День гнева Андреев Леонид

Начало

– Слепнев, на выход, – крикнул дежурный, гремя ключами.

Приделанная к двери цепь позволяла открыть ее ровно настолько, чтобы из камеры можно было выходить только по одному. Зэк кивнул сокамерникам и не торопясь вышел в коридор.

– Руки за спину, – приказал дежурный, – вперед.

Слепнев выполнил приказ и двинулся к выходу.

– Послушай, полковник, – раздался за спиной у него горячий шепот, – как только выйдем, я тебя передам постовому контролеру. Вместе с ним дойдешь до стены. Там будет веревка. Понял?

– Понял, – не оборачиваясь, ответил Слепнев. Он так давно ждал этого дня!

– Иди, иди, – заторопил дежурный, заметив, что в конце коридора появился кто-то посторонний.

Когда подошли к выходу, дежурный открыл одну дверь, затем вторую, они спустились с лестницы и очутились в другом, более коротком коридоре, где за решеткой их вот уже пятнадцать минут, нетерпеливо поглядывая на часы, дожидался постовой контролер. Он видел Слепнева впервые, но понимал, что именно этот человек резко изменил его жизнь. Контролер ни о чем не жалел. За такие бабки стоило не только распрощаться с работой и поменять место жительства, но и при необходимости с оружием в руках проложить путь к побегу этого заключенного. Он только не понимал, какую такую ценность представляет собой этот отставной полковник. Главное, это было контролеру на руку, и он кивнул дежурному, зная, что тот тоже получил довольно-таки солидный куш.

– Это он? – на всякий случай негромко спросил контролер, с интересом глянув на седовласого, чуть выше среднего роста заключенного. Сопровождавший узника дежурный кивнул, открывая дверь и пропуская заключенного. Потом, не оглядываясь, зашагал обратно. Его задача была доставить узника до этого коридора. Поэтому ему заплатили не так щедро, как контролеру, сопровождавшему заключенного дальше. Но даже полученные двадцать тысяч долларов были для него целым состоянием, таких денег он не смог бы заработать и за десять лет честной службы в тюрьме.

Он знал, что через несколько часов будет объявлена тревога. Начнутся допросы, подозрения, обвинения. Но деньги он уже надежно спрятал, а побег этого опасного заключенного можно списать на постового контролера, исчезнувшего вместе с узником. И сейчас надзиратель думал больше о приваливших ему деньгах, чем об узнике, все еще удивляясь, почему за него отвалили такие бабки. В отличие от контролера он хорошо знал заключенного, но здраво рассудил, что большие деньги просто так никто не платит.

В этой тюрьме сидели особо опасные преступники и криминальные авторитеты. Это была своего рода тюрьма в тюрьме. Девятый корпус, или сизо номер четыре, охранялся с особой строгостью. Тюрьма, известная в народе как «Матросская Тишина», состояла из двух корпусов. В сизо номер один отправляли всякую уголовную шушеру, в сизо номер четыре – не только самых известных криминальных авторитетов страны, но и бывших сотрудников милиции и прокуратуры, которых невозможно было сажать в общие камеры обычных изоляторов. Побег отсюда практически исключался. Достаточно сказать, что раньше этот корпус находился в ведении КГБ СССР. Но за последние десять лет уже случился один побег, тоже с помощью подкупленных охранников: сбежал известный киллер. Итак, тревога была объявлена только через два часа, когда заключенный и офицер были уже далеко за пределами города. Несмотря на все усилия сотрудников ФСБ и милиции, поиски успехом не увенчались – заключенный и офицер исчезли бесследно.

День первый. Москва. Утро

6 часов 21 минута

Он услышал звонок и взглянул на часы. Черт возьми! Только начало седьмого. Что за идиот звонит в такую рань? Он покосился на аппарат. Тот продолжал трезвонить. Какая наглость звонить ни свет ни заря. Обычно все неприятности случаются по понедельникам, а сегодня вторник. Неужели опять что-то неожиданное? Но что могло произойти этой ночью? Другое дело в пятницу. Но до пятницы еще два дня. Жаль, что жена уехала на дачу к внукам. А то могла бы снять трубку. Она спала как раз с левой стороны, у самого аппарата.

Телефон не умолкал. Ну кому охота разговаривать в такое время? Но тот, кто звонит, этого не понимает. Так что придется ответить. И, подвинувшись ближе к аппарату, он снял трубку.

– Слушаю, – голос у него был недовольный и сонный.

– Артем, ты? – Сон как рукой сняло. Жена! Он понял: что-то стряслось.

– Что-нибудь случилось? – закричал он вне себя от волнения.

– У нас несчастье, – сообщила жена, не думая о том, что может буквально убить подобным сообщением своего сорокасемилетнего супруга, страдающего сосудистыми заболеваниями. Впрочем, особой деликатностью она никогда не отличалась. У него кольнуло сердце.

– Какое несчастье? О чем ты говоришь? Что случилось? Что-нибудь с Катей? – Он засыпал жену вопросами, не давая ей вставить и слово.

– С Димой, – сказала она наконец, – он поел у соседей грибы. Очевидно, домашнего приготовления. Я ему сто раз говорила, чтобы не ел ничего в гостях…

– Что с ним? – остановил он словесный поток жены.

– Ребенок отравился. Его рвет, кружится голова, боли в животе. Необходимо срочно промыть желудок.

– А где Леонид? – Он имел в виду зятя. Тот был неплохим художником, но они с женой считали его непутевым. Не о такой партии мечтали супруги для своей единственной дочери, выскочившей в девятнадцать лет замуж. Теперь у нее уже было двое детей: пятилетний мальчик и трехлетняя девочка. Против внуков молодые дедушка и бабушка не очень-то возражали. Это даже примирило их с вечно разболтанным Леонидом.

– Его, как всегда, нет, – произнесла жена убитым голосом, – заночевал в мастерской. Я сразу подумала, что нужно взять у соседей машину и отвезти Диму в больницу. А то, пока вызовем машину, пока она приедет в наш поселок, пройдет несколько часов.

– Вы сейчас на даче?

– Конечно, нет. Я разбудила Евгения Константиновича, и он любезно согласился подвезти нас до больницы. На даче остались Катя с малышкой. Будь добр, пошли за ними машину, надо их забрать в город. Представляешь, в каком сейчас состоянии Катя?

– Откуда ты говоришь? – Он все еще не мог ничего понять.

– Мы едем в больницу, – недовольно сообщила она, – я говорю по мобильному. Ты, видно, еще не проснулся, слышал, что я сказала про Диму?

– Конечно, слышал, – пробормотал он, вскакивая с постели, – я сейчас позвоню Кате и пошлю за ней машину. А сам приеду к тебе. В какой вы больнице будете?

– В местной. Пожалуйста, приезжай, пусть видят, что Дима – твой внук. Иначе сам понимаешь, что может быть.

– Конечно, приеду, – кивнул он, словно жена была здесь, – сейчас же позвоню Кате и вышлю за ней машину, – повторил он.

– А мы будем ждать тебя в больнице. Не забудь захватить мобильный телефон, чтобы я могла тебя найти.

– Хорошо. – Он бросил трубку. Когда живешь с женщиной больше четверти века, начинаешь ненавидеть ее, но еще больше – себя. За то, что терпишь ее вечно недовольное лицо.

Ведь ни разу в жизни он не видел ее довольной. Ни когда они поженились, будучи студентами экономического факультета. Ни когда поехали в Харьков, куда он получил распределение. Ни когда вернулись в Москву и жили втроем в маленькой комнатке без удобств. Из научного института он перешел на работу в банк. Потом они поехали в Австрию, где он представлял интересы Внешторгбанка. В начале девяностых вернулся и поступил на службу в крупный коммерческий банк. Лишь тогда она немного успокоилась. К тому времени появилась роскошная квартира в центре Москвы, большая дача в престижном дачном поселке, свои машины, водитель, помощник, няня, кухарка. Но лицо жены по-прежнему оставалось недовольным, и она всегда находила повод, чтобы испортить ему настроение. Впрочем, за долгие годы совместной жизни он привык к ней. Привык к ее вздорному, взбалмошному характеру. И иногда с удивлением замечал, что относится к ней намного лучше, чем в молодые годы, когда семейные ссоры, казалось, неминуемо должны были закончиться разводом.

Артем Сергеевич Полетаев был назначен министром финансов страны полгода назад, как раз когда вице-премьером стал его друг и бывший однокашник Сережа Шумской, с которым они вместе учились на экономическом факультете. Нужно отдать должное Шумскому. Всего за полгода он успел проявить себя как человек твердых принципов, неуклонно проводивший в жизнь экономические решения правительства, невзирая на критику со всех сторон.

Полетаеву было сорок семь лет. Высокий, с красивой густой шевелюрой и правильными чертами лица, он очень нравился женщинам. Особенно привлекали его глаза, серые, с загадочным выражением. Многие считали, что с такой внешностью Полетаеву нужно было идти в киноартисты, а не в экономисты. Жену раздражали подобные разговоры, поскольку сама она уже растеряла былую красоту, располнела, погрубела, ноги портило варикозное расширение вен. Словом, она была стареющая женщина, под пятьдесят, в климактерическом возрасте, а он – полный сил и хорошо сохранившийся мужчина, тоже под пятьдесят, до сих пор нравившийся женщинам, в том числе и собственным секретаршам.

Артем набрал номер дачного телефона. Трубку сразу взяла Катя. Видимо, еще не ложилась.

– Алло!

– Катя, это папа. Как дела? Все в порядке?

– Ты знаешь про Диму?

– Знаю. Сейчас поеду в больницу, а за тобой и малышкой пришлю моего водителя. Так что собирайся.

– Хорошо. Может, по дороге заехать в больницу?

– Без тебя обойдемся. Будь готова, машина приедет минут через тридцать-сорок. И позвони Леониду, – с нотками недовольства в голосе сказал отец, – пусть хотя бы встретит вас.

Поговорив с дочерью, Артем Сергеевич позвонил водителю. С ним они работали еще в коммерческом банке. Уходя в министерство, Артем оставил его в качестве личного водителя для семьи. По службе ему полагался шофер, который заезжал за ним по утрам вместе с охранником и отвозил в министерство. Личный водитель, татарин, работал вместе с Полетаевым уже шесть лет. Артем довольно долго ждал, пока тот поднял трубку, – очевидно, спал.

– Доброе утро, Ханифа, – Артем посмотрел на часы, – извини, что беспокою тебя так рано.

– Ничего, Артем Сергеевич, я всегда встаю в половине восьмого. Что-нибудь случилось?

– Случилось. С Димой плохо. Отравился грибами. Его повезли в больницу. А Катя одна на даче, с дочуркой. Поезжай за ними и привези их в город. Только не торопись. Я возьму свою машину.

– Понял, Артем Сергеевич. А может, вызвать вашего водителя с охранником?

– Они еще спят. Ничего страшного. Надеюсь, меня не похитят, а я успею вернуться до половины девятого, когда они приедут за мной.

– Хорошо, Артем Сергеевич. Буду у Кати через полчаса.

Полетаев тряхнул головой. В пятницу у него такой важный доклад, а он должен сейчас заниматься внуком. Впрочем, жена права, в больницу ехать нужно обязательно. Мало ли что там может случиться. Дима – вылитый дедушка, а на отца, к счастью, совсем непохож. Сыновей у Полетаева не было, он испытывал к Диме отцовские чувства и очень гордился им. Все надежды были на внука.

Артем побрился и начал одеваться. По привычке достал свежую белую рубашку. И на мгновение заколебался, решая, как именно ему одеться. Дачный костюм явно не подходит, он может не успеть вернуться домой, чтобы переодеться. Да и жена не одобрит, если он приедет в больницу в куртке и джинсах. Он подумал, что день начинается трудно.

Но, завязывая галстук и глядя в окно, Полетаев даже представить себе не мог, каким сложным окажется нынешний день: через два часа возле его дома будет двое убитых… Начнется самая страшная история в его жизни.

День первый. Москва

06 часов 23 минуты

В двадцати пяти километрах от аэропорта Домодедово

Очевидно, оба не любили лишних слов, так как сидели в автомобиле, почти не разговаривая, ожидая, когда наконец появятся нужные им люди. Машина стояла на проселочной дороге, недалеко от леса. Со стороны шоссе ее не было видно, и в предрассветной тишине «Рено» казался лишь деталью пейзажа. В половине седьмого утра, когда солнце уже поднялось над горизонтом, послышался наконец шум подъезжавшей машины и появилась «Волга» белого цвета, в которой, кроме водителя, находились еще два пассажира.

– Они, – сказал сидевший рядом с водителем «Рено» мужчина, кивая в сторону «Волги». Второй, не произнеся ни слова, вышел из автомобиля, ожидая, когда «Волга» приблизится. Она остановилась в двадцати метрах от него, и ее водитель, увидев стоявшего на дороге человека, быстро вышел и поспешил к нему. Незнакомцу на вид было лет сорок пять. Коротко подстриженные седые волосы, резкие черты лица, брезгливое выражение, тонкие губы, проницательные темные, глубоко посаженные глаза, словно сделанные из стекла и существующие как бы сами по себе. Короткая темная куртка, темные брюки, темная рубашка. Если бы приехавшие могли обойти его сзади, то наверняка заметили бы у него пистолет, закрепленный в кобуре под курткой с правой стороны. Пистолет имел непропорционально длинное дуло, и только профессионал мог догадаться, что на него надет глушитель.

Водитель «Волги», подходя к нему, оглянулся на своих пассажиров, оставшихся в машине.

– Приехали, – сообщил он, тяжело дыша, – они немного задержались.

– Где ты их взял?

– У станции метро, как вы говорили.

– Надеюсь, у тебя хватило ума подождать, пока они подойдут к твоей машине?

– Конечно, – выдохнул водитель и торопливо добавил: – Все в порядке, – словно опасался, что ему не поверят. Водителю было лет тридцать пять. На небольшом покатом черепе у него росли редкие волосы. Несмотря на довольно прохладную погоду, он все время потел, словно ему было жарко или же он боялся стоявшего перед ним человека. Второе предположение было, пожалуй, ближе к истине, так как он испуганно следил за выражением лица седовласого. Но тот как-то неопределенно кивнул, сделав знак остальным пассажирам подойти.

Двое подошли молча, лишь кивнув в знак приветствия. Все было обговорено заранее. На обоих были темные костюмы и голубые рубашки. Лица одинаково упрямые, какие бывают у жестоких и недалеких людей. Они подошли и застыли в трех метрах от седовласого незнакомца, которого, очевидно, знали в лицо. Еще они знали, что тот не любит лишних слов.

– У нас все готово, – доложил один, – весь груз в машине. Вчера еще раз все проверили. Он выезжает на работу обычно в половине девятого. В восемь часов мы будем на месте.

– Хорошо, – кивнул седовласый, – но всего один выстрел. И наверняка. Подъедете на своей машине. Потом бросите ее в переулке, как договаривались, а Марек заберет вас на другом конце улицы. У вас будет четыре минуты. Ровно четыре.

– Мы помним, – сказал один из них. У обоих были характерные азиатские лица, широкоскулые, с мешками под узкими глазами.

– Где машина?

– Уже стоит в гараже.

– Сейчас половина седьмого, – посмотрел на часы седовласый, – успеете до восьми?

– Конечно, успеем. До гаража полчаса. Еще полчаса до его дома. У нас в запасе тридцать минут.

– До свидания, – кивнул седовласый, и все трое вернулись к «Волге».

Он смотрел, как они садятся в автомобиль, как автомобиль разворачивается и отъезжает. Подождав еще минуту, пока «Волга» исчезла в утреннем тумане, седовласый пошел к своей машине. Сквозь темные стекла «Рено» никто из приехавших на «Волге» так и не смог увидеть находившегося там пассажира.

– Все в порядке, – бросил седовласый, усаживаясь за руль.

– Вы им доверяете? – спросил пассажир, все время, пока шел разговор, наблюдавший за приехавшими.

– Я никому не доверяю, – хмуро ответил седовласый, – но это лучший материал, который удалось отобрать.

Его собеседнику на вид было не больше пятидесяти: лысоватый, с крупным мясистым носом, полными щеками, маленькими круглыми глазами-буравчиками, спрятанными за большими стеклами очков.

– Разве можно таким типам поручать столь важное дело? – недовольно спросил он. – Конечно, полковник, это ваше личное дело, но лица у них, как у настоящих головорезов.

– Они бывшие уголовники, – небрежно бросил полковник, – их лица меня не особенно интересовали. Я отобрал самых лучших.

– Надеюсь, – кивнул пассажир, – извините, что я вам еще раз напоминаю, полковник, но все нужно решить сегодня. Обязательно сегодня.

– Это вы мне уже говорили.

– Да, да, простите. Но это очень важно.

Полковник кивнул и, оглядевшись, плавно тронул автомобиль с места.

– И еще, – торопливо добавил пассажир, чуть запнувшись, – думаю, вы предусмотрели вариант на случай, если их схватят. Меня они, конечно, не могли видеть, и все-таки… Надеюсь, вы понимаете, как важно их молчание? В ФСБ умеют допрашивать…

– Они справятся, – кивнул полковник, выруливая на дорогу.

– Может, пару выстрелов они и успеют сделать. Но их могут схватить. Что тогда?

– Нет, – ответил полковник, – не могут.

– И не забывайте, что у них есть обратные билеты в Киев. На сегодня. После операции они не должны оставаться в городе. – Пассажир снял очки и протер стекла неизвестно откуда появившимся у него большим носовым платком. – Вы помните все детали операции?

– Не помню, – ответил полковник, – вы сами говорите, что в ФСБ работают не дураки. Думаю, эту парочку нельзя отпускать в Киев, откуда они могут вернуться к себе на родину.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил пассажир, торопливо водружая очки на прежнее место.

– Насколько я вас понял, в любом случае все должно быть решено сегодня. Вы не знаете, убить любого человека достаточно легко, – продолжил полковник, – от профессионального убийцы не защитит ни одна охрана в мире, но главное не это. Убить политика не проблема. Убить известного политика тем более не проблема. Важнее другое. Кого подставить в качестве убийцы? Трудно найти убийцу, которого можно было бы подставить и показать обычным людям. Именно это самое сложное в нашем деле.

– Это ваши проблемы, господин Слепнев, – быстро пробормотал пассажир, – мне они неинтересны.

– Конечно, – усмехнулся полковник, – мои. Именно поэтому вам не нужно беспокоиться. Эти двое умеют стрелять. Судя хотя бы по их лицам, которые вам так не понравились. А ничего другого от них и не требуется.

– Извините, – с тревогой произнес собеседник, – но сохранение всей операции в тайне – первейшее условие нашего с вами договора. Вы их предупредили об этом?

– Все сохранится в тайне, – угрюмо ответил полковник. – А кто именно будет стрелять, не так важно. Я искал по всему бывшему Союзу, просил найти двух опытных стрелков, не очень известных в Москве. А насчет тайны не беспокойтесь. Там все будет идти по плану, стрелки и дня не проживут после выполнения задачи.

В салоне наступило молчание. Одна секунда, вторая, третья…

– Что вы сказали? – медленно спросил пассажир.

– Я пошутил, – мрачно ответил полковник, глядя прямо перед собой.

– Да, – быстро кивнул собеседник, – конечно же, пошутили. Теперь я вас понял.

Седовласый вел машину осторожно, не спеша, и мимо поста ГАИ они проехали на скорости семьдесят километров.

– Не опоздаем? – спросил пассажир, взглянув на часы.

– Нет, – ответил полковник, – приедем даже раньше. Билеты уже заказаны, и места в первом ряду гарантированы. Нужно только успеть пересесть в другой автомобиль.

Пассажир нервно дернулся. Он хотел было возразить, но передумал, еще раз взглянул на часы и не произнес больше ни слова. В конце концов, через два часа все будет кончено, и они, видимо, никогда больше не увидятся с полковником.

День первый. Москва

07 часов 35 минут

Он взял свой автомобиль из гаража. Предыдущая работа в банке принесла свои ощутимые плоды не только в виде большой роскошной квартиры в центре города, но и нескольких личных автомобилей, которые он приобрел за последние три года. И если Ханифа ездил на темно-синем «Вольво», то сам Полетаев предпочитал новый «СААБ», серии девять пять. Потрясающая отделка внутреннего салона, изысканный дизайн и новейшие достижения в области безопасности делали эту машину лучшей не только в своей серии, но и вообще в Европе. Особые устройства в спинках сидений обеспечивали подъем подголовников в случае столкновения. На лобовом стекле работали три «дворника», каждый с парой разбрызгивателей. И, наконец, в самом салоне была установлена система вентиляции спинок сиденья. Полетаеву больше других нравились шведские автомобили, потому он и остановил свой выбор на «Вольво» и на «СААБе».

Кроме того, в гараже стояли джип «Чероки» – обязательный атрибут любого богатого человека в Москве – и обычные старые «Жигули» шестой модели, оставшиеся еще от прошлой жизни. Открыв гараж, находившийся во дворе, Полетаев посмотрел на часы. Еще не было семи, когда он выезжал со двора, справедливо решив, что пока рано звонить охраннику или водителю служебной машины, чтобы предупредить о своем отсутствии. «Позвоню попозже», – решил Полетаев, не подозревая, что это станет его роковой ошибкой.

Он знал, в какой стороне находится больница, куда могли отвезти Диму, и, выжимая из своего «СААБа» все, на что была способна эта великолепная машина, старался быстрее попасть за город. Благо в это время суток улицы были еще пустынны. Уже на выезде из города его остановили двое офицеров ГАИ, неизвестно каким образом оказавшиеся в столь раннее утро на трассе. Чертыхнувшись, он мягко затормозил машину.

– Извините, – подошел к нему один из офицеров, – вы нарушили правила. Здесь нельзя ездить на такой скорости.

– Знаю, лейтенант, – кивнул Полетаев, – у меня внук в больнице, я очень спешу.

– Ваши документы, – строго сказал старший лейтенант. Второй офицер предусмотрительно стоял чуть в стороне.

Полетаев достал права, протянул офицеру. Что-то насторожило стража порядка. То ли легкость, с какой Полетаев протянул документы, то ли его непонятное равнодушие к самому факту задержания. Офицер взглянул на права, потом на человека, сидевшего за рулем.

– Я, кажется, вас где-то видел, – нерешительно сказал он.

– Возможно, – улыбнулся Полетаев, – я иногда выступаю по телевизору.

Он действительно только вчера в информационной программе объяснял смысл новых предложений, с которыми должен был выступить через два дня в Государственной Думе.

– Больше не нарушайте, – вернул ему документы офицер.

Когда машина уже отъехала, он сказал своему напарнику:

– Артист попался.

Полетаев, продолжая наращивать скорость, торопился к больнице, когда в салоне раздался вызов его мобильного телефона. Это был Ханифа. Он сообщил, что на даче все в порядке. Полетаев напомнил, чтобы они не спешили в город, и снова увеличил скорость.

Больница находилась в пяти километрах от трассы, и Артем, не заметив указателя, проехал мимо. Сделав круг, он вернулся и проехал к больнице. Ранним утром в кремлевской поликлинике, куда обычно прикрепляли семьи министров, наверняка никого не было, так что жена сделала правильно, решив отвезти ребенка в местную больницу. Или же она отвезла Диму в ближайшее лечебное заведение потому, что ему было совсем плохо? Подумав об этом, Полетаев еще прибавил скорости и через минуту уже тормозил около больницы.

У трехэтажного здания было припарковано всего несколько автомобилей, а также машина «Скорой помощи». Бросившись в здание, Полетаев подскочил к сидевшей за столиком сонной дежурной медсестре.

– Сюда должны были привезти мальчика, – взволнованно обратился он к девушке.

– Какого мальчика? – не поняла она. – При чем тут мальчик?

– К вам должны были привезти мальчика, отравившегося грибами, – разозлился Полетаев, доставая свой мобильный телефон, – может, скажете, куда его направили?

Он уже набирал номер телефона супруги, намереваясь узнать, где она находится, когда дежурная наконец вспомнила.

– Ах, мальчик, – сказала она, – на втором этаже. Он, наверно, у Володи.

– Кто такой Володя? – едва сдерживая ярость, спросил Артем Сергеевич, убирая телефон.

– Дежурный врач, – пояснила она.

Девушка еще что-то говорила, когда он помчался к лестнице. Неужели с ребенком что-то серьезное? На втором этаже в коридорах никого не было. Рывком раскрывая двери, он заглядывал в кабинеты, пока не обнаружил в одном из них молоденькую медсестру, испуганно вскрикнувшую при виде незнакомого человека.

– Извините, – пробормотал Артем Сергеевич, – мне нужен Володя…

– Пойдемте со мной, – сказала девушка.

Она шла, то и дело оглядываясь на Полетаева. Его лицо ей показалось знакомым. «Черт подери, – раздраженно подумал он. – Неужели и она меня узнала?»

Девушка провела его к кабинету в самом конце коридора и открыла дверь. Полетаев вошел и увидел сидевшего за столом молодого врача и свою супругу.

– Люда, что случилось?

Супруга подняла глаза, покачала головой:

– Он еще спрашивает. Ты представляешь, у ребенка отравление, нужно срочно делать промывание желудка.

– А где сам Дима?

– Я здесь, дедушка, – раздался из соседней комнаты Димин голос, и Артем Сергеевич поспешил туда. Дима лежал на кушетке и улыбался. Видимо, ничего страшного с мальчиком не случилось. Супруга зря подняла панику. Полетаев сел рядом с внуком.

– У тебя что-нибудь болит? – спросил.

– Нет, – улыбаясь, ответил Дима, – меня вырвало, а бабушка сказала, что я отравился.

– Ты много грибов съел?

– Нет, только попробовал. Они кислые были, мне не понравились. Я только один гриб съел.

– Как кислые? – не понял Полетаев.

– Из банки, кислые, – подтвердил Дима, – они ее только открыли, и я попробовал.

– Он отравился, – сказала жена убежденно, – нужно срочно делать промывание. Я попросила доктора еще раз осмотреть ребенка. Но промывание мы можем сделать и в кремлевке.

Она специально произнесла это слово громко, чтобы слышали и дежурный врач, с усталым лицом и добрыми глазами доктора Айболита, и медсестра, с испуганным видом стоявшая у дверей. В комнату вошел Евгений Константинович, их сосед по даче, бывший военком, а сейчас пенсионер. Ему перевалило за шестьдесят, но это был еще крепкий мужчина с густой копной седых волос.

– Здравствуйте, Артем Сергеевич, – поздоровался он, проходя во вторую комнату.

– Здравствуйте, – кивнул Полетаев, – спасибо, что помогли нашим.

– Ты слышал, что я сказала, – перебила его жена, – ребенка нужно срочно везти в нашу поликлинику.

– Он не отравился, – произнес Полетаев, – он попробовал маринованных грибов из банки.

– Каких маринованных? – разозлилась жена. – Кто тебе сказал?

– Дима сказал. От одного гриба ничего серьезного случиться не может.

– Как это не может? Как это не может?! – Ее лицо пошло красными пятнами, как бывало всегда, когда она нервничала. – Что ты говоришь? Ребенка нужно спасать, а ты приехал сюда со своими советами. Мне даже неудобно перед Евгением Константиновичем.

Когда она заводилась, ее трудно было остановить. Полетаев вышел в другую комнату, сел на стул, стоявший у стола, и спросил у врача:

– Что-нибудь серьезное?

– По-моему, нет, – ответил врач, усаживаясь напротив. Очевидно, это и был тот самый Володя, – я осмотрел мальчика. Все нормально. Можно ограничиться антибиотиками. Судя по всему, ничего серьезного. Тем более если он съел всего один гриб.

– Как это ничего серьезного? – вышла из другой комнаты Люда. – Нужно немедленно везти ребенка в кремлевку, не то мы можем потерять внука.

– Хорошо, – поморщился Полетаев, – но сейчас там еще никого нет. Ведь только половина восьмого утра.

– Ничего, – нервно сказала жена, – там более квалифицированные врачи.

– Пусть ребенок полежит немного, – предложил врач, – не нужно его дергать.

– Это наш внук, – зло ответила Люда, – и мы сами решим, что с ним делать.

Она снова пошла в комнату к мальчику. Врач посмотрел на Полетаева, сочувственно вздохнул. Тот достал пачку сигарет, протянул врачу, словно извиняясь перед ним за поведение супруги. Врач усмехнулся, увидев пачку «Картье».

– Вы бизнесмен? – спросил, доставая сигарету.

– Нет, – Полетаев щелкнул зажигалкой, дал прикурить врачу, закурил сам, – но одно время служил в коммерческом банке.

– Лицо у вас очень знакомое, – кивнул врач, – я думал, вы бизнесмен. Ваша жена говорила про кремлевку.

– В наше время министров знали в лицо, – строго сказал Евгений Константинович, появляясь в первой комнате.

Володя вытащил изо рта сигарету.

– Серьезно? – спросил он как ни в чем не бывало. – Вы действительно министр? – Медсестра, близкая к обмороку, с ужасом смотрела на Полетаева.

– Серьезно, – кивнул Полетаев, – уже несколько месяцев.

– Это вы вчера выступали по телевизору? – вспомнила медсестра. – Я видела вас в информационной программе.

– А я не смотрю эти программы, – честно признался врач, – надеюсь, вы не министр здравоохранения?

– Хуже. Министр финансов.

– Так вот кто нам не платит зарплату уже три месяца, – добродушно заметил врач, – теперь буду знать.

Из второй комнаты вышла Люда с ребенком.

– Мы едем в кремлевку, – заявила она, – ребенку необходимо промывание. Я не могу доверить жизнь нашего мальчика всяким дежурным врачам, – сказала она, глядя на Володю. Но тот оставался невозмутимым. Он пожал плечами.

– Если вы так считаете, – сказал он, – но ничего опасного нет.

– Это нам решать, – твердо сказала Люда. – Артем, мы едем в кремлевку. Или на Грановского. Там наверняка есть дежурные врачи.

Больницу на Грановского, обслуживавшую высшее руководство, раньше называли «заслуженным клизматорием страны». Рассказывали, будто именно здесь лечились престарелые члены Политбюро, некоторые даже уезжали отсюда на работу, а потом возвращались.

– Поедем, – обреченно согласился Полетаев, вставая. Он достал начатую пачку сигарет и протянул врачу. – В качестве моральной компенсации, – пробормотал, усмехнувшись.

– Вместо зарплаты? – улыбнулся Володя, тоже поднявшись, но сигареты взял.

– Спасибо вам, Евгений Константинович, – Полетаев пожал руку военкому.

– Если хотите, повезу их в Москву, – предложил сосед.

– Ничего, – улыбнулся Полетаев, – у меня еще есть время до девяти.

Жена, не дожидаясь его, уже вышла, крепко схватив за руку внука. Артем Сергеевич, кивнув врачу и медсестре, вышел следом. Когда Полетаев и его экзальтированная супруга скрылись за дверью вместе с мальчиком, он сказал медсестре:

– Хороший мужик, понимающий.

День первый. Москва

8 часов 09 минут

«Волга» остановилась у гаража, и оба пассажира быстро вышли из салона. Вокруг было многолюдно, из соседних гаражей выезжали автомобили, увозя хозяев на работу. Пассажиры «Волги» не очень выделялись на их фоне, и на них никто не обращал внимания.

Один открывал ворота, пока второй прогревал в гараже мотор стоявшего там автомобиля. Через несколько минут оттуда выехала черная «девятка». Второй пассажир закрыл ворота и сел на заднее сиденье автомобиля. Водитель «Волги», наблюдавший за ними, кивнул на прощание. Со стороны могло показаться, что он просто подвез двух своих знакомых до гаража. Когда «девятка» отъехала, он достал мобильный телефон, набрал номер.

– Все в порядке, – доложил он, – ребята уже выехали.

– Поезжай к «дяде», – приказал полковник, – и жди их там.

– Они выехали, – сказал Слепнев, убирая свой телефон. Сидевший рядом мужчина в ответ кивнул. Пока все шло точно по плану.

Оба уже пересели из «Рено» в серебристую «Хонду-Аккорд». Полковник хорошо знал, что в большинстве своем даже москвичи все еще с трудом различают иномарки, но, верный своим принципам, не собирался рисковать.

– Они должны быть на месте примерно через девять минут, – посмотрел на часы полковник, – мы можем подъехать чуть позже, чтобы проконтролировать их действия.

– Вы всегда все лично контролируете? – спросил пассажир.

– Всегда, – полковник надел темные очки и, повернув руль, направил машину в сторону площади. Слепнев был в легких кожаных перчатках и, кажется, не особенно торопился. Остановил машину, когда зеленый свет менялся на желтый и вполне можно было проскочить. Пассажир недовольно посмотрел на полковника, но ничего не сказал. Не решился.

– У нас еще много времени, – бросил полковник, заметив его взгляд, – не следует особенно торопиться.