Кирпичи 2.0 Сугралинов Данияр
Леха так здорово изобразил базарных теток, что я рассмеялся.
– Во. А пока она будет удивляться оригинальному развитию событий, ты, весь такой гордый и красивый, спокойно покинешь место перебранки. Хотя… Мой тебе совет: с базарными бабами пока не пикируйся. Это высокий уровень, а ты и на первый пока не тянешь.
Пиво пилось очень легко. Я и не заметил, как официантка принесла мне третью кружку. Леха тянул минералку.
– Какие еще ошибки я допустил? – спросил я.
Жизнь стала казаться компьютерным квестом, где очень важно без ошибок пройти уровень.
– А жизнь и есть игра, Резвей, – сказал Леха.
– Не понял. Я что, думал вслух?
– Нет, – улыбнулся он, – у тебя просто все мысли по глазам читаются. Ха-ха! Повелся? Ерунда это все, Серега, е-ру-нда! Невозможно прочесть мысли, можно лишь просчитать вероятность событий. Поверь мне, у типичного выпившего человека не более пяти желаний и мысли, соответственно, текут в том же ключе. И сейчас мы думаем об одном и том же, да? Что, по бабам?
– А есть? – с надеждой спросил я.
– Бабы всегда есть. В сауну поедем. Заодно и отпразднуем!
– А что будем праздновать?
– Наш первый день.
– Первый день?
– Да. Первый день оставшейся жизни!
Леха ехал быстро. Успевал все: и рулить, и обгонять, и лавировать, и отвечать – лаконично «да», «нет», «понял», «до связи» – на звонки, и разговаривать со мной. Наконец отключил телефон.
– Всё. Кто мне нужен – уже отзвонились, а кому я – потерпят.
– А вдруг дома что-то случится?
– Так этот для работы. Близким я доступен всегда, только не по этому номеру. На чем мы остановились-то?
– На первом дне оставшейся жизни.
Пока ехали, я успел обдумать этот самый первый день и проникнуться смыслом сказанного.
– И как ты это понял?
– Да просто все! От всего, сколько мне жить осталось, сегодня как раз первый день, а значит, впереди вся жизнь и можно многое успеть. А то, что не удалось в прошлом, можно попробовать исправить. Да и вообще, прошлая жизнь – репетиция настоящей, которая прямо сегодня началась. А значит, если даже у меня вчера день сложился неудачно, сегодня это не имеет значения. Вот так и понял.
Леха постучал костяшками пальцев по столу:
– Балда! Плохо ты понял! Ты, конечно, правильные вещи говоришь: и про репетицию, и про много что можно успеть, – только вывод-то не такой! Ты прав: в первый день оставшейся жизни хорошо ощущается, что времени – вагон. Примерно такие же чувства в первый день на море в отпуске. Ура-ура! Сидишь у воды, пьешь пиво и наслаждаешься тем, что времени еще много! Ты еще четко не представляешь, когда поедешь на экскурсию, а когда – на шопинг. Спешить некуда. Но когда отпуск переваливает экватор, ход времени ускоряется. Все пролетает перед глазами. Тпру! Приехали, отпуск закончен! Отличие первого дня оставшейся жизни от первого дня отпуска ровно в одном: у тебя будут другие отпуска. И увидеть древний храм можно будет в следующий раз. Уяснил?
Я кивнул. А потом сказал:
– Лех… Я на море никогда не был…
– Здорово, отец! Свободно что-нибудь? – гаркнул Леха.
«Отец», пожилой мужик с изборожденным морщинами лицом, сидел на лавочке у сауны «Ихтиандр» и с удовольствием курил папиросу. Глубоко затянувшись, он благоговейно замер, а потом, выпуская клубы дыма, сообщил:
– Кажись, люкс свободен.
– Спасибо, отец. А невесты на выданье есть?
– Не, невест нет. Девочки есть.
– Добро!
Удовлетворенный полученной информацией, Леха зашел в сауну. Я последовал за ним.
В приемной за баром стояла симпатичная девчонка, которой я дал бы лет восемнадцать, если бы не глаза. Пронзительные и в то же время настолько блудливые, что, казалось, нет в мире грехов, которых они не видали. На бейдже написано «Мария», и имя очень подходило к ее славянской внешности. Увидев нас, Мария заученно улыбнулась, поприветствовала и спросила, может ли чем-то помочь.
– Машенька, конечно, можешь! – ласково сказал Леха. – Дай-ка нам люкс на пару часов.
Внутри разделись, взяли простыни, тапочки и двинули в сауну. По телевизору вещал музыкальный канал.
– Резвей, ты как хочешь, а я сначала попарюсь. И тебе советую: попьешь пива потом.
– Ну, и я как ты.
Я смог выдержать минут пять, потом выбежал из парилки, на ощупь открыв дверь. Леха, блаженно кряхтя, остался. Я принял душ и вернулся за стол. Вскоре появился и раскрасневшийся Леха.
Открытое пиво зашипело, пена попыталась вырваться на свободу. Леха налил себе чаю.
– Возвращаемся к разбору ошибок. К крику прибегай в исключительных случаях. Ничто так не давит на оппонента, как спокойный и уверенный голос. Заорав на этого… Иванченко?
– Панченко.
– Ага, так вот. Ты, заорав на Панченко, изначально поставил себя в заведомо проигрышное положение. Кричат те, кто не уверен в собственной правоте, считает, что криком можно подавить противника. Суть в том, что тот, кто кричит, тратит силы на крик, а не на размышления над ответами. Поэтому в споре побеждает не тот, кто тратит эмоции на повышение громкости, а тот, кто логично и обоснованно высказывает свою точку зрения. Понял?
Я понял. Кивнув, решился задать ему вопрос, который в последнее время не давал мне покоя:
– Слушай, Леха, а зачем оно тебе нужно? Благотворительность?
Леха пожал плечами и ответил:
– Знаешь, Серега, придет время, и ты сам все поймешь. А в том, что оно придет, я теперь не сомневаюсь.
В дверь тихо постучали. «Войдите!» – заорал Леха. Дверь приоткрылась, из-за нее появилась очаровательная мордашка.
– К вам можно?
– Нужно! – крикнул Леха и обратился ко мне. – Серега, остальные ошибки выявляй сам! А на сегодня урок окончен, баста!
Последние слова он произнес, выпихивая меня из-за стола в сторону девушек:
– Отдыхайте, молодежь, это приказ!
– А ты?
– Иди, иди! Мне надо пару звонков сделать, – отрезал Леха.
И я пошел, паникуя и матерясь про себя. Мне даже захотелось отказаться от всего этого. Леха уже говорил по телефону, но, заметив мое смущение, жестом показал девушкам на меня – мол, забирайте парня. Они, подшучивая надо мной, обхватили меня с двух сторон под руку и увели.
Постройка крепости из теории плавно перетекала в практику. Первые кирпичи оказались с браком и выкинуты на свалку. На их место встал новый стройный ряд кирпичей, закаленных пламенем разбора ошибок и уверенности в собственной правоте.
Так мне казалось.
Глава 4
Цели и стимулы
Домой приехал вымотанный, под утро. Потом долго не мог уснуть, анализируя прошедший день. Да уж, он выдался насыщенный! Поворочавшись в постели еще немного, я понял, что сон не придет. Холодный душ и легкий завтрак помогли восстановить силы. Не одеваясь, замотавшись в плед, вышел на балкон. Свежий утренний морозный воздух вдарил в голову, а кожа покрылась мурашками. Холодно! Взял с собой горячий кофе, сигареты и лист бумаги с ручкой.
Итак, что мы имеем? Цель-минимум: добиться уважения и авторитета на работе, расположения Лидки Фрайбергер, подняться как можно выше по карьерной лестнице, стать финансово независимым. Цель-максимум: сделать мир лучше, хотя бы тот, что вокруг меня. А между минимумом и максимумом еще сотни и тысячи мелких целей и задач, призванных привести меня к главной.
Много-много целей-кирпичей. Каждый поступок, каждое слово – кирпич. А что строить из них: высокую и прочную крепость для защиты себя и близких или ступеньки лестницы к высокой цели, – как раз и предстоит решить.
Мне хочется, чтобы моя Родина, а не «эта страна», как выражаются некоторые, жила лучше. Здесь рождались, росли, жили, воевали и трудились, любили и ненавидели, мечтали и горевали мои предки. Мысли о том, что где-то жизнь лучше, а у соседа лужайка зеленее, – удел нищих духом. Человек, который так думает, внутри пуст, потому что не уважает землю, на которой вырос.
Другая крайность – мечтать создать рай в своей стране, живя в хлеву. И как бы благородны ни были мои помыслы, о каком рае речь, когда у самого куча проблем?
А потому рай начну строить в отдельно взятой квартире. А еще лучше – начну с себя.
– Людям очень важны внешний облик, голос, поведение, осанка. Так что, Серега, советую сменить эти турецкие шмотки на что-то другое. Девушки внимательны к таким мелочам, с которыми ты давно свыкся и считаешь нормальными. Взгляни на свою обувь: грязная, нечищеная.
Лил дождь, под давлением встречного воздуха капли на лобовом стекле текли горизонтально, пока ленивые дворники не смахивали их с глаз долой. Мимо проносились зазывные неоновые вывески.
Леха решил подвезти меня до дома. В дороге он времени не терял и продолжал разбор полетов.
– Деньги-то есть?
– Найдутся, работаю все-таки, накопил немного.
– Прекрасно! Смени очки на контактные линзы, перемени одежду. Побрейся, наконец, что у тебя за фиговина под носом и на подбородке выросла? Ходишь, как Хоттабыч при постаревшем Вольке.
Леха рассмеялся собственной шутке.
– Ладно, идем дальше. Сходи к стоматологу, сделай чистку, отбеливание. Возьми что-нибудь неброское, но стильное, сам не сможешь – консультанты бутика помогут. И поработай над осанкой. Ну-ка, расправь плечи так, как сможешь, чтобы лопатки соединились. Во! Подними голову. Да нет, не запрокидывай ее, просто держи ровно. Эй! Плечи верни в исходное положение! Во! Так и ходи. И постоянно себя контролируй. Пару дней походишь, потом так привыкнешь, что для тебя это станет естественным.
Ты пойми: успешный человек двигается и ведет себя так, что у него и осанка прямая, и походка уверенная, и улыбка во все зубы, и голос властный. Потому что у него все замечательно! Отсюда следствие: если будешь вести себя уверенно, ходить с прямой осанкой, широкой улыбкой на лице, то твой организм сам начнет выработку гормонов счастья. А счастливому человеку все дается легко. И у тебя тоже все будет замечательно! Понял?
– Понял.
– Все, работай. Завтра я по делам улетаю, буду на следующей неделе. Бывай.
Леха подвез до подъезда. Только поднимаясь по лестнице, я понял, что не говорил ему, какой из подъездов мой, но не стал над этим раздумывать: настолько сильно я был уверен во всесильности и всезнании Лехи.
Домой я шел с твердым намерением следовать всем его указаниям.
Спина, не привыкшая к таким нагрузкам, уже болела, но я упрямо продолжал контролировать расправленные плечи и высоко поднятую голову. До выхода из дома на работу оставалось полчаса, и тут в дверь долго и требовательно постучали. Вроде даже ногами.
На пороге стоял Василий – мой сосед справа. Жил Вася с женой Катериной. У них два несовершеннолетних сына: тезка мой – двенадцатилетний Сережка и Петька – четырехлетний вечно ноющий карапуз. Вася всегда был в состоянии холодной войны с супругой. Холодная война довольно часто, когда Вася в очередной раз приходил вдребезги пьяным, перерастала в бурные скандалы, с битьем посуды, ломанием мебели и применением тактического ядерного оружия. В такие моменты я включал музыку погромче, чтобы не слышать всей той грязи, которой воинствующие стороны обильно поливали друг друга. Жутким фоном ругани обычно служил хор воющих Сережки с Петькой.
– Сосед, одолжи стольник до получки!
Ох, Вася, Вася. Несколько раз в месяц он брал у меня взаймы с целью догнаться, а чаще опохмелиться. Деньги иногда отдавал. Иногда нет. На мои жалкие просьбы Вася чаще всего отвечал, что денег нет, всю получку зараза Катька забрала.
Катька денег мне не давала, мотивируя это тем, что Вася занимал, Вася пусть и отдает. И я уходил, в очередной раз кляня себя за мягкотелость, с твердым желанием больше Васе денег не давать.
Но Вася приходил снова, клялся и божился, что в последний раз, что отдаст лично, с получки, с заначки, перезаймет и вообще вернет с процентами. С бодуна чего только не наобещаешь, да? И я снова одалживал.
Как-то я сидел на балконе, а внизу у гаражей бухали какие-то мужики. Одним из них был Вася. Когда у мужиков закончилось пойло, они снарядили экспедицию в поисках средств на продолжение банкета. Идти вызвался Вася, а составить ему компанию возжелал Кецарик – мелкий плюгавенький мужичок, напоминающий Шарикова из «Собачьего сердца». Как звали Кецарика, не помнил никто, даже Вася. Но собутыльником он считался душевным, и его часто угощали.
У моей двери они остановились, и я услышал громкий шепот.
– Кецарик, иди на пролет вниз, а то этот шпендик испугается и денег не даст.
– А может, он и так не даст?
– Да даст, он всегда дает. Просить надо уметь.
Прошло минут десять (видимо, Вася ждал, пока Кецарик скроется из виду), потом Вася позвонил. Я открыл дверь и увидел его со скорбной миной. Хотя я от и до слышал их разговор с Кецариком, мне показалось, что у него действительно случилось горе.
– Серега, братишка, выручай! У Петьки Полкан под машину попал, надо срочно операцию делать! Иначе все, кранты собачке.
Гордым прозвищем Полкан звали миниатюрную вредную собачку невнятной породы. Пес этот вечно меня облаивал, норовя цапнуть за ногу, а когда раз в день его отпускали на выгул, он часто не дожидался улицы и опорожнялся прямо на мою дверь.
И я выручил. Дал взаймы денег на операцию Полкана, потому что боялся конфликтов, боялся обидеть человека. Мне проще и удобнее было дать Васе желаемое, чем сказать «нет» и захлопнуть дверь.
И вот все повторилось. Снова скорбь на Васином лице, недельная щетина, слипшиеся мутные глаза, выпяченная нижняя губа и перезрелый перегар. Правая рука согнута, а ладонь повернута вверх – поза просящего милостыню. Васю шатало. В общем, Вася все тот же. Но я-то – уже нет!
– Вася, ты долг принес?
– Ы? Какой долг?
– Короче, Василий, ты мне уже должен больше пяти тысяч. Когда отдашь, тогда и поговорим.
Я захлопнул дверь. Почти ликуя, но все еще недовольный собой. Все-таки надо было этого синяка еще и в эротическом направлении отправить. А что? Еще не поздно! Я открыл дверь. Вася все так же стоял, но при виде меня его лицо расплылось в улыбке. Наверное, этот идиот решил, что я одумался и возжелал одолжить ему стольник.
– Серега, друг, брат, выручи по-соседски, – заканючил он. – Стольник всего-то!
– Знаешь что, Вася? Иди-ка ты!
– Чего?
– Ты все слышал. А если твоя вонючая шавка еще раз нагадит мне под дверь – ей конец, а ты тут все отмоешь. Понял?
Вот теперь можно захлопнуть дверь. Что я и не преминул сделать. Вид шокированной Васиной физиономии стал для меня лучшей наградой.
Стоило мне подумать, что, кажется, я нашел способ давать отпор, зазвонил телефон. Звонил Миха. Не могу сказать, что мы большие друзья, но из всех коллег с ним у меня сложились хоть какие-то отношения: несколько раз ходили вместе в бар и общались на почве любви к одной онлайн-ролевухе. Той самой, где Альянс против Орды[4]. Миха, двухметровый толстяк-бородач весом под полтора центнера, как полагается, играл за прекрасную ночную эльфийку. В компании он работал юристом.
– Здорово, старик! – бодрый Михин голос ни с чем не перепутаешь. Он невероятно звонкий и пронзительный. – Не разбудил?
– Никак нет, Миха, уже собрался выходить. Что-то случилось?
– У меня-то ничего, старик. А вот что случилось у тебя? – я услышал, как он тяжело дышал, услышал шум машин, трение рукавов о куртку и понял: Миха шел по улице, ему стало скучно, и между сигаретами он решил позвонить кому-нибудь.
– У меня все в порядке.
– Да? Слухи всякие ходят: мол, набухался ты вчера, Жорику нагрубил, Степанычу, на Панченко телегу накатал. Серьезная заявка, с чего это ты вдруг?
Похоже, Миха позвонил мне не первому. Я почему-то улыбнулся своей проницательности, но одновременно стал закипать.
– А ты чего вдруг слухам стал верить, Мих? И на фига звонить с утра? На работе бы пересеклись, спросил бы.
– Старик, да не напрягайся ты так. Мы же это… типа друзья, а если у друга проблемы, другой друг имеет право знать.
– Все нормально… друг. Долгая история, ничего серьезного, расскажу при встрече.
– Да рассказывай уже! Глядишь, помогу чем, юридически проконсультирую.
– Миха! Я так на работу опоздаю! Все, пока!
– А, ну ладно, давай, до встречи.
Миха недовольно отключился. Как же, у меня что-то происходит, а что именно – непонятно… Любопытно. На правах друга, так сказать, имею право знать и требую соблюдения своих прав!
Кретин.
Честно, я не знаю, как еще назвать всех этих милых людей, которые то и дело вторгаются в мою жизнь. Если бы все было так просто, как с Васей, тут и рассуждать было бы не о чем. Но он настолько примитивен в своей хитрости, что раскалывается, как оказалось, в два счета.
Бывает, погряз в каком-то деле, зашиваешься, мозг кипит. Окружающие это видят и реагируют. По-разному, но чаще всего реакция маскируется под сочувствие, желание помочь, хотя срабатывает банальное любопытство.
Хороший повод выяснить, что у тебя происходит, – выбрать позицию филина-мыслителя, по умолчанию мудрее тебя.
«Сочувствующие» еще хуже. Попричитают: «Ой, горе-то какое!» – и сразу же переключаются на другое. Конечно, любопытство удовлетворено, твои проблемы – решай сам, но н тебе немного моей жалости и моих лажовых советов.
Позже я рассказал Лехе о своем неумении правильно реагировать на таких типов. Он посмеялся: «Как реагировать на их реакцию? Серег, да все просто. Как минимум осмыслить то, что предлагают, поблагодарить за сочувствие, восхититься изящным решением и спокойно двигаться дальше. Множить негатив и проблемы, когда их и так по уши, смысла нет».
Но это было потом. А тогда начинался новый день, впереди было много целей, которых надо достичь, и задач, которые надо решить. Я не спал всю ночь, но ощущал такую легкость и бодрость, что все казалось выполнимым.
Жизнь уже не была серой и однообразной, на войне скучно не бывает.
Глава 5
Нет – и точка
Я вышел из квартиры, захлопнул дверь. Тихо. Внизу слышался мерный храп. Оп-па! Так я и думал: этажом ниже на площадке спал Вася. И вот с этим недоумком я не хотел ссориться?
Я осторожно, стараясь не задеть тело, перешагнул Васю и уже почти выкинул его из головы, как он ухватил меня за ногу. Я слегка напрягся. Повернул голову и спросил:
– Что?
– Серега, Христом Богом прошу, не пьянки ради, а здоровья для! – прохрипел Вася.
Читать бесплатно другие книги:
