Небо в рублях Донцова Дарья
Глава 1
Брак может быть неудачным, а развод никогда. Меня всегда удивляло: ну почему люди, сбросив с себя тяжелые, тяготящие их путы супружества, не отмечают широко это радостное событие? И вообще, вот где непаханое поле деятельности для предприимчивого бизнесмена: агентства по расторжению браков в нашей стране нет. Сумей я организовать подобную контору, для начала наняла бы штат разнообразных сотрудников, от адвокатов до психологов. И обязательно музыкантов – на мой взгляд, «живой» оркестр лучше магнитофона, даже если он «крутит» запись самого великолепного концерта. Нет, только представьте: люди, решившие разорвать отношения, просто приходят в разводную контору и отдают документы. Все. Дальнейшее происходит без их участия, нет томительных очередей к судье или служащей загса. И никто не вещает вам с умным видом:
– Девушка, семья – это серьезно. Коли расписались – теперь пытайтесь жить вместе… Попробуйте помириться…
И с бывшим любимым общение сведено к минимуму, и имущественные споры не заставят вас нервничать. Через энное количество времени бывшую пару просто позовут в красиво обставленную комнату, где в самой наиторжественной обстановке, под звуки прекрасной музыки вручат необходимые документы. Шампанское, цветы, конфеты, поздравления.
В некоем роде день разрыва отношений счастливее, чем момент заключения барка. Вы побывали в заключении, а теперь вновь обретаете свободу. Впредь станете умней, поймете, что семейная жизнь мало чем отличается от каторги. Ну, разве что в первый месяц еще ничего, а потом…
Я села на раскладушке и потрясла головой. Ну и глупости порой приходят в голову! А все потому, что валяюсь на диване в полнейшей тоске. Прежде всего не радует погода. А ведь в мае синоптики с пеной у рта утверждали:
– Господа, закупайте купальники и самые сильные средства от солнечных ожогов! Нас ждет невероятно засушливое, просто удушливое лето! Расплавится асфальт, растрескаются подметки у обуви, высохнут водохранилища…
Информация о невероятном зное была такой навязчивой, что большинство москвичей в нее поверило и предприняло адекватные меры. К концу мая столица опустела. Вернее, утром и днем на улицах, как обычно, возникали пробки, но к вечеру заторы перемещались на пригородные шоссе. Ожидавшие наступления песчаных бурь и суховеев, наивные, одураченные метеорологами граждане спешили на свои собственные или снятые в преддверии апокалипсического зноя фазенды. Производители косметики и купальных принадлежностей потирали руки – они уже продали многомесячные запасы тюбиков, баночек, флакончиков и тряпочек на завязках, но покупательский спрос не падал, и посему они предвкушали гиперприбыли. В приподнятом настроении находились торговцы темными очками, и не скрывали радостного возбуждения продавцы газировки и мороженого. Да и сами москвичи, соскучившиеся по солнышку, приговаривали:
– Вот здорово, наконец-то погреем косточки, поедим шашлыка на природе, покупаемся в речке!
Двадцать девятого мая Зайка уехала в Киев к матери и детям. Близнецы с няней укатили в столицу Украины еще в начале месяца. Меня любимая невестка звала с собой, пугая нестерпимым зноем, который скоро обрушится на Москву, но я не очень люблю жить у чужих людей, поэтому категорически отказалась, сославшись на необходимость походов к стоматологу.
Слава богу, зубы у меня в порядке, вернее, одна половина из них давным-давно из металлокерамики, а вторая надежно прикрыта коронками. Господи, благослови человека, придумавшего виниры, низкий ему от меня поклон! Тот, кто, как я, долгие годы ходил лечить зубы в районную стоматологическую поликлинику и получал пломбы из цемента, очень хорошо сейчас меня поймет.
Конечно, врать некрасиво, но я тоже решила отдохнуть – в одиночестве, при полнейшем спокойствии. Маша еще пятнадцатого мая улетела в Париж: девочке удалось пристроиться на работу в частную ветклинику, где охотно берут на лето студентов и школьников, решивших стать Айболитами. Все летние месяцы Манюне предстоит состоять санитаркой при докторе. Она будет мыть полы, операционный стол и помогать при выполнении нехитрых процедур. Наверное, кому-нибудь проведение долгожданных каникул подобным образом может показаться отвратительным, но Маня в восторге, она мечтала посмотреть, как ведет прием доктор Жюль Соварен, и набраться опыта.
Аркадий укатил в Екатеринбург: у нашего адвоката на Урале появился клиент. Завершив процесс, Кеша, не заезжая в Москву, двинется к Зайке в Киев.
Самым последним, неделю назад, укатил Дегтярев. Александр Михайлович направил стопы в Лондон, где его ждали английские коллеги. Для меня остается загадкой, каким образом полковник станет общаться с «бобби»[1]: мой приятель способен произнести на языке Шекспира всего две фразы – «Май нэйм из Алекс» и «Ай донт спик инглиш, ай фром Раша», то есть назвать свое имя и сообщить, что он из России и по-английски не говорит. Впрочем, по-французски тоже. Язык Вольтера и Гюго я упорно вкладывала в его голову, но он столь же методично вываливался назад. Либо я плохой преподаватель, либо ученик туп, как пробка. Мне, конечно, больше по душе второе предположение. В общем, согласитесь, Дегтярева трудно назвать полиглотом.
Но я не ехидничаю и не намекаю полковнику на его редкостную неспособность к постижению иностранных языков, мне очень не хочется с ним ругаться. Кстати, должна отметить, что у Александра Михайловича довольно вздорный характер, он ни за что не признается в собственных недостатках или ошибках. Вот вам живой пример.
В начале февраля я поехала в ЦУМ, где началась гигантская распродажа зимних вещей. Можете считать меня жадной, только перспектива заплатить за одежду в два раза меньше ранее объявленной цены очень радует.
Пошлявшись по этажам, я устала и уже хотела ехать домой, но тут зазвонил мобильный и в ухо влетел сердитый голос Дегтярева:
– У меня сломалась машина! Где ты шляешься?
Подавив желание задать вполне резонный вопрос: «Если у тебя накрылся автомобиль, то почему ты злишься на меня?», я мирно ответила:
– По ЦУМу хожу. Вернее, уже домой собираюсь.
– Это где?
– Что где? ЦУМ? – удивилась я. Александр Михайлович всю жизнь обитает в Москве, кроме того, он работает в милиции, право, странный вопрос. – Ты не знаешь, где расположен один из главных магазинов столицы?
– Нет.
– Ничего себе! Ну так вот, он находится на Петровке.
– Она длинная, место назови, скажи номер дома.
– Я его не знаю. Напротив Большого театра.
– Ага! Ладно, сам найду, жди, подойду к машине! – рявкнул полковник.
– Постой! – закричала я. – Свой «Пежо» я оставила на Неглинной.
– Где?
– У ЦУМа. На Неглинной улице.
– Ты же сказала, что лавка расположена на Петровке! – возмутился полковник.
– ЦУМ – не крохотный бутик, а здоровенный многоэтажный центр, он имеет несколько входов. Один с Петровки, другой с Неглинной. Ясно?
– Угу, – буркнул Дегтярев и отсоединился.
Я, обвешанная пакетами, рысью кинулась к «пежульке». У приятеля боевое настроение, если я позже его доберусь до машины, то всю обратную дорогу до дома мне придется слушать бубнеж на тему «Бабы никогда не смотрят на часы».
Бежать с руками, судорожно удерживающими кучу покупок, оказалось весьма непросто. Сначала я уронила часть свертков и с трудом снова подхватила, потом застряла в контрольных воротцах у самого выхода – мигом запищали датчики. От стены отлепился мрачный парень в черном костюме и вежливенько так попросил:
– Чеки покажите!
Я стала рыться в пакетиках, расставив их на полу около ног, потом юноша принялся методично изучать мои покупки, сличая их с чеками. В общем, на парковку я принеслась в твердой уверенности, что сейчас увижу красного и потного от злости Дегтярева, измеряющего шагами асфальт возле «Пежо». Но, к огромному облегчению, оказалась у своего верного коняшки первой.
Сев за руль, я только-только перевела наконец дух, как раздался стрекот мобильного.
– Ты где? – заорал Дегтярев.
– Жду тебя.
– Где?
– На парковке, у ЦУМа, со стороны Неглинной.
– Где?
Я растерялась.
– Где? – тупо твердил полковник. – Уже бог знает сколько времени я прыгаю около твоей машины!
Я вышла наружу, огляделась и ответила:
– Извини, не вижу тебя.
– Аналогичный случай и со мной! – завопил Дегтярев. – Где находишься?
– Около «Пежо»!
– Тебя там нет.
– Милый, а ты сам где?
– У ЦУМа, возле идиотской «букашки» серебряного цвета. Интересно, в каком алкогольном бреду французы спроектировали этого уродца?
Мне стало обидно. Возникло большое желание с достоинством ответить: «Обладателю черного, вечно ломающегося «Запорожца» не следует грубо критиковать чужие, вполне бодро крутящие колесами транспортные средства». Но, пару секунд помолчав и слегка остыв, я решила проявить разумность и попросила:
– Дорогой, посмотри на номер «Пежо».
– Зачем? И так ясно, что он твой! Здесь один подобный экземпляр!
– Да? – изумилась я, глядя на еще два совершенно таких же произведения французской автомобильной промышленности, стоявшие буквально в двух шагах от меня. – Интересно!
– Это мне интересно! – заорал полковник. – Сколько можно охотиться на шмотки, а? Иди немедленно к машине!
– Сделай одолжение, все же назови вслух цифры номерного знака.
– Нет слов! – буркнул Дегтярев. – Сто пятьдесят два, буквы…
– У меня на знаке стоит восемьсот тридцать.
– И где, где это стоит? Где ты сама с этим знаком? – окончательно пошел вразнос Дегтярев.
– А теперь опиши вид вокруг, – по-прежнему мирно попросила я. Какой смысл сообщать толстяку, что на мне никаких табличек и знаков нет?
– С какой радости?
– Похоже, ты находишься с другой стороны.
– Чего?
– ЦУМа.
– О боже! – завздыхал полковник. – Связался в недобрый час с женщиной! Ладно. Впереди твой ЦУМ, здоровенный магазин.
– Отлично.
– Слева Красная площадь.
– Что?
Дегтярев издал стон.
– Такое большое пространство, выложенное брусчаткой, на нем находится Мавзолей. Ясное дело, ты, коренная москвичка, никогда не слышала о том месте, где проводят парады и проходят демонстрации…
Подавив желание сообщить полковнику все, что о нем думаю, я велела:
– Стой, не шевелись, сейчас приеду!
Слава богу, я не попала в пробку, пришлось лишь заплатить нескольким гаишникам, чтобы мне разрешили подъехать к ГУМу вплотную. Увидав меня, полковник недовольно воскликнул:
– Ну сколько можно!
– Ты перепутал ГУМ и ЦУМ! Я доехала с Неглинной сюда довольно быстро.
– Нет, это ты неправильно указала адрес стоянки.
– Наоборот, я очень четко произнесла: Неглинная улица.
– Следовало назвать ориентиры.
– Какие? – взвилась я. – Что может быть конкретнее названия Неглинная?
– Что мешало правильно сориентировать человека? Сообщить, допустим, что там имеется аэровокзал… – выпалил полковник.
– На Неглинной? Самолеты, по-твоему, могут отправляться из центра города?
– Это к примеру! – рявкнул Дегтярев. – Слово «Неглинная» никому ничего не скажет.
И тут до меня дошло: Александр Михайлович просто не знает, где находится одна из самых больших и шумных улиц столицы. Он перепутал ее с Никольской и явился в ГУМ, тоже, безусловно, большой и хороший магазин, но к ЦУМу никакого отношения не имеющий.
Думаете, Дегтяреву стало стыдно, и полковник в конце концов произнес: «Извини, Дашута, свалял дурака…»? Нет, он всю дорогу до Ложкина читал мне занудную нотацию о людях, не умеющих ясно выражать свои мысли. Добравшись до поселка, я приняла историческое решение: а) никогда больше не подвожу безлошадного полковника, пусть добирается до дома как хочет; б) более не улучшаю жизнь Дегтярева, не даю ему советов и не тащу за руку в светлое будущее.
Но сейчас не стоит предаваться воспоминаниям. Я осталась одна и чудесно отдохну!
Только я это подумала, как в ту же секунду ожил телефон. Я взяла трубку. Хорошо бы сейчас услышать что-нибудь приятное, ну, типа, «вы выиграли в лотерею». Хотя с какой стати? Никогда не покупаю билетов.
– Дашенька, – зазвенел голосок Зайки, – милая…
У меня внутри все сжалось: если Ольга говорит столь ласковым тоном, приключилась беда.
– Все живы? – вырвался вопрос.
– Конечно, конечно.
– Тогда что случилось?
Ольга принялась всхлипывать и только минут через пять ввела меня в курс дела.
Сев в купе, Заюшка познакомилась с попутчиком, милым, интеллигентным, седовласым дяденькой в очках, этаким «ботаником». Сосед оказался доктором наук и профессором. С собой он имел фляжку дорогого, элитного коньяка, а к напитку ученый велел принести из вагона-ресторана бутерброды с икрой.
Ольга приятно провела время за разговорами, рассказала мужчине, что работает на телевидении и едет к маме в гости. Выпив за компанию с собеседником двадцать капель коньяка и закусив крохотным сандвичем, быстро заснула. Утром, еле-еле продрав глаза и ощущая дикую головную боль, Зая обнаружила, что профессор сошел с поезда, и вместе с ним «ушли» серьги, колечко, часы и кошелек, опрометчиво брошенные Ольгой на столике. Хорошо, хоть мобильный благородному «ботанику» не понадобился. Или он его просто не нашел? В общем, сейчас Зайка билась в истерике, твердя:
– Немедленно вышли мне денег… не хочу никому сообщать о дурацком происшествии…
– Спокойно! – велела я. – Сейчас же поеду в банк «Юниаструм».
– Зачем? – насторожилась Ольга.
– Позавчера отправляла Мане в Париж некую сумму по их системе «Юнистрим». Знаешь, как обстояло дело? Внесла денежки, и через пятнадцать минут пришло SMS от Мани: «Ура, купюры в кармане». Кстати, взяли за услугу ерунду.
– Да? – с недоверием протянула Зайка. – И сколько?
– Один процент от общей суммы.
– Не поняла.
– Вот сейчас тебе какая сумма требуется?
– Две тысячи долларов.
– Считаем. Один процент составит…
– Двести баксов, – мигом заявила Ольга. – Просто обалдеть!
Я с жалостью вздохнула: наша Заюшка не сильна в математике.
– Двадцать, а не двести. Эта валюта сейчас продается примерно по двадцать восемь рублей за один доллар, следовательно, отдать банку надо всего пятьсот рублей.
– Тоже сумма. Да и где я этот банк буду искать? По всему Киеву мне, что ли, носиться? Лучше езжай на вокзал, найди проводника.
– Не велик расход. И потом, опасно передавать деньги с чужим человеком.
– Вовсе нет! – воскликнула Зайка. – Сколько раз я так поступала!
– Но через систему «Юнистрим» надежнее. Да и не обязательно именно этот банк искать. Они по партнерской программе работают с разными…
– Делай, как велю! – обозлилась Ольга. – Неужели трудно на вокзал скатать? В кои-то веки попросила. С проводником способ проверенный.
– Но он может потерять конверт!
– Ты меня не любишь, – всхлипнула Зайка, – вечно на своем настаиваешь…
Я вздохнула и пошла к машине.
Боже мой, я осталась одна, не считая животных и Ирки с Иваном! Вот оно, счастье! Начну курить в доме, буду спокойно есть шоколадки в кровати и разбросаю везде детективы… А в ближайшие дни наступит обещанная эфиопская жара, и я залягу в саду, испытывая невероятный кайф…
Нет, поймите правильно, я очень люблю своих домашних, но остаться без них на пару недель – истинное счастье. Сейчас отвезу деньги на вокзал – и свободна.
Глава 2
Постояв у табло на Киевском вокзале, я пошла на перрон и мгновенно нашла нужный поезд. Симпатичная проводница последнего вагона вежливо спросила:
– Ваш билет?
– Я не еду.
– Тогда отойдите в сторонку.
– Мне надо передать в Киев конверт с деньгами.
– Нет, нет, не возьму, нам запрещено, в стране терроризм.
– Тут всего лишь купюры.
– Нет.
– Заплачу вам.
– Женщина, уходите.
В голосе девушки зазвучал металл, я отошла в сторону и остановилась в легкой растерянности. Как поступить? Поискать другого, более сговорчивого проводника?
– У вас проблемы? – раздался приятный баритон.
Я подняла глаза, рядом стоял приятный мужчина в синей форме и фуражке.
– Разрешите представиться, – улыбнулся он, – Кукурузин Сергей Михайлович, бригадир состава. Видел, что вы разговаривали с проводницей. Она вас обидела?
– Нет, нет, – помотала я головой, – девушка просто соблюла инструкцию. Понимаете, с моей невесткой…
Кукурузин внимательно выслушал рассказ, потом тихо сказал:
– Давайте конверт. Не положено, конечно, но вы мне симпатичны.
– Ой, спасибо! Сколько я вам должна?
– Ничего.
– Так нельзя.
– Ваша невестка получит деньги и сама заплатит за услугу.
– Очень, просто очень вам благодарна!
– Не за что. Вы номер поезда записали?
– Ой, нет!
– Разве можно так неаккуратно… – укорил меня добрый самаритянин. – Записывайте: состав номер шестьсот шестьдесят семь, вагон двадцать пять. Пусть спросит бригадира, Кукурузина Сергея Михайловича.
Я вытащила телефон, сообщила Зайке необходимые сведения и, ежась от колкого дождя, пошла к машине.
Синоптики, как всегда, ошиблись. На Москву обрушился настоящий ливень, ледяной и жуткий. Столицу практически затопило, ртутный столбик термометра, прикрепленного к внешней стене здания вокзала, показывал всего пять делений выше нуля. Наверное, в Ложкине сейчас включили котел, затопили камин. Приеду – залягу на диван, завалившись пледами… От тоски я скупила в вокзальном ларьке все газеты.
Дома я рухнула на софу – изучать прессу.
Вообще-то я предпочитаю книги и больше всего люблю детективные романы. В последнее время «подсела» на Смолякову, причем до такой степени, что отправилась некоторое время назад в книжный магазин «Молодая гвардия», дабы получить автограф литераторши. Очень странный для меня поступок, сама себе удивилась до остолбенения. До сих пор мысли об общении со знаменитостями у меня не возникало. Но Смолякова пишет свои произведения от первого лица, и у меня после прочтения четырех десятков ее романов сложилось стойкое ощущение: мы знакомы. Более того, как будто я давно незримый член ее семьи, хожу в ее доме, глажу ее собак, общаюсь с ее родственниками. Вот и разобрало любопытство: Милада и вправду такая или это выдуманный образ?
Для начала пришлось отстоять очень длинную очередь – популярность у Смоляковой просто невероятная. Но я оказалась упорной и дождалась своего часа. Милада выглядела иначе, чем на фото и в телепередачах. Она оказалась даже меньше меня, тощенькая блондиночка с голубыми глазами.
Я протянула книгу.
– Кому подписать? – спросила Смолякова.
– Мне.
– Как вас зовут?
– Даша, – спохватилась я, – извините, пожалуйста.
Милада улыбнулась.
– Рада вас видеть.
Потом она осторожно открыла томик, взяла простую, даже, я бы сказала, затрапезную шариковую ручку – такую прозрачную, пластиковую – и внезапно поморщилась.
– Что-то не так? – насторожилась я. – Вы не хотите подписывать это произведение? Давайте куплю другой роман.
– Нет, нет, не в этом дело, – ласково ответила Милада. – Вчера пошла в свою комнату, прихватив чашку кофе, решила полакомиться в тишине. Но не тут-то было: собаки затеяли свару на лестнице, помчались всем стадом вниз, сшибли меня с ног, я упала и сильно обожгла руку, прямо около родинки. Вот даже волдырь вздулся. Видите, какая отметина? У меня это пятно с детства, очень некрасиво, а теперь еще и шрам рядом будет. Кроме того, ожог сильно болит.
– Ой, а собаки – это правда? – обрадовалась я, забыв выразить литераторше сочувствие.
– Ага, – закивала Милада, быстро чиркая ручкой по странице. – Вот, смотрите, у меня их фото на телефоне вместо заставки.
– И у меня! – воскликнула я. – Хуч, Банди, Снап, Жюли, Черри, есть еще кошки и жаба.
– Дайте поглядеть, – попросили женщины из очереди.
И через секунду плавное подписание книг превратилось в тусовку любителей животных – вокруг Смоляковой столпились собачники, кошатники, хомячатники, черепашатники, лягушатники, крысятники… Нашелся даже один любитель змей, взахлеб повествующий об удивительно интеллигентном нраве своей гюрзы.
Вместо того чтобы сразу уйти, получив автограф, я застыла в толпе, наблюдая за Смоляковой. Очень скоро меня охватило удивление. Надо же, вроде супермодная писательница, а совсем не заносчивая и одета не пафосно, и в ушах бижутерия, вот только пахнет от нее дорогими французскими духами, теми же, что пользуюсь я. На смену удивлению явилось восхищение. Похоже, Милада отличная тетка, мы могли бы быть подругами, нет в ней ни агрессии, ни злобности, ни желания посмеяться над бабами-фанатками, говорящими сейчас глупости. Кстати, в очередь к Миладе стояло и много мужчин, делавших не менее идиотские замечания.
В общем, домой я вернулась, очарованная Смоляковой, и впервые в жизни испытала желание набиться к ней в гости. Если подумать, я легко найду общих знакомых с писательницей. Останавливало лишь некоторое стеснение: скорее всего, вокруг Милады полно вот таких, рвущихся к ней в дом.
Почитав сейчас газеты, я поняла, что совершенно правильно предпочитаю им книги. Какой только белиберды не понаписали журналисты! Уши вянут, вернее, глаза прищуриваются от таких новостей. «Стая бродячих кошек украла в Подмосковье грузовик»; «В Сибири женщина родила троих медвежат»; «Певице Глюкозе на самом деле шестьдесят лет, просто ей делают инъекции стволовых клеток»; «Жанна Фриске поет не сама, за нее исполняет песни Зифа, мопсиха поп-звезды»… Оставалось лишь удивляться, ну неужели хоть кто-нибудь из нормальных людей способен воспринимать данное идиотство всерьез?
Я перевернула страницу. «Депутат купил себе на дачу носорога»; «В Подмосковье обнаружена аномальная зона, у посетивших ее отрастает хвост»; «Вся правда об исчезновении Милады Смоляковой»… Руки скомкали бульварный листок, но в ту же секунду я вновь вцепилась в издание и начала расправлять страницу. «Вся правда об исчезновении Милады Смоляковой»… Господи, что случилось с моей любимой писательницей?
Глаза побежали по строчкам.
