Тайный дневник девушки по вызову Жур Бель

Вторник, 23 декабря

Длинное пальто: есть.

Темные очки: есть.

Часовое алиби для родителей: есть.

Я вне дома и свободна!

Успела на рандеву вовремя. Он опоздал. Я прихлебывала кофе и притворялась, что читаю газету. Он проскользнул в дверь незамеченным, сел напротив меня. Я кивнула в знак приветствия и толчком послала сверток через столешницу.

А4 осторожно приподнял крышку и заглянул в коробку.

– Ты уверена, что это то самое? – спросил.

– Лучше не бывает, – ответила я. – Результат гарантирован.

Он выдохнул, плечи расслабились.

– Если я могу спросить – тебе действительно нужно столько продукта, чтобы провести неделю с семьей?

– В противном случае эти акулы меня прикончат. – Он снова приоткрыл коробку и глубоко вдохнул. – Как только они почуют в воде кровь, я смогу подкинуть им эти шоколадные трюфели. Это купит мне по меньшей мере несколько часов передышки.

– Это секретный рецепт, – приврала я. На самом деле я нашла его в Интернете. Масло, шоколад, сливки и ром. Так просто, что даже я не сумела ничего испортить.

А4 и я пару лет встречались, даже жили вместе какое-то время. Мы не завели, как говорится, общего ночного горшка, но это было вполне удобное домашнее сосуществование, и у нас нашлось много общих хобби. Например, жаловаться на весь остальной мир. Это продолжалось, пока я не переехала в Лондон, предприняв первую из ряда безуспешных попыток получить полезную работу. Я недавно очень расстроилась, узнав, что он считал дом для бывших студентов, где мы обитали, «хибарой». Я-то всегда вспоминала его с любовью.

– Ты спасла мне жизнь! – проговорил А4.

А4 – тот, про которого все спрашивает мой отец, как будто мы еще вместе. Он – тот, чьих фоток у меня больше всего.

Он – это тот, про которого все спрашивает мой отец, как будто мы еще вместе. Он – тот, чьих фоток у меня больше всего. Одна из них, где он в горах, стоит в серебряной рамке на моей книжной полке. Он смотрит в камеру, на меня, балансируя вытянутой рукой, и рот у него до ушей. Милое создание. Часто улыбается.

– В другой раз сочтемся.

Среда, 24 декабря

Скучаю по жизни на севере. Все легенды о нем – правда. Люди там действительно дружелюбнее. Чипсы действительно лучше. Все действительно дешевле. Женщины действительно гуляют зимой по улице, напялив на себя меньше одежек.

Я скучаю по возможности напиться в хлам меньше чем за пять фунтов.

Четверг, 25 декабря

Несколько недель не могла дождаться, пока произнесу это:

«Веселого Рождества, хо-хо-хо!»

Во всяком случае, меня это смешит. Наступила Ханука, и я жую гелт[26] из белого шоколада, что круче всякой крутости. И никаких признаков подарка от Этого Парня – что совсем уж некруто.

Пятница, 26 декабря

Мой первый дневник мне подарили на день рождения в семь лет. К счастью, большинство промежуточных томов его потерялось. Этим утром, смертельно скучая, я взялась за разборку письменного стола и нашла несколько старых тетрадей, исписанных годы назад. Я писала в школьных тетрадках с мягкой обложкой, изрисованной цветочками. Начинались они с того времени, как мы с Н. познакомились. Мы сразу понравились друг другу (это кокетливый способ сказать: «Сняли комнату в первом же отеле, какой сумели найти»). Через пару дней, выйдя со мной подышать свежим воздухом, он упомянул о своей подруге Дж. и возможности составить трио. Они раньше уже несколько раз пробовали втроем, и он ручался за ее красоту и ошеломительную сексуальность.

Мы с Н. сразу понравились друг другу (это кокетливый способ сказать: «Сняли комнату в первом же отеле, какой сумели найти»).

Мы сидели в его машине, любуясь рекой возле Хаммерсмита.

– Конечно, – сказала я.

До того я бывала с немногими женщинами, но учитывая все, что мы успели вытворить за выходные, отказаться было невозможно. Он позвонил ей, чтобы договориться о встрече, и вот как продолжалась эта запись в дневнике:

Мы встретились у нее и отправились в кафе на поздний завтрак. Еда была отличная, разговаривали о сексе и подводной археологии. Вернувшись к Дж. домой, я приготовила Н. и себе горячее какао. Когда он вышел из комнаты, она поцеловала меня и спросила, сколько женщин у меня было. В ответ соврала и сказала, что восемь или девять. Мы пили какао в гостиной, и Н. сказал, что, пожалуй, пойдет, вздремнет. Дж. отвела меня в свою спальню, где оказалась огромная белая кровать и подушки, на которых было написано La Nuit шрифтом с засечками. Мы целовались и трогали друг друга. Дж. казалась совсем крошкой, пока я не сбросила туфли: на самом деле мы оказались одного роста. Ее задница отлично выглядела в кремовых трусиках с полосками, но еще лучше – без них. Накануне ночью Н. сказал, что у меня лучшая попа из всех, что он видел, но попа Дж., по-моему, лучше. Ее шея, кожа и волосы пахли так замечательно, что я вдруг учуяла запах собственного пота.

– Это Н. тебе оставил? – спросила она, увидев глубокие царапины на моем плече. Я показала ей темные синяки на бедрах и слабые отметины от его члена на лице. Она велела мне лечь, завязала глаза и стянула руки.

Потом протащила мягкую многохвостую плеть поперек моего тела.

– Знаешь, что это такое?

– Да.

– Хочешь ее?..

Накануне ночью Н. сказал, что у меня лучшая попа из всех, что он видел, но попа Дж., по-моему, лучше.

Она приберегла самые тяжелые удары для моих грудей и оттрахала меня двухголовым дилдо. Когда я прижалась лицом к ее промежности, она развязала мне руки и сняла маску. Я полизала ее через трусики, а потом сняла их – Дж. была чисто выбрита.

Довести ее до оргазма пальцами было легко. После чего я заметила, что Н. наблюдает через открытую дверь. Спросила, давно ли он там.

– С тех пор, как вы надели маску, – ответил он. – Я учуял ваши запахи еще до того, как подошел к двери.

В этот момент объявился бойфренд Дж., и дневник становится несколько сумбурным. Чтобы много не писать, скажем так: у него возникла проблема с Н. – а именно, он не хотел, чтобы Н. касался Дж. Разочарованный Н. выпалил, что раз так, то любовник Дж. не должен трогать меня. Вместо этого Н. предпринял со мной безуспешную попытку фистинга. Я пришла в такое смятение, что не смогла кончить. Дж. отсосала у своего парня, потом мы все по очереди приняли душ, обменялись номерами телефонов, и мы с Н. ушли. Он подбросил меня к Кингс-Кросс и спросил, нужно ли мне что-нибудь перед дорогой. Что-нибудь такое, ради чего стоит жить, съязвила я. «Еда и секс», – отозвался он тут же, и я рассмеялась. Я с тех пор несколько раз напоминала ему об этом проблеске философской мудрости, но он каждый раз говорит, что не помнит этих слов. Идя рядом с ним через вокзал, я чувствовала себя легкой как перышко, ошеломленной. Счастливой.

– Что ж, – сказал он как раз перед тем, как закрылись двери, – полагаю, все-таки четверо в постели – это слишком много.

Полагаю, все-таки четверо в постели – это слишком много.

Помню, как мастурбировала по дороге на север. Это было не так-то легко, в вагоне было полно народу, и рядом со мной постоянно садились люди. В туалете мне этим заниматься не хотелось. Но у меня на все про все было несколько часов, и я расстегивала брюки настолько медленно, насколько было необходимо, чтобы никого не насторожить. Это случилось, когда рядом со мной сидела девушка-азиатка, которая, обернувшись, разговаривала с приятелем через несколько рядов. На коленях у меня лежало пальто, и я притворялась, что сплю. Кончив, я позвонила Н., чтобы рассказать ему. Было это, кажется, где-то в районе Грэнтхэма.

Суббота, 27 декабря

Никогда не относила себя к девушкам, которые дают новогодние зароки самим себе. Такие вещи неизбежно приводят к унылым вечеринкам трезвенников, опрометчивым бракам, а то и к чему похуже. Как-то я приняла решение пользоваться зубной нитью и полосканием для горла перед чисткой зубов каждый день в течение года. Это было до того, как я осознала (примерно через 1,4 миллисекунды), что меня не хватит и на неделю поддержания такого уровня гигиены. Мало того, это еще и убьет на корню всякое влечение. А вам бы хотелось просыпаться под полнозвучный бродвейский мюзикл, разыгрываемый каждое утро миндалинами вашего возлюбленного?

В другой раз я планировала вести рукописный дневник и не бросать его ни от скуки, ни по забывчивости. Каким-то чудом я довела его до полугодовой отметки, подбадриваемая одновременным чтением дневников Кеннета Тайнана[27] и Пеписа[28]. От них мой дневник невыгодно отличался отсутствием историй о том, как из моего парика вычесывали вшей, или описания пьяных загулов на всю ночь напролет в компании Теннесси Уильямса.

Тем не менее раз в год и палка стреляет: я уделила некоторое количество времени размышлениям о том, какие добрые дела и благие намерения могла бы поставить себе целью в следующие двенадцать месяцев.

С этого момента решено, что я больше никогда не стану покупать лубрикант неизвестных марок. Никогда! Полагаю, есть некоторые шансы сдержать этот зарок.

Воскресенье, 28 декабря

Ах, родной домашний круг! Такой утешительный! Такой дружелюбный!

Такой удушающе однообразный каждый год! Снова отправляюсь на юг, пока мамуля не заметила вмятину на крыле машины.

Понедельник, 29 декабря

Звонит телефон.

Я:

– Алло?

Мадам (ибо это она):

– Дорогая, ты не спишь?

– Э-э… нет, а что?

– Ой, ка-а-ак хорошо! Просто у тебя голос такой расслабленный. Я про себя думаю, что я такая спокойная, но ты всегда еще спокойнее, чем я. Ты много читаешь?

– Ну… да…

– Так вот, наверное, почему! Читающие люди всегда такие спокойные… Кстати, у меня для тебя есть заказ, прямо сейчас. Не понимаю, что такое вдруг внезапно приключилось, но все просто с ума по тебе сходят.

Говорят, содержательницы публичных домов практикуют покровительство девушкам, продвигая некоторых более активно, чем других, в соответствии с личной прихотью, но я пока этого не заметила. Кажется, в нашем бизнесе неделя на неделю не приходится: бывают «верхние недели», когда заказов столько, что приходится отказываться, и «нижние», когда я гадаю, объявится ли кто-нибудь вообще. Но голос менеджера всегда звучит одинаково по-деловому.

– М-м-м, хорошо…

– О-о-очень хорошо, дорогая! Я пришлю тебе подробности эсэмэской. Наслаждайся своей книжкой.

Мне пришлось заказать мини-кэб из другой конторы, а не из той, куда я звоню обычно. Новый водила не вызывал к себе симпатии: сначала поехал на восток, потом сделал очень хитрую петлю, охватившую большую часть Излингтона. Я разговаривала по телефону с А4 и поглядывала на дорогу только мельком. Еще через двадцать минут, когда мы повернули на улицу в трех кварталах к югу от моего дома, я взорвалась:

– Да я бы быстрее сюда пешком дошла!

– Ну, пробки же, такое время, – промямлил он.

Я посмотрела направо, потом налево. Ни в одном направлении машин не было.

– Да ну?!

При таких скоростях, прикинула я, опоздаю минут на десять – и позвонила в агентство.

К югу от Гайд-парка он ввинтился в растянувшуюся на милю пробку, которую даже я сумела бы объехать.

– Слушайте, вы вообще-то сами знаете, куда едете?

– Конечно.

– Ха! Непохоже! Я опаздываю на встречу.

Ну, вы же понимаете, на такую встречу, куда ходят среди ночи в кружевном поясе для чулок и бра с трусиками в комплекте под легким платьицем!

– Вы знаете дорогу лучше? – высокомерно фыркнул он.

– Нет, но это не моя работа – ее знать.

– Пробки, самое время для них – я ничего не могу поделать.

– Чушь! Вы могли выбрать любой из десятка других маршрутов. Возите меня по моему собственному району целых двадцать минут! И выворачиваете прямо в затор! Не морочьте мне голову, я не вчера родилась!

Он глянул в зеркальце заднего вида: удостовериться, что не вчера.

– Я же говорю, я ничего не могу сделать.

– Неплохо бы для начала извиниться. – Нет ответа. Мы сидели в молчании еще десять минут, пока пробка медленно ползла вперед. Я кипела, бурлила и вообще клокотала. – А хотя бы высадить меня вы можете?

– Конечно, леди, пожалуйста.

Я вылезла из такси, не заплатив, посреди плотной пробки. Мы как раз миновали стоянку мини-кэбов в конце Нортэнд-роуд. Я направилась прямо к ней. Второй водитель доставил меня к месту встречи за божескую цену в четыре монеты, так что я накинула ему еще шесть.

К счастью, клиент проявил понимание и предложил мне выпить. Люблю английский архетип: выпускник частной школы для мальчиков, лет тридцати с хвостиком, директор по маркетингу в папиной компании.

Из тех, кто говорит «чин-чин» перед тем, как выпить. Фанат Бориса Джонсона[29]. Я разделась до белья у подножия лестницы, и он смотрел, как я медленно поднимаюсь по ступеням.

Наверху я остановилась, обернулась через плечо.

– Так чем же ты хочешь заняться?

– Хочу заняться с тобой любовью.

– В полнометражном стиле Барри Уайта?[30]

– О да! – И мы большую часть часа предавались вольной борьбе в простынях. Волосы у него были мягкие и густые, слегка припахивали металлом. – Что мне сделать, чтобы ты кончила?

– Это очень сложно. Нам бы потребовалась вся ночь.

Я не кончаю с клиентами. Некоторые не целуются, что, по моему мнению, чушь собачья. В конце концов, губы – это же просто губы. Но оргазмы я приберегаю для кое-кого другого. Это несложно, мне никогда не удавалось с легкостью достичь оргазма.

– Отличная идея!

– Да, но есть ли у тебя перфоратор и шесть козлов? А еще и планеты сегодня не в том узле…

Я не кончаю с клиентами. Некоторые не целуются, что, по моему мнению, чушь собачья. Но оргазмы я приберегаю для кое-кого другого.

– О-о-о, респект и уважуха! В другой раз буду знать. – Провожая меня к двери, сунул свою карточку, сказал, что хотел бы как-нибудь со мной встретиться, просто выпить по стаканчику. – Ну, теперь твоя подача, – сказал он с надеждой мне вслед, пока я сбегала по лестнице к ждущему меня такси. В прерывистых лучах уличных фонарей, падавших через окна машины, я рассмотрела визитку. Розовое и зеленое, с гравировкой, модный шрифт… было бы соблазнительно, не будь у меня другого. Хотя и с трудом себе представляю, как пара, познакомившаяся в такой ситуации, объясняла бы это своим друзьям.

– Не люблю такой тип, – сказала мне менеджер, когда я звонила ей на пути домой. – Наверняка отзыв напишет.

Существуют вебсайты, посвященные клиентам, пишущим критические статьи о достоинствах разных поставщиц эскорт-услуг. Ты можешь думать, что провела встречу по высшему разряду, но это вовсе не гарантирует тебе положительного отзыва. Ах, если бы только мы могли обернуться и сказать: чем кумушек считать трудиться!..

Ты можешь думать, что провела встречу по высшему разряду, но это вовсе не гарантирует тебе положительного отзыва.

Кэбмен завершал третий круг вокруг случайного квартала в Кенсингтоне. Должно быть, они думают, что я слепая.

– Ну, и как он тебе?

– На самом деле, истинный джентльмен. – На том конце – недоверчивое фырканье в ответ. – Он у меня просто из рук ел.

Я довольно быстро взяла привычку так говорить, правда это или нет. Не хочу, чтобы она волновалась… и не хочу впасть в немилость.

Вторник, 30 декабря

– Есть клиент, он хочет на тебя пописать, – объявила менеджер.

Клянусь, если бы кто-то наложил лапу на расшифровки моих телефонных разговоров, он бы, вероятно, подумал, что я ш…ха, погодите, ведь так и есть!

– Он хочет – что? – переспросила я, прекрасно понимая, что оа сказала.

– Пописать. На тебя. Не волнуйся, дорогая, не в твоей одежде! Ты будешь в ванне.

– В ванне – с чем? С мочой?

– Нет, просто в нормальной ванне.

Я тихонько вздохнула.

– Ты знаешь, что я не занимаюсь извращениями.

Клянусь, если бы кто-то подслушивал мои телефонные разговоры, он бы, вероятно, подумал, что я ш…ха. Погодите, ведь так и есть!

Во всяком случае, на работе. Знаю, это звучит странно, но даже когда В. обращался со мной хуже некуда, я знала: это потому, что ему не все равно. Я бы не хотела позволять постороннему делать что-то подобное.

– О нет, ничего такого, дорогая, совсем не в этом дело! – затараторила она. – Он не хочет тебя унизить! Он хочет пописать на девушку, которой это нравится.

В конце концов, я согласилась, но только при существенной надбавке к обычной плате. Клиент был довольно мил и производил впечатление ужасно стеснительного человека. Мы немного поболтали и выпили – бокал крепкого для меня и большая кружка пива для него. Чтобы как следует наполнить пузырь, как я полагаю. Когда настало время заняться делом, я раздела его ниже пояса, сбросила с себя экипировку и опустилась на колени в пустой ванне.

Он посмотрел на меня, посмотрел на стену над моей головой и вздохнул. В течение пары минут ничего не происходило. Я начала мерзнуть.

– Что-то не так? – осторожно осведомилась я.

– Ничего не получится. Я слишком завелся, – сказал он. Снова перевел взгляд вниз. – Если смотреть на тебя, то он встает. Если не смотреть – думаю о том, как это будет, и он опять встает.

– Подумай о чем-нибудь, что тебя не возбуждает.

– Например?..

– Как твоя мама покупает тебе нижнее белье. С тобой на буксире. А тебе лет тридцать пять.

Он рассмеялся. Я почувствовала, как первая струйка ударилась о мою шею, скатилась по груди.

Потом я мылась, а он на меня смотрел. Начал издавать неопределенные звуки, как нерешительный мальчик-одуванчик, когда я высушила волосы и стала одеваться.

– С тобой все в порядке? – поинтересовалась я.

– По-моему, у меня еще там осталось, – проговорил он, краснея и жестом указывая на свой крантик. – Ты не обязана соглашаться, но, может быть… я бы мог сделать в стаканчик, и…

– Э-э-э… нет, спасибо, – отказалась я. – Здоровье, безопасность… все такое.

– Некоторые пьют ее как лекарство, – предложил он.

– Да, а еще некоторые полагают, что полностью мясная диета хороша для здоровья. – Я надела пальто и поцеловала его в щеку. – Может, в другой раз, когда у меня будет больше времени на психологическую подготовку.

Среда, 31 декабря

В Лондоне, одна в новогодний вечер.

Предполагалось, что Этот Парень приедет – по крайней мере так мне было сказано. Вчера он позвонил после полуночи, чтобы объявить, что приехать не сможет. Он, оказывается, отбыл кататься на лыжах. А может, я могла бы все переиграть и прилететь к нему? То есть купить билет меньше чем за двенадцать часов до рейса! Тридцать первого декабря!!

А я даже и не знала, что он в отпуске. Почему он не может приехать сюда? Потому что было бы слишком дорого менять его билет, ну конечно, конечно же! Не могу передать, как меня забавляет, как человек, который вечно бубнит о нехватке наличности, может выбросить целую кучу бабок на то, чтобы добраться до европейских склонов, вместо того чтобы встретить Новый год со своей девушкой. Тем не менее я честно прочесала Интернет, чтобы выяснить, не могу ли я каким-то чудом проснуться утром во Франции. «Британские авиалинии» не резервировали никаких рейсов раньше 2 января. Даже для туроператора с дивным названием «Впоследниймомент. com» момент оказался слишком… последним.

Так что я отказалась. Выразила свое сожаление. Честно говоря, не похоже, чтобы его это сильно огорчило. Подозрительно? Еще бы! Ведь его спутник в этой маленькой экскурсии – не кто иной, как Соседушка, который меня ненавидит.

Отправилась в город – пообедать, подстричься и побродить вокруг музея Виктории и Альберта. Наблюдения краем глаза:

• Все, кто сели в метро на «Кингс-Кросс», вышли в Найтсбридже, оставив до того битком набитые вагоны практически пустыми.

• Мужчина, выгуливавший двух псов – здоровенного ротвейлера и крошечного мопсика. Оба холеные, шкуры черные, и на каждый шаг ротвейлера приходилось три мопсиных.

• Взрослеющая девушка вгрызается в бейгл[31] с лососем и сливочным сыром, закусывая чипсами.

• Трое мужчин, идущие вместе, в похожих черных вязаных шапочках.

• И три девчонки, идущие в противоположную сторону в непохожих розовых вязаных шарфиках.

На Экзибишн-роуд, возле самого Музея естественной истории, осенние листья, расплющенные тысячами шин, оставили на мостовой дивный оранжево-золотой узор.