Паутина Амфитеатров Александр

Глава 29

Фиолетовые вспышки от мигалки на крыше «скорой» Федор увидел издалека. Рядом стояла милицейская машина. И толпа собравшихся людей. И все это возле Дашиного подъезда.

«Чего-то там случилось», – подумал он, не чувствуя беды. Да и что может случиться с Дашей за то короткое время, пока они не виделись?

Подходить сейчас к подъезду было небезопасно, все-таки там милиция. Вдруг опознают? Но Федора одолело любопытство и он, выйдя из-за угла дома, постарался смешаться с толпой, прислушиваясь к голосам. А послушать было чего.

Какой-то мужик из соседнего подъезда приперся даже в домашней пижаме, накинув поверх плащ. Его, как и Федора мучило любопытство, и он спросил:

– Чего тут случилось? Смотрю, «скорая» приехала, милиция?..

– Девушку убили, – негромко ответила женщина, стоявшая шага на три впереди Федора.

Туманов узнал ее. Эта женщина жила на первом этаже, в подъезде, где и Даша. Частенько гуляла с внуком возле детской площадки. Прислушиваясь к тому, что она говорила, Федор почувствовал на сердце тревогу. «Про что она говорит? Девушку? Кого же это?»

– Из пистолета стреляли. Прямо в сердце, – объяснила женщина.

Теперь Федор никого другого не слушал, только эту соседку с первого этажа, доверяясь ее осведомленности. А та охотно делилась новостью:

– Мария Карповна, соседка сверху. Она рассказывала, пока милиции не было. Бандиты приходили. Четверо человек.

Это имя и отчество Федор несколько раз слышал от Даши. Неужели?.. Он почувствовал, как будто в голове растеклось что-то горячее.

«Дашка! Милая!..»

Показалось, все закружилось перед ним в бешеном хороводе. Первое, что пришло на ум, броситься в подъезд, добежать до Дашиной квартиры и убедиться, что с ней ничего не случилось. А все, что он тут услышал – вымысел Марии Карповны. Спятила старушенция на старости лет.

– Смотрите. Вон, несут девушку. Бедняжка. Жалко-то как, – послышался голос из толпы.

И толпа, позади которой стоял Федор, вдруг зашевелилась, придвинулась ближе к подъезду. За ней и Федор.

Двое здоровенных мужиков в белых халатах вынесли носилки с телом, накрытым простыней, через которую проступала кровь.

Кто-то негромко запричитал. Федору показалось, что это та самая соседка с первого этажа. Но сейчас его внимание было нацелено только на «скорую», водитель которой проворно открыл заднюю дверь.

Федор обошел машину с другой стороны и, очутившись рядом с медиком, негромко, чтобы не привлекать всеобщее внимание, спросил:

– Она что мертвая? Почему ее с головой накрыли?

Усталый от частых вызовов фельдшер «скорой» скроил печальную физиономию и безнадежно махнул рукой.

Водитель закрыл дверь. А из подъезда в сопровождении милиционера, вышла полная женщина в белом халате с чемоданчиком в руке. И сказала молодому усатому лейтенант, деловито размахивающему папкой:

– Ну, мы поехали. По поводу заключения, позвоните утром. – Она села в машину, и «скорая» поехала по тротуару, едва не наехав на ноги Федору.

Из подъезда вышел человек в гражданке и тоже с папкой в руке. Федор сразу определил – следак. А другой рядом, с тяжелым кейсом, явно был криминалистом. Они негромко о чем-то разговаривали. Наверное, о преступлении. Подошли к милицейскому «Уазику». Сели. И громыхая на всю улицу, «Уазик», покатил догонять «скорую».

И собравшиеся жильцы, удовлетворив свое любопытство, как-то сразу исчезли, оставив Туманова в одиночестве простаивать у подъезда.

Федор хотел закурить, но сигарета тряслась в дрожащих руках, а пламя зажигалки как назло задувало ветром. В конце концов, ему надоело, и он выбросил сигарету. Не хотелось верить, что его Дашки больше нет на этом свете. Все казалось неестественным, нереальным. Весь этот окружающий мир. Да и он сам. Будто его уже нет тут. На минуту он представил ее молодое, красивое тело лежащее на столе в морге и скальпель патологоанатома, безжалостно рассекающий плоть. Теперь, проклинал себя за то, что уехал, оставил ее одну.

Он вошел в кабину лифта и нажал кнопку с цифрой шесть. Прислонившись к исцарапанной какими-то иероглифами стенке, он думал об убийцах. Кому понадобилось убивать Дашу? Неужели, он где-то допустил ошибку. Понадеялся на везение, а за ним элементарно следили. Но как они выбрали момент, что его не оказалось в квартире? Но тут же к нему пришла простая догадка. Убийцы ничего не выбирали. Скорее, наоборот, они искали встречи с ним. И Федора спасла случайность. Зато она не спасла Дашу. И опять почему-то перед глазами предстал стол, а на нем его Дашка. А еще лицо безумца патологоанатома, самодовольно потирающего руки при виде молодой красавицы с простреленной грудью. Конечно, с ней ему гораздо приятней иметь дело, чем с какой-нибудь старухой.

Федору захотелось заплакать. Никогда не сможет простить себе, что не сберег Дашу. Ох, Дашка, Дашка! Ну почему смерть выбрала тебя?

Зажмурившись, он ощущал легкое подрагивание кабины лифта, и хотел теперь одного, чтобы вот так ехать в бездну. И пусть этот лифт никогда не останавливается. Пусть везет его куда угодно, хоть в преисподнюю.

Он открыл глаза и увидел, что дверь открыта, и никуда больше не торопясь, кабина терпеливо поджидает, пока Федор покинет ее нутро.

Все когда-нибудь кончается, и этот его подъем с первого на шестой этаж тоже окончился. Он был обычным. Но по времени он показался Федору неимоверно долгим. Столько всего успел передумать капитан, пока поднимался. О многом пожалел. Но ничего уж не изменишь.

Туманов вздохнул и вышел на площадку. Зачем-то тронул дверь Дашиной квартиры. Она была заперта. Теперь Даша не встретит его.

– Дашка, милая, ну как же это? – шепотом спросил, как будто она была рядом и могла слышать его. Он подошел к двери соседки и нажал на звонок. Услышал поспешные шаги, потом щелчок замка.

– Ой, – соседка, пожилая дама, испуганно уставилась на него. Сначала она хотела тут же закрыть дверь, но, вглядевшись в его слезящиеся глаза, сжалилась. Спросила:

– Что вы хотели, молодой человек?

– Можно войти? – тихо проговорил Федор. Он стоял с низко опущенной головой, словно стыдился укора, что не сумел защитить, уберечь Дашу от смерти.

Женщина ничего, не сказав, широко распахнула перед ним дверь. И только когда он очутился в ее квартире, сказала вздохнув:

– А я думала, милиционер вернулся. Они вот только ушли.

Федор заметил, она старается не встречаться с ним взглядом.

– Нет. Это я, – сказал он и присев на табуретку тут же в прихожей, погладил пушистую собачонку, вертляво крутившуюся под ногами и тихо поскуливающую.

Видно это четвероногое существо по-своему переживало о случившемся, отводя Федору особое место в этой трагедии. И не облаяла его, как это делала с другими.

Дама даже удивилась. Обычно ее четвероногий питомец, защищал хозяйку от чужих громким лаем. Но к Федору отнесся по-доброму.

– Извините, Мария Карповна, – назвал Туманов соседку по имени отчеству, чем немного расположил ее к разговору. – Скажите, как это произошло? С Дашей?.. Может, вы знаете? – Он не настаивал. Просто попросил, пересказать ему все, что произошло у Даши в квартире.

Женщина сцепила пальцы обеих рук и нервно захрустела ими. Так делала всегда, когда сильно волновалась.

– Давеча, когда вы мне попались в подъезде … Мы с Тошкой выходили на прогулку, – назвала она собачку по кличке и впервые осмелилась посмотреть Федору в глаза. – Вы вошли в лифт. А мы из подъезда … Только вышли, а тут молодой человек. Кажется, он за вами шел.

У Федора сжалось сердце. Вот откуда они узнали номер квартиры.

А женщина сбивчиво продолжила:

– Я думала, этот молодой человек имеет какое-то отношение к вам. С хорошей точки зрения, разумеется. Одет он прилично. В дорогой костюм. Белая рубашка. Не похож он на бандита. Как хотите. Не похож.

– Он спросил обо мне? – опередил ее Федор вопросом.

– Да. Он спросил, в какой вы квартире проживаете … Поймите меня правильно. Я уже достаточно пожилая женщина. Я не подумала ничего плохого… О вас. О нем. Мне и в голову не пришло, что за этим может скрываться …

– Почему вы так говорите?

– Так ведь, когда это произошло с Дашей … Он был в квартире у нее. Когда ее убивали, – она хотела еще что-то сказать, но не смогла. Заплакала. Дрожащие руки отчаянно теребили платок, который женщина то и дело подносила к глазам.

– Поймите меня правильно. Я и предположить не могла, что такое может произойти. Как обманчиво впечатление. Как обманчиво, – запричитала она. – А мне ведь он показался вполне интеллигентным человеком. Уж поверьте. Я редко ошибаюсь в людях. И эта манера держаться …

– Извините, но не могли бы вы подробней, насчет его лица, – попросил Федор. Раз она с ним разговаривала, должна запомнить лицо. Времени с момента их встречи прошло мало. Не должна старушка так быстро забыть его. Федор очень рассчитывал на ее память.

– Лицо? Он такой высокий. Повыше вас будет. Худощавый. Лицо? Лицо такое, вытянутое. Это, наверное, так кажется от худобы. И глаза … Вот глаза его мне не понравились. Смотрит на вас, а взгляд так и бегает по сторонам, словно чего-то ищет. Или кого-то.

– А волосы у него длинные? – вдруг спросил Федор, удивив старушку.

– Да. Длинные. И мне еще показалось, он за ними плохо ухаживает. Как будто непромытые они у него. Висят, как солома. Хотя, говорят, это сейчас модно.

Федор вспомнил про бармена. «Высокий. Длинноволосый. Худой. Похоже, это бармен из кафе «Весна». Вот, стало быть, кто меня выследил. Он нарочно рассказал мне про «Уралочку». Чтобы я туда пришел. Я и повелся. Потом они просто вели меня всю дорогу от ресторана до Дашиного дома. А тут им помогла эта старушенция.»

– Сколько, вы говорите, их было? – спросил Федор, хотя о количестве старуха не обмолвилась и словом. Но он дал понять, как будто она уже говорила, а он немного запамятовал. И сейчас попросил напомнить. И дама напомнила:

– Четверо. Вот этот парень. Потом еще один, молодой, такой коренастый. В темно-синем спортивном костюме и кроссовках. И двое мужчин. Только этих я плохо разглядела. Показалось, один там был постарше всех. Я в глазок в двери смотрела, когда они побежали к лифту. Так вот у того, что постарше, волосы вьются и немного с проседью. В лифт он забежал первым. За ним тот коренастый, в спортивном костюме. Третьим был парень, который интересовался вами. За ним зашел мужчина. Роста невысокого, но такой широкоплечий. И к лифту он не бежал, как они, а шел. Быстро шел. Они все трое ему крикнули. Я правда не расслышала что.

– Понятно, – проговорил Федор озабоченно и тут же попросил более подробных объяснений по поводу того, четвертого. Федора он заинтересовал больше остальных. Он выходил последним. Почему?

– А ничего особенного в нем я не заметила. Видела его только сзади. Волосы у него русые. Короткие. Но в теле чувствуется сила.

– Почему вы так решили?

– Держался он как-то уверенно. Как мне показалось. Не знаю, конечно, может я, и ошибаюсь в чем-то. Но еще мне показалось, он не боится. Эти трое были напуганы. А он нет. Наверное, он главный у них.

Федор постарался напрячь память, но среди бывших уголовников, с которыми в последнее время довелось иметь дело, такого человека не вспомнил. Да и никаких особенных примет его, старуха не дала. Широкоплечий. Волосы русые. И никакой конкретики. И даже то, что он держался со слов старухи, уверенно – это еще ни о чем не говорит и уж ни в какой мере не поможет в поисках убийц. Увидеть бы его рожу.

Гораздо проще ухватиться за бармена. Только не мешает сделать маленькое уточнение. И Туманов спросил:

– Скажите, а вы на левой руке у волосатого не заметили кольца?

Как оказалось, женщина была очень внимательной.

– Печатка. Золотая. С черным квадратиком. Наверное, какой-то камень. Но я в этом не разбираюсь. У меня из золота ничего нет. Вот только серьги, – показала она на маленькие золотые капельки на мочках ушей. – Подарок мужа. А потом он умер и уже больше никто не дарит, – грустно проговорила она.

Федор встал, отставил табуретку в сторону, на прежнее место. Не хотелось расспрашивать старуху о деталях убийства. Хотя уверен был, она многое могла порассказать, и как слышала душу раздирающий крик Даши и тот роковой выстрел, оборвавший жизнь девушки. Ничего этого ему не хотелось слышать. Достаточно, что он предполагает, в одном из четверых бармена кафе «Весна». И если Федор на правильном пути, то уж он постарается выжать из волосатого тощуги, кто были остальные те трое. Бармен должен их знать.

Увидев, что Туманов собирается уходить, соседка услужливо предложила:

– Если вам негде ночевать, можете остаться до утра. Все равно у меня вторая комната свободная. Нам с Тошкой вполне хватает и одной.

Но Федор отказался, не забыв поблагодарить старуху. Вышел. И уже на площадке, поджидая лифт, обернулся.

Соседка таращилась на него в дверной глазок. Но это его сейчас нисколько не беспокоило. Даже если она вздумает позвонить в милицию, раньше чем через десять, пятнадцать минут они не приедут. А за это время он будет уже далеко от дома.

Старенький «ПМ» с запасной обоймой лежал у него в боковом кармане пиджака и Федор подумал, что настало самое время пустить ствол в дело. Он никого не хотел убивать. Но за Дашу он отомстит. Он больше не мент. Теперь, он такой же как и они – человек вне закона. А во многом даже превосходит их, потому что все эти годы, пока работал опером, распутывал их «следы». И кое-чему научился. И пусть они не ждут от него пощады. Они разбудили в нем звероподобную злость. И теперь узнают, что такое озверелый опер.

Многое он был готов простить, но только не смерть любимой девушки. Этого не будет. До каждого из них Федор доберется.

Но пока, надо отдохнуть. Уж слишком много всего неожиданного свалилось на него. И, кажется, душа не вынесет, разорвется на части.

Выйдя из подъезда, он обернулся на окно Дашиной квартиры. Так и казалось, вот сейчас откинется штора и появится ее лицо.

Он постоял немного, ежась от ночной прохлады. Дашино лицо так и не появилось и теперь не появится никогда. Ее нет. Она ушла, как уходят остатки сна после пробуждения.

На глаза навернулись слезы, и Туманов заплакал. Хорошо, что сейчас ночь и никто его не видит. Можно не стесняться своих слез.

– Дашка, милая! Ну, как же так? – повторял он и побрел к соседнему дому. Дойдя до первой попавшейся скамейки, плюхнулся на нее, вытянув уставшие ноги. Закрывал глаза и видел ее лицо. Даша улыбалась. Она была совсем рядом, стоит только протянуть руку, чтобы ее достать. Туманов хотел ее поцеловать, но непреодолимое пространство мешало, не давало им сблизиться и заключить друг друга в объятия.

Потом он долго курил, сигарета за сигаретой. Пока пачка не опустела. Если б он знал адрес бармена, пошел бы к нему прямо сейчас, ночью. Вытащил подонка с постели. А теперь приходится ждать до утра, чтобы наведаться к нему в кафе. Но Федор согласен ждать столько, сколько потребуется.

Он медленно брел по ночной улице, впервые за последнее время никуда не торопясь. Даже как-то непривычно было, потому что он всегда куда-то спешил. Поутрам на работу. Днем бегал, как бобик. Вечером торопился к Даше. Всегда эта проклятая спешка. Порой даже не успевал замечать, как проходит жизнь. Наверное, из-за того, что молодой, жизнь ему казалась бесконечной. И только теперь, когда не стало Даши, понял, в этом зыбком мире, все когда-нибудь кончается.

Остановившись под фонарем, глянул на часы. Сколько же время? Оказалось третий час. Для летней ночи, это уже можно считать приближением утра. Хотя пока вокруг темень и прохлада со всех сторон.

В ночной тишине он услышал чуть приглушенные голоса. Они исходили из темноты, со стороны перехода, где на тротуар падала черная тень большого рекламного щита, загородившего уличный фонарь.

Едва затихшая в его душе злость, вскипела с новой силой, и Федор свернул в темноту. Если там кого-то бьют, он накажет обидчиков.

На траве, скрючившись и закрывая от побоев лицо руками, лежал человек, а двое здоровых парней в коротких кожаных курточках, били его ногами. Скорее всего, делали это просто так, для своего удовольствия. Взять с того было нечего. А поразмяться с ним, от скуки, можно.

Едва глянув, Федор определил, бомж. Такого можно забить до смерти. Никто за него не предъявит счет. Не спросит с мордоворотов.

Федор тихонечко свистнул.

Оба бритоголовых обернулись, молча уставились на него. Не ожидали, что в такое позднее время тут появится человек. А попросту, ненужный свидетель. С ним они решили расправиться также, как с валявшемся на траве стариком бомжом.

Один шагнул к Федору. Был он молодой, не старше восемнадцати, высокого роста и широк в плечах. Федор сразу определил – качек. Такие шастают ночами по улицам и выискивают, кому бы морду набить, потренировать руку. И неважно, кто им попадется, старик бомж или припозднившийся прохожий. Участь для него будет одинакова.

– Тебе чего, дядя? – недружелюбно спросил парень, уставившись.

Федор посмотрел по сторонам. Какая тихая, прекрасная ночь. Жалко нарушать эту тишину пистолетным выстрелом. Значит, придется помахать руками. Давненько он не разминался по-настоящему.

– Не бейте его больше, – довольно вежливо попросил Федор, кивнув на лежащего. Тот издавал протяжные стоны. Наверное, привычный к таким избиениям. Но Туманов его пожалел. Мог бы сейчас прочитать этим двум нравоучительную лекцию об их неправильном поведении по отношению к человеку. Но парень ошалело вылупился на него.

– Я смотрю, тот человек еще жив. Оставьте, пацаны, его. И топайте отсюда, – предложил Туманов компромисс, который вполне мог устроить всех, включая, разумеется, бомжа.

Оба парня посмотрели на Федора, как на сумасшедшего, который ищет себе смерти. Но с другой стороны, он сам напросился. Шел бы себе.

– Он-то, жив. А вот ты сейчас «крякнешь» – пообещал парень стоящий перед Федором, и вдруг резко выбросил вперед руку, в которой блеснуло лезвие финки.

Такие дешевые приемы Федор не раз отрабатывал в спортивном зале. Жаль, что молодой здоровяк не знал этого. Он увидел, как Федор молниеносно, всем телом подался назад, и лезвие финки не достало его. Тут же Туманов стремительно вытянул обе руки, поймал бритого за кисть и что есть силы крутанул ее.

Послышался неприятный хруст и ночную тишину нарушил истошный крик бритого. Финка упала в траву. А сломанная рука парня, повисла плетью. Вряд ли ей уже удастся подержать нож.

– Ты чо, фраер, за бомжару вступился? – заорал другой бритоголовый, приняв боксерскую стойку, но напасть на Федора не решался. – Да ты знаешь, на кого прешь? Мы тебя из-под земли достанем.

– А мне плевать, кто вы, – ответил Туманов, не повышая голоса и этот его тон, взбесил бритоголового. Он занес руку для удара, но Федор с легкостью опередил его. Короткий удар в челюсть, отбросил нападавшего бритоголового. А еще, он его предостерег от более неверного поступка. И тот сразу понял, если еще раз попытается что-либо предпринять, будет хуже. Он посмотрел на раненого своего приятеля, который выл от боли, и вдруг резко повернувшись, побежал со словами:

– Витян, держись. Я сейчас ребят приведу. Мы его уроем тут.

Но Витян оказался не менее благоразумен чем его товарищ и не стал дожидаться ребят. Неуклюже ковыляя, ломанулся в темноту.

Когда оба бритоголовых исчезли, Федор наклонился над лежащим.

На траве лежал старик, одетый в плащ военного образца, какие обычно выдают офицерам. Лицо у него было разбито. Видно, постарались бритоголовые. Усы, борода, перепачканы кровью, а левый глаз заплыл. Могло быть и хуже, но старику повезло. Федор спас его.

– Мерзавцы! Негодяи! – старик попытался встать. – Ни за что избили. Я ведь ничего им не сделал. Шел по улице. Так они догнали и давай бить. Даже ничего не спросили. Представляете?

– Представляю, – ответил Федор, выслушивая жалобы старика. Помог ему подняться. Хорошо, что они не успели переломать старику ноги.

– Вы идти можете?

– Могу, кажется, – не слишком определенно ответил старик, вглядываясь в лицо своему спасителю здоровым глазом. – Спасибо вам. Вы меня спасли. А я уже приготовился умереть. Молитву прочитал.

Федор улыбнулся. Так приятно хоть что-то сделать хорошее, пусть и для бомжа. И стоит ли теперь разбираться, кем раньше был этот старичок, и кем стал сейчас. Жизнь ломает людей. Видно, изломала и его.

– Не стоит благодарить. Ничего такого особенного, я не сделал, – просто ответил Туманов.

Но старик не согласился с ним.

– Что вы, не говорите так. Если бы не вы, эти негодяи забили меня. Ночь. Вокруг никого. Таким, как они, простор.

Старик был прав. Не раз Федору приходилось утром выезжать на трупы бомжей, которых ночами вот такие же подонки в буквальном смысле уродовали перед тем, как убить. Знали, никто за них не подаст заявление в ментовку. А этому старику в прямом смысле, повезло.

– Вы где живете? Далеко отсюда? – спросил Федор. Торопиться ему некуда. До утра он свободен. И лучше будет, если он проводит старика, чтобы те мордовороты не вернулись и не добили его.

Старик махнул рукой в конец улицы.

– Мы там живем. На соседней улице. Это не очень далеко отсюда. Если вы не торопитесь… – прозвучало как просьба.

– Не тороплюсь. Пойдемте. Я провожу вас.

Прихрамывая, старичок торопливо ковылял рядом с Федором, боясь даже на шаг отстать от него, и все пытался заглянуть в глаза.

Наконец, Туманов не выдержал.

– Что вы на меня все время так изучающе смотрите?

– У вас в глазах печаль. Это плохо, молодой человек. Жизнь дается не для того, чтобы ее проводить в скорби, – поучительно заметил старик.

Федор вздохнул. Тяжело держать в себе душевную боль. Многое он мог перенести, только не смерть Даши. И он решил высказать, о чем так болела душа. Этот старик, бомж, может, поймет и посочувствует. Ведь он тоже человек. Да и все едины в рождении и смерти. Это только потом жизнь разделяет всех по каким-то своим непонятным правилам.

– У меня сегодня убили близкого человека, – грустно сказал Федор, помолчал, прислушиваясь к натуженному сопению старика, и добавил: – Девушку, которую я очень любил. И вот потерял.

– Мне очень жаль. Извините, – сказал старик и деликатно замолчал. Не стал лезть в душу с подробными расспросами. И Федор шел молча. Шел и ни о чем не думал. В этот момент он себя представлял таким же заброшенным и никому не нужным, как этот старик шедший рядом. Они оба – путники, блуждающие по дороге в ночи. И Федор не стал бы возражать, если бы эта дорога никогда не кончалась. Была вечной.

Но старик указал на подворотню, в которую они тут же свернули и, Федор увидел мрачный старый пятиэтажный дом с окнами без стекол. Он временно приютил бомжей, став их жилищем.

– Вот здесь я и живу вместе с моими друзьями, – сказал старик. – Пойдемте к нам. Переночуете. Мне кажется, вам некуда идти. А оставаться одному в такой момент нельзя. Я знаю, как это тяжело потерять близкого человека. Я прошел через это, – печально произнес он. – Сначала потерял жену. Потом сына. Извините за нравоучение, но в такой момент, главное не потеряться самому. Не пропасть. Пойдемте, – он легонько хлопнул Федора по плечу.

Они вошли в темный подъезд. Старик хорошо ориентировался в темноте, быстро поднимался по ступенькам. Теперь Федор едва успевал за ним.

На четвертом этаже они остановились, и старик постучал шесть раз в одну из дверей, после чего дверь открыли. На пороге стоял человек. На Федора он уставился неприветливо, явно не радуясь его появлению тут. Но ничего не сказал, когда Федор вошел.

В этом доме бомжи жили своей общиной. Чужаков не принимали. И Федора не впустили бы, если б не старик. Он закрыл дверь и отозвал встретившего их мужика в комнату.

Федор не слышал, о чем они говорили. Но отношение к нему сразу переменилось не только этого бомжа, но и всех остальных. А в квартире их проживало больше десяти человек. Были тут и женщины, еще достаточно молодые и уже пожилые.

Федору был оказан гостеприимный прием. Не смотря на ночь, на столе появилась закуска и две бутылки водки.

– Садитесь, – пригласил старик Туманова к столу. – Вам надо выпить.

Федор выпил стакан водки, но закусывать не стал. Кусок в рот не лез. Даже не стал себя мучить. И видя это, старик услужливо спросил:

– Может, вы хотите прилечь?

Федор только и думал об этом. Выпив стакан, почувствовал такую расслабуху, что веки сами собой стали слипаться. За столом засыпал.

– Хотелось бы. Если, это можно.

Старик как будто удивился.

– А почему нет? Мы же тоже люди и ничего человеческое нам не чуждо. Спальня у нас там, – махнул он рукой на соседнюю комнату.

Федор не стал оспаривать какое-либо различие между просто человеком и бомжом. Но, если бы ему сейчас предложили улечься на полу, как это зачастую делают бомжи, лег бы. Сон валил его с ног.

Лежа на диване в комнате отведенной под спальню, он слышал, как спасенный им старик рассказывал своим бомжам приятелям:

– У него невесту сегодня убили …

«Убили…» – мысленно повторил Федор и не стал слушать, что говорил старик еще. Закрыл глаза и сразу точно провалился куда-то в невесомость, впервые испытывая на душе блаженное спокойствие, отгородившее его от житейских мук.

Утром, когда Федор уходил, старик бомж, пожимая на прощанье руку, сказал: