Мисс Совершенство Робертс Нора
– А что тут анализировать? Я сошла с ума.
– Хорошо, ты сошла с ума. В какой момент?
– Когда отплясывать стала. Нет, когда вообще решила пойти на эту вечеринку, – Машка задумалась. – А решила я пойти, потому что меня в подъезде подкараулила Якушева. И стала зазывать. Я ей сказала, что не собираюсь. А потом вдруг – щелк! – и я стала одеваться, краситься, надела красные сапоги… Слушай, опять красные сапоги! Все из-за них. Я снова, как и на вечеринке у Игоря, была в красных сапогах. И снова вела себя неадекватно.
– Ни фига себе! Тебя Якушева в подъезде подкараулила? С чего бы это?
– Да, непонятно с чего. Зачем я ей так была нужна на этой вечеринке?
– Ха! – Мишка неожиданно расхохоталась. – А как ты ее вчера сделала. Как бы она ни пыталась позвездеть, но каждый раз заявлялась ты, и все внимание было исключительно на тебя. Якушева тебя убить была готова, как мне кажется. В первый раз ее скинули с пьедестала.
– Конечно, такой клоун – Капустина! – появился… – вздохнула Машка.
– А откуда ты умеешь танцевать мамбу?
– В том-то и дело, что до вчерашнего дня я понятия не имела, что есть такой танец – мамба. Или мамбо?.. Я фламенко танцую!
– Ну ты даешь! – еще раз поразилась Мишка. – А я уж было решила, что чего-то про тебя не знаю, подумала, что ты когда-то тайно латиноамериканскими танцами занималась… Да, в тебя вчера как будто кто-то вселился.
– Бесы. Тогда не в дурку, а к экзорцистам. Это те, которые бесов изгоняют. Жаль, что я в них не верю.
– Машка, а мне кажется, ты зря так убиваешься. На самом деле все было прекрасно. Ведь до твоего прихода на вечеринке действительно было скучновато. А после твоих танцев все как-то сразу завелись, развеселились. Парни стали активно клеить девчонок, девчонки – парней. Даже наш ботаник, Димка Лиминчук, разошелся и зазвал Янку Койвестойнен куда-то в глубины квартиры Шашина. Видела? Вот прикол.
– Ты меня успокаиваешь, да?
– Да. Точнее, нет. Я тебе правду говорю. Мне кажется, ты все преувеличиваешь. Это, в общем-то, и не позор. Так. Немного шокирующе, но в целом в рамках. Ты же ничего не разбила, никого не обидела. Даже не поцеловалась ни с кем, несмотря на предложения.
– Как ты не понимаешь, Мишка! Дело же не в этом! Это ведь… это ведь как будто не я была. Это была какая-то… стерва, вот! Какая-то пошлая, глупая, агрессивная… – Маша старательно подбирала слова, – фамильярная, несдержанная – разнузданная! – деваха. А я – не такая! Я совсем не такая. И не хочу такой быть. Понимаешь, раньше я была уверена в себе, я знала, кто я. А теперь я совсем сбита с толку. Я теперь сама себя боюсь. И больше всего хочу знать, что это было. Как это вдруг я стала не самой собой, а кем-то другим? Пока единственное, что мне приходит на ум, так это – красные сапоги. Но ведь не могут же они так мистически влиять на меня?
– А может, все прозаичнее? Может, ты просто напилась?
– Я не пила вчера вообще! Ты что! Ты же видела!
– Да, я видела, что ты не пила. А в великие и ужасные красные сапоги я тоже как-то не особо верю.
– Да я, если честно, тоже не верю. Но так хоть какая-то зацепка есть. Хороший выход: не надевать красные сапоги, и этого кошмара больше не повторится. А если дело не в них, тогда… тогда ведь этот ужас может повториться. А я этого так боюсь…
– Да, загадка… Может, тебе еще подумать? Ты ведь такая умная, всегда все можешь по полочкам разложить.
– А сегодня – не могу. У меня вчера с этой мамбой как будто мозг отключился. И больше не включается, – вздохнула Машка.
– Да, Шаша вчера был в шоке…
– Не говори мне про Шашина! – взвыла Машка. – Я теперь вообще не знаю, как ему в глаза смотреть.
– Ага! Тебе не все равно, что он подумал!
– Конечно, не все равно. Ворвалась к нему домой, раскомандовалась. Вела себя, как…
– А мне кажется, все-таки ты в него влюбилась. Ты вчера от него весь вечер не отходила.
– Я от него не отходила? – поразилась Машка.
– Конечно. Я за тобой наблюдала. Мне показалось, все эти твои танцы были исключительно ради него.
– Да при чем тут он? И это вообще была не я! И мне на него плевать. И пусть он думает себе, что я – психичка, сколько угодно, – Машка подтянула коленки к груди, обхватила их, уткнулась в них носом и обиженно замолчала.
– Да ладно тебе, с кем не бывает? Может, он и не думает о тебе, что ты – психичка. Мы же не знаем.
Маша молчала.
Молчала, потому что в голове у нее был полный сумбур. Если раньше она всегда спокойно могла контролировать свои мысли и чувства, то сегодня у нее это плохо получалось. Никакой гармонии и привычного ей душевного спокойствия не было и в помине. Наоборот, на ровной глади ее души все явственнее намечался легкий шторм. И чем больше говорила Мишка, тем большее волнение вызывала у Маши. Особенно когда завела разговор про Шашина.
Маша отчаянно пыталась понять, почему ей вдруг стало не все равно, что тот о ней подумал. Почему, размышляя о своем вчерашнем позоре, она в первую очередь думала о нем? Пыталась вспомнить его реакции на ее поведение. Что он говорил? Как себя вел? Но вспомнить не получалось.
И тут же она начинала злиться на него. Как будто это он был во всем виноват. Как будто из-за него она стала отплясывать эту дурацкую мамбу. Как будто из-за него стала цеплять Якушеву. Понимала, что он ни при чем, и еще больше злилась. На себя саму – за то, что думает о нем, потом снова – на него…
Да еще и Мишка со своими предположениями! Маше в какой-то момент захотелось спрыгнуть с кровати и накричать на подругу. Объяснить ей, что нет у нее никакой любви к Шашину. Выгнать Мишку, сказать ей, что она лезет не в свое дело. Что она всегда во все лезет. Со своими-то парнями разобраться не может, а пытается Машке чем-то помочь. А помогать-то ей вовсе не надо. Ведь она никого не любит, и поэтому ей просто замечательно жить на свете.
– Я совершенно уверена в том, что… – продолжала вещать про Шашина Мишка, не замечая состояния подруги.
Машино же ухо выловило только одну фразу:
– …жаль, что он не видел, как ты отплясывала на столе…
– Что?! – тут же вскинулась она.
– А ты что, не помнишь? – удивилась Мишка. – Ты же потом со своей мамбой еще и на стол влезла.
Маша нырнула обратно под одеяло, спрятала голову под подушку. Оттуда только донеслось:
– Я не пойду завтра в школу. Я вообще в другую переведусь. Чтобы никогда никого не видеть!
Но в школу пойти пришлось. Что-что, а прогулять уроки просто так, без уважительной причины, Маша себе позволить не могла, ведь она была самой ответственной девочкой на свете. Она всегда считала, что душевные переживания душевными переживаниями, а дело делом. По ее мнению, любой умственно полноценный человек в состоянии контролировать свои чувства и эмоции. А вчера… вчера… Вчера это было просто переутомление. Просто минутная слабость.
В понедельник утром Маша взяла себя в руки и спокойно собралась в школу. Они с Мишкой жили в соседних домах, но ходили на уроки порознь, потому что Мишка всегда опаздывала, а Маша, которая была пунктуальной до мозга костей, это вынести не могла. Она-то всегда приходила минут за пятнадцать до звонка, чтобы настроиться на учебу, повторить заданный параграф или прочитать заранее новый материал, чтобы на уроке можно было задать вопросы.
Но в этот день, чем ближе подходила к школе Маша, тем больше она начинала жалеть, что не зашла за подругой. Почему-то ей очень хотелось прийти в школу не одной. Сама не заметив, она даже стала шаг замедлять.
В душе у Маши шла борьба: позвонить Мишке или не позвонить? Или подождать ее за углом, ведь наверняка она, как обычно, опаздывает. Однако, поймав себя на этих мыслях, Маша сама себя тут же и отчитала: «Прямо как маленькая. Взрослый человек отвечает за свои поступки. Вела себя вчера как идиотка, так и нечего теперь за чужие спины прятаться». С этими мыслями Маша решительно прибавила шаг.
А подходя к школе, успокоила себя еще и тем, что, возможно, она все преувеличивает. Ведь каждый человек озабочен прежде всего собственной персоной, и одноклассников больше волнует, как они выглядели на вечеринке. И, по большому счету, до нее им нет никакого дела. Равно как и ей до них. Если вдруг решат о ней что-нибудь подумать, так ей на это наплевать. НАПЛЕВАТЬ.
Маша подошла к школьному крыльцу.
На котором стояли Шашин, Славик и Якушева.
На секунду Маша растерялась. Но потом снова взяла себя в руки и направилась вверх по ступенькам: «Им нет никакого дела до меня. Мне нет никакого дела до них!»
– Капустина, объясни-ка нам суть мамбы. Что-то мы вчера плохо поняли! – первым закричал Славик.
– Хочешь, Шашечка тебе стол для танцев принесет? – то ли хитро, то ли зло прищурилась Якушева.
– Если надо – я с удовольствием, – откликнулся тот.
Маша замерла.
Надо было еще раз взять себя в руки и просто пройти мимо с гордо поднятой головой.
– Hey, mambo! Mambo italiano! Hey, mambo! Mambo italianо! – неожиданно раздалось сзади.
Маша обернулась: это подходили к крыльцу ее одноклассники Генка Завьялов и Костя Лепенец.
И тут…
И тут Маша сама не поняла, что случилось.
Она просто бежала, и бежала, и бежала домой, не разбирая дороги. А вслед ей неслось:
– Go, go, go you mixed up sicialiano
All you calabraise – I do the mambo like a crazy with a…
Hey, mambo!
Глава 9
Свидание
« Капустина, что с тобой? Мы тебя обидели?» – Маша, тупо уставившись в монитор, тридцатый раз перечитывала сообщение ВКонтакте. Отправителем значился Саша Шашин. И она снова была совершенно сбита с толку.
Вежливость требовала дать ответ, и Маша послушно набрала: « Нет. Вы меня не обидели. Ничего страшного. Просто я заболела».
И это была истинная правда.
Примчавшись домой, Маша без сил бухнулась на кровать. И поняла, что встать с нее не может. На нее накатила какая-то дикая слабость. Что с ней было впервые. Маша вообще отличалась крепким здоровьем: у нее никогда ничего не болело. И даже сезонные грипп и ОРЗ обходили ее стороной. Удивленная собственным состоянием, Маша вызвала врача на дом.
Добрая тетя доктор тут же поставила ей несколько диагнозов: гипотония, вегето-сосудистая дистония, анемия и общее переутомление. И строго-настрого наказала сдать все анализы. После ее ухода Маша вылезла в Интернет и внимательно изучила все свои болячки. А потом позвонила маме и попросила ее на пути с работы зайти в магазин за фруктами и в аптеку за витаминами. А сама отправилась на кухню, разморозила мясо, приготовила его и заставила себя, хотя ей и не хотелось есть, слопать огромный кусок, чтобы восполнить в организме заподозренный доктором дефицит железа.
А вечером обнаружила в почте послание от Шашина.
Шашин ее ответом не удовлетворился и быстренько написал снова: « Отлично. Давай завтра встретимся. На остановке в семь».
Маша снова оказалась в тупике. Зачем он хотел с ней встретиться? Об этом в письме не было ни слова.
Немного подумав, Маша решила, что встретиться с ним нужно. Она поймала себя на том, что ей очень хочется все ему объяснить. Что она так вела себя не специально. Что ничего плохого не хотела. Что никаких чувств к нему не испытывает. А потому извиняется и предлагает просто забыть это недоразумение.
«Хорошо. Завтра в семь тридцать», – ответила на сообщение Маша.
В шесть у нее были танцы.
Наталья, как и обещала, назначила на место солистки Лиду Киприянову.
– А я уже знаю эту партию! Я знаю все дроби! – тут же радостно защебетала Лида. – Я могу хоть сейчас станцевать.
– Хорошо. Только сначала все же разминка.
После разминки повторили алегриас. А потом перешли к булериасу, где была сольная партия.
Маше было непривычно стоять не на своем месте. А когда пришло время для соло, она едва удержалась, чтобы по привычке не выйти в центр репетиционного зала.
Вместо нее выскочила вперед Лида. И, действительно, ловко, лишь чуть сбившись в одном месте, отбила все дроби. А Маша просто стояла и смотрела, как за нее танцует другая. Как ее любимую партию танцует другая девчонка. И ей было ужасно больно и обидно.
Снова и снова танцевали булериас. Снова и снова выходила в центр зала Лида. Снова и снова Маша оставалась стоять в стороне. Снова и снова колола и жгла ее обида.
Ей по-прежнему было непонятно, что с ней не так. Почему ее отстранили, вычеркнули из солисток. Она силилась понять, чем лучше была Лида, всматривалась, вслушивалась в удары ее туфель, но ничего не выходило. Каждый раз та допускала ошибку. Пусть небольшую, пусть почти незаметную, но ошибку. Чего никