Криминальный пасьянс Овчаренко Александр

Глава 7

Нежарким летним вечером в подъезд сталинской высотки деловито вошёл желчного вида мужчина. Одет он был в серые изрядно помятые брюки и такую же серую с коротким рукавом рубашку. Мужчина ничем бы не выделялся из общей массы вечно спешащих москвичей, если бы не старый потёртый кожаный портфель, который в годы хрущёвской оттепели шутливо называли «мечтой бюрократа».

Незнакомец на лифте поднялся на тринадцатый этаж, остановился перед дверью с табличкой «ООО Консул» и после короткого раздумья нажал на кнопку звонка. Через минуту дверь открылась, и на пороге показался спортивного вида молодой человек, накаченную грудь которого обтягивала белая футболка с легкомысленной надписью «Забей на кризис! Езжай в Сочи!».

— Слушаю Вас, — ровным голосом произнёс завсегдатай фитнес-клубов и, сделав вид, что поправляет выбившуюся сзади из брюк футболку, коснулся рукояти засунутого за пояс брюк пистолета.

— Мне рекомендовали обратиться в вашу фирму в случае экстренной необходимости в получении визы. Это возможно?

— Простите, но визу выдаёт посольство, а мы лишь оказываем помощь по сбору и оформлению документов. Должен Вас предупредить, что наши услуги стоят дорого.

— Цена не имеет значения, — ответил мужчина условленной фразой, и молодой человек, облегчённо вздохнув, отпустив рукоять пистолета.

— Штольц, — представился гость, как только перешагнул порог квартиры.

— Крамер, — произнёс вышедший из соседней комнаты начальник регионального отдела Центральной зоны, который внешним видом напоминал зубрилу-отличника.

— Меня предупредили о Вашем прибытии, — продолжил Крамер и машинально поправил очки в немодной роговой оправе.

Штольц внимательным взглядом окинул тщедушную фигуру начальника отдела и лишь после этого протянул руку для рукопожатия.

Так на московской земле встретились два сотрудника «Бюро по планированию и проведению тайных операций», два опытных оперативника, два обрусевших немца, у которых родословная уходила корнями в фатерлянд, два фанатика разведки и два законченных педанта, короче, так встретились два типичных «сухаря».

Ответное рукопожатие руководителя ООО «Консул» было на удивление сильным. Крамера действительно за неделю до визита Штольца предупредили, о том, что к нему убыл проверяющий с очень широкими полномочиями.

— Пить, есть, спать и работать я буду в этой квартире, — сразу предупредил Штольц. — Московские достопримечательности меня не интересуют, поэтому заранее заготовленную культурную программу можете смело похерить. Из квартиры я выйду лишь после окончания проверки. Так что потрудитесь оборудовать мне рабочее место.

Кабинет для работы проверяющего был подготовлен заранее. Там имелись все условия для работы и отдыха. Крамер не поскупился и поставил специально для проверяющего отдельную душевую кабину и мини-бар с прохладительными напитками.

Штольц, оглядевшись, приступил к работе. Нацепив на нос очки в тонкой стальной оправе, которые при необходимости, после несложных манипуляций, можно было использовать, как холодное оружие, он затребовал все документы по оперативной работе в Центральной зоне.

Когда он спал и питался, никто не видел, зато сотрудники ООО «Консул» запомнили Штольца, как человека, который с раннего утра до глубокой ночи сидел за письменным столом над кипой бумаг, изредка делая пометки в обыкновенном блокноте, купленном в привокзальном киоске. Трижды в сутки в кабинет доставляли судки с провизией из близлежащего ресторана и трижды из кабинета забирали пустую посуду. Так продолжалось пять дней.

На шестой день после завтрака Штольц пригласил Крамера к себе в комнату и, раскрыв блокнот с пометками, стал задавать вопросы. Вопросы проверяющего были чёткими, продуманными, лишёнными какого-либо подтекста. Ответы начальника регионального отдела были уверенными, немногословными, порой излишне лаконичными. Выслушав ответ, Штольц молча кивал головой и, перевернув страничку блокнота, задавал следующий вопрос. Так они беседовали до полудня. Напоследок Штольц задал вопрос о бывшем офицере ФСБ, проходившем по агентурному учёту под оперативным псевдонимом «Злой».

— В своём отчёте Вы упоминаете о том, что Злой стал вести двойную, точнее, самостоятельную игру. Какова мотивация его поступка?

— Корысть.

— Вы имеете в виду его действия по завладению контрабандным золотом?

— И это тоже.

— Почему после ликвидации агента Вы продолжили разработку этой операции?

— Считаю необходимым выяснить источник и объёмы контрабанды.

— Зачем? Какой в этом наш интерес?

— Как ответственному за всю Центральную зону, мне небезразлично, кому и для чего передаются такие большие ценности. Возможно, для криминальной деятельности, возможно, для создания нового политического движения. Не исключаю, что золото может быть использовано теневой спецслужбой, известной нам под аббревиатурой «ЗГС». Так или иначе, бесконтрольная контрабанда драгметаллами чревата изменением оперативной обстановки в зоне.

— Поэтому Вы на свой страх и риск привлекли к проведению операции двух лучших оперативников?

— Этого требовали интересы нашего общего дела.

— Чем они заняты в настоящее время?

— Занимаются охраной «объекта».

— Вы имеете в виду контрабандиста по фамилии Карась?

— Совершенно верно.

— Может, есть смысл изолировать «объект» и провести допрос с пристрастием?

— Такой вариант нами рассматривался, но при этом на свободе останутся два наёмных убийцы, которые идут по следу Карася, а это чревато осложнениями: они могут появиться в самый неподходящий момент и нарушить наши планы. Поэтому мы проводим их поимку «на живца». После ликвидации наёмников мы приступим непосредственно к работе с «объектом».

Штольц кивнул в знак согласия и, закрыв блокнот, резким движением пододвинул его Крамеру.

— Уничтожьте! — потребовал проверяющий.

Крамер на его глазах поместил блокнот в серый металлический цилиндр, после чего нажал на крышке цилиндра кнопку. Цилиндр недовольно зажужжал и через минуту издал лёгкий хлопок: помещённый в него блокнот превратился в пепел.

Проверка закончилась. Штольц, как и обещал, подхватив потёртый портфель, вышел за порог ООО «Консул», чтобы через минуту затеряться в потоке вечно спешащих москвичей.

В тот самый момент, когда проверяющий с немецкой фамилией, покинув сталинскую высотку, растворился в толпе, за семьсот километров от Москвы, из купейного вагона фирменного поезда «Северная пальмира» на перрон железнодорожного вокзала города Выборга сошли двое мужчин. Мужчины купили на вокзале карту города, на которой были отмечены все достопримечательности, и, о чём-то посовещавшись вполголоса, отправились осматривать город.

Осматривая местные достопримечательности, мужчины время от времени показывали местным экскурсоводам фотографию и вежливо интересовались, не видели ли они здесь этого товарища. С увеличенной фотографии на жителей Выборга удивлённо взирал Жорка Карась. Фото Карася Маркус самым бессовестным образом стащил у продавщицы Клавки в тот самый момент, когда она кувыркалась в постели с Ллойдом. Фотография, правда, была маленькой, Карась снимался на паспорт, и на ней он был моложе лет на пять, но другой не было. По описанию мужчина на фото напоминал того, за кем они так долго и безуспешно охотились, да и Клавка вряд ли бы стала прятать у себя в комоде фотографию законного мужа. Для верности перед отъездом из Медведково, Ллойд на автобусной остановке поинтересовался у местных жителей личностью мужчины на фотографии.

— Да Карась это, только моложе! Вон, какие щёки наел, хотя он всегда мордатым был! — в один голос утверждали земляки.

После проведённой идентификации личности фотографию увеличили и слегка отретушировали. Теперь Карася на ней можно было узнать без труда. Однако в этот день Ллойду и Маркусу не везло: все, кому они показывали фото Карася, давали отрицательный ответ.

Утомившись от осмотра достопримечательности и безрезультатных поисков, охотники отправились подкрепиться и отдохнуть в расположенное на площади кафе. Когда Маркус допивал кофе, Ллойд подозвал официанта и предъявил ему фотографию Карася.

— Мы из милиции, — строгим голосом произнёс Ллойд. — Ищем без вести пропавшего человека. Посмотрите внимательно, возможно, Вы его встречали.

Личность Карася была колоритная, поэтому официант сразу узнал посетителя, которого отправил отдыхать в пансионат к свояку, да и милиционеры ему были симпатичны. Они не совали под нос краснокожие «корочки», не грубили и не претендовали на бесплатный обед.

«Бывают и в милиции воспитанные люди!» — с умилением подумал официант и подробно рассказал о встрече с Карасём.

Через час Ллойд и Маркус, наняв частное такси, весело катили в санаторий «Лесные дали». Предвкушая окончание затянувшегося путешествия и щедрое вознаграждение, которое Ковтун посулил за исполнение заказа, наёмники радостно потирали руки. Впереди была грязная, но необременительная работа: допросить клиента насчёт золотишка, после чего по-тихому его ликвидировать.

«Это тебе не по горам скакать, рискуя каждый миг напороться на «растяжку» [22]или засаду «федералов»! [23]— мысленно подвёл итог Маркус и стал с удовольствием мысленно планировать предстоящий после выполнения заказа отпуск.

К санаторию они приехали под вечер, когда солнце спряталось за зубчатую стену леса, но день окончательно не угас, и было светло. Маркус достал из багажника такси нехитрый багаж и щедро расплатился с таксистом.

— В санаторий не пойдём, и официально устраиваться не будем, — принял решение Ллойд, когда машина скрылась за поворотом. — Нечего лишний раз «светиться».

Маркус согласно кивнул. На этот случай у них имелась компактная двухместная палатка, которую за пятнадцать минут можно было установить где угодно, лишь бы имелась пара квадратных метров свободной площади. Наёмники решили переночевать в лесу, а утром незамеченными пробраться на территорию санатория и провести разведку.

Поздно вечером Ллойд осторожно, чтобы не разбудить напарника, выполз из палатки и прислушался: со стороны санатория доносились звуки музыки и призывный женский смех. Немного помедлив, Ллойд отряхнул брюки, причесался, и по еле заметной тропке пошёл в сторону санатория.

Попасть в санаторий было проще простого: забор, который обозначал закреплённую за санаторием территорию, со временем сильно обветшал, и имел многочисленные дыры и прорехи, на которые руководство здравницы смотрело сквозь пальцы.

Когда Ллойд проник на территорию, в санатории на летней танцплощадке вовсю шла дискотека. Ллойд затесался в толпу отдыхающих и стал внимательно разглядывать танцующих. Карася он узнал сразу: за ним увивалась жгучая брюнетка с ярким макияжем, которая привлекала внимание большую часть отдыхающих мужского пола. Брюнетка тёрлась о живот Карася и поминутно зыркала чёрными глазищами в толпу.

«Стерва!» — определил Ллойд и остался дожидаться конца дискотеки. После того, как затихла музыка, и на танцплощадке погасили освещение, отдыхающие парами и небольшими группами потянулись в спальные корпуса. Ллойд проследил Карася до самого корпуса, после чего подошёл к курящему возле входа охраннику.

— Слышь командир, дай прикурить! — по-свойски обратился Ллойд и вынул из пачки сигарету. Охранник молча чиркнул зажигалкой.

— Хороша бабёнка! — прикурив, Ллойд кивнул головой на вход в корпус, через который минутой раньше прошли Карась и Зоя. — Повезло мужику!

— Как сказать, — многозначительно произнёс охранник и выпустил струю табачного дыма. — Она с мужем приехала — здоровый бугай, хотя и в годах. Такой, если что, так голову сразу оторвёт. Да вон он идёт! — и охранник еле заметно кивнул в сторону высокого статного мужчины, которого сопровождали три женщины бальзаковского возраста. Женщины о чём-то шутили, громко смеялись и поминутно влюблено поглядывали на своего спутника.

— Так это что получается: она на глазах у мужа с чужим мужиком шашни завела? — удивился Ллойд.

— Выходит, так, — согласился страж порядка и затоптал окурок.

— Высокие отношения! — усмехнулся Ллойд.

— Выше некуда, — согласился собеседник. — У неё даже номер рядом с хахалем. Вон, на третьем этаже четвёртое окно справа.

— Чего в жизни не бывает! — притворно зевнул Ллойд. — Пойду и я спать. И затоптав окурок, расслабленной походкой направился в сторону соседнего корпуса.

Залезая в палатку, Ллойд подумал, что на завтра можно назначать операцию. Осуществлению его стройного плана мешала только влюблённая в «объект» брюнетка. Ллойд не верил в высокие отношения между мужчиной и женщиной, особенно если они развиваются на виду у всего санатория.

«Надо бы завтра эту парочку «пощупать»!» — решил он и, повернувшись на левый бок, тут же уснул.

А в это самое время Зоя сбросив с себя маску стервы, сидя на кровати, устало массировала икры своих красивых ног. Рядом стоял «муж» и задумчиво смотрел в тёмный квадрат окна.

— Малевич. Подлинник, — задумчиво произнёс он и кивнул на окно.

— У тебя ещё хватает сил шутить? — поразилась Зоя и, встав с кровати, плотно задёрнула шторы.

— Потерпи, скоро всё закончится.

— Ты уверен, что это тот, кого мы ждём?

— Уверен. Я проверял: сегодня никого из новеньких не оформляли. К тому же он явно следил за тобой и даже интересовался расположением номера. Я сам видел.

— Но их должно быть двое!

— Значит, второй был где-то неподалёку, страховал напарника. Сегодня они вряд ли сунутся, им осмотреться надо, определить, в каком номере ночует клиент, проживает ли в номере с ним сосед или номер оформлен на одного отдыхающего. Они ведь не просто ликвидировать клиента должны, они с ним должны поработать — расспросить, что, где и почём! А сделать это можно только в укромном месте. Так что сегодня можешь дежурить спокойно. А вот послезавтра и все последующие дни надо ждать гостей. Хочешь, я тебя сегодня подменю?

— Не надо. Завтра, ты сам сказал, могут быть гости. Поэтому оставим всё как есть.

— Как скажешь! — согласился напарник и, прислушавшись к доносившимся из-за стены звукам, невольно улыбнулся. Несмотря на звукоизоляцию, из соседнего номера отчётливо слышался богатырский храп Карася.

Глава 8

Через год жизни в монастыре Саид стал мало чем отличаться от монахов. Одежда его пришла в негодность, и он выбросил её, оставшись в одной набедренной повязке, которую соорудил из рубашки. Рубашка была в крупную красную клетку, поэтому одеяние Саида больше напоминало шотландский килт, чем набедренную повязку. Чтобы избавиться от грязи и досаждавших мелких паразитов, он выбрил налысо голову и стал окончательно напоминать монастырского послушника. Тело его стало лёгким и послушным. Сквозь смуглую кожу отчётливо выпирали ключицы и рёбра, но это не было болезненной худобой. Саид хорошо научился влиять на работу своего организма. Несмотря на скромную пищу, он чувствовал себя полным сил и желаний познать непознанное и охватить необъятное. Каждое утро он вставал на рассвете и выходил из пещеры, чтобы, уединившись, заняться медитацией. В любую погоду он, обратившись лицом на восток, посылал солнцу слова благодарности.

— Солнце — оно есть всегда, даже когда ты его не видишь, — говорил ему учитель в начале его поиска Абсолютной Истины, и Саид каждое утро с благодарностью вспоминал его.

Со временем гуру поведал ему сокровенные знания, благодаря которым он мог не спать, не есть, и трудиться без устали несколько дней, мог останавливать кровотечение, заживлять в короткий срок раны и даже замедлить работу сердца, и тогда непосвящённые могли принять его за посланца Страны Мёртвых.

Гуру научил его лечебному массажу, после которого больной забывал о недуге и вновь, как ни в чём не бывало, брался за тяжёлую физическую работу.

Ещё на заре зарождения учения великого Будды, монахи, чтобы защитить себя от нападений контрабандистов и просто бандитов, которые часто появлялись в окрестностях монастыря, разработали систему защиты, название которой в буквальном переводе на русский язык звучало, как «долгий сон, дарованный прикосновением мотылька».

В отличие от других бойцовских школ, в этой системе защиты не надо ударом кулака ломать противнику рёбра, а ударом ноги выбивать позвонки. Наука защищаться была основана на доскональном знании человеческого тела. Со временем монахи усовершенствовали свою школу, и теперь, чтобы даровать противнику «долгий сон», достаточно было пальцем руки нажать на теле на определённую точку. В зависимости от точки приложения даже небольших усилий, противник мог быть частично или полностью парализован, мог потерять на короткое время сознание, мог находиться в полном сознании, но испытывать такую сильную боль, что о дальнейшем сопротивлении с его стороны не могло быть и речи.

Наряду с нервными центрами, при воздействии на которые наступал «долгий сон», существовало десяток точек, лёгким нажатием на которые можно было даровать врагу «вечный сон».

Гурудева старательно обучил Саида всем бойцовским премудростям, но не упустил возможность прочитать нотацию о непреходящей ценности человеческой жизни, закончив банальные рассуждения расхожей фразой о том, что спор выигрывает тот, кто смог его избежать. Саид всё новое впитывал в себя, как губка, но эти знания не были особыми знаниями, ради которых его послал Швейк.

Однажды, в канун сезона дождей, среди монахов прошёл слух, что два послушника, собирая в предгорье целебные травы, встретили заплутавшего путника, у которого была нежная белая кожа и копна рыжих волос. Под мешковатым походным костюмом незнакомца скрывалось тело зрелой женщины. Так как женщинам вход в монастырь был строжайше запрещён, её поселили в старом шалаше, недалеко от главного входа в монастырь.

Весть о рыжеволосой женщине, неизвестно зачем поселившейся возле монастыря, почему-то сильно взволновала Саида, и он, подчиняясь какой-то неведомой силе, как только ночная прохлада коснулась земли, пришёл к шалашу. Он стоял и не знал, как поведёт себя дальше, но то, что ему надо увидеть эту женщину, он знал точно.

Так он стоял, переминаясь с ноги на ногу, пока из шалаша не вышла рыжеволосая красавица. Саид понимал, что после годичного воздержания красавицей ему покажется любая простушка, но эта женщина действительно была очень привлекательна, и ещё в её облике было что-то неуловимо знакомое.

— Здравствуй Саид! — улыбнулась женщина и протянула ему руку. — Я ждала тебя! К сожалению, монахи или не понимали моего английского, или сознательно не обращали внимание на мою просьбу о встрече с тобой. Судя по твоему напряжённому выражению лица, ты меня не помнишь. Я Кэрролл, врач. Я лечила твою раненую голову.

— Хай, Кэрролл! — поздоровался Саид и впервые за год почувствовал стыд за свой наряд.

— Я пришла за тобой, Саид! Помнишь, ты просил Швейка прислать за тобой того, кого ты знаешь в лицо? Так вот я и пришла. Ты нужен своей стране!

— Я теперь человек Мира, и не принадлежу ни к одной нации. У меня нет родины, — не очень уверенно произнёс Саид, не в силах отвести взгляда от расстёгнутой у собеседницы на груди блузки.

— Понятно! — с усмешкой произнесла Кэрролл. — Ты ещё на пути к Абсолютной Истине. Ну, это дело поправимо! Надевай штаны и добро пожаловать в цивилизованный мир.

Уже сидя в самолёте рядом с Кэрролл, он вспоминал прощание с учителем.

— Я знал, что это может случиться, — после небольшой паузы сказал гуру, когда увидел взволнованного Саида. — Можешь ничего не говорить, я знаю, что женщина с рыжими волосами и неискренним взглядом пришла за тобой. Ты пойдёшь за ней в свой мир — мир, полный мерзостей и соблазнов! Но я спокоен за тебя, мой ученик: чтобы ни случилось, ты никогда не сможешь стать прежним. Ты уходишь, обогащённый новыми знаниями. Пусть ты не достиг совершенства и не познал Абсолютную Истину, зато ты обрёл своё лицо и нашёл в этом мире своё место под солнцем. Поверь мне — это немало! Я отпускаю тебя со спокойным сердцем. Да будет внешний мир мал внутри тебя! — произнёс напоследок гуру, положив ему сухую ладонь на выбритый лоб.

На этом прощание закончилось. Они поклонились друг другу и разошлись в разные стороны, чтобы больше в этой жизни никогда не встретиться. На душе каждого из них не было печали: Саид был в самом начале жизненного пути и радовался каждому прожитому дню, а для его учителя жизнь была бесконечной цепочкой превращений, и мелькающим, словно в калейдоскопе, событиям он не придавал особого значения.

Ничего не поделаешь — у каждого своя карма!

— Куда мы летим, в Рим? — поинтересовался Саид у попутчицы, которая беззаботно потягивала слабоалкогольный коктейль.

— Не совсем, в Риме у нас будет короткая остановка, после которой ты отправишься в Германию, в тихий уютный городок Гале.

— Зачем?

— В Германии хорошие врачи, тебе нужно подлечиться. Руководство уже оплатило полный курс реабилитации.

— Руководство чего или кого?

— Наше с тобой руководство. Я имею в виду «Бюро», его Директора и подчинённый ему управленческий аппарат.

— Я здоров: моё сердце бьётся ровно, моя душа находятся в гармонии с моим телом. Я могу обходиться малым, и моя плоть будет подчиняться мне. Мой дух силён, как никогда…

— Верю! — перебила его Кэрролл. — Охотно верю, но тебе предстоит годичный курс обучения, и понадобятся дополнительные силы, к тому же мы обязаны проверить кандидата на предмет профессиональной годности.

— Я кандидат? Для чего?

— Со временем ты станешь опытным оперативником, — усмехнулась Кэрролл. — Возможно, самым опытным! В «Бюро» поговаривают, что у тебя очень большой потенциал и на тебя возлагают большие надежды. Возможно, ты станешь самым молодым резидентом в истории нашей спецслужбы, и однажды к тебе придёт молодой человек или юная девушка, и ты ей будешь говорить те же слова, которые я говорю тебе сейчас. Дальше продолжать?

— Не надо.

В иллюминатор заглянуло солнце, и Саид, закрыв глаза, послал светилу слова приветствия. По устоявшейся привычке он начинал новый день с медитации.

Через месяц после реабилитации, будучи в Риме, перед тем как дать согласие на работу в «Бюро», Саид спросил одного из трёх присутствовавших при беседе мужчин: зачем его было посылать в монастырь? Какой был в этом смысл? Ведь если бы «Бюро» действительно стремилось добыть у монахов ценную информацию, то стоило бы послать опытного сотрудника, а не его — зелёного, как весенний бамбук, юнца, который не знает даже азов оперативной работы.

Собеседник еле заметно дёрнул щекой и на его невыразительном, словно затёртом временем, лице отразилось слабое подобие улыбки.

— Это был тест, — ответил разведчик. — Тест на выживаемость. Ты его прошёл с блеском. Более того, ты не только выжил, но и приобрёл очень ценные знания и навыки, которые тебе пригодятся в будущей работе. А то, зачем тебя посылал твой куратор, «Бюро» давным-давно известно.

На этом беседа и закончилась.

По прибытию в Гале его поместили в небольшую, но уютную клинику, которая пряталась на окраине города в густых кустах сирени. Персонал клиники сносно говорил по-английски, и ещё лучше по-русски — сказалось длительное пребывание в городе частей Советской армии. Сама клиника блистала чистотой. После годичного проживания в пещерном монастыре, где личная гигиена монахов оставляла желать лучшего, Саиду показалось, что весь персонал клиники помешан на чистоте и стерильности. В первый же день после того, как его поселили в отдельную палату с кондиционером и видом на городской парк, его осмотрел доктор Клаус — сорокалетний мужчина с холёными руками и в скрипящем от крахмала белом халате.

— Удивительно, как Вы, господин Гаджи, ещё живы? — удивился врач. — У вас же крайняя степень истощения! Я пропишу Вам щадящие процедуры, плюс полный курс витаминов, усиленное питание и, конечно, полный покой.

В «Бюро» учли азиатскую внешность кандидата, поэтому в Германию Саид прибыл под видом английского подданного турецкого происхождения Али Гаджи. По легенде Али приходится сыном состоятельного бизнесмена, который с друзьями отправился на яхте в морское путешествие, но в результате беспечности молодые люди по неосторожности вывели из строя рацию, что не позволило им вызвать спасателей, после того, как у них сломался мотора. В результате Али и его собутыльников более месяца носило по океану, пока они случайно не наткнулись на круизный лайнер, который и спас их от неминуемой смерти.

— Я чувствую себя хорошо! — вяло сопротивлялся Саид.

— Это обманчивое чувство. Ваш организм работает на пределе. Вам необходима реабилитация.

Видимо, «Бюро» заплатило кругленькую сумму, потому что с первого же дня врачи взялись за него всерьёз: с раннего утра до вечера его потчевали различными процедурами, начиная от массажа и заканчивая витаминными уколами. Питание в клинике было отменное. Пять раз в день пожилая медсестра со строгим лицом приносила в палату множество блюд и тарелок, от запаха которых у Саида, как у собаки Павлова, выделялась обильная слюна, но, вопреки ожиданию персонала, аппетит у пациента оказался плохой. Каждый раз Саид набрасывался на еду, но очень скоро насыщался, и большая часть блюд оставалась нетронутой. Медсестра недовольно поджимала губы, качала головой и уносила тарелки.

Лечащий врач тоже был им недоволен: время шло, а улучшения не наступало. Он ничего не говорил Саиду, но последний по недовольному лицу эскулапа понимал, что ситуация остаётся серьёзной. Поэтому во время очередной медитаций Саид «включил» внутреннее зрение и с огорчением отметил, что большинство его органов имеют тревожный красноватый оттенок. Организм противился внешним воздействиям, отвергая предлагаемую ему помощь.

Саид по тонкой еле заметной красноватой пульсирующей нити проследил весь путь, который проходит команда, подаваемая крохотным участком мозга, и понял, что имеет место блокировка. Мозг продолжал выдавать команду на работу организма в «спартанских» условиях. Получалось, что, несмотря на все старания медперсонала, Саид как бы продолжал жить в монастыре — в условиях недостатка пищи и витаминов.

Усилием воли Саид попробовал снять блокировку, но это ему удалось не сразу: блокировка оказалась двухуровневая. Сначала ему удалось снять препоны на пути к блокировке, которые ему представлялись в виде локальной белёсой туманности, сквозь которую тревожным красным светом пульсировал блокированный участок мозга, и лишь после этого снять саму блокировку.

После этого Саид почувствовал, что исчезло внутреннее напряжение, сон стал спокойным, глубоким, а аппетит с каждым днём становился всё лучше и лучше.

Лишившись запрета, организм усиленно стал восстанавливать свои резервы и требовал всё больше и больше пищи. Через неделю на впалых щеках пациента появился румянец, а ещё через пять дней Саид, несмотря на запрет врача, приступил к ежедневным физическим упражнениям, которые он проводил каждое утро в глухом, густо заросшим сиренью уголке больничного сада. Он по-прежнему брил налысо голову и каждое утро медитировал, раздевшись до плавок.

Через месяц реабилитации Саид перестал напоминать забальзамированную древнеегипетскую мумию и немного прибавил в весе. Рёбра перестали угрожающе выпирать сквозь кожу, и с лица исчезла печать аскетизма. При этом Саид строго следил, чтобы не набрать лишний вес и не стать подобием весёлых толстощёких немцев с их знаменитыми пивными животиками. Излишки калорий он каждый день сжигал на ежедневной утренней тренировке.

Тщательно осмотрев его в конце месячного курса реабилитации, герр Клаус задумчиво произнёс:

— Странно, но ваш организм подчиняется лечению как бы избирательно. Вы так и не набрали положенный вес, но при этом у Вас все показатели в норме! Все ваши органы функционируют, как будто и не было сильного истощения. Так не бывает, должны остаться хоть какие-то последствия. Между тем у Вас сосуды чистые, как у младенца, идеальное артериальное давление, красные кровяные тельца в норме, тоны сердца чистые, печень без признаков мочекаменной болезни. У Вас даже зрение не понизилось, а ведь при регулярном недоедании наблюдается снижение остроты зрения, а у вас было истощение крайней степени! И, несмотря на это, я вынужден констатировать, что Вы абсолютно здоровы.

Забирать Саида из клиники приехала дальняя родственница, в которой он без труда узнал рыжеволосую Кэрролл. Она отвезла его в Рим, где он прожил неделю в каком-то уединённом местечке, и где с ним вели длинные беседы и проводили бесконечные психологические тесты строгие мужчины и женщины в безликих белых халатах. Впрочем, это его забавляло. Заполняя ответы на очередной тест, он откровенно веселился, читая вопросы типа «Откажитесь ли Вы от внебрачной связи с юной красавицей, заведомо зная о том, что ваша партнёрша не сможет сохранить конфиденциальность ваших отношений?» Или — «Бывали ли у Вас случаи недержания мочи, при возникновении опасности для жизни?»

Почему-то было много вопросов, затрагивающих вопросы половых извращений и однополой любви. Закончилась эта недельная забава проверкой на «детекторе лжи».

Результаты проверок ему не довели, но через неделю Саида привели в обыкновенный кабинет с наглухо зашторенными окнами, где находилось трое мужчин. Один из них сидел за столом, а двое других, мирно покуривая и попивая кофе, делали вид, что сама беседа, ровно как и Саид, их не интересуют.

После получасовой беседы, в ходе которой Саид высказал твёрдые намерения пройти полный курс подготовки и связать свою дальнейшую жизнь с её Величеством Разведкой, а точнее, с «Бюро», ему пожали руку и отправили самолётом в учебный центр, который, к его великому удивлению, располагался в России.

Самолёт приземлился в аэропорту «Пулково», откуда встретившие Саида двое молодых парней на старенькой и неприметной «Ниве» привезли его в один из заброшенных военных городков, коих в Ленинградской области после проведения военной реформы было достаточно. При подъезде к городку откуда-то из кустов внезапно появились два автоматчика в маскировочной форме. Они проверили у водителя документы, о чем-то пошептались с начальством по рации, и лишь после этого пропустили «Ниву» на территорию.

При въезде возле заброшенного КПП Саид заметил старый плакат, на котором был изображён профиль Ленина, а ниже виднелась надпись «Наша цель — коммунизм»! На противоположной стороне дороги находился огромный, местами облупившийся от краски металлический щит, на котором офицер, с мужественным лицом обращаясь к прохожим, призывал: «Ракетчик! Порази цель первой ракетой»! Видимо, ни до начальника политотдела, ни до замполита подразделения не дошёл потаённый смысл, который вкупе рождала эта наглядная агитация.

Как позже выяснил Саид, заброшенный вид городка в целях легендирования тщательно поддерживался. Сам городок терялся среди непроходимых болот и лесов севера Ленинградской области, и попасть в него можно было только одним путём — по сильно заросшей травой бетонной дороге.

Его привели в отдельно стоящий домик, недавно построенный из белого кирпича, с узорчатыми решётками на окнах.

— Сегодня переночуете здесь, — сказал сопровождающий. — А завтра утром ваш куратор Вам всё объяснит. Подъём у нас в шесть, поэтому попрошу в шесть пятнадцать быть уже одетым. Ваши личные вещи и одежду я заберу для проверки. Завтра Вам всё вернут, а пока можете переодеться в спортивный костюм, — и проверяющий кивнув на стоящий в углу платяной шкаф, взял в руки саквояж, с которым Саид приехал в учебный центр и стал терпеливо ждать, пока вновь прибывший курсант снимет с себя всю одежду.

Саид, не выказав никакого удивления, быстро разделся и, сложив одежду и обувь в полиэтиленовый мешок, передал сопровождающему.

После ухода сопровождающего Саид вздохнул и с интересом осмотрелся. Переодевшись в новый спортивный костюм, он неожиданно понял, что с этого момента для него начинается новая, неизвестная, но манящая таинственностью жизнь.

А в это самое время за тысячи километров от ленинградских болот и лесов, среди которых спрятался учебный центр будущих сотрудников «Бюро», в совершенно другой «учебке», созданной для подготовки будущих сотрудников ЗГС, появился новый курсант. На обложке поступившего следом за ним личного дела синим фломастером было выведено его новое имя — «Бодрый».

Когда тебе двадцать лет, и ты не отягощён жизненным опытом, когда все синяки и шишки, которые приготовила тебе Судьба, впереди, начинать жизнь с чистого листа легко и просто. Может быть, в этом и есть особая прелесть юношеского безрассудства!

Глава 9

— С погодой Вам, Павел Родионович, прямо скажем, повезло! — произнёс довольный администратор, заполняя купленную Бодрым минуту назад путёвку в санаторий «Горный воздух». — Номер у Вас люкс, как Вы и просили, подселять никого не будем, — продолжал словоохотливый администратор, возвращая Бодрому паспорт на имя Мартынова Павла Родионовича. — Так что отдыхайте, веселитесь, весь персонал санатория к вашим услугам!

Бодрый скупо поблагодарил и, подхватив нехитрый багаж, направился в номер. Он специально не стал селиться в городской гостинице, а выбрал загородный санаторий. Ещё в «учебке» он твёрдо усвоил, что все гостиницы находятся под негласным контролем местной милиции и ФСБ.

Человеку несведущему кажется, что приезжий может бесследно раствориться среди местного населения. Как бы не так! Приезжего видно за версту, и для специалиста вычислить его не представляет особого труда, где бы он ни поселился — в гостинице или в частном секторе. Поэтому надо быть готовым объяснить при проведении паспортного контроля цель своего визита на остров и придумать легенду для дальнейшего пребывания. Бодрый решил, не мудрствуя лукаво прикинуться отдыхающим. Тут и объяснять ничего не надо: приехал человек отдохнуть и здоровье поправить. Ничего подозрительного: согласно действующей Конституции (да будут незыблемы устои её!) имеет полное право.

У себя в номере Бодрый первым делом зашёл в ванную комнату, блиставшую чистотой и новой кафельной плиткой, открыл кран с холодной водой, и под этот шум стал звонить по известному ему номеру.

— Слушаю Вас внимательно, — раздался в трубке приятный мужской баритон.

— Передайте Павлу Васильевичу, что я задержусь в санатории «Горный воздух», а на работу выйду после двадцатого.

— Хорошо, передам, — ответил невидимый собеседник и отключился.

Этой условной фразой Бодрый сообщил в Центр о прибытии на остров и о своём местонахождении. Упоминание двадцатого числа означало, что он ждёт дальнейших указаний. Если бы он упомянул двадцать пятое число, то это бы означало, что он ждёт связника, а если бы в разговоре употребил выражение «конец месяца» — это бы означало, что он просит поддержки. Все эти нехитрые условности Бодрый зазубрил ещё при подготовке к операции, но не думал, что придётся применять их на практике. Первоначально его задача сводилась к обеспечению физической защиты резидента, но судьба распорядилась так, что вместо «кушать подано» ему предстояло играть главную роль.

— Подвёл ты меня напарник, ох, как подвёл! — пробормотал Бодрый и, закрыв кран с холодной водой, вышел из ванны.

В коридоре раздались бодрые мужские голоса, какой-то шум и громкий смех. Бодрый выглянул в коридор и увидел, что в соседний четырёхместный люкс въезжает весёлая группа бородачей. Все они были примерно одного возраста и чем-то похожи друг на друга: крепкие, широкоплечие, с короткой аккуратной стрижкой и внимательным взглядом, от которого не укроется любая мелочь. Лишь один из весёлой четвёрки выглядел постарше. Был он не таким весёлым, скорее сосредоточенным, и на фоне своих товарищей-здоровяков казался худым. Ощущение худобы усугублял длинный крючковатый нос, хищно нависавший над узкой, перечёркнутой вертикальным шрамом верхней губой. На карие глаза спадала длинная чёлка, щедро забелённая ранней сединой.

— Здорово сосед! — протянул руку длинноносый. — Мы, никак, тебя разбудили?

— Да нет, мужики. Кто в такое детское время спит? — искренне удивился Бодрый, отвечая на крепкое рукопожатие.

— И то верно! — согласился длинноносый. — Будем знакомы, меня Владом зовут, а это Серёга, Богдан и Копчик.

— Меня, между прочим, Вениамином зовут! — возмутился тот, кого назвали Копчиком.

— Это очень длинно, — встрял крепыш Богдан. — Копчик короче и звучит красивее.

— Тебе идёт! — подтвердил тот, кого назвали Сергеем, и вся компания дружно заржала.

— А я Павел Мартынов, можно по-простому, Пашка. — представился Бодрый.

— Ты кто по жизни будешь? — как бы невзначай поинтересовался Влад.

— Я лесом торгую, точнее, начал торговать, — заученно произнёс Бодрый старую легенду, так как новой не было.

— Ну, а мы геологи! — с затаённой гордостью произнёс Влад, и как бы в подтверждение потеребил куцую бородёнку.

— Да, мы геологи, — вразнобой поддакнули его товарищи, затаскивая огромные рюкзаки к себе в номер, при этом непроизвольно трогая короткие бороды.

— Мы через полчасика в ресторан собираемся, — сообщил Влад. — Если хочешь, присоединяйся. Чего одному куковать!

— Без базара! — заверил его Бодрый. — У меня нынче «бабок», как грязи, а вот выпить не с кем.

В ресторан он спустился, когда дружная компания геологов была уже навеселе. Его встретили весёлым гомоном и тут же налили «штрафную» рюмку за опоздание — фужер внушительных размеров, но опалённые солнцем и продублённые всеми ветрами геологи другой посуды не признавали.

Бодрый лихо запрокинул фужер, крякнул и подозвал официанта.

— Водки! — заказал Бодрый.

— Сколько? — уточнил официант.

— Много водки! — конкретизировал Бодрый, в котором проснулся залихватский характер Лёшки Цыганкова.

— Силён, бродяга! — восхитился Копчик и, последовав его примеру, опрокинул в рот содержимое фужера.

— Не части! — предупредил его Влад и вытянул губами из пачки сигарету.

— Так вы, значит, геологи? — продолжил начатый в коридоре разговор Бодрый и, чиркнув позолоченной зажигалкой, дал собеседнику прикурить.

— Значит, геологи, — ответил за всех Влад, выпуская вверх струйку голубоватого табачного дыма. — А что, непохожи?

— Бородёнки у вас короткие, и сами вы какие-то ухоженные, как будто не из леса, а из парикмахерской! — ляпнул Бодрый, которому водка ударила в голову. На мгновенье сотоварищи Влада замолчали, и над столом повисла тишина. Положение разрядил официант, который принёс тушёную с овощами оленину и заказанную Бодрым водку.

— Глазастый ты, однако! — похвалил его, как ни в чём не бывало, Влад, нанизав на вилку ароматный ломтик мяса. — Нас тут на ковёр к начальству вызывали — какой-то гад накатал анонимку о нецелевом расходовании средств. Ну и меня, как начальника партии, вместе с моими ребятами к ответу и призвали. В конце концов, всё уладилось, но перед визитом в высокие начальственные кабинеты пришлось постричься, побриться и навести полный "марафет". А когда вся эта бодяга закончилась, мы снова вернулись к привычному для нас образу жизни! — улыбнулся Влад и коснулся своей бородки.

— Вернулись! — дружно загудели собутыльники и щедро плеснули Бодрому водки в бокал.

— За наше нерушимое братство! — предложил тост Влад. Это пафосное предложение почему-то никого не смутило, и все с серьёзными лицами лихо сдвинули над столом бокалы. Неожиданно громко заиграл оркестр и все, кроме Влада и Бодрого, пошли танцевать.

— Ну, а как твой бизнес? Успешно? — перевёл Влад разговор на другую тему. — Ты ведь вроде бы лесом торгуешь?