Игра со Зверем. Ход пешкой Алексина Алёна

Друг проигнорировал его слова и продолжил:

– Ты спокоен. Она дважды тебя ослушалась, один раз набросилась с кулаками, чуть не сбежала, и я был уверен, что, догнав вас, обнаружу ее бездыханное тело, но нет. Ты с ней играешь. Издеваешься, унижаешь, но и злишься как-то странно. Давай начистоту. Будь это любой другой человек, ты бы просто убил его за непокорность. Дня два назад. Но ты бесишься, кидаешься на нее без повода, а теперь… Ты лежишь здесь, любуешься звездами, и… ты спокоен, – Риэль развел руками, искренне подчеркивая свое непонимание столь противоречивого и оттого неестественного поведения.

– Я уже все решил, – демон лениво повернул голову в ту сторону, где лежала его рабыня. – Так что не вижу повода для беспокойства.

– Иногда я завидую твоей расчетливости, – ангел подавил зевок и закинул руки за голову. – Посвятишь?

Амон какое-то время смотрел на звезды. Со стороны могло показаться, что он просто любуется небом, но проницательный взгляд собеседника отметил сведенные брови и сосредоточенность в глазах – демон просчитывал, насколько может довериться другу.

– Клятва?

Риэль, мысленно ругнувшись, сделал незамысловатый пасс руками, накладывая на себя заклинание, называемое в шутку «молчанка». Хотя какие уж тут шутки, теперь он и правда никогда и никому не сможет рассказать об услышанных нынешней ночью «откровениях».

– Ты параноик, – хмыкнул он, прекрасно понимая, что это не так.

– А ты ангел, – последовал незамедлительный ответ. – И ваш кодекс чести слишком… прозрачен.

– Опустим это. Итак?

– Я хочу ее, – спокойно, словно говоря о погоде, сказал демон и перевел взгляд на собеседника. – Она станет моей рабыней. Моей покорной рабыней.

– Но… Амон, она ведь…

– Я уже все просчитал, – он улыбнулся, и эта улыбка была полна предвкушения. – Ты мне поможешь.

– Ну уж нет…

– Да. Выбора-то у тебя не остается. Так ведь? Но можешь расслабиться. Сейчас помощь будет заключаться только в том, что ты не станешь мешать, – интриган закрыл глаза. – У меня давно не было рабыни.

Ангел бросил сочувственный взгляд на спящую невольницу – обитатели Ада были отвратительными хозяевами, а Амон… он, пожалуй, был самым жестоким представителем своей расы. Если же учесть, как легко он впадает в ярость рядом со своей невольницей, то… Единственный шанс для этой девочки не сойти с ума – слушаться беспрекословно.

– Кстати, что у нее с магией? – спросил Риэль.

– Не знаю. Мне все равно.

– А она?…

Демон выразительно пожал плечами.

– Вряд ли. Их мир достаточно раскрепощен, – он закрыл глаза. – Проснется, поинтересуемся.

Кэсс пробудилась спустя несколько часов под мирные звуки кипящего на огне котелка. Шлец готовил поздний ужин, мурлыча под нос незатейливую песенку. Юноша казался вполне довольным жизнью, словно накануне и не провел весь день в седле, идя по следу беглянки, не чистил вечером лошадей, не суетился, угождая хозяевам. Сама девушка ощущала себя разбитой, уставшей и несчастной.

Она сидела, положив голову на колени, и думала о том, что с ней несколько часов назад сотворил тот, кого она по глупости трижды признала хозяином. Зияющая пустота, которую он заронил ей в душу, лишила покоя. Внутри рассудка словно гуляло эхо. Несчастной рабыне казалось – ее мучитель то ли поделился с ней чем-то, что носил глубоко в себе, то ли всего-навсего позволил это увидеть. Было страшно.

Как он может так жить? Разве получится просто дышать, когда в душе нет ничего – только бесконечное равнодушие и пустота? Может, смотри он ей в глаза чуть дольше, бездна заполнила бы и ее? И она стала бы такой, как Амон? А он? Он бы изменился? Вряд ли. Бездна неисчерпаема. Ее хватит на всех. На то она и бездна…

– Кассандра.

Девушка испуганно вскинула голову.

Андриэль.

– Мне нужно задать тебе личный вопрос. Ответь честно.

Она кивнула, с удивлением заметив, что ангел как будто замешкался. Демон стоял рядом, и хотя на его спокойном лице не отражалось никаких эмоций, почему-то было понятно – он снова забавляется.

– Ты не чувствуешь в себе никакой магии?

– Что? – не ожидавшая такого вопроса, она захлопала глазами. – Магии?

– Судя по всему, нет, – ответил за нее Амон.

– А как это?

– Предрасположенность к какой-либо из стихий, – Риэль нахмурился и повернулся к другу. – Надо это выяснить. Устроить проверку или…

Тот пожал плечами.

– Делай что хочешь. Я понаблюдаю.

– Кинуть в нее огнем?

Светлые брови взлетели вверх, но ответом на вопрос была тишина.

– Огнем? – рабыня переводила взгляд с одного на другого. – Вы о чем?

– Я придумаю, – ангел нахмурился. – А ты уверен, что она…

– В том мире свободные нравы. К тому же два дня назад она напала на меня, и если бы…

Та, чью судьбу эти двое так бесцеремонно и туманно обсуждали, смотрела на хозяев, свирепея все больше. Они что, совсем больные?

– Кэсс, ты женщина? – наконец неловко поинтересовался очаровательный гуманист, минуту назад собиравшийся швырять в несчастную жертву огнем.

Девушка окончательно запуталась и даже оглядела себя. Ну да, одета неправильно, но разве не заметно, что она не мужчина?

– Конечно, женщина, а что, это незаметно?

– Может, дело в том, что она человек? – задумчиво спросил Риэль.

Амон посмотрел на девушку, а потом опять пожал плечами:

– Не знаю. Выясним позднее.

Когда нелюди отошли, растерянная Кассандра снова опустилась на одеяло, служившее ей ложем, и вопросительно уставилась на Шлеца, как раз подошедшего с тарелкой в руке.

– Не объяснишь?

– А что тут неясного? – почесал он затылок. – Весь магический потенциал проявляется, когда, ну… ты перестала быть невинной. И, естественно, господа интересуются…

– Так они спрашивали, девственница я или нет?

– Да. А ты что подумала?

– Другое, – последовал мрачный ответ.

– Жаль, что это не так, красава, – расстроенно протянул Шлец, перед тем как отойти. – Если бы ты была невинна, тебя сегодня же отдали бы мне. Два месяца…

Девушка несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Не помогло.

– У меня проблема. Большая такая проблема, – она уткнулась лицом в колени и не увидела, как сверкнули в темноте желтые звериные глаза.

Небо светлело. Сон бежал изголовья. От постоянного верчения с боку на бок уже болели ребра. А проклятые думы не желали покидать голову – терзали и мучили. Слишком много их, видимо, накопилось. Через некоторое время в предутреннем полумраке обозначилось какое-то движение. Это Шлец осторожно продвигался к ложу подруги по несчастью с одеялом в руках.

– Я знаю, что не спишь, – тихо прошептал он. – Можно составить тебе компанию?

– Садись.

Довольно кряхтя, вор уселся на свое одеяло и принялся сосредоточенно наблюдать за светлеющим небом. После того, как он вздохнул в третий раз, Кассандра не выдержала и тоже села.

– Ты что-то хотел?

– Не желаешь сыграть в карты?

– Нет.

– Жаль… может, что-нибудь другое?

Она застонала и уронила голову на колени. Подумать только, сейчас могла бы сидеть дома и смотреть какой-нибудь фильм, а потом бы легла спать и увидела во сне Амона. Всего лишь во сне. Девушка зябко поежилась.

От парня, сидевшего рядом, не ускользнуло это движение, и он тут же заботливо накинул на продрогшие плечи «красавы» свое одеяло.

– Спасибо.

Какое-то время они посидели молча, думая каждый о своем, а потом Шлец легонько провел пальцем по щеке Кэсс. Та отстранилась, но юноша, словно не замечая этого, наклонился, собираясь ее поцеловать.

– Нет, – девушка уперлась ладонью ему в грудь. – Нет.

– Кассандра!!!

Она вздрогнула и перевела взгляд на стоящего всего в нескольких шагах Амона. Он смотрел на нее вроде бы безразлично, но в глазах закипала хорошо знакомая холодная ярость. Неловко поднявшись на ноги, Кэсс открыла рот, но вновь закрыла его, не зная, что сказать.

– Что это было? – металлическим голосом спросил демон, повернувшись к рабу.

– Ей одиноко, а я просто составил компанию, – тот примирительно улыбнулся, поднимаясь и сворачивая свое одеяло. – Она принадлежит тебе, господин, я помню.

Когда юноша удалился, Амон подошел к девушке и некоторое время стоял, слегка склонив голову и рассматривая ее.

– Опять замерзла?

Удивленная простотой вопроса, она кивнула и робко спросила:

– А ты никогда не мерзнешь?

– Нет, – он повел плечами, и за спиной раскрылись два призрачных черных крыла. – Под ними тепло.

Карие глаза наполнились изумлением:

– Как?

Она даже протянула руку, чтобы дотронуться, но вовремя отдернула, вспомнив, что это все-таки Амон.

Странная – обычно люди боятся его крыльев.

– Они могут стать прозрачными, плотными, легкими или тяжелыми. На них можно спать, можно укрываться, а можно сделать вот так, – крылья мягко взметнулись, и тихонько ойкнувшая Кэсс оказалась огорожена от всего мира, словно в алькове.

– Очень удобно, – вкрадчиво сказал демон.

– Тебе повезло.

Стало ясно – грозный хозяин сегодня отчего-то в хорошем настроении. Знать бы только причину его благосклонности, а еще быть уверенной в том, что нежданная милость не сменится за долю секунды на гнев.

И все-таки девушка не удержалась и подушечками пальцев осторожно коснулась крыла. Теплое. Мягкое.

– Подойди, – короткий приказ заставил вздрогнуть и улыбка незамедлительно сошла с лица. Только сейчас настигло запоздалое понимание: они остались один на один, скрытые от глаз спутников.

– Нет, – Кассандра отстранилась и уперлась лопатками в крылья. – Выпусти.

– Чего ты боишься? – мягко спросил Амон.

Все он знал. И о ней, и о ее страхах. Врать не имело смысла:

– Тебя, – честно ответила девушка.

– Я такой страшный?

И он крыльями подтолкнул жертву к себе. Какое-то время изучающе смотрел на то, как судорожно она дышит, а потом наклонился… Вздох, и сердце невольницы, обмирая, рухнуло в пустоту. Ее демон, ее жуткий кошмар, ее сон – прижимал ее к себе. Под прикосновениями горячих ладоней плавился и таял ужас, отступала бездна, которую недавно довелось пригубить. Он живой, настоящий, как она только могла подумать, что в нем нет ничего, кроме пустоты?!

Девушка всем телом подалась вперед. Захотелось коснуться, почувствовать – какой он на ощупь? Обжигающе горячий и при этом будто высеченный из гладкого камня… Кэсс снова встала на цыпочки, как сутки назад, когда грозила хозяину ножом, но теперь, осмелев, обняла за шею. По коже словно танцевало пламя, путешествуя за его руками. И ничего не осталось – ни боли, ни страха. Оказывается у него очень нежные губы. И руки. Отдаться его воле, никогда не перечить, быть покорной, самой покорной из всех рабынь…

Но в этот самый миг, когда она уже была готова добровольно подчиниться, демон отстранился и сказал с привычной насмешкой в голосе:

– Вот видишь, ничего страшного не произошло. Не я первый, не я последний… – он улыбнулся и убрал крылья. – Хотя… наверное, я все же первый.

Рука сама собой взлетела, чтобы влепить пощечину, но была перехвачена за запястье. Злость на лице Кассандры нисколько не уступала мгновенно вскипевшей ярости Амона. Но впервые его жертва, пригубившая бездну и огонь, не обратила внимания на звериный блеск голубых глаз.

– Больше никогда меня не трогай. Лучше убей!

– Это было бы слишком просто, – пожал плечами демон – Поэтому ты будешь жить. И сломаешься, как все.

– Сам скорее переломишься! – пронзительно кинула она, сжимая кулаки.

– Ты, похоже, забыла, кому принадлежишь, человечка? – прошипел уязвленный хозяин.

Его глаза вмиг стали желтыми.

– Я. Тебе. Не. Принадлежу, – чеканя каждое слово, отозвалась рабыня. – И. Никогда. Не. Подчинюсь.

– Принадлежишь и подчинишься, иначе…

– Эй! – крикнул появившийся опять, словно ниоткуда, ангел. – Пора открывать Путь. Что ты там застыл?

Демон обернулся и прожег друга таким свирепым взглядом, что он отшатнулся. Кэсс воспользовалась моментом – отступила подальше, чувствуя, как внутри все дрожит. Но жесткая рука тут же больно стиснула ее за плечо и дернула, волоча, будто собачонку. Амон стремительно подошел к Андриэлю, а тот достал из-за пояса кинжал и острием прочертил на ладони кровавую линию. То же самое совершил и его спутник. Повернувшись лицом друг к другу, ангел и демон соприкоснулись ранами, смешивая кровь. Несколько секунд ничего не происходило, а потом из соединенных ладоней полилось ослепительное сияние. Шлец схватил ангела за руку и как только руки всех четырех путешественников соединились, нелюди выкрикнули что-то на гортанном хриплом наречии. И свет померк…

Когда Кассандра нашла в себе силы разлепить зажмуренные от ужаса глаза, то оказалось, что она и ее спутники (или конвоиры?) стоят уже не в лесной чаще, а посреди длинной проселочной дороги. Щедро светило яркое летнее солнце, пахло травой. Ветер лениво подгонял серую пыль, а по обе стороны тракта тянулись просторные луга. Вдалеке паслось стадо, под присмотром одинокого пастушка. И больше никого – ни души. Только впереди раскинулось небольшое поселение. Неказистые дома жались за бревенчатыми стенами. Не город, так – деревушка какая-то…

Организм, непривычный к столь оригинальным способам перемещения, растерялся от резкой смены видов. С запозданием настигло противное головокружение, к горлу подступила тошнота. Как будто спрыгнула с быстро крутящейся карусели, или перекачалась на качелях. Девушка пошатнулась и машинально оперлась обо что-то. Лишь когда по позвоночнику пробежала мелкая дрожь, Кэсс поняла, кто служит ей поддержкой, и застыла. Демон несильно дернул ее за волосы, вынуждая посмотреть на него.

– Боишься меня, – недобро усмехнулся он, видя, как вздрогнула жертва. – Это хорошо. Люди должны бояться.

– Не боюсь, – храбро, но глупо огрызнулась она.

Мышонок, исполненный отваги, снова был готов напасть на кота.

– Неужто? – ей показалось, или в низком голосе звучали мурлычущие нотки?

Все. Довольно его радовать! Кассандра прямо посмотрела в глаза хозяину, собираясь сказать… что именно она собиралась сказать, так и осталось тайной. В том числе и для нее самой. Язык присох к небу, в горле застыл ком. Стоило посмотреть в лицо Амону, как сила воли превращалась в абсолютное ничто. Ни шевельнуться, ни даже просто отвести взгляд. Вихрем пронеслись перед глазами воспоминания о недавнем поцелуе и последующем унижении.

В глубине звериных зрачков опять мелькнула странная искра, и демон чуть наклонился к жертве, ожидая, что та отпрянет. Но она, напротив, сжала зубы, стиснула кулаки и подалась вперед, вопреки всем своим вопящим от ужаса инстинктам. Снова на его лице мелькнула насмешка. Они стояли так близко друг к другу, что дыхание сливалось.

Прозрачные глаза демона смотрели в темные, полные ярости глаза девушки. В мыслях Кэсс снова всплыло воспоминание о поцелуе, но сейчас оно изменилось, ожило, словно превратилось в чреду видений, которые можно было почувствовать. Он целует ее… отстраняется… но не говорит ничего обидного. Вместо этого горячие губы скользят по ее запрокинутой шее, обжигая дыханием. И Кассандра откидывается еще сильнее, чувствуя на спине сильные ладони и впитывая, впитывая ласку. Сердце неистово бьется, но вот он отрывается от нее, голубые глаза медленно становятся звериными…

Чем старательнее девушка гнала от себя эти странные, вязкие и чувственные мысли, тем откровеннее они становились. Амон, глядя в глаза рабыне, улыбался все шире и шире, видя, как жарко полыхает от стыда перед навязанными им картинками лицо. Он склонился еще ближе, так, что губами почти коснулся уха Кэсс, и прошептал:

– Как громко ты думаешь…

От близости его дыхания по спине и рукам Кассандры побежали мурашки. Глаза испуганно распахнулись, щеки залились отчаянным румянцем. А демон, решив одержать окончательную победу, шепнул:

– Только попроси…

Шлец шмыгнул носом, подсаживая Риэля на лошадь. Этот резкий неуместный звук помог девушке совладать с собой.

Она уставилась под ноги.

Лицо пылало.

Бешено бьющееся сердце будто собиралось выпрыгнуть из груди.

А вот Амон только невозмутимо хмыкнул и спокойно отошел.

– Сволочь бездушная, – прошептала Кэсс, направляясь на неверных ногах к знакомой уже сивой лошадке.

Селение, через которое лежал их путь, оказалось крошечным и убогим – пара десятков дворов, постоялый двор и небольшой торг, все – в кольце старой бревенчатой ограды. Пальцем ткни – развалится. Дорожки и тропинки между домами почему-то оказались посыпаны пеплом.

Он падал с серого неба, хотя за воротами по-прежнему ярко светило солнце. Демон выразительно посмотрел на ангела, и тот пробормотал под нос что-то похожее на ругательство. Кассандра ехала, непрерывно оглядываясь. Пепел чинно парил в воздухе, но каким-то чудом опускался только под ноги идущим, словно не осмеливался коснуться людей. Собственно, сам факт таких необычных осадков никого тут не смущал – все без исключения селяне были поглощены делами. Даже дети не носились с визгом по улицам и дворам, мешая взрослым и получая подзатыльники, а тоже что-то старательно мастерили.

Четверо путников неспешно ехали по улице. Кэсс, пользуясь этой неторопливостью, сверху вниз смотрела на обитателей деревеньки, увлеченных каждый своим делом: гончар крутил босыми ногами весело жужжащий круг и лепил горшок, на пороге одного из домов сидели две совершенно одинаковых девочки-подростка с подвязанными к поясу прялками. Веретена мелькали в сноровистых руках, наматывая ровную шерстяную нить. Однако, несмотря на всеобщую занятость, путников все-таки замечали.

Увидев господ, жители бросали работу и незамедлительно падали ниц, тычась лбами в присыпанную пеплом землю. Однако, минуя раболепно склоненные спины, Кэсс затылком чувствовала на себе недоумевающие взгляды. Всеобщий интерес привлекали ее волосы, люди провожали глазами этакое чудо, а дети без затей тыкали пальцами и долго смотрели вслед с простодушным изумлением. Невысокая, худая, в мужской одежде, девушка все сильнее съеживалась в седле и едва сдерживалась, чтобы не пришпорить смирно шагающую сивку и не унестись прочь из этого странного, мрачного места. Она старалась держаться поближе к Амону. Один раз даже задела ногой его стремя. Хозяин покосился на нее, но ничего не сказал, хотя и шага его вороной тоже не замедлил.

– Как быстро ты пополнишь запасы? – спросил демон спутника. – Не люблю людские поселения.

– Час, – ответил тот, раздраженно глядя на приветствующих их людей.

– Шлец, смени лошадей. И их должно быть три, а не четыре, понял?

– Да, господин, – часто-часто закивал юноша.

– Риэль, возьмешь с собой девчонку?

– Почему я? – полюбопытствовал ангел.

– Мне нужно проведать один из отрядов, что стоит здесь, недалеко. Надо узнать, есть ли новости из столицы.

Пока мужчины обсуждали судьбу Кассандры, та сидела на лошади и уныло рассматривала свою безобразную одежду и босые пыльные ноги.

«Какая же я грязная!», – эта мысль прочно засела в голове и вытеснила все остальные. Кэсс не мылась уже почти три дня, а сколько всего за это время случилось. Одна бешеная скачка через чащу чего стоит! Все тело от макушки до пяток пропахло конским потом и вообще всякой гадостью. Однако, видя, каково отношение в здешнем мире к людям, невольница предпочитала молча мечтать об огромной горячей ванне, увенчанной пышным кружевом сладко пахнущей пены, о чистой удобной одежде (которая не болтается, как на вешалке, и не пытается сползти при каждом шаге).

Сразу вспомнился родной мегаполис, и из груди против воли вырвался печальный вздох. А вот пару месяцев назад, когда у них в микрорайоне отключили свет, Кэсс принимала ванну при свечах. Лежала в горячей, ласкающей тело воде, слушала шипение пенных пузырьков и пила сухое красное вино. Холодный напиток внутри нее и горячая вода – вокруг. И тело наливается такой сладкой истомой расслабления, что…

– Прекрати, – прошипел демон, хватая ее за плечо.

– Что? – ничего не понимая, спросила девушка.

– Прекрати так громко думать!

«…что хочется окунуть Амона в эту ванну… с головой и подержать, пока не перестанут идти пузыри!»

«ПЕРЕСТАНЬ ДУМАТЬ!»

По спине побежали мурашки. Он сейчас, что… мысленно с ней говорил?

– Риэль, встретимся у рынка.

– Так с кем она, в итоге, идет?

– Со мной, – огрызнулся демон, спешиваясь. – Отведу в баню, пусть помоется, а то выглядит, как щенок побитый, и пахнет не лучше.

Он бросил поводья Шлецу и так сверкнул глазами на рабыню, что она почла за благо тоже выбраться из седла. Сильная рука толкнула Кассандру между лопаток, указывая направление, в котором следовало двигаться, а потом каждые два шага напутствовала новыми тычками, чтобы не мешкала. Невольница, обескураженная стремительностью действий, почти бежала, путаясь в широких штанах.

У одного из домов Амон остановился, схватил разогнавшуюся Кэсс за плечо, развернул и приподнял так, что их глаза оказались на одном уровне. Девушка повисла над землей, боясь вздохнуть. Ее уже не смущали люди, глазеющие с порогов убогих лачуг. Пугал лишь демон. И сейчас она как никогда понимала, что должна научиться владеть своими эмоциями. Не злить его. Быть тихой. Ждать.

– Ты принадлежишь мне, и должна быть покорной. Больше никогда не смей требовать и диктовать условия, – сверкнул он глазами. – Если я говорю – не думать, значит, ты перестаешь это делать.

– Перестать думать? Это как? – все мысли о том, чтобы не провоцировать хозяина, мигом вылетели из головы. – Я свободный человек, а не кусок дерева!

Амон хохотнул.

– Свободный человек? Здесь нет свободных людей. Оглядись. Люди тут – рабы, и ты в том числе, – все еще продолжая улыбаться, он покачал головой. – Забавная.

Подобное высокомерие настолько рассердило девушку, что она, забыв о смирении, изо всех сил ударила господина кулаком в грудь. И тут же застонала от острой боли в ушибленной руке.

– Ненавижу! – прошипела Кассандра, тряся ушибленной конечностью. – Вечно я из-за тебя что-то себе ломаю.

Демон ничего не ответил, возвращая на лицо маску равнодушной насмешки, за которую его хотелось пришибить и развеять в пыль.

– Здесь помоешься и переоденешься. А то пахнет от тебя…

– Это не помешало тебе меня целовать, – огрызнулась Кэсс, обходя собеседника по крутой дуге.

– Так это был поцелуй? – он выглядел удивленным. – Я все время забываю, как примитивны и скучны люди.

«Примитивная и скучная» в ответ на эти слова с хриплой ненавистью спросила:

– Тебе во мне хоть что-нибудь нравится?

Тогда Амон протянул руку, лениво накрутил на палец огненную прядь и слегка потянул к себе:

– Их цвет.

– Да? – Кассандра дернула головой, пытаясь освободиться. – Не повезло тебе – они отрастут и станут каштановыми.

Опять эта усмешка. О чем он думает? Чего хочет? И почему ее это так волнует?

– Когда закончишь – жди здесь. Отойдешь хоть на шаг – найду и прибью.

Он втолкнул ее в баню и, даже не глядя на двух угодливо склонившихся девушек, приказал:

– Отмойте и переоденьте.

Едва дверь за господином закрылась, банщицы захлопотали вокруг посетительницы. Та еще недоуменно озиралась, а ловкие прислужницы уже стащили грязную, пропахшую потом одежду и проводили в наполненную душным паром клетушку. Там стояла огромная лохань, на две трети наполненная водой. О, блаженство!

Забраться по крутой лесенке и перешагнуть высокий медный бортик Кэсс помогли, и вот она со счастливым стоном опускается в горячую воду. Как хорошо! Намыливая голову какой-то вязкой субстанцией отвратительного цвета, девушка прокручивала в голове все то, что произошло с ней за последние три дня. Странно, но ни перенос в новый мир, ни здешняя жестокая реальность не изменили хода ее мыслей. Все они были об одном. Об Амоне.

Удивительное дело, он мог поглощать и заполнять собой не только пространство, но и разум своей рабыни. Ну, что, что в нем такого?! Почему она то трепещет, то слабеет, то обмирает от ужаса, а то задыхается от нежности? Нежности к кому? Что он вообще такое? Демон. И что? Что это означает?

Девушка ожесточенно намыливала волосы, взбивая руками густую плотную пену.

В нем однозначно присутствует человеческое, потому что он умеет принимать человеческий облик, но… это человеческое – скорее видимость, обличье. Потому что на самом деле в нем жил Зверь. Да, именно так – с большой буквы. Этот Зверь был жесток, коварен и властолюбив, как все хищники. И в паре Человек-Зверь главенствовал, без сомнения, второй. Или…

Купальщица замерла в лохани, перестав себя нещадно тереть. Или нет? Интересно, сколько ему лет? Тридцать, триста? Сколько вообще живут подобные существа? А та бездна, которая смотрела из его глаз? Откуда она? Почему в душе у Амона пустота и тьма? Он ведь живой, он дышит, чувствует – откуда эта жестокость? Пускай в нем обитает Зверь, но ведь и Зверь способен на ласку, на преданность, на тепло. А в ее хозяине как будто нет ничего и близко похожего. Или есть?

Когда он наклоняется к ней так, что она слышит его дыхание, когда прикасается без жестокости… Зачем он это делает? И почему потом может так больно ударить? Странный он. И безжалостный. А значит – очень опасный. Надо быть с ним всегда настороже. Но все-таки, почему, если она его ненавидит – яростно, всей душой, до судороги в горле – почему замирает от ужаса каждый раз, когда думает о том, что он мог остаться всего лишь сном?

Погрузившись в лохань с головой, Кэсс некоторое время лежала под водой, стараясь ни о чем не думать. Уж лучше не рисковать, а то наслушаешься потом от него…

Через час девушка, посвежевшая и порозовевшая, оглядывала себя, стоя перед тусклым и, откровенно говоря, кривым зеркалом. Отшлифованный до блеска кусок металла – вот что это было такое. Но кто станет отвлекаться на такие частности, когда все тело будто стало легче от сладкого ощущения чистоты?

Банщицы принесли ворох одежды, из которого даже удалось выбрать довольно-таки сносные вещи. Кассандра остановилась на черных башмаках, черных же штанах и то ли блузе, то ли тунике… В общем, льняной удлиненной рубашке с разрезами по бокам. Самый удобный покрой для езды верхом. Нашлась среди кучи тряпок и шерстяная накидка, правда, великоватая. Впрочем, учитывая то, как несказанно повезло с нужным размером обуви, расстраиваться из-за слишком просторного плаща было бы верхом глупости.

Поблагодарив неразговорчивых, но улыбающихся и все время почему-то кланяющихся ей прислужниц, до неузнаваемости преобразившаяся посетительница вышла на улицу. Амона нигде не было, как не было и остальных спутников. Девушка стояла одна, озираясь по сторонам и пытаясь понять, что же ей теперь делать. Ждать? Торчать дура-дурой посреди улицы, и терпеть то, как на нее и ее огненную косу, распушившуюся после мытья, пялятся все, кто проходит мимо? Из-за домов доносились заманчивые призывы что-то купить. Торг.

Любопытство пересилило осторожность, и Кэсс, плюнув на запреты хозяина, пошла туда, откуда слышался гул голосов. Завернув за угол, она увидела небольшой, но оживленный рынок. Народу здесь толкалась тьма (видимо, приезжали из соседних поселений), все улыбчивые, счастливые. Странно было видеть подобное после всего узнанного про этот мир и место людей в нем. А может, Амон наврал, и никакие они не рабы? Иначе чего бы им так радоваться?

Возле каждого прилавка покупатели истово торговались с продавцами. Заразившись общим весельем и жизнерадостностью, девушка рассматривала товары. Тут были и вязаные платки, и ткани (правда, неярких и не разнообразных тонов), и утварь, и украшения. Возле одного лотка Кассандра замерла в восхищении – разложенные медные, деревянные украшения и впрямь были хороши.

Особенно ей понравился широкий браслет с эмалью бледно-голубого цвета. Вещица незатейливая, но очень милая – примитивный орнамент, неряшливость чеканки делали ее особенно привлекательной. Девушка крутила побрякушку в руках и жалела, что не может купить.

– Ай, красавица! – подошел плотный краснощекий торговец. – Нравится?

Красавица кивнула:

– Очень симпатичная вещица.

– Бери! Дарю! – щедро махнул пухлой ладонью хозяин.

– Нет… – Кэсс даже попятилась. – Не нужно, спасибо.

– Бери, бери! – настаивал продавец. – Пусть никто не говорит, будто Жихарь пожалел для красивой девушки дешевый браслет! Ты наденешь его, и люди спросят, ай – откуда у девушки такая красивая вещица? А ты тогда не позабудь сказать, что купила ее у Жихаря из Причалья. Не позабудешь?

Он заглядывал девушке в глаза.

Она рассмеялась. Вот это маркетинг!

– Нет, не позабуду.

– Ай, посмотри, Лютко, – крикнул хозяин лавки соседу-торговцу. – Какая девушка! Она не только красавица, но еще и умница.

С этими словами торговец сам надел ей браслет на руку.

– Носи на долгую память. Не забывай Жихаря!

Улыбаясь во весь рот, Кассандра отправилась дальше, разглядывая новенькое украшение. Она шла счастливая и уже начала заглядываться на другие лотки, как вдруг над толпой, перекрывая общий гам, полетел свирепый возглас:

– Воровка!

– Держи воровку!