До последнего удара сердца Алейникова Юлия
– Нет, – с улыбкой подтвердил Логунов.
– Вы ежедневно видитесь на работе, обсуждаете проекты, строите планы, совещаетесь, иногда вместе обедаете, бываете на корпоративах, переговорах и ничего не знаете о жизни друг друга? – лукаво улыбаясь, недоверчиво покачала головой журналистка.
– Женечка, вы как-то неправильно представляете себе руководство компанией, – снисходительно улыбаясь, проговорил фармацевт. – Каждый из нас руководит собственной сферой деятельности, имеет свои обязанности и решает собственные рабочие вопросы. Конечно, у нас бывают совещания, и общие встречи, и прочие мероприятия, но, поверьте мне, все мы, и в особенности Сергей Владиславович, я говорю о Кольцове, очень занятые люди. Все наше общение ограничивается рабочими вопросами. Ну, не считая, конечно, дежурного обмена любезностями. Типа, как твои? Тесть выздоровел? Как Новый год отметили и так далее. Но никто в чужую жизнь влезать не хочет, всем своих забот хватает. К тому же такому руководителю, как Кольцов, вовсе необязательно проводить сутки в рабочем кабинете, и помимо «Фармнекста» у него были и другие финансовые интересы, которые тоже требовали его внимания, я уж не говорю о том, что многие вопросы можно решать и по телефону.
– А какие еще финансовые интересы имелись у Кольцова помимо «Фармнекста»? – с искренним неподдельным интересом спросила Женя.
– Ну, например, его клиника, – пожал плечами неспешно потягивающий вино Логунов.
– Его клиника? – в безмерном удивлении переспросила девушка.
– Ну, да, – согласно кивнул он. – У Кольцова имеется собственная клиника эстетической хирургии. Вы не знали?
– Нет. Я же не Кольцовым интересовалась, а вашим фармацевтическим предприятием, – очень удачно нашлась Женя.
– Кольцов начинал свою карьеру пластическим хирургом, потом открыл свою клинику, а уже после появился «Фармнекст». Кстати, первоначально наша компания специализировалась на производстве имплантатов для пластической хирургии. Причем высококачественных. Это уже значительно позже компания расширилась и превратилась в полномасштабное фармацевтическое предприятие.
– То есть господин Кольцов, имея медицинское образование, сумел открыть собственную клинику, а потом по совместительству устроился директором в компанию, производящую имплантаты? – решила уточнить Женя.
– Нет. Кольцов является соучредителем «Фармнекста», – поправил ее Логунов.
– А своей клиникой тоже он сам руководил?
– Нет, в клинике имеется собственное руководство. Хотя в последнее время он уделял клинике большое внимание.
– Почему? – тут же встрепенулась она.
– Точно не знаю. Возможно, планировал расширение профиля или открытие нового филиала. В отличие от Кольцова, я не имею к клинике никакого отношения.
– Хм. Странная всеядность. Он и хирург, и фармацевт, и имплантаты выпускает, и какое-то новое медицинское оборудование разрабатывает. Не многовато для одного человека? И где он на все деньги берет? – почти возмущенно спросила Женя, впечатленная деятельной личностью господина Кольцова.
– Знаете, Женечка, как говорят? Талантливый человек талантлив во всем. Приведу вам понятный для прекрасного пола пример, – добродушно улыбаясь, наклонился к ней Логунов, вновь заглядывая в глаза одурманивающим взглядом. – Представьте себе талантливого сапожника или лучше портного. Он шьет прекрасные платья, у него много клиентов, он любит свою работу, гордится ею и не желает ничего больше. А есть другой, например Коко Шанель, – Женя просто-таки вытаращила глаза от изумления, – ну бросьте, Женечка, великую мадемуазель знают все, даже мужчины.
Гм. Особенно бабники, прокомментировала про себя, Женя.
– Так вот. Таким людям недостаточно просто хорошо шить. Им хочется большего. В итоге один умирает, оставив после себя швейную машинку и добрую память, а другой создает не просто наряды, а моду, диктует стили и направления. И оставляет после себя прославленный Модный дом, производящий, помимо платьев, духи, аксессуары, шляпки и прочее в том же духе. Дом, который процветает и после его смерти и увековечивает имя своего основателя в истории, – не переставая сверлить Женю пристальным, полным желания взглядом, легко развивал свою мысль Александр Прокофьевич. – Сергей Кольцов был представителем последней породы. Крайне редкой и особо ценной. Ему мало было быть прекрасным успешным хирургом или завотделением, ему хотелось усовершенствований, перемен и новых рубежей. Так открылась клиника. Отчасти на его сбережения, отчасти на кредитные деньги. Освоив этот рубеж, Кольцов захотел двигаться дальше. Все закономерно.
– А вы? – задала бестактный вопрос Женя.
– А я довольно заурядная личность, хотя и считаюсь талантливым администратором, – притворно сожалеюще вздохнул Логунов, явно рассчитывая на сочувствие и протесты.
Не дождался. Журналистка была слишком поглощена осмыслением полученной информации.
– Вы тоже являетесь соучредителем «Фармнекста»? – на всякий случай решила уточнить она.
– Увы, Женечка, я всего лишь наемный служащий.
– Гм. И все равно странно, что, работая вместе, вы не были знакомы с женой Кольцова, – пытаясь переварить полученные сведения, пожала плечами она и незаметно включила под столом диктофон. Кто его знает, сколько еще всего ей предстоит услышать, а она уже сейчас боится запутаться или забыть что-то важное.
– Ну, почему же. Я знал Марину, хотя и не очень близко, – удивленно ответил Логунов. – Марина – жена Кольцова. Как вы справедливо отметили, мы действительно время от времени посещали мероприятия, на которые принято приходить с женами.
– Да? И с кем приходили вы? – не смогла сдержать ехидного вопроса Женя.
– Сейчас безмерно сожалею, что не с вами, – виртуозно выкрутился Логунов и вновь завладел ее рукой, отчего Женин мыслительный процесс тут же сделал несколько холостых оборотов.
– А что она за женщина, жена Кольцова? – постаралась взять себя в руки журналистка и не обращать внимания на разбегающиеся во все стороны по телу будоражащие, энергетические потоки, вызываемые легкими, едва уловимыми прикосновениями к ее ладони горячих, словно заряженных невидимой магией пальцев.
– Женечка, почему вас это так волнует? – переходя на чувственный полушепот, спросил Логунов. Ужин подходил к концу, и, вероятно, фармацевт-искуситель уже начал готовить плацдарм для дальнейшего наступления.
– Мне чисто по-женски интересно, какой же должна быть жена у столь неординарного человека. К тому же ее обвиняют в убийстве, – в тон Логунову ответила Женя, при этом не дав сбить себя с курса.
– Жены таких ярких личностей, как правило, бывают двух типов. Серые мышки, готовые полностью раствориться в своем незаурядном муже. Или же наоборот, личности яркие и не менее замечательные. Марина, как мне кажется, относилась к первому типу. Ничего выдающегося я в ней не замечал.
– Она была домохозяйкой и занималась детьми? – продолжила копать благодатную почву Женя, вечер с фармацевтом удался во всех отношениях.
– Детей у них не было, а Марина, как мне кажется, где-то работала. Вероятно, просто от скуки. Денег им хватало.
– Не было детей? – переспросила мгновенно забывшая о флирте Женя. – Кому же достанутся его клиника и компания? – Как она могла раньше не задаться этим очевидным, таким существенным, если не сказать ключевым, вопросом.
– Не знаю, – не менее удивленно пожал плечами Логунов. – Я об этом как-то не задумывался.
– Но ведь должны же быть у Кольцова какие-то родственники, родители, братья, сестры? – продолжала по инерции вслух рассуждать Женя.
– Ну, разумеется, кто-то, наверное, есть. И, в конце концов, его жена все еще жива, наверное, она и унаследует имущество, – предположил легкомысленно Логунов.
– Но ведь ее обвиняют в убийстве мужа! Разве она может быть наследницей? – недоуменно спросила девушка, сетуя в душе на собственную юридическую безграмотность.
– Затрудняюсь сказать, Женечка. Мне, как человеку холостому и бездетному, эти мысли в голову до сих пор не приходили. – И он снова принялся обольщать свою чрезмерно любопытную, непоседливую даму.
Вечер закончился долгим, страстным поцелуем, от которого у Жени ноги подкосились. Конечно, Логунов предпринял все возможное, чтобы заманить Женю к себе. Безуспешно. Тогда он попытался напроситься к ней на чай, кофе, задушевную беседу, но готовая к подобному повороту событий Женя и тут не повелась на отработанные до совершенства приемы обольщения заядлого сердцееда и отделалась минимальными потерями. Хотя ей и стоило титанических усилий прервать умопомрачительный в прямом и переносном смысле поцелуй и вырваться из объятий коварного искусителя. А потом она еще минут пять стояла, прислонившись к стене в своем подъезде, не в силах шевельнуть не единым мускулом и буквально плавясь от одних только воспоминаний о произошедшем.
А потому, когда в ее кармане раздался дребезжащий сигнал вибровызова, она автоматически достала смартфон и так же по инерции сказала «Алло».
– Женька, ну наконец-то, весь вечер до тебя дозвониться не могу! – послышался из динамика укоризненный голос Лизы.
– А, это ты? – протянула Женя и все в том же расслабленном забытьи отключила связь.
Спустя секунду телефон снова завибрировал, и на этот раз Женя смогла кое-как собраться и уже ответила на звонок почти что осознанно.
– Женя! Женя! Ты что все время пропадаешь? – взволнованно кричала в трубку Лиза. – Я тебе весь вечер звоню.
– У меня телефон был отключен, – отлипая от стены и начиная подъем к себе в квартиру, проговорила Женя. – У меня важная встреча была.
– А, – успокоилась Лиза. – Я звоню сказать, что мы уже обо всем договорились, ресторан заказан, так что в субботу в семь часов изволь быть при полном параде! Ты в чем пойдешь?
– Куда? – все еще рассеянно спросила журналистка.
– С Платоном знакомиться! – немного испуганно и оттого нервно напомнила Лиза.
– А-а. Слушай, Лиз, я сейчас еще не дома, мне говорить неудобно. Давай завтра, – сообразила, наконец, предложить Женя и отключилась, не дожидаясь ответа подруги.
Глава 7
– Итак, что мы имеем, – рассуждала Женя, сидя на кухне за чашкой утреннего кофе. Сегодня мысли ее были ясными, настроение приподнятым, а деятельная натура и пытливый ум требовали немедленных практических действий.
Во-первых, сам Александр Логунов. Сегодня Жене отчего-то было комфортней называть его по имени. Наверное, для краткости, но уж точно в этом желании не было ничего личного. Она было облизнула губы и начала вспоминать их вчерашнее прощание, но тут же одернула себя и вернулась к делам.
Логунов бывший фехтовальщик, а значит, холодное оружие, резкие выпады и склонность к нападению у него на подкорке записаны. Что ему делить с Кольцовым? Должность, любовницу, – кстати, он так и не раскололся на сей предмет. Что говорит не в его пользу. Убивать, скорее всего, не собирался. Хотел выяснить отношения, повздорили, он вспылил, а дальше сработал рефлекс. Боксер производит хук правой, борец бросается врукопашную, артист расцарапывает лицо, а фехтовальщик схватился за клинок. Звучит логично и правдоподобно, удовлетворенно подвела черту Женя под первой версией.
Версия вторая. Неизвестный пока наследник. Тут убийство было наверняка продуманным и хорошо подготовленным. Потому как в его результате ликвидировался не только Кольцов, но и главная наследница, Марина. Она же превращалась в козла отпущения. Этот вариант сложнее, тоньше, а потому, вероятно, правдоподобнее. Хотя не факт.
Версия третья. Любовница.
«А что любовница? Любовница как раз ни при чем. Она при жизни Кольцова была в шоколаде, а с его смертью теряла все», – наливая себе еще кофе и плюхая туда две ложки сахара и большую ложку взбитых сливок, размышляла Женя. Девушка любила поесть и не переживала за фигуру, потому как была патологически худощава, что неизменно являлось предметом зависти всех ее знакомых.
Хотя, если предположить, что Кольцов вдруг передумал разводиться и решил вернуться к жене, мотивы у дамочки появляются. Но вот где доказательства, что он передумал? Надо звонить Марининым родителям. Заодно выяснить, как называется клиника Кольцова, и смотаться туда. Вдруг в клинике еще парочка мотивчиков для убийства обнаружится.
Позвонить Женя не успела, ожил ее мобильник.
– Евгения Викторовна, – прозвучал в трубке настойчивый взволнованный голос, – это Илья, сосед Марины Кольцовой. Вы обещали мне перезвонить и не перезвонили, и вчера целый день на звонки не отвечали. – В голосе мальчика звучали обиженные укоризненные нотки.
Женя улыбнулась, тронутая такой преданностью и горячностью. Славный мальчик. Но сообщить ей ему было, увы, нечего.
– Здравствуй, Илья. Я действительно не перезвонила, и вчера у меня был отключен телефон. Я сутки напролет занимаюсь Марининым делом. К тому же у нас были проблемы с адвокатом, – решила сообщить взволнованному подростку что-нибудь безобидное Женя.
– С адвокатом? – тут же встревожился Илья.