«Несколько дней тому назад известная детективщица, автор глупых, но любимых необразованным народом историй, должна была принимать участие в открытии книжного магазина. Смолякову ждали, заготовив для нее букет и торт. Но Милада не приехала. Вместо нее явился представитель издательства «Марко» и заявил:
– Смолякова, увы, заболела, приступ аппендицита. Ничего серьезного, ночью сделали операцию, через неделю Милада приедет сюда подписывать книги.
Народ поахал, поохал, пожелал неистовой графоманке здоровья, и ситуация была исчерпана.
Но ваш покорный слуга является стреляным воробьем, опытным газетным волком, поэтому что-то в заявлении «марковца» показалось странным, и я соединился с домом Смоляковой. Трубку сняла женщина.
– Простите, – забубнил я, – беспокоят из бутика «Оло». Госпожа Смолякова заказывала у нас пиджак…
– Моя свекровь сломала руку, – нервно отозвалась дама, – ей сейчас не до обновок.
Я сделал стойку: так аппендицит или перелом? Нос учуял запах жареного. Читатели нашей «Желтухи» очень хорошо знают: мы делаем все, дабы люди получили абсолютно проверенную информацию, так сказать, из первых рук. Ради вас, дорогие подписчики, мы мерзнем в подъездах, прыгаем на ходу из поезда и ползаем под окнами. Только из нашей «Желтухи» вы узнаете подлинные сведения. Итак, правда о Смоляковой.
Детективщица исчезла. Утром, сказав своим родственникам, что едет по делам в издательство, она села в машину и укатила.
Около одиннадцати вечера сын Смоляковой, мальчик-мажор Никита, известный в среде золотой молодежи под кличкой Фуфло, решил связаться с мамочкой. Наверное, у парня закончились деньги и не хватало на педикюр. Никита не сумел обнаружить свой большой кошелек под именем «мама» и соединился с шофером писательницы, Толиком. Тот слегка растерянно ответил:
– Она в магазине.
– Каком? – удивился Никита.
– В галерее «Ка».
– Так уж полночь скоро!
– Ну… Не знаю, – протянул простоватый Толик, – мне велено ждать. Милада в полдень вошла внутрь и до сих пор не вышла.
– Ты идиот! – завопил Никита и развил бешеную деятельность.
Думаю, вы бы тоже задергались, сообразив, что курочка, регулярно несущая золотые яйца, исчезла.
Никита поднял на ноги службу безопасности «Марко», и дуболомы выяснили ряд интересных деталей.
Утром Смолякова села в машину с непривычно большой сумкой. Толику, который ставил поклажу на заднее сиденье, она сказала:
– Там подарок для моей знакомой, едем в галерею «Ка».
Шофер послушно порулил в указанном направлении. Добравшись до места, Милада велела подать ей сумку.
– За фигом вам она? – справедливо спросил Толик.
– Купила подруге настенные часы, – последовало в ответ, – а они с дефектом. Сейчас обменяю, и дальше двинем.
– Давайте допру тяжесть, – предложил Толик.
– Сиди лучше в машине, – отвергла помощь писательница. – Сама разберусь.
Все, более ее не видели. Домой Милада не явилась, в издательство не приехала.
Галерея «Ка» всегда полна народа и имеет шесть разных выходов, один непосредственно у метро. Что случилось со Смоляковой, не знает никто. То ли ее похитили, то ли по непонятной причине дамочка решила сбежать. Если верно последнее предположение, то наконец-то бездарная графоманка Смолякова будет хоть в чем-то похожа на Агату Кристи. Великая английская писательница, помнится, тоже исчезала на пару дней, и никто до сих пор не знает, зачем она это делала.
Читайте «Желтуху». Ваш верный репортер».
Я вскочила с дивана, схватила телефон и быстро набрала номер. Услыхав звонкое «Алло!», воскликнула:
– Катюша, это Даша Васильева.
– Ой, супер, только вчера о тебе думала! – откликнулась моя знакомая.