Колдун. Чужое сердце Клеванский Кирилл

– Знаете, что меня беспокоит? – таинственно прошептал Пило.

– Ну? – чуть ли не хором спросили мы.

– Зануда меня беспокоит!

– Извини, друг, ты не в моем вкусе.

– Да к демонам тебя! – засмеялся он. – Валяемся мы, значит, вчетвером в кишке какой-то, душу свою изливаем, а ты отмалчиваешься. Давай-ка, брат, дабы не обижать товарищей, и ты расскажи нам слезливую историю.

Как говорится, этого-то я и боялся. С одной стороны, могу отшутиться, а с другой – если так поступлю, то действительно обижу друзей.

– Эх, уговорили. – Я по-старчески покряхтел и устроился поудобнее. – Была одна зазноба: в постели – как волчица, по жизни – мастерица. И был один юнец. Еще совсем безусый, кровь играла, ветер в голове. Ну и попытался он эту девку завалить. Все по науке сделал: напоил, разговорил и на сеновал повел, но так вышло, что батя у нее оказался тот еще огурец. Он меня заломал – и к страже. Юнца уж было на каторгу хотели продать, но тут его приметил странствующий воин. То бишь мой наставник. А дальше вы и сами знаете. Пять лет в лесу просидел, а там ощущается явный недостаток прекрасных дам.

Народ явно выпал в осадок. Помолчали.

– А чего-нибудь более ладного придумать не смог? – спросил Руст.

– Не-а, – не стал отпираться я. – Как-то соображалка не работает в такой обстановке. – Тут я буквально почувствовал возросшее напряжение. – Да ладно вам, парни, ну нечего мне рассказать. Не верю я в любовь, а она не верит в меня и старательно обходит стороной.

– Экий ты у нас особенный, – вставил Пило. – В богов не веришь, в любовь не веришь. А во что веришь-то тогда?

В квантовую физику и теорию струн, мать твою. Вот не люблю такие разговоры.

– Слышал когда-нибудь про Великую долину?

– Это ты про страну Вечной Радуги? – подал голос Ушастый.

– Ну вроде на эльфийском она так называется.

– И что с того? – спросил Пило.

– А вот в нее я и верю, – буркнул я. – Да и что-то расслабились мы. Поползли уже, а то не хочется загнуться от удушья.

Резко перевернувшись на живот, я дернул веревку, давая понять, что начинаю движение, и пополз вперед, прерывая этот не в меру затянувшийся привал.

– Мы еще продолжим этот разговор… – прокряхтел Пило, но тут же заткнулся. Ползти и одновременно разговаривать – не самая простая задачка.

Нет, брат, ты неправ. Я на такие темы и так-то не очень, а повторять уж точно не собираюсь. Да и не врал я, когда говорил, что не верю в явление под названием «любовь». Как бы ее ни воспевали, сколько бы книг ни было написано, фильмов – снято, историй – рассказано или постановок – организовано. Я все равно считаю это иллюзией. Что такое любовь? Всего лишь химический процесс в мозгу, сравнимый с приемом героина или эффектом от съеденной плитки молочного шоколада, ну или горького, кому как нравится. А если углубиться, то любовь – это вообще защитный механизм, созданный матушкой-природой. Люди – жесткие и безжалостные существа, готовые убивать себе подобных миллионами. Но при этом у них атрофирован инстинкт сохранения рода. Вернее, он изменен и извращен до неузнаваемости. Разве что юноши и девушки в пубертатном периоде еще хоть как-то схожи со своими четвероногими сородичами. А в принципе, не будь так называемой любви – человечество уже давно бы вымерло.

И что самое смешное – никто не задумывается, почему, скажем, во времена палеолита людское общество напоминало стаю, где все трахались со всеми, пардон за мой французский, и было вообще невозможно сказать, кто отец ребенка. Да и дети были общими – принадлежали стае. Потом в мезолите стали возникать кровавые конфронтации. Вот тогда впервые и появились роды, если их так можно назвать, а также общий закон, гласящий, что с сородичами спариваться нельзя. Но семей, и тем более любви, еще не было. И только в раннем неолите появились первые семьи и возникла любовь. Удивительно, да. Вот нет ее и нет, а тут раз – и на тебе, все счастливы и довольны. Можно, конечно, что-то вякнуть про развитие мозга и тому подобное. Но сути это не меняет: любовь – механизм, призванный заменить инстинкт и сохранить популяцию. И задери меня демоны, если я когда-нибудь приобщусь к компании тех, кто поглощен этой иллюзией, обычной, бесхитростной обманкой.

– Да к демона-а-а-а… – в сердцах выругался было я, но…

Интересно, вдруг боги и впрямь существуют? Тогда богиня любви на меня очень сильно обиделась. Иначе как объяснить тот факт, что мы с воплями и криками скатываемся с сумасшедшей скоростью по какому-то желобу! Зажмурившись, я желал только одного – чтобы на пути не оказался острый камень или выступ. Вдруг веревка натянулась. Живот скрутило так сильно, что из легких вырвался натужный хрип.

– Что там?! – крикнули сверху. По глупости и неосторожности я выронил наш фонарик, и теперь вокруг царила тьма.

– Зануда решил прогуляться! – ответил Руст.

– Ясно. Держитесь! Мы вас вытащим.

Пару мгновений спустя я снова ощутил, как затягивается веревка, а меня тащат наверх. Я старался не шевелиться, чтобы не мешать Ушастому и Пило. И тут слух уловил протяжный скрип. Движение замедлилось.

– Темные боги! – крикнул эльф. – Что это было?

– Веревка, – после секундного молчания ответил Щуплый. – Тут все в трещинах, волокна перетираются.

– Демоны! – в один поток слились голоса троих.

Если продолжить, то вниз свалимся мы с Щуплым, а от рывка полетят остальные. В таком узком проходе зацепиться особо не за что. Да я вообще не понимаю, как нас тянут.

В каменной кишке повисла тишина, присущая многовековому склепу. Помню, в каком-то из летних лагерей мне довелось посмотреть фильм, само существование которого запомнилось исключительно благодаря девушке, сидевшей в ряду передо мной. Но отдельные кадры припоминаю. На мир обрушился очередной апокалипсис, представший в виде нового ледникового периода. Еще там были градины размером с футбольный мяч…

– Эй, Руст! – обратился я к другу. Голос предательски подрагивал. – Контракт не закрывайте, я живучий!

Молчание.

– Не понял, ты о чем?

– Твою ж мать, – вздохнул я. – Весь момент поломал. Короче, Младшему передашь, он докумекает.

Мой кинжал срезает веревку, и я продолжаю скатываться по желобу. С каждой секундой далекий красноватый свет приближается. В ушах свист, от сопротивления воздуха глаза начинают слезиться, но закрывать их нельзя. Когда до алого мерцания остаются считаные метры, я, расставив руки, пытаюсь затормозить. Но скорость слишком велика, и камни сдирают с рук латные перчатки. Ладони как кипятком обдало, начинает кружиться голова. Наконец раздается хлопок, давление увеличивается, и куда-то пропадает кислород. Падая, я успеваю заметить несколько острых конусовидных булыжников. Сгруппировавшись, взмолился о том, чтобы угодить между ними и желательно на ровную поверхность. Сдохнуть от голода, будучи парализованным и со сломанным позвоночником, как-то не очень хочется.

Мгновение – и по ногам как молотом врезали. Снизив инерцию падения перекатом, я развалился на земле, судорожно хватая ртом воздух и пытаясь удержать сознание. Через какое-то время мне удалось вдохнуть, но, знаете, иногда друзья бывают слишком самоотверженны: из отверстия под сводом вылетело какое-то черное пятно и шмякнулось мне на голову, отправляя неудачливого наемника в долгий круиз по землям абсолютного беспамятства.

«Слава Харте», – подумал я, очнувшись.

Правда, пробуждение было не самым приятным. Когда у тебя в ушной раковине бродит неведомое насекомое, сразу становится не до чего. Вскочив на ноги, я схватился за ухо и извлек на свет божий, вернее, пещерный, обычную сороконожку. Но легче от этого не стало. Разделавшись со злодейкой самым безжалостным способом – кинув ее в сторону ближайшего валуна, я присел на корточки и заглянул в мешок, так неудачно лишивший меня драгоценного времени.

Итак, что же мы имеем в активе. Два кинжала из прочной стали, и из оружия это все. Увы, но сабли, не раз спасавшие меня от палки наставника или вражеского клинка, не выдержали такого обращения с собой и надломились, причем короткая – сразу в трех местах. Погоревав об утрате, я зарыл их прямо на месте. Нести дополнительную тяжесть не очень-то полезно. Стрелки я растерял и искать их не намерен. Кто знает, сколько времени я провалялся здесь и когда обморок перешел в сон. Есть вероятность, что я застудил внутренние органы и скоро меня догонит хворь, поэтому нужно шевелить ножками в темпе нижнего брейка. Из еды у меня несколько краюшек хлеба, сухарики и солонина, куда ж без нее. Больше в мешке, отправленном мне друзьями, я не нашел ничего. Но и за это спасибо.

С амуницией тоже полный швах. Кое-как стянув с себя гнутую бронь, я опять же пустил ее на ремни, вырезав всю сталь. Выкинув бесполезный металл, я как мог замотался в шкуры, мех и ткань. Часть пришлось пустить на бинты – ладони напоминали добротную отбивную и каждое движение пальцем или кистью отзывалось неслабой болью. Удивительно, но, поплутав по небольшой пещерке, в которую меня угораздило свалиться, я отыскал длинный камень, не помню, как он там называется, сталагмит или сталактит. Потратив немало усилий, я таки выломал его из гнезда и примотал к нему откопанную длинную саблю. Да-да, знаю – двойная работа, но что делать.

В итоге я стал напоминать неандертальца, собравшегося поохотиться. Замотанный в шкуры, чумазый, с самопальным копьем. Единственное, что разрушало созданный антураж, – камень-светильник, ощутимо уменьшившийся в размерах. Видимо, тепло выделялось не столько магией, сколько процессами, проходившими на молекулярном уровне. Иначе как объяснить тот факт, что булыжник размером с голову уменьшился в диаметре сантиметра на три? Только так и объяснить – контролируемая аннигиляция с выделением большого количества энергии. А может, и не так, я в этих вопросах не очень подкован.

Посидев на дорожку, я закинул мешок с провизией, которой хватит дней на пять, за спину и, набрав в удачно подвернувшемся озерце воды, отправился к расщелине. Сперва я, понятное дело, собирался наловить рыбы (или что там водится в подземных озерах), но почему меня никто не предупредил, что температура в таких водоемах близится к нулю?

Расщелина встретила меня доброй сотней различных насекомых и прочих гадов. Продравшись через скопления исконных жителей подгорий, да простят меня господа гномы, я имел счастье оказаться не в глухом тупичке, а в довольно просторном тоннеле, который, слава богам, пока не имел разветвлений. Собственно, так и началось мое первое путешествие. Что ж, пока не жалуюсь.

– Демоны задери Старшего! Темные боги полюби командование служивых! Заграф дир гос! Чтоб у плетельщика той веревки чирей вылез на кончике самого дорогого! – Из горла вырывались еще сотни проклятий, но ситуацию это особо не меняло.

Камень, служивший единственным источником тепла и света, загнулся, кажется, дней пять назад. Впрочем, это не стало большой неожиданностью или неприятностью. Видимо, во времена бурной лесной молодости я выпил немало порций «Ночной кошки» и уже через два дня смог довольно-таки неплохо ориентироваться в темноте. Предметы приобретали более-менее явные очертания, но дальность обзора ограничивалась всего пятью метрами. Спасал слух, невероятно обострившийся за это время. Могу поклясться, что иногда слышу, как по стене ползет сороконожка, как в отдушине еле слышно свистит воздух. Правда, когда невдалеке рычит костяная пантера, я нахожу эту особенность не самой приятной.

С местными обитателями я встретился в первый же день. Идя по тоннелю, я уморился и присел на небольшой валун. Каково же было мое удивление, когда эта каменюга попыталась мною перекусить! Увы, обедом я становиться не собирался, и поэтому заколол это нечто. Как выяснилось позже, мне крупно повезло. Копье угодило прямо в глаз хищнику – единственное уязвимое место на всем теле. Выглядели эти монстры не очень презентабельно. Тело – как у молодой пантеры, вот только вместо четырех лап – шесть, две передние и четыре задние, на голове один рог, глаз тоже один, клыки длиной с ладонь, а вместо шерсти – костяной панцирь. Я так и назвал эту тварь – костяная пантера. Встречались они не очень часто. Какое-то время я ломал голову над вопросом, чем же они питаются, но потом увидел, как эта зверюга приятно перекусывает своим собратом или сестрой. Каннибалы демоновы! Когда закончились припасы и вода, мне пришлось приобщиться к местному рациону. Правда, меню оказалось не очень-то богатым.

Питательный завтрак из насекомых, забравшихся под небольшой камень. Вместо компота, чая или кофе – слизь, которую приходилось выдавливать из толстеньких жуков. Обед примерно такой же, да и ужин, впрочем, тоже. Раз в несколько дней у меня пир – костяная пантера. Полчаса мучений, пара царапин, которые тут же обрабатываются смесью из грибов-зеленок (благо тут они росли в изобилии, а как из них готовить лекарство, я знал получше многих лекарей) – и вот я уже разделываю тушку. Причем разделывал я ее очень любопытным образом. Разрезать этот панцирь можно двумя способами. Либо клыками самой пантеры, которые резали даже камень, либо с помощью весьма экстравагантного маневра – это в том случае, если лень тратить четыре часа на то, чтобы вытащить клык.

В общем, раскрывается пасть и старшим кинжалом в ней разрезается все что можно, а потом начинается утомительный процесс, затягивающийся часа на два. Но это все равно быстрее, чем выдергивать клык, служивший всего один раз, а после этого почему-то приходивший в негодность. Видать, тварюжки были магические. Так вот, потом приходилось залезать жертве в рот и вырезать из тела мясо, – описывать процесс не стану. Сейчас мои шкуры хрустят при каждом шаге от запекшейся крови, а все тело чешется из-за земляных блох, свивших себе уютное гнездо в растительности по всему телу, и опять же из-за запекшейся крови. Иногда зуд был до безумия невыносим. Чтобы хоть как-то притупить его, я делал зарубки… у себя на плече. Начни я расчесывать – и пиши пропало: инфекция в крови, гной, смерть.

И вот в данный момент мои мучения могут подойти к концу. Нет-нет, я вовсе не заблудился в бесконечном подземном лабиринте, хотя уже давно бездумно сворачивал на перекрестках, полагаясь лишь на удачу. Я не нашел выход, меня не придавил обвал, случавшийся на моей памяти раза три, я не подвернул ногу, чего боялся больше клыков, и не задохнулся от газа, хотя однажды был близок к этому. Просто, завалившись отдохнуть, я поленился потратить двадцать минут на «взгляд», и вот к чему это привело: меня окружили неизвестные враги.

Пять существ, похожие на кротов, только размером раз в семь побольше. Вместо усиков у них какие-то отростки, причем у этих отростков есть собственные зубастые пасти. Когти размером с предплечье также не внушали особого оптимизма. Грязно выругавшись, я сжал в подживших ладонях копье и прижался спиной к стене, готовясь завалить этих тварюжек, а если выдастся возможность, вжать тапки в пол. Никаких мыслей из разряда «продать свою жизнь подороже» или «как мне не повезло» не было, как не было и отчаяния. Наоборот, я испытывал некое возбуждение. Опасность, как терпкое вино, бодрила тело и, как тяжелый рок, била по нервам, зажигая внутренний огонь. Возможно, попав на Ангадор, я стал адреналиновым маньяком, но… пусть так, сейчас это неважно.

Ядерные кроты, так я решил их назвать (ну, вы поняли, фантазия у меня хромает на обе ноги), закончили примериваться, и один из них ринулся в безумную атаку. Я был начеку. Присев, упер тупой конец каменного копья в землю и приготовился к столкновению. Так и произошло. На полной скорости животное налетело на саблю. Лезвие, пронзив пасть, ощеренную сотней мелких острых зубок, пробило череп и мозг. По рукам заструилась теплая жидкость, скорее всего кровь, смешанная со слюной.

С усилием отбросив от себя труп, я вернулся на позицию. Вновь прижался к стене и, взвинтив восприятие, стал дожидаться очередного рывка. Кроты оказались тупы и неповоротливы. Единственное, что они могли, – это поодиночке бросаться на добычу. Смерть сородичей не волновала стаю, а атаковать вдвоем им не позволяла тучность и острые камни по бокам от меня. Еще двоих я прикончил тем же способом. С оставшимися стало посложнее. Копье от бесконечных толчков подломилось у основания, его длины больше не хватало для безопасной обороны. Перехватив орудие поудобнее, я разогнал ритм сердца. В последнее время ускорение стало даваться мне так же легко, как «скрыт». Ступив на шаг вперед и влево, я задвигался по кругу. В итоге получилась цепочка: два крота стояли друг за другом, а перед ними я. Ядерный рванулся, но я только этого и ждал. Толчок – и я взмыл в воздух на полметра. Это был тот максимум, который можно выжать без разбега и с больными ногами. Совсем по-киношному врезал вытянутой ногой в рыло кроту. По залу пробежалось эхо яростного визжания. Секунда – и копье пронзило глаз твари, еще секунда – и я, перехватив оружие, раздробил ему черепушку. Остался последний крот. Самый большой и с кучей шрамов. Видимо, вожак.

Вновь я закружил, выдерживая дистанцию и не отрывая взгляда от глаз, пылающих холодной яростью. Эта сцена была неотличима от той, что можно увидеть в музее, когда восковой человечек, присев и держа копье горизонтально, обходит стороной саблезубого тигра, готовящегося к прыжку. И крот прыгнул, черной дымкой размазавшись в полете. На атаку времени не было, и я ушел в перекат, но по неопытности недооценил противника. Изогнувшись в полете, тот зацепил когтями спину, и я рухнул на землю. Плохо, очень плохо. Кости не задеты – крот не смог пробиться через каркас мышц, доведенных бесконечными тренировками до статуса «стальные», – но падение на землю с такими ранами… Боюсь, я все же подцепил инфекцию. Прикусив кончик языка, чтобы на некоторое время приглушить боль, я снова выполнил перекат. Раз уж подцепил сонм болячек, что уж теперь выбирать стратегию. Крот, не совладав с инерцией, с громким «шлеп» впечатался в стену. Но через секунду он, оттолкнувшись от стены, рванул в мою сторону. Что-то мне это напомнило. Примерно год назад я оказался в той же ситуации, когда бастард Младшего чуть не попробовал на вкус мои кишки. Я разогнал сердце до предела, сделал глубокий вдох, и кровь понесла кислород. Мышцы как огнем ожгло. Еще один вдох – и в суставных сумках появляются пузырьки кислорода, дарящие боль и невероятную гибкость. Первую ступень своей техники я назвал «факир». Да, я в курсе, что эти ребята занимаются совсем другим, но кто мне прикажет назвать по-другому? Мой рывок оказался много стремительнее, чем движение противника. Оказавшись у него под брюхом, я взмахнул руками – они стали будто веревочными, со стороны могло показаться, что в них вовсе нет костей. Копье зашлось причудливым зигзагом, и позади меня рухнул ядерный крот с распоротым нутром, из которого уже вываливались внутренности. По полу расплывалась лужа крови.

– Аргх! – Я не сдержал крик, рвущийся из груди.

Спина горела огнем, мышцы ныли, кости болели. Развернув мешок, я вытащил оттуда два свертка ткани – один крупный и другой совсем мелкий. Последний я положил в рот так, чтобы язык оказался под ним. Крепко вцепившись в ткань зубами, я снова залез в сумку. Теперь я достал маленький кошелечек. Вместо серебрушек я когда-то напихал туда тех самых грибов-зеленок, истолченных до состояния порошка. Также достал огниво. Расстелив на земле ткань, высыпал на нее грибы. Чиркнуло огниво, и тоннель озарился зеленым пламенем. По глазам как ножом провели, от рези полились слезы. Крепче сжав валик во рту и скинув шкуры, я рухнул в пламя.

– Мм! – Выдержать эту боль было просто невозможно.

Тело будто бы тысячи игл пронзили. Потом мне показалось, что меня окунули в кипяток: внутри все горело и пылало. Такой боли я не испытывал, даже когда меня «лечили» после Борса. Через две минуты все было кончено. Дрожащими руками я обмотал вокруг торса ткань, на которой некоторое время назад пылало лечебное пламя. Часть ее пригорела к моей спине. Помощника под рукой не было, и я не решился отодрать ее самостоятельно. Из-за этого на спине останется страшный ожог. Надеюсь, после оплаты обучения в Академии мне хватит денег на посещение целителя.

Кривясь от боли, я натянул шкуры и убрал почти разгрызенный валик и огниво обратно в сумку. И тут меня осенило.

– Кроты! – Иногда я начинал разговаривать сам с собой. Впрочем, это была нормальная практика для таких ситуаций. – Если я дрался с кротами, пусть и явно ненормальными, то поблизости должны быть их ходы, ведущие, как известно, на поверхность. А значит… значит, скоро я окажусь хрен знает где, но уж точно под синим небом, а не в окружении скал и прочего. И-и-и… Что-то я заболтался, ты не находишь?

Хм… Порой мне кажется, что такое испытание не под силу неподготовленному человеку и я потихоньку начинаю сходить с ума. Впрочем, мысль о том, что свобода близка, привела меня в чувство, подействовав не хуже, чем когда-то ванна, наполненная льдом и холодной водой, подействовала на Ника, серьезно перебравшего на вечеринке в честь Нового года. В голове тут же созрел отличный – возможно, гениальный – план. Покидать пещеру без утешительного приза или без хотя бы компенсации за раны, ожоги, голодовку и сломанные сабли я не собирался. Оттащив тушу вожака за поворот и придавив его валунами, я выпотрошил оставшихся кротов и принялся ждать, предварительно скрыв свое присутствие.

Через полчаса с севера появилась костяная пантера. Привлеченная запахом крови, она бесшумно перебирала лапами, держа голову около самой земли. Обмануть животное очень сложно, но прошло уже достаточно времени, и я буквально слился со скалой. Тварь прошла в двух метрах от меня, но даже ноздрями не пошевелила. Спустя еще пять минут зверюга уже вовсю вгрызалась в мертвечину. Осторожно переступая, я придвинулся к ней со спины и одним резким движением вогнал копье в единственный глаз, тут же отпрыгивая в сторону, чтобы меня не задела агонизирующая туша. Когда пантера перестала дергаться и брызгать кровью, я принялся за работу. Сперва приволок вожака и разбросал особые пахучие грибы, дабы не привлекать других особей обоих видов.

День у меня ушел на свежевание костяной твари. Пока срезал клыки, пока ими же вырвал самые удачные, на мой взгляд, пластины, в основном с брюха и основания хвоста. Потом вытянул жилы и достал сердце. Все это я засунул в свой мешок, к другим трофеям. Потом дошла очередь и до крота. С него брать было особенно нечего, поэтому я поступил просто. Стянул шкуру, пополнил запасы мяса, побросав их в продовольственный мешок. Потом срезал со шкуры мясо, помолотил ее камнями, выбивая всевозможных паразитов, и оставил будущую одежку висеть на стене. Полюбовавшись делами своими праведными и оттащив туши четырех ядерных за поворот, я завалился спать.

Выспавшись, насколько это вообще возможно в такой ситуации, я продолжил работу. Старшим кинжалом, да простит меня Харта за это, располосовал шкуру вожака, сделав из нее дополнительный слой одежды. На поверхности будет явно холоднее, да и казенные шкуры выглядят не ахти. Жилы пантеры смотал в три клубка и вместе с подсушенным сердцем засунул в трофейный мешок. Все это было проделано в надежде поторговаться с алхимиками. Может, заинтересуются. А если нет, жилы втюхаю Ушастому, а сердце сам схомячу. Закинув потяжелевшие мешки и натянув обновку, я скривился от приступа боли, но двинулся вперед.

Остаток пути выдался не самым интересным. То и дело приходилось замирать, пропуская очередную группу кротов. Самое интересное – они все двигались пятерками, под предводительством битого жизнью вожака. Так прошло еще два дня. На третий, взбираясь по почти вертикальной кишке, я почувствовал морозец, а приглядевшись, увидел маленький белый кружок вдалеке. Вот вам и третье рождение, вот вам и свет в конце тоннеля.

Все матерные словечки гномов, пара ушибов, искусанные губы – и вот я уже цепляюсь за стены, а после, жмурясь от света, бреду по пещере навстречу свободе. Под ногами хрустнул снег, и я приоткрыл гляделки. Вокруг был лес, а за спиной остался Харпудов гребень. Любопытно, а Харпудов – это такое ругательство или просто назвали неудачно? Вдохнув полной грудью свежий воздух, я скинул мешки и обернулся. Согнув руку в локте, я ударил другой по сгибу и проорал:

– Выкуси! – Не знаю, кому именно я адресовал этот крик души. Наверное, самим горам.

– Куси-и-и-и, куси-и-и-и-и, – вторило мне эхо.

Еще немного полюбовавшись пиками, уходящими под самое небо, я подхватил мешки и задорно зашагал на юго-запад, в сторону предположительной стоянки «Пробитых».

Сильвия Сильверстоун, командир

диверсионного отряда «Слепые кошки»

– Представляешь, – причитала младший лейтенант по имени Таша, пышная девушка с вечным румянцем на щеках, – ни привета ни ответа! Взял да сбежал!

– А ты чего хотела? – поддела подругу лейтенант Свата. Ее кудрявые русые волосы качнулись в порыве поднявшегося ветра. – Думать надо было, когда с солдатом в постель ложилась.

– Сама-то пару сезонов назад с кем развлекалась? Да стены в таверне чуть не рухнули, бесстыдница!

– Завидно, что ли?

– Да чему там завидовать. Видела я его поутру, с мизинец размером…

– Отставить! – гаркнула Сильвия, приближаясь к подругам. – Развели тут базар. Не в столице находимся, а на вражеской территории. Совесть имейте.

– Так точно! – Девушки вытянулись по струнке и скрестили руки на груди. Впрочем, подружки тотчас захихикали и начали перешептываться.

Сильвия махнула рукой и пришпорила коня. Три года назад они закончили Академию и буквально перед войной смогли выкупить свои контракты у учителя, заплатившего за обучение. И вот незадача, первое задание от гильдии стало боевым. Наспех сформированную группу отправили в самое пекло, и одни только светлые знают, как три девушки выжили под Борсом, где погибли многие опытные волшебники.

Всего в их отряде было семь человек: четыре воина-легионера и три девушки-магини. Так уж вышло, что с парнями они не поладили с самого начала. Когда служивые полегли в очередном рейде, подруги отказались от очередного «прицепа» и задания выполняли исключительно втроем. Да и какие там задания – перехватить разведгруппу или вестника, отравить колодец или поджог устроить… Для целительницы и двух боевых магинь это сущий пустяк. Бывало, конечно, и жарко, но всего пару раз.

И сейчас Сильвия блаженствовала. Середина зимы в Империи – это страшно, но в Нимии… Здесь не дули лютые ветра, вместо них лишь легкий бриз приносил бодрящую прохладу. Нет сугробов по колено, лишь тонкий слой снега, приятно хрустевший под ногами. А деревья напоминают причудливые скульптуры, порой так весело стряхивать друг на дружку снег с их веток.

– Сильви, – протянула лейтенант. – Давай крюк сделаем?

Капитан только изящно дернула бровью.

– У нас вода закончилась, да и коней помыть надо, – пояснила Свата.

Сильвия кивнула и дернула своего Ксаму за поводья. Молодой жеребец свернул с широкой дороги и двинул через заросли. Спустя десять минут, когда уже был виден незамерзающий ручеек, волшебница почувствовала чье-то присутствие. Она не могла сказать, человек это или зверь. Слишком неясно. Стоит лишь сконцентрироваться, как в голове все размывается. Сильверстоун вскинула руку, показывая знак готовности, и спешилась, попутно напитывая плетение силой.

Троица, сокрыв себя пологом невидимости, неспешно двигалась к ручью. И тут Сильвия увидела это. Когда-то давно она крутила шашни с историком. Он был очень нерешительный паренек, но обладал своеобразным чувством юмора и симпатичной мордашкой, к тому же водил ее по изумительным местам. Одним из таких мест оказался старый музей, и там она видела неких предков – страшных человекообразных существ, завернутых в шкуры. И вот сейчас она вновь увидела это животное. В его грязных волосах даже с расстояния десяти метров можно было разглядеть какую-то живность. От шкур, в которые был замотан некто, шло такое амбре, что Ташу чуть не вырвало. Да и цвет кожи у него странный, красный какой-то.

Вдруг это существо обернулось и кинуло в их сторону камень. Булыжник не достиг цели, отлетев от «щита», вовремя выставленного Сильвией. Тут же в полет сорвалось плетение «каменных цепей», и причудливое создание упало.

Девушки облегченно выдохнули. Подойдя поближе, Сильвия перевернула носком сапога тело и посмотрела на лицо этого… явно человека. Не наблюдалось той угловатости и обильной растительности, что у музейного экспоната, а глаза и вовсе были какими-то добрыми и умными. И на его устах сияла незаметная ухмылка. Но смеялся он не над противником, а над собой.

– Ты кто такой? – Сильвия говорила на нимийском без акцента, так как учила его еще с детских лет.

– Нимия? – Речь давалась чужаку с трудом. Слова он выплевывал, проглатывая окончания. К началу разговора подоспели и подруги, которые теперь рассматривали оружие незнакомца и его мешки. – Нимия – плохо. Лучше другой. Знать восточный, гномий или Империя?

– Имперец? – взвизгнула Свата и выронила каменное копье. Вместе с ним она уронила и свой военный жетон.

– О, – многозначительно протянул чужак. – Значит, союзниками будем. В общем, милые леди, буду глубоко признателен, если вы завяжете тесемки моего мешка, положите на место копье… да-да, именно вон в тот сугроб… а потом уберете булыжники. Признаться, меня от них уже тошнит. И да, я уже теряю сознание, так что будьте добры, позаботьтесь о моей бренной тушке.

– Ч-ч-чего? – Сильвия откровенно не понимала, что происходит.

Но ответа не последовало. Странный имперец вырубился и, кажется, дрых. По его лицу разлилось безмятежное спокойствие.

«Слишком уж у него физиономия добренькая», – подумала Сильверстоун, внимательно разглядывая незнакомца.

Глава 10

Красный снег

Проснулся я от того, что меня наглым образом облизывали. Понятное дело, я помню, кто именно вчера сперва сковал меня неизвестным заклятием, а потом чуть не ограбил. И, как все нормальные разумные, не лишенные дара логики, предположил, что облизывают меня те же люди. Но, очнувшись в маленькой походной палатке, я заметил лишь лошадиную морду, протиснувшуюся сквозь створки и теперь пытающуюся меня сожрать.

– Пошел! – Я дернул за ноздрю, и конь, вместо того чтобы сморщиться и попятиться, встал на дыбы и свернул всю палаточную конструкцию.

Что тут началось! Во-первых, я тут же завернулся в шкуры. Нет, я не стеснительный, но ведь холодно. Я увидел трех девушек, которых можно назвать симпатичными, только если находишься в такой же ситуации, как Ройс, – то есть любая женщина, если она не носит прозвище Колдунья, вызывает легкое помутнение. А что поделать, времени избавиться от этого упущения деревенского паренька у меня не было. Мои спасительницы вскочили и принялись махать руками перед мордой явно обиженного скакуна. В итоге тот сдался и, презрительно фыркнув в мою сторону, отошел к своим сородичам.

– И что это мы делаем? – Ко мне подошла девушка с довольно изящной фигуркой, мозолистыми пальцами, но приятным лицом. Хотя, возможно, последнее мне, то есть Ройсу, показалось.

– М-м-ерзнем, – ответил я, стуча зубами.

– А Ксамика зачем калечил? – откликнулась румяная пышка, типичная деревенская барышня. Может, на каком хуторе ее и посчитали бы первой красавицей, я же с такими предпочитал дружить – они, как правило, веселые и беззаботные.

– В-ваш К-ксамик м-м-ною з-закусить х-хотел.

– Это он так здоровается, – хихикнула кудряха.

Ничего так в принципе, вот только смышленая больно: заметила, как я вожу взглядом по всем изгибам ее тела. А нефиг было доспех снимать. Хочу и пялюсь, мне можно, я пещерный.

– Отставить! – гаркнула обладательница светлых волос и металлических глаз.

Тоже мне, командирша в юбке. Рядом с Нейлой и не стояла. Та одним шепотом вековые деревья пригибает, даже Старший не рисковал с ней спорить.

Когда я уже собирался вставить очередную реплику, эта дамочка обнажила свой короткий, истинно женский клинок и приставила мне к горлу:

– Кто такой?

– Смерть твоя.

Я уже не стучал зубами. Ускорение можно применять по-разному – например, согреваться с его помощью. Зарвался, понимаю, но мне уже обрыдло, что каждый пятый считает своим долгом взять меня на «слабо» и попробовать на зуб. Пора уже самому зубы натачивать. Все, баста, засиделся я в белых и пушистых.

– И с чего мы такие резвые? – Девушка прищурилась и надавила на клинок. По горлу побежала кровавая змейка.

Дальнейшее для зрителей слилось в один поток. Сперва я припомнил лекцию Добряка про магов и магинь. Увы, но даже если ты можешь щелчком пальцев уничтожить целый замок, а такое не под силу даже темным богам, тебе все равно никуда не деться от своего тела. Игнорируя жгучую боль в спине, я отпрыгнул назад, еще в воздухе выпрямил ноги и оттолкнулся от снежного покрова. Благодаря технике «шага» я мог бегать по песку, грязи и снегу как по свежему асфальту. Секунда – и, заломив руки волшебнице, я нанес один точный удар по одному из позвонков. Глаза леди закатились, а изо рта потекла пена.

– Одно движение – и она труп, – прорычал я. – Второе движение – и трупами станете вы.

Вопреки моим ожиданиям девушки не впали в ступор, не стали метать в меня смертельные плетения, они лишь загнулись в истеричном приступе хохота. А у пышки, как и следовало ожидать, смех звонкий и задорный. За спиной послышались хлопки.

– А солдатик наш непрост. – Перед моим взором появилась та самая стервочка, которой я только что, по идее, пережал нерв. Ничего смертельного, но боль от этого такая, что ни о какой концентрации, необходимой для магии, и речи быть не может.

Мгновение спустя моя пленница рассыпалась мелкой пылью, тут же развеянной поднявшимся ветром.

– Провела, да? – скривился я одновременно от боли и от унижения. Видать, рано зубы стал показывать, но ничего, Академия уже не за горами.

– Как видишь. – Дамочка развела руками, а затем запустила в меня чем-то светящимся. Не успев дернуться, я повалился на землю и, держась руками за ребра, пытался восстановить дыхание. – Продолжим разговор в таком же духе или, может, поболтаем как культурные люди?

Очухавшись, я сел в позу глубоко оскорбленного человека. То есть скрестил ноги, положил руки на колени и прикрыл глаза.

– К демонам тебя, – прокряхтел я. Ребра все еще болели. – Сама виновата.

Девушка хмыкнула и снова обнажила клинок.

– Да хоть армию сюда приволоки, – сплюнул я. – Все равно, пока не накормите, говорить не буду.

– Это еще почему?

– Вот ты мне скажи, – приоткрыв левый глаз, я уставился на эту нахальную мордочку, – кто в здравом уме будет лечить человека, пару дней его выхаживать, а потом убивать?

– А может, мы тебя к пыткам готовили.

– Да нет проблем, – пожал я плечами. – Тогда прошу не откладывать – можете приступать хоть сейчас.

Разумеется, я рисковал. Темные знают, что у женщин на уме, а что на уме у конкретно этих дамочек, не знает даже мать-природа. Но с лечением я угадал. Ожога на спине как не бывало, да и остальных болячек тоже не наблюдаю. Да и волосы мне подстригли. Основательно, под ноль, зато повывели всех непрошеных жителей. Почему я уверен, что прошло несколько дней? Иногда я просыпался. Хоть и бредил, но память не подводит: я помню две ночи и один день.

За спиной послышались шаги и хруст снега.

– Держи.

По голосу это была пышка.

Обернувшись, я приметил миску, наполненную аппетитным рагу, и деревянную ложку.

– Спасибо тебе, красавица. – Это, конечно, явная лесть, но тем не менее улыбку я заслужил. – Не то что некоторые.

Магиня – а в том, что эти три дамочки волшебницы, я не сомневался ни секунды, – как бы невзначай коснулась своими теплыми пальчиками моего плеча и отошла в сторону.

«Полегче там, – подумал я. – А то не ровен час Ройс голодным волком набросится».

Командирша тоже не упустила этот момент. Она укоризненно взглянула куда-то мне за спину, и снова что-то произошло. Прямо под ней вздыбился сугроб, а потом появился миниатюрный каменный трон.

– Теперь поговорим? – спросила она, усаживаясь.

– С мохожнохо шлефь.

– Чего?

Сглотнув, я недовольно посмотрел на человека, посмевшего меня отвлекать от первой нормальной трапезы за прошедшую декаду.

– С холодного слезь, – повторил я.

– Заботишься?

– Долг возвращаю, – пожал плечами я.

– Ты нам без малого жизнь должен, – заметила девушка. А я ведь даже не знаю, как ее зовут. Впрочем, имена остальных тоже неизвестны.

– Так я и вернул тебе жизнь, – сказал я, проглатывая очередную порцию. – При такой погодке да на холодном камне еще минут десять посидишь – и загнешься уже дней через пять.

Магиня растянула губки в усмешке и приложила скомканный снежок к камню. Тот зашипел и уже через пару секунд растекся водой.

– Сильно. Но я вам уже все равно ничего не должен.

Ухмылка пропала так же стремительно, как и появилась. Рука дамочки потянулась к эфесу.

– Неблагодарный червь, – выплюнула она.

Ну и где, спрашивается, Молчун, когда он так нужен? Сейчас бы один подзатыльник – и нас окружали бы три радушные девчонки, а не эти гарпии.

– Грязные инсинуации. – Я посмотрел в опустевшую миску и отвел ее за спину. Через две минуты я уже заглатывал вторую порцию. – Когда я тебя предупреждал о камне, то понятия не имел, что он у тебя с подогревом. Я считал, что спасаю тебе жизнь, выдавая столь важную информацию. Так что долг выплачен, мы квиты.

– Да об этом каждая деревенская хлопотушка знает! – Эдак она, глядишь, на визг перейдет.

– Уже неважно, – отмахнулся я.

Повисла тишина, нарушаемая лишь стуком ложки. Затем леди кивнула, и у моего горла скрестились два меча.

– Опять? – простонал я и одернул самого себя. Я чувствовал нешуточную жажду крови, причем моей крови. Надо как-то выходить из ситуации. Желательно живым, в идеале – без долга. – Послушайте, вы сами виноваты. Спасибо, что помогли и залатали, но я ведь не дворовый бродяжка – с какой стати вы мне железками своими тычете, угрожаете, пытками страшите, еще допрос какой-то учиняете? И что я после этого должен делать? Кланяться вам в ножки и объявлять себя обязанным по гроб жизни?

Снова тишина. Только теперь убивать меня никто не собирается.

– Я, конечно, слышала, что «Пробитые» – те еще маньяки, – задумчиво проговорила командирша, – но до сих пор считала это слухами.

Дернувшись, как от удара кнутом (спасибо Ози за бесценный опыт), я взглянул на плечо. Там красовалась татуировка и цифра «тридцать семь» под ней.

– Гадгазаг гунда! – зло прошипел я и замотал «украшение» первой попавшейся тряпкой. – Какого демона вы тогда устроили это представление?

– Мало ли кто ты, – развела руками командирша.

Вот честное слово, готов голыми руками придушить.

– Да и больно уж странная татушка у тебя, вроде наемническая, но и отличия есть. Что за рожица такая?

Спасибо тебе, Младший, темные боги тебя полюби, приеду – поболтаем.

– Знак подразделения.

– Какого?

– Особого. – Кряхтя и кривясь, я поднялся на ноги. Правда, тут же пришлось нагнуться и подтянуть шкуры. М-да, с координацией движений явно что-то не то. Кстати, радует, что ни одна из волшебниц не покраснела. Нейла как-то рассказывала, что среди магинь огромный процент девственниц.

– Ты куда собрался? – спросила пышка. Скорее всего именно она лекарь, слишком много заботы и внимания уделяет чужаку. – А ну-ка ляг, тебе еще дня три нельзя двигаться. Ожог-то я убрала, но в раны какая-то гадость попала, так что шрамы останутся.

И кто здесь самый умный?

– Не беда, – отмахнулся я. Какая мне разница, сколько на теле шрамов? Главное, чтобы на лице и на ладонях не было, а то всех студенток распугаю. – Пойду-ка по магазинам прошвырнусь.

– Таша, приструни больного. – Командирша встала, и трон втянулся в землю. Что ж, теперь я знаю, как зовут целительницу. – Он явно не в себе.

– Отставить! – рявкнул я, и девушка застыла на месте. – Все со мной нормально, просто прибарахлиться нужно.

– И где же ты здесь лавки видишь?

Симпатяжка с некоторым беспокойством в глазах поглядывала то на меня, то на мои кинжалы, которые отыскались неподалеку от лежанки.

– А вон в соседней роще, – махнул я в указанном направлении. – Там три человека лагерь разбивают. Думаю, они не откажут мне в небольшой услуге.

Волшебницы напряглись, а командирша уже в третий раз обнажила клинок.

– Наших здесь быть не может, – сказала она. – Значит, нимийская разведка.

– Может, накроем их отсюда?

На моей памяти это был первый раз, когда заговорила третья девушка.

– Плохая идея, – покачала головой старшая. – Прицельно не получится, а внимание привлекать не стоит.

– Во-во, – кивнул я. – Поэтому вы сидите здесь, а я иду на дело.

С этими словами я выдвинул кинжалы и не спеша зашагал к лагерю противника. Ха, тоже мне разведка – лентяи это, а не солдаты. Разбивать лагерь, не проверив, что делается на ближайшей территории… Да Пило бы им все зубы пересчитал, а я бы еще и добавил. Если бы, конечно, Ушастый и Руст мне что-нибудь оставили, все-таки я самый младший в отряде, и очередь веселиться у меня последняя. Удивительно, но магини не стали спорить, они действительно отпустили меня. А я-то думал, придется еще поспорить. Видимо, нужно различать обычных девушек и девушек-военных.

«Сын мой, разве мало тебе войны?»

Ой как некстати проснулись эти два засранца! Интересно, это мое воображение или реальная шиза на почве поглощения одной личностью другой? Впрочем, ангела это не волновало, и он продолжал заливаться соловьем:

«Зачем ты идешь убивать людей, не сделавших тебе ничего плохого? Разве мало тебе шкур?»

«Отвали, Белоснежка! – Демон, как всегда, поражал меня своим словарным запасом, вроде еще ни разу не повторился. – Тим, делаем так. Трех пацанов валим, трех девок валяем, ну… ты понял, а потом ноги в руки – и в графский замок».

Вот ведь максималисты. И никак не пойму, кто из них отражение Ройса. А вообще хорошо, что они вернулись, за эти полгода я успел порядком соскучиться по неугомонной парочке. Шиза исчезла, а я нырнул в «скрыт». Иногда удача все же поворачивается ко мне кошерной частью. Вроде все было плохо – пещера, потом эти скитания, кроты с пантерами, пламя, но вон оно как обернулось. Остаток пути проделаю в компании трех дам, да и трофеев набрал. А под конец – вообще сплошная малина, прямо по курсу – трое дятлов, не представляющих особой угрозы даже для желторотых новобранцев.

Господа нимийцы обнаружились именно там, куда и указывал «взор». Три обычных паренька, лет по двадцать пять, ютились вокруг хитро сложенного костра. Такой прием позволяет скрыть дым от посторонних глаз благодаря специальному навесу и простенькому амулету, поглощающему продукты горения. Эх, был бы у меня такой, когда я проходил обучение у Добряка, не было бы тех страданий.

Разведчики не выказывали особого напряжения. Один завалился на тюфяк и чуть ли не храпел. Двое других дули на кружки с травяным настоем и о чем-то беседовали. Увы, язык южных соседей я понимаю просто архиплохо. Читать могу, но на слух – тут полный провал.

Стоя в двадцати метрах от этих филантропов, жертвующих свою одежду нуждающимся, я уже собирался рвануть в атаку, как вовремя опомнился. Шкуры мешались. Все-таки во мне еще не все погибло от студента: нет бы дошагать без них, авось не замерз бы, так нет, застеснялся и прикрыл причинные места. Позор, какой позор. Но делать нечего. Встав на изготовку, я сбросил с себя тряпки, чем привлек внимание отдыхавших. Еще бы, сидят себе, чуть ли не примус починяют, а тут из воздуха какое-то барахло сыплется, а потом голый мужик с ножами в руках появляется.

В глазах у парней застыло удивление, смешанное со страхом. Тем не менее после того, как у спящего на горле возникла красная нить, а снег окрасился кровью, разведчики очухались. Вскочив, они вытянули свои мечи и ринулись в атаку. Довольно глупое решение. Пропустив первого пацана мимо корпуса, я выставил подножку. Нимиец, разбрасывая хлопья снега, кубарем покатился куда-то под откос. Туда ему и дорога. Пока взберется обратно, уже успею расправиться с этим.

Второй, вернее третий, парнишка тоже не видел во мне серьезного противника. Оно и понятно. Когда ты стоишь в полном доспехе и с тяжелым клинком в руках, а против тебя выходит голый мужик с парой кинжалов, довольно сложно настроиться на серьезную битву. Ну и демоны с ним. Не церемонясь, я поднырнул под ведущую руку, нанес удар в голень, потом отскочил и вмазал пяткой в лицо, не прикрытое забралом. Парень завалился, а я уже вбивал ему младший кинжал в глазницу, но тут случилось непредвиденное.

Когда в фильмах персонажам попадает стрела в задницу, это выглядит смешно. Когда тебе на холоде кидают в задницу стрелку, это больно и неприятно, а еще унизительно. В общем, третий молодчик умирал долго. Сперва я выполнил свой любимый прием и срезал ему руку, но заканчивать не стал. Вместо этого отступил на шаг и, подняв выроненный меч, кинул ему. Тот, сжимая зубы, с некой обреченностью в глазах поднял оружие и дрожащей рукой направил на меня. Я не жестокий человек, но в последнее время нервы ни к черту. Да еще и та деревня перед глазами всплывает всякий раз, когда я вижу нимийского ублюдка.

В итоге на снег упала и вторая хваталка, но добивать я не стал. Вместо этого схватил меч за основание и протянул разведчику. Тот, заливаясь слезами и стоная, что-то кричал. Я, может, и хотел понять, но просто не разбирал даже отдельные слова. Парень схватил клинок залитыми кровью зубами, и в тот же миг я рассек ему горло. Солдат дернулся, попытался схватиться за шею руками, но их не было, лишь жалко подрагивали обрубки. В застекленевших, подернутых смертной пленкой глазах все еще стояли слезы.

– Все-таки плохо на меня Пило влияет, – протянул я, рассматривая залитый кровью холмик. – Это вроде его прерогатива – горячиться.

Еще немного покорив себя, скорее для виду, чем из чувства глубокого раскаяния, я принялся за работу, присущую каждому наемнику, – стал обирать трупы. Хорошо, что нимийцы более высокого роста, чем имперцы, и вопрос подбора размера стоял не так остро. Подштанники я себе сварганил из собственных тряпок: увы, но когда человек умирает, эта часть гардероба «слегка» пачкается. Штаны стянул со спящего, сапоги – с несчастного безрукого, пояс – с него же. Все остальное забрал у второго убиенного. Когда на руках защелкнулись замки щитков, а кольчужку окутывал теплый зимний плащ, я наконец почувствовал себя человеком. Также я прихватил одно серебряное колечко, лежавшее в кармане у все того же обрубленного, и взял меч с ножнами. Обычный бастард, лезвие – сто десять сантиметров и эфес – пятнадцать. Вместо гарды – крестовина, но и это сойдет, сабель-то все равно нет.

В целом процесс занял не больше получаса, и к девушкам я возвращался уже в полном обмундировании. Магини сидели вокруг костра, оборудованного аналогичными прибамбасами, и о чем-то болтали.

«Не верю, – подумал я. – Наверняка следили. Как? Да они же волшебницы, кто их знает. Может, что-то вроде «жучка» подвесили».

– О, ты уже вернулся! – В глазах обернувшейся командирши я увидел толику презрения и омерзения. Ну-ну, значит, подглядывали, значит, дружить не хотим. – А мы тебя к вечеру ждали.

Страницы: «« 345678910 »»

Читать бесплатно другие книги:

Незаконнорожденная дочь князя вынуждена отправиться заложницей в Звериную страну. Только действитель...
С начала 90-х гг., когда за реформу экономики России взялась команда Егора Гайдара, прошло уже немал...
Война все еще пылает пожарами где-то на западе, но Тима это больше не волнует. С присущей ему самоот...
Другой мир, чужая страна, залитая кровью революции и гражданской войны. Эльфы, гномы, дворяне, мятеж...
Живой звездный корабль Шаргион, обезумевший от боли во время сражения с вражескими линкорами, перене...
Вероника, Ника, Никулечка… Светлая ведьма в современном мире. Мечтая о взрослой жизни, приехала пост...