– Да. Но не волнуйся, все уже улажено. И кстати, сейчас у меня важная встреча по нашему делу. Так что извини, говорить опять не могу. Но зато честно обещаю сегодня вечером перезвонить, – серьезным, взрослым голосом пообещала Женя. – Все, пока. – И она отключилась.
Уф. Надо ведь еще с адвокатом встретиться и выяснить, наконец, что там с Марининым алиби. И Женя, сделав еще одну пометку, набрала номер Галины Тимофеевны.
– Ой, Евгения Викторовна, спасибо вам огромное! Мы были вчера у адвоката, такой энергичный, знающий, и не стал нам сразу с порога, как тот другой, говорить, что дочь наша виновна, надо думать, как приговор смягчить. Нет. Сказал, что должен внимательно с делом ознакомиться, с Мариной встретиться, со следователем переговорить. Очень серьезный и вдумчивый молодой человек. К тому же у него не как в той адвокатской фирме, у него контора маленькая, а людей много. И звонят ему постоянно. Видимо, очень востребованный, – делилась своими впечатлениями Галина Тимофеевна.
Женя согласно кивала, размышляя, насколько хорошо, когда адвокат столь загружен, и насколько деловитая видимость оправдает их ожидания. Но на этот раз остереглась высказывать вслух собственные мысли, а только попросила позвонить адвокату и предупредить его о своем возможном визите. Галина Тимофеевна тут же бросилась исполнять просьбу.
Что лучше предпринять, размышляла Женя, отправиться в клинику или заняться персоной Логунова? Но от размышлений ее оторвал звонок Галины Тимофеевны.
– Владимир Александрович просил ему ближе к вечеру звонить, раньше он встретиться не сможет, а еще лучше завтра. Сегодня договориться и завтра встретиться, чтобы он мог как следует с делом поработать.
– Хорошо. Я обязательно позвоню ему. А я вот что хотела у вас попросить, вы не могли бы мне дать телефоны Марининых подруг, хочу встретиться с ними, вдруг удастся узнать что-то полезное. Знаете, как бывает, иногда какая-то мелочь все дело решает, – тоном эксперта проговорила Женя, предупреждая возможные вопросы и возражения, но Галина Тимофеевна ни спорить, ни возражать не собиралась.
– Конечно, конечно. Но знаете, как-то так получилось, что у Мариночки из подруг в последнее время только Вика осталась, а остальные девочки словно исчезли. Конечно, они изредка перезванивались и с днем рождения друг друга поздравляли, но вот насколько я знаю, тесную дружбу она только с Викой поддерживала, хотя Вика и старше Мариночки.
– А вы не могли бы поподробнее о ней рассказать? – попросила Женя, чтобы иметь примерное представление о том, с кем придется иметь дело.
– Конечно. Они на отдыхе познакомились. Лет пять назад. Или четыре года? – постаралась припомнить Галина Тимофеевна. – Мариночка в тот год на Кипре отдыхала, Сережа не смог поехать из-за работы. Вот на Кипре они и познакомились. Кстати, Вика регулярно звонит нам, очень переживает за Мариночку, все время спрашивает, не надо ли помочь, даже деньги предлагала, – прочувствованно отметила Галина Тимофеевна. – Виктория очень приятная, образованная молодая женщина. Совершенно самостоятельная. Когда-то она была замужем, но, кажется, развелась.
– А чем она занимается?
– У Вики собственный бизнес. Вот какой, точно не скажу. По-моему, она занимается поставками косметики. Мариночка говорила, да я не очень внимательно слушала, – огорченно произнесла Галина Тимофеевна.
– Ничего. По большому счету, я спрашиваю из чистого любопытства. Просто, чтобы иметь представление о человеке, – успокоила ее Женя и попрощалась.
Но только повесила трубку, как тут же вспомнила о родственниках Кольцова, потенциальных наследниках. Перезванивать она постеснялась, а просто написала себе записку и положила посередине стола: «родственники Кольцова!!!». Вернусь домой, позвоню, пообещала себе Женя.
«Что ж. Начнем с простейшего. С клиники».
Приступить к делу она не успела, отвлек телефонный звонок.
– Евгения! – тут же понеслось из динамика, едва она успела поднести телефон к уху. – Что это за хамство? Ты кем себя вообразила? Малаховым? Ургантом? Так и те, знаешь ли, трудятся! Когда ты последний раз была на службе? У тебя через две недели эфир!
– Через три.
– Ты что решила, что передача сама подготовится и сюжет сам к тебе на тарелочке прибежит? – вопил не своим голосом главный редактор.
Женя лишь сочувственно покачала головой и отложила трубку в сторонку. Пусть себе оторется. Очевидно, с утра Тенгиз Карпович ознакомился с очередным финансовым отчетом. Подобное времяпрепровождение начальства всегда заканчивалось для подчиненных повальной головомойкой, причем начинать он предпочитал с ближнего круга и плавно спускался к техническому персоналу, уборщицам и вахтершам. При этом со свойственной его арийским предкам скрупулезностью и добросовестностью не забывал никого.
Женя отложила телефон в сторонку, и пока Трупп надрывался, испытывая силу собственных легких, намазала себе бутерброд паштетом, тщательно его пережевала, запила кофе, и лишь убедившись, что боевой начальственный запал иссяк, снова взяла трубку.
– Тенгиз Карпович, я, между прочим, в одиночку расследую скандальное убийство, пока остальная группа по моему заданию готовит менее значительные сюжеты, на случай непредвиденных обстоятельств. В убийстве замешаны владельцы крупного фармацевтического предприятия. Тут вам и недобросовестная работа следственных органов, и продажные адвокаты, и грязное белье, любовницы, пластические хирурги, и жертвы полицейского произвола, – врала без зазрения совести Женя, прекрасно понимая, что в данный момент душа Тенгиза Карповича жаждет чуда, обещания доброй феи, что завтра он проснется поутру и узнает, что его телеканал побил все рейтинги, взлетел на недосягаемые финансовые высоты, обзаведясь спонсорами не слабее Газпрома.
– Да? – недоверчиво уточнил оттаявший Трупп и уже мягко, почти любовно закончил: – Ну, что же ты молчала, хоть бы намекнула, что у тебя работа идет. Ладно, трудись, если нужна помощь или юридическая поддержка, сразу звони.
– Нужна, – ухватилась за предложенную возможность Женя. – Мне нужны люди, лично знакомые с владельцем или руководством «Клиники доктора Кольцова». Пластическая хирургия, – уточнила она.
– Кольцова? Никогда не слыхал, – озадачился Трупп. – Но ты не волнуйся. Работай. Мы все найдем, – заверил ее Тенгиз Карпович и отключился.
Вот и чудненько. Пусть ищет, а она, пожалуй, отправится на разведку боем. И Женя, облачившись в элегантный брючный костюм, подобающий звезде голубого экрана, двинулась в клинику.
Володя Скрябин сидел у себя в кабинете в одной рубашке с закатанными рукавами за заваленным папками и бумагами столом и устало поводил плечами, стараясь размять затекшие мышцы, пиджак его висел на спинке кресла, а галстук валялся на столе среди бумаг. Костюмы Володя не любил и, если бы не судебные заседания, вообще бы их не носил. Но носить приходилось. Володя был хоть и молодым, но очень способным и востребованным адвокатом. Он не гонялся за элитными клиентами, у него не было сумасшедших гонораров, он не вел судебные шоу на телевидении, но клиентов у него было предостаточно. Потому что Володя был умен, добросовестен, въедлив, предприимчив и энергичен.
Дела он вел в основном связанные с тяжкими преступлениями, клиентов у него было немало, иногда он даже не всех мог взять, из-за катастрофической загруженности. Вот и Кольцову эту взял только потому, что ее родители на Курочкина сослались, а начальнику районного следственного отдела отказать нельзя. Откажешь, потом ни один следователь с тобой разговаривать не захочет, и придется идти в Жилкомсервис работать, иски недобросовестным плательщикам рассылать. Володя тяжело вздохнул и развернулся к окну.
За окном в маленьком запущенном дворике благоухала персидская сирень, и ее запах струился в кабинет сквозь приоткрытое окошко.
– Эх, жизнь моя жестянка, – протянул тоскливо Володя, закидывая руки за голову и откидываясь в кресле. Сейчас бы бросить все на фиг и за город смотаться. Или хотя бы поужинать, тоскливо подумал он, услышав, как желудок его завел протяжную голодную песню. Лицо у Володи от усталости было серовато-желтым, несмотря на молодой возраст, был он худощавый, высокий и подвижный, а потому сидение в кабинете страшно его тяготило.
Еще раз взглянув на заваленный бумагами стол, Володя поднялся, взял пиджак и уже твердо решил плюнуть на все и ехать домой ужинать, когда планы его нарушил телефонный звонок. Поговорить, конечно, можно и на ходу, но вдруг что-то важное, подумал он и уселся на место, бросив пиджак на колени.
Читать бесплатно другие книги:
