Алауэн. История одного клана Жданова Светлана

Пройдя внутрь большого светлого зала, я заделала дыру льдом, даже не надеясь, что эта преграда задержит хозяев апартаментов. Но лучше, чем ничего.

В большие стрельчатые окна лился яркий солнечный свет, тысячекратно отраженный от ледяных дюн и снежного безмолвия земли. Он скользил сквозь морозные витражи, ложась на пол причудливыми узорами. Свет разливался в воздухе как любовные чары – нежный, трепетный, настойчивый, ласкал кожу, но совершенно не грел. Холодный, как и все здесь.

Но как же удивительно он играл в золотисто-медных волосах!

Завороженная этим действом, я какое-то время разглядывала и эти алые всполохи, и хозяйку этого богатства. Она была прекрасна. Кажется, подобной красотой обладает только человеческая раса – теплой, несовершенной, но поразительно нежной. Невысокая, с круглым лицом и мягкими чертами лица, чуть полноватая и слегка… беременная.

Тут я наконец пришла в себя и смогла-таки отметить пару фактов, пропустить которые было с моей стороны немного глупо и даже как-то странно. Ну, во-первых, неизвестная мне девушка оказалась не только чуть-чуть беременной, но и капельку мертвой, потому как нормальному человеку просто невозможно выжить, будучи вмороженным в кусок льда. Который, кстати, демонстративно стоял прямо посредине зала. Ну а второй, но не менее важный факт – позади меня раздался звук разбиваемого льда, и сразу стало как-то неуютно. Словно в спину метят чем-то острым и явно вредным для здоровья. Аж между лопаток чешется. Раньше бы сказала, что крылья растут, но сейчас подобные шуточки вызывают у меня настороженность.

Видно, Сантан поостерегся кидаться всякой дрянью, пока я находилась так близко от его жены.

Чистые небеса! Сколько же времени она так тут стоит?

Но эти вопросы потом. Сейчас я медленно развернулась к противнику лицом, а не мозгом… спинным.

Сказать, что Сантан недоволен, это не сказать ничего. Он весь пылал от ярости, если это определение применимо к ледяным драконам. Я даже испугалась, как бы его не хватил сердечный удар. Это было бы очень неприятно, мне же хотелось убить Сантана собственными руками, а не одним своим присутствием рядом с его благоверной. Бескровные губы дракона сжались в узкую линию, а левая щека даже слегка задергалась. Это не говоря о бездне ненависти, которая бесновалась в его безумных нефритовых глазах.

– Красивая, – кивнула я в сторону ледяной стелы. – Милое решение проблемы украшения комнаты. – Поскребла лед ногтем, оставляя глубокие царапины. – Жаль, не подойдет для южных королевств.

– Отойди от нее, – наконец отморозился этот убийца.

– А то что? – Я демонстративно привалилась плечом к ледяной глыбе. – Ты рискнешь этой мертвой бабочкой? Не рискнешь. Ты трус, Сантан. Ты уничтожал более слабых, а вот отомстить так и не смог. Диар сильнее, да? Это ложь. Даже после Тере’итт Ан она осталась по-человечески хрупкой. Прикроешься «приказом» Хранительницы? На ледяных он не действует – проверено. Или ты надеялся оживить ее? Но это же глупо!

– Что ты понимаешь в магии драконов, девчонка? – выплюнул слова Сантан. – Вы, люди, не знаете и половины.

Я стряхнула со щита уже которое по счету заклинание и усмехнулась. Обездвижить, как и усыпить меня, практически невозможно. Защита хорошая, годами проверенная. А нейтрализовать лично мои нестандартные щиты очень сложно.

– Есть законы жизни, по которым мертвое не может ожить.

– Это ваши законы.

– Значит, она может жить? – заинтересованно произнесла я, рассматривая фигурку женщины. – Очень интерес-сно!

Дракон зарычал.

– Занятно поменялись роли, не правда ли?

– Ты не сможешь, – метался он в бессильной злобе. – Ты! Ты всего лишь человеческая девка, которой дали силу.

– Впихнули, – поправила я. – И чем же такая человеческая девка отличается от нее? Твоя жена тоже человек. А уж войти в мир твоему дитяти тем более непозволительная глупость.

Дракон не выдержал и бросился ко мне… Но не успел сделать и пяти шагов, как от ледяного монолита отвалился увесистый кусок, разлетевшийся по полу мелкими осколками.

– Тихо! – рявкнула я. – Мне не хочется прекращать свое развлечение так быстро.

– Что тебе нужно?

– А что тебе было нужно от Хранительницы? Думал, я могу проконтролировать твоего выродка? – Фыркнула. – Ты мне льстишь. Неужели мамочка не сказала тебе, что я всего лишь щит для клана Алауэн, но никак не акушерка. И уж если Диар отказалась помочь, моих знаний тут явно не хватит. Глупец! – Новый кусок льда медленно пополз вниз, все же не удержался и рухнул на пол. Осколки как брильянты сияли в ярких солнечных лучах. – Что мне нужно? Чтобы ты захлебнулся своей болью. Чтобы твоя надежда умирала в муках. Чтобы ты выл от потери.

– Думаешь, я в свое время не выл? Ледяными ведь просто так не становятся, Хранительница. Ты ведь не видела, как он умирает. Ты бросила его одного. Ты даже не знаешь, насколько больно ему было. А я видел, как Илистина умирала. День за днем. Как ты думаешь, сколько боли может выдержать хрупкая девочка? Очень много.

– Ты знал, на что шел, когда брал себе человеческую жену.

– Сердце не выбирает.

Ох, подозреваю, мы еще долго могли так переругиваться. Я получала моральное удовлетворение, нанося ему жестокие словесные удары и наслаждаясь страхом в нефритовых глазах. Он… дракон тянул время в надежде защитить то, что осталось от его возлюбленной.

Запуталась… Запуталась окончательно и бесповоротно. Заблудилась в своих желаниях, в чужих пороках, в тоске по ушедшему и кровавой ране. Я человек, а не ледяной дракон, так почему творю зло и причиняю страдания? И разве я не имею на это права после того, что Сантан сотворил со мной? Или все-таки с нами?

Желая убедиться в своей правоте, не дать себе поддаться этой слабости и отступить, спасая свою решимость, я слегка тронула нить-связку, которая когда-то соединяла меня с желтоглазым драконом. Холод и пустота на той стороне причиняли физическую боль, и я уже давно запретила себе бередить эту рану. Так что была поражена, когда за ледяной стеной рассмотрела свет.

И снова лед, и снова желтые глаза напротив. Как в моем сне. Но только почему они такие теплые? Почему? Что происходит?

На самом деле я отвлеклась не более чем на десяток секунд. Но это почти вечность для бессмертного, считающего мгновения.

Я пришла в себя, только когда почувствовала, как напрягается щит под напором ураганного ветра. Выдержать такое он просто неспособен, так что меня попросту снесло воздушной волной. Ударившись о какой-то барельеф на стене, я глухо застонала. Вот сволочь, мне же теперь синяк на полспины обеспечен!

Почти сразу же в меня полетели огромные сосульки, которые я даже не стала отражать. Делать мне нечего. В каком-то миллиметре от моего тела они распадались на чистую энергию и впитывались. Чуть улыбнувшись, я поцокала языком. Мой разум медленно завоевывала холодная ярость.

К тому времени Сантан уже стоял на линии удара, прикрывая собой стелу.

Я фыркнула и дерзко посмотрела на дракона. Пара ледяных заклинаний… и пока он отбивается (ну уж не так это и сложно, мог бы и пошибче), стела в основании рассыпается мелким крошевом. Неужели этот глупец так и не понял, что собственными руками дал мне силы против самого себя?

Все драконье во мне стремилось стать ледяным, а демоническое не стало спорить.

Уйти с траектории падения стелы Сантан, к сожалению, успел. А вот спасти – уже нет. Она разбилась на мириады мелких осколков, усыпавших пол словно небо – звездами. Но как ни странно, женское тело оказалось довольно гибким и упало очень мягко. Правда, затылком эта «спящая краса» приложилась довольно ощутимо. Но ведь мертвым все равно?

Сантан взревел как раненный в зад волкодлак.

Я думала, что он будет защищать свою женушку, а не нападать. Мгновенно обратившись драконом, Сантан с размаха ударил меня хвостом. Против такого грубого обращения щиты едва устояли, и острый шип залип в них, словно в киселе, но сила удара оказалась такова, что меня снова швырнуло в сторону. К сожалению, теперь уже окна. Тонкий лед обреченно хрупнул и распался, позволяя мне продолжить свой бескрылый полет.

Крылья раскрылись как раз вовремя, чтобы подхватить меня в пяти метрах от острых ледяных пик. Такая смерть не прельщает. Так что пришлось вспоминать о прочих своих достоинствах, кроме несомненного обаяния и чешуи во всяких интересных местах.

Ох и веселенький сейчас у меня колер. Белые волосы, зелено-красная чешуя и серебристо-серые крылья. И это все при льдисто-голубых глазах. Экзотика! Где там серой мышке пятилетней давности.

Но сейчас не до внешности, Сантан явно не на ее красоты собрался любоваться. Я едва успела метнуться в сторону, уходя из-под удара дракона. А то эта здоровая туша без проблем размазала бы меня тонким слоем по ближайшим дюнам. Крутанулась в воздухе, привыкая к новому балансу и тяжести крыльев за плечами. И пока дракон разворачивался и набирал высоту, я попыталась увеличить расстояние между нами, такая близость с разъяренным драконом опасна. А мне жизнь дорога. Еще матушку его надо как-то угрохать. И все самой. Куда деваться бедной блондинке, когда вокруг одни сволочи?

Стать одной из них!

На моих руках наросли ледяные пики, послушные дымчатые крылья ровными взмахами удерживали тело в воздухе, позволяя как следует прицелиться. И пока дракон не обрел твердость в воздухе, швырнуть в него сосульки-переростки, чтобы знал, как обижать бедную невинную девушку, забирая у нее самое дорогое – ее возлюбленного, каким бы гадом он ни был. И пусть пики пролетели, чуть скользнув по шкуре массивного, но ледяного дракона, я вполне удачно сорвала на нем первую волну злости и дальше могла действовать с холодной головой.

Два взмаха подняли меня выше, унося от опасной близости башни. Здесь Сантану ничего не стоит размазать меня по камню. А вот на открытом пространстве я имею маленькое, но преимущество – маневренность. Хотя магии драконов все же не хватало. Бороться против льда льдом нелучшая идея.

Я зарычала. У Сантана тоже есть передо мной преимущество – тяжесть и мощь драконьего тела. Когда оружие равно – это весомый аргумент в сторону его победы.

Меня обдало ледяное дыхание, разбивающееся о выставленные щиты. Правда, под его напором меня немного сносило в сторону, и Сантан, похоже, это заметил, повторив атаку. Я поменяла руку с вогнутым щитом и отразила ледяное крошево обратно, верно угадав траекторию полета дракона – он как раз пытался облететь меня так, чтобы оказаться поближе. Сантан, явно не ожидавший такой подлости с моей стороны, гортанно взревел.

Ну ничего, тебе, тварь такая, полезно наткнуться на свое же оружие.

И пока он не очухался, я добавила большими ледышками, метя в самые уязвимые часта драконьей туши – глаза, под горло, живот и, конечно, под хвост, там тоже чешуйки мягкие и чувствительные. Ну и заодно профилактика от размножения всяких нехороших моральных монстров.

Сколько мы так еще перекидывались, даже думать не хочу – наверняка долго. У меня уже побаливали крылья от непривычно долгого полета. Надеюсь, у Сантана тоже что-то болело. Но это явно была не совесть, так как нападал он очень активно.

Все развлечение поломала одна сволочная и на редкость противная баба, являющаяся по совместительству матерью моего противника. Драконица летела к нам откуда-то с юга: явно поддавшись устрашениям Рашата, она умчалась было проверять его слова. Только как-то быстро вернулась.

Сантан приободрился и начал радостно сверкать глазами в сторону башни, от которой мы уже прилично удалились. Я же понимала – против двух драконов мне не устоять. С одним-то расшаркиваюсь сколько времени!

Я облизала пересохшие, потрескавшиеся губы. Ну что же, я чувствовала себя достаточно безумной для чего-то подобного. В конце концов, это им есть за что бороться, им есть что терять, они живут надеждами. Не я. Так какого упыря, спрашивается?

И со всей мощи ударила в башню. На какой-то невыносимо долгий миг все застыло. Кажется, даже время остановилось. А потом раздался взрыв. Лед, сковывающий башню до половины, разлетелся словно хрусталь. За ним затрещал и камень. Башня покосилась и медленно начала съезжать на одну сторону.

Сантан взревел.

Оказалось, что я не самая безумная на этом празднике смерти. Мне даже на мгновение почудилось, что у ледяного случится сердечный приступ и он свалится на снежные наносы бездыханной тушкой. Но это не входило в мои планы, так что пришлось приводить невменяемого дракона в себя снежной оплеухой, откинувшей оцепеневшего Сантана на добрый десяток метров. Перевернувшись в воздухе, он оскалил белые, опасно острые зубы.

– Испугал эльфа целлюлитом, – фыркнула я.

Помнится, мне как-то показывали фокус – дракон несколько часов ходил, зажав двумя клыками обычное куриное яйцо. На нем даже трещинки не осталось.

Вот только мне не верится, что после моей встречи с этим потенциальным ожерельем я останусь цела. Так что пришлось брать крылья в… свое полное распоряжение и махать подальше, пока у Сантана пар носом не повалил.

О! Два совершенно чокнутых дракона (ну ладно, один дракон и одна жертва эксперимента) в небе – это, конечно, слишком. А вот если прибавить к ним взбешенную драконицу, на всех парах несущуюся к нам, тут вообще «прощай, долина, мы не будем по тебе скучать».

В общем, пару минут я крутилась между ними, как ужаленная в одно интересное место. Сантан изрыгал ледяное крошево и пытался подобраться поближе, Каянэт поливала огнем, который я, впрочем, отводила в сторону ее сынка с помощью щита. Так что никто не скучал. И зачем, спрашивается, Сантану понадобилось ворчать на мать и посылать ее дальними дорогами? Он, видите ли, сам меня прибьет. Потенциальную жертву, разумеется, никто не спросил.

Каянэт же меня поразила. Она… пошла против сына и сказала, что я их последняя надежда выжить. Что ее сын дурак и давно надо было забыть его мороженую девку…

От дальнейших семейных разборок спас…

Я смотрела, как ледяного дракона на лету сшиб другой – ярко-алый, и боялась даже допустить возможность. Дыхание сперло где-то в груди, а все мысли улетучились. Все, что я могла, – это лишь смотреть, как переплетается бело-огненный комок драконьих тел, как сталкиваются два дыхания. Как капает на снег алая кровь от рваных ран.

Очень скоро поникшие крылья опустили меня на одну из дюн, но я все так же не отрывала взгляд от красного дракона. Не думая, не признаваясь себе. Просто тихо роняя слезы, катящиеся по щекам.

– Сери…

Полузадушенный шепот вернул мне остатки разума. И я уже сознательно произнесла это имя:

– Сери!

«Я с тобой, мое сокровище!»

Этот голос звучал в ушах, впитывался в кожу, разливался по венам. Он был.

И как бы я ни была рада услышать его, но лучше Сери помолчать, потому как, пока этот желтоглазый отвлекался, Сантан вцепился в основание его крыла. Красный дракон взревел от боли и вгрызся в шею противника. Со стороны это было похоже на объятие… смертельное объятие, где переплелись тела, острые зубы и когти рвут плоть, а крылья из последних сил пытаются удержать драконий вес.

Кровавые капли на снегу… красно-белая смерть в бледных небесах.

Это легкое прикосновение едва не свело его с ума. Столько времени он пытался пробиться сквозь лед, который она воздвигла между ними. И тут легкое, чуть заметное прикосновение, взгляд голубых удивленных глаз… и отзвуки магии. И судя по всему – боевой.

Из драконьей пасти вырвалось огненное дыхание, опалившее морду. Наверное, не стоило этого делать на такой-то скорости полета, но этой самой морде ничего не будет, а он отвлекся.

Сейчас самое томительное – это ожидание, время полета, когда отдаешь все силы на махание крыльями, мозг свободен для разных нехороших мыслей, а сердце подгоняет: «Быстрее! Быстрее!» Да куда быстрее-то? И без того скоро крылья отвалятся. А усталый дракон с отвалившимися крыльями – это просто большая ящерица.

Мальчишка еще этот словно приклеился к хвосту. Видно, ему полет тоже не доставляет особого удовольствия (если он только не мазохист, за драконами, конечно, это редко водится, да и то больше в моральном плане, но кто этих ледяных знает). Да и выдыхается он уже. Но все равно упрямо сжимает зубы и машет крыльями.

«Ты видел ее?» – решил Сери отвлечься разговором.

«Да. Около часа назад».

«И как?»

«Слишком активна для ледяной, которая не пробыла в этом состоянии и нескольких лет. А значит, все еще обратимо».

Возмущения магии он почувствовал задолго до того, как увидел вспышки где-то у здоровенной серо-белой горы. Тут стало не до разговоров. А уж когда Сери разглядел хрупкую фигурку, уворачивающуюся от двух драконов… Тут открылось второе дыхание и буквально швырнуло его на ледяной панцирь Сантана.

Того откинуло в сторону. Выровнявшись в воздухе, Сантан оскалился. Сери продемонстрировал не более скудный арсенал зубов и клыков разного калибра. Ну заодно и лапой по морде дал, раз уж они так близко. Этой бледной поганке ничего, а Сери приятно!

Дернувшись, Сантан ответил ледяным дыханием… которое меж тем растаяло в огненном.

Драконы сцепились, отчаянно раздирая когтями броню друг друга. Лапы скользили по ледяному панцирю, вырывая чешуйки и выцарапывая из-под них живую, теплую плоть. Хвосты то сплетались тесным жгутом, раздирая друг друга острыми шипами, то стегали по спинам и крыльям. Те же в свою очередь из последних сил держали разъяренных драконов в воздухе.

«Я хочу, чтобы ты знал, как ей было больно. Я хочу, чтобы ты чувствовал. Как ты вообще посмел обречь ее на это? Оставить одну?»

– Сери… Сери!

Будь это иное слово, будь это чужой голос, он бы просто не услышал. Но в имени скользило столько растерянности, столько нежности и надежды, что он просто не мог пропустить. И слишком хорошо понимал ее чувства, чтобы не ответить.

«Я с тобой, мое сокровище!»

И сразу же почувствовал жуткую, пробирающую все тело боль. Сантан вцепился в самое уязвимое место для дракона – кость у сочленения крыла и тела. Повреди он ее, и путь в небо для Сери заказан. А уж убить дракона с такой травмой куда легче, тем более другому дракону. Так что у него не было другого выхода, как вцепиться Сантану в горло. Ох, потом зубы будут ныть от холодного!

Во рту тут же разлился солено-пряный вкус крови. Это подействовало для человеческой сущности Сери как удар под дых. Она начала задыхаться и потеряла внимание, в то время как животные чувства заняли главенство. Втянув ноздрями острый запах крови и паленой шкуры, огненный дракон прикрыл глаза и, на мгновение расслабив хватку челюстей, в следующую секунду вгрызся в плоть еще глубже. Под зубами скрипнула кость позвонка. Упершись лапами в холодное тело противника, алый мотнул головой, разрывая плоть острыми клыками.

Теперь пришла очередь Сантану выть в голос, предварительно выпустив уже чуть хрупнувшую кость.

На этом драконы и разошлись. Пусть всего лишь на передышку. Сери – чтобы погасить кровавые отсветы в глазах и оценить свои летательные способности. Сантан – чтобы начать первичную регенерацию разорванной шеи.

Вообще-то они еще долго могли так развлекаться. Драть друг друга как помоечные коты, а потом заниматься усиленной регенерацией. Ничего сложного, если ты накачан силами под завязку и зол. Это в прошлый раз Сантан быстро расправился с ослабшим, полуживым драконом. Он ведь даже не убедился, насколько мертв его противник.

И если одна часть Сери требовала для ледяного дракона долгой и мучительной смерти, другая умоляла о столь необходимом ему женском тепле. Он хотел как можно быстрее оказаться в ее объятиях, почувствовать всем телом пьянящую близость возлюбленной, коснуться белого шелка волос и наконец вспомнить прикосновения губ. А не торчать между небом и землей, выясняя, кто тут самый крутой. И так понятно, что Сантан даже в очереди на это звание не стоял.

Пока драконы наворачивали круги, широко раздувая ноздри и демонстративно скалясь, Сери краем глаза взглянул на девушку.

Какой маленькой она ему показалась. Тонкая, заметно исхудавшая за это время, по-человечески хрупкая, даже несмотря на покрывающую ее чешую. Руками она обхватила свои обнаженные плечи – скорее в нервном жесте, чем от холода. Серые крылья полощет ветер…

У асуров обычно темные крылья. За исключением стальных и ледяных. Ну и демонов света, но у тех крылья светятся так, что глаза режет. Вот и у его Андин мощные, тяжеловатые для нее крылья цвета серебра. Красивая! Вот только глаза испуганные.

Желание оказаться рядом с ней стало совсем нестерпимым. Поэтому Сери закинул голову и, далее не раздумывая, запел.

Через три удара сердца песнь подхватил Сантан, принимая вызов.

– Сери? – крикнула Алекс, когда они улетали.

«Жди меня, любимая. Я вернусь к тебе».

Белое безмолвие. На многие километры вокруг. Даже ветер, казалось, уснул. Только темнеющее небо и первые блеклые звезды.

«Дзинти, прошу, пригляди за Алекс».

– Это еще за кем приглядывать надо? – огрызнулась Александрит. А затем добавила так тихо, что он даже не услышал, а скорее почувствовал: – Только не будь моим сном.

Сери даже не задумывался – стоит ли совершать подобное. И чего это может ему стоить. Драконы такое ЧУВСТВУЮТ. Обычно им даже в голову не придет бросать сопернику подобный вызов, но иногда случаются моменты, когда это просто необходимо. Для дракона это так же очевидно, как и восход солнца. Их этому никто не учит, а прошедшие через это редко кому рассказывают.

Оба дракона одновременно начали опускаться к земле. Встали на снежные барханы друг против друга. Долго мерили глазами противника, словно взвешивая или готовясь писать портрет. Заглядывали в распахнутую душу.

Едва красный дракон скрылся из видимости, сомнения нахлынули на меня с новой силой. Я разрывалась между страхом, надеждой и подозрениями. Был ли он игрой моего болезненного воображения, так до конца и не поверившего в смерть этого желтоглазого пройдохи? Или все сомнения в его изворотливости глупы и не нужны? Что это было… мой самообман или действительность?

Я не хочу терять даже его призрак. И пусть это лишь мой сон, навеянный безраздельной тоской, отдам все, только бы он длился вечность.

Сколько мы стояли так, одеревенев от страха за самых близких и родных нам?

Кто – мы? Я и Каянэт. Что бы там ни было, но драконы очень привязаны к своим детям. Вот и эта стерва замерла, вслушиваясь в магию.

Я не знаю, что доподлинно значила та тоскливая песня, резанувшая сердце острым холодом. Что-то болезненное чувствовалось в ее затейливых переливах. Словно стон. И боль, и смерть. Неужели он отважится так рискнуть?

Внутри все сжалось от страха. Обрести, чтобы снова потерять? И снова, и снова…

«Это был вызов, Александрит, – вмешался в неспокойный ход моих мыслей голос Дзинти. – На тот бой, что судят боги. Когда дракон выкладывает всего себя – любовь, боль, ненависть. Даже не понимаю, зачем Сантан принял вызов. От такого, конечно, не отказываются, но за ним столько всего… грязного».

Дзинти замолчал, обдумывая свои слова. Я же оцепенела от страха. Если принял, значит, на что-то надеется!

Время перестало иметь значение. Не могу даже представить, сколько прошло до того, как задрожал воздух. Затем он словно исчез, заставляя судорожно хватать ртом пустоту. Все вернулось так же резко, словно нахлынула мощная волна.

Ветер сбил меня с ног, заставив кубарем скатиться со снежного холма. Чуть подняв голову, я тут же прикрыла ее крылом, которое только чудом не сломала, пока падала. Но и это не спасло от вспышки света, проникшей сквозь закрытые веки. Глаза резанула боль.

Но как только она начала отступать, я встала на колени и полезла наверх по склону холма. Крылья сейчас только мешали, так что пришлось их убрать, позволяя ледяным ветрам холодить обнаженную кожу спины. Да еще глаза слезятся – то ли от световой вспышки, то ли от страха.

Небо до сих пор светилось – половина темно-синяя, затянутая предночной мглой, а вот другая… Такое ощущение, словно солнце сошло с ума и решило зайти на востоке. И это какой-то чокнутый закат. У самого горизонта он багряный, но дальше, смешиваясь со сферой неба, превращается в удивительно сиреневый.

Закинув голову, я позволяла слезам, льющимся из глаз, смешиваться с неожиданно разорвавшим небо дождем. Долина до самого горизонта превратилась в коричневую массу смешанной с талыми водами земли. Лишь кое-где лежали клочки грязного снега, каким-то чудом выжившего в этой круговерти.

Встала. И опять замерла, вглядываясь в потухающий запад. Я смотрела туда, где скрылись драконы. Где должен быть ОН.

– Сери… если ты сейчас снова решишь помереть, я лично спущусь за тобой в Тантрас и вытрясу всю душу, – зло прошептала я, теряя последний разум от страха. – Ну же! Ну! Вернись ко мне.

Бессильно сжимая и разжимая кулаки, я не знала, что мне делать. Бежать к этому дикому закату чьей-то жизни? Тогда почему не могу сдвинуться с места? Остаться здесь? Тогда почему сердце рвется туда, где он, – может быть, раненый, может, нуждается в моей помощи?

Магия же словно взбесилась. Как спущенный цепной пес носится по улице, не зная куда броситься. Она металась в воздухе, стучалась о камни и разбивала дождевые струи. Магия пробивала меня насквозь, путалась в свисающих сосульках волос, которые уже начали подмерзать.

Дождь закончился так же резко, как и начался. И только тогда я увидела ее. Каянэт сидела на земле, уткнувшись лицом в колени, ее плечи тряслись, и я, кажется, слышала всхлипы.

Если она плачет, то…

Он появился на горизонте красной птицей. Просто точка, тяжело бьющая крыльями о воздух. Дракон!

– Сери!

Но не успела я выдохнуть с облегчением, как рядом раздался рык раненной в самое сердце драконицы. Скинув с себя человеческий облик, как платок с плеч, она рванула ко мне всей своей здоровенной тушей.

Хорошо, совсем недавно я думала: а не смотаться ли мне на разведку? Так что сейчас взяла старт с места. Крылья появились по первому зову, подбросив меня вверх. Подальше от огненной струи, выдыхаемой драконицей в синюю глубину небес.

– Сдурела совсем? – глянула я на Каянэт.

Хотя… судя по сумасшедшему взгляду – да.

Драконица поднялась в небо и повторила трюк с огнем, который, разумеется, отвели мои щиты. И еще раз, и еще… Наконец Каянэт «спустила пар» и начала действовать более обдуманно.

Например, пыталась пару раз меня протаранить. Но, как уже было замечено, я куда маневренней дракона. А еще, как истинная женщина, обладаю весьма пространной логикой и, вместо того чтобы уклоняться в сторону, просто складываю крылья и пару метров падаю. Правда, потом приходится открывать их снова и взлетать выше, теряя время и рискуя. На третий заход я неожиданно для драконицы сложила крылья… но не для падения, а для дополнительного толчка и поднялась выше. Драконья пасть снова оказалась ни с чем. Долину наполнил такой обиженный вой, что впору будить совесть и самостоятельно ложиться на язык.

Но так как себя мне оказалось жальче, пришлось отделаться длинными сосульками, больше похожими на пики. Одна пролетела буквально в сантиметре от ткани ее крыла, а вот вторая вонзилась Каянэт в бедро.

Драконица закричала и, изогнувшись, на лету вырвала ледышку. Видно, кость оказалась не задета, и Каянэт не стала тратить время на заращивание раны. Вместо этого она попыталась достать меня. И один раз ей это удалось – от драконьей туши я увернулась, а вот хвост нехило приложил меня по спине и, главное, по крыльям. На правом образовалась брешь, а левое слегка порвалось у края.

Если быть честной, боль на крыльях мне до сих пор странно ощущать. Это все равно что чувствовать чужую боль. Так что никакого дискомфорта, кроме потерянной маневренности и дисбаланса, это не принесло.

«Андин?»

Уйдя чуть вбок, я попыталась отправить в сторону Сери волну уверенности и некую ментальную просьбу не лезть. Не думаю, что устроенное им совсем недавно положительно скажется на драконьем организме. А уж с этой старой мегерой я сама разберусь.

Вот щас только…

– Зачем ты обманула своего сына? Зачем дала надежду?

Мне просто необходим ее ответ. Чтобы убедиться в своей правоте… ну и позлить немного.

– Много ты понимаешь, девчонка! – оскалилась драконица. – Он мой сын! Мой мальчик!

– И именно поэтому ты дала ему надежду. Чтобы столетиями мучить? – поддела ее, отсекая от себя огненный столб.

– Он бы умер без этой дурочки! – Каянэт снова попыталась достать меня хвостом. В ответ я рубанула по нему ледяным мечом. К сожалению, он только по касательной прошелся. – А ей, видите ли, ребенка захотелось. Хотя предупреждали ведь!

– Не любишь ты свою невестку, Каянэт. Ох не любишь! Дура ревнивая! Ой! И косая! – фыркнула я, с трудом уходя от удара лапой. С каждым разом уклоняться становится все труднее и труднее. – И поэтому решила обмануть сына, сказав, что его жену можно будет оживить. Дав надежду ему и безропотное оружие против Диар – себе. Тебе нужна была лишь власть! – Я поймала изогнутые, как сабли, когти на ледяное лезвие и, пока драконица не поняла происходящего, приморозила их.

Больше никаких слов. Мне даже не надо их слышать, достаточно ненависти в глазах драконицы. Она ненавидела меня не за причастность к смерти сына, а за рухнувшие планы.

Дернув за рукоять меча, я продолжила наращивать на нем лед, заковывая лапу драконицы в своеобразную перчатку. А когда она потеряла равновесие… Один удар крыльями, сильный такой, чтобы ощутить под ними воздух. Три шага по такому родному льду в небесах. Короткий бросок. Безупречная острота клинка с трудом преодолевает преграду чешуек, но под давлением моего тела и дополнительного взмаха крыльев продолжает погружаться в твердую плоть. У меня был лишь один страх – что меч рассыплется, прежде чем выполнит свою задачу. Но вот я чувствую, как твердый лед упирается в кость позвонка. Как царапает его… и начинает рассыпаться. Правильно, большего от него и не требуется. Теперь мне надо лишь одно – разбудить в себе весь гнев и силу, данную Сери, магию ледяных драконов и асуров. Мгновение, за которое я вспомнила всю боль потери: как эта гадина отдала нас своим маньякам подручным, как приказала пытать и получала удовольствие от мучений того, кто в этот раз оказался «наблюдателем».

Из глаз хлынули слезы… Из рук же полился холод. Он скользнул по ледяному остову и вонзился сначала в драконий хребет, а затем и в мозг.

Как она кричала и плевалась огнем! Недолгие три секунды.

Затем началось падение.

Когда драконица оказалась на земле, меня взволновал довольно глупый, но навязчивый вопрос: могилу ей рыть меня не заставят? Иначе мне придется рядом с Каянэт окопаться.

«Любуешься? Она уже мертва, моя кровожадная».

– Да кто ее знает. Столько лет жила же она без сердца, может, без головы тоже сможет! – пожала я плечами.

И посмотрела на сидящего неподалеку дракона.

Желтоглазый, красночешуйчатый, с метелкой на хвосте вместо нормальной костяной лопатки. Да еще с такой ехидной мордой, что не узнать просто невозможно.

– Сери…

– Сомневаешься, Змейка?

Я встала неподалеку и боялась приближаться. Вообще, сильно опасалась, как бы это о-очень приятное видение не рассыпалось прямо на моих глазах.

– Ты…

А вот слов на такой случай я как-то не подготовила. Так что пришлось заткнуться, сжав кривящиеся в попытке удержать рыдания губы. В пару секунд преодолев оставшееся между нами пространство, я прижалась к теплой драконьей чешуе.

– Вот так-то лучше.

Странно все же – обниматься с драконом. Щекой и телом я прижималась к его груди, ощущая такое родное тепло своего Змея. Чешуйки царапали кожу, но звук уверенно бьющегося сердца стоил того. Одна его лапа обнимала меня, а самый короткий ноготок (угу, скорее когтище) ласково поглаживал спину. Горячее дыхание путалось в волосах…

Более счастливой я себя никогда не чувствовала.

Где-то внутри треснула ледяная корка, из последних сил сдерживавшая эмоции. Я изогнулась, чувствуя одновременно жуткую боль и облегчение. Так что смех сквозь потоки слез можно списать на это, а не напоминать о моем начавшемся сумасшествии.

– Тш-ш-ш! Ну все, успокойся. Я больше тебя не оставлю.

– Только попробуй, – предупредила я, вытирая мокрые щеки… о его рубашку.

А куда чешую дел?

Подняв голову от мужской груди, я заглянула в осунувшееся лицо дракона. Непривычно заострившиеся скулы, легкая бледность, синяки под глазами… Под любимыми желтыми глазами, в которых растекалась нежность.

Змей сжал мою ладонь, которой я гладила его по щеке:

– Какая ты холодная. Совсем замерзла. Давай я тебя погрею. Маленькая моя. Сокровище. – Сери крепко обнял и потер плечи и спину.

И как объяснить этому Рыжику, что рядом с ним мне ничего не страшно. Может быть так!

Я осторожно коснулась его губами, все еще опасаясь, как бы он не растаял. Дракон довольно муркнул и прижал меня к себе еще теснее.

Радужный свет заливал комнату. Блики играли на стенах, на потолке и даже на белых простынях, которые перестали напоминать мне эту богами забытую долину.

Если быть честной, то я плохо помню, как мы здесь оказались. Если бы не цветное дыхание ледяных драконов, то передо мной непременно встал бы вопрос: а где это – здесь? А так, путем умственных заключений… и безжалостной пытки Сери с помощью щекотки, которую, как оказалось, он боится до крайности, было выяснено – мы все в том же замке. По его словам долина закрыта для телепортирования, а меня, замерзшую и вцепившуюся в него клещом, надо было куда-то пристроить. Вот Дзинти и подсказал, что в замке частенько задерживалась Каянэт и верхние этажи вполне обжиты. После наших разборок чертоги, конечно, пострадали, главной башни как не бывало, да и силовой волной его прилично потрепало, но не зря же он тут стоит так долго, халтурой при строительстве и не пахнет. Сери недолго думал и сгрузил меня в спальне. Но, по его словам, отцепить меня от любимого было сложнее, чем ему воскреснуть. Так что пришлось пристроиться рядом… а уж остальное получилось как-то само собой.

– Ты воспользовался моей невменяемостью! – шутливо возмущалась я, устраиваясь на его груди.

– Да потому что твоей вменяемостью фиг воспользуешься.

Сери сжал мое лицо в своих ладонях и долго что-то рассматривал. Приподняв голову от подушки, он скользнул губами по моей щеке. Горько улыбнулся.

– Ты стала совсем белая. Что же я сотворил с тобой, мое сокровище.

– Сделал своей. Но ты знаешь, – я провела пальцем по его лицу, – я об этом почти не жалею. Ты, конечно, не прекрасный принц на белом единороге… не пыхти так, обиженный мой. И характер у тебя, надо признать, не сахар. Одно достоинство в смазливой внешности. И за что я тебя люблю, интересно?

– За скромность! – рыкнул этот нахал и одним броском перевернулся, подминая меня под себя.

Как будто бы я собралась сопротивляться! Надо оно мне было. С ним хорошо.

– Ты знаешь, что за нами наблюдают? – спросила я между поцелуями.

– Ну и пусть завидуют!

– Они не завидуют. Они наслаждаются. И вспоминают, как сами любили.

– Их право. Не отвлекайся!

– А Ильямина я завтра все же ощипаю. За сокрытие фактов.

Дальше мне болтать не дали…

Утро пришло вместе с осознанием: как-то не совсем уютно. Повозившись в сильных мужских объятиях, я все же не выдержала и приоткрыла один глаз. Осмотрела присутствующих и, заявив: «Идите вы все знаете куда?» – уткнулась носом в шею дракона.

– Куда? – совсем нетактично поинтересовались у меня.

Но вместо меня ответил Сери. Притом половины я так и не поняла. Какие-то имена незнакомые. А вот ко второй половине с удовольствием прислушалась и даже взяла на заметку.

Скользнув языком по солоноватой коже, я прервала поток этих занятных слов. Нечего пыл попусту растрачивать. Меня тут же сжали и принялись целовать.

– Хм… совсем совесть потеряли. – Легкий вздох… зависти.

– А она у них была? – Ой, сколько яда!

– М-да. Мы тут, понимаешь ли, летим со всех крыльев, торопимся. А они…

– На все самое интересное мы уже опоздали.

– Ну… если они вот продолжат, то все самое инте… ой, да что ты меня бьешь-то!

– Я те щас посмотрю! Не нагляделся еще, извращенец. А ну все вон отсюда!

Когда дверь закрылась, я выползла из-под задыхающегося от смеха Сери и осмотрелась.