Верхом на «Титанике» Донцова Дарья

Глава 7

Мысленно похвалив себя за правильный выбор собеседницы, я обратился в слух. Нет лучшего источника информации, чем мающаяся от скуки тетка, вынужденная сидеть у подъезда. Слова забили из няньки фонтаном, спустя десять минут я понял, что к чему.

Да, башня совсем обычная, но последние два этажа откупил Юрий Шульгин и сделал там нечто вроде пентхауса. Думаю, Алла никогда не бывала у бизнесмена в гостях, но сейчас она взахлеб описывала обстановку:

– Богатство немыслимое! Полы перламутровые, унитазы золотые! Видели люди, как их в лифте поднимали, да и рабочие рассказывали. Сам ездил на «Мерседесе», жена на джипе, брат в двухместной машине! Деньжищ – лом! Знаешь, почему хоромы продают?

– Наверное, он обанкротился, – подначил я сплетницу.

– Ой! Нет! Его тут на днях хоронили, – завистливо заявила Алла, – гроб к подъезду привозили, проститься. Красота немыслимая! Дерево полированное, крышка откидывается, из домовины музыка играет, сам красавцем лежал, и не сказать, что убили! Хорош, словно пряник. Костюмчик, рубашечка! Галстук! Столько тысяч в землю зарыть решили! Ну не идиоты ли! Ася Михайловна так плакала! Сердце разрывалось! На весь двор как закричит: «Проклинаю Ладу!», это жена Юрия, она его и кокнула!

– Не может быть!

– Святой крест! Ладку арестовали! – жарко зашептала Алла. – Знаешь, чего она придумала? Отравила муженька! Подсыпала ему в чай порошок от крыс!

– Невероятно!

– Ей-богу! А теперь родственнички квартиру продать решили, чтобы воспоминания за горло не хватали. Я их не осуждаю, правильно. А то сядешь ужинать и припомнишь, как несчастный по комнатам метался, кровь фонтаном! Жуть!

– Вы же сказали – его отравили.

– Точно!

– Откуда тогда кровь?

Алла призадумалась, затем крикнула:

– Натка, поди сюда!

Круглощекая девушка в розовой куртке, сидевшая на соседней скамейке, оторвала глаза от любовного романа.

– Чего тебе?

– Юрку Шульгина отравили?

– Не, он с лестницы навернулся.

– Ой, не ври!

– Точно!

– Откуда ж в квартире ступеньки?

Натка постучала себя пальцем по лбу.

– Ты, Алка, ау, войдите! Как хозяева на второй этаж попадают? По столбу карабкаются?

– И то правда, – расстроенно согласилась Алла, – меня мои заразы дальше прихожей не пускают, ниче не видела!

– Так ты не у Шульгиных служишь, – резонно заметила Натка. – Хлопнулся Юрий и шею сломал.

– Откуда знаешь? – ощетинилась Алла. – Фаина из девятнадцатой другое болтала: чаю нахлебался с крысиной закусью.

– Фаина из девятнадцатой, – передразнила Натка, – вот уж кто про всех правду знает. Вопрос: откуда? Она че, у Шульгиных в подругах?

– Нет, но в комнатах бывала, – Алла решила до последнего стоять на своем.

– За какие ж заслуги ее туда позвали? – засмеялась Ната.

– Сахар у ней кончился, одолжить ходила!

– Ближе богатеньких никого не нашлось, – фыркнула Ната, – думаю, Фаину, как и тебя, дальше прихожей не пустили! Набрехала она! А я знаю точно! Олеська рассказала, ихняя домработница.

– Вы дружите? – обрадовался я.

– Общаемся, – обтекаемо ответила Ната.

– Врет она, – завела было Алла, но тут одна из старух заорала:

– Эй, чей малыш в коляске визжит!

– Вот докука! – с раздражением воскликнула Алла, нехотя встала и пошла к стоявшему в стороне бело-синему «эпипажу», из которого летел обиженный плач.

