За и против. Заметки о Достоевском Шкловский Виктор
Письма Федор Михайлович писал иногда на бланках: «Книжная торговля Ф. М. Достоевского (исключительно для иногородних). СПБ, Кузнечный пер., д. 5, кв. 10».
В квартире часто жестяным, но не тревожным звуком звонил колокольчик: приходили из книжных магазинов за экземплярами.
Достоевский делал сам отметки о проданных книгах.
Последние записи были сделаны за два дня до смерти.
Приходила молодежь с восторгами, сомнениями, вопросами: их трудно было слушать, не начиная сразу спорить.
Квартира большая и очень посещаемая квартира.
В городе неспокойно: недавно прошла тревога – нашли подкоп под Московско-Курской железной дорогой, потом нашли динамит под Каменным мостом.
Шли аресты.
Уже после смерти Достоевского в январе 1881 года открыли подкоп под Малой Садовой. В марте того же года царя убили.
Заговорщики чувствовали себя спокойно.
Вот что пишет о весенних днях 1881 года М. Фроленко в своей книге (разговор идет об аресте А. И. Баранникова) :
«Как-то ночью шли они (Баранников и Фроленко. – В. Ш.) еще с кем-то, и их поразила тишина, пустота улиц недалеко от квартиры Баранникова, и на прощание с ним они все посмеялись над страхами шпионов, боязнью слежки. На них напало то же спокойствие, уверенность в своей безопасности. В эту же ночь Баранников был арестован. Жил он на квартире Ф. М. Достоевского, и его спокойствие отчасти и в этом обстоятельстве находило себе поддержку».
Точен ли Фроленко?
Как будто бы Достоевский знал о своих соседях. Может быть, он спорил с ними, потому что в набросках и планах «Братьев Карамазовых» Алеша Карамазов спорит с террористами.
Какие сны ему снились? Что думал он в бессонные ночи, смотря через окно в мутные провалы петербургского неба, когда ходил, вздыхая, по квартире, попивая некрепкий холодный чай, возвращаясь снова к своей рукописи?
Приведем страницы из дневника А. Суворина. Запись фиксирует события 20 февраля 1880 года. Сделана запись в 1887 году:
«В день покушения Млодецкого на Лорис-Меликова я сидел у Ф. М. Достоевского.
Он занимал бедную квартирку. Я застал его за круглым столиком его гостиной, набивающим папиросы. Лицо его походило на лицо человека, только что вышедшего из бани, с полка, где он парился. Оно как будто носило на себе печать пота. Я, вероятно, не мог скрыть своего удивления, потому что он, взглянув на меня и поздоровавшись, сказал:
– А у меня только что прошел припадок. Я рад, очень рад.
И он продолжал набивать папиросы.
О покушении ни он, ни я еще не знали. Но разговор скоро перешел на политические преступления вообще и на взрыв в Зимнем дворце в особенности. Обсуждая это событие, Достоевский остановился на странном отношении общества к преступлениям этим. Общество как будто сочувствовало им или, ближе к истине, не знало хорошенько, как к ним относиться.
– Представьте себе, говорил он, что мы с вами стоим у окон магазина Дациаро и смотрим картины. Около нас стоит человек, который притворяется, что смотрит. Он чего-то ждет и все оглядывается. Вдруг поспешно подходит к нему другой человек и говорит: «Сейчас Зимний дворец будет взорван. Я завел машину». Мы это слышим. Представьте себе, что мы это слышим, что люди эти так возбуждены, что не соразмеряют обстоятельств и своего голоса. Как бы мы с вами поступили? Пошли бы мы в Зимний дворец предупредить о взрыве или обратились ли к полиции, к городовому, чтоб он арестовал этих людей? Вы пошли бы?
– Нет, не пошел бы...
– И я бы не пошел. Почему? Ведь это ужас».
Запись сделана через семь лет после разговора. Кое-что в записи могло быть и от самого Суворина: он заслоняется Достоевским от либералов. Но Суворин не знал о Баранникове: Фроленко сидел в каземате. То, что разговор Достоевского имел основания, при сопоставлении с записями Фроленко ясно.
Запись Суворина неоднократно цитировалась. Приведу ее конец:
«Он долго говорил на эту тему и говорил одушевленно. Тут же он сказал, что напишет роман, где героем будет Алеша Карамазов. Он хотел его провести через монастырь и сделать революционером. Он совершил бы политическое преступление. Его бы казнили. Он искал бы правду и в этих поисках, естественно, стал бы революционером...»
Заметки Суворина о предполагаемом развитии действия подтверждаются рукописями. Сам рассказ о подслушанном разговоре как будто содержит в себе элементы реального.
Магазин Дациаро находился на углу Невского и Морской (улица Гоголя). Магазин торговал картинами, гравюрами и предметами для художников. Картины выставлялись в витринах, и перед магазином часто стояли любопытные. Место для явки удобно. Зимний дворец в одном квартале, и человек, который не может выйти из дворца надолго, эту явку выбрать мог.
Достоевский в этом месте бывал часто. Дочь его записывает:
«В четыре часа отец выходил на свою ежедневную прогулку. Она шла по одной и той же дороге... Когда у Достоевского были деньги, он покупал у Балле – лучшей кондитерской в Петербурге коробку конфет».
Магазин Балле находился на Морской улице в одном квартале от магазина Дациаро.
Достоевский, говоря с Сувориным, знал, куда отнести встречу, и придал, во всяком случае, обстановке разговора правдоподобие.
Переходим к указанию Фроленко.
В описании процесса двадцати народовольцев в 1882 году, однако, квартира Достоевского не названа.
Но «Дело III Отделения Собственной его императорского величества канцелярии, 3-я экспедиция 75/1880, ч. 2. О задержанном в С.-Петербурге, назвавшем себя отставным поручиком Константином Поливановым и оказавшемся государственным преступником Александром Михайловым (он же Безменов). О задержании Фриденсона, Баранникова, Колоткевича, Клеточникова и др. (л. 12–14)», – дополняет наши сведения.
Из письма начальника С.-Петербургского губернского жандармского управления министру внутренних дел мы узнаем, что при розыске Агатескулова был на его квартире задержан в ночь с 24 на 25 января 1881 года человек, назвавшийся Алафузовым, и в ту же ночь «у него на квартире, находящейся во 2-м участке Московской части, на углу Кузнечного переулка и Ямской улицы, дом 2/5, квартира № 11, произведен обыск...» При обыске нашли карточку Алафузова.
Карточка Алафузова была показана ряду лиц, в том числе и Ивану Окладскому. Таким образом, было установлено, что Алафузов, он же Тюриков, является путивльским дворянином Александром Баранниковым.
Арестован Баранников был в ночь на 26 января. В тот же день О. Ф. Миллер сильно поспорил с Достоевским из-за нежелания писателя выступить с чтением на каком-то вечере. На другой день Миллер узнал, что Достоевский болен – у него разорвалась легочная артерия. Миллер побежал к Анне Григорьевне спросить, не он ли так сильно расстроил Федора Михайловича, и к успокоению своему узнал, «что, вслед за тем, Федор Михайлович был действительно сильно взволнован другим совсем посещением».
Анна Григорьевна уверяет, что этим посетителем была сестра Достоевского и что он разволновался спорами из-за наследства. Вероятней то, что причиной смертельного волнения был арест Баранникова. Между показаниями Фроленко и официальной запиской есть расхождение: в записке указан не номер квартиры Федора Михайловича, а соседней – 11. Но и это указание было удалено из оглашаемых документов, хотя оно, вероятно, точно[14] .
Достоевский после ареста Баранникова прожил еще три дня. У него началось кровотечение из легких, и он, хотя и успокаивал жену, но считал, что жизнь его кончена. Последние дни жизни Федора Михайловича записаны его женой, и записаны смутно. Она записывала, что, загадав по Евангелию, Достоевский прочел слова:
«Но Иисус сказал ему в ответ: не удерживай, ибо так надлежит нам исполнить великую правду».
– Ты слышишь – «не удерживай», – значит, я умру, – сказал муж и закрыл книгу».
В примечаниях Анна Григорьевна глухо связывает смерть Достоевского со смертью Александра II: «Возможно, что муж мой и мог бы оправиться на некоторое время, но его выздоровление было бы непродолжительно: известие о злодействе 1-го марта, несомненно, сильно потрясло бы Федора Михайловича, боготворившего царя – освободителя крестьян; еле зажившая артерия вновь порвалась бы, и он бы скончался».
Дальше Анна Григорьевна, правда, говорит, что похороны Достоевского вышли бы менее торжественны, если бы они произошли после смерти Александра II.
Похороны на самом деле были очень торжественные. Сведения о них идут от Анны Григорьевны и в некоторой части неточны.
Анна Григорьевна отмечает, что место рядом с могилой Некрасова было уже куплено, но что приехал редактор «С.-Петербургских новостей» и предложил место на Александро-Невском кладбище.
Решено было похоронить Достоевского в лавре. В тот же день приехал гофмейстер Н. С. Абаза и передал Анне Григорьевне от министра финансов письмо, в котором ей «нераздельно с детьми назначалась государем императором ежегодная пенсия в две тысячи рублей».
Анна Григорьевна в это время была очень взволнована и даже пошла сообщать добрую весть мужу. Она пишет: «Я вполне убеждена, что в те дни мысли мои были беспорядочны и ненормальны, чему, между прочим, содействовало и то, что я вела самую негигиеническую жизнь: пять дней (26–31 янв.) не выходила из душных комнат и питалась только булками и чаем».
Квартира была переполнена, и Анна Григорьевна справедливо говорит: «немыслимо было кухарке готовить, и все питались всухомятку».
Она отмечает, что все посетители говорили о том, «кого потеряла Россия», и никто не говорил, кого потеряла Анна Григорьевна: «Когда одно лицо из членов многочисленных депутаций захотело, кроме России», пожалеть и меня, то я была так глубоко тронута, что схватила руку незнакомца и поцеловала ее».
Я не вполне убежден, что рука была поцелована у незнакомого человека. В дневнике А. С. Суворина на странице 212 написано:
«Я помню, какое впечатление произвела моя статья, без подписи, о смерти Достоевского. Я называл его «учителем»... Вдова Достоевского понимала очень хорошо значение этой агитации. Она поцеловала мне руку».
Впрочем, Анна Григорьевна, может быть, в те дни целовала руки два раза – разным людям.
Ночью бумаги покойного писателя вдумчиво осмотрел сам Победоносцев, что утешало вдову, но более объяснялось настороженностью сановника.
Главный распорядитель погребальной процессии был Д. В. Григорович. Вынос тела Достоевского произошел 31 января в 11 часов утра. Похороны были хорошо организованы.
Гроб несли на носилках. Носилки окружала гирлянда, которую несли на шестах. За гробом ехала погребальная колесница: малиновый бархат и золотые кисти.
Неиспользованная, неузнанная слава влачилась за мертвецом.
Пытались студенты понести кандалы, но они были отобраны полицией еще около Владимирского собора.
Считалось, что мертвец давно раскован.
Процессия была пышна: более чем семьдесят венков из живых, очень дорогих цветов несли на высоких шестах.
Десятки хоров пели панихиду, заглушая разговоры.
Огромная толпа в двадцать пять – тридцать тысяч человек шла в порядке.
Шло семь гимназий, во главе со своими преподавателями, шли реальные, коммерческие училища, шли прогимназии.
С огромными венками шли университет и Училище правоведения.
Был венок из Инженерного замка; его несли юнкера в полной парадной форме.
За носилками с гробом в овале гирлянд шла семья Достоевского: дети и Анна Григорьевна в длинной черной вуали.
Шли толпы безмолвных читателей.
Похороны были организованы так, что весь поток людей не пришел к могиле Некрасова. Достоевский был похоронен в другом, почетном, но отдельном месте, чем было показано, что его судьба не похожа на судьбу других русских литераторов, что он с ними только спорил.
Могила Некрасова – политический адрес.
Кладбище Александро-Невской лавры – место спокойное, почетное и благонадежное.
Так решила Анна Григорьевна, которую, вероятно, надоумили.
Речи над могилой произнесены были спокойные и почти радостные. Никто из толпы с ними не спорил.
Могилу засыпали цветами из венков, снегом и мерзлой глиной.
Через два года появилась толстая книга, которую мы часто цитируем: «Биография, письма и заметки из записной книжки Ф. М. Достоевского»
Н. Страхов и О. Миллер на время превратили Ф. Достоевского в праведника своего толка.
Все концы, которых при жизни не мог свести Достоевский, были спрятаны в могилу, засыпаны цветами и глиной и прикрыты гранитным памятником.
Так умер Достоевский, ничего не решив, избегая развязок и не примирясь со стеной.
Он видел угнетенного человека, извращенные страсти, предчувствовал приближение конца старого мира и мечтал о золотом веке и сбился в мечте.
Вера в гордость человека, в его золотой век не обманула, революция показала, что человеческое сердце может жить только правдой, а не смирением.
Во имя звезд и золотого века, металл для которого мы добываем и куем, продолжаем путь по звездам.
За потопом горя близок золотой век мира.
Время понять Достоевского: разбить цепь, сковывающую живого Достоевского с отвергнутыми мертвецами.
1957
Примечания
Опубликовано отдельной книгой в 1957 году (М., «Советский писатель»).
Книга «За и против. Заметки о Достоевском» – в сущности, первая работа В. Шкловского об этом писателе. Она создавалась в то время, когда в советском литературоведении возродился усиленный интерес к Достоевскому, происходила переоценка некоторых недавних, резко критических концепций, раскрывалось историческое значение литературного труда Достоевского, выяснялись действительные противоречия его мировоззрения и творчества. В 1956 году широко было отмечено 75-летие со дня смерти Достоевского; вышло много книг, статей, сборников.
Заглавие книги взято у Достоевского – таково название одной из частей его последнего романа «Братья Карамазовы» («Pro и contra»); этими словами можно обозначить главный смысл внутренних борений самого писателя.
Удачу заглавия оценил рецензент книги – Ю. Г. Оксман. В статье «Новая книга о Достоевском» он писал: «В. Шкловский не «уничтожает» и не «возвеличивает» Достоевского – он исследует и показывает со всей свободой большого разговора о больших вещах круг интересов великого писателя, своеобразие внутренней и внешней структуры его романов, их генезис, специфику и масштабы новаторства, когда Достоевским разрушались одни приемы письма и создавались другие. С подлинным художественным мастерством, лаконично и без нажимов, но эмоционально-убедительно дает Шкловский и черты живого образа Достоевского, его движения и роста» («Новый мир», 1957, № 12, с. 198). В рецензии была отмечена некоторая неполнота материала (впрочем, объяснимая в книге, не претендующей на охват всего литературного наследия и названной самим автором «Заметки»).
С критикой книги Шкловского выступил В. Ермилов, назвавший свою статью «Против ложного истолкования Достоевского». Правда, и В. Ермилов отметил «отдельные ценные наблюдения, замечания, особенно о «Бедных людях», о новом слове в литературе, которое сказал писатель, психологически обогатив образ униженного человека, о влияниях фурьеризма в творчестве раннего Достоевского, о «Записках из Мертвого дома»... Главный изъян книги Ермилов увидел в стремлении автора «во что бы то ни стало «революционизировать» Достоевского» («Коммунист», 1958, № 2, с. 116, 118).
В. Шкловский возражал Ермилову в небольшой заметке «Против» («Вопросы литературы», 1960, № 4). Ермилов повторил свои тезисы в ответных «Полемических заметках», но кратко и без прежнего задора («Вопросы литературы», 1961, № 6, с. 113–116).
Справедливые стороны критики книги «За и против» Шкловский учел, когда писал новую статью о Достоевском, помещенную в этом томе.
«Лагерная жизнь каждого воспитанника...» – Ф. М. Достоевский. Письма, т. I. M.–Л., Госиздат, 1928, с. 52–53.
«Другая история у нас была с чаем...» – В. В. Стасов. Собр. соч., т. III. СПб., 1894, с. 1608.
«...видеть одну жестокую оболочку...» – Ф. М. Достоевский. Письма, т. I, с. 46.
«Только Гомер...» – Там же, с. 58.
«Есть еще одно совершенно особое свидетельство...» – «Биография, письма и заметки из записной книжки Ф. М. Достоевского». СПб., 1883, с. 141.
«По свидетельству Л. Ф. Достоевской...» – Л. Гроссман. Жизнь и труды Ф. М. Достоевского. M.–Л., «Academia», 1По 935, с. 33.
«Выведенный из себя...» – «Воспоминания А. М. Достоевского». Изд-во писателей в Ленинграде, 1930, с. 110.
«Ну вот наконец и тебе письмо...» – Ф. М. Достоевский. Письма, т. II. M.–Л., Госиздат, 1930, с. 549.
«Подробно о том, что «вообще язык...» – В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, с. 249.
«Всякое имя бывает...» – Аристотель. Поэтика. Л., «Academia», 1927, с. 66.
«Переправа, переправа!..» – А. Твардовский. Василий Теркин (гл. «Переправа»).
«Живется скучно...» – А. П. Чехов. Полн. собр. соч., т. XIII. Письма. М., Гослитиздат, 1948, с. 272.
«Известно, что ни в каком городе...» – В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. VIII. М., Изд-во АН СССР, 1955, с. 407.
«Ты не можешь вообразить...» – А. С. Пушкин. Полн. собр. соч. в 10-ти томах, т. VI. M.–Л., Изд-во АН СССР, с. 67.
...Достоевский считает «превосходным»... – Ф. М. Достоевский. Полн. собр. соч., т. XIII. Статьи. M.–Л., Госиздат, 1930, с. 126.
«Служба заставит работать...» – Гегель. Сочинения, т. XIII, кн. 2, Лекции по эстетике. М., Соцэкгиз, 1940, с. 154.
«А лучше всего было бы...» – В. В. Виноградов. Эволюция русского натурализма. Гоголь и Достоевский. Л., «Academia», 1929, с. 361.
«Не может быть, чтобы вы...» – Ф. М. Достоевский. Полн. собр. соч., т. XII, Дневник писателя. M.–Л., Госиздат, 1929, с. 32.
«Белинский подымает в марте...» – Ф. М. Достоевский. Письма, т. I, с. 86.
«Повесть эта мне положительно не удалась...» – Ф. М. Достоевский. Полн. собр. соч., т. XII. Дневник писателя. M.–Л., Госиздат, 1929, с. 297–298.
«После исступленных восторгов...» – Там же. с. 349–350.
«Сражаясь отдельными массами...» – В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. VIII, с. 171, 174.
«Это одна из наших...» – Ф. М. Достоевский. Полн. собр. соч., т. XI. M.–Л., Госиздат, 1929, с. 308.
«Всякое существо, одаренное силами...» – «Дело петрашевцев», т. II. M.–Л., Изд-во АН СССР, 1941, с. 290.
...«формы общежития...» – Там же, с. 293–294.
...«восстановление погибшего человека...» – Ф. М. Достоевский. Полн. собр. соч., т. XIII. Статьи. M.–Л., Госиздат, 1930, с. 526.
«Но кому не придет в голову...» – Там же.
«Я как будто что-то понял...» – Там же, с. 157.
«Наше дело – высказать им всю ложь...» – «Дело петрашевцев», т. III. M.–Л., Изд-во АН СССР, 1951, с. 113.
«...и имели основание, так как народ был крепостной...» – «Биография, письма и заметки из записной книжки Ф. М. Достоевского». СПб., 1883, с. 83.
«Приглядитесь пристальнее...» – В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. X. М., Изд-во АН СССР, 1956, с. 215.
«Достоевский, душа моя...» – Там же, т. XII, с. 251.
«Я скажу вам про себя...» – Ф. М. Достоевский. Письма, т. I, с. 142.
...на судебном следствии показал Дебу 2-й... – См. В. И. Семевский. М. В. Буташевич-Петрашевский и петрашевцы. – Собр. соч., т. 2. М., «Задруга», 1922, с. 163.
«...за такое же участие...» – Н. Ф. Бельчиков. Достоевский в процессе петрашевцев. M.–Л., Изд-во АН СССР, 1936, с. 173.
«...довольно замечательный литературный памятник...» – Там же, с. 85.
«...приказывает напечатать свой портрет...» — Ф. М. Достоевский. Письма, т. I, с. 93.
Я отсылаю к книге Тынянова... – Речь идет о книге Ю. Н. Тынянова «Архаисты и новаторы» (Л., «Прибой», 1929, с. 412–455).
«Там много было ходьбы и народа...» – «Биография, письма и заметки из записной книжки Ф. М. Достоевского», с. 101.
«Фурьеризм система мирная...» – Н. Ф. Бельчиков. Достоевский в процессе петрашевцев, с. 91.
«На Западе происходит...» – Там же, с. 79.
...«участие в преступных замыслах...» – Там же, с. 173.
«Приговор смертной казни...» – Ф. М. Достоевский. Полн. собр. соч., т. XI. Дневник писателя, с. 138.
«Жизнь везде жизнь...» – Ф. М. Достоевский. Письма, т. I, с. 129.
«...есть еще и третьего рода эпохи...» – А. И. Герцен. Полн. собр. соч., т. VI. М., Изд-во АН СССР, 1955, с. 121–122.
«А между тем характер мой...» – Ф. М. Достоевский. Письма, т. I, с. 139.
«Мне самому случалось в казармах...» – Ф. М. Достоевский. Полн. собр. соч., т. XIII. Статьи, с. 142–143.
«15 лет я не перечитывал мою повесть...» – Ф. М. Достоевский. Письма, т. III. «Academia», 1934, с. 85.
«...из всех статей, находящихся в первом отделе журнала...» – Н. Г. Чернышевский. Полн. собр. соч., т. VIII. М., Гослитиздат, 1950, с. 951.
«...как сказано раньше, трагедии изображают судьбу...» – Аристотель. Поэтика, с. 57.
«Художник только потому и художник...» – Л. Н. Толстой. Полн. собр. соч., т. 30. М., Гослитиздат, 1951, с. 20, 18.
«Шекспир, сам актер...» – Там же, т. 35, с. 249–250.
«Лучшим отражением обоих этих видов...» – К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 21, с. 73.
«Читал он мне...» – «Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников», т. I. M., Гослитиздат, 1964, с. 255.
«Мыслящий разум (ум) заостривает...» – В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, с. 128.
«В «Записках из Мертвого дома» есть, правда, несколько...» – Г. Чулков. Как работал Достоевский. М., «Советский писатель», 1939, с. 81.
«Республика пала...» – А. И. Герцен. Полн. собр. соч., т. V, с. 9 и 213.
«Целый народ, полагавший...» – К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 8, с. 121.
«Конец нашего века...» – А. И. Герцен. С того берега. – Полн. собр. соч., т. VI, с. 10.
«Смерть одного человека не меньше нелепа...» – Там же, с. 37.
«...люди неразвитые нравственно...» – Ф. М. Достоевский. Полн. собр. соч., т. III. M.–Л., Госиздат, 1926, с. 567.
«Попробуйте, выстройте дворец...» – Там же, с. 568.
«Не сходясь с программой...» – «Центрархив. Из архива Достоевского. Письма русских писателей». М. – Пг., Госиздат, 1923, с. 94.
«...есть настоящий Достоевский...» – Н. Щедрин (М. Е. Салтыков). Полн. собр. соч., т. VI. М., Гослитиздат, 1941, с. 459.
«...тем самым портным...» – С. Борщевский. Щедрин и Достоевский. М., Гослитиздат, 1956, с. 151, 155.
«При помощи родного брата...» – Д. В. Григорович. Литературные воспоминания с приложением полного текста воспоминаний П. М. Ковалевского. Л., «Academia», 1928, с. 423–424.
«Мы желаем ему успеха...» – Н. Г. Чернышевский. Полн. собр. соч., т. VII, с. 956.
«В прозе мы находим...» – Там же, с. 951.
«Хотел было я правда...» – Ф. М. Достоевский. Полн. собр. соч., т. XIII, с. 321.
«О стрижах...» – Там же, с. 349.
«О, друг мой...» – Ф. М. Достоевский. Письма, т. I, с. 401.
«С тяжелым чувством прочел я...» – Ф. М. Достоевский. Полн. собр. соч., т. XI, с. 278–280.
«Слова Григорьева...» – Там же, т. XIII, с. 350.
«Вам хочется что-то создать...» – «Время», 1861, май, «Смесь», с. 19.
«Подобно дрянным ублюдкам...» – Н. Щедрин (М. Е. Салтыков). Полн. собр. соч., т. IV. М., Гослитиздат, 1941, с. 454.
«Представьте себе Девушкина...» – Там же, с. 471.
«В произведениях г. Достоевского...» – Н. А. Добролюбов. Забитые люди. – Полн. собр. соч. в 6-ти томах, т. 2. М., Гослитиздат, 1935, с. 380.
«Положительно, у нас не было...» – Н. Страхов. Из истории литературного нигилизма 1861–1865 гг. СПб., 1890, с. 315.
«Наш анонимный ругатель...» – Ф. М. Достоевский. Полн. собр. соч., т. XII, с. 131.
« – Пушкина я выше всех ставлю...» – В. В. Т-ва (О. Починковская). Год работы с знаменитым писателем. – «Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников», т. 2. М., Гослитиздат, 1964, с. 174.
...в первом томе сборника «Звенья». – «Звенья», т. I. «Academia», 1932, с. 481.
«Страшный грех лежит...» – А. И. Герцен. Былое и думы, т. V. М., Гослитиздат, 1939, с. 55–56.
«Дочь чиновника мимоходом...» – Ф. М. Достоевский. Полн. собр. соч. в 30-ти томах, т. 7. Л., «Наука», 1973, с. 92.
«Только я один...» – «Литературное наследство», т. 77. «Достоевский в работе над романом „Подросток“. М., „Наука“, 1965, с. 342–343.
«...бесконечного счастья и... страшного горя...» – Ф. М. Достоевский. Письма, т. I, с. 398.
«Верите ли...» – Там же, с. 400.
«Я прошу 3000 руб. ...» – Там же, с. 408.
«Предоставляется сверх того...» – Там же, с. 409.
«Работы остается...» – Там же, с. 417–419.
«Идеями своих романов...» – А. Г. Достоевская. Воспоминания. M.–Л., Госиздат, 1925, с. 115.
«VIII. Я славнейший из Серафимов...» – «Ф. М. Достоевский. Материалы и исследования». М., Изд-во АН СССР, 1935, с. 288.
«Из краткой записи в черновых материалах...» – С. Борщевский. Щедрин и Достоевский, с. 327.
«У Бальзака в одном романе...» – «Достоевский. Статьи и материалы», т. II. Л. – М., «Мысль», 1925, с. 520. Публикация Д. Абрамович «Вариант речи о Пушкине».
«На счет Виктора Гюго...» – Ф. М. Достоевский. Письма, т. III, с. 264.
...из показаний Н. Я. Данилевского... – «Дело петрашевцев», т. II. M.–Л., Изд-во АН СССР, 1941, с, 295.
Отмечалось сходство эпилогов... – В кн.: Б. Рюриков. О богатстве искусства. М., «Советский писатель», 1956, с. 325.
«Но Соня уже достала...» – Ф. М. Достоевский, т. 7, с. 134.
«Идея романа...» – Там же, с. 154–155.
«Непременно поставить ход дела...» – Там же, с. 141–142.
«Бытие – по Достоевскому...» – Г. Чулков. Как работал Достоевский, с. 319.
...хвалил Лев Толстой. – В дневнике 1910 г. – Л. Н. Толстой. Полн. собр. соч., т. 58, с. 117.
«Письмо как громом...» – Ф. М. Достоевский, т. 7, с. 150.
«Столкновение с действительностью...» – Там же, с. 142.
«Новый план. Рассказ преступника...» – Там же, с. 144.
«NB. Да, вот поди объяви...» – Там же, с. 92.
«Но я был в припадках...» – Ф. М. Достоевский. Письма, т. I, с. 115.
«Я у вас не прошу теперь...» – Там же, с. 123.
«Мое первое личное оскорбление...» – Ф. М. Достоевский, т. 7, с. 138.
Читать бесплатно другие книги:
