Ночная охота (сборник) Роллинс Джеймс

10 октября. 15 часов 12 минут. Вашингтон

Пейнтер настраивался на предстоящую схватку. Он сидел за столом в своем кабинете. К схватке директор «Сигмы» приготовился, как только мог. После долгой бессонной ночи он урвал немного сна, принял душ и переоделся в свежее белье.

Несколько часов назад Пейнтер узнал, что Грей и Ковальски живы и здоровы и собираются покинуть Рим. Коммандер Пирс уже представил краткий отчет о событиях в Италии, но ему нельзя было задерживаться в городе. Полный доклад он сделает только тогда, когда окажется в надежном месте за пределами Рима.

Зажужжал внутренний коммутатор. Брэнт отрывисто доложил:

– Сэр, к вам генерал Меткалф.

Пейнтера уже предупредили о том, что глава УППОНИР собирается лично приехать в штаб-квартиру «Сигмы». Подобные визиты случались крайне редко. И как правило, ничего хорошего не сулили.

Пейнтер нажал клавишу коммутатора.

– Брэнт, проводи генерала прямо ко мне.

Через мгновение дверь распахнулась. Пейнтер встал, встречая генерала Грегори Меткалфа, быстрым шагом вошедшего в кабинет. Глава УППОНИР держал фуражку под мышкой, кожа на нахмуренном лице собралась глубокими складками.

Пейнтер вышел из-за стола, чтобы пожать генералу руку, но Меткалф направился прямиком к стулу, швырнул фуражку на стол и махнул рукой, показывая Пейнтеру, чтобы тот тоже садился.

– Вам известно, какой политический вопеж начался в Италии? – вместо приветствия начал Меткалф.

Вернувшись за стол, Пейнтер дождался, когда начальник сядет, и сам опустился в кресло.

– Господин генерал, я в курсе ситуации. Мы отслеживаем переговоры по различным каналам разведывательных ведомств.

– Во-первых, перестрелка в гостинице, затем погоня на улице, оставившая за собой след крови и разрушений, и в довершение ко всему взрыв и пожар в одном из семи чудес света. И вы сообщаете мне, что в центре всего этого был один из наших… один из ваших оперативников?

Пейнтер сделал вдох носом. Кончики его пальцев были прижаты к кромке стола.

– Да, сэр. Один из наших лучших оперативных работников.

– Лучших? – с неприкрытой издевкой сказал Меткалф. – Не хотелось бы мне встретиться с худшим из них.

Пейнтер тоже добавил в голос чуточку желчи:

– Он попал в засаду. Ему пришлось делать все необходимое, чтобы защитить важную улику. Чтобы остаться в живых.

– Но какой ценой он этого добился? Насколько я понимаю, ваш человек влез в то, что является внутренним делом итальянских властей. Их собственные разведслужбы вместе с Интерполом держали все под контролем. Если ваш агент своими действиями причинил какой-либо ущерб…

Но Пейнтер не дал ему договорить.

– Господин генерал, это дело выходит далеко за пределы Италии. Вот почему я попросил вас о личной встрече. Пока что никому не известно об участии в нем «Сигмы», и мне бы хотелось, чтобы так оставалось и дальше.

Меткалф пристально смотрел на Пейнтера, ожидая продолжения. Но директор «Сигмы» дал ему немного покипеть. Вероятно, те, кто послабее, ломались под этим стальным взглядом. Однако Пейнтер даже не моргнул.

В конце концов Меткалф шумно выдохнул, признавая свое поражение, и откинулся назад.

– В таком случае расскажите мне, что там случилось.

Пейнтер расслабил плечи. Взяв со стола папку, он раскрыл ее, достал снимок и протянул генералу.

– Вот фотография убитого в Ватикане человека, сделанная итальянскими криминалистами.

Взяв фотографию, Меткалф взглянул на нее, и брови у него тотчас же сдвинулись, что свидетельствовало о крайнем потрясении.

– Это ведь тот же самый знак, – пробормотал он. – Выжженный на лбу, как и у сына сенатора Гормена.

– И у профессора Принстонского университета, – добавил Пейнтер.

Ему было известно, что Меткалф уже ознакомился с отчетом о событиях в лаборатории Карла Икана.

– Но какое отношение этот священник имеет к тому, что произошло в Африке? Я еще могу понять связь Джейсона с профессором, но это? – Меткалф вернул фотографию Пейнтеру. – Это же какая-то бессмыслица!

– Наш оперативный агент в Италии, коммандер Грейсон Пирс добыл и сохранил ключевой элемент к разгадке тайны. Ради получения этого ключа кто-то был готов взорвать римский Колизей.

– И этот ключ у нас в руках.

Пейнтер кивнул.

– И что же это такое?

– Мы до сих пор пытаемся разобраться, что это может означать. Речь идет о древнем артефакте, возможно имеющем отношение к археологическим раскопкам на территории Англии. Я бы предпочел пока не распространяться о подробностях. Пусть об этом знают только те, кому это необходимо.

– И вы полагаете, что мне это знать не обязательно?

Пейнтер посмотрел ему в глаза.

– А вы действительно хотите узнать правду?

Сперва Меткалф гневно прищурился, но затем у него в глазах блеснули веселые искорки.

– Хороший вопрос. После того, что произошло в Риме, возможно, и не хочу. Быть может, пока лучшей линией поведения будет все отрицать, ссылаясь на незнание.

– Я вам очень признателен, – сказал Пейнтер.

Он говорил искренне. Такую свободу действий новый глава УППОНИР ему еще никогда не предоставлял. Однако ему требовалось еще больше.

– Что бы там ни происходило, это простирается далеко за пределы Италии, – продолжал Пейнтер. – И лучший способ докопаться до правды заключается в том, чтобы сохранить наше участие в тайне.

Меткалф кивнул, соглашаясь с ним.

– Еще до того как произошли эти события в Италии, я пришел к выводу, что нам нужно получить максимальную информацию о тех генетических исследованиях, которые проводились в Мали.

– На ферме, принадлежавшей корпорации «Виатус».

– Насколько нам известно, с этими исследованиями связана смерть двух американцев – Джейсона и его наставника. Как и почему, мы не знаем. Однако именно в этом направлении нам нужно сосредоточить свои усилия в первую очередь. Необходимы детали. Информация, получить которую можно только в одном месте.

– Вы имеете в виду сам «Виатус»?

– Завтра в Осло начинает работу конференция по проблемам продовольствия. Президент «Виатуса» Ивар Карлсен должен выступить на ней с докладом. Надо зажать его в угол, заставить говорить, открыть всю правду о характере исследований, проводившихся в Африке.

– Я наслышан об этом Иваре Карлсене. Насколько можно судить, он крепкий орешек. Силой из него ничего не вытянешь.

– Понимаю.

– К тому же у него много влиятельных друзей – в том числе и здесь, в Штатах.

– Мне это хорошо известно.

Пейнтер располагал подробным досье на Карлсена и его компанию. «Виатус» имел прочные связи с американской экономикой: корпорация финансировала консорциум, занимавшийся исследованиями по созданию биотоплива, выступала партнером крупной нефтехимической компании, выпускающей удобрения и гербициды, и, разумеется, в паре с «Монсанто»[17] владела несколькими прибыльными патентами на генетически модифицированные сорта зерновых.

Меткалф продолжал:

– На самом деле мне уже известно об этой конференции в Осло. В ней принимает участие один наш общий друг, который готов вытрясти из УППОНИР душу, требуя ответа на вопрос, кто и почему убил его сына.

– Вы имеете в виду сенатора Гормена? – удивился Пейнтер.

– Он уже находится в Осло. Несмотря на обстоятельства гибели своего сына, сенатор остается одним из ближайших сподвижников Ивара Карлсена. И вызывать недовольство этих людей очень опасно. Так что в любых разговорах с Карлсеном необходимо соблюдать максимальную осторожность.

– Понятно. В таком случае это тем более оправдывает вторую причину, по которой я просил вас о встрече.

– И какую же?

– Вследствие деликатного характера дела и угрозы международных осложнений мне бы хотелось лично побеседовать с Карлсеном.

Этого Меткалф не ожидал. Ему потребовалось какое-то время, чтобы осмыслить просьбу Пейнтера.

– Вы хотите сами заняться расследованием? Отправиться в Осло?

– Да, сэр.

– А кто будет руководить «Сигмой» в ваше отсутствие?

– Кэтрин Брайент. Она является моим первым заместителем. В прошлом Брайент работала в военно-морской разведке, у нее тесные связи с нашими зарубежными коллегами. Она полностью готова самостоятельно руководить «Сигмой» и координировать работу на местах.

Меткалф откинулся назад, обдумывая это предложение.

Пейнтер знал, что у генерала четкие понятия о кодексе личной ответственности. Именно этим объяснялся его быстрый карьерный рост в армии. И сейчас Пейнтер сделал упор именно на это.

– Вы уже объяснили, насколько хрупкий лед под «Сигмой», – убежденно произнес он. – Дайте нам возможность показать себя в деле. А если мы потерпим неудачу, произойдет это по моей вине. И я возьму на себя всю ответственность.

Меткалф хранил молчание. Он снова смерил Пейнтера стальным взглядом. Пейнтер не дрогнул, ответив ему таким же твердым и непоколебимым взором.

Кивнув, генерал встал. На этот раз он протянул руку. Пейнтер пожал ее через стол.

Перед тем как уйти, Меткалф с особым выражением произнес:

– Ступайте осторожно, директор Кроу. И говорите тихо.

– Не беспокойтесь. Именно этим были знамениты мои предки. У них была очень легкая поступь.

Криво усмехнувшись, Меткалф направился к двери.

– Возможно. Однако в данном случае я имел в виду Тедди Рузвельта.

После ухода генерала Пейнтер остался стоять. Приходилось отдать должное Меткалфу: тот был совершенно прав насчет Тедди. Девиз президента подходил каждому агенту, отправлявшемуся на оперативное задание.

«Говори тихо, но держи наготове большую дубинку».

16 часов 10 минут

– И директор Кроу употребил эти самые слова? – спросила Кэт.

Монк стоял перед ней. Она сидела на кушетке в своем кабинете.

– Да, именно эти. Ему нужна большая дубинка.

– Но неужели именно тебе придется стать этой большой дубинкой?

Подойдя к жене, Монк опустился на колено и посмотрел ей в глаза. Он понимал, что убедить ее будет очень нелегко. С Пейнтером Монк разговаривал еще полчаса назад. Директор предложил ему вернуться к оперативной работе, отправиться вместе с ним в Норвегию. И все же Монк только сейчас набрался духа заговорить об этом с Кэт.

– На самом деле речь идет только о том, чтобы взять интервью у большой шишки, – заверил он. – Тем же самым я занимался все последние месяцы здесь, в Штатах. Ну разве что придется съездить подальше.

Кэт упорно не желала смотреть ему в глаза. Она сидела, уставившись на свои руки, туго сплетенные на коленях. Ее голос прозвучал едва слышно:

– Да, и посмотри, каким простым оказалось твое последнее задание.

Пододвинувшись ближе, Монк прижался к ее коленям.

– Но ведь все закончилось благополучно.

И действительно, он только что узнал, как обстоят дела у Андреа Солдерич. Ее уже перевели в охраняемое место, под защиту Министерства внутренней безопасности. За ней лично присматривал Скотт Харват, человек, которому Монк полностью доверял.

– Дело не в этом, – возразила Кэт.

Монк все понимал. Протянув руку, он забрался жене под блузку и нежно погладил голый живот. Его ладонь ощутила исходящий от кожи жар. Кэт вздрогнула от этого прикосновения.

– Я все понимаю, – сдавленно произнес Монк. – Пусть моя память напоминает головку швейцарского сыра, но самое важное я не забываю ни на секунду. И вот почему я позабочусь о том, чтобы со мной ничего не случилось.

– Не все зависит от тебя.

Он посмотрел ей в лицо.

– И от тебя тоже не все зависит, Кэт.

Ее взгляд наполнился болью. Монк знал, как упорно она боролась за то, чтобы наблюдать за его выздоровлением, как переживала по поводу того, что они не могли быть вместе. И все это осталось и сейчас. Ее стремление защитить мужа было порождено безумным страхом. На протяжении нескольких месяцев она считала его погибшим. Монк мог только гадать, что ей пришлось пережить. И поэтому, хотя так было хуже для обоих, Монк старался не затрагивать эту тему.

И сейчас он не хотел давить на Кэт.

Если она возражает против его поездки в Норвегию вместе с Пейнтером, он никуда не поедет.

– Мне страшно подумать, что ты вернешься на оперативную работу, – наконец сказала Кэт. Достав руку Монка из-под блузки, она крепко стиснула ее обеими руками. – Но я стану ненавидеть сама себя, если скажу тебе не делать этого.

– Ты можешь ничего не говорить, – тихо промолвил Монк, внезапно почувствовав себя эгоистом. – Ты же это знаешь. Я все понял. Будут и другие задания. Когда мы с тобой оба будем готовы.

Кэт пристально посмотрела на мужа. Затем она вся как-то обмякла, закатила глаза и схватила его за затылок, привлекая к себе. Ее губы вплотную приблизились к его рту.

– Ты у нас вечный мученик, да, Коккалис?

– Что?..

Кэт заставила его замолчать своими губами, с силой вжимаясь в его губы, раздвигая их, проникая в рот. И тотчас же отпрянула назад. Учащенно дыша, Монк подался вперед, жаждая большего.

– Просто постарайся на этот раз возвратиться целым и невредимым, – сказала Кэт, ткнув пальцем в протез.

Монк, как всегда, соображал туго. Он не сразу проследил за ее мыслью.

– Ты хочешь сказать?..

– О господи, какой же ты тупой, Монк! Да, ты можешь ехать.

Монка захлестнула радость, смешанная с изрядной долей облегчения. Его лицо растянулось в широкой улыбке, которая внезапно превратилась в нечто более похотливое.

Правильно прочитав его мысли, Кэт приложила палец к губам.

– Нет, даже не шути о том, что ты большая палка.

– О крошка… как ты могла так обо мне подумать?

Убрав палец, Кэт наклонилась вперед и снова его поцеловала. Монк подхватил ее под ягодицы, перетаскивая к себе на колени.

Крепко прижав жену к себе, он прошептал:

– Зачем об этом говорить, когда я все могу доказать на деле?

22 часа 15 минут. Терни, Италия

Грей дежурил у окна, глядя на погруженный в темноту сад вокруг старинного сельского особняка. Ему также были видны стоянка и проходящая мимо виа Тиберина. Беглецы проехали восемьдесят миль, чтобы добраться до маленького городка в Умбрии, известного своими древнеримскими развалинами и целебными источниками.

Это убежище предложила Рейчел. Переоборудованный в гостиницу двухэтажный особняк, с его балками из орехового дерева, выложенными из кирпича арками над окнами и чугунными люстрами, по-прежнему сохранил былое очарование. К тому же он находился в очень тихом месте.

И все же Грей не собирался терять бдительность. После того, что произошло в Риме, он больше не хотел рисковать. И не он один.

Грей заметил в саду красный огонек сигареты. Он не знал, что Сейхан курит, – с другой стороны, он о ней вообще практически ничего не знал. Она представляла собой неизвестную величину, ненужный риск. Насколько было известно Грею, никто не отменял приказ Вашингтона: задержать агента «Гильдии» любой ценой.

И все же Сейхан прикрывала их сегодня, и в прошлом она не раз спасала ему жизнь.

Наблюдая за женщиной-убийцей, расхаживающей по саду, Грей услышал, как в расположенной рядом ванной перестала течь вода и громко ухнули трубы. Рейчел закончила мыться. После часового пребывания в канализационной системе всем четверым требовались мыло и горячая вода.

Кроме того, им нужно было собраться с мыслями, решить, что делать дальше.

Рейчел вышла из заполненной паром ванной босиком, закутанная в полотенце, с мокрыми волосами.

– Душ свободен, – сказала она, оглядывая комнату. – А где твой напарник?

– Ковальски спустился вниз. Хочет раздобыть на кухне ужин.

– А.

Рейчел стояла в дверях, обхватив руками грудь: она внезапно застеснялась Грея и старалась не смотреть ему в лицо. Ворвавшись друг к другу в жизнь, они еще по-настоящему ни минуты не были вдвоем. Грей чувствовал, что нужно отвернуться, дать ей возможность спокойно переодеться, но он не мог.

Рейчел медленно подошла к кровати, по-прежнему осторожно ступая на левую ногу. Тайленол и эластичный бинт помогли вывихнутому колену, но все же требовался хотя бы день полного покоя. На кровати лежала новая одежда, все еще в упаковке и с бирками: джинсы, темно-синяя блузка, длинный плащ.

Проходя через комнату, Рейчел вцепилась в полотенце так, словно это был ее щит. Правда, без особой необходимости: Грею было известно в мельчайших подробностях то, что скрывалось за полотенцем. То, что не исследовал своими руками, он изучил губами. Однако сейчас его возбуждала не плоть, а воспоминания о нежных, ласковых словах, произнесенных в темноте, об обещаниях, которые так и не были выполнены.

В конце концов Грей все же отвернулся к окну – подчиняясь не чувству стыда и даже не вежливости, а сокрушительному ощущению утраты чего-то такого, что могло произойти.

Он слышал, как Рейчел возится у кровати, шуршит оберточной бумагой. Она не стала возвращаться в ванную, чтобы переодеться, а развернула полотенце и оделась у Грея за спиной. Но он не увидел в ее дерзости попытки соблазнения; скорее это был вызов, проникнутый сознанием того, какую боль и стыд это ему причиняло.

С другой стороны, быть может, все это было лишь плодом его воображения.

Одевшись, Рейчел подошла к окну и остановилась рядом с Греем.

– Вижу, ты по-прежнему настороже, – тихо промолвила она.

Грей ничего не ответил.

Какое-то время молодая женщина молча стояла с ним. В саду вдруг вспыхнула спичка, освещая силуэт Сейхан, которая закурила новую сигарету. Грей почувствовал, как Рейчел напряглась. Украдкой взглянув на него, она быстро развернулась и отошла к кровати.

Прежде чем кто-либо успел произнести хоть слово, послышался стук в дверь. Вошел Ковальски с большим деревянным подносом в руках и двумя бутылками вина под мышкой.

– Ужин в номер, – весело произнес он.

Войдя в комнату, великан сразу же заметил на полу брошенное полотенце. Он быстро перевел взгляд с Рейчел на Грея и закатил глаза. Потом, тихонько насвистывая, направился со своей ношей к столику.

Опустив поднос на столик, бутылки он оставил при себе.

– Если я вам не нужен, улягусь надолго в горячую ванну. И я действительно имею в виду – надолго. Я собираюсь пробыть там не меньше часа.

Ковальски многозначительно посмотрел на Грея – это надо было понимать как тонкий намек.

Рейчел залилась краской.

Из этого стеснительного положения Грея вывел звонок сотового телефона, лежавшего на ночном столике. Он взглянул на часы. Должно быть, Пейнтер. Взяв телефон, Грей вернулся к окну.

– Пирс слушает, – сказал он, дождавшись установления защищенной связи.

– Вы уже устроились? – спросил директор «Сигмы».

– На какое-то время.

Грей был рад возможности сосредоточиться на насущных делах. Ковальски, прихватив обе бутылки вина, удалился в ванную. Рейчел села на кровать, слушая разговор. В течение следующих пятнадцати минут Грей и Пейнтер сопоставили свои выводы: три убийства на трех разных континентах, беспощадная жестокость, сопровождающая попытки скрыть происходящее, загадочное значение языческого символа, который, похоже, связывал все вместе.

Пейнтер рассказал о своих планах отправиться в Норвегию, чтобы на месте ознакомиться с деятельностью «Виатуса» и встретиться с главой компании.

– И Монк едет вместе с вами? – спросил Грей, удивленный и в то же время обрадованный за своего друга.

– Как и Джон Крид, наш новый специалист по генетике. Это он разобрался в данных, которые отправил по электронной почте Джейсон Гормен. – Голос Пейнтера стал серьезным. – Что возвращает нас к находке лейтенанта Вероны, которую кому-то очень хотелось уничтожить.

– Вы имеете в виду мумифицированный палец?

Грей оглянулся на Рейчел. В поезде они долго обсуждали это. Отец Марко Джованни принимал участие в археологических раскопках на севере Англии, в какой-то гористой и безлюдной местности на границе с Шотландией. Никаких подробностей об этих раскопках пока что не открылось. Известно было лишь то, что бывший ученик монсиньора Вероны занимался исследованием корней христианства у кельтов, той поры, когда языческие верования смешались с католицизмом.