Герасим Градов Игорь

Анечка упокоилась, горячо поздравила тетушку и вызвалась ей во всем помогать. Вера Александровна сделала племянницу своей свидетельницей на свадьбе – как знак особого расположения. Забот и хлопот в связи с радостным мероприятием предстояло много – событие-то намечалось не простое, а светское, знаковое. Нужно было все хорошо продумать и рассчитать. И спланировать – до самых последних мелочей.

По поводу свадебного платья Вера Александровна решила не заморачиваться – приехала к своему кутюрье и сделала заказ. Мол, ты, дорогой Сереженька, и так меня хорошо знаешь, все мои объемы и размеры, так что порадуй меня… Придумай что-нибудь такое, чтобы все ахнули. А я уж тебя отблагодарю, не сомневайся, заплачу достаточно, останешься доволен. Сереженька радостно кивнул накрашенным личиком и пообещал соорудить нечто совершенно обалденное и потрясное, чего больше ни у кого никогда не будет. Суперэксклюзив! Причем весьма скоро, всего за две недели – сроки-то поджимали. Вера Александровна решила со свадьбой не тянуть – как говорится, раньше начнешь, раньше кончишь. И в деле, и во всех остальных смыслах…

Сереженька немедленно приступил к работе – он чувствовал, что Вера Александровна, помимо щедрой оплаты, обеспечит ему и великолепный пиар. На светскую свадьбу, без сомнения, придут все, весь бомонд, до самого последнего человека. Как же, такое мероприятие! Почти скандальное – богатая, стареющая вдова выходит замуж за своего шофера! Будет о чем посплетничать… И все (а особенно женщины), несомненно, обратят свое внимание на платье невесты. Значит, надо постараться, придумать что-нибудь такое, от чего народ лишится дара речи. Или забьется в экстазе. А потом ему посыплются заказы…

С рестораном Вера Александровна тоже определилась достаточно быстро – сняла самый большой банкетный зал в Жуковке. Он, богато украшенный и отлично оформленный, как нельзя лучше подходил для этого случая – шикарный, помпезный, вычурный. К тому же вмещал в себя более пятисот человек – как раз хватит. А желающих-то будет море, все захотят придти… После чего возникла следующая проблема – кого приглашать? Как из сотен знакомых отобрать самых достойных? Нужны ведь не просто люди богатые (это само собой), но и известные, знаковые, узнаваемые. Чтобы светским журналистам было о чем писать, а папарацци – кого снимать. Прессу, кстати, решили позвать с большим разбором. Никаких там скандальных борзописцев, ни в коем разе! Только самые проверенные, надежные репортеры из солидных изданий. И, конечно же, в первую очередь, надо позвать телевизионщиков, как же без них! И хорошо им заплатить, чтобы снимали все правильно. И тут мелочиться нельзя – нужно дать столько, сколько запросят. Чтобы сняли все красиво и ярко – себе, любимой, на радость, и гостям – на удивление.

Глава седьмая

Вот такие мысли были у Веры Александровны, когда она в очередной раз собралась в модный салон – за всякими нужными мелочами. Ее, как всегда, сопровождали Гера и Анечка. Вкус у племянницы был отличный, в вещах она разбиралась прекрасно, а потому Вера Александровна часто брала ее с собой – чтобы посмотрела и посоветовала. Зря, что ли, она ее кормят и поят? Да и одевают, кстати. Для Анечки заказали платье светло-синего цвета, очень миленькое. Не такое богатое, как у самой Веры Александровны, но тоже ничего. Сереженька по достоинству оценил стройность Анюты и соорудил нечто весьма приличное. Простенько, но со вкусом.

С костюмом для Геры вообще проблем не было – подобрали в мужском салоне. Размеры у него оказались стандартные, классические, даже ушивать ничего не пришлось. Там же приобрели и все остальное: белоснежную сорочку, модный галстук, стильные ботинки. Разумеется, все за счет Веры Александровны. Себе она выбрала дорогое обручальное кольцо с крупным бриллиантом и еще (гулять так гулять!) красивый рубиновый гарнитур. Госпожа Пеншина обожала камни цвета крови, особенно индийские, считала их своим талисманом. Все ювелирные изделия по возвращении в особняк сразу же были убраны в особый сейф.

О нем следует сказать особо. Сейф находился в очень необычном месте – в спальне Веры Александровны, в гардеробе, под полом. Эту маленькую хитрость придумал сам Никита Андреич – он очень боялся, что друзья по криминальному прошлому когда-нибудь явятся к нему и потребуют поделиться. Вот и спрятал самые ценные вещи в тайное место…

Сейф сделали так, что найти его, не зная, было практически невозможно. Чтобы отыскать, требовалось сначала нажать на хитрый рычажок у гардероба, тогда полки отъезжают в сторону, освобождая проход, потом войти внутрь и приподнять кусок паркета в правом углу. Под ним и находился стальной ящик. Как любил говорить Никита Андреич, подальше положишь, поближе возьмешь. Вдобавок ко всему сейф был намертво вделан в пол – не выломаешь, не унесешь. Можно было спать спокойно – богатство надежно спрятано.

О тайном сейфе знали всего два человека в доме – сама Вера Александровна и, конечно, Герасим, как близкий и дорогой для нее человек. Там хранились наиболее дорогие ювелирные украшения, а также приличная сумма в валюте – на всяких пожарный случай. Еще лежал пистолет с патронами, личное оружие Никиты Андреича, само собой, нигде не зарегистрированный, – память о лихих девяностых…

Кроме этого, «гардеробного» сейфа, в доме имелся и «официальный» – в гостиной, за портретом Никиты Андреича. Картину нарисовал очень известный отечественный художник, талантливый и безумно дорогой. Маэстро брал за работу бешеные деньги, но считался лучшим портретистом в стране. Он изображал только известных людей – видных политиков (включая президента), церковных иерархов, людей искусства и, естественно, самых богатых бизнесменов. Заказать свой лик считалось у него очень престижно…

Никита Андреич получился на портрете как живой: с хитрым прищуром черных, маслянистых, глаз, сухими, жесткими складками у рта и энергичным поворотом головы. Но при этом он сладострастно улыбался – как будто думал о своих любимых модельках…

Вера Александровна после смерти мужа хотела портрет продать или просто выкинуть, чтобы не напоминал о горьких годах, но затем передумала: произведение искусства как-никак. К тому же он был написан известным мастером, значит, с годами будет становиться все дороже и дороже. Кроме того, имелось и другое, очень немаловажное соображение: портрет был предметом жуткой зависти ее светских приятельниц, чьи мужья, несмотря на все свое богатство и высокое чиновничье положение, так и не удостоились чести быть запечатленными великим мастером. Подружки-подлюшки просто исходили черной злобой, когда Вера Александровна небрежно кивала на стену в гостиной: «А это портрет кисти самого Никоса. Правда, Никита Андреич на нем неплохо получился?»

Поэтому, хорошенько подумав, Вера Александровна решила картину оставить, но приказала устроить за ней сейф – чтобы покойный господин Пеншин охранял семейные сбережения. Пусть поработает сторожем – всё польза. В этом, «гостином» сейфе лежали ежедневные украшения Вера Александровны и небольшая сумма в рублях – на хозяйственные нужды. Она каждое утро открывала его, доставала ту или иную бирюльку, чтобы нацепить на себя (не выходить же в люди голой?) и брала немного денег – на текущие расходы.

Надо сказать, что при всем своем богатстве Вера Александровна была дамой бережливой и пустых трат не любила. Она считала, что копейка рубль бережет, и была в этом абсолютно права. Кроме того, госпожа Пеншина хорошо помнила те годы, кода была полунищей и полуголодной, и повторения этого не хотела. Привычка зажимать копейку прочно вошла в ее натуру…

Вера Александровна платила Татьяне и Клавдии Васильевне твердые оклады, а на продукты и ведение хозяйства выделяла некую сумму под отчет. Герасим получал отдельное содержание – зарплата плюс деньги на обслуживание автомобилей. Анечка находилась на полном тетушкином обеспечении. Вера Александровна племянницу особо не баловала, но давала немного мелочи на понятные девичьи радости – вроде косметики или дамских романов, до которых Анюта оказалась большая охотница.

Степку к деньгам вообще не допускали – Вера Александровна ему не доверяла. При необходимости он должен был заказывать новый инвентарь, удобрения или саженцы через Клавдию Васильевну – та вела хозяйственные дела. Что ужасно злило и раздражало Степку – приходилось каждый раз доказывать глупой бабе, что траты необходимы: объяснять, клянчить, уговаривать. Зарплату свою он получал на карточку – чтобы сразу все не пропил.

Степка считал такое положение дел крайне оскорбительным, но терпел – а куда деваться-то? Однако в глубине души надеялся, что когда-нибудь все изменится, будет и на его улице праздник… Пока же горько вздыхал и молчал, тем более что Вера Александровна уже не раз ругала его за плохую работу и пьянство. Эх, да разве это жизнь?

А тут еще новый соперник у него появился… Так и вьется, гад, возле Анечки, так и норовит ее охмурить. Сразу видно – задумал жениться и таким макаром в особняк влезть. Ну, ничего, погоди…

Степан был очень сердит на Гришку. И была тому веская причина: электрика в доме охотно принимали. Привечала его в основном Татьяна (симпатизировала молодому, веселому парню), и, пользуясь этим, Гришка мог смело вести атаку на Анечку, подбивать под нее клинья. Что он и делал. А вот у Степана отношения с племянницей совсем разладились: она в его сторону даже не смотрела, лишь недовольно кривила мордочку…

Тогда Степан придумал хитрый план – подставить Гришку, да так, чтобы исчез навсегда. А заодно, если получится, очернить и Герасима. Чтобы его тоже с позором выгнали из особняка. Убить одним ударом, так сказать, двух зайцев. Точнее – двух соперников.

План в общих чертах вырисовывался такой: похитить из сейфа (разумеется, из «гостиного», о «спальном» он даже не знал) драгоценности Веры Александровны и подбросить их Гришке.

Степка однажды видел, как Вера Александровна достает из-за портрета Никиты Андреича золотые побрякушки, это и навело его на мысль: сейф открыть, деньги взять себе, а бирюльки подкинуть Гришке. Вот он, вор! Пусть потом доказывает, что не верблюд. Если даже выкрутится, все рано осадочек, как говорится, останется. И не видать ему Анечки как своих ушей… А затем надо тонко намекнуть Вере Александровне, что у Герасима имеется любовный интерес к Анюте – глаз с нее не сводит, вздыхает сердечно. Хозяйка, конечно, осерчает и выгонит его вон. А его, Степана, наоборот, приблизит и отблагодарит – разрешит жениться на Аньке и поселит у себя в особняке. И заживет он тогда…

Но в этом плане были две трудности: как узнать шифр сейфа и как незаметно подбросить побрякушки Гришке? Просто так к нему не подойдешь, не друзья они… Степка немного подумал и начал действовать.

С первой трудностью он справился довольно быстро: решил проникнуть утром в особняк – в то время, когда Вера Александровна открывает сейф и достает свои побрякушки. Может, удастся подсмотреть шифр? Он сказал Клавдии Васильевне, что нужно срочно пересадить комнатные растения (что входило в его обязанности), та и впустила его в дом. Степка подождал, пока Вера Александровна выйдет из гостиной, и метнулся к портрету Никиты Андреича. Ему действительно повезло: Вера Александровна забыла запереть стальной ящик. Взяла свои украшения и пошла в спальню – примерять перед зеркалом. А про сейф забыла… Да и кого ей, собственно, было опасаться? Все служат много лет, люди проверенные, а чужих в доме не бывает.

Степке запомнил шифр и, как ни в чем не бывало, вернулся к своим обязанностям – пересаживать растения. Из сейфа он, разумеется, ничего не взял – рано еще…

Успех первой части операции заметно воодушевил Степана – все идет, как надо. Теперь следовало заманить Гришку в дом и тайно подбросить ему украшения… Сделать это он решил уже на следующий день, когда Вера Александровна, Анюта и Гера поедут в свадебный салон. Никто ему тогда не помешает…

Клавдия Васильевна в отсутствие хозяйки обычно была у себя дома, во «второй Жуковке». У нее имелась несовершеннолетняя дочь-оторва, за которой требовался строгий пригляд: не дай Бог, удерет на улицу к друзьям-подружкам и будет шляться всю ночь… Что говори ей, что ни говори – как об стенку горох. Учиться не хочет, об институте даже не думает. Зачем мне, говорит, я и так красивая. Найду себе богатого мужика и стану с ним жить. Он всем и обеспечит: машиной, деньгами, шмотками, а если большая любовь случится, то и квартиру купит. И будет у меня все шоколадно…

Одного, дуреха, не понимает – молодость быстро проходит, оглянуться не успеешь, как старая уже. Побалуется с тобой мужик, поиграет да и выкинет на улицу. И другую себе найдет – благо, выбор богатый, только свистни. Молодых, до чужих денег жадных навалом, каждый день из своих Мухосрансков и Зажопинсков в столицу приезжают, хотят свое счастье словить. Ох, не дело ты, девка, затеяла, не дело! Не привели Господь, пойдешь по рукам, опускаясь все ниже и ниже, пока не окажешься в сиську пьяная на вокзале. И будешь алкашей за бутылку в сортире удовлетворять…

Ясно, что тебе хочется всего и сразу – чтобы и жизнь красивая, и белый «мерс», и шмотки самые модные… Да только так не бывает, надо самой пробиваться и своим умом жить. Работать головой, а не другим местом. Если что, и покланяться, послужить надо…

Вот как она, например. И кланялась, и служила, полжизни уже на хозяев горбатится. А все почему? Потому что глупая была, не получила хорошего образования. Впрочем, не до того тогда было – ребенок на руках, а алиментов от мужа никаких. Вот и пришлось идти в прислуги ради жилья и еды. Спасибо, дядька помог, пожалел дуру-племянницу, устроил в закрытый совминовский санаторий «Бор». Работала в тепле и чистоте, а не на стройке или в цеху. Правда, приходилось за собой следить и всем угождать, но это понятно – санаторий-то не простой, а для руководящих работников.

Вот и служила, пока «Бор» не закрыли и его территорию не продали под дачи. Слава Богу, Жуковка понравилась «новым русским», стали они возводить многоэтажные особняки. И срочно понадобилась хорошая прислуга. Не их же женам, молодым да расфуфыренным, обеды готовить, постели убирать да шкафы в комнате протирать? Другие люди для этого требуются… А где их взять? Ясное дело, в бывшем санатории: тетки воспитанные, работящие и главное – умеют молчать. То, что нужно. Вот так она и оказалась у господина Пеншина, а потом до экономки доросла. Работа привычная, а оклад – очень хороший, намного больше, чем раньше. Хватает и на нее, и на дочку, даже квартирку во «второй Жуковке» купила (до того ютилась в общежитии). Теперь у нее все есть, дом – полная чаша. Живет не хуже других, а может, даже лучше.

Но дочка-дуреха этого понять не может. Не желает, как мать, честно трудиться, деньги зарабатывать, хочет подцепить папика-миллионера или, на крайний случай, богатенького сыночка. Чтобы был молодой, красивый и щедрый… Только на дочек обслуги такие детки не смотрят, у них своя компания имеется. Куда посторонним вход запрещен. Так, побаловаться можно, если девка красивая и ласковая, но не более того. Поматросит и бросит. Не приведи Господь, ребенка в дом принесешь. Что тогда, как его поднимать? Силы-то уже не те – возраст, болезни, трудно двоих нахлебников кормить. Да и вообще, наломалась уже, накланялась, хочется под старость свободно пожить, без забот и хлопот. Вот и приходилось за дочкой следить, чтобы, не дай Бог…

Степан все это хорошо знал – Клавдии Васильевны сама не раз жаловалась на непутевую деваху. Знал он также и то, что Татьяна в свободное от поварских обязанностей время обычно сидит у себя на кухне, смотрит любимые телесериалы. Вера Александровна ей на день рождения подарила большой телевизор… Значит, ему тоже не помеха. Оставалось заманить Гришку в дом и подсунуть ему ювелирку. Но надо еще открыть сейф и все украсть… Тихо и незаметно, чтобы никто ничего не заподозрил. В общем, задача предстояла сложная, рискованная, но другого выхода не имелось. И решать ее надо быстро, до свадьбы, потом поздно будет. А поэтому, как только Вера Александровна, Гера и Анюта отправились на очередной шопинг, Степка приступил к выполнению своего коварного плана…

Глава восьмая

К его выполнению он подошел серьезно: пробрался к электрощиту и путем нехитрой операции с гвоздем вызвал короткое замыкание. Результат оказался именно такой, на который он и рассчитывал. Свет в доме погас, выключился и телевизор, по которому Татьяна смотрела очередное телемыло. Естественно, она тут же вызвала Григория – как умелого и знакомого электрика.

Гришка прибыл и приступил к починке. А пока копался в электрощите (под непрерывное кудахтанье Татьяны, которая просила сделать все побыстрее, чтобы успеть досмотреть хотя бы конец серии), Степан незаметно прокрался в гостиную, набрал уже знакомый шифр и открыл стальной ящик. В нем, как и ожидалось, находились деньги – четыре запечатанные банковские пачка плюс отдельные купюры. Там же хранились колечки, сережки, кулончики и прочие ювелирные украшения Веры Александровны. Степа быстро рассовал деньги по карманам (взял даже мелочь – пригодится), зажал в кулаке несколько колечек, где камни покрупней, и выскользнул в коридор. В прихожей висела Гришина куртка – кожаная, черная. Ее Степка и решил использовать – подкинуть в сумку к электрику не получилось, он все время держал ее при себе.

Степан аккуратно, ножичком, распорол подкладку куртки и засунул туда колечки, а затем основательно потряс кожанку, чтобы провалились поглубже. И, довольный, посмотрел на дело рук своих: если не щупать, то ничего не видно. Так, кажется, дело сделано. Степка тихо выскользнул из особняка и занялся подметанием дорожек. Причем нарочно мел у самых ворот, чтобы все видели – он работает, трудится. Через десять минут, закончив ремонт, Гришка вышел из дома и отправился к себе в контору. Он даже не подозревал, какие сокровища лежат в его куртке. Степан хмыкнул и принялся ждать развития событий.

Которое незамедлительно последовало. Вера Александровна вернулась с предсвадебного шопинга, и Гера, доверху нагруженный коробками, пошел в гостиную, чтобы вывалить все на диван – сами потом разберутся. И заметил на полу черный футлярчик из-под украшений (Степан нарочно оставил, чтобы сразу обратили внимание). Герасим удивился: Вера Александровна была дамой аккуратной и никогда ничего на полу не оставляла. Уронит – сразу поднимет и положит на место. Кроме того, перед самым уходом Гера заходил в гостиную и никакого футляра на полу не видел. Да и портрет Никиты Андреича как-то криво висит…

Герасим подумал и решил позвать Веру Александровну. Та в это время находилась на кухне, обсуждала обеденное меню. Татьяна, разумеется, доложила о небольшом происшествии – свет в доме погас, но Вера Александровна значения этому не придала. Выслушала и равнодушно пожала плечами – подумаешь, событие какое! Починили – и слава Богу.

Тут Герасим доложил о футлярчике. Все вместе вернулись в гостиную и обнаружили, что сейф открыт, а деньги и драгоценности пропали. На допрос тут же вызвали Степана – он должен был охранять усадьбу, пока хозяйка отсутствовала. Степка, само собой, сделал удивленное лицо и развел руками – никого не видел. Кроме Гришки-электрика, конечно, который приходил проводку чинить. Татьяна пояснила, что сама вызвала Григория (свет же погас!) и находилась почти все время возле него, следила за ремонтом. Вера Александровна задумалась и спросила:

– А ты все время была рядом с Гришкой? Может, отлучалась куда?

Татьяна наморщил лоб и вспомнила – а верно, отлучалась! Отбегала пару раз на кухню, за супом смотреть. Да еще молоко на плите стояло, надо было не упустить…

– Так, – сделала вывод Вера Александровна, – значит, Григорий был в это время один. Скажи, а ходил ли он по комнатам?

– Ходил, – подтвердила Татьяна, – смотрел, где горит свет, а где нет. Сказал, что так надо…

– И в гостиную тоже заходил? – уточнила Вера Александровна.

– Тоже, – кивнула кухарка, – проводку, кажется, проверял. Но я как раз на кухню отбегала, молоко с плиты снимала…

Значит, решила Вера Александровна, Григорий в принципе мог залезть в сейф. Но как он узнал шифр? И задала этот вопрос сама себе, вслух. Степан негромко кашлянул, привлекая внимание.

– Вы, Вера Александровна, извините меня, но забываете иногда сейф свой запереть, это все знают. Может, и на сей раз так было? Сами уехали, а ящик-то открытый остался. Гришка зашел, увидел и соблазнился на чужое. Понятное дело – не устоял…

Вера Александровна задумалась. В словах Степана была правда – она действительно забывала запереть сейф. В домашних она была уверена: и в Гере, и в Анюте, и в Татьяне, и в Клавдии Васильевне. И даже в Степке – служит уже много лет, доказал свою преданность. Хоть и пьяница, но, кажется, не вор. По крайней мере, никогда раньше в воровстве замечен не был, даже по мелочам…

Значит, Гришка – главный подозреваемый. Человек в поселке новый, неизвестный, вдруг и правда соблазнился на чужое? К тому же денег в сейфе лежало прилично: она вчера вечером сняла со счета изрядную сумму – надо было платить за свадебный банкет. Положила пачки в сейф и поехала по своим делам…

В ресторане заломили за свадебный стол немалую сумму. Да что там немалую – просто грабительскую! Совсем наглость, сволочи, потеряли, стыд с соплями съели! Знают ведь, гады, что ей деваться некуда – хочется пыль в глаза пустить, вот и решили воспользоваться. Где это видано, чтобы обычный салат пятьсот рублей стоил? У них там что, помидоры из золота, а огурцы со стразами? И при этом нагло врут ей в глаза, что их овощи самые экологические, чистые, только что из Голландии, где их вырастили на чистом коровьем навозе, чтобы без всяких добавок и химикатов…

Знаем мы эту вашу Голландию! В соседнем районе, небось, берете, у китайцев. Они теплицы держат, по три урожая в год снимают и продают в соседние поселки. Неизвестно еще, чем они свои овощи накачивают, что такие громадные получаются. Впрочем, известно – одна сплошная химия! Однако спорить с наглыми рестораторами Вера Александровна не стала – растрезвонят, гады, что госпожа Пеншина на свадьбе сэкономить решила, зажимает денежку, блюда поскромнее заказывает… Это потом стыда не оберешься! Нет, на свадьбе экономить нельзя, тем более что не последний рубль в кулаке зажат. Пусть все знают, что у нее денег достаточно, на всю жизнь хватит и еще останется. И на себя, любимую, она ничего не пожалеет…

И тут не тебе – деньги украли, и еще драгоценности. Это просто наглость запредельная! И дело не столько в потерянных рублях (Бог с ними, не обеднеем, хотя конечно же, жалко), а в самом принципе – нельзя покушаться на частную собственность! Это же святое!

Очень не хотелось Вере Александровне вызывать полицию и начинать долгое, муторное дело (перед свадьбой вовсе ни к чему), но надо… Оставлять все, как есть, нельзя. Украденные драгоценности пусть были и не особо ценными, но зато памятными и любимыми. Сама их выбирала, сама себе же и дарила – как компенсацию за моральные страдания, причиненные мужем.

Никита Андреич с ней никогда особо не церемонился – изменял нагло, почти в открытую. А ей, старый козел, ничего не позволял – строго следил, чтобы ни шага в сторону, ни взгляда, вообще ни-ни! Время от времени он давал ей деньги, как компенсацию: на, купи себе какую-нибудь побрякушку с камешком, утешься…

Вера Александровна горестно вздыхала и ехала в ювелирный салон, где долго и придирчиво выбирала сережки, колечки или кулончики. И при этом гоняла бедных продавщиц так, что у тех слезы на газах выступали. Привередничала, кривила недовольно физиономию, заставляла по сто раз показывать каждое украшение. В общем, вела себя позорно, мерзко, как настоящая сволочь. Сама прекрасно это знала и в глубине души стыдилась, но ничего поделать не могла – уж очень хотелось отыграться на ком-нибудь, сорвать злость. Выпустить, так сказать, пар, рассчитаться за собственное унижение. Зато и расплачивалась потом щедро, чаевые оставляла хорошие – за усердие и слезы.

Девушки в салоне натянуто улыбались и кланялись: «Спасибо, Вера Александровна, приходите еще!» А куда им деваться, ведь госпожа Пеншина – их главная клиентка, хоть и сволочь известная, дрянь капризная. Если что-то не так скажешь или просто не так посмотришь – сразу на улице окажешься. Салон-то не простой, а элитный, только для самых-самых, чужих сюда не пускают – чтобы не смущали уважаемых покупательниц, когда те будут брюлики-булыжники к ушам примерять… Ведь украшения в салоне были самые оригинальные, выполненные итальянскими дизайнерами. Это вам не штамповка дешевая, которую на каждом углу продают. Эксклюзив, особое качество!

Три такие колечка как раз и пропали у Веры Александровны. Жалко-то как! И вызывать полицию не хочется, и не вызывать нельзя… Не спускать же ворам такое! Как она после этого выглядеть будет? Что люди скажут? А ведь кражу не утаишь, сегодня же на каждом углу болтать станут…

В общем, вздохнула Вера Александровна и велела вызвать главного местного секьюрити, начальника службы безопасности Жуковки. Тот незамедлительно прибыл. Это был солидный, немолодой дядька, с жестким взглядом и очень внимательными глазами.

Семен Владимирович много лет проработал в полиции (тогда еще – милиции) и дело свое знал. Он честно дослужился до высоко чина, вышел в отставку, заработал приличную пенсию. Но вести тихую, размеренную жизнь не захотел – не в его характере. Благодаря старым связям устроился на хорошее место – начальником службы безопасности в Жуковку.

Он привел с собой бывших сослуживцев – тех, в ком был абсолютно уверен, и навел порядок: разогнал прежних, бестолковых и ленивых секьюрити, установил везде видеокамеры, организовал патрулирование территории. И вскоре охрана поселка стала образцовой – на территорию не мог проникнуть ни один случайный человек. Каждого входящего или въезжающего незаметно пробивали по базе: кто такой, нет ли за ним чего… Всех подозрительных тут же брали на карандаш и строго за ними следили.

Воровства в поселке исчезло как явление. Любой житель Жуковки мог спокойно оставить на улице кошелек с деньгами, а потом найти его на том же самом месте в полной сохранности. Вежливые секьюрити даже сами принесут домой, с улыбочками и напоминаниями – не стоит бросать на улице такие вещи. Охрана охраной, но и соблазнять людей не надо. Человек по природе своей слаб, особенно когда деньги увидит. Тут и до греха недалеко.

Вот такие порядки были в благословенной Жуковке. И тут на тебе – кража, да еще у самой известной и уважаемой дамы в поселке…

Семен Владимирович начал с того, что доверительно поговорил с Верой Александровной, Герой и Анютой, а потом опросил домашних – Степана, Татьяну и Клавдию Васильевну. Все подтвердили свое алиби. Клавдия Васильевна находилась у себя дома – соседи видели, Степан убирался на участке – тоже были свидетели, кухарка Татьяна готовила обед на кухне и была почти все время возле электрика… Гришка, естественно, стал первым подозреваемым: он действительно мог увидеть открытый сейф и заглянуть. И соблазниться. Добыча была приличная, особенно вкупе с золотыми украшениями…

Вера Александровна напрягала память, но так и не смогла вспомнить, заперла ли она сейф перед отъездом. Вроде бы да, но… Степан же, наоборот, утверждал, что тот был открыт. Значит, Григорий мог украсть…

Убытки, по словам Веры Александровны, составили четыреста тысяч рублей в банковских пачках плюс мелочь в купюрах. И еще три золотые колечка с камушками. Сумма немалая, что ни говори. Семен Владимирович задумался: если бы это был профессиональный вор, то все понятно – залез и взял. Но по почерку не похоже. Значит, это кто-то из своих или из обслуги… Что очень осложняло дело.

И еще один вопрос волновал Семена Владимировича: почему взяли только три колечка? Там ведь было еще много всяких украшений, причем весьма ценных… Нелогично как-то: если уж брать – так все! Может, вора кто-то спугнул? Тогда кто? Случайный свидетель? Семен Владимирович внимательно посмотрел записи с камер и убедился, что никто посторонний в особняк не проникал. Приходил только электрик Гришка, да еще Степка возле задней двери долго крутился, листья вроде подметал…

Разумеется, электрика тут же вызвали на допрос. Тот, кончено, все отрицал: чинил, мол, проводку и ни на что другое не отвлекался, кухарка Татьяна может подтвердить. Кстати, неисправность весьма странная оказалась, будто кто-то специально короткое замыкание устроил. Сейф он никакой не видел, даже не знал о его существовании. В чем может поклясться – хоть на Библии, хоть на Коране.

Семен Владимирович не рассчитывал, что удастся сразу расколоть предполагаемого преступника, спрашивал больше для себя – понять, что за человек Гришка, чем живет, чем дышит. И все больше удивлялся – происшествие казалось весьма странным. Короткое замыкание, открытый сейф… Чутье ему подсказывало – что-то тут не так. Придется, наверное, изрядно повозиться.

Нужно немедленно звать полицейских, решил Семен Владимирович. Пусть они займутся этим делом, а он им, конечно, поможет. По-дружески, так сказать. Выскажет свои соображения, организует, если надо, поддержку… Но все должно быть строго по форме. И желательно – без шума и огласки. Не дай Бог, журналисты пронюхают! Растрезвонят везде, ославят бедную Веру Александровну… Нет, надо все делать тихо и аккуратно.

Итак, решили вызывать полицейских. Семен Владимирович позвонил, куда надо, и вскоре прибыла целая бригада – пять человек. Начались следственные действия – снятие «пальчиков», осмотр места преступления, вопросы-ответы…

Взяли отпечатки пальцев у всех, даже у Веры Александровны. Сказали, что так надо. Просмотрели записи с видеокамер, убедились, что никто из чужих, кроме Гришки, в дом не входил. Взялись плотно за электрика – стали колоть. Но он твердо стоял на своем – ничего не знаю, никакого сейфа не видел. Прямых улик против Григория не было – ни отпечатков пальцев, ни каких-то показаний, одни только подозрения. Татьяна не могла вспомнить, сколько времени он находился в доме один и по каким комнатам ходил. Вроде бы был в гостиной, проверял свет. Может, и сейф видел, если тот открытый стоял… Но точно она не скажет, а врать не будет.

Следователь, молодой, деловитый парень, поговорил с Семеном Владимировичем, пообщался с соседями и заявил, что скоро во всём разберется. Но все почему-то решили, что это слишком смело сказано. Все больше склонялись к тому, что преступление раскроют очень нескоро. Если вообще раскроют.

Глава девятая

Слух о дерзком ограблении всколыхнул всю Жуковку. Конечно, и раньше в ней случались разные неприятности – редко, но бывали. Но чтобы такое… Обычно крали личные вещи или небольшие суммы денег, но воров быстро находили. Ими, как правило, оказывались горничные или нечистые на руку охранники. Наказание следовало незамедлительно – виновного (виновную) с позором гнали прочь. До суда дело не доводили – зачем? Трепать себе нервы и терять время из-за нескольких тысяч долларов или пары-тройки не самых дорогих побрякушек? Что мы, нищие, что ли? Выгнали – и ладно, нервы дороже.

И совсем другое дело – кража из сейфа Веры Александровны. В поселке расценили это как особо дерзкое преступление. Грешили, конечно, в первую очередь на Гришку: в Жуковке он недавно, никто его толком не знает. Вроде бы нормальный парень, компанейский, любит шутить, анекдоты хорошо рассказывает, но почему-то всегда один. Ни друзей, ни приятелей. Даже подруги нет…

Семен Владимирович несколько раз беседовал с Гришкой, подходил к нему и так, и сяк, но тот твердо стоял на своем: ничего не знаю. Расстроенная Вера Александровна, видя, что следствие затягивается, предложила: пусть Гришка отдаст колечки (память!), а деньги берет себе. И катится на все четыре стороны! Главное, чтобы подальше от Жуковки. Накануне свадьбы она не хотела никакого следствия. К чему лишние проблемы?

Семен Владимирович передал это более чем щедрое предложение Гришке, но тот опять покачал головой: ничего нет, хоть обыщите! Ладно, решил Семен Владимирович, обыщем. Договорился со следователем, тот принес нужные бумаги. В присутствие двух понятых устроили тщательный обыск на Гришкиной квартире. Руководил сам Семен Владимирович – как старый, матерый сыщик. Молодой следователь у него учился – набирался опыта, так сказать.

Перевернули все вверх дном, перетряхнули каждую вещицу (впрочем, достаточно аккуратно, ничего не попортив и не разбив), проверили столы, шкафчики, диваны, простукали подоконники, полы и стенки – нет ли где тайника? Залезли в такие места, что и не подумаешь. Но ни денег, ни колечек не нашли. Впрочем, только дурак хранил бы их дома, а Гришка дураком отнюдь не был. Но где же тогда украденное?

Ответ дал сам Гришка: пришел к Семену Владимировичу и показал свою кожаную куртку.

– Вот, смотрите, полез в карман, а там дырка. Решил зашить – вдруг чувствую, внутри что-то лежит. Заглянул и…

Гришка протянул одно из пропавших колечек. Два других тоже нашлись – за подкладкой. Семен Владимирович хмыкнул и пригласил Веру Александровну на опознание, а потом позвонил следователю. Тот приехал и приказал взять Гришку под стражу: улики налицо, значит, есть повод для ареста. И не важно, что подозреваемый говорит, будто не знает, как они к нему попали. Главное, чтобы человек сидел в тюрьме, а там разберемся. Такая позиция следователя была понятна: хотелось поскорее отчитаться перед начальством – дело раскрыто! Поднять свой авторитет и заодно получить премию…

Григория увезли, а опытный Семен Владимирович остался сидеть в глубоком раздумье. Что-то ему в этом деле не нравилось… Зачем Гришка принес колечки? Ведь неглупый парень, понимал, что это улики. Совесть замучила? Не похоже! Гришка – хитрый, жизнью тертый, не производит впечатления парня, который мучается из-за подобного пустяка. Кроме того, мог просто закопать по-тихому – территория большая и рядом река. Бросил в воду – и нет ничего. Попробуй потом докажи. Однако сам принес. Значит, это все-таки не он, надо копать дальше…

Степан между тем праздновал победу – его план полностью удался: Григорий в тюрьме (и вряд ли оттуда скоро выйдет), а деньги у него – зарыты в саду под смородиновым кустом. Он даже успел прикинуть, сколько украл. Выходило, что много. Четыре пачки, в каждой – по сто голубеньких купюр, итого четыреста тысяч. Обалдеть! И не беда, что не удастся скоро потратить – опасно, надо подождать. Ничего, он потерпит. Ждал столько времени, подождет и еще. Пока всё не уляжется. А там…

Вера Александровна после всех этих неприятностей слегла с тяжелой мигренью и никого, кроме Анечки, к себе не допускала. Та преданно ухаживала за тетушкой, приносила целебный чай, развлекала разговорами, утешала, как могла. Между тем свадьба неумолимо приближалась, росли и проблемы, с нею связанные.

И первая – кого звать? Пора было рассылать приглашения, все ждали. Каждой твари необходимо пригласить по паре, чтобы никого не обидеть и не забыть: прославленных певцов с певичками, известных актеров с актерками, модных кутюрье с… э… друзьями. Само собой, светских знакомых, подружек-подлюшек с мужьями и любовниками. Ну и, конечно, деловых людей – уважаемых, солидных бизнесменов. С женами и детьми. Еще бы кого-нибудь из депутатов… Впрочем, этих даже звать не надо – сами прибегу. За сто верст, пройды, чувствуют, где большими деньгами пахнет.

Такие заботы были у Веры Александровны, когда ей сообщили об аресте Гришки. Госпожа Пеншина по своей доброте душевной просила его отпустить – раз колечки нашлись. Но амбициозный следователь решил все-таки посадить Гришку. «Вор должен сидеть в тюрьме» – эти слова из известного кинофильма очень ему нравились. Кроме того, он хотел немного пропиариться за счет Веры Александровны – такое дело раскрыл! Наверняка о нем будут писать и говорить. Для карьеры это может оказаться очень полезным…

Торжественное мероприятие было назначено на субботу. Сначала регистрация во Дворце бракосочетаний (разумеется, Грибоедовском, самом престижном), затем поездка по Москве с посещением культовых мест – Александровского сада и Воробьевых гор.

Вера Александровна была сентиментальна и хотела, чтобы у нее все было так, как видела по телевизору: белые голуби и шампанское на фоне высотки МГУ… Потом возвращение в Жуковку, банкет и танцы до упаду. Долго сидеть за столом Вера Александровна не планировала – примет поздравления, поцелуется с Герой под пьяные крики «горько!», и домой. А гости пусть гуляют – заплачено! До утра веселятся от души, с угарными танцами на столах и неизменным мордобоем… Как же без него? Положено! Подарки позже привезут охранники – последят, чтобы ничего не пропало. Все, в принципе, было готово – платья для Веры Александровны и Анюты сшиты, костюм для Геры куплен, банкет оплачен. Пришлось, конечно, снять дополнительную сумму, но ничего, переживем как-нибудь.

Для себя Веры Александровна заказала белый лимузин, для жениха, естественно, черный. Места хватит всем – и свидетелям, и друзьям. Договорилась с телевизионщиками – один из главных каналов застолбил за собой право эксклюзивно освещать важное светское мероприятие. Все было готово…

Но события пошли не так, как планировалось, а совершенно непредсказуемо. Началось же все с того, что Кутя рано утром, во время очередной прогулки, заинтересовался кустом смородины, под которым были спрятаны деньги. У Степана не было времени, чтобы зарыть их глубоко, вот и сунул в небольшую ямку, а сверху немного присыпал землей. Думал, никто не заметит, ведь в саду никого, кроме него, не бывает.

Вера Александровна гулять по тропинкам любила, но к кустам не подходила и посадками не интересовалась. Клавдия Васильевна, экономка, следила только за тем, чтобы все было чисто и аккуратно: дорожки подметены, газоны подстрижены, мусор нигде не валяется. А чем там Степка занимается, где копает и что сажает… Возится с лопатой – и ладно. Лишь бы не бездельничал и не пил. На это и полагался Степан – зарыть быстро деньги, а потом, выждав пару дней, перепрятать в более надежное место. Он даже тайник приготовил – под своим жилищем. Под каморкой папы Карло – как называл свой дом.

Тот действительно был маленький, одна комнатка, плюс санузел да кухня, негде развернуться. Но имелось у него одно важное преимущество – стоял на самом отшибе, у забора. Очень удобно – никто тебя не видит, занимайся, чем хочешь. Если надо куда-то смотаться – не проблема. Перелез через забор (Степка даже кирпичи с двух сторон подложил – для удобства) и шуруй. Это важно, когда требовалось срочно догнаться. В поселковый супермаркет Степка за спиртным не ходил – во-первых, могли заметить и доложить Вере Александровне (она его пьянки очень не одобряла), а во-вторых, цены там такие…

Что было логично: торговый центр ведь предназначался для местных Буратин, и алкоголь там стоил соответственно – ого-го сколько! Простому рабочему человеку (кем искренне считал себя Степка) не по карману. Иное дело – магазинчик возле платформы, где покупали продукты местные жители и приезжие дачники. И цены весьма умеренные, и открыт практически круглосуточно. Если надо затовариться – то только туда: перелез через забор, пробежался по лесу – и на месте. Дешевое пиво, водка, вино – все, что душе угодно. К тому же Манька, продавщица, хорошо знала Степана и всегда отпускала ему в долг. А тот, в свою очередь, баловал ее отборными ягодами, которые собирал в саду. Все равно много пропадало – Вера Александровна предпочитала только варенье, в свежем виде не любила. Но пока соберут, пока сварят… Вот Степан и таскал потихоньку смородину, крыжовник и малину Маньке – в знак благодарности и вечной дружбы.

Но вернемся к Куте. Тот по своему природному любопытству заинтересовался тем, что лежало под кустом, и раскопал ямку. И появились на свет пачки… Кутя заинтересовался еще больше и стал громко лаять – смотрите, что нашел. На это тявканье из кухни выглянула Татьяна – думала, что щенок опять загнал соседскую кошку на дерево. Подошла, посмотрела, и обмерла – деньги! Сразу сообразила – те самые пачки, что украли из сейфа. Но как они оказались в саду? И кто их зарыл? Вариантов, по сути, было два – либо Степка, либо Гришка. В принципе, могли оба. Но кто именно?

Гришка был почти все время у нее на виду, проводку чинил. Хотя, с другой стороны… Она же отбегала на кухню, смотрела за молоком и супчиком. Значит, мог. И Степка тоже мог: с самого утра подозрительно крутился возле задней двери, делал вид, что подметает дорожки. Хотя чего там было подметать – чистые еще, листья не налетели. Кстати, Степка, в отличие от Гришки, точно знал, где находится сейф, а также то, что Вера Александровна часто забывает его запереть. Значит, он. Хотя… Степка служит уже много лет и никогда раньше ни в чем подобном замечен не был. Вдруг она ошибается? Возводит напраслину на человека… Татьяна решила не гадать, а вернуть деньги Вере Александровне – пусть сама разбирается. Не ее это дело, своих забот хватает…

Кухарка подняла пачки с земли и отряхнула – запачкались немного. И из чисто женского любопытства посмотрела, сколько там. О, господи, четыреста тыщ! Столько она никогда в руках не держала. Нет, конечно, она не бедная, зарплата хорошая… Но чтобы столько!

…А ведь все думают, что деньги украл Гришка. Его даже в тюрьму посадили. И доказательства против него имеются – сам, дурак, принес. Колечки эти… Значит, засудят, и надолго. Пачки же, может, даже искать не станут – чтобы не затягивать следствие. А ей скоро на пенсию – годы уже подошли, пора. И пенсию, скорее всего, маленькую назначат. Сунут, как подачку, крутись, как хочешь. Хорошо, если хватит на самое необходимое – продукты и лекарства. А вдруг она заболеет? Или еще что-то? А ведь так хочется на старости лет пожить хорошо! Пусть и небогато, зато сытно. Конечно, у нее кое-что накоплено, не дура же она, откладывала на черный день. Но при нынешних ценах… Значит, опять придется на всем экономить, ужимать себя. Несправедливо это! Всю жизнь работала, вкалывала, и на тебе, на старости лет – жить на копейки…

Подумала так Татьяна, подумала, и сунула пачки себе за пазуху. Затем отнесла их на кухню и спрятала в кастрюле. В самой дальней, что в глубине стола стояла… А сверху насыпала соли, до краев. Если кто-то заглянет, все равно ничего не увидит, и ни одна собака не учует – соль все запахи перебивает… После этого Татьяна вернулась в сад и тщательно заровняла ямку. Как будто ничего и не было. И пошла себе на кухню готовить завтрак – Вера Александровна уже встала, пора подавать. Про себя же решила – будь что будет. И окончательно на этом успокоилась.

Утро следующего дня началось с дикого крика «А-а-а!», несшегося над поселком. Этот отчаянный вопль разогнал мрачных осенних ворон, и те недовольно закаркали: «Кар, кар!» Так мог кричать только человек, потерявший самое дорогое. Удивленная Вера Александровна приказала Татьяне выяснить, что происходит.

– Ты чего это, Степка, орешь? – спросила, высунувшись в окно, кухарка. – Бутылку, что ли, свою потерял? Чего вопишь-то?

Выяснилось, что действительно потерял, но не бутылку. Степка в полном недоумении стоял возле смородинового куста (того самого, под которым были зарыты деньги) и растерянно повторял: «Где? Где они?» Татьяна сразу все поняла, но вида, разумеется, не подала:

– Ты о чем? – удивленно спросила она. – Вера Александровна только сегодня утром себя немного лучше чувствовать стала, поднялась с постели, а тут ты орешь. Не дай Бог, опять мигрень разыграется. Немедленно прекрати!

– Я… то самое… – замямлил Степан.

– Что – то самое? – передразнила его Татьяна. – Что потерял-то, олух?

– Да, эти… Они здесь лежали, я точно помню. А теперь их нет…

– Что у тебя лежало? – нахмурила брови Татьяна. – Говори ясно, я ничего не понимаю. Вот погоди, узнает Вера Александровна, что ты пьяный, и вывернет наизнанку. И сушиться повесит, чтобы протрезвел. С раннего утра – и уже набрался!

Степан посмотрел на Татьяну полубезумными глазами и замотал головой. А потом, прядя в себя, сдавленно произнес:

– Ничего… Ничего я не потерял. Это так, с испугу. Змею увидел, вот и закричал… Боюсь я их очень, с самого детства.

– Никак гадюка к нам опять приползла? – картинно всплеснула руками Татьяна. – Надо бы охранников вызвать, чтобы они сад прочесали. Не приведи Господь, укусит кого…

Гадюки действительно (хотя и очень редко) заползали в Жуковку – лес-то рядом. В таких случаях обычно вызывали охранников, и те, надев высокие резиновые сапоги и плотные комбинезоны, прочесывали кусты, ворошили длинными палками траву, пугая незваных гостей. Змеи, потревоженные шумом, как правило, быстро уползали. Но это было обычно весной, а теперь уже осень. Какие, на фиг, гадюки в октябре?

Однако хитрая Татьяна сделала вид, что поверила Степану. Доложила о предполагаемой гадюке Вере Александровне, и та приказала вызвать парней. Семен Владимирович прислал двоих людей, которые сноровисто и быстро прочесали весь участок. И никакой змеи, разумеется, не нашли.

Вера Александровна приказала накормить ребят и дать им немного денег – за старание. На этом всё и кончилось. Но Степан, как подорванный, продолжал обыскивать смородиновые кусты и тыкать в землю лопатой, повторяя: «Где же они? Ведь здесь закапывал». Татьяна гремела на кухне кастрюлями и делала вид, что ничего не замечает. Может, у садовника крыша поехала…

В конце концов, неуемная активность Степана привлекла внимание Клавдии Васильевны. Она поинтересовалась, что происходит. Давно пора бы делом заняться, убрать листья с газонов, посыпать дорожки свежим песком. Свадьба скоро, а участок еще не убран. Да и вообще – дел полно, а садовник в кустах чего-то капается…

Степан от нее отмахнулся – не ваше дело, Клавдия Васильевна, идите вы… Экономка обиделась и доложила Вере Александровне – садовник, мол, напился и непонятно зачем ломает смородину. За которую, между прочим, заплачено дорого – брали ведь самые лучшие кусты, селекционные. Вера Александровна немедленно вызвала Степана к себе. Тот явился – очень недовольный и хмурый.

– Степка, – строго сказала Вера Александровна, – ты что, опять пьяный? А я ведь тебя просила…

– Нет, – замотал головой Степан, – ни капельки, честное слово…

– Ну да, ни капельки, – презрительно скривилась Вера Александровна, – несет от тебя, как из винной бочки. Не ври, я же чувствую!

Степан замолчал и виновато опустил голову. Действительно, вчера вечером он, отмечая удачную операцию, позволил себе выпить лишнего, и сегодня с утра сильно маялся с похмелья. Вот и принял чуть-чуть перед самой работой – исключительно в лечебных целях. Думал, никто и не заметит: хозяйке сейчас не до него, занята свадьбой, а на других можно не обращать внимания – они ему не указ.

Степка рассчитывал под шумок быстро перепрятать деньги – пока все заняты приготовления к торжеству. Подогнал к кустам тачку с садовым инвентарем, будто собирается окапывать кусты, принялся за работу. А пачек-то и нет! Обыскал все вокруг – точно нет. Пропали, исчезли, испарились… Вот и завыл диким голосом. От полного, безысходного отчаянья…

Глава десятая

Вера Александровна смотрела на Степана и решала, что же с ним делать. В последнее время он пил все чаще, а работу свою выполнял все хуже… Через два дня свадьба, приедут важные гости, будет пресса… Вдруг нажрется на радостях и опозорит ее перед всем честным народом? Нет, такого допустить нельзя. И решение было принято.

– Вот что, Степан, – твердо сказала Вера Александровна. – Я тебя столько раз просила, чтобы не пил, но тебе – что об стенку горох. Надоело мне это. В общем, увольняю я тебя. С завтрашнего дня можешь считать себя свободным. Расчет получишь, как всегда, в конце месяца.

– Увольняете? – выпучил глаза Степка. – Нет, меня нельзя уволить…

– Это почему же? – ехидно поинтересовалась Вера Александровна. – Ты что, незаменимый? Так знай: незаменимых у нас нет. Это еще товарищ Сталин сказал. А он знал, что говорить!

– Дык, я это… – замямлил садовник, – пригожусь вам еще. Если что – так сразу! И работу свою стану хорошо делать, и вообще… А с пьянством я завяжу, честно слово!

– Не верю я тебе, – безнадежно махнула рукой Вера Александровна. – Сколько раз уже обещал!

– Не, точно, – искренне произнес Степан, – даю твердое слово. Ни-ни, больше ни грамма! Ни в жизнь!

Вера Александровна с сомнением покачала головой, и Степан решил зайти с другой стороны:

– Эх, Вера Александровна! Столько лет трудился на вас, вкалывал, как проклятый, можно сказать, здоровье свое гробил. А вы со мной так… Думал, что до пенсии буду у вас трудиться, до самой своей старости. Верой и правдой служить… А вы меня выгоняете!

– Если бы ты не пил, – назидательно произнесла Вера Александровна, – никто тебя не выгнал бы. Я преданность и верность ценю, но алкоголики и лентяи мне не нужны. И так ты слишком долго испытывал мое терпение, закончилось оно у меня… В общем, даю тебе два дня на сборы. За твою долгую службу, так и быть, отблагодарю – заплачу полный оклад до конца года. Хотя ты этого и не заслуживаешь…

– Вера Александровна, – со слезами взмолился Степан, – не губите, не выгоняйте! Куда же я пойду? Где жить-то стану, кем работать?

– А это уже не мое дело, – жестко ответила Вера Александровна, – раньше надо было думать, чего уж теперь слезы лить… Ну, да ладно, я человек добрый. Живи пока здесь, пять дней тебе даю, достаточно, чтобы и вещички все собрать, и попрощаться. Помогу тебе с работой – попрошу взять дворником в поселковую контору, они тебе и комнату выделят – служебную, в общежитии. Зарплата, конечно, будет уже не та, что раньше, но тебе хватит. На вино-водку тоже, если будешь пить умеренно. Работа же привычная – дорожки мести, кусты-деревья подстригать. Не особо трудная, прямо скажем. Ладно, иди, не сейчас до тебя мне…

Степан, как побитый пес, поплелся к двери. Все его планы и надежды рухнули. Не видать ему Аньки, как своих ушей, и особняка тоже… Не будет у него ни сытой, спокойной жизни, ни почета и уважения. Не стать ему солидным человеком, бизнесменом. Так и останется он до конца жизни своей Степкой-алкоголиком, выгнанным из-за пьянства с хорошего места. Помрет от цирроза печени в местной больничке… Обидно как! А ведь удача была так близка, руку только протяни! Но упустил он свой шанс, улетела синяя птица…

Или все-таки не улетела? У него есть еще время – целых пять дней. Многое успеть можно, если, конечно, не сидеть сложа руки, не выть от горя, не рвать на голове волосы (которых, к слову, и так уже мало осталось), а сразу приняться за дело. Б о льшую часть плана он уже выполнил, осталось совсем чуть-чуть. И хотя операция пошла наперекосяк, но не все еще потеряно. Надо заново все спланировать, и по-хитрому. С Гришкой-то все отлично получилось – его подставил, а сам в стороне остался, значит, и с остальным так же можно. Только надо действовать очень осторожно…

Прежде предстоит выяснить, кто взял деньги. И куда их спрятал? Ясно же, что это кто-то из своих, чужие здесь не бывают. Значит, пачки все еще здесь, в особняке или саду. Надо бы поискать…

…Покусились, гады, на святое, на его деньги! Зря он, что ли, так рисковал, голову подставлял? И на тебе – украли украденное! Анекдот, да и только. Но почему-то совсем не смешно, а наоборот, плакать хочется. Поэтому нужно вора найти и наказать. И у него по этому поводу уже есть кое-какие соображения.

С этими мыслями Степан покинул особняк и направился к своему домику. У него созрел новый план.

– Вот ты и попался! – злорадно произнес Степан, хватая Кутю за шкирку.

Садовник караулил щенка в саду с раннего утра. И когда Кутя выбежал на прогулку, набросился на него, схватил и высоко поднял над землей – чтобы никуда не делся. Но Кутя ловко вывернулся и цапнул Степку за руку – не лезь! Тот тонко взвизгнул и выпустил щенка. Кутя со всех лап бросился к спасительной кухне, Степка, ломая кусты, ломанулся за ним.

– Ты чего за Кутей гонишься? – строго спросила Татьяна, высовываясь из окна. – Что он тебе сделал?

– Да, гад, всю смородину сломал, все кусты испортил! – на ходу соврал Степан, все еще пытаясь схватить Кутю.

Но тот опять ловко вывернулся и шмыг в приоткрытую дверь кухни.

– А тебе что до того? – пожала плечами кухарка. – Вера Александровна тебя уволила, какое тебе дело до хозяйских кустов? Своими делами лучше занимайся…

Степан зло сверкнул глазами, но промолчал – о чем говорить с глупой бабой? Он огорченно сплюнул и отказался от планов поймать Кутю – тот уже забежал на кухню и спрятался под столом, пойди достань. «Ну, ничего, – решил Степка, – еще не вечер. Со всеми поквитаюсь – и с тобой, и с твоим хозяином, и с глупой Танькой. Чтобы не лезла, дура, не в свое дело…»

У себя дома Степка долго шарил по углам, пока не нашел того, что искал – крепкие брезентовые рукавицы и плотный мешок. И приготовился к дальнейшим действиям.

План его был прост и коварен – похитить Кутю и потребовать у Геры за него выкуп. Степка был абсолютно уверен, что шофер нашел деньги и нагло себе присвоил. Ведь Герасим обычно прогуливается утром с Кутей в саду, значит, мог увидеть и взять… Вере Александровне о находке он не доложил – та бы давно рассказала. Выходит, решил взять себе по-тихому. Вот и пусть возвращает…

Степка решил подкинуть Гере записку: «Если хочешь видеть своего щенка живым и здоровым, верни украденные деньги. Иначе утоплю твоего Кутю в реке». А чтобы Гера не вздумал звонить в полицию, приписал: «Мы за тобой следим. Расскажешь кому – конец Куте. И тебе тоже». Последнее, конечно, было чистым блефом – ничего сделать Герасиму Степка не мог, даже при всем своем желании, но так хотелось припугнуть…

Между тем Вера Александровна решительно взяла себя в руки (что всегда делала в критические моменты своей жизни): поднялась с постели и занялась приготовлениями к свадьбе – торжество неуклонно приближалось. Провела общую инспекцию и обнаружила, что не все еще готово. Например, до сих пор не было до конца ясно, кто поведет банкет, станет тамадой. А должность эта была важная, знаковая, промахнуться никак нельзя…

Сначала пригласили популярного тележурналиста Андрея М., но тот отказался, сославшись на плотный график съемок – якобы никак не мог вырваться. На самом же деле, как утверждали злые языки, Андрюша просто зазвездился и счел данное мероприятие недостаточно для себя пафосным и престижным. Хотя съемочную группу обещался прислать – а вдруг случится что-то скандальное? Тогда он быстренько подсуетится, пригласит в студию людей, так или иначе связанных с ситуацией, и всех разоблачит. Расскажет и покажет, правду-матку порубит и попутно обольет всех грязью. Зато сам, как всегда, останется весь в белом…

Решили тогда позвать Максима Г. – бывшего пародиста, а теперь солидного телеведущего и мужа популярной певицы П. Максик для вида немного поломался, поотнекивался, но потом согласился – он достраивал свой подмосковный замок и остро нуждался в наличности. Сами понимаете – кирпич и цемент нынче дороги, не говоря уже о шифере и черепице. Особенно если строишь не банальный коттедж в два-три-четыре этажа, а настоящее родовое гнездо, замок, в котором будешь жить сам и в котором будут жить твои дети и внуки. Так что бюджетный вариант сразу отпадал – наоборот, требовалось возвести что-то сверхдорогое, помпезное, вычурное. Чтобы не стыдно было приличным людям показывать. Не последний же он человек в стране. Да еще с такой женой!

Замок строился в готическом стиле, с тонкими башенками на крышах, огромными витражными окнами, высоченными потолками и мраморными каминами. Разумеется, с умопомрачительной мебелью и эксклюзивным дизайном (даже в ванных и туалетах). На всю эту красоту требовалось много денег, а средств не хватало. Услышав предложенную цифру, Максик недовольно скривил мордашку (какая-то пошлятина – быть тамадой!), пожевал тонкими губами (не слишком ли дешево его ценят?) но все же принял предложение – бабки-то нужны. Таким образом, вопрос с тамадой отпал.

Вера Александровна еще раз уточнила маршрут свадебного кортежа и решила на Воробьевы горы не заезжать. Ну, в самом деле, не молоденькая же она, чтобы так себя вести – в белом платье по смотровой площадке бегать и фоткаться на фоне высотки, не солидно как-то. Нет, лучше сразу поедем в Царицынский дворец. Она договорилась с администрацией (за хорошую мзду, разумеется), чтобы музей закрыли на время, и пригласила туда телевизионщиков. Вот там, среди царских интерьеров, они и проведут съемки, чтобы все выглядело дорого и красиво. А потом – еще и фотосессию на пленере, на фоне старинных прудов…

После этого, конечно, в ресторан, пьянка-гулянка, танцы-шманцы, поцелуйчики под пьяные крики «горько!» – и домой. В уютное семейное гнездышко. В общем, прилично, солидно, так, как и надо. Как положено настоящим светским дамам, а не этим пустым, пошлым, облезлым боженкам и собчачкам, только изображающих из себя светских львиц…

Пока шли суетливые приготовления к свадьбе, Степан потихоньку выполнял свой коварный план. Выбрал подходящий момент, когда Вера Александровна, Гера и Анюта осматривали Царицынский дворец (решали, где лучше снимать), и похитил-таки Кутю. Татьяна в это время крутилась возле плиты, готовила обед, вот и упустила момент. А когда наконец хватилась, то щенка уже нигде не было – Степка его сцапал и спрятал.

Татьяна покричала, позвала, потом пожала плечами и вернулась к своим обязанностям – надо уже печь круасанчики. Момент ответственный, упустить никак нельзя. Чуть передержишь в духовке – и все, не то получится. Татьяна решила, что Кутя заигрался где-то в саду. Ничего, проголодается, сам прибежит.

Бедный щенок в это время был уже у Степана – под крыльцом, в тайнике. Садовник вырыл тайник основательно, сделал стенки из толстых досок, а внутри обложил картоном в несколько слоев. Скули – не скули, а никто не услышит и на помощь не придет. После этого Степка приготовился к следующему шагу. Он не сомневался, что ради своего любимого Кути Гера согласится вернуть деньги. Зачем ему эти жалкие копейки, когда скоро в руках будет весь капитал? Через пару дней он женится на Вере Александровне и получит всё…

А ему, Степану, эти тысячи очень пригодятся – для новой жизни. На них он купит небольшой домик в дачном поселке по соседству с Жуковской. Там всего за триста пятьдесят тысяч бабка Лиза продает свою развалюху с большим участком. И главное здесь – именно участок, целых двадцать соток. Его можно очень выгодно реализовать, за кругленькую сумму – богатая-то Жуковка рядом, место престижное, знаковое…

Степан рассчитывал купить участок, снести старый дом, а землю продать какому-нибудь столичному бизнесмену. Участок приличный, вполне хватит для трехэтажного коттеджа и собственного вишневого садика. Но надо было брать дом прямо сейчас – пока бабка Лиза не передумала. Или не померла – старенькая ведь уже. Тогда все сорвется – жадные наследники наверняка запросят за дачу огромные деньги, цены они знают… Жаль было упустить выгодную сделку! Ведь при удачном раскладе он мог выручить за участок пару миллионов. А это уже очень хорошие деньги, на них можно жить. А ключом ко всему этому богатству и благополучию являлся Кутя…

Чтобы щенок не сбежал, Степан связал ему лапы, но благоразумно оставил еды и воды – прямо у морды, чтобы не подох раньше времени. От живого Кути пользы больше, чем от мертвого, хотя и проблем тоже больше.

Герасим не сразу заметил исчезновение своего любимца – целый день крутился с предсвадебными делами. То в одно место поедет, то в другое, то поговорит с этим, то с тем – и все по поручению Веры Александровны. Когда же обнаружил, то очень удивился и спросил у Татьяны: «А Кутя-то мой где?» Та лишь неопределенно пожала плечами – может, спит где-то или играет неподалеку. Сама его давно не видела…

Гера обыскал весь сад, двор – нет, посмотрел в особняке – может, случайно в комнаты забрел? Тоже нет. Тогда он уже забеспокоился – не случилось ли чего? Еще раз обежал участок, посмотрел даже в домике у Степана – не там ли случайно? Но и там не обнаружил. Степка на обыски в своих владениях нисколько не обиделся, наоборот, проявил понимание и сочувствие, все показал. Смотрите, мне скрывать нечего. К сожалению, Гера не знал, что Кутя в это время находился всего в нескольких метров от него – в тайнике под крыльцом…

Герасим расспросил всех соседей – не видели ли случайно? Но они лишь качали головами – нет, не видели. Подключил к поискам местных охранников, обещал хорошие премиальные тому, кто найдет щенка. Усердные секьюрити обшарили всю территорию Жуковки и даже ближайший лес. Но тоже безрезультатно. Кутя как сквозь землю провалился.

Глава одиннадцатая

Наступила пятница, канун свадьбы. Гера с утра пораньше был уже на ногах – бегал, выполняя распоряжения Веры Александровны. Как и все остальные – и Клавдия Васильевна, и Татьяна, и, конечно же, Анюта. Все крутились, словно заводные. Олимпийское спокойствие сохранял один лишь Степан – вчера вечером он подбросил Гере письмо с требованием выкупа и теперь ждал его реакции.

Написал он всё, как полагается, как в детективах читал: Кутя похищен и будет зверски умерщвлен, а чтобы этого не случилось, надо вернуть деньги, которые Герасим откопал в саду и нагло себе присвоил. Пусть положит их в пакет и принесет ночью к реке, к лодочному причалу. Там в означенное время (ровно в полночь) его будут ждать. Пусть оставит деньги на берегу, а сам сядет в лодку и отплывет на середину реки. Затем три раза мигнет фонариком. Если все будет нормально, выкуп заберут, а щенка вернут. И тоже три раза посигналят – в знак подтверждение. Тогда можно возвращаться и забирать щенка.

Степка все продумал, до мелочей: место у дачного причала тихое, мало кто там бывает, особенно ночью. Рядом – густые кусты, есть где укрыться. И спокойно ждать. А в случае опасности можно незаметно смыться, вернуться к себе домой и лечь в постель. Будто бы все время спал. Поди что докажи!

Послание Степка накарябал на тетрадном листочке в клеточку и подсунул под дворники хозяйского «мерса». Герасим каждое утро мыл машину и должен заметить. И что-то предпринять… Поэтому с самого утра Степка терся возле гаража – наблюдал, как поведет себя шофер. За этим занятием и застала его Татьяна:

– Ты чего здесь крутишься? – удивленно спросила она. – Иди к себе домой, нечего под ногами мешаться. Завтра свадьба, дел еще уйма, до вечера делать – не переделать. А тут еще ты…

Степка чертыхнулся, но ушел – не спорить же с глупой бабой! Нельзя привлекать к себе внимание, момент был важный, ответственный. Татьяна из любопытства заглянула в гараж и нашла Степкино послание. И сразу все поняла – и кто ограбил сейф, и кто похитил Кутю. Все встало на свои места. Стало понятно, почему Степка в день ограбления крутился возле дома и почему пачки оказались закопанными в саду. Значит, Гришка не виноват, а причина всех бед – этот дурак Степка…

«Так, что же теперь делать? – задумалась Татьяна. – Пойти и все рассказать Вере Александровне? Но тогда придется признаться, что она присвоила себе деньги, а ведь должна была тот час отдать хозяйке… Нет, так не пойдет». Татьяна еще немного подумала и решила, что надо поступить по-другому – чтобы и деньги у нее остались, и настоящий преступник (то есть Степка) понес заслуженное наказание.

Она быстро сунула письмо в карман и пошла на кухню – готовить завтрак. По пути завернула в кладовку и взяла такую же тетрадку в клеточку. Потом написала свое послание – почти такое же, как у Степки, но про украденные деньги в нем не было ни слова. Просто написала, что Герасим должен заплатить за похищенного щенка выкуп в пятьдесят тысяч рублей. При этом она старалась карябать текст печатными буквами и с ошибками – чтобы было похоже на письмо местных алкашей…

Расчет был такой: Герасим решит, что Кутю украли какие-нибудь пьяницы из «второй Жуковки» – такое вполне могло случиться. Выкуп он, конечно, платить не станет – не потому, что жадный, а из принципа. Скорее всего, обратится в службу безопасности поселка – к тому же Семену Владимировичу, и тот подключит своих людей. Степка придет за выкупом, его схватят и доставят в полицию. Там и допросят с пристрастием. Тогда всем станет ясно – кто украл щенка и обчистил сейф. Надавят на Степку, припугнут – и он все расскажет. И про похищенные деньги, и про колечки, невесть как оказавшиеся у Гришки, и, конечно же, про Кутю.

Тогда ему точно хана – упекут надолго в тюрьму (где, кстати, ему и самое место), а бедного Григория выпустят. И все будет отлично: Степка понесет заслуженное наказание, Гриша получит свободу, а полицейские доложат о раскрытии преступления (даже целых двух!). Что же касается денег, то пусть они пока полежат у нее. Это будет ее заначка на черный день. А также премией за долгую, преданную работу. А что? Заслужила она! Столько лет горбатилась на госпожу Пеншину, ни выходных тебе, ни отпусков! Хватит, пора и о себе подумать. Чай, не железная, беречься нужно. И лучше средство для сохранения здоровья – спокойная, сытая жизнь на пенсии.

Татьяна оказалась права: Герасим, получив письмо, немедленно отправился к начальнику службы безопасности Сергею Владимировичу. Тот послание внимательно прочитал, хмыкнул, и позвал своих подчиненных – составлять план по поимке преступника.

Полицию решили пока не беспокоить: во-первых, щенок – это не тот случай, чтобы тревожить серьезных и занятых людей, а во-вторых, Семен Владимирович хотел сам во всем разобраться. Его давно смущали некоторые нестыковки в деле с сейфом, а теперь еще этот щенок… Внутренне чутье подсказывало опытному сыскарю, что таинственный похититель Кути может оказаться ключом к раскрытию преступления. Семен Владимирович решил сам его взять и допросить, а потом уже вызывать полицию.

К проведению операции подошли основательно: Семен Владимирович осмотрел территорию возле причала и наметил места, где лучше устроить засаду. Решили действовать так: трех людей поставить на дороге, чтобы перекрыть преступнику путь к отступлению, а сам он заляжет в кустах у места встречи. И лично схватит негодяя…

Герасим придет, как условлено, в реке – якобы с выкупом. В руках он будет держать полиэтиленовый пакет, куда положат свернутую газету – чтобы походило на конверт с деньгами. Гера оставит «выкуп» на берегу, а сам сядет в лодку и отплывет на середину реки, потом мигнет фонариком. Похититель Кути выйдет из своего укрытия и заглянет в пакет… Вот тут-то он, Семен Владимирович, и возьмет его за шкирку. А потом допросит, выяснит, что к чему…

Не исключалось, что похищение Кути может действительно оказаться делом рук местных пьяниц, решивших умыкнуть щенка ради выкупа. Пятьдесят тысяч рублей для них – большие деньги, можно накупить изрядное количество пива и водки. Вымогатели наверняка рассуждали так: «Не обеднеют эти богатенькие Буратино, заплатят. Что для них пятьдесят штук? Так, копейки, а нам как раз надолго хватит. И на опохмел… Если разобраться, это даже справедливо: эти сволочи разворовали страну, похитили нашу общую собственность, нажили свои капиталы воровским путем… Так пусть поделятся! Экспроприация экспроприаторов, так сказать».

Если дело будет обстоять так, то все просто: с дураками-алкашами проведут простую и доходчивую беседу – вломят, чтобы больше не воровали, и отпустят восвояси. Пусть катятся, не тот случай, чтобы полицию вызывать. А спасенного Кутю вернут Гере. Но если это не местные алкаши… Тогда возможны различные варианты, вплоть до самых фантастических. И принимать решение придется уже на месте, исходя из обстоятельств. Как говорится, будем посмотреть.

План, придуманный Семеном Владимировичем, был логичен, и Герасим его полностью одобрил. Ради Кути он был готов на все. Ну, или почти на все. Кроме того, Гере очень хотелось самому взглянуть на тех, кто похитил щенка и устроил ему такую гадость. И лично наказать.

Обитателям особняка про операцию решили ничего не говорить – из соображений конспирации, конечно. Вот когда все закончится и преступника поймают, тогда можно все рассказать. И даже похвастаться успехами. Если, конечно, будет чем…

Между тем Степан также приготовился к вылазке. Он прекрасно понимал, что дело это рискованное, опасное, но, с другой стороны, иного пути у него не было. Как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанское. Тем более что терять ему по большому счету было уже нечего – и так, считай, все потерял. Зато в случае успеха мог получить много. И осуществить заветную мечту – стать богатым…

Чтобы не спалиться раньше времени, Степка весь день провел у себя дома, а под вечер пошел в дачный магазин, откуда вернулся с двумя бутылками водки и пивом. На замечание Клавдии Васильевны, не много ли ему одному, нагло ответил, что теперь он человек свободный, вольный, что хочет, то и делает. Вот, к примеру, сегодня ему вдруг вздумалось напиться как следует, отметить, так сказать, окончание своей трудовой деятельности у Веры Александровны. А что? Имеет право, никто ему больше не указ!

Клавдия Васильевна осуждающе покачала головой и пошла по своим делам, Степка же демонстративно устроился на крыльце своего дома и принялся злоупотреблять. Гремел бутылкой и громко пел – в общем, изображал активную пьянку. Хотя на самом деле принимал на грудь мало – чтобы не ужраться в самом деле. Понимал, что от успеха ночного мероприятия зависит вся его судьба. По крайней мере, на ближайшие десять-пятнадцать лет…

Татьяна внимательно наблюдала за Степкой и хмурилась – чувствовала, что тот ломает комедию, создает только видимость запоя. Уж она-то его изучила за столько лет! Но ни Гере, ни кому другому сказать ничего не могла – иначе бы себя выдала. Потому молчала и делала вид, что это ее совсем не касается…

Поздно вечером, когда уже совсем стемнело, Степка отправился к назначенному месту. Оделся в старый ватник (и тепло, и незаметно), на голову напялил шапку-ушанку – для маскировки, а в качестве оружия (мало ли что) прихватил с собой молоток (сунул сзади за ремень). Кутю посадил в плотный мешок, предварительно связав лапы и заклеив морду скотчем – чтобы не скулил. Вышел заранее, в десять часов, чтобы загодя осмотреть место и выбрать удобную позицию. Но Степка не знал, что люди Семена Владимировича (да и он сам) уж были там, с девяти вечера. Заняли места для наблюдения и терпеливо ждали.

Погода благоприятствовала Степану – небо затянулось тучами, пошел мелкий, нудный дождик. Ни в лесу, ни возле причала никого, разумеется, не было – все сидели по домам. Степка спустился к реке, постоял, осматриваясь, потом выбрал кусты погуще и затаился.

Место было удачное – подходы хорошо просматривались, а его самого видно не было. Степан был уверен, что Гера выполнит его условие, явится на встречу один, никому ничего не расскажет – ведь он тоже был замешан в деле, хоть и косвенно. Что ни говори, а украл хозяйские деньги. Вряд ли Вере Александровне это понравится, да и у полиции могут возникнуть вопросы.

Лежать было холодно и сыро – осень, и еще безумно хотелось курить, но Степка терпел – понимал, что нельзя. Время тянулось нескончаемо медленно – казалось, вообще не двигалось. Степан нетерпеливо поглядывал на часы и чертыхался – сколько еще ждать!

Коттеджный поселок постепенно замирал: меньше света в окнах, больше темных, уснувших домов. Наконец часы показали без трех минут двенадцать. На дорожке к причалу показался Герасим. Степка сразу его узнал – по высокой, спортивной фигуре и решительной походке. В руках он сжимал пакет. Издалека было заметно, что не пустой, внутри что-то лежит… Сердце у Степана бешено заколотилось, он забыл даже про холод и сырость. Неужели все получится, и он получит деньги? Степка не верил своему счастью: еще намного, и станет обладателем целого состояния. И тогда – прощай, старая жизнь, здравствуй, светлое будущее!

Степан весь подобрался, напрягся, кажется, даже дышать перестал. Герасим же, наоборот, сохранял полное спокойствие. Оставил пакет на самом видном месте – под фонарем, отвязал лодку, сильно оттолкнулся от берега и заработал веслами. Отплыл подальше, на самую середину реки, и мигнул фонариком три раза – как было в письме.

Степка не стал отвечать – заранее решил, что все сделает по-тихому и незаметно скроется с деньгами, а Кутю просто оставит в мешке. Пусть Гера подольше посидит в лодке и подождет, а потом еще поищет своего щенка, побегает по кустам, понервничает. Это будет его маленькой местью шоферу, расплатой за все прошлые обиды. А он сам тем временем вернется домой, спрячет деньги в тайник и спокойно ляжет спать. Если кто разбудит, то сделает вид, что мирно дрых после тяжелого дня и никуда не выходил…

Итак, настал решающий момент. Степка огляделся по сторонам и тихо вылез из кустов. Вокруг не было ни души, лишь ветер шелестел листьями да мелкий дождик бил в лицо. Осторожно, бочком садовник подобрался к пакету. Хотел сразу взять и смыться, но не удержался, заглянул внутрь – что там? Хотел убедиться, что все в порядке, что все вышло…

Внутри лежала газета. Степка ее развернул, перетряхнул и замер в ступоре – а где же деньги?

Семен Владимирович именно на это и рассчитывал – что преступник замешкается, отвлечется, а он тем временем… Так и получилось: пока похититель тупо пялился в пакет, начальник службы безопасности выскочил из засады и набросился на него. Попался, голубчик! Но тот дико вскрикнул и неожиданно ловко двинул его в лицо. Попал прямо в нос, и довольно сильно. Затем как-то хитро, по-ужиному вывернулся и рванул прямо через кусты.

– Врешь, не уйдешь! – азартно крикнул Семен Владимирович, бросаясь в погоню.

Но ему крупно не повезло – зацепился ботинком за какой-то корень и растянулся во весь рост на тропинке. При этом сильно ударился коленкой о камень, некстати попавший под ногу. Вскрикнул от боли, схватился за ушибленное место, зашипел сквозь зубы. А его подчиненные, вместо того, чтобы преследовать преступника, бросились к нему – думали, что начальник ранен и нуждается в помощи…

Пока разобрались, что к чему, таинственный похититель исчез. Рассмотреть его, как следует, не удалось – все произошло слишком быстро, да и ватник с ушанкой мешал, не поймешь, кто это. Семен Владимирович, прихрамывая и матерясь, поковылял к машине – вызывать полицию. Пусть немедленно приезжают с собакой. Далеко негодяй уйти не мог – побежал в сторону поселка, значит, живет где-то здесь, неподалеку. Если поторопиться, можно схватить его быстро – пока дождь не смыл следы.

Степан же с испугу рванул через кусты, где только что прятался. По дороге схватил мешок с Кутей – чтобы не оставлять улик. Но быстро опомнился и с силой зашвырнул его в реку – и следы преступления скрыть, и просто от злости. Иди, Кутя, ко дну, раз у него ничего не вышло! А заодно – месть ненавистному шоферу…

К счастью, Гера услышал шум на берегу и привстал в лодке – что там происходит? И заметил бегущего по берегу человека, а затем – брошенный в реку мешок. Сердце у Герасима нехорошо сжалось – а вдруг там Кутя?

Щенок, оказавшись в ледяной воде, отчаянно заскулил и забултыхался. Его приглушенное повизгивание каким-то чудом услышал Герасим – скорее, просто почувствовал сердцем. «Кутя!» – воскликнул он и, как был, прямо в одежде, кинулся в реку. Вот где пригодилась спортивная подготовка! Плыл, как на рекорд, побивая мировые и олимпийские достижения…

За несколько секунд достиг того места, где упал мешок, и огляделся – нет ничего. «Кутя!» – еще раз крикнул Герасим. И тут заметил пузыри на поверхности. Не раздумывая, нырнул и уже почти у самого дня на ощупь схватил мешковину. Выскочил на поверхность и погреб к берегу. Задыхаясь и отплевываясь, вылез на скользкую, глинистую отмель, разорвал мешок. Внутри действительно оказался Кутя, целый и невредимый. Мокрый, страшно напуганный, жалобно скулящий, но живой!

– Маленький мой, потерпи немного, сейчас я тебя согрею, – приговаривал Герасим, разрывая веревки на лапах щенка и освобождая его морду от липкой, противной ленты.

Наконец он избавил Кутю от пут. Щенок благодарно прижался к Гере и горячо лизнул в щеку – выражал горячую любовь и преданность. Герасим, пошатываясь, вышел на берег и побрел в сторону поселка. Он даже не замечал холода и хлюпанья воды в ботинках – настолько был счастлив от того, что дорогой Кутя жив.

– Никому тебя не отдам, маленький, никому, – счастливо повторял Гера, мокро шлепая по осенней листве.

Щенок отвечал ему радостным повизгиванием.