Форпост Ливадный Андрей

Иван пока что следил за обстановкой, не вмешиваясь в работу автоматики. Три голографических дисплея, проецирующих данные от различных систем обнаружения, свидетельствовали: орбитальный маяк на месте, параметры орбиты искусственного спутника имеют отклонение в рамках разрешенной погрешности, тестовый обмен данными с аппаратурой, обеспечивающей временный канал гиперсферных частот, успешно завершен.

Значит, передатчики в порядке, и проблема кроется не в зоне орбит, а непосредственно на поверхности планеты.

За двое суток, истекших с момента его прибытия на базу ВКС Конфедерации, которую все называли просто – форпост, Дорохов, естественно, не мог лично убедиться в справедливости оценок, услышанных им от капитана Мищенко.

Однако не доверять полученной информации у него тоже не было никаких оснований. Ломка стереотипов всегда неприятна, ему же, получившему военное образование на Элио, поначалу казалось диким, абсурдным и непонятным – почему в среде человеческих миров прижилось поверхностное и зачастую ложное представление о скоплении О’Хара и цивилизации инсектов в частности?

Действительно, на поверку получалось, что в состав Конфедеративного Содружества вошли всего полтора десятка Семей насекомоподобных существ, населяющих планеты, расположенные у границ Рукава Пустоты,[4] в то время как истинное количество заселенных инсектами миров, по последним данным, исчислялось сотнями.

Как могло получиться, что всего в двух прыжках от столицы Конфедерации любой человеческий корабль попадал, мягко говоря, в «недружественное» окружение?

Ответ, со слов капитана Мищенко, казался простым, а потому правдоподобным: инсектам, населяющим скопление, не было никакого дела до содружества трех рас и до цивилизации людей в частности. Они не вынашивали экспансивных планов в отношении миров Обитаемой Галактики, но данный участок космоса считали своей территорией и не желали терпеть тут чье-либо присутствие, как военное, так и коммерческое. Однако людям для продвижения вперед, дальше, вдоль спирального рукава Галактики, требовались навигационные и технические базы, расположенные непосредственно в скоплении. Конфедерация не могла отказаться от развития, которое суть – постоянная экспансия к новым звездным системам.

Пока что разрешить ситуацию дипломатическим путем явно не удавалось – эти сведения Иван почерпнул из переданной ему командиром базы информационной справки, помеченной грифом «для внутреннего пользования». Из отчета аналитического отдела становилось ясно: насекомоподобные существа неохотно шли на контакт, памятуя о своей жестокой тысячелетней борьбе с расой харамминов, которые несколько миллионов лет назад полностью контролировали скопление, куда, спасаясь от нашествия Предтеч,[5] были вынуждены эмигрировать расы инсектов и логриан. Рабское, зависимое положение инсектов сохранялось очень долго. Исторические свидетельства той эпохи чрезвычайно редки и расплывчаты, не вызывал сомнения лишь факт массового восстания инсектов, изгнавших голубокожих гуманоидов из большинства систем скопления О’Хара.

Историю древнего мира приходилось собирать буквально по крохам. Но легче от воссоздания событий миллионнолетней давности не становилось. Потомки строителей знаменитой Сферы Дайсона[6] не желали подчиняться чьей-либо воле и даже не принимали к рассмотрению вопрос о массовом переселении на просторы постепенно восстанавливаемой Сферы. Каждая отдельно взятая Семья инсектов проводила собственную политику, преследуя узкие, сиюминутные цели и интересы. Между планетами вспыхивали и угасали кровопролитные войны, часто целые флотилии насекомоподобных существ начинали миграцию между мирами, отвоевывая для себя новые жизненные пространства, при этом любые корабли, оказавшиеся на их пути, захватывались либо уничтожались без надежды на переговоры.

По сути, между людьми и инсектами лежала бездонная семантическая пропасть, которую еще только предстояло преодолеть.

Теперь Иван понемногу начал понимать, почему от рядовых граждан Конфедерации тщательно скрывают истинное положение дел в скоплении.

Если сложить вместе население сотен подконтрольных инсектам планет, то цифра получалась внушительной, а, учитывая агрессивность Диких Семей и наличие у них космических средств передвижения, обнародование некоторых данных могло вызвать непредсказуемые последствия.

Сейчас главной задачей для ВКС Конфедерации являлось изучение и картография скопления. Среди сотен миров находились не заселенные инсектами системы, чаще всего непригодные для жизни вообще. Терраформирование мертвых планет, создание на их базе космических инфраструктур навигации и связи в конечном итоге позволят цивилизации людей в буквальном смысле «просочиться» сквозь заслон скопления О’Хара и вновь выйти на просторы неосвоенного космоса.

Именно такая цель ставилась перед личным составом немногочисленных передовых постов.

Планета росла на экранах обзора.

Штурмовой носитель класса «Нибелунг» приближался к одному из не заселенных инсектами миров, который, ко всему прочему, таил загадку тысячелетней давности – на поверхности планеты был обнаружен покинутый людьми цоколь – зародыш города-мегаполиса, который обычно возводился машинами в местах посадки колониальных транспортов эпохи Великого Исхода.[7]

Археологическая экспедиция Совета Безопасности Миров как раз занималась поиском ответа на вопрос: почему не состоялась колония и куда исчезли триста тысяч колонистов, которых не исследованная в ту пору гиперсфера занесла сюда, в скопление О’Хара?

Связь с археологами прервалась трое суток назад, но в глубине души Иван все же надеялся, что ничего трагического за это время не произошло.

Учитывая, что непосредственно в системе звезды не зафиксировали появления кораблей инсектов, надежда на благополучный исход его миссии была велика, однако, получив ряд предупреждений, Дорохов не спешил с окончательными выводами.

Два орбитальных витка на зондирование, затем, если дистанционная разведка не даст результата, снижение и посадка.

Он спокойно работал, не поддаваясь предчувствиям, не строя ложных, преждевременных выводов.

Легкий толчок возвестил о старте атмосферных зондов.

Пока они сближались с планетой и выполняли маневр для плавного снижения с широким охватом сканирования, Иван связался с навигационным спутником, оставленным на орбите еще в период первоначальной картографической разведки системы.

Ничего примечательного ему обнаружить не удалось. Данные предварительного сканирования полностью подтверждались – никаких аномалий метрики пространства, кроме явного следа гиперсферных маневров «Раптора», сенсоры спутника не зарегистрировали. Значит, постороннее присутствие исключено. Но почему в таком случае бесплодны постоянно выполняемые в автоматическом режиме попытки связаться с исчезнувшей группой археологов?

Аппаратура спутника исправна, тест «плавающего» канала гиперсферных частот дал положительный результат.

Может, возникла природная аномалия на самой планете? Например, резкое ухудшение погоды, ливневые дожди или, напротив, – песчаная буря?

Иван терялся в догадках. Возможно, тут оказала влияние солнечная активность… Вариантов было множество, и он надеялся, что сейчас сканеры зондов дадут наконец конкретный ответ или, по крайней мере, подскажут направление поиска.

Тридцать минут спустя, когда штурмовой носитель вошел в зону низких орбит, маневрируя, чтобы в любой момент начать вхождение в атмосферу, Иван, получив подробную информацию от зондов, понял, что каким-либо простым явлением молчание группы археологов вряд ли удастся объяснить.

Планета, как и говорилось в описании, принадлежала к мирам кислородного типа, с так называемой «дружественной» биосферой; благодаря наклону оси на поверхности происходила смена времен года, местные сутки равнялись тридцати с половиной часам универсального времени.[8]

Картографической миссией Совета Безопасности здесь был обнаружен покинутый цоколь. Собственно, группа археологов была прислана сюда для выяснения обстоятельств исчезновения людей. По мнению Ивана, вариантов могло быть два – колонисты либо пропустили что-то важное в исследовании биосферы, либо здесь имело место недружественное отношение Диких Семей инсектов, населявших планеты соседних систем.

К сожалению, археологическая партия только приступила к изысканиям, и никаких предварительных отчетов в распоряжении Дорохова не оказалось.

Значит, буду разбираться на месте, – подумал он, отдавая автопилотам «Нибелунга» приказ на осуществление маневра снижения и посадки, место для которой он избрал в двухстах километрах от заброшенного цоколя.

Садиться подле древнего сооружения было рискованно, Иван всегда предпочитал действовать исходя из наихудших предположений, так надежнее, а все неожиданности при подобном подходе автоматически превращались в приятные сюрпризы.

На борту «Нибелунга» большинство ангаров, предназначенных для подразделения серв-машин, пустовало, только в двух технических боксах возвышались в ожидании своего часа два легких разведывательных «Хоплита».

Вот они и помогут мне разведать цоколь и определить местоположение базы археологов, – мысленно рассудил Иван.

На быстрый и благополучный исход спасательной операции он уже не рассчитывал. «Нибелунг», начиная снижение, постоянно транслировал запрос на всех возможных частотах связи, но планета молчала. Предполагать, что все без исключения передатчики, включая личные коммуникаторы участников экспедиции, вдруг оказались неисправны, было бы глупо.

А Мищенко и не говорил, что будет просто.

Единственное, что вселяло надежду, – это политика Совета Безопасности при подборе кадров для подобных экспедиций. По имевшимся у Ивана сведениям, все археологи в прошлом были людьми военными.

Пока он размышлял над нюансами складывающейся ситуации, штурмовой носитель прекратил попытки связи и, задействовав режим максимальной маскировки, начал снижение.

Несколько сообщений, появившихся на информационном экране, свидетельствовали, что обе серв-машины находятся в режиме активации.

Иван следил за показаниями приборов, но в зоне эффективного сканирования все оставалось спокойно, никаких чужеродных кораблей, техники, впрочем, как и явных признаков недавнего человеческого присутствия.

А какой прекрасный был день!

Солнце светило по-весеннему тепло, ласково, снег таял, ноздреватые сугробы истекали мутными ручейками талых вод, кое-где уже виднелись пучки пожелтевшей прошлогодней травы, над землей плыли свежие, пьянящие ароматы, предрекающие обновление жизни.

В такие дни хочется отрешиться от суеты и дышать, созерцать, душой вбирая признаки обновления, думать о чем-то, не относящемся к заботам повседневной службы.

Но в пьянящий весенний воздух вкрадывались иные флюиды – вот легкий ветерок донес со стороны реки особый, неповторимый букет запахов: пахло нагретой броней и резким, не свойственным природе концентратом озона.

Тревожные, зовущие запахи, сбивавшие лирический настрой.

Галактлейтенант Дорохов встал с поваленного ствола дерева.

Справа высился лес, впереди туманилась пойма реки, слева и сзади простирались покрытые снегом поля.

Практически «земной эталон», – подумалось ему. Даже метаболических имплантов не потребовалось, разве что антибактериологические дыхательные фильтры, которые пропускали запахи, но уничтожали все микроорганизмы.

Расчехлив электронный бинокль, Иван осмотрел горизонт.

До угловатого, местами обрушенного временем цоколя оставалось два километра. Зародыш несостоявшегося мегаполиса возвышался на равнине за рекой. Два часа пристального наблюдения не выявили недавних следов человеческой деятельности либо энергетической активности механизмов. Судя по всему, древняя постройка, относящаяся к эпохе Великого Исхода, в данный момент была полностью заброшена. Даже тепловые аномалии отсутствовали. Не просматривался ни термальный всплеск от работы термоядерного реактора, ничего, что свидетельствовало бы о функциональности систем титанической постройки, возведенной более тысячи лет назад на месте посадки неидентифицированного (пока не идентифицированного, мысленно поправился лейтенант) колониального транспорта.

Вообще, странная планета. Мир, входящий в состав одной из окраинных систем скопления О’Хара, не заселен ни инсектами, ни людьми. Ну, относительно насекомоподобных существ понятно: климат для них неподходящий, слишком холодно, но люди? Почему все же не состоялась колония? Что помешало развитию мегаполиса?

Именно на этот вопрос искала ответ археологическая экспедиция Совета Безопасности Миров.

Не могли у них отказать все рации вплоть до личных коммуникаторов. Иван все более убеждался, что не зря посадил «Нибелунг» на солидном удалении от цоколя. С археологами что-то случилось. Возможно, у древней постройки его также ожидают неприятные сюрпризы. Датчикам спутника можно верить лишь до определенной степени, в конечном итоге одиночный корабль инсектов вполне мог проскочить, прикрывшись от сенсоров планетой.

Не зверье же сожрало археологов, – мрачно размышлял Дорохов, направляясь к своему «Хоплиту». Против представителей местной биосферы у археологов имелось адекватное оружие, да и сами они, судя по прочитанному отчету, мужики не робкого десятка. В скоплении О’Хара работали специалисты «двойного профиля», ученых мужей из числа йогов-теоретиков сюда не посылали, подбирая кадры для экспедиций из числа бывших военных.

Нет, местные формы жизни отпадают, – Иван поднялся в рубку серв-машины, сел в кресло пилот-ложемента и, пока система закрепляла выдвижные дуги амортизационного каркаса, взглянул на датчики сканирующих систем.

Тишина. Зловещая, не предвещающая ничего доброго тишина.

Иван?

Он невольно вздрогнул, когда в его сознании прозвучал переданный через имплант синтезированный голос бортовой киберсистемы.

В разговоре с капитаном Мищенко Дорохов сказал, что не испытывает никаких фобий относительно «Одиночек». В тот момент он был уверен, что говорит правду, но на поверку все оказалось много сложнее. Конечно, он проходил полную виртуальную подготовку, однако первый практический опыт ясно дал понять, что между симуляторами и реальными ощущениями лежит настоящая пропасть.

Он привык управлять «Тайфуном» – машиной, рассчитанной на непосредственное управление человеком. Кибернетическая система многоцелевого истребителя являлась набором исполнительных программных модулей, которые не пытались интерактивно общаться с пилотом и никак не тянули на определение «искусственный интеллект».

Слышать в своем рассудке голос кибернетической системы, которая, по всем признакам, осознавала факт собственного бытия, было жутковато. С первых минут общения Иван старательно давил в себе чувство подсознательного недоверия к искусственному разуму. У него попросту не было времени на адаптацию, и приходилось стоически переносить факт явной неполноценности пройденной несколько лет назад виртуальной подготовки.

Слушаю, – так же мысленно ответил он. – Докладывай.

У Ивана не вызывал удивления тот факт, что в его сознании звучит женский голос – так проектировались все «Одиночки»: для мужчин включался женский аудиоряд, для женщин-пилотов, соответственно, мужской. Психологи считали, что таким образом быстрее возникают устойчивые взаимосвязи между кибернетическим ядром серв-машины и человеком.

Возможно, они знали свое дело, но Ивана здорово напрягал этот голос, чьи хрупкие интонации плохо ассоциировались с мощью сорокапятитонного сервомеханизма.

На сенсорах только фоновая активность. Напоминаю: инсекты не имеют собственной температуры тела.

Это ты к чему? – насторожился Иван.

Есть доля вероятности, что в руинах цоколя засада. Мои сканеры не могут обнаружить термальных всплесков, но это не значит, что впереди все чисто.

Принял к сведению. Начинаем движение.

Он указал взглядом ориентир, и «Хоплит», выпрямив ступоходы, широкой тяжелой поступью направился к серому, местами разрушенному сооружению, на наклонных стенах которого уже растаял снег.

Ведомая машина, также управляемая «Одиночкой», двигалась следом, соблюдая боевую дистанцию.

Времени на адаптацию у него действительно не оказалось.

Мнемонический удар обрушился внезапно, когда до сорванных с направляющих створов исполинских ворот, открывающих доступ в недра цоколя, оставалось не более пятисот метров.

Ивану казалось, что он готов к немедленному отражению любой опасности, но воздействие на его рассудок оказалось столь внезапным, столь сокрушительным, что на миг помутилось в глазах. Не обладай он специальной подготовкой, удар такой силы вырубил бы его сознание, но в спецбригаде Логриса практиковалась жесткая система тренинга – пилотов обучали противостоять не только физическому противнику, но и ментальным атакам.

Сознание помутилось, но не погасло…

«Хоплит» даже не сбился с ритма тяжелой поступи.

В следующий миг воздействие истончилось, и он услышал, как включилась внутренняя аудиосистема.

– Мнемонический блокиратор активирован дистанционной командой. Ядро системы в боевом режиме. Имплант заблокирован, задействована громкая связь.

Дорохов с трудом сглотнул вставший в горле ком.

Ни фрайга себе, шарахнуло …

Он знал, что «Одиночка» фиксирует его взгляд, направляя сенсоры и нацеливая орудия[9] в точку, куда смотрит пилот.

Реверс.

«Хоплит» на миг остановился, затем начал медленно отступать, удерживая под прицелом темный провал, ведущий в недра цоколя.

– Выше. За осыпью.

Иван поднял взгляд в указанном направлении.

Точно. За иззубренной, осыпавшейся стеной, из которой торчали прутья проржавевшей арматуры, внезапно промелькнула сгорбленная тень, и вдруг руины на краю исполинской постройки осветила вспышка ракетного запуска.

Нервный звуковой сигнал взвизгнул и смолк одновременно с резким разворотом торсового привода и сухим трескучим залпом двух подвесных орудий. Первая очередь поразила выпущенную ракету, вторая хлестнула по пролому в стене, где промелькнула фигура инсекта.

Кустистые, белесые разрывы щедро осыпали непрочную, растрескавшуюся стену, вниз посыпались обломки бетонных конструкций, пролом расширился вдвое, на миг показав узнаваемые фигуры насекомоподобных существ, карабкающиеся по древней осыпи к верхним полуразрушенным этажам возведенных на цоколе зданий.

Сзади с утробным рокотом разрядились орудия ведомой машины, одна из построек (где скрылись инсекты), не выдержав, начала оседать, поднимая облако бетонной пыли…

Хорошая работа, нечего сказать. Так можно с успехом снести половину цоколя.

Иван злился, потому что не мог понять, кем он является в данный момент – биологическим придатком кибернетической системы, больше стесняющим ее действия, или все же направляющей волей, которой подчинена мощь сервомеханизма?

– Прекратить огонь!

– Принято.

В рубке на миг наступила тишина, была слышна лишь работа боевых эскалаторов, подающих боекомплект к подвесным орудиям.

– Контролировать подступы к цоколю! Ведомый, контроль воздушного пространства! – Он коснулся сенсора, и пилот-ложемент послушно раскрылся, позволяя пилоту встать.

– Иван, ты покидаешь машину?

– Нечего расходовать боекомплект, – огрызнулся Дорохов. – На месте не стоять, маневрировать. На ракетные запуски отвечать прицельным огнем. При появлении воздушных целей докладывать немедленно.

– Лимит времени?

– Час.

Выбравшись из рубки «Хоплита», Дорохов спрыгнул на землю. Мнемонический блокиратор был включен, и повторный ментальный удар ему не грозил.

Какого фрайга понадобилось насекомым ползать по оледеневшему, заброшенному цоколю?

Теперь о судьбе археологов стоило обеспокоиться всерьез.

– Первый, как слышно?

– Связь устойчивая.

– Отступите метров на триста. Все внимание воздушному пространству.

– Подразумевается атака со стороны корабля инсектов?

– Не исключено. Не телепортировались же они сюда!.. – Иван уже карабкался по наклонной стене, используя для опоры многочисленные трещины.

Парадокс, но сейчас он чувствовал себя увереннее, чем под защитой брони «Хоплита», значит, действительно покривил душой, когда говорил капитану Мищенко, что фобий относительно «Одиночек» у него нет.

Нужно взять инсекта. Живым. Хотя бы одного, иначе можно без толку обшаривать руины в поисках исчезнувших археологов…

И все же, на что им сдалась эта планета? – Мысли бились о черепную коробку в такт физическим усилиям. – Холодно, климат сезонный, ради чего они насмерть замерзали тут, ожидая, пока кто-то прибудет на поиски археологов?

Вопросы. Только вопросы.

Рука уцепилась за край иззубренной стены. Вокруг в стылом воздухе все еще клубилась едкая бетонная пыль, и, подтянувшись, Дорохов опустил забрало боевого шлема, включив автономную систему подачи воздушной смеси.

Под ногами шуршал покрытый белесым налетом щебень, сканеры проецировали на полупрозрачное забрало сюрреалистические контуры руин – все же колонисты приступили к строительству первого яруса жилых кварталов, прежде чем загадочно исчезнуть…

Иван рывком пересек открытую всем ветрам площадку и, прижавшись спиной к стене углового здания, осторожно выглянул в сумеречное ущелье улицы.

На тротуарах и проезжей части, укрывая уродливые обломки, толстым слоем лежал подтаявший ноздреватый снег. Видно, солнышко редко заглядывало сюда…

По хрупкому насту тянулись две цепочки следов. Иван проследил взглядом за отчетливыми отпечатками, отметив здание, в котором скрылись инсекты.

Он уже собирался пересечь улицу, когда три фигуры внезапно появились в поле зрения, поочередно спрыгнув из оконного проема первого этажа.

Сканеры автоматически взяли увеличение.

Не слабо… Двое инсектов были вооружены громоздкими импульсными лазерами, закрепленными через плечи и грудь при помощи специальной, сплетенной из толстых, но пластичных жгутов подвески. Если Ивану не изменяла память, такие установки являлись собственным изобретением насекомоподобных существ. Одна из древнейших технологий, изначально подобные устройства применялись при строительстве Сферы Дайсона, боевое крещение они получили уже позже, в период вынужденной миграции инсектов в скопление О’Хара.

Третий представитель расы насекомых нес на плече заряженный тубус реактивной пусковой установки.

Времени на раздумья не оставалось, и Иван вскинул «ИМ-200», плавно коснувшись сенсора огня.

Две короткие очереди повалили инсектов, вооруженных лазерами, третьего Дорохов не тронул, рассчитывая взять живым.

Выскочив из-за укрытия, он стремительно рванулся вперед, дистанция между ним и оставшимся в живых инсектом не превышала ста метров, но все же лейтенант понял, что не успевает: вместо того чтобы бежать, насекомоподобное существо развернулось и…

Ослепительный, бездымный сполох ракетного запуска заставил Ивана ничком рухнуть на землю, и вовремя: реактивный снаряд пронесся в полуметре над ним, по счастью влетев в оконный проем здания, которое содрогнулось от полыхнувшего внутри взрыва.

Мелкие осколки бетонного щебня и сгорающего на лету пластика еще барабанили по экипировке, когда он вскочил, изо всех сил рванувшись вслед оставшемуся безоружным инсекту, который, отбросив дымящийся тубус, убегал вдоль улицы, даже не пытаясь скрыться в одном из близлежащих домов.

Дорохов уже почти настиг противника, когда за спиной громко ударил одиночный выстрел, и пуля (отнюдь не шариковая), выпущенная скорее всего из «АРГ-8», навылет пробила голову инсекта, с визгом срикошетив от стены.

Проклятье…

Лейтенант едва не налетел на безвольно оседающее в снег, фактически обезглавленное тело.

Резко развернувшись, он приблизительно сориентировался на выстрел, и термальная оптика сканеров внезапно показала на фоне оконного проема второго этажа близлежащего здания смутный контур человеческой фигуры.

Человек, бессильно привалившийся к запорошенному снегом пластиковому подоконнику, выглядел прескверно.

На его осунувшемся лице в данный момент жили только глаза. Иван понимал, что перед ним один из сотрудников археологической экспедиции, но тут что-то не стыковалось по времени, – как за трое суток можно так отощать?

– Ну, блин, снайпер… – Иван поднял забрало боевого шлема, открывая лицо. – Зачем стрелял?

– Ненавижу… – тихо выдохнул незнакомец. Его голос прозвучал, как шелест пожухлого осеннего листа, скребущего по асфальту.

Присев на корточки рядом с ним, Дорохов достал автоматическую походную аптечку.

– Замерз?

– Терпимо… Не узнал меня, лейтенант?

Иван, прижав анализаторы прибора к шее археолога, внимательно всмотрелся в осунувшиеся черты лица.

Дьяволы Элио… Это же начальник экспедиции!.. Дорохов запомнил его лицо, просматривая информационный файл при получении задания.

– Лагутин?.. Илья Андреевич?..

Тот молча с усилием кивнул.

– Что они с вами сделали?

– Пытали, – едва слышно ответил археолог. – Сколько – не помню. Все – будто кошмарный сон…

– Зря вы стреляли. Мне нужен был инсект для допроса.

Лагутин некоторое время молчал, затем, собравшись с силами, ответил:

– Давай на «ты», лейтенант, теперь вместе горе мыкать… А эта тварь все равно больше моего не знает. Они исполнители, переходная форма… – После нескольких инъекций Лагутину стало значительно лучше, на бледных щеках даже появились пятна румянца.

– Переходная форма? – переспросил Дорохов.

– Ну да. Слышал об эволюционном механизме деградации?

– Слышал, – кивнул Иван. – Когда инсектам грозит перенаселение, часть их особей прекращает интеллектуальное развитие.

– Верно. Эти, – Лагутин неопределенно кивнул за окно, – нечто среднее между рабочей и полноценно мыслящей формой.

– Бойцы с зачатками разума? Не слышал о таких…

– Можешь верить мне на слово, – хрипло произнес Лагутин. – Минимум интеллектуальных способностей им необходим для ведения мнемонических допросов.

Иван хмуро посмотрел за окно, делая вид, что контролирует пространство улицы. На самом деле ему потребовалось некоторое время, чтобы осмыслить только что прозвучавшее утверждение.

– Что с остальными? – наконец спросил он.

– Ты об экспедиции?

– Да.

– Их взяли в плен. Двоих убили, четверо точно у них в руках… Вернее, в лапах.

– А вы, Илья Андреевич?

– Сбежал. Поймали, по-моему, сегодня утром. Не могу поручиться, во время мнемонического допроса часто терял сознание.

– Где их корабль? На нем содержат пленных?

Лагутин посмотрел на Ивана мутным, полным боли взглядом и вдруг произнес:

– А нет никакого корабля, лейтенант. Разгадали мы тайну этой колонии… Вот и нарвались…

– Так где в таком случае люди? – Иван чувствовал, что сбит с толку туманными пояснениями начальника экспедиции.

Тот сглотнул, дернув кадыком на худой, покрытой щетиной шее.

– На другой планете. Где – не знаю. Мы раскопали древний портал…

Час от часу не легче… – Дорохов сплюнул в снег. Хотелось курить.

– Вставайте, Илья Андреевич, вам нужно в тепло. Да и комплексная медицинская помощь не помешает.

Лагутин поморщился.

– Я же сказал, лейтенант, давай без формальностей. Слух режет. – Он привстал, опираясь на протянутую руку, затем нашел взглядом древнее оружие, цепко ухватил его, всем своим видом давая понять, что бросать реликтовый механизм не собирается. – Просто Илья, договорились?

– Извините, машинально выходит… – Ивана сейчас заботили иные, более серьезные вопросы. – Первый, – произнес он в коммуникатор.

– На связи, – тут же откликнулась кибернетическая система его «Хоплита».

– Обстановка?

– На сканерах чисто. Признаков присутствия космического корабля не обнаружено.

Иван мысленно оценил ситуацию.

До места посадки «Нибелунга» двести километров. Гнать его сюда нецелесообразно. Однако Лагутина нужно срочно доставить на борт носителя, где имеются аппараты искусственного поддержания жизни. Осматривая пожилого, исстрадавшегося, едва держащегося на ногах археолога, Иван всерьез опасался, что организм Ильи Андреевича может отказать в любую минуту. Подобное физическое истощение могло вызвать любые и – что самое неприятное – непредсказуемые последствия.

Пока он раздумывал, как поступить, Лагутин, опираясь на «АРГ-8», тяжело приподнялся и привалился к краю пролома, чтобы отдышаться.

– Сколько у тебя машин, лейтенант? – спросил он, отыскав взглядом две темные точки у горизонта.

– Два «Хоплита», – ответил Дорохов. Скрывать количество боевых единиц не имело смысла. – А в чем дело?

– Я не могу сейчас ложиться на реабилитацию, – сухо ответил Лагутин.

– Не геройствуйте, Илья Андреевич, – покачал головой Иван. – Вам нужна интенсивная терапия.

– Знаешь, что мне действительно нужно?

– Ну?

Лагутин зачем-то полез во внутренний карман своей изодранной одежды.

– На, подключи. – Он достал два похожих друг на друга микрочипа.

Дорохов указал взглядом на кибстек, закрепленный поверх экипировки. Оперировать микрочипами в гермоперчатках не очень-то удобно.

Илья Андреевич кивнул, вставил чипы в резервные гнезда для съемных носителей информации, и Иван, не рискнув отключать мнемонический блокиратор, опустил проекционное забрало боевого шлема, чтобы прочесть данные, появившиеся в оперативном окне информационной подсистемы.

Первый чип содержал персональные данные Лагутина, среди которых, помимо прочего, фигурировала запись о воинском учете офицера запаса.

– Значит, вы командовали серв-соединением? – Голос Дорохова прозвучал глухо из-под опущенного забрала.

Лагутин кивнул.

– Галакткапитан запаса. Ребят выручать надо… – негромко произнес он, но в тихом голосе Ильи Андреевича прозвучали металлические нотки отчаянной решимости, заставившие Ивана призадуматься.

Не наделает глупостей? Можно ли ему доверять в полной мере? Дорохов хорошо понимал меру собственной ответственности: одно дело позволить Лагутину оставить при себе древний автомат и совершенно иное – допустить его в рубку боевой серв-машины.

– Тебя почему пытали? Что хотели узнать?

Щека Лагутина дернулась. Нервное.

– Думал, что ты и не спросишь… Инсектов интересует форпост. База ВКС.

– Готовят нападение?

– Лейтенант, ты осторожный или глупый? – Лагутин говорил отрывисто, с сиплым придыхом. – Не обижайся… – Он все же попытался загладить прозвучавшую резкость. – Меня вывернули наизнанку, и интересовали их исключительно впечатления, полученные во время пребывания на базе. Все, что я видел, слышал и даже не думал, что запомнил.

– Да понял я… – Дорохов отнюдь не пасовал перед моментально усложнившейся задачей, но ему все же требовался какой-то, пусть минимальный промежуток времени для принятия здравого решения. Археологов, без сомнения, нужно выручать, но слова Лагутина меняли ситуацию в корне. С одной стороны, действовать следовало жестко, немедленно, с другой – он не имел понятия о количестве и качестве противника. Что такое стационарные гиперсферные тоннели, создание которых практиковали инсекты еще в период расцвета своей цивилизации, он знал, по крайней мере, в теории. Серв-машины через такой тоннель пройдут, а вот «Нибелунг» через портал не протащишь.

Что даст мне возвращение на базу?

Ничего. Туда должна отправиться информация, а моя задача не выполнена и на десятую часть.

Моментально вспомнилось, как прямой нейросенсорный контакт с системой серв-машины внезапно обнаружил его неподготовленность.

– С «Одиночками» работал? – спросил он у Лагутина.