Убийственно просто Джеймс Питер

81

Когда Грейс дозвонился до секретарши магистратуры, та заспанным голосом поинтересовалась, не терпит ли дело до утра.

– Оно не терпит вообще никаких отлагательств, – отрезал Рой. – Мы расследуем дело о возможном похищении человека, речь идет о жизни и смерти. Мне нужен ордер, выданный на основании собранных улик. И как можно скорее.

– Ладно, – пытаясь скрыть зевок, протянула чиновница. – Обратитесь к дежурному судье – миссис Квентин.

Грейс про себя улыбнулся. Из всех известных ему мировых судей Рой особенно не любил Гермиону Квентин. Несколько месяцев назад у них произошла стычка, когда эта дама отказала Грейсу в разрешении заключить под стражу до суда опасного подозреваемого. Суперинтендент был глубоко убежден, что худшего мирового судьи, чем миссис Квентин, нет и не может быть на свете. Супруга состоятельного биржевого маклера, хозяйка безвкусно роскошного особняка, будто скопированного со страниц модного журнала, этакая изрядно увядшая «королева красоты», Гермиона, не имея ни малейшего понятия о реальной жизни, тем не менее ревностно следила, чтобы полиция не нарушала права преступников. Грейс представил, какое удовольствие получит, вытащив ее посередь ночи из постели и заставив подписать ордер!

Следующие десять минут они с Брэнсоном провисели на телефоне: вызывали коллег в оперативный штаб к пяти утра. Пожалев друга, Грейс отправил его домой, чтобы тот вздремнул хоть пару часиков.

Затем он разбудил констебля Николла и, посетовав на издержки профессии, велел немедленно ехать к дому Эшли Харпер и не спускать с него глаз.

В два часа ночи Грейс вернулся домой с подписанным ордером, поставил будильник на 4.15 и вырубился.

Проснувшись от настырного звона бездушного механизма, Рой на автопилоте вскочил с постели и в темноте поплелся в душ. За окном пробовали голоса самые ранние утренние пташки, и он вспомнил, что лето еще не началось. Правда, до 21 июня, самого длинного дня в году, – уже меньше месяца.

В пять утра Грейс уже был в управлении. Как ни странно, за два с небольшим часа ему удалось выспаться. Белла и Эмма Джейн были на месте – как и Бен Фарр, круглолицый бородатый сержант лет пятидесяти, отвечавший за сбор улик, и Джо Тиндалл. Чуть ли не следом за ними в штаб ввалился и Гленн Брэнсон.

Все торопливо глотали кофе, а Грейс раздавал последние распоряжения. Около половины шестого, облачившись в бронежилеты, команда погрузилась в полицейский микроавтобус «форд-транзит» и патрульную машину, которую вел Брэнсон. Грейс расположился рядом, с комфортом откинувшись на спинку соседнего сиденья.

Когда они въехали на улицу, где стоял дом Эшли, Грейс велел Брэнсону припарковаться возле «астры» Ника без опознавательных знаков и опустил стекло.

– Все тихо, – доложил Николл.

– Молодец! – похвалил Грейс, отметив, что принадлежащая Эшли Харпер «ауди-ТТ» стоит, как обычно, перед домом. Затем, приказав Нику блокировать дверь черного хода, они подъехали к парадному.

Свободных мест для парковки поблизости не оказалось, и им пришлось кое-как приткнуть машины возле «ауди». Выждав пару минут, чтобы Ник Николл успел отрезать путь к бегству, Грейс первым подошел к двери и позвонил.

Никакого ответа.

Он позвонил вновь, чуть выждав – еще раз, и решительно кивнул Бену Фарру. Тот сбегал к «транзиту» и приволок тяжеленный таран размером с крупный огнетушитель. Дверь распахнулась с первого же удара.

Суперинтендент, а следом за ним и вся команда ворвались в дом.

– Полиция! – крикнул Грейс. – Есть кто-нибудь?

Тишина. Лишь в гостиной слабо мерцала огоньками цветомузыкальная стереосистема. Рой взлетел по лестнице и замер на площадке второго этажа. Мгновение спустя к нему присоединились все остальные.

– Эй! – снова крикнул он. – Мисс Харпер!

Молчание.

Грейс толкнул дверь, ведущую в тесную ванную. Никого. Следующая дверь вела в маленькую скромную комнату для гостей, судя по всему – давно заброшенную. Поколебавшись, детектив открыл последнюю дверь – по-видимому, хозяйской спальни. Но сегодня здесь явно никто не ночевал: двуспальная постель была не разобрана, белье не смято. Из-за задернутых занавесок в спальне царил полумрак, и, когда Грейс щелкнул выключателем, комнату пересекли тоненькие лучи нескольких точечных светильников.

Спальня напоминала гостиничный номер в ожидании новых постояльцев. Огромная кровать покрыта безукоризненно чистым пуховым одеялом, у противоположной стены – радиочасы, телевизор с плоским экраном и пара репродукций Хокни с плавательными бассейнами.

И нигде ни следа Эшли Харпер.

Так куда она, черт возьми, подевалась?

Пытаясь подавить переходящее в панику чувство тревоги, Грейс переглянулся с Гленном Брэнсоном. Оба понимали: на каком-то этапе расследования их перехитрили, оставили в дураках. Но где и когда? В первые минуты Рой мог думать только о том, какую выволочку получит от Элисон Воспер, если окажется, что он понапрасну разбудил мирового судью среди ночи.

Мало ли какие причины могли вынудить Эшли Харпер не ночевать сегодня дома? Неожиданно Грейс страшно разозлился. Во всем виноват Гленн! Кто, как не Брэнсон, втянул его в эту проклятую историю?! Мне что, официально поручили вести дело Майкла Харрисона? Ничуть не бывало! И вот вам: сейчас я по уши увяз в этом дерьме!

Надо заново перебрать все известные факты. А еще подумать, как прикрыть собственный зад, если Номер 27 вызовет на ковер. Гибель Марка Уоррена. Записка-ультиматум. Отрезанный палец в холодильнике. Неожиданные открытия Эммы Джейн. Слишком много поводов для самых серьезных подозрений. Агрессивное поведение Марка Уоррена на так и не состоявшейся свадьбе. Брэдли Каннингем – с виду безукоризненно воспитанный и состоятельный джентльмен, а на деле – темная лошадка.

Честно говоря, эти штаны жмут невыносимо. Я взял костюм напрокат в вашей фирме «Мосс бразерс», но они, кажется, подсунули мне штаны не того размера!

Грейс провел достаточно времени и в Канаде, и в Соединенных Штатах и немного разбирался в особенностях языка жителей Северной Америки. Образованные представители высшего и среднего класса могут называть предмет повседневной одежды «штанами», но нижнюю часть фрачной пары – только «брюками». Ему бы сразу догадаться: скорее всего, Брэдли Каннингем – не тот, за кого себя выдает.

Впрочем, этот, весьма шаткий аргумент вряд ли утихомирит Элисон Воспер.

– Прошерстите мне здесь все до миллиметра, – устало приказал Грейс своим сотрудникам. – Переверните каждый камешек. Выясните, кто владелец дома. Кому принадлежат телевизоры, стереосистема, «ауди», что стоит снаружи, ковры, розетки… Я хочу знать об этой чертовой Эшли Харпер все до мелочей – даже больше, чем известно ей самой. Ясно?

Тщательнейший двухчасовый обыск не дал никаких результатов. Можно подумать, Эшли Харпер, заметая за собой следы, прошлась по своему жилищу с гигантским пылесосом. Кроме мебели и холодильника со стаканчиком биойогурта, пакетом соевого молока, пучком редиски и полупустой бутылкой шотландской минеральной воды из супермаркета «Сейнсбериз», в доме не было ничего.

Грейс пытался перевернуть матрас в гостевой спальне, когда к нему подошел Гленн Брэнсон.

– Старик, все это очень странно – она как будто заранее знала, что мы сюда придем. Понимаешь, о чем я?

– А почему мы не знали заранее, что она слиняет?

– Опять ты за свое! Что за манера отвечать вопросом на вопрос!

– Да уж какая есть! – раздраженно пропыхтел ошалевший от усталости Грейс. – Наверное, потому, что ты вечно задаешь их мне! Нет чтобы поднапрячься и самому поискать ответ!

Брэнсон примирительно вскинул руку:

– Не обижайся, старик!

– Даже и не думал.

– Так где же она, мать ее за ногу?

– Здесь ее точно нет.

– Я и сам догадался.

В комнату вошел констебль Николл с клочком бумаги в руке:

– Рой! Взгляни-ка – не знаю, может, пригодится?

Это был чек от компании «Сэнчури рэдио», что на Тоттенхэм-Корт-роуд, известного поставщика электроники. На чеке было пробито: «AR-5000 Киберскан, 2437,25».

– Где ты это нашел? – спросил Грейс.

– На заднем дворе, в мусорном баке, – с гордостью ответствовал Ник.

– Две тысячи четыреста тридцать семь фунтов за компьютерный сканер? – удивился Грейс. – Неужели бывают такие дорогие? И для чего они нужны? – Подумав немного, он продолжал: – И зачем выбрасывать чек? Даже если вещь куплена за счет фирмы, чеки принято сохранять – на всякий случай, вдруг сломается? Разве не так?

– Я бы точно сохранил, – согласился Брэнсон.

Грейс посмотрел, когда был выписан чек. В прошлую среду. Время покупки – 14.25. Во вторник вечером у Эшли Харпер пропадает жених. В среду днем она едет в Лондон и покупает сканер за две с половиной тысячи фунтов. Чушь какая-то!

Часы показывали уже начало девятого, а он, Грейс, болтается тут вместе со всей группой чуть ли не с половины седьмого.

– Не знаю, во сколько открывается «Сэнчури рэдио», но нам нужно выяснить об этом сканере решительно все, – распорядился он.

– А что, есть какие-то предположения? – спросил Брэнсон.

– Да целая куча, – буркнул Грейс. – Их слишком много – гораздо больше, чем требуется. – И добавил: – Без четверти десять мне нужно быть в суде.

– Опять старый дружок Суреш Хоссейн?

– У меня сердце кровью обливается от одной мысли о том, как ему будет меня недоставать. Как насчет завтрака? Стрескаем по большому бифштексу?

– Старик, холестерин вреден для сердца…

– Знаешь что? В данный момент для моего сердца вредно абсолютно все!

82

Войдя в просторный зал ожидания Льюисского уголовного суда, расположенного в красивом особняке Георгианской эпохи, Грейс понял, что у него еще масса свободного времени, и выключил мобильник. Зал был переполнен: сегодня тут собрали свидетелей сразу по трем делам. Кажется, до Клодин, наконец, дошло, что к чему, и она перестала забрасывать его эсэмэсками.

Рой зевнул. Все тело точно налилось свинцом. Съеденный недавно бигмак с огромной порцией жареной картошки не придавал энергии, а, наоборот, отнимал ее. Как странно! Неделю назад этот судебный процесс занимал бы основное место в его жизни, поглощая целиком и полностью. Сейчас же все отошло на второй план: важнее всего было найти Майкла Харрисона.

Но и этот суд – далеко не пустяк, а приговор определит судьбу очень многих. Он имеет решающее значение для вдовы и детей Рэймонда Коэна, которого Хоссейн или его подручные насмерть избили заостренным колом, превратив в кровавое месиво. Исход процесса крайне важен для всех жителей Брайтона и Хоува. Законопослушных граждан необходимо оберегать от подобных Хоссейну чудовищ. Кроме того, и ход разбирательств, и, конечно, их итоги немало значат для самого Грейса, а посему надо забыть об усталости и сосредоточиться.

Найдя в зале тихий уголок, суперинтендент сел и по мобильнику связался с разбиравшей его почту Элинор. Потом он смежил веки, давая отдых глазам, и спрятал лицо в ладонях, пытаясь урвать хоть несколько минут сна, отвлечься от хлопанья дверей, щелканья замочков открываемых кейсов, жизнерадостных приветствий, гула голосов адвокатов и их клиентов…

Через пару минут, сделав легкую дыхательную гимнастику, Грейс почувствовал себя немного бодрее. Он встал и огляделся. Скоро станет ясно, вызовут его сегодня или нет. Хорошо бы не вызвали! Тогда можно будет вернуться в Суссекс-Хаус. Он поискал глазами нужного человека – представительницу обвинения Лиз Рейли.

В зале собралось больше сотни людей, включая облаченных в мантии адвокатов и их куда более современного вида помощников. Лиз – женщину лет тридцати в строгом, но элегантном костюме и с папкой в руках – Грейс углядел в противоположном конце зала. Она увлеченно беседовала с незнакомым Рою адвокатом.

Суперинтендент, подойдя к ним, встал рядом. Заметив его, Лиз кивнула, давая понять, что скоро освободится. Когда молодая женщина, наконец, отвернулась от собеседника, выглядела она взволнованной.

– Возможно, у нас будет еще одна свидетельница!

– Ну да? И кто такая?

– Девушка по вызову из Брайтона. Вчера вечером, позвонив представителю Службы гражданского патрулирования, она сказала, что следит за ходом процесса по газетным статьям. Так вот, девушка утверждает, будто Суреш Хоссейн вызвал ее к себе и во время полового акта сильно избил. Произошло это 10 февраля прошлого года в Брайтоне.

10 февраля! Вечер убийства!

– До сих пор у Хоссейна было железное алиби: в то время он якобы ужинал в Лондоне с двоими друзьями, – напомнил Грейс. – Оба дали показания под присягой.

– Совершенно верно, но эти «друзья» работают на Хоссейна. А девушка – нет, но смертельно его боится – потому-то и не пришла к нам раньше. Хоссейн угрожал убить ее, если донесет. Но основная трудность – в том, что девушка не доверяет полиции. Даже позвонила не в ваше управление, а нам.

– По-твоему, ей можно доверять?

– Вполне, – кивнула Лиз. – И необходимо включить ее в программу защиты важных свидетелей.

– Да мы сделаем все, что она пожелает! Все, что угодно!

Грейс взволнованно потер руки. Ему хотелось прямо здесь, сию секунду расцеловать Лиз Рейли. Великолепная новость! Просто замечательная!

– Кто-то обязательно должен поехат к нашей свидетельнице и убедить, что ее не арестуют за… такое ремесло.

– Где она сейчас?

– Дома.

Грейс посмотрел на часы:

– Я мог бы съездить туда сейчас же. Это не приведет к обратному результату?

– Отправляйся, но только на машине без опознавательных знаков. В общем, ни мигалок, ни раций, никакого иного «пугательного» оборудования!

– Да, и прихвачу с собой женщину-констебля, чтобы та побыла со свидетельницей. Мы во что бы то ни стало должны уберечь ее от опасности. Я хочу поговорить с этой молодой особой и убедить ее дать показания немедленно.

– Веди себя поосторожнее – и девушка пойдет нам навстречу.

Всю усталость Грейса как рукой сняло.

83

Он вернулся в оперативный штаб едва за полдень. Из Шелли Сэндлер выйдет превосходная свидетельница. Хрупкая с виду девушка лет двадцати пяти оказалась очень неглупой и умела складно излагать свои мысли. Такая свидетельница произведет впечатление на присяжных – если, конечно, не передумает со страху и в последнюю минуту не откажется давать показания. Так бывает. Но Шелли, кажется, серьезно хочет наказать Хоссейна за все его подлости. Очень, очень серьезно…

Хорошая новость! Впервые за последние дни Грейсу показалось, что справедливый вердикт суда – не такая уж недостижимая цель.

Вся команда была уже в сборе. Плюс к тому явились двое новых помощников-констеблей: молодой мужчина и женщина средних лет. Суперинтендент, объявив, что совещание будет недолгим, попросил всех оставаться на местах.

Первым – понизив голос, так как за другими столами тоже кипела работа, – отчитался Ник Николл.

– Рой, помнишь чек, который мы утром нашли в доме мисс Харпер, – на две тысячи четыреста тридцать семь фунтов?

– Угу.

– Так вот что я выяснил в «Сэнчури рэдио». – Он протянул Грейсу две страницы, распечатанные с веб-сайта. – На, смотри, остальные уже читали.

«Приемное устройство (ресивер) „Киберскан AR-5000“. Частотный диапазон невероятно широк: от 10 килогерц до 2600 мегагерц! Ресивер расширяет границы приема, обеспечивает прекрасный, четкий сигнал, высокую чувствительность и широкую частоту покрытия с помощью микропроцессоров, включающих 5 независимых перестраиваемых генераторов, 1000 запоминаемых каналов, 20 банков поиска. „Киберскан“ может сканировать и все мобильные частоты. Скорость поиска – 45 каналов или инкрементов в секунду…»

Рой повернулся к Брэнсону:

– Из всех моих знакомых технарей ты – лучший. Мне кажется, я уже угадал, для чего нужна такая штука. Я прав?

– Это суперсовременный радиочастотный сканер. Такими пользуются фанаты-радиолюбители: знакомятся, подслушивают переговоры полицейских по рации или мобильные звонки.

Грейс кивнул и посмотрел на Эмму Джейн Бутвуд:

– Известно ли что-нибудь о том, что Эшли Харпер когда-либо пользовалась радиосвязью на общественном диапазоне – в ее прошлых воплощениях или в нынешнем?

– Нет, – покачала головой Эмма Джейн. – Никаких.

Грейс посмотрел на цветное фото сканера. Большой серебристый ящик на ножках, впереди – наборная панель: в общем, с виду вроде бы обычный радиоприемник, только с уймой «лишних» верньеров и кнопок.

– Итак: во вторник вечером у барышни пропадает жених. А на следующий день она мчится в Лондон и покупает сканер радиочастот за две с половиной тысячи. Ну-ка, прикиньте – зачем? И откуда она, черт ее побери, знает, как пользоваться такой штукой?

– С отчаяния? – предположил Ник Николл.

– Что-то не верится, – покачал головой Грейс.

– Может, она и в самом деле не знала, где Харрисон, – предположила Белла Мой.

Грейс рассеянно кивнул. Может-то может, но все равно концы с концами явно не сходятся.

– Допустим, она знала, что у Майкла Харрисона была рация, и пыталась с ним связаться… – предложила свою версию Эмма Джейн Бутвуд. – Или… хотела подслушать, с кем еще он разговаривает!

Ее слова произвели на Грейса сильное впечатление.

– Толковая мысль. – Он оглядел всю команду. – Еще версии есть? Ладно, давайте ненадолго переключимся. Еще что-нибудь нарыли?

Ник Николл энергично кивнул:

– После того, как ты уехал из дома Эшли Харпер, Джо Тиндалл начал вскрывать пол. Отодвинув комод, мы обнаружили конверт с чеками и квитанциями – то ли он свалился туда случайно, то ли был спрятан. Большинство бумажек интереса не представляют, но на одну ты непременно должен взглянуть.

Это была квитанция на сумму в полторы тысячи фунтов, выданная фирмой «Конквест эскортс», расположенной по адресу: W1, Мэддокс-стрит, Лондон. Под логотипом фирмы стоял девиз: «Тактичные и очаровательные мужчины и женщины, способные выручить вас в любой ситуации». На квитанции стояли две даты: прошлая суббота (день свадьбы Эшли Харпер) и понедельник.

– А теперь посмотри на обратную сторону, – хитро прищурился Ник Николл.

Перевернув бумажку, Грейс увидел сделанную шариковой ручкой подпись: «Брэдли Каннингем».

Грейса вдруг осенило: он вспомнил разговор с Эшли у нее дома вечером в пятницу. И, как воочию, глазам предстала картина: девушка сидит, бессильно поникнув в кресле, и вспоминает о своем канадском дядюшке:

«Мы обожаем друг друга… Он взял отпуск на целую неделю, чтобы присутствовать на репетиции в понедельник…»

– Она придумала себе не только дядюшку! – добавил Гленн Брэнсон. – Сейчас Эй Джей тебе и не такое выложит! Но для начала глянь-ка сюда.

Он передал Грейсу отксерокопированный лист формата А-4: переданное по факсу указание банку «Текста», зарегистрированному на Гранд-Кайман-Айленд, перевести 1 253 712 фунтов на определенный счет в «Банко Альядо», Панама. Распоряжение, подписанное Майклом Харрисоном и Марком Уорреном, было отправлено накануне в 23.25.

Дважды перечитав документ, Грейс нахмурился:

– То есть за двадцать минут до того, как он шагнул с балкона!

– Совершенно верно.

Грейс вспомнил о найденной в кармане у Марка Уоррена записке-ультиматуме.

– Значит, он рванул в офис и перевел деньги, чтобы спасти жизнь друга. А потом вернулся и ухнул вниз?

– Может, у них был какой-нибудь крупный долг? Панама недалеко от Колумбии… Колумбийская мафия? Выплатили долг, а потом Марк Уоррен от отчаяния покончил с собой.

– Версия неплохая, – задумчиво покивал Грейс. – Но дела у наших ребятишек шли просто отлично. Они затевали крупное строительство в Эшдауне – двадцать домов! Этот проект принес бы им несколько миллионов. Зачем кончать с собой из-за… какая там у него получается доля… несколько сот тысяч фунтов?

– Значит, он перевел деньги, а потом его убили.

– А вот это куда больше похоже на правду. Я только что звонил в морг Клио Мори. Патологоанатом уже едет туда. Думаю, уже сегодня мы узнаем, так это или нет.

Констебль Белла Мой доложила, что у нее есть сведения от телефонной компании «Водафон». Несколько звонков с мобильного телефона Майкла Харрисона были зарегистрированы вчера ночью между десятью и одиннадцатью. Он набирал 999, но на запросы оператора не отзывался и почти сразу давал отбой.

– А ретрансляционная станция?

– Я как раз к этому и веду, Рой. Сотрудники «Водафона» охотно пошли нам навстречу, и мы уже знаем, где находится ближайшая к телефону Майкла Харрисона вышка.

– Где?

Белла грустно вздохнула:

– К сожалению… в центре Ньюхейвена. Там одна вышка на весь городок.

– Что ж, они нам очень помогли, – съязвил Грейс. – Кстати, случайно ли выбран Ньюхейвен, порт на Ла-Манше?

– Я уже разослала приметы во все порты, – заверила его Белла.

– Чьи приметы?

– Эшли Харпер, а также Элекс Хурон – это имя она использовала четыре года назад в Канаде.

Белле явно было что добавить, и Грейс молча ждал продолжения.

– Я навела справки о машине «ауди-ТТ». Год назад Эшли Харпер взяла ее напрокат у дилера в Хаммерсмите на свое имя. Все платежи поступали в срок, тут все чисто. То же и с домом: он арендован, но срок истекает в конце месяца.

– И, поди, совпадает со днем свадьбы? – ухмыльнулся Брэнсон.

– Вполне возможно, – кивнула Эмма Джейн. – На всякий случай я попросила новых членов нашей команды проверить все окрестные агентства по прокату легковых машин и микроавтобусов и, помимо нынешнего, снабдила их списком прежних имен этой особы. На имя Эшли Харпер мы ничего не обнаружили. Но в десять минут первого – уже сегодня – женщина, назвавшаяся Элекс Хурон, взяла напрокат «мерседес» в отделении агентства «Авис» аэропорта Гатуик. Она пользовалась кредитной картой «Торонто Доминион банк оф Канада». Оформлявшему заказ клерку показали фото Эшли Харпер, и он мигом ее опознал.

– Камеры видеонаблюдения! – воскликнул Грейс. – Как же я…

Гленн Брэнсон успокаивающе вскинул руку:

– Мы уже подключились. Проверили все камеры слежения между Гатуиком и Ньюхейвеном с того момента, как она взяла машину.

Грейс посмотрел на Николла:

– Ник, она улизнула от нас примерно за час до того, как ты подъехал к ее дому.

– Да.

– Нам известно, на чем она добралась до аэропорта?

– Нет.

Грейс задумался, и все почтительно умолкли. Он еще раз прокручивал в голове последовательность событий. Итак, вчера он является к Марку Уоррену. Потом они с Гленном заскакивают к Эшли. Марк Уоррен едет в лес помогать поисковикам. Затем переводит деньги в Панаму и почти сразу гибнет. Эшли под чужим именем берет машину напрокат.

И тут он понял, что затевает эта женщина. Ее необходимо найти! Настолько необходимо, что все остальное сейчас отступает на задний план.

Найти, и как можно быстрее!

Если только уже не поздно.

84

– Слушай, женщина, что за фигня?! На кой тебе аж четыре долбаных чемодана! Что с тобой, Элекс?

– Ты это о чем?

– Да о том, что я не собираюсь переть на себе твои четыре долбаных чемодана! Вот о чем!

– Так вызовем носильщика.

– А как насчет переплаты за лишний вес?

– Вик, у нас карточка «Трэвелинг клаб»! У нас особые льготы – можно хоть слона везти! Расслабься!

– Расслабься?! Черта лысого! Почему не бросить все это дерьмо здесь? Купишь новое в Сиднее – там, знаешь ли, тоже есть магазины!

Эшли, в джинсовом брючном костюме от Прады и туфлях на высоком каблуке, стояла среди груды вещей в гостиной ньюхейвенского домика на две семьи и, сердито подбоченясь, смотрела в окно. Дом стоял на холме, и оттуда открывался вид почти на весь город и часть порта, тоже входившего в городскую черту.

Из гавани грузно выполз большой паром компании «Сикэт» и взял курс на французский берег. День выдался серым и сумрачным, от влажной духоты кожа то и дело покрывалась испариной. И без того плохое настроение стремительно портилось еще больше: вот-вот начнутся месячные.

– Вот как? – с ядовитой улыбочкой переспросила Эшли. – В Сиднее и впрямь есть магазины? То есть такие места, куда можно войти и что-то купить?

– Отвали, дурища! Не смей разговаривать со мной, как с какой-нибудь гребаной шестеркой!

– Сам отвали! С какой стати мне все это бросать? Это моя жизнь!

– Что значит – это моя жизнь?

Вик, с его ростом пять футов семь дюймов, сейчас был всего на полдюйма выше Эшли, хотя всегда казался ей выше. Жилистая мускулистая фигура борца, руки, покрытые татуировками, короткая, почти под ноль, стрижка, красивое, хоть и грубоватое лицо… В одежде он тоже придерживался военного стиля. Сейчас на нем была пятнистая камуфляжная куртка поверх черной майки, мешковатые штаны цвета хаки и высокие черные сапоги на шнуровке.

– А-а-а, ты хочешь сказать, твоя жизнь – это Майкл? Или, может, Марк? Эти два сопляка – твоя жизнь? Или я что-то не так понял? Мне-то казалось, что твоя жизнь – это я, сука ты чертова!

– Я тоже так думала, – прошипела Эшли сквозь стиснутые зубы, едва сдерживая слезы.

– Так какого дьявола ты тогда выпендриваешься?

– Никакого.

Вик схватил ее за плечи и развернул к себе лицом.