Видимо-невидимо Гарридо Аше
Медсестра: Главврачу он тоже показался подозрительным. Мало того, этот якобы старший научный сотрудник кафедры психопатологии очень хотел с вами пообщаться.
Генрих: В каком плане пообщаться? Допросить нас? Очная ставка?
Семён: Вот это уже интереснее. Не студент, не практикант, старший научный сотрудник, и хочет просто пообщаться?
Анна: Что вы Семён такой подозрительный. Возможно, человек в профессиональном творческом поиске и ищет тему для своей новой научной работы. Как вы думаете, Зинаида Аркадьевна?
Медсестра: Это тоже не исключено. Виктор Семёнович и хочет проверить все варианты, устроить ему проверку. Может быть, вы поможете узнать, для чего явился сюда этот фрукт?
Генрих: Содействие администрации для нас исключительно выгодно.
Семён: Голова, Модеувкович! Мы сможем рассчитывать на дополнительные бонусы?
Медсестра: Дополнительные бонусы?
Семён: Ну да! Если мы поможем администрации, проявим лояльность, выражаясь дипломатически.
Медсестра: Смотря, о чём идёт речь?
Анна: Я, примерно, догадываюсь, о чём идёт речь.
Семён: В принципе, я уже неоднократно заводил разговор о потребностях пациентов. Ведь мы все живые люди. И нам всем иногда чего-то очень хочется. Генрих, тебе иногда чего-то хочется?
Генрих: Я ещё ни разу в жизни не был на орбите, на борту космического корабля…
Семён: Вот видите!
Медсестра: Но это невыполнимо.
Семён: А я о выполнимом.
Анна: Очень даже о земном…
Семён: Да, я не космонавт, у меня нормальные планетарные желания. Я уже пять лет, примерно, ничего не выпивал.
Анна: Не напивался, видимо?
Семён: Вы меня, Анна, извините, но вы меня в скотском состоянии не ловили и в свиноподобном образе не видели. Я говорю всего лишь о бутылочке кагорчика. Или портвишок какой, на худой конец… А?
Медсестра: Поверьте, дорогой Семён, это желание так же невыполнимо. Тем более, что мы с вами уже говорили об этом. Могу обещать только торт.
Семён: Да на кой такой… случай в нашей жизни этот торт?!
Генрих: А я от тортика не откажусь. Сладенькое я люблю.
Семён: Да ты сам… сладенький!
Анна: Семён, не стоит так нервничать. Не забывайте, ведь нам и так разрешено играть после обеда в карты, когда другим пациентам максимум что доступно, это просмотр телепередач. К нам и так добры.
Генрих: К нам очень добры.
Медсестра: Да, Семён, к вам и так очень добры. Ну, так что, поможете?
Анна: Я, к примеру, вообще не склонна ставить какие либо условия. Вокруг нас и так довольно разных условностей. Поэтому я с радостью помогу вам, Зинаида Аркадьевна, и Виктору Семёновичу… как вы сказали?
Медсестра: Прощупать.
Анна: Пусть будет так. Прощупать подозрительную личность.
Семён: Я никого щупать не буду! (Все трое смотрят на Семёна вопросительно). Ну, хорошо-хорошо, разок ущипну.
Анна: Не нужно суетиться, Семён. Просто не мешайте. Зинаида Аркадьевна и так слишком переживает за наше поведение, – как бы мы чего не выкинули…
Медсестра: Ну, так значит договорились? Могу передать главврачу, что всё будет в порядке? Поговорите с гостем?
Семён: Поговорим, шут с ним.
Генрих: Надеюсь, он приятный собеседник.
Анна: Передайте главврачу, что мы постараемся вести себя достойно и с пользой для общего дела выявления истинной личности нашего гостя.
Медсестра: Да уж, тёмная лошадка. Кабы не вы, а он чего не выкинул. (Вздыхает). Ну, так я пошла? Минут через десять-пятнадцать тогда…
Анна: Идите-идите, Зинаида Аркадьевна. Ведите нам этого… разберёмся кого!
(Медсестра уходит).
Семён: Суда Линча нам только здесь не хватало.
Анна: Какой вы всё же грубый, Семён! Мы его нежно разоблачим. Или не разоблачим. И он просто останется тем, за кого себя выдаёт.
Генрих: Главное – раньше времени не открывать огонь, пусть ближе подойдёт. А если живьём взять, можно добыть полезной и нужной информации.
Семён: Ты пулемёт-то свой почистил, стратег? И ложку наточить не забудь…
Анна: Всё ясно. В данной ситуации на вас, мои милые друзья, надеяться не приходиться. Балансировку беседы придётся взять на себя. Будет видно, кто уверен в себе, а кто готов рухнуть в бездну.
Сцена седьмая
(Конференц-зал, входят главврач и гость).
Гость: Вот это ничего себе!
Главврач: Да, в некотором роде наша гордость. Я вас предупреждал.
Гость: Я думал, вы преувеличиваете. Здесь мест… человек на пятьсот, наверное?
Главврач: Ха! Берите больше. Приглядитесь, ещё и балкон есть.
Гость: Теперь я понимаю. Не напрасно вы меня сюда затащили. Впечатляет! Для такой, прямо скажем, небольшой лечебницы и такой вместительный конференц-зал. Сразу видно, что при перепланировке старого здания денег не пожалели.
Главврач: Впрочем, как и на модернизацию, и на техническое обновление. Хотя понятно, что обновлять здесь было нечего. Все сделано с нуля.
Гость: Вижу-вижу, частный капитал творит чудеса!
Главврач: Вы, видимо, на последней конференции по вопросам психоневрологических заболеваний не были?
Гость: К сожалению, нет.
Главврач: Ну да, ну да, я бы вас запомнил. Хоть это было полгода назад, прошлой осенью…
Гость: Разве осенью? Осенью у вас вроде бы нейрохирурги встречались? Что-то по травмам спинного мозга?
Главврач: Верно, спутался я что-то. «Вирусные и инфекционные повреждения спинного мозга» у нас осенью были. А неврологи симпозиум устраивали уже после нового года. В каком месяце, забыл что-то…
Гость: В середине февраля, накануне Двадцать третьего. Наш профессор, глава кафедры, нам в приватной беседе поведал, как коллеги тогда насимпозиулись.
Главврач: А кто, извините, кафедру возглавляет, по-прежнему…?
Гость: Задвидский Олег Борисович, кто же ещё? Наш светила. И возраст ему не помеха. Семдесят в этом году отметили, а энергии… Ну да вы его, наверное, знаете. Он-то нам о вас много рассказывал. С его благословения я, в принципе, сюда и приехал.
Главврач: Действительно, Задвидский нами давно интересовался. И на сипмозиуме много расспрашивал, и уже после него. И созваниваемся мы практически каждый месяц по нескольку раз. Ну, теперь мне почти всё ясно.
Гость: Что ясно? Олег Борисович не устаёт нас всех удивлять своей любознательностью и кругозором. Но вот особенно он отчего-то заинтересовался вашей троицей, вот этими самыми пациентами. Они каждый день после обеда играют в карты?
Главврач: Ну не только в карты. Иногда в домино… Но чаще действительно в карты. В то, во что можно сыграть на деньги. Больные, а понимают, что просто так не интересно.
Гость: И это с их диагнозами?..
Главврач: И ещё одна немаловажная деталь. Не знаю, упоминал ли про неё Олег Борисович. Никто из них по большому счёту не может выиграть.
Гость: То есть, как, никто не проигрывает? Всегда ничья?
Главврач: Конечно, и проигрывают, и выигрывают, по всякому. Но та сумма денег, которая у каждого из них появилась примерно год назад, до сего дня остаётся неизменной. В течение игры деньги кочуют от одного игрока к другому, а в итоге все остаются при своих.
Гость: И вы наблюдали?
Главврач: Наблюдал, конечно. Это кажется удивительным, но сегодня вы сами сможете в этом убедиться. Это повторяется каждый день. Видимо, поэтому профессор и попросил вас сделать видеозапись.
Гость: Да, возможно. Теперь мне и самому становится что-то непонятно. И интересно.
Главврач: У нас действительно очень интересно. Просто вы ещё многого не знаете. Хорошо это или плохо, не берусь судить.
(Появляется медсестра).
Гость: Я от природы, знаете, тоже очень любопытен. И всё, что связано с психикой человека и её необъяснимыми проявлениями, меня интересует как психиатра-невропатолога, а как простого человека, так в прямом смысле будоражит.
Медсестра: Нашего гостя уже будоражит?
Гость: Что это там? Видите, примерно в середине зала? (Подходит к самому краю сцены). Это человек? Или что?
Медсестра: Неужели и на него подействовало?
Главврач: (Полушёпотом) Но вас ведь он не заметил. Лучше скажите, вы пациентов подготовили, поговорили с ними?
Медсестра: Как вы и просили. Не беспокойтесь, артачиться не станут. Анна пообещала поддержать эксперимент.
Главврач: Какой эксперимент?
Гость: Эксперимент? Я не понимаю. Мне просто кажется, что там в зале кто-то сидит! Или… Вы что-то сказали?
Главврач: (Показывает жестами медсестре, чтобы та уходила). Ну кто там может сидеть? Думаете, с весеннего слёта стоматологов кто-то задержался? Коллеги вовремя не разбудили. Так бедняга уже фуршет пропустил.
(Медсестра уходит).
Гость: Да вы внимательней посмотрите, вон, почти в центре зала!
Главврач: (Всматриваясь) Это, наверное, что-то оставили. Может уборщица какой-нибудь мешок. Жалко свет только на сцене…
Гость: Может спуститься, посмотреть?
Главврач: Давайте сначала крикнем. (Громко) Эй, кто вы? Ку-ку-у! Там сидит кто-то или это мешок?
Гость: Мешок зашевелился!
Сторож: Какой к чертям собачьим мешок? Это я, сторож ваш! Сплю я тут… Уже не сплю!
Главврач: Фу-ты, ёлки-палки, ну и напугали же вы нас. Вы идите к нам сюда на сцену, выспались уже, наверное.
Сторож: А сколько сейчас?
Гость: Уже после обеда.
Главврач: Часа два, наверное.
Сторож: Ну, это тогда хорошо, что вы меня разбудили. А то бы я тут до вечера проспал.
Главврач: Вы не пугайтесь, это наш ночной сторож дядя Гриша. Вообще-то они с братом Николаем посменно работают, но, к сожалению…
Сторож: (Поднимаясь на сцену) К сожалению, на синей лошади сейчас Коля скачет, уже неделю как.
Гость: На чём скачет, простите?
Сторож: Я говорю, брат мой в синюю яму угодил, вот я за двоих и сторожу уже целую неделю. Сегодня в пять обход утренний делал, да так что-то умаялся, здесь присел отдохнуть и не заметил, как уснул.
Гость: Наверное, кресла-то удобные, если вы так долго проспали? Мягкие?
Главврач: А вы спуститесь, посидите. Оцените комфорт. Любой бы театр позавидовал.
Сторож: Да там садиться негде. Почти все места заняты. Я ведь там не один сидел…
Гость: (Всматриваясь в зал) Не один?
Главврач: Ну, вы у нас дядя Гриша шутник, как я посмотрю. Если к вам ночью сюда Николай со своими друзьями приходил, так кроме вас уже никого не осталось. Или там кто-то между рядов спрятался?
Сторож: Никто там не спрятался. Только аккуратней, чтобы никому на коленки не сесть, народ иногда боязливый попадается.
Главврач: Ну, дядя Гриша, вроде бы и не пил ты сегодня, а собираешь! Вы его не слушайте, спуститесь в зал, посидите.
Гость: Да что-то не хочется. Зябко здесь как-то. Не обогревается что ли?
Сторож: Так лето же, чудак человек, итак тепло, кого обогревать? Я могу валенки с тулупом принести, моя зимняя спецодежда.
Главврач: Ладно, Григорий, хватит цирк устраивать. Человек у нас по делу, не просто в гости завернул.
Сторож: Инспекция, что ли?
Гость: Не-не-не, я врач. Командирован к вам буквально на день. Мне нужно кое-что задокументировать.
Сторож: (Показывая на видеокамеру) Фотографировать будете?
Гость: Да, некоторых ваших пациентов.
Сторож: Картёжников, пади?
Главврач: Дядя Гриша, ну какая вам разница? Вы, наверное, есть хотите, с ночи ведь ничего не ели. Так бегите в столовую, там наверняка ещё что-нибудь осталось. Ага?
Сторож: А вы, Виктор Семёнович, не беспокойтесь, я закусывать уже давно как перестал. Поесть успеется, тем более что за питание у меня из зарплаты удерживается. Так что не вам меня погонять.
Главврач: А кто кого погоняет? Что вы сразу в бутылку лезете?
Сторож: Я вам не Хоттабыч, чтобы в бутылку лезть. Если я вам здесь помешал, то так и скажите. А то сначала мешком обозвали, а потом в столовую выпихивают. А я, между прочим, сотрудник лечебницы на законных основаниях.
Главврач: Да что ж вы так закипятились, прямо перед Анатолием Петровичем неудобно. Находитесь, где вам хочется. У нас вообще-то дела есть, мы сюда случайно забрели.
Гость: Из чистого любопытства. У вас такой конференц-зал шикарный. Не каждая лечебница, да что там, институт не каждый может таким похвастаться.
Сторож: Это точно.
Главврач: Ну, так что, дядя Гриша, мы пойдём тогда? А ты, если хочешь, покемарь, а хочешь, кушай иди. Хозяин – барин, как говориться.
Сторож: Пойду поем. Правда, что-то проголодался.
Главврач: Вот и хорошо.
(Втроём собираются уходить).
Сторож: Тьфу ты, чёрт! Я, кажись, на кресле фонарик оставил. Вы тогда идите, занимайтесь своим документированьем, а я пойду ещё в зал спущусь.
Главврач: Ну, тогда будь здоров, дядя Гриша.
Гость: До свидания, Григорий…?
Сторож: Дядя Гриша!
Гость: До свидания, дядя Гриша.
(Главврач и гость уходят).
Сторож: И вам не хворать! Фонарик-то вот он. (Достаёт из-за пазухи фонарик). Идите, голубчики, а дяде Грише здесь задержаться нужно. Поговорить душа запросила. А с кем? Это уж не ваше дело.
Доктор, говоришь? Командированный? Видали мы таких и докторов, и командированных. Разных видали. А то, как же. Шашлычки, баньку, ещё чего? Дядя Коля с дядей Гришей. По номерам растащить? У нас ведь тут и маленький хотель имеется. Опять же наша забота. А если кто в наш посёлок решил лыжи навострить, а потом и заночевать, так это милости просим. Обратно только опять же на нас с Колькой поутру возвращаться приходится. У кого сил нет, у кого памяти. По разному. Но так-то, по большому, обычно не доктора, а эти, как их… урде… удре… учредители куролесят. Те, кто сюда свои деньги вложил. Отрабатывают, по-ихнему выражаясь. А пациенты, их родственнички, об этих их развлечениях даже не догадываются. А зачем? Кстати, некоторые с собой привозят, а некоторые в посёлке мосты навели. Не одной уже судьбу разбили, молодость искалечили. Многие парни да мужики из-за этого давно стращают эту лечебницу подпалить, мол, от неё вся эта порнография началась. А пациенты-то причём, больные люди? Мало того, что в психушку всех посажали, так их ещё и сжечь хотят. В психушку, психушку! Они этот дом хоть как пусть называют, да только людей здесь содержат как психов, потому что сдали их сюда как психов. И в истории болезни у них у каждого написано, что они – психи. Нормальных-то как взаперти удержишь? А тут такой предлог хороший. Ненужные это люди, мешались они кому-то, вот их на запасной путь и согнали, как в музее под открытым небом. Это точно, только одному небу этот музей и открыт. Да вот только те, кто за этими экспонатами присматривают, сами экспонаты хоть куда. Главврач вон никому из своих коллег-докторов не говорит, в секрете держит, что общается со своими медсёстрами, личными секретарями, если можно так выразиться, которых кроме него и ещё некоторых жильцов этого дома никто не видит. Боится, что самого психом признают, и он из наблюдателя превратится в наблюдаемого. А бояться уже поздно. Те же самые медсёстры что делают, не наблюдают ли за главврачом? Они у него примерно каждые полгода меняются. Сейчас вон Зинаида Аркадьевна, до неё была Вероника Сергеевна, ещё до неё Тамара Леонидовна. И ещё, и ещё, и ещё. Ну, всего штук двенадцать было, как это заведение заново отгрохали. И всё ему что-то нашептывают, что-то советуют. А он человек слабохарактерный, слушает и делает, как ему говорят. А может, и не надо было так делать? Но я в их дела не лезу, без моих соплей обойдутся. У меня у самого голова проблемами забита. Даже выпивать бросил. Вот уже как год почти ни-ни! Мысли хоть выстраиваться начали. А то раньше напьюсь и реву белугой. Мысли хороводы водят, душу рвут на части. А когда жена на север уехала, – говорят к какому-то фраеру, месяцев шесть с ним переписку вела, видно уговаривал, – так меня вообще с катушек снесло. Даже Колька, брат мой, говорил мне, что я сам не свой. Что так и душу пропить свою можно, остановись, мол, Гриша. А я не слушал, с горя, мол, пью, и всё тут! И вдруг узнаю я, что дочка моя в город упорхнула с каким-то заезжим бизнесменом. Оставила одного батю посреди степи, как ковыль на ветру. Подумал я тогда, что один остался, что прибьёт меня как ковыль к земле. И взял, и завязал! А от дочурки ни письмеца, ни звонка, ни весточки. Может знает кто, Вера Флягина? Или, может, она по матери решила, Передцова теперь, а? Хоть что-нибудь бы о ней узнать. Где она, что она? Если кто увидит её, передайте, Бога ради, что папаня её, папа Гриша, любит её и очень ждёт. Пусть хоть через кого-то приветик пошлёт, всё ж таки я буду знать, что у неё всё в порядке. И ещё передайте, что я не пью уже год, что я другой стал, добрее. И даже матом стараюсь не ругаться. А это в посёлке у нас ох как не просто. Вы передайте, если увидите. Вера Флягина. Или Передцова. Фамилии-то простые, легко запомнить.
Ну да ладно. Разошёлся я что-то, расчувствовался. Пойду, поем, правда что ли… В животе заурчало. Кормёжки просит. Я зайду ещё. Может, ещё чего скажу. Очень мне нравиться с вами общаться. Ни слова поперёк не скажите, всё слушаете и слушаете. У меня ещё таких собеседников в жизни не было. Я бы вообще отсюда никуда не уходил, если бы ни эти заседания с конференциями. Ух, я их терпеть не могу! Ну, да ладно, вы тут не скучайте, я ещё приду. Ага…
(Уходит).
Действие второе
Сцена восьмая
(Комната отдыха. За столом трое: Анна, Семён и Генрих Модеувкович).
Семён: Ну что это за колода такая? Не карты скоро будут, а тряпочки.
Анна: Я ведь совсем забыла…
Семён: А я потому и напоминаю. Скоро они в руке держаться не будут. Повиснут вот так через руку, и всем будет видно, почему это я вдруг пошёл с девятки.
Генрих: А я знаю, почему ходят с девятки.
Семён: Да-а? Ну вот, теперь и Генрих Модеувкович обо всём догадался. И почему, о, великий картограф вселенной?
Генрих: Блефуют.
Семён: И всё? Могут ещё быть варианты?
Генрих: Блефуют и всё тут!
Семён: Я же говорил. Вот почему мы у него выиграть не можем. Знаток! Блефовальщик!
Анна: Опять вы, Семён, передёргиваете. Не нравится вам Генрих Модеувкович, а вы ведь и сам не сахар. Иногда так оскалитесь, что такой агрессии любой дикий зверь позавидует.
Генрих: Аллигатор, например…
Семён: Начинается критика. А, между прочим, просто о тонкостях игры спросил, о тактике и манере. Вам из-за моего характера всё кажется, что я кого-то укусить хочу. А я просто так разговариваю.
Генрих: Лично я это уже давно понял и нисколько на Семёна не обижаюсь.
Анна: Генрих Модеувкович, добрая душа. Ещё бы вы на кого-нибудь обижались. А мне вот в пору на себя обижаться, в третий раз забываю попросить у этой молодой особы привезти нам новую колоду карт. Это действительно никуда не годится.
Семён: Значит, договорились, в следующий раз не забудете?
Генрих: Я вам напомню, не переживайте.
Анна: Договорились. Ну а пока этими сыграем. Семён, раздавайте.
Семён: Сыграем в «храп»?
Анна: Лучше снова в «тысячу».
Семён: В «храп» уже три дня не играли.
Генрих: А мне всё равно, хоть в «Акулину». Или «верю, не верю». В это я давно не играл.
Семён: Память о покойной бабушке?
Генрих: О какой бабушке? Мы в пионерлагере с вожатым по ночам играли.
Анна: Что, тоже на деньги?
Генрих: Нет, на бутылки.
Семён: Опа! Вы в пионерах уже прикладывались?
Генрих: Прикладывались? Ах, нет, что вы. По правилам, кто сколько бутылок проигрывал вожатому, тот должен был на следующий день столько же собрать в окрестностях лагеря и за его пределами. Вокруг было три или четыре санатория, вот мы и промышляли в сончас поиском стеклотары.
Анна: И много вы ему таким образом проиграли?
Генрих: Да как тут сосчитать. Вот то, что он к концу сезона себе в местном промышленном магазине индийские джинсы купил, это помню точно.
Семён: Значит много. Хитрюга был ваш вожатый.
Генрих: Не знаю. Нам-то нравилось.
Анна: В «Акулину» всё равно играть не будем. С тем же успехом можно и в «сто одно».
Семён: Тогда уж сразу в пасьянс.
Генрих: Разве есть такой, на трёх человек?
Семён: Ну, Гера, и впрямь тебя пожалеть надо. Как же тебя жизнь-то побила.
Анна: Сынок родной, а не жизнь.
Семён: Да помню я. Ладно, давайте снова в «тысячу». Но завтра в «храп». Не зря же я вас учил в него играть. Ну, нравится мне эта игра, как вам эта «тысяча».
Анна: Вы же знаете, что мне больше всего нравится «преферанс», но в него мы играем с субботы на воскресенье.
Генрих: Мне так нравятся эти субботние ночи, когда все спят, а мы: «вистую, распишем пулю, гора, торговля, прикуп!!!». Как у классика.
Анна: У классика попроще было. Да и ставки у нас несоизмеримо меньше.
Семён: «Пиковая дама», что ли? Хе! Сумасшедших побольше, правда, зато не так весело.
Анна: Во все времена сумасшедших довольно было. Да и мы с вами не совсем сумасшедшие. Сумасшедший, значит умалишённый. А мы – эпилептики с редкой разновидностью, уникальной формой этого неврологического заболевания, – бессудорожная эпилепсия. Не психического расстройства, заметьте.
Семён: Да перестаньте. Вы ни себя, ни меня не успокаивайте. Вот Генрих Модеувкович ещё вас выслушает, а мне можете лекции не читать. Если с башкой не в порядке, значит точно шизик. А уж неврология это или психиатрия, не один ли леший!
Генрих: Давайте лучше в карты играть.
Семён: Вон, даже Генриху надоели ваши успокоительные проповеди. В «тысячу» так в «тысячу». Раздавайте!
Анна: Сдвинете? (Протягивает колоду).
Семён: Сдвинулся уже. Не в «дурака» играем…
Анна: Положено.
(Входят главврач и гость).
Главврач: Ну-ну, уже засели? Нарушители внутреннего распорядка. Опять на деньги играете?
Генрих: Нет, что вы, на очки, только на очки.
Семён: (Генриху Модеувковичу) На пенсне твоё позолоченное.
Анна: На деньги, конечно. Какой толк на «просто так» играть. Мы же не школьники, чтобы на спички или на фантики играть. Деньги жалко проиграть и приятно выиграть. Может, вы нас представите?
Главврач: Ах, извините. Мы ведь для этого сюда и пришли. Анатолий Петрович специально приехал к нам в гости, чтобы познакомиться с вами поближе, если можно так выразиться.
Семён: Можно, так у нас выражаться не воспрещается.
Анна: Издалека к нам пожаловали, Анатолий Петрович?
Гость: Вы Анна, на сколько мне уже стало известно?
Анна: Анна.
Гость: Очень приятно. Анатолий Петрович, старший научный сотрудник кафедры психопатологии, нервных и психических заболеваний медицинской академии. Приехал сегодня утром ровно на этот день, чтобы лично пообщаться с вами и с вашими… товарищами.
Анна: Просто пообщаться?
Гость: Если вы не против, конечно.
Семён: А насколько нам стало известно, вы ещё планируете произвести видеосъёмку нас, как подопытных кроликов.
Главврач: Ничего подобного. Ему просто поручено зафиксировать на видео вашу игру в карты. Милая сцена из жизни обитателей пансиона. Никаких кроликов.
Читать бесплатно другие книги:
