Успеть до радуги Земляной Андрей

– Слушай, здесь наверняка есть бомбоубежище?

– Что-что?

Она нахмурилась.

– Ну, место где прячутся от авианалета, – пояснил я торопливо.

– Нет, только подвал, где стоят реаниматоры.

– Сколько вам нужно времени на эвакуацию?

– Как только поступило сообщение о десанте, все больные и персонал спустились туда.

– Так, – твердо произнес я. – Бегом в подвал и не высовывать носа, пока все не кончится.

– Но я не могу бросить Эрну одну.

– У тебя есть рота морских пехотинцев?

– Нет, но и у тебя нет роты.

– Я сам, как рота.

– Тогда у меня есть ты, – сделала логичный вывод Рат Са.

Я начинал потихоньку закипать, а это было плохо.

– Послушай, тогда твоя рота пойдет и немного повоюет, а ты прикинься, пожалуйста, черной тряпочкой в темном углу и постарайся не отсвечивать.

– А чем будет воевать моя доблестная рота? Этим?

Она хмуро кивнула на хирургические инструменты.

– Могу и этим. А у тебя есть идеи получше?

– Есть!

Опершись одной рукой, она легко перебросила тело через стойку дежурного и шагнула к шкафу с лекарствами. Я предположил, что мне предложат сражаться с помощью аптечных пузырьков, но когда полка с медикаментами крутнулась на невидимой оси, открывая полость второго дна, я даже оторопел от обилия предметов для убивания себе подобных.

То, что вынула Рат Са из чрева безобидного на вид шкафчика, немало меня поразило. Такой штуки моя богатая практика еще не знала. Большой, да нет, просто огромный пулемет или даже небольшая пушка. Я успел лишь подумать о том, какая отдача должна быть у этакого монстра, как с площади перед госпиталем раздался знакомый голос Эрны. Не голос, а, скорее, жалобный вскрик. Я только успел выдохнуть: «Ратти, прикрой!» и выскочил наружу.

Я видел, как беспомощно отбивавшуюся Эрну волокли к той самой странной машине, которую я принял за самолет вертикального взлета. Времени у меня было лишь на то, чтобы одним ударом кодовой фразы вогнать себя в состояние дхати. Плата за состояние чудовищного ускорения – порванные мышцы и связки, пережженные нервы – все это будет потом. А пока мое тело скользило по бетону, почти не касаясь его, и звеня тонкой струной смерти.

Я влетел в толпу, окружившую самолет, словно снаряд. Руки сами, будто у них появился свой разум, раскрылись крыльями, унося в смерть двух солдат. Потом были еще и еще. Кто-то кричал, кто-то пытался стрелять, но мое движение было за гранью их восприятия.

Этот карнавал был не только моим. За моей спиной, там, где был центральный вход, громко ухнуло, и прицелившегося было в меня солдата разорвало пополам. Не утруждая себя убивать всех, я убивал только тех, кто преграждал мне путь к самолету, куда утащили Эрну. Прорвавшись наконец к закрытой двери, я ударом обеих ног в прыжке вогнал ее внутрь, успев услышать предсмертный хруст чьих-то костей, и оказался лицом к лицу с тем самым парнем, на котором был мундир генерала. Он держал Эрну за волосы перед собой, а его пистолет смотрел девушке в затылок. Грамотно смотрел, снизу и чуть сбоку. И он был чертовски напуган, этот козел. Внезапно глаза Эрны закатились, и она обмякла в его руках, на долю секунды открыв его голову. Во мне что-то щелкнуло. Мгновенная дрожь пробежала по моему телу, заставив сердце на миг сбиться с ритма, и, словно в моих ладонях была какая-то жидкость, я сделал жест, будто плеснул ее ему в лицо.

Я хотел всего лишь отшвырнуть его в сторону энергоударом. Но что-то, видно, закоротило в Датском королевстве.

Бледно-лиловый шар, сорвавшись с моих пальцев, влетел ему в лоб, на мгновение окружил голову призрачным сиянием и взорвал ее, словно гранату, разбросав вокруг кровавые ошметки.

Летчик, заляпанный багровой кашей, пытался что-то сорвать у себя с пояса, когда удар моей ладони превратил его горло в плоский блин. Ломая пальцы, я выдернул из руки самозваного генерала пистолет и поспешил скорее наружу, где по моим расчетам еще кто-то оставался.

Но врагов уже почти не было. Только трое залегли за флаером и осторожно отстреливались от Ратти, бившей прямо из полутемного холла больницы. Солдаты находились на ярком солнце, и, кроме черного провала, ничего видеть не могли. Тогда как Рат Са прицельным огнем постепенно превращала флаер в кучу железа. На моих глазах в темноте за остатками дверей что-то вспыхнуло, потом рявкнуло так, что заложило уши, и неосторожно высунувшегося солдата просто разорвало в кровавые клочья. Я не стал продолжать их дуэль и, вскинув оружие, пристрелил оставшихся в живых. Ничто вокруг не шевелилось и вообще не подавало признаков жизни. Я устало опустился на лесенку трапа. И тут внезапно в глазах все поплыло, и я отключился.

Очнулся я оттого, что кто-то осторожно смачивал мои губы водой. Я попытался что-нибудь сказать, но у меня ни хрена не вышло. Вместо слов я издал какой-то хриплый звук, похожий на скрип ржавого железа по битому стеклу. Потом я попробовал сдвинуться немного в сторону и решил, что связан по рукам и ногам.

Понемногу сфокусировав зрение, я увидел прямо возле меня Эрну с мокрой тряпочкой в руках. Она что-то весело щебетала, но я не мог ее понять, ибо отяжелевшая голова гудела, словно в ней поселилась авиационная турбина. Погоревав немного о том, что в такой маленькой и бестолковой голове живет теперь такая шумная штуковина, я вновь провалился в беспамятство. А потом я снова очнулся, и снова ненадолго. Но теперь я успел разглядеть и комнату, в которой находился, и неизменную Эрну у изголовья моей кровати, и двух здоровенных мужиков в темно-синих мундирах, пасущихся здесь же.

Зажило на мне все, как на собаке, быстро и почти без последствий. Наверное, помогло то, что за мной теперь ухаживало сразу несколько врачей и медсестер. Суета вокруг моего ложа немного утомляла меня, но я не мог не отметить высокой эффективности их действий. Некоторое время донимал позвоночник, но и он вскоре перестал болеть.

Через несколько дней я понял, что смогу ходить самостоятельно. Дождавшись отсутствия докторов и добровольных сиделок, я сделал попытку подняться с кровати.

Я ожидал, что те здоровые мужики, которые постоянно дежурили в моей палате, как-то помешают мне встать или хотя бы попробуют это сделать. Но рука, тщетно и неловко искавшая опору, вместо мягкой ткани постельного белья встретила твердую, как камень, плоть. С трудом повернув голову, я увидел, как один из двоих находившихся в палате офицеров встал на одно колено рядом с кроватью так, чтобы я мог опереться о его плечо. Его рука быстро, но без лишней суеты скользнула мне на спину и помогла сесть. Так же быстро и молча другой офицер заглянул мне в глаза и, поняв, что я хочу встать, помог спустить ноги с кровати и обуть легкие сандалии. Потом, подперев с двух сторон, они синхронно подняли меня на ноги. Все это было проделано так быстро и с такой сноровкой, что я не успел понять, как оказался на ногах, а на плечах уже лежала плотная накидка.

Оба офицера были выше меня, значительно шире в плечах и, судя по тому, как легко они меня держали, обладали огромной физической силой. Я стоял, покачиваясь, и незаметно проверял работоспособность своего тела. Все было на удивление неплохо. Кости – порядок. Мышцы – немного тянут, но пока сойдет. Ливер тоже вроде бы неплохо. Энергоканалы? Стоило мне приоткрыть внутренние шторки, как в меня полился такой сильный и чистый поток жизненной энергии, что чуть искры из глаз не посыпались. От неожиданности меня зашатало и, если бы не помощники, я бы упал. Я помотал головой, отгоняя мгновенно налетевшую дурноту, и крепче встал на ноги.

– Погуляем?

Это подал голос тот, который был постарше. Скосив глаза, я увидел на его плечах погоны эхора (полковника). Второй, молодой капитан, стоял молча.

– Ну, погуляем, – проскрипел я.

– Парк? Анфилада? Библиотека?

– Чего?!! Черт, где я нахожусь?

Бровь полковника медленно и вопросительно изогнулась, напоминая спину удивленной кошки.

– Это Таи Гат! – со значением произнес он.

– Ага… Резиденция императора. – Я помолчал, переваривая сказанное. Ясно. Благодарность папани за спасение единственного чада. – Тогда в парк. Слышал, у вас здесь великолепные фонтаны?

Ничуть не удивленный полковник утвердительно кивнул.

– Да. Но, к сожалению, всего комплекса сейчас мы не сможем увидеть.

– Что, ремонт?

– Нет. Император принимает официальную делегацию Истанди.

– Ну, тогда пройдемся где-нибудь с краю. Не помешаем?

– Да нет, наверное… Парковый комплекс очень большой.

С этим мы и двинулись. Лифт поднял нас с приличной глубины на поверхность. Потом короткий, явно служебный коридор, и я оказался в красивом и тщательно ухоженном парке, окружавшем дворец Императора.

Я обернулся и замер. Великолепный дворец, настоящее чудо, возвышался надо мной сказочной башней. Больше всего он напоминал вихрь из драгоценных камней. От яркого солнца он искрился каким-то колким праздничным светом. Я сразу подумал, что ночью, в свете звезд он будет смотреться просто фантастически. Но и днем здесь было на что полюбоваться. Огромное количество ярких звезд даже днем придавало небу вид занавеса, плотно расшитого жемчугом. На этом фоне и сам дворец был похож на феерическое звездное скопление. Клянусь, ничего красивее в своей жизни я не видел! Налюбовавшись видом дворца, я потихоньку продолжил прогулку, время от времени оборачиваясь на это чудо. Несмотря на полуденное солнце, было не жарко, и я понял, что нахожусь теперь гораздо севернее, чем раньше, или просто рядом с побережьем.

Мои спутники молчали. Молчал и я, наслаждаясь прохладным свежим воздухом и окружающим меня видом. Так мы шли к фонтанам, нарушая тишину лишь шорохом гравия. Фонтаны были действительно прекрасны. Большие и маленькие, высокие, как пирамиды, и искусственные водопады – они искрились и переливались, словно жидкий хрусталь.

Поначалу я немного хромал, но потом постепенно разошелся и начал передвигаться без посторонней помощи.

«Сигарету бы сейчас!» – подумал я мечтательно. Но на Киит ратс, к сожалению, не курили. Что-то похожее у них было. Они размельчали листья какого-то растения в тонкую лапшу и жевали. Я пробовал заворачивать это в бумагу и поджигать, даже пожевал немного… Брр!!!! Жуткая гадость. А запах… В общем, если вы пробовали курить сушеное дерьмо, вы меня поймете.

Вот так мы ходили и молчали, пока за одним из поворотов неожиданно не открылась перспектива огромного пространства с многоярусным фонтаном в центре.

Возле фонтана стояла пестро одетая группа людей. Точнее, две группы. Киит ратс в свободно развевающихся хатти желтого и оранжевого цветов, а истандийцы в белоснежных балахонах.

Мы стояли достаточно далеко от них, и я не мог слышать, о чем они говорили. Но было хорошо видно, что почти все истанди – женщины, кроме двоих – старика и совсем подростка, непонятно, мальчишки или девчонки. Да неважно. Зато хорошо было видно другое. Одна из женщин, стоявшая ко мне спиной, сделала неловкое движение плечами, и я увидел между ее лопатками некий удлиненный предмет, блеснувший в складках платья. Предмет был небольшим, примерно в ладонь. Я колебался доли секунды, а потом как можно более будничным тоном спросил полковника:

– Интересно, для чего нужно прятать под одеждой какие-то вещи?

Тот помолчал немного, а потом произнес, внимательно ощупывая взглядом делегацию Истанди:

– Я думаю, ты ошибаешься. Истандийцы не могли пронести оружие. Не говоря о сканерах на входе… Да зачем им это? Мы единственная страна, с которой Истанди в более или менее приличных отношениях.

– Слушай! – Я повернулся к полковнику. – Мне не известно, для чего человек идет на прием, пряча на спине на специальных ремнях длинную тонкую трубку. Но я тебя уверяю, это наверняка не зубочистка, хотя я и не знаю, что именно. Посмотри! Третья справа, с высокой прической…

Полковник некоторое время приглядывался, потом вдруг почему-то вспотел и, подняв руку ко рту, что-то коротко произнес в коммуникатор. Вроде ничего не произошло. Но один из стоящих рядом с Императором переместился сначала немного в сторону, а потом так, что закрыл его почти полностью. Подобные движения совершили и остальные. Одобрительно глядя на это, я отметил две вещи. Охрана Императора была многочисленной и высокопрофессиональной. Забавно, что в ответ истандийцы отреагировали адекватно и тоже вполне профессионально. На моих глазах и истандийский посол с малышом неразличимого пола, и Император Дарх оказались в плотно захлопнувшихся коробочках из охранников. Сопровождающий меня офицер немного наклонился вперед, словно прислушиваясь, а затем обернулся ко мне.

– Император просит тебя подойти, – сказал он удивленно.

Ну не гулялось мне спокойно…

Поплотнее закутавшись в полы хатти и придав себе, как мне хотелось думать, более или менее пристойный вид, я решительно похромал к Императору и послу, надеясь своим присутствием разрядить обстановку. Обе группы напряженно ждали, пока я подойду.

Нарушая все нормы дипломатического протокола, я произнес громко и насколько мог внятно, с трудом ворочая языком:

– Император, можно мне задать вопрос послу?

– Обращайся к принцу А Хат, незнакомец!

Это подал голос старик. Ага, стало быть, подросток, стоящий рядом с ним – наследный принц Истанди. Только мне-то глубоко плевать, принц он там или не принц. Для меня он просто большеглазый мальчишка, с любопытством выглядывающий из-за спин своих телохранительниц.

– Принц, – начал я, – разреши мне обратиться к одному из твоих людей.

– И ради этого…

Я не дал старику договорить.

– Ты! – я указал на девушку, под балахоном которой увидел странный предмет. – Подойди сюда.

Девушка на негнущихся ногах приблизилась ко мне.

– Повернись спиной! – скомандовал я.

Нет, конечно, я не ожидал, что девушка покорно предоставит мне возможность обыскать ее. Но она молча подошла, присела, и вдруг резко, винтом подскочила вверх, в прыжке выхватив из-за плеча ту спрятанную штуку и одновременно разворачиваясь лицом к Императору.

Дожидаться ее приземления было опасно. Я ударил вверх ребром стопы, буквально воткнув ее в тело девушки, взвился в воздух, развернулся, схватил девушку за волосы, швырнул тонкой шейкой на коленный сгиб и резко крутанул голову вбок. И вот уже ее тело, смятое, словно тряпичная кукла, ткнулось в зелень газона, слегка скрипнув при ударе сломанными костями. На долю секунды я замер над телом в позиции «ждущий журавль» и только убедившись, что она мертва, позволил себе расслабиться.

Немая сцена. Император подошел к трупу, присел на корточки и перевернул его на спину. Мокрыми от крови руками, он пытался выдернуть из ее кулака длинный серебристый цилиндрик. «Не брезгливый» – с каким-то неясным удовлетворением отметил я про себя.

Самым удивительным было то, что все присутствующие – и истандийцы, и Киит ратс, – судя по их хмурым, но понимающим взглядам, прекрасно знали, что именно за предмет попал в руки несостоявшейся террористке. И старик, сопровождавший принца, тоже знал. Он смотрел на безобидную с виду палочку с мрачным спокойствием, очевидно, прекрасно понимая, что именно могла сотворить такая штучка. Зато я, изучивший досконально все оружие этого мира и способный назвать по памяти все характеристики любого ручного и не очень вооружения, понятия не имел, что за подарок она там припасла. Интересно…

Не став дожидаться развития скандала, под шумок и уже в одиночестве, я побрел обратно к себе в палату.

По дороге, вспоминая террористку и ее прыжок, я не мог не отметить любопытной техники, продемонстрированной покойной. И тут же с запозданием подумал, что никогда ничего и нигде не читал о боевых единоборствах мира Алонис.

А вдруг у них нет ничего подобного? Если так, то я здорово засветился. Спустившись на уровень дворцового госпиталя, я первым делом засел за терминал Сети. То, что было мной обнаружено в разделах спортивных единоборств, иначе, как убожеством не назовешь. Некоторые спортивные дисциплины типа силовой борьбы или боя на ножах скорее подчеркивали несостоятельность Алонис в этом плане. Черт… Я ведь обязан был предположить подобную вещь, учитывая аграрно-рудничный аспект их развития.

А потом я долго сидел на кровати, задумчиво массировал ноги и размышлял о превратностях судьбы, которые для краткости назвал просто жопой.

В перспективе меня ждал не знаю, насколько долгий, но уж точно неприятный разговор с Императором Ша Дархом и, наверняка, – беседа с деятелями из местной разведки. Интересно, а пытки они все еще применяют? Занятый этими приятными мыслями, незаметно для себя я уснул.

Разбудил меня вежливый стук в дверь. Три юные грации в модных темно-фиолетовых, расшитых золотом хатти, в сопровождении незнакомых мне офицеров охраны заполнили мою комнату шелестом шелка, запахом свежей зелени и тихими журчащими голосами. Они принесли с собой белоснежный, с иголочки мундир, кучу каких-то баночек и ворох салфеток.

Не слушая вялых протестов, с меня быстро, словно с манекена, содрали всю одежду и под руки препроводили в ванную комнату. Там меня вымыли до скрипа, как тарелку в автоматической мойке, и затем выпихнули обратно в комнату. За время моего отсутствия комната преобразилась так, что я узнал ее лишь по рисунку на стенах. Кровать куда-то исчезла, а вместо нее появилось шикарное никелированное нечто типа кресла со всякими подушечками и подпорочками. Я сразу подумал, что даже пытка в таком кресле, вероятно, приносит наслаждение. Меня с разбегу воткнули в это кресло, ладно хоть не лицом вниз, и началось…

Через некоторое, весьма продолжительное время, я, сияющий и выглаженный, будто воротничок курсанта перед строевым смотром, стоял у высоченных дверей в компании четырех офицеров личной охраны Императора. Новая форма, сидевшая на мне вполне пристойно, опять давила на шею, но к этому омерзительному чувству и общей гнусности окружающего мира, не имеющему права существовать в цивилизованном обществе, я уже давно относился совершенно спокойно.

Ожидание не было долгим. С подобающим случаю солидным шелестом створки дверей распахнулись. Некто лысый и сморщенный в оранжевом балахоне, держа перед собой какой-то свиток, негромко, но звучно и внятно произнес красивым баритоном:

– Ат Хаттори иррисант Каррох калтор ис хор Ша Гранг.

Я даже не могу сказать, что же именно я ожидал увидеть в приемной Императора. Роскошь и богатство? Наверное. Толпу одалисок? Вряд ли, но возможно. Только зал, в который я вошел, был скромен до аскетичности. Белоснежные стены, чуть желтоватый мозаичный паркет и огромный купол, словно потолка не было вовсе. Ни картин, ни статуй. Красотища! Немного портил вид лишь сам Император, сидевший за немного потертым и весьма обширным столом из неизвестной мне зеленоватой крупноволокнистой древесины.

Задумчиво перебирая какие-то документы на своем монументальном столе, Император, казалось, не обращал на происходящее никакого внимания. Рядом с ним стоял толстый человечек небольшого роста, похожий на пивной бочонок. Человек был абсолютно лыс и одет в темно-синий мундир с неразличимо-непонятными знаками различия.

Тогда, в парке, я толком не успел разглядеть самого Императора. Но сейчас, когда до него было метров тридцать, я увидел почти совсем седого человека в простой накидке-хатти черного императорского цвета. Крупные черты лица и глубокие морщины. Император просматривал документы, подаваемые ему толстяком через равные промежутки времени и, как мне кажется, даже не обратил на меня внимания. Я постоял еще немного и уже принялся было рассматривать красивую мозаику на полу, как услышал звучный и раскатистый голос:

– Подойди ближе.

Я вдруг понял, что глубина звучания зависела вовсе не от владельца, а лишь от акустики зала. Интересно, а как здесь будет звучать мой голос? А подойти, что ж, это можно… Сапоги противно поскрипывали и громко бухали при каждом шаге, отдаваясь каким-то странным щелкающим эхом. Но с пятого или с шестого шага мне удалось справиться с ними и приблизиться вполне пристойно – бесшумно.

Император, наконец, бросил свои бумаги на стол и обратил все свое внимание на меня. А я на него. Черты лица, пожалуй, были немного резковаты для того, чтобы быть красивыми в моем понимании. Но зато теперь было ясно, от кого Эрна унаследовала мягкие чувственные губы и пушистые брови. Несмотря на это, глаза у Дарха были пронзительные, как у змеи. Глубоко посаженные и выпуклые одновременно, они были резко очерчены бровями и нижним веком. И было в его глазах столько воли и мудрости, что я почему-то подумал: если не смогу сделать Императора своим другом, то хуже врага не пожелаешь.

Тихо вжикнули сервомоторы, часть пола раздвинулась и из-под него напротив стола беззвучно выскочил стульчик, на который мне и было указано костлявой императорской дланью. Иглы, яд и костры инквизиции – все это промелькнуло пред моим внутренним взором, когда я мягко, словно осенний лист, опускался на такое невзрачное с виду сиденье.

– Твое имя?

– Ша Гранг, Император, – сказал я, прислушиваясь к раскатам собственной речи.

– Нет, я имею в виду настоящее имя.

– У Императора есть повод сомневаться?

Нет, конечно, у тебя миллион поводов сомневаться, но лично мне интересно, что именно для тебя явилось таким поводом.

Император кивнул толстяку, и тот, с улыбкой гиены посмотрев на меня, начал неожиданно приятным и бархатистым голосом.

– С момента начала реанимационных процедур ты бредил на языке, который не смог расшифровать ни один из наших лингвистов. Правда, – он перевел взгляд на Ша Дарха, – реаниматоры сказали (при этих словах Император слегка поморщился, как от дольки лимона – вероятно, речь шла о Рат Са)… – Так вот, реаниматоры сказали, что такое иногда бывает и связано с временными проекциями вселенской Матрицы разума. Но обычно такие больные теряют двигательную и интеллектуальную активность. В твоем случае двигательная активность ничуть не пострадала. Амнезия как следствие травмы была преодолена тобой меньше, чем за два гёи{Один гёи – примерно месяц.}. Очень странно, особенно, если учесть объем информации, прошедший через госпитальный терминал Сети.

А черт, хотел же перебросить данные через анонимный роутер! Да хрен с ним, в конце-то концов…

Тем временем толстяк продолжал список моих «грехов».

Уничтоженная голыми руками диверсионная группа «Кровавое облако», от которой до меня пострадала заградительная дасса морской пехоты и ока военной полиции. Разрушенный валун на поляне и прочее. Не был забыт даже скальпель, воткнутый мною в стену. Но главное, на чем я прокололся, – это просто невероятно – на манере заниматься сексом! Они, оказывается, опросили всех «моих» бывших любовниц, вычислили время и периоды активности и даже любимые позиции. Так вот, ни по одному из этих параметров мы с бывшим владельцем этого тела не совпадали.

Круто. Ну а дальше-то что?

Как раз последнюю мысль я и решил озвучить, прервав говорливого толстяка.

– Чего вы от меня хотите?

Император и толстяк переглянулись. Толстяк открыл рот, но ничего не успел сказать.

– Так как тебя все-таки зовут?

– На вашем языке это звучало бы как А Рей.

– А Рей, А Рей… – Император проговорил мое имя еще несколько раз, словно пробуя его на вкус.

– Рассказывай!

Я и рассказал.

И толстяк и Ша Дарх во время разговора потихоньку поглядывали на свободный от бумажек угол стола. Похоже, там был встроенный детектор лжи.

Через некоторое время Император вопросительно глянул на толстяка и увидел короткий, почти незаметный кивок. Он взял левой рукой кипу бумажек, словно взвешивая ее в руках, покачал на ладони, а потом решительно, как старые дневники, смел их в довольно загудевший агайт. В долю секунды бумаги превратились в неидентифицируемую пыль.

Этаким театральным жестом мне недвусмысленно давали понять, что претензий ко мне не имеют и с радостью уничтожают восемнадцатую копию компромата на меня.

– Ну и что ты планируешь делать?

Я помолчал, подбирая слова.

– Я тут поговорил с ребятами в госпитале. Судя по их рассказам о зверствах арлингов, я понял, что выбрал правильную сторону в этой драке. У меня есть некоторый опыт ведения боевых действий, особенно специального характера. И если Император позволит, я бы хотел отправиться на фронт.

– Зачем?

– Это я умею делать лучше всего.

Стоя на невысоком холме, на котором располагался мой и штабные купола полка «Небесная Стража», я наблюдал за деловитой суетой. Жилье остальных офицеров находилось немного ниже и представляло собой центр учебного лагеря, лежащего в красивой горной долине. Собственно говоря, учебным этот лагерь стал после того, как я изложил Императору собственную версию решения военного вопроса, а Император предоставил мне все необходимые полномочия.

Началом воплощения этой идеи было посещение тюрем и трудовых лагерей для особо опасных преступников.

Я лично отобрал несколько тысяч ублюдков всех мастей и калибров, антисоциальных типов и маньяков. Злые и агрессивные, недовольные всем и вся, они были тем материалом, из которого я собирался сделать идеальных солдат. Просто, как и все гениальное. (Скромно, правда?) За любое преступление – военно-полевой суд с одним единственным вариантом приговора – расстрел. Или статус национального героя, огромная пенсия и прочие блага, если останешься жив после войны. Правда, был еще один аспект контракта. Если после войны кто-нибудь из них решится на асоциальный поступок, попадающий под судебное преследование, то есть, если захочет вернуться к прежнему ремеслу, схлопочет двойной срок. В половине случаев это означало смертную казнь. Но я сильно сомневался, что последний пункт соглашения когда-нибудь понадобится. С моей помощью в жизни этих ребят будет столько крови и смерти, что, боюсь, они на всю жизнь станут законченными пацифистами. А кое-кто, видимо, до конца своих дней будет носить военную форму. Тоже неплохо для законченного каторжника…

Итак, отобранные мною гады потихоньку сползались в учебный лагерь, ядром которого стала 472я дасса воздушной пехоты – подразделение того, бывшего Ша Гранга. Я не боялся задушевных разговоров типа «А помнишь?». С помощью Имперской Разведки слухи о бесчеловечном эксперименте, лишившем меня памяти, но наделившем новыми возможностями, разошлись быстро, и на меня посматривали с некоторым страхом и большим уважением. Особенно после того, как я своими руками вырвал из земли здоровенный валун, мешавший установке жилых куполов. Солдаты, которые пытались его сдвинуть, так орали, подбадривая себя, что я был вынужден выйти из палатки и посмотреть, что случилось. В итоге я стал им помогать и, увлекшись этим делом, не заметил, что они отошли в сторону.

Собственно говоря, 472-я и раньше была не совсем обычным подразделением. Ни по задачам, ни по составу. В ней тоже служили своего рода каторжники, но потомственные. Потомки кохар – тех, кого ссылали в степную зону, чтобы они сдерживали миграционные прорывы единственного на материке хищника – иясси.

Иясси похожи на волка, но размером со среднего медведя. Плодились они в бессчетном количестве, питаясь рыбой на мелководье океанских болот, а раз в году мигрировали подальше от тропических штормов в более холодный пояс. Не разбирая дорог, они перли на юг прямо через рудничные поселки, оставляя за собой только пыль.

К чести киит ратс, они никогда не пытались уничтожить иясси. Существовал коридор из бетонных плит, по которому звери могли спокойно добраться до горных лесов. Разумеется, те, кто не сдох в давке или от истощения. Видимо, таким образом регулировалась их численность. И не вина зверей, что вместо многих сотен эсри, бродивших по когда-то бесплодной пустыне, теперь на их пути попадались упитанные людишки, чего-то ковырявшие в жухлой траве. К тому же иясси обладали весьма изобретательным мозгом. Чего они только не придумывали, чтобы выбраться из коридора и добраться до вкусного человеческого мяса. Устраивали даже живую лестницу, преодолевая десятиметровую преграду. Вот тут-то и вступали в бой бывшие каторжники. И противопоставить злобным и ловким хищникам они могли только смелость, организованность и волю. Конечно, легкое оружие у них было. Но кто же доверит серьезное вооружение бывшим преступникам или их детям, почему-то не желавшим тихо сеять хлеб или ковыряться в руде, а по выходным нажираться до умопомрачения дешевым иссовым пивом?

Воевали кохар зло и бесшабашно, напоминая чем-то казаков моей снежной родины. Их-то и собрал в одну роту, всеми правдами и неправдами выковыривая из других подразделений, словно изюм из булок, мой предшественник по телу. Собранное таким образом подразделение уже успело попить крови из арлингов, устроив настоящую резню в прифронтовой полосе. Но мне предстояло нечто большее.

С самого раннего утра я собирал офицеров и гонял их до десятого пота. Рукопашный бой, стратегия и тактика малых подразделений, фортификация и минно-взрывное дело. Потом, когда я садился диктовать очередное наставление, за них брались лучшие преподаватели Имперской военной академии. Психология, навигация и вождение транспортных средств, оружие наше и арлингов, и еще десятки дисциплин, без которых офицер не мог считаться таковым. Затем они шли к сержантам, передавая собранные за день знания, чтобы потом сержанты под руководством тех же офицеров занялись солдатами. Вновь прибывшие распределялись по подразделениям таким образом, чтобы бывшие солдаты становились сержантами и так далее по цепочке. Конечно, моя ударная дасса распылялась тонким слоем по всему полку. Но это был, к сожалению, единственный способ быстро организовать такое большое подразделение. Все эти ухищрения не принесли бы никакого результата, если бы не солидное подкрепление из десантно-штурмовой дассы морской пехоты, отваленной мне с барского плеча Императором, и окки{Окка – взвод. Примерно шестьдесят человек.} военной разведки, выписанной в мое распоряжение приказом того самого толстяка, который присутствовал при нашем с Ша Дархом разговоре – шефом Имперской разведки адзати Рохаром. По-своему очень даже неплохие солдаты, они не шли ни в какое сравнение с подразделениями армейской разведки моей прошлой жизни. Но выбора у меня не было, и я не унывал.