– Просто ликвидировать? Даже не думай! У нас не банда. Пока, кроме твоих слов, у нас на Колчедонцева ничего нет. Допустим, я тебе верю. А мое руководство? Коллеги, в конце концов?

Я упрямо продолжил:

– Проблема в том, мсье колонель, что ни в России, ни во Франции нет смертной казни. Даже, если Сулейманова осудят самым справедливым судом в мире, он, при его деньгах и связях, быстро окажется на свободе. Этот человек бросил мне вызов, едва не убив мою девушку. Теперь Сулейманов должен умереть. Он не оставил другого выхода. Как сказал Тода Бунтаро: «Поединок не может оставаться незаконченным. Человек, отказавшийся от боя, будет оставлен всеми божествами и буддами».

– Я не прошу тебя отказываться от боя! – произнес Казионов с нажимом. – Я тоже хочу, чтобы враги были наказаны. Но действовать нужно по-умному, а не вышибать двери кувалдой и устраивать новую резню! Включи мозги, Мангуст!

– Ладно, я понял вашу мысль. Подумаю, – пробормотал я, останавливая БМВ возле какой-то забегаловки. Мы условились, что через час мне нужно быть в Версале и присоединиться к Анатолию и Владимиру. Время опять поджимало, поэтому я в темпе съел двойную порцию яичницы с беконом. Выпил чашку черного кофе, расплатился и поехал в Версаль. Я запретил себе думать о раненой девушке. Просто вел автомобиль, стараясь делать это, как можно аккуратнее. Тем более, что многие парижане беспечно перебегали дорогу перед самой машиной, не обращая никакого внимания на светофоры. После дисциплинированных немцев, это напрягало.

Я уже выезжал из Парижа, когда снова позвонил Казионов. Его подчиненные, следившие за Сулеймановым, доложили, что несколько минут назад он вместе с семьей вылетел из аэропорта Шарль де Голль в Москву.

7

На Воробьевых горах было оживленно и весело. Над шпилем университета ослепительно сияло солнце. Играла музыка. Молодежь ела мороженое, каталась на роликах и скейтах, со вкусом целовалась. Люди постарше солидно прогуливались с колясками, в которых дышало свежим воздухом и набиралось сил их драгоценное потомство. Даже пожилые москвичи, поддавшись общему настроению, на время забыли о возрасте. Дедушки, с проснувшимся вдруг интересом, поглядывали на помолодевших бабушек, кокетливо улыбающихся им в ответ. Полным диссонансом с этой жизнерадостной симфонией звуков и красок, прозвучали мрачные слова Человека-горы: «Полный провал. Ничего у нас не получилось».

Мы сидели в мицубиси Казионова и понуро разглядывали стадион «Лужники» на другой стороне Москвы-реки.

– Ну, почему же, ничего? – попробовал я поспорить. – Никася жива и на свободе. Скоро вернется к папочке на Рублевку. Теперь известно, кто вооружает бандитов на Кавказе. Вы знаете роль Сулейманова в этом деле. Разве мало?

Полковник угрюмо пробасил:

– Это нам ничего не дает. Нет никаких доказательств существования документов, из-за которых разгорелся весь этот сыр-бор. Это только слова. Мы не сможем привлечь к ответственности ни Сулейманова, ни, тем более, генерала Колчедонцева. Его голыми руками не возьмешь. Связи! Кроме того, ты забыл о цене. Сколько людей погибло! Хорошо еще, твоя девочка жива осталась. Между прочим, французская пресса окрестила вашу перестрелку на пакгаузе «Побоищем в Шарантоне»!

Я вздохнул. Очень уж виноватым я себя не чувствовал, но где-то богатырь был прав. Столько смертей и в результате «пшик»! Впрочем, Казионов мне не начальник. Пусть сам решает свои проблемы. Свою работу я выполнил. Осталось только получить деньги у Габора и рассчитаться с Сулеймановым за Сашку.

– А что решила французская полиция? – спросил я, чтобы отвлечь полковника от критики моих действий.

– По нашим данным, пока полиция придерживается версии криминальных разборок между балканской и кавказской группировками из-за рынка наркотиков.

– Как Никасе удалось выкрутиться?

– Никася оказалась сообразительной девицей. Не сказала ничего лишнего. Мол, ничего не знаю, ничего не понимаю. Габор сразу подключил известных французских адвокатов. В общем, Никася в порядке. Габор собирается отправить ее в специальную клинику. Там снимают зависимость от той дряни, которой ее пичкал Хичкок. Вернее, это Тарантул, с помощью немца, подсаживал ее на наркоту.

– Как Сашкино здоровье? – спросил я о том, что волновало меня больше всего.

– Твоей подруге сделали несколько сложных операций. Сейчас она в реанимации. Потребуется, конечно, немало времени на восстановление, но жить она будет. Девочка молодая, организм сильный.

Казионов выжидательно посмотрел на меня.

– Так, что ты решил, Мангуст? Я ведь понимаю, что от Сулеймана ты не отступишься. Ваш самурайский кодекс не позволяет. Так, давай что-нибудь вместе придумаем, а?

– А Габора нельзя натравить на Сулейманова?

– Крыса крысе всегда крыса, – произнес богатырь. – Габор, конечно, рад будет насолить бывшему другу, но Колчедонцев в таком случае останется в стороне. И найдет другого Сулеймана. Да того же Габора. Тот тоже не откажется от больших денег.

– Ну и друзья у вас, товарищ полковник! – заметил я.

Казионов только молча пожал широченными плечами.

Я продолжил:

– Впрочем, такой авторитет, как самурай Тода Хиромацу считал, что излишняя добродетель убивает в человеке воина. Милосердный проявит мягкотелость, добрый не убьет врага, который после разделается с ним. Верующий предаст тебя ради своего бога. В нашем мире можно положиться только на людей злых и недобродетельных – от них, по крайней мере, не ожидаешь ничего хорошего, а значит, и не можешь обмануться в своих ожиданиях. Возможно, Тода-сан был прав?

Казионов непонимающе посмотрел на меня. Мнение героев давно минувших дней его не волновало.

– Давай, Мангуст, ближе к делу. Эту сделку необходимо сорвать. Поможешь?

Я предложил:

– Услуга за услугу. Я займусь Сулеймановым и генералом, а ваша контора, герр оберст, будет держать под контролем лечение моей девушки во Франции. Следить, чтобы с ней больше ничего не случилось.

Геркулес согласно кивнул.

– Годится. Я поговорю с Габором об оплате лечения. Ну, что? У тебя уже есть какие-то соображения?

– Есть хороший план. Нужно сделать так, чтобы наши торговцы смертью сами уничтожили друг друга.

– И как же этого добиться?

Я подробно объяснил свою идею. Казионов некоторое время размышлял, потом хлопнул меня по плечу своей лапищей.

– Добро! Попробуем осуществить твой план, Мангуст.

Потирая занывшее плечо, я сказал:

– Мне понадобятся помощники.

– Дадим тебе Анатолия с Владимиром. Они уже в курсе этого дела. Ребята надежные и опытные.

Так как вернуться к Маргулису я не мог, Казионов, на время операции, поселил меня в небольшой двухкомнатной квартире рядом со станцией метро Тверская. Едва я успел в ней осмотреться, в дверь позвонили. На пороге стояли знакомые геономисты – Вова и Толя. Жизнерадостный Вовка, как ни в чем не бывало, потряс мне руку. Анатолий ограничился сдержанным кивком. Наверное, все еще не мог мне простить того детского трюка с вилкой. Мы устроились на кухне. Я поставил на плиту сковородку – жарить котлеты, и налил всем чая. Вовка, помешивая ложечкой сахар, добродушно спросил:

– Ну, что, начальник, кого убивать будем?

– Лучше расскажите, коллеги, все, что вы знаете о наших клиентах, – предложил я.

Володя попробовал чай, поставил чашку на стол и скороговоркой начал:

– Кратко и в самых общих чертах. Сулейманов Анвар Муминович. Проживает с женой и дочерью в шикарной квартире на Ленинградке. Два места в подземном гараже. Дом охраняется. Автомобили: мерседес у самого и ягуар у жены. Сулейманов ежедневно в восемь утра уезжает на работу. В машине с ним находятся шофер и охранник. После возвращения из Парижа, его стали сопровождать три охранника. Офис Сулейманова – на Охотном Ряду. В пять он обычно заканчивает работу. Дальше – по всякому. Иногда – прямиком домой, иногда – нет.

Володя глотнул чая и продолжил:

– Теперь, что касается Колчедонцева Николая Ивановича. Генерал-майор. Высокий пост в Министерстве обороны. Жена, двое детей. Мальчик – семнадцать лет, девочка – пятнадцать. Живут в собственной квартире на Тверской. В настоящее время жена с детьми на курорте в Египте.

– Подруги, любовницы?

Вовка усмехнулся.

– Как же без этого добра? У Сулейманова – регулярные посещения саун с девочками, дорогих кабаков. Ну и парочка постоянных подруг.

– А генерал? Он-то хранит верность семейному очагу?

– Не совсем. Колчедонцев в походах по злачным местам не замечен, но любовница есть и у него. Незамужняя дама. Работает в одном солидном банке. Живет на Ломоносовском проспекте. Кавалер раз в неделю приглашает ее в ресторан.

– А после ресторана?

– Провожает даму домой и задерживается у нее на пару часов.

– Автомобили?

– Служебная машина с водителем. Есть собственный «Мицубиси Аутлендер». Водит сам.

– Оружие?

– У Сулейманова зарегистрирован газовый пистолет и несколько ружей. Он страстный охотник. У Колчедонцева – служебный пистолет и наградной «ПМ».

– Ну, что же, коллеги, – решил я, – работаем! Так как вашу контору засвечивать нельзя, то постараемся, в основном, обойтись своими силами. Никто не должен догадаться, что к акции причастны спецслужбы, профессионалы. Все будет выглядеть, как личные разборки между двумя джентльменами.

– Времени, как всегда, в обрез? – впервые подал голос Анатолий.

– В нашем распоряжении, буквально, два-три дня, – кивнул я. – Потом уже концов не найдешь. Теперь, внимание! Запоминайте, что необходимо для проведения операции.

Оба моих собеседника насторожились.

– Сначала люди. Прежде всего, нам нужен специалист по незаметному проникновению в помещения.

Вовка, молча, показал пальцем на своего друга.

– Хорошо. Далее. Фото всех участников этой трагедии. «Мицубиси Аутлендер» той же модели и такого же цвета, как у Колчедонцева. С такими же номерами.

Вовка хмыкнул.

– Нет проблем. Есть у меня один знакомый. За час изготовит копии любых номеров. Машину я тоже найду.

Я продолжил:

– Еще нам понадобится одежда и обувь, какую обычно носит генерал. Причем в последний момент. Поэтому, придется держать Колчедонцева под наблюдением и оперативно решить этот вопрос.

Мои гости согласно кивнули.

– Следующее. Срочно проверить квартиру любовницы Колчедонцева, самого Колчедонцева, Сулейманова, офис Сулейманова. Все телефоны на прослушку. Сфотографировать все интересное. Особое внимание – на документы. На все про все – два дня.

Вовка посмотрел на Анатолия.

– Успеем?

Я опередил молчуна:

– Обязаны успеть! Теперь еще одно. Мне нужен «ПМ». Чистый, без тяжелого прошлого. Патроны нашего производства, стандартные.

Анатолий удивленно задал вопрос:

– Так ведь, все равно, нельзя будет доказать, что он принадлежит генералу?

Я объяснил:

– Использование незарегистрированного оружия, говорит только о том, что некто использовал незарегистрированное оружие. Это мог быть кто угодно, в том числе и наш клиент.

Вовка, перестав улыбаться, серьезно спросил:

– Ты все-таки хочешь довести дело до конца? А может, оставишь в живых этого Сулеймана? Достаточно ему будет и тюремного срока, а? Так сказать, отплатишь добром за зло?

Я жестко усмехнулся.

– Конфуций учил, что платить добром за зло – нелепость. Чем же тогда платить за добро?

Вовка пожал плечами.

– Тебе виднее. Похоже, второй раз бронежилет Сулеймана не спасет.

– Ну, что же, господа конспираторы, вроде, все обговорили? – подвел я итог. – Значит, решено и подписано. Начинаете действовать прямо сейчас. Удар наносим тогда, когда Колчедонцев снова пригласит свою пассию в ресторан.

Посмотрев на напряженно слушающих коллег, я улыбнулся.

– А теперь, как сказал бы один ныне покойный одессит: «Давайте мирно есть котлеты».

8

Оставшись один, я открыл в компьютере карту Москвы. Нужно было продумать, рассчитать маршруты движения. И свои, и наших противников. Заранее предусмотреть разные варианты. Однако вместо работы в голову настойчиво лезли мысли о Сашке. Нестерпимо хотелось позвонить ей, услышать ее веселый звонкий голосок, убедиться, что с ней все в порядке. Каким-то удивительным образом, эта девушка превратилась в мою женщину, стала для меня самым родным человеком на земле. И все же… И все же я уже понимал, что мое чувство к Сашке нельзя назвать любовью. Настоящая любовь предполагает самопожертвование, готовность отдать все ради любимой. Я же был слишком тверд, жесток, циничен и самоуглублен для того, чтобы любить одну женщину. Тогда, как же назвать то, что я испытываю к этой юной девочке? Может быть, нежность? Да, нежность! Огромную нежность. Это слово, наверное, было ближе всего к истине.

К вечеру позвонил Владимир и отчитался о проделанной за день работе. Ребята, действительно, постарались. За несколько часов мои коллеги успели побывать в квартире любовницы Колчедонцева, нанести визит самому генералу и везде установить специальную аппаратуру. Офис Сулейманова они оставили на ночь, а его квартирой решили заняться на следующий день, так как, прослушивая телефон генерала, узнали, что Сулейманов с семьей утром отправится за город. Он звонил одному из своих родственников и предупредил, что до вечера в Москве его не будет. Кроме того, в распоряжении моих помощников уже был мицубиси асфальтового цвета, точно такой же, как у Колчедонцева. Фальшивые номера, до поры до времени, лежали в багажнике. Также ожидал своего часа пистолет Макарова со спиленным номером. По электронной почте мне пришли фотографии людей, причастных к делу: наши противники, их дети, жены, подруги, прислуга, охрана… Пришлось тщательно пересмотреть все снимки, запоминая каждое лицо и обращая особое внимание на мелкие детали. Через некоторое время я обрел уверенность в том, что теперь не перепутаю жену генерала с его подругой, а телохранителя Сулейманова с вахтером в подъезде.

Так как была пятница, конец рабочей недели, я предполагал, что Колчедонцев после службы пригласит свою даму в ресторан. И почти угадал. Поздним вечером, когда четкие очертания домов за окном уже расплылись в густой июльской тьме, пришло новое сообщение от Владимира. Был перехвачен телефонный разговор генерала с любовницей. Колчедонцев, пользуясь отсутствием семьи, назначил даме свидание на следующий день в девять часов вечера в ресторане китайской кухни на Якиманке.

Ночью я почти не спал. Не потому, что не мог. После обучения у дедушки Исая, я в любое время был в состоянии, заставить себя спать. Просто ждал известий от своих помощников. Лежа на старом кожаном диване, я, войдя в транс, терпеливо пытался совместить свое сознание с сознанием Анатолия, который в эти часы должен был обыскивать офис Сулейманова. Анатолий оказался энергетически очень закрытым человеком, замкнутым, тяжелой неуступчивой личностью. Я не мог установить с ним контакт такой прочности, чтобы своим внутренним зрением видеть то, что видит он, но мне удалось зафиксироваться на его эмоциональном состоянии. Я чувствовал его уверенность и спокойствие. Для меня это означало, что все идет хорошо. Так прошло несколько тягучих бесконечных часов.

Резкий телефонный звонок вывел меня из состояния транса. Звонил неутомимый Вовка. Он радостно поведал, что его напарник обнаружил много любопытного в конторе Сулеймана. В частности тот самый договор с Колчедонцевым, который я упустил в Париже, документы о сотрудничестве с албанскими полугосударственными структурами из Косово, списки российских чиновников, получающих от Сулейманова регулярные откаты… Все это богатство Анатолий аккуратно скопировал.

– Отличная работа, ребята! – похвалил я коллег. – Завтра вечером операция должна быть завершена.

Мы условились встретиться утром у меня, и мои помощники отправились отдыхать. Скоро нам предстояло завершить эту затянувшуюся кровавую историю. Я устроился поудобнее на узком жестком диване, расслабился и приказал себе уснуть.

Утро субботнего дня не радовало. Похолодало. Небо плотно закрыли низкие, темные, как помыслы вурдалака, облака. Утомленное солнце решило взять выходной, и его не было видно. День предстоял нелегкий. Сев на полу в центре комнаты, я выбросил из сознания все посторонние мысли и сконцентрировался на том, что мне сегодня предстояло сделать. Затем в быстром темпе провел разминку. Тело стало легким, подвижным, гибким, готовым к любым нагрузкам. В душе царила полная безмятежность. Пора было завтракать. Пока на сковородке сердито скворчала яичница, а в турке заваривался крепкий кофе, я включил маленький телевизор, примостившийся на холодильнике. В утренних новостях передали, что густой туман, который опустился рано утром на Москву, осложнил работу всех трех крупнейших аэропортов столичного авиаузла. Справочные службы аэропортов Домодедово, Внуково, расположенных на юге, и находящегося на севере Шереметьево, сообщали, что они работают по фактической погоде. Я усмехнулся: сама природа пресекала возможность бегства для наших врагов. Когда появились мои помощники, завтрак был уже закончен.

Владимир открыл принесенную с собой большую сумку и вывалил на стол ее содержимое. Чего там только не было! Спортивные костюмы, рабочие комбинезоны, черные вязаные шапочки, медицинские бахилы, надеваемые поверх обуви, перчатки, аэрозоли, несколько новеньких сотовых телефонов, ключи от машины, хитрые приспособления для открывания чужих дверей, кинжал в ножнах, пистолет – старый добрый Макаров, две обоймы к нему и еще много всяких мелочей.

– А это для чего? – спросил я, беря в руки баллончик с распылителем.

– Это для тех, кто страдает бессонницей, – улыбнулся Вовка. – Пару раз брызнешь в помещении и крепкий здоровый сон обеспечен. На животных тоже отлично действует.

– Ясно. Телефоны?

– Для связи. Закрытый канал, исключающий прослушивание и запись. Видеокамера, фотоаппарат. Все очень высокого качества. В память мобильников закачена необходимая информация: фотографии, планы помещений, карта города. Все, что нам удалось раздобыть. К тому же, эти штуки работают, как автомобильные навигаторы. Есть и еще кое-какие интересные возможности. А нажав на эту кнопку, можно все мгновенно удалить. Супер-пупер, а не машинки!

Вовка победоносно посмотрел на меня, ожидая похвалы. Я одобрительно кивнул. Разговорчивый, как морковь, Анатолий, молча, протянул мне кожаную папку. Я открыл и полистал содержимое. В папке лежали копии документов, найденных ночью в офисе Сулейманова.

– Я думаю, этого будет достаточно для дискредитации нашего доблестного генерала, – заметил Вовка, натягивая на себя старенький комбинезон с надписью «МОСГАЗ». – А теперь пора нанести визит и самому Анвару Муминовичу!

Анатолий последовал примеру друга. Переодевшись, ребята рассовали по карманам все необходимое для их миссии и уселись рядышком на диване.

– Сейчас больше всего меня интересуют планы Сулейманова на сегодняшний вечер, – предупредил я своих соратников. – Где он будет после десяти? Колчедонцев больше часа в ресторане не просидит. Потом, надеюсь, он какое-то время проведет со своей подругой на Ломоносовском проспекте. Пока он будет развлекаться, я должен навестить Сулейманова.

Мы распределили между собой обязанности и мои помощники откланялись. В ожидании новостей от них, я начал заново перебирать в памяти историю с Никасей. С того самого момента, когда Человек-гора предложил мне помочь Габору. Неторопливо разматывая цепь событий, я обдумывал каждый свой шаг, каждое действие своих противников. Я пытался понять, правильно ли я поступал, не совершил ли где-нибудь ошибки, мог ли предотвратить смерть многих людей и ранение Сашки. И приходил к выводу, что чувства к девушке мешали мне более точно оценивать обстановку. Я вообще не имел права втягивать ее в свою жизнь, в свои дела.

«Поиграл с девочкой в любовь? Теперь она в реанимации, – корил я себя. – Ее нельзя было брать с собой в Европу и, уж тем более, нельзя было оставлять одну в гостинице! Из-за твоего легкомыслия и самоуверенности Сашка чуть не погибла».

Мои мысли свернули куда-то не туда. В зыбкий мир чувств и эмоций. Чтобы вернуться на твердую почву разума, я сходил на кухню, налил себе зеленого чая и, прекратив самобичевание, продолжил анализ фактов. В конце концов, пришлось себе признаться, что эту операцию я провел не самым лучшим образом. Позволил взять верх личным желаниям и в результате едва не выпустил все из-под контроля.

«Ладно. Ничего непоправимого не случилось. Главное – Сашка жива. А с нашими злодеями мы скоро разберемся», – оптимистично подвел я итог своим раздумьям.

После обеда позвонил Владимир. Ребята потратили довольно много времени, чтобы попасть в квартиру Сулейманова, но, в конце концов, это им удалось. Они смогли тщательно обыскать апартаменты, но ничего достойного внимания не нашли. Видимо, Анвар Муминович все важное хранил в офисе. Теперь нужно было ждать вечера. Анатолий остался наблюдать за жилищем Сулейманова, а Вовка отправился отдыхать. Через три часа он должен был сменить напарника, чтобы тот, в свою очередь, мог отдохнуть и к вечеру занять позицию у китайского ресторана на Якиманке. Пока все шло точно по сценарию.

После обеда распогодилось. Небо очистилось. Хмурые тучи куда-то скрылись, унеся с собой обещанный, но так и не случившийся, дождь. Не надолго показавшееся закатное солнце, последними своими лучами, успело опять нагреть воздух. Наступивший, после прохладного пасмурного дня, теплый тихий вечер выманил многих москвичей на улицу. Столичные парки, скверы, дворы заполнились беззаботно гуляющими людьми. Но никто из них не подозревал, что среди этого беспечного народа мы, как охотники на хищного зверя, терпеливо поджидали свою опасную добычу.

9

Ровно в девять часов я получил сообщение о том, что Колчедонцев прибыл на Якиманку на своем мицубиси. Одновременно Анатолий прислал мне фото генерала, входящего в ресторан под ручку со своей любовницей. Через несколько минут Владимир передал, что Сулейманов вернулся домой из загородной поездки. Теперь многое зависело от расторопности и ловкости самого Вовки. Через полчаса он примчался ко мне, сунул в руки еще одну большую сумку, подмигнул и исчез. Я вынул из сумки черный костюм, светлую сорочку, галстук в косую полоску, остроносые туфли и коричневый кожаный портфель. Переоделся. Одежда оказалась мне впору. Волосы я покрасил заранее. Нацепив на нос большие темные очки, я подошел к зеркалу и критически осмотрел себя. Конечно, прямого сходства с Колчедонцевым не было, но ростом и фигурой мы были похожи. В такой же одежде, как у генерала, издалека, да еще в сумерках, нас вполне можно было спутать. Для солидности и дополнительной маскировки я еще надвинул на лоб летнюю шляпу из соломки.

Давно подмечено, что, когда человек чем-то занят, то время летит совершенно незаметно. Пока я наряжался и любовался собой перед зеркалом, прошло около часа. Вскоре Анатолий доложил, что влюбленная пара покинула ресторан и отправилась в сторону Ломоносовского проспекта, чтобы продолжить романтическое свидание в более приватной обстановке. Дождавшись, когда Ромео и Джульетта доберутся до любовного гнездышка и погасят в спальне свет, я взял в руки чудо-телефон, доставленный сегодня утром. Пора было и мне вступать в действие.

Я нашел в памяти мобильника номер Сулейманова и нажал кнопку. Злодей ответил после третьего звонка.

– Добрый вечер, Анвар Муминович, – сказал я, подражая манере Колчедонцева. – Надеюсь, вы не заняты?

Весь мой разговор был составлен заранее. Основой его послужили записи телефонных переговоров генерала. Кроме того мой замечательный аппарат был оснащен голосовым синтезатором, настроенным на баритон Колчедонцева, поэтому я не опасался, что Сулейманов почувствует подмену. Еще одно хитрое устройство в мобильнике не давало возможности, определить, с какого номера поступил звонок.

– Здравствуйте, Николай Иванович, – немного удивленно ответил Сулейманов. – Что случилось?

– Нам необходимо срочно встретиться. С глазу на глаз. Я подъеду к вам в контору через час. Предупредите охрану на входе, чтобы меня беспрепятственно пропустили, – тоном, не допускающим возражений, произнес я.

– Разумеется, я предупрежу, но что произошло? Почему такая спешка? – пытался что-нибудь заранее выведать этот хитрец.

– Мне сейчас неудобно говорить. Я не один, с дамой – категорически отказался я и закончил:

– Значит, договорились – через час у вас в офисе на Охотном Ряду.

Я специально постарался опередить Сулейманова, поэтому уже через полчаса входил в старинный московский особняк, в котором располагалась штаб-квартира моего противника. Свой автомобиль я поставил таким образом, чтобы поддельные номера были зафиксированы камерами наружного наблюдения. При себе я имел портфель, в который положил кое-какие необходимые мне предметы.

Завидев меня, молодой охранник, сидевший за стеклянной перегородкой, поднялся на ноги.

– Приветствую, – сказал я небрежно, – Я Колчедонцев. Вас должны были предупредить о моем визите.

– Да, конечно. Анвар Муминович звонил. Его еще нет, но он будет здесь через несколько минут, – ответил парень, нажимая кнопку, открывающую дверь внутрь здания. – Вы можете пока подождать в приемной.

Я снисходительно кивнул и важно проследовал в приемную. В ожидании Сулейманова, я связался со своими помощниками. Анатолий занимал позицию на Ломоносовском проспекте. Там было все по-прежнему. Настоящий Колчедонцев пока не спешил вырваться из нежных объятий своей подруги. Володя уже выполнил свою часть работы и в этот момент сидел в своей машине возле офиса, наблюдая за входом. Вскоре мой мобильник подал условный сигнал. Это Вовка извещал меня о том, что приехал Сулейманов. Услышав стук открываемой двери и быстрые шаги по коридору, я надел на туфли бахилы, на руки перчатки, вынул пистолет и приготовился.

Сулейманов вошел в приемную уверенной походкой хозяина. Он был одет в тонкий летний костюм. Неизменный золотой ролекс. В руках – портфель. Увидев оружие, направленное в его сторону, он застыл на месте. Я молчал. Округлившимися глазами Сулейманов несколько секунд ошеломленно смотрел на меня, потом нерешительно спросил, не двигаясь с места:

– Это вы, Баринов?

– Разумеется. А вы кого надеялись здесь увидеть?

Сулейманов начал приходить в себя. В его глаза вернулся привычный холод. Он окинул взглядом помещение и, молниеносно оценив ситуацию, задал новый вопрос:

– Что вам здесь нужно?

– У меня есть хорошая идея. Давайте продолжим вечер вопросов и ответов в вашем кабинете, – предложил я, для убедительности, покачав пистолетом.

Сулейманов пожал плечами, медленно достал из кармана ключи и отпер двери. В кабинете я разрешил ему занять место в огромном кресле за большим директорским столом, а сам устроился на стуле у боковой стены. С этой точки я мог видеть вход в кабинет.

– Где вы оставили ваших телохранителей? – спросил я Сулейманова.

– Они ждут меня на улице в машине, – спокойно ответил тот и повторил свой вопрос:

– Что вам здесь нужно, Баринов?

Я усмехнулся.

– Разве вы забыли? За вами остался один небольшой долг. Я пришел, чтобы произвести окончательный расчет.

Сулейманов, несмотря на всю свою выдержку, изменился в лице. Он со страхом посмотрел на меня и произнес:

– Я могу заплатить за свою жизнь. Подумайте хорошенько, Баринов. Вы сейчас можете получить огромные деньги. Решить все ваши материальные проблемы. А смерть ведь ничего не стоит…

Я отрицательно покачал головой.

– Вы ошибаетесь, Сулейманов. Я видел, как в Руанде люди платили своим убийцам деньги за то, чтобы их застрелили, а не резали живьем на куски. Оказывается, иногда смерть тоже стоит денег!

Сулейманов вдруг воздел руки к небу и, в отчаянии, закричал:

– Аллах, свидетель! Ну, почему вы так, мучительно провинциальны, Баринов?! Мы же здесь ведем серьезные дела! На миллионы, миллиарды долларов! А вы влезаете со своей наивной, устаревшей философией! Со своим средневековым самурайством: честь, совесть, неподкупность! Что за дикость? Поймите, что мир совсем не такой, каким вы хотите его видеть!

Я пожал плечами.

– Мир таков, каким мы его видим. И таков, каким мы его делаем. Вы, Сулейманов, и подобные вам, делаете мир душным, темным, страшным.

– Ты просто мстишь мне за свою девку! – в бешенстве прорычал Сулейманов. – Ты же наемный убийца, готовый работать на того, кто больше заплатит!

– И за кровь пролитую Александрой Булкиной вы тоже ответите, – согласился я. – И за кровь еще многих людей, которые погибли просто потому, что на свете есть такие выродки, как вы, Анвар Муминович. У протестантов есть хорошая поговорка: «У Господа нет других рук, кроме наших». Вот поэтому мне и приходиться мараться самому.

Сулейманов постарался взять себя в руки. Он замолчал, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул воздух. Трясущимися руками потер багровое вспотевшее лицо. Потом сказал уже более спокойным тоном:

– И все-таки, давайте не будем горячиться, господин Баринов. Поговорим, как деловые люди, как мужчины. Я признаю, что сделал ошибку. Ранил вашу девушку. Я, чем смогу, постараюсь исправить нанесенный вред. Любое лечение, денежная компенсация…

Сулейманов заискивающе заглянул мне в глаза. От его уверенности в себе ничего не осталось. Передо мной сидел полностью сломленный человек, лихорадочно пытающийся спасти свою жизнь. Человек, чувствующий, как истекают последние минуты его существования.

– Мы же разумные люди! Мы же можем договориться! Послушайте, Баринов. Переходите на нашу сторону. Вы будете получать деньги. Огромные деньги! Ведь за этой сделкой будут еще! Всегда найдутся желающие купить оружие! Это очень выгодный бизнес, Баринов!

Я иронически заметил:

– Сочувствую. Сколько еще не сделано! А сколько вам, Сулейманов, еще предстоит не сделать!

Поняв, что все уговоры напрасны и пощады не будет, мой собеседник умолк. Он сидел, тяжело дыша, и лихорадочно сжимал и разжимал трясущиеся ладони. По его мокрому лицу пробегала судорога. Наконец он закрыл лицо руками и заплакал.

Пока Сулейманов предавался безутешному горю, я достал из своего портфеля пустую пластиковую бутылку и моток скотча. Наскоро соорудив самодельный глушитель, я прицелился в негодяя. Почувствовав, что пришел его конец, Сулейманов отнял руки от лица, увидел пистолет, направленный на него и в ужасе завизжал. Пуля, пробившая ему переносицу, остановила этот пронзительный визг в самом начале. Хлынувшая кровь, залила лицо с разинутым ртом, грудь, стол.

Стараясь больше не смотреть на труп, скорчившийся в роскошном кресле, я быстро выдвинул ящики огромного стола и просмотрел лежащие там бумаги. Кое-какие из них сложил в свой портфель, а остальные разбросал по кабинету. Потом распахнул дверцы письменных шкафов и устроил беспорядок в их содержимом. Солидный сейф в углу я трогать не стал, зная и так, что в нем есть. Теперь даже самому неопытному следователю с первого взгляда было бы ясно, что в кабинете что-то искали. Пока я возился с документами, мой мобильник оповестил меня о том, что настоящий генерал покинул любовное гнездышко на Ломоносовском проспекте. Пора было закругляться. Окинув последним взглядом помещение, я опять надел очки, в приемной снял бахилы и перчатки, вынул обойму из пистолета, надвинул поглубже дурацкую шляпу и пошел к выходу.

За стеклянной перегородкой, все так же сидел молодой охранник и спокойно читал книжку. Судя по всему, толстые стены старинной постройки надежно скрыли вопли Сулейманова и звук моего выстрела. Увидев меня, парень приподнялся со стула. Теперь предстояло грамотно закончить операцию. Так сказать, сыграть заключительный аккорд. Не говоря ни слова, я выхватил пистолет и, прицелившись в охранника, два раза нажал на курок. Однако выстрелов не последовало. И не удивительно, так как я только что сам разрядил оружие. Не дожидаясь, пока парень опомнится от неожиданности, я выскочил на темную улицу, сел в мицубиси и, провожаемый внимательными взглядами телохранителей покойного Сулейманова, умчался в ночь.

10

– Ну и что ты думаешь делать дальше? – спросил Казионов, накладывая себе на тарелку вторую порцию спагетти с сыром. Я равнодушно пожал плечами. Мы обедали с полковником в уютной кухоньке с кокетливыми занавесочками на окне. Эта маленькая квартира принадлежала Никасе, которая недавно вернулась в Москву. Строптивая девица не захотела жить с папой на Рублевке, и Габор купил ей за бешеные деньги скромное жилище в центре столицы. По неизвестной мне причине, Человек-гора предложил встретиться именно здесь. Самой хозяйки дома не было. Мне открыл Казионов. Никася, наскоро приготовив нам обед, уехала на очередной сеанс в клинику, в которой проходила лечение от наркозависимости. Между прочим, на новенькой красной феррари, подаренной ей папочкой за согласие лечиться.

– Так какие у тебя планы на будущее? – не отставал богатырь, сосредоточенно наматывая на вилку тонкие итальянские макароны. Соорудив огромную вязанку, он отправил ее в рот и требовательно посмотрел на меня.

– Путь самурая высок как небо, глубок как море и непостижим как звезды, – пробормотал я, пытаясь подцепить непослушную макаронину. Я с завистью следил за Казионовым, который накручивал на вилку очередную порцию. Меня всегда восхищали люди, умеющие ловко есть спагетти. Лично у меня это никогда не получалось.

– А если вернуться в нашу контору? Такой вариант ты не рассматривал?

Я улыбнулся.

– Исключено, товарисч! Служить государству я больше не буду. Тем более российской клептократии.