– Во какая, никогда не признает, что не права, – усмехнулась Ната, – все обо всех слышала! Глупости повторяет.

– Олеся часто во дворе сидит?

– А вам зачем? – проявила бдительность Ната. – Теперь она вовсе не появится.

– Почему?

– Уволили ее.

– Когда? За что?

– Вчера, – угрюмо ответила Ната, – вы сами кем работаете?

– Шофером, – я решил придерживаться одной версии.

– Тогда знаете, вопрос «за что» тут ни при чем, – сердито огрызнулась Ната, – ударила хозяйке дурь в голову – и ку-ку! Олеська расстроилась, ей мать и сестру содержать надо! Позвонила мне и хлюпает: «Ната, если про место услышишь с проживанием, шепни!» Да уж, отблагодарили ее за верную службу! Наплевали в душу!

– Олеся – хорошая горничная?

– Нормальная, как все.

– Не воровка?

– Вот здесь поручусь, как за себя, копейки не возьмет, – воскликнула Ната, – а вам к чему подробности?

– У моих хозяев вакансия открылась, – сказал я, – место спокойное, оплата достойная, без интима. Единственная неприятность: жить придется в коттедже, но дают отдельную комнату. Как связаться с Олесей?

– Айн момент, – засуетилась Ната.

Быстрым движением она вытащила из кармана мобильный, потыкала в кнопки и зачирикала:

– Олесь! Сидишь? Место нашла? Утри сопли, это Ната. Да! Да! Да! Сама договоришься! Вот держите!

Я взял трубку и спросил:

– Олеся?

– Ага, – ответил тоненький, совсем детский голосок.

– Меня зовут Иван Павлович. Вы нуждаетесь в работе?

– Очень! Но только с проживанием в личной комнате и с разрешением приводить жениха!

– Давайте встретимся, мы как раз ищем девушку в загородный особняк!

– Уже бегу! Скажите адрес.

Я кинул взгляд на часы.

– Через сорок пять минут у станции метро «Маяковская». Если станете спиной ко входу и пойдете направо по небольшой улочке, то увидите кафе – большие окна с желтыми шторами. Жду вас там.

– Только не уходите, – испугалась Олеся, – вдруг я случайно задержусь.

– Готов ждать вечность, – опрометчиво ляпнул я, увидел удивленный взгляд Наты, вернул ей мобильный и пояснил: – Хозяин пообещал, если я быстро найду хорошую домработницу, наградить меня месячным окладом.

– А-а-а, – протянула Ната, – тогда понятно. Олеська расторопная, честная и не избалованная, потом мне спасибо скажете.

– Если жене моего барина Олеся понравится, то поделюсь с вами премией, – пообещал я, вставая со скамейки.

– Все вы, мужики, сначала вежливые, а потом в кусты, – захихикала Ната.

– Я не такой! – заверил я и почти побежал к автомобилю.

…В кафе мне достался уютный столик, расположенный у окна, выходящего не на Тверскую, а на маленькую, узкую улочку. Я сел и подпер голову руками.

– Что будете заказывать? – поинтересовалась официантка.

– Пока один кофе, – улыбнулся я, – жду даму!

– Мне подойти позднее?

– Эспрессо можно сейчас.

Девушка кивнула и исчезла, я продолжал бездумно таращиться в большое, чисто вымытое окно.

– Не сдам экзамен, – послышалось сбоку.

– Не дергайся, авось повезет, – ответил хриплый басок.

Я повернул голову и увидел за соседним столиком двух юношей, явно студентов.

– Лучше пиши конспект, Пашка, и не заморачивайся, – сказал один.

– Тут дерьма навалом, Витек, – ответил второй, – до завтра мне не успеть!

– По-любому надо, – сказал Витек, – хорош трепаться!

– И зачем я в медицинский пошел, – застонал Паша, – чума!

– Тяжело в ученье, – назидательно завел Витек и зевнул.

– …а в бою совсем фигово, – завершил крылатое выражение Пашка, – офонареть, сколько надо писать.

– Сергей Петрович обещал автоматом оценку поставить, если конспект принесем.

– Может, отксерить, и усе?

– Дурак! Сергей Петрович не идиот. Живо увидит: одна тетрадка, в Таньке он не сомневается. Таняха у препода под носом сидит и строчит, строчит, строчит. А нас он и не видел!

– Аудитория здоровая, амфитеатром, – возразил Пашка, – Танька нам посещения ставила! Занудит Петрович типа: «И где ж вы, молодые люди, весь семестр прятались, не припоминаю ваших лиц», мигом отбрешемся: «Ни одной лекции не пропустили, гляньте в журнале, сидели на самом верху, тихо, как мышки».

Витек заржал, Пашка крякнул и засопел, воцарилась тишина, затем лентяй вернулся к прежней теме:

– Лучше за ксерокс заплатить, у меня уже рука отвалилась! Нашел Серега идиотов, теперь все на компах работают, а этот потребовал конспект ручкой царапать.

– Голова человеку дана не только для того, чтобы ею есть, – укорил друга Витек, – ну припрем мы отксеренный вариант, и че? Три тетрадки с Танькиным почерком! Давай, работай. А то зачет никогда не сдадим. Нам лишь на «автомат» за конспект можно рассчитывать!

Снова повисло молчание, спустя пять минут Пашка спросил:

– Витек, а где у человека падла пяточная?

– В пятке небось, – нерешительно ответил друг, – ты откуда пишешь?

– Вот здесь, вверху!

– Падла паточная, – протянул Витек, – там не «я», а «а»!

– Тогда пятка ни при чем, – сказал Пашка, – и в каком месте у нас падла находится? Что такое патка?

– Паточная, – поправил Витек, – прилагательное.

– Паточное происходит от патки, – вздохнул Паша, – по логике!

– Не обязательно, – усомнился Витек, – допустим… э… э… ну… э… косые мышцы живота. Они к зайцам отношения не имеют.

– Не врубаюсь, чего ты о зайцах вспомнил?

– Но они тоже косые!

– Кто?

– Длинноухие, – огрызнулся Витек.

– А живот при чем? – не понял Пашка.

– Пиши молча, – рявкнул друг, – не уточняй!

– Вдруг Серега поинтересуется про падлу!

– Нет.

– Ты уверен?

– Стопудово.

– Все равно стремно и непонятно. Падла паточная! Звучит красиво.

– Как ты мне надоел!

– А я от тебя… – выругался Пашка.

– Давай не бычиться, – пошел на попятную Витек, – конспект один!

– Нет, я Таньке позвоню, – заявил Пашка и схватил мобильный, – эй, отличница! Че ты понаписала! Где-где! В тетради! Падла паточная! Этта че? Где находица? За фигом челу падла? А-а-а! И ниче ржачного! Пишешь, как китаянка иероглифами!

– И че она сказала? – заинтересовался Витек.

– Тебе ж по фигу!

– Ну и не говори, – надулся Витек.

– Ладно, не чморься, – снизошел Пашка, – у Таньки просто почерк неразборчивый. Нету у нас падлы паточной! Это подлопаточная кость, прочитали неверно.

– Жесть, – резюмировал Витек, и парочка лентяев резво забегала ручками по тетрадкам.

Сначала я с усилием подавил смех, но потом пришел в негодование. Завтра оболтусы принесут конспекты доброму педагогу, тот поставит студентам зачеты, и прогульщики навсегда забудут про тему «скелет». А теперь представьте, что вы приходите в поликлинику или попадаете, не дай господи, в больницу, и вами занимается такой вот Витек или Пашка, самозабвенно прогулявший половину лекций. Уколы от воспаления «падлы паточной» он пропишет легко и столь же непринужденно начнет искать печень в черепе, а легкие – пониже поясницы. Конечно, все студенты обязаны упорно овладевать знаниями, но будущий журналист, проигнорировавший рассказ о древних греках, или редактор, путающий падежи, не нанесут непоправимого вреда человеку. А вот врач!!! Может, попытаться вразумить недорослей?

– Вы Иван Павлович? – будто птичка прощебетала над головой.

Я забыл про парней и посмотрел перед собой. Около столика стояла молодая женщина в джинсах и трикотажной кофте.

– А вы Олеся? – улыбнулся я.

– Да, – кивнула та, – можно сесть?

– Конечно, хотите пообедать?

– Еще рано, – скромно ответила она.

– Тогда кофе?

– Лучше чай.

– Хотите пирожное?

– Это дорого!

– Ерунда, – воскликнул я и приказал официантке: – Принесите нам набор птифуров[3].

Подавальщица ушла, и я сразу взял быка за рога:

– Можете рассказать о себе?

– Олеся Беркутова, – робко начала собеседница, – я незамужем, образование девять классов и училище, медсестрой хотела стать, но не получилось.

– Диплома нет? – изображал я из себя нанимателя.

– Есть, – сказала Олеся и вынула из сумочки несколько разноцветных книжечек, – смотрите, вот паспорт. Прописка московская, постоянная. Аттестат школьный, диплом училища, а это удостоверение, я в больнице работала.

– Почему ушли?

Олеся посмотрела на тарелку, которую поставила между нами официантка, и спросила:

– Можно вон то, с розочкой?

– Угощайтесь от души, все сладкое только для вас, сам я его не люблю.

– А вы милый, – улыбнулась Олеся, – совсем меня не знаете и угостить решили. Спасибо. Из клиники я убежала, потому что не выдержала. Отделение было тяжелое, народ лежачий, намучилась я с больными. Думаете, медсестре легко? Поставила укол, капельницу наладила, градусник сунула, таблетки раздала – и чай пить? С плюшками?

– Примерно так, – поддакнул я.

– Вот и те, кто зарплату среднему персоналу начисляет, того же мнения, – кивнула Леся, – а на самом деле все совсем не так шоколадно. Санитаров нет, сами каталки толкаем, больных тягаем и с поручениями носимся. Иной раз присесть не удается. Заявишься в семь на работу, и завертелось. На черной лестнице покойник лежит, его ночью в морг не спустили, значит, тебе везти. А лифтер опять напился, приехал на этаж, кабину не открывает, орет: «Кто стучится в дверь моя? Видишь, дома нет никто!» Сбагришь мертвяка, крутись колесом: уколы, клизмы, вливания. Перевязки должна специальная сестра делать, а ее нет, обед развозить некому, нянька запила, а главврачу по барабану, зайдет в палату и орет: «Почему тут грязно?» И что я ему скажу? «Бабушка никому не нужная наблевала, я убрать не успела»? Спасибо, родственники помогают, но не все! Есть такие экземпляры, визжат хуже начальника! Когда мне в домработницы пойти предложили, я полетела со всех ног. И кто бы не помчался? Денег больше, работы меньше.

– Ситуация ясна, – кивнул я, – почему вы уволились с прежнего места?

– За границу хозяева уезжают, – не изменившись в лице, соврала Олеся, – он дом купил в… э… э… забыла где… в Майами! Вот!

– Хорошо, – улыбнулся я, – характеристика у вас есть?

– Конечно, – закивала врунья, – вот смотрите!

Совершенно спокойно Олеся вынула из сумочки сложенный листок и подала его мне.

«Беркутова Олеся работала в семье Яковлевых… исполнительна, честна, аккуратна, хорошо готовит… имеет медицинское образование, способна оказать первую помощь…»

Я вернул сделанную на компьютере фальшивку Олесе.

– Отличная рекомендация!

Лгунья потупила взор.

– Можно ли позвонить вашей бывшей хозяйке и как ее зовут?

– Мария Ивановна, – сообщила Олеся, – номерок запишите.

– Если я прямо сейчас звякну, не помешаю вашей хозяйке?

– Нет, Марь Иванна в это время свободна.

Я решил сыграть роль дурака до конца, взял мобильный и спустя пару секунд услышал бойкий девичий голосок:

– Алле!

– Будьте любезны Марию Ивановну.

Подруга, вовлеченная в аферу, оказалась менее артистичной, чем «автор» сценария.

– Чего? Вы номер аккуратно набирайте!

Я повторил попытку.

– Алле, – прозвенел тот же голос.

– Ваш телефон мне дала Олеся Беркутова, – решил я помочь обманщице, – меня зовут Иван Павлович, а вы, очевидно, Мария Ивановна?

– Ага, – сообщила девушка, – она самая!

– Олеся служила у вас?

– Да, да, – взвизгнула «хозяйка» и принялась играть отрепетированную роль: – Девушка честная, хорошая, аккуратная, готовит – пальчики оближешь!

Я старательно кивал, с такой характеристикой возьмут везде, даже в личные покои президента. Олеся сидела, уперев взгляд в колени.

– Замечательно, – сказал я, когда поток восхвалений иссяк и «Мария Ивановна» отсоединилась. – Вы нам подходите. Осталось соблюсти маленькую формальность. Вы не против, если я сделаю еще один звонок? Можно взять ваш паспорт?

– Пожалуйста, – слегка насторожилась Олеся.

Я схватил мобильный, набрал свой собственный номер и, слушая тихое «пи-пи-пи-пи», начал собственное шоу:

– Федеральная служба безопасности? Добрый день, Иван Палыч вас беспокоит! Соедините меня с генералом Вороновым. Макс, привет! Отлично, спасибо! Да, конечно, в субботу, как обычно, в бане. Сделай одолжение, пробей по компьютеру новую претендентку. Олеся Беркутова… жду!

Домработница заерзала на стуле, я округлил глаза и заталдычил:

– Так, так, да, так, так, нет, так, так, да… Шульгин Юрий? Не путаешь? Характеристика от Яковлевой Марии Ивановны… Нет! Он где? А! О!

Олеся покраснела, на ее лбу выступила испарина. Решив, что горничная окончательно деморализована, я положил трубку на стол и впился взором во врунью.

– Олеся, мой ближайший друг генерал Воронов служит в ФСБ, кстати, я и сам бывший сотрудник этой службы.

– Лучше я пойду, – вскочила Олеся, – отдайте мой паспорт.

– Сядьте.

– Спасибо, мне пора.

– На работу к Марии Ивановне Яковлевой? – не удержался я. – Кого вы подговорили изобразить бывшую «хозяйку»? Лучшую подружку?

– Сестру, – вздохнула Олеся и вдруг широко улыбнулась: – Обломалось мне! Ладно, прощайте, не срослось. Авось следующий хозяин не такой въедливый попадется!

– Погодите, – попросил я.

– Чего зря время терять, – хмыкнула врунья, – я набрехала вам с три короба. Впрочем, теперь понимаете почему. Кто ж возьмет в прислуги человека, который свидетелем по убийству проходит!

– Всякое случается, – не согласился я, – может, мне как раз такая женщина нужна!

– Смеетесь? – прищурилась Олеся.

– Я абсолютно серьезен.

– Вас не испугало случившееся с Шульгиным? – спросила она.

– Не вы же его убили!

– Нет, конечно!

– А кто?

Олеся вздрогнула.

– Понятия не имею.

– Макс сказал, что вы дали показания против жены хозяина, Лады.

– Ну… верно, – неохотно подтвердила Олеся.

– Значит, решили до конца стоять за правду?