Музыка на Титанике (сборник) Клюев Евгений
Что делать этому фанту?
От автора
- К автору этих строк
- век был не слишком строг:
- в общем, не бил по рукам… по строкам
- автора этих строк.
- Впрочем, и автор сам
- их не ему писал —
- собственно, он их писал облакам,
- собственно, небесам.
- Нету таких веков,
- нету таких оков,
- и не бывает таких дураков —
- взять да и променять
- на, например, альков
- шествие облаков —
- всех этих белых коней без подков
- медленный променад.
- Я бы, наверно, мог
- увековечить век —
- или хотя бы стать с ним наравне,
- если б я только мог,
- если бы я привык
- числить себя в живых,
- если б я был человеком, а не
- автором этих строк.
«Да нет, никуда я никем не зван…»
- Да нет, никуда я никем не зван —
- я просто иду на звон:
- я слышу звон, но не знаю, где он,
- и знать не хочу, где он.
- Должно быть, мне хорошо в пути
- и нравятся звуки над!
- А кто и зачем там звенит – прости,
- мне, в общем-то, дела нет:
- ведь так и былинка идёт – на свет,
- ведь так и любовь – на взмах,
- и каждый идущий вслепую свят,
- и весело нам впотьмах!
- Небесный меня отпоёт ксилофон,
- а может быть, барабан:
- жил, значит, на свете такой болван,
- который, мол, шёл на звон —
- мол, слышал звон, но не знал, где он,
- и знать не хотел, где он.
«Переписываться с Всевышним…»
- Переписываться с Всевышним,
- перемигиваться с вчерашним,
- перешёптываться с дождём —
- больше нет у меня умений,
- и затянут туго ремень мой:
- с чем приходим, с тем и уйдём.
- И какою пришёл дорогой —
- той уйдёшь, ничего не трогай
- в этом мире: он весь не твой,
- он хорош лишь, пока не тронут
- и покуда грома не грянут
- над твоею над головой —
- а тогда уж твой жребий жалок…
- Не касайся опорных балок,
- не ступай на апрельский лёд,
- не ходи по чужим газонам
- и по прочим опасным зонам —
- не влезай, дорогой: убьёт!
- А они набирают опыт,
- метят в цель, в барабаны лупят…
- столько всякого на лотках:
- у того в руках арматура,
- у другого литература…
- у меня – ничего в руках.
«В свою защиту я скажу…»
- В свою защиту я скажу… увы,
- слова мои совсем без головы —
- мне нечего сказать в свою защиту:
- лечу, не признавая запятых,
- и только раздражаю понятых
- тем, что кучу, но не плачу по счёту,
- тем, что шучу – и сам же хохочу,
- что брызгаю чернила на парчу,
- что прогоняю прочь любую тучу
- и что не позволяю палачу
- меня любовно хлопать по плечу,
- что сам не мучусь и других не мучу.
- А дальше – что же… дальше промолчу
- и радоваться сердце научу,
- что снег пока не выпал и дождя нет,
- что я живу на свете наугад:
- немолод, неумён и небогат.
- Но мой сурок меня сопровождает.
Сохранить как черновик
1
- Тут такие на деревьях золотые плоды —
- словно все произошли от звезды,
- и такой тут на дорожке текучий песок,
- словно мёд и абрикосовый сок,
- и такой у Пантократора пламенный лик,
- что на небесах растрескался лак,
- и в пяти шагах такая херувимская рать…
- ах ты, Боже мой, да что ж говорить!
- У тебя пока остались все твои острова,
- твоя книжка записная именами полна,
- ты читаешь в этой книжке дорогие слова,
- а тот факт, что их качает волна,
- просто значит, что подул ветерок с Фуресё
- или, может быть, качнулся Шираз.
- Так что… если будешь клямкать на «удалить всё» —
- подумай ещё раз.
2
- А потом, мой ангел, делай что захочешь:
- хоть сними пометку, хоть добавь пометку,
- посади на крышу или, вот, на ветку,
- игнорируй или заверни в салфетку —
- есть ведь разные весёлые команды:
- «передать на небо», «вырвать из контекста»,
- «привязать зелёный бантик из батиста»,
- «сжечь на площади Протеста в три присеста»,
- «выпить на ночь», «вылить на пол» – вот атас-то,
- всё указано в меню, любая стерлядь!
- Так что выбрать – это, в общем, уже мелочь,
- можно выбрать, кстати, «ничего не делать»,
- чтобы, стало быть, не мудрствовать особо,
- как учил нас драгоценный Антон Палыч,
- и на том ему огромное спасибо.
3
- «Не запоминать меня»:
- я исчез за поворотом
- шарфом, зонтиком, беретом —
- нет, фрегатом, нет, корветом,
- было весело – чего там…
- Не запоминать меня!
- Мне никто тут не родня.
- Волк, Медведь, Лиса и Заяц,
- Вы, простите, обознались —
- обозлились, обознались,
- Ваш неправилен анализ,
- не запоминать меня!
- Целый белый свет браня,
- я садовником родился,
- ни на что не пригодился,
- и в душе моей броня,
- я давно уже далече,
- я вернусь в другом обличьи,
- и дорогами другими,
- и нося другое имя —
- не запоминать меня!
«Я вчера ходил с шарманкою в первый раз…»
- Я вчера ходил с шарманкою в первый раз,
- и играл любые песенки на заказ,
- и собрал немножко денежек для житья… —
- я не знаю, что здесь делает это «я».
- Непонятно даже, чьё оно, видит Бог —
- залетело, словно, стало быть, голубок,
- голубок такой… в три тысячи децибел:
- всё разнёс к чертям и гуляет, как тут и был!
- Это «я» чужое обычно бушует там,
- где предметы не расставлены по местам,
- где меж ними странствует ветер и до поры
- всё легко – хоть провалиться в тартарары.
- Тут король к самому себе нанялся шутом,
- тут бродяжка на всём обедает золотом
- и такая любовь меж вороной и соловьём,
- что из этой любви не выходит никто живьём.
- Я умру за тебя – и не примет меня земля,
- ты умрёшь за меня – и сотрутся твои черты.
- Я не знаю, что здесь делает это «я».
- Я не знаю, что здесь делает это «ты».
«Эту лёгкую строчку волною прибило…»
- Эту лёгкую строчку волною прибило,
- а вот этой, тяжёлой, – ударило в ставню…
- ах, махну-ка рукой, расскажу всё как было
- и ни тайны себе за душой не оставлю.
- Но смешны мои тайны, просты мои тайны:
- этот трепетный образ был пойман на рынке,
- а вот этот – когда я, по небу летая,
- обнаружил две розно порхавших пылинки.
- Я из этой вот лужи пил воду святую,
- из вот этой тюрьмы любовался рассветом,
- а вот в этой траве я нашел запятую,
- после ставшую точкой, но дело не в этом.
- Я на этих гвоздях танцевал под сурдинку
- и, от боли крича, объяснял, что ликую,
- а сюда, до угла, провожал Эвридику —
- может, даже и ту… я не помню какую.
- А вот тут я простился с одною страною,
- обменяв у таможника шило на мыло,
- но и это неправда, как всё остальное,
- потому что всё было не так – а как было.
Храбрый портняжка
- Карандаш на скаку, рукава по локоть засучены —
- хоть такой вот аспект… но забудем и этот аспект:
- я и так накроил столько всякой, голубчики, всячины,
- что, боюсь, мне и сшить-то всего не успеть.
- Правда, можно ведь шить – есть идея такая навязчивая —
- как прикажет душа (дескать, вот аж куда повело!),
- на глазок, на авось: приторачивая, оторачивая
- и опять приторачивая… хорошо, веселу!
- А при чём тут на шляпе карман и на галстуке вытачки,
- на душе два весёлых помпона, а в горле аршин —
- без меня разбирайтесь, портные классической выучки,
- я-то храбрый портняжка, и как уж пошил – так пошил.
- Я-то храбрый портняжка, и где появляюсь с кошёлкою,
- все голубчики прячут под лавки работу свою,
- опасаясь, что я им, пожалуй, такого нащёлкаю
- и такого ещё накрою им… на самом краю!
- Так в безумьи кроят, так поют под бичом и под розгами,
- так, в восторге от ножниц, кроит свою песнь идиот,
- наполняючи мир прихотливейшей формы обрезками…
- Будет время – сошью. Только мало кому подойдёт.
«Отдельность – вообще – не знает, что ей делать…»
- Отдельность – вообще – не знает, что ей делать,
- не знает, где ей жить, не знает, как ей быть,
- и начинает прясть, запутавшись в куделях,
- стихи на золотых полотнах голубых,
- и хочет объяснить, что ей никто не нужен,
- но, устрашась обид, не сможет объяснить —
- и мелет чепуху, что организм простужен,
- что не идёт строка, что оборвблась нить,
- и, верная своей привычке многолетней,
- пойдёт пройтись под дождь, в истрёпанном плаще,
- и на прямой вопрос «нельзя ли поконкретней?»
- не скажет ничего, а только вообще —
- на всё – махнёт рукой, и поминай как звали:
- ей это ни к чему – перечислять детали,
- тем более – считать по осени цыплят.
- И Бог далёкий наш, над облаками рея,
- возьмёт и распахнёт пред нею эмпиреи —
- конкретные весьма… на непредвзятый взгляд.
«Вы читали?..»
- Вы читали?
- Нет… не читали,
- мы тогда высоко летали —
- в тот момент, когда все читали:
- мы тогда небеса латали
- в соседнем квартале
- листами стали,
- по горизонтали,
- и поэтому не читали,
- но это, понятно, детали —
- извините, что не читали…
- да и сами давно не писали —
- занимались одними небесами,
- написать ничего не успели:
- летали и пели,
- а очнулись не то в капелле,
- не то в купели
- под стук капели —
- и вообще ничего не успели,
- поскольку – пали
- в чистом поле,
- от шальной пули.
«Отпустить летать по небу мысли…»
- Отпустить летать по небу мысли,
- провести сентябрь в пустынном кресле
- и смотреть себе в окно перед собой —
- где поют и шествуют гурьбой
- слон малиновый и буйвол голубой,
- медный лев и серебристый гризли,
- пёс оранжевый и конь рябой…
- Нету слов у Иоанна Богослова,
- чтоб закончить этот ряд, идущий слева
- и направо, – буйствует набат,
- все куранты бьют, все всадники трубят,
- время в страхе выгнуло хребет…
- Жизнь сложилась, в общем-то, счастливо —
- непонятно, отчего знобит:
- словно не на всех тут наберётся
- счастья, и пустыни, и багрянца,
- словно тут не каждому дано
- ткать и ткать своё сердечное панно,
- на котором кротко запечатлено
- праздничное шествие зверинца.
«Это я не к тому, что, мол, если не я – тогда кто же…»
- Это я не к тому, что, мол, если не я – тогда кто же:
- кто-нибудь да найдётся всегда – дописать за меня,
- за него, за неё и – за всех, ибо все мы похожи,
- ибо все мы родня.
- И не то чтобы мы из какого-то общего теста —
- мы из общего текста на медленном том языке,
- от которого не уклониться и не отвертеться
- со свистулькой в руке.
- Все мы родом из текста: семейство сплочённое злаков,
- признающих один только температурный режим,
- мы семейство сплочённое знаков, чей смысл одинаков
- и умопостижим.
- Но характер пера – это дело уже наживное,
- это дело уже кружевное, характер пера…
- тут сбиваться с пути, тут спиваться снегов белизною,
- тут не спать до утра,
- тут нести околесицу, не находить себе места,
- ненадёжный узор из вчерашнего снега лепя,
- и навеки покинуть язык, и покинуть семейство,
- и покинуть себя,
- и забыться в компании весельчака-снегопада —
- замусоленных кружев свалявшихся полный кулак! —
- и почти не заметить, как выпал из общего ряда
- некий знак, и уже никогда не найти этот знак.
«И ещё я вот что скажу… нет, не то скажу…»
- И ещё я вот что скажу… нет, не то скажу:
- я всегда говорю не то – и на том стою:
- на краю стою, и кривую строку свою
- не себе сдаю, а какому-нибудь чижу.
- Да и то сказать – важно ведь и не то сказать,
- и кому ж тогда, как не мне? – никому тогда,
- а без этого у нас чту вокруг – у нас тишь да гладь,
- между тем как во облацех мгла и темна вода.
- Кому истина – кому музыка, дорогой дружок,
- кому новости – кому шалости: тут такой закон.
- А что я чужак на земле своей – так и тут чужак,
- лексикон – мой дом, и отечество – лексикон.
- У тебя права, дорогой дружок, – у меня слова,
- и поёт моё, и щебечет моё призвание:
- что страна не та, что формат не тот, что строка крива,
- да не выровнять по формату мне поле рваное.
«Бог упаси, никого не сужу…»
- Бог упаси, никого не сужу —
- тихо-претихо на ветке сижу,
- но, сидя на ней, никому не служу
- и не буду служить никогда.
- Стало быть, сидя на ветке в саду,
- дую в пустую такую дуду,
- совсем ничего не имея в виду —
- ни я сам, ни тем паче дуда.
- Дую в пустую такую дуду
- да выдуваю одну ерунду,
- но и ерунду не имею в виду,
- как бы кто бы там ни утверждал,
- что выдуватель воздушных шаров
- вовсе не есть выпускатель паров —
- он есть, так сказать, созидатель миров:
- демиург, верховода, бахвал!
- Всё это, знаете ли, до поры,
- ибо однажды наскучат миры
- и ты вдруг устанешь от этой муры —
- и, празднуя выдох и вдох,
- выдохнешь, сколько вдохнешь из дуды,
- хватит на песенку – вот и лады,
- только уж ничего не проси за труды:
- Бог не платит, на то он и Бог.
«Ну зачем тебе, скажи, эта песня?..»
- Ну зачем тебе, скажи, эта песня?
- Я уже давно забыл, как там было:
- нету смысла помнить бал после бала —
- открутилась уже эта томбола,
- и свой номер я проспал, и погоня
- завершилась без меня, и богиня
- раздала уже подарки лукаво —
- и налево раздала, и направо.
- Мне, конечно, не стоялось ни слева
- и ни справа – мне стоялось в сторонке:
- вот меня и не крутило в воронке
- полоумного томболы припева.
- Что ж тут скажешь – я всегда не на месте
- и ни с кем не совпадаю по масти,
- да и лгут богини напропалую…
- я не помню, как там было, целую.
«Простите, я этого не говорил…»
- Простите, я этого не говорил —
- я пил себе чай да в окошко смотрел,
- я пил себе чай да в окошко курил
- и много чего говорил:
- сентябрь, говорил, наступил, говорил,
- прощай, говорил, хлорофилл, говорил,
- сложение и вычитание крыл
- и есть наша жизнь, говорил.
- Но сам никуда улетать не хотел —
- всё пил себе чай да в окошко смотрел
- на то, как один малолетний пострел
- себе арбалет мастерил.
- А я, говорил, не пострел, говорил,
- и сильно уже постарел, говорил,
- и нет, говорил, моих сил, говорил,
- и нет, говорил, моих стрел…
- но что, говорил, обойдёмся без стрел,
- и что, говорил, обойдёмся без крыл,
- и что, говорил, был неправ тот пострел,
- так этого – не говорил!
«Так я и в этом виноват?..»
- Так я и в этом виноват?
- А кто же в этом виноват?
- Ты сам покинул резерват —
- ты сам во всём и виноват:
- что у тебя счастливый вид,
- что ты здоров и плодовит,
- что каждый встречный норовит
- сказать тебе «привет»…
- так я и в этом виноват?
- И в этом виноват.
- Что дух летал над бездной вод,
- что танцевал небесный свод,
- и что небесный садовод,
- которому – виват,
- ночей не спал, вставал чуть свет
- и смастерил сей белый свет,
- но сам тут больше не живёт:
- масштаб немного мелковат…
- так я и в этом виноват?
- И в этом виноват.
- А здесь – неточный перевод:
- здесь не кружился хоровод —
- здесь погибал за взводом взвод,
- и тысячи подвод
- везли убитых в рай и в ад,
- где престарелый счетовод,
- бессменный ундервуд,
- строчил Новёхонький Завет, —
- так я и в этом виноват?
- И в этом виноват.
- Их расстреляли всех – и вот
- теперь тебя на казнь зовут,
- сладкоголосый индивид,
- последний неликвид!
- А почему на казнь зовут…
- какой бы дать тебе ответ:
- Лужки Воловьи нарасхват,
- и Откатай подуздоват…
- так я и в этом виноват?
- И в этом виноват.
День занимается
- День занимается – и занимается глупостями:
- болью в виске и низанием звуков на нить.
- Старый пропеллер вращает тяжёлыми лопастями,
- будучи не в состоянии день изменить:
- взять и поймать наконец ударение фразовое
- и отпустить навсегда под шатёр золотой,
- больше уже никому на земле не навязывая
- тоники этой, силлабики этой пустой;
- взять и поймать наконец ударение фразовое
- и отпустить на свободу – свободою жить,
- больше его не обуздывая, не обязывая
- мыслям чужим – пусть и самым высоким – служить;
- взять и поймать наконец ударение фразовое —
- пусть и с трёх раз, и… лети себе, мой голубок,
- в вечное небо твоё – голубое и розовое,
- где проживает художник по имени Бог.
- Кровельщик в крышу стучит молотками злословящими.
- Как хорошо оказаться опять в дураках —
- не разбираясь уже со своими сокровищами
- старых открытий, разбросанных в черновиках.
«Ну, если так тому и быть…»
- Ну, если так тому и быть,
- то, значит, так оно и будет —
- и нас опять любовь разбудит
- счастливой дудочкой своей:
- она, из-за семи морей
- беглянка, запоёт, задует
- и снова вечность наколдует,
- назажигает фонарей
- на наших сумрачных путях,
- натараторит всякой чуши,
- и наши глупенькие души
- за ней вдогонку полетят —
- так молодо, так грозово,
- забудут честь, забудут нечисть!
- И вот… сначала будет вечность,
- а вслед за нею – ни-че-го.
«Просто мне писать сейчас – не с руки…»
- Просто мне писать сейчас – не с руки,
- да не так мы и далеки:
- между нами, в сущности, всего три строки,
- где качаются огоньки!
- Эх, найти бы час – или нет, полчаса,
- а уж там… – привет, вот и я!
- Ан сентябрь, видишь ли, давно начался
- и нет повода – в те края.
- А потом… скажи, зачем судьбу изнурять —
- суета-сует-суета! —
- и стихами жизнь свою опять измерять:
- жизнь легка, да мера не та.
- Соловьёв отправили на Соловки,
- а я сам сказать не рискну,
- что случится через – например – три строки
- или даже через одну.
Арифметика
Прибавив яблоко к дождю…
1988
1
- Прибавив яблоко к дождю… – поди-ка вспомни
- тот дождь, то яблоко и то, как невесомо
- слова кружились в голове, огни и камни
- и как понятна мне была их связь и сумма!
- А почему… а почему – я сам не знаю:
- предметы, числа, имена – лежали рядом
- и подгонялись без труда, почти вплотную,
- одним движеньем и одним беспечным взглядом.
- Равнялись птицы небесам и рыбы – рекам,
- равнялись звёзды островам… и чистым небом
- я уходил с одним хорошим человеком,
- который назывался бог, но богом не был.
- Я уходил и уносил с собой в котомке
- и арифметику свою, и свою веру —
- сложивши вместе все труды и все задумки,
- прибавив полночь к светлячку и к мирре серу.
- А там… уже не удалось разъять обратно
- всё, что друг с другом так сжилось и так сложилось,
- и так срослось, и после стало непонятно,
- что тут к чему и что за чем, такая жалость…
2
- Прибавив яблоко к дождю… – и что ж потом?
- Да как-то не было «потом» в те времена —
- тогда была у нас гармония одна
- во всём своём забыл каком – ах, золотом! —
- и вёлся счет не так…
- А впрочем, не велось
- тогда счетов: тогда всего было не счесть,
- и стук часов, переходивший в стук колёс,
- одну лишь вечность знал – по имени Сейчас.
- И всё-то было навсегда там, а отнюдь
- не как-нибудь – и мир стоял, как монолит:
- тогда у мира было нечего отнять,
- тогда на свете было нечего делить,
- и правил не было, и знали наперёд,
- что хоть какую ерунду к другой добавь,
- а всё равно они встряхнутся, воспарят —
- и превратятся исключительно в любовь!
- Там отдавалось так же просто, как бралось,
- не различались апогей и перигей,
- и всё обменивалось, оптом или врозь,
- на снова всё, но только выделки другой.
3
- Прибавив яблоко к дождю… – я повторяюсь,
- всё повторяется, на том стоят стихи,
- дожди и яблоки, спокойствие и ярость,
- печные сполохи, кузнечные мехи,
- речные всплески и ночные перелески,
- пески морские и мирские голоса —
- всё то, что детский наш язык, язык библейский
- вместил в себя – и над собою поднялся:
- такая вьючность в нём, такая в нём живучесть…
- такая музыка молочная слышна!
- Ах, нам, пожалуй, ничего уже не вычесть
- и ничего не разделить ни на, ни на:
- весы все сломаны, прошли все времена,
- другими стали и длина, и ширина,
- а высота переменилась и подавно,
- но как возвышенно, как трепетно, как дивно
- горит поставленная на помин свеча
- Дождю и Яблоку – прозрачная, нагая!
- И жизнь смущается, пустое лепеча,
- но по привычке всё слагая и слагая…
«А ещё я вот что тебе скажу…»
- А ещё я вот что тебе скажу:
- ничего не бывает для.
- Я за жизнью этой давно слежу —
- ничего не бывает для.
- Иногда нам кажется: это для —
- или: это уж точно для!
- Но на самом-то деле пуста земля,
- пуста и безвидна земля.
- А ещё я вот что тебе скажу:
- ничего не бывает за —
- и не зря к последнему рубежу
- мы приходим, закрыв глаза.
- Иногда нам кажется: там гроза —
- или: там горят образа…
- но, покуда действуют тормоза —
- жми-ка лучше на тормоза!
- Поживи пока, погуляй пока
- по зелёному бережку,
- поклонись, завидевши облака,
- помолись речному божку,
- походи по кромочке бытия,
- мёд пия и песни поя, —
- только не говори и не думай, как я,
- и не живи, как я.
Автоматическое рождество
- На макушке ёлки птичка в золочёном гнезде —
- у неё внутри мотор, чтоб распевать на весь лес.
- Хорошо, что батарейка в Вифлеемской звезде:
- оттого пылает ярко, будет много чудес.
- Будут выситься под ёлкой серебристой горой
- свёртки со свистком и белкой, с пирогом и нугой —
- словно кто их из-за ёлки наметает пургой
- и глядит себе из щёлки: хорошо ль, дорогой?
- И без спички будут свечки загораться – на взмах
- то ль хвоста, то ли уздечки пряничного коня,
- ты-то знаешь: это ангел их включает впотьмах,
- он воздушен весь и огнен, и он любит меня!
- Будет скатерть-самобранка – и возникнет в лучах
- вдруг тарелка-самозванка с солнечной отбивной:
- а механика такая, что небесный рычаг,
- весь в лучах и весь сверкая, не жалеет огней.
- Будет, будет, так и будет… и уже так и есть:
- ни подарком не обидят, ни свечой, ни едой.
- Вот и агнец вдруг нашёлся, вот и вол уже здесь,
- и волхвы свои кошёлки потрошат под звездой.
- Скушай маковый калачик – так уж заведено,
- есть на то особый ключик – им и заведено:
- не хотело заводиться, но потом завелось —
- сбрызнули святой водицей да добавили слёз.
- И пока завод не сношен и нежны жернова,
- каждый грешен и утешен и беда не беда —
- автоматика крутится, батарейка жива
- и поёт над нами птица золотые слова:
- «Всё само собой, родимый, будет быть, будет быть,
- ты никтым-никто, родимый, в этой общей судьбе,
- так что смейся или плачь ты, помни или забудь —
- существует в мире нечто, что живёт не в тебе:
- Улыбается Иосиф не в тебе – вне тебя,
- и Мария, шаль набросив, приняла произвол,
- вне тебя пылает в яслях огонёк бытия,
- вне тебя собрблись ослик, и ягнёнок, и вол.
- И совсем никто не нужен, чтобы всё было так,
- и уже цветок из ножен вынимает дитя,
- говорит “Make love” – и плачет, и целует цветок,
- и поёт три раза кочет и летит на восток.
- Поприветствуй, коченея, вечный круг Рождества:
- это чудо сочлененья всех колен и валов —
- всех подарков и всех свечек, всех тарелок, всех уздечек,
- всех ягнят, и всех ослят, и волов!
- Может, есть такая кнопка, чтоб нажать – и вперёд,
- или есть одна улыбка в облаках расписных…
- да ни кнопка, ни улыбка не берутся в расчёт —
- всё крутится и светится без тебя и без них».
Что делать этому фанту?
Читать бесплатно другие книги:
«Право, человек, уезжающий через пару дней в Аргентину, обладает некоторыми преимуществами перед дру...
«Шел май, и в шуме и блеске его трудового дня Глеб забывал черные воды канала и окно возле водосточн...
«На озере катер попал в болтанку. Барсуков сидел в каюте на клеенчатом диванчике и с отвращением смо...
«Иногда меня охватывает отчаяние. Иногда мне становятся противны мои любимые мыши, кролики и даже об...
В сборник талантливого уральского журналиста и писателя Александра Шорина вошло более шести десятков...
Кто главная героиня этого романа? Проститутка, алкоголичка или отчаявшаяся женщина, одинокая мать ма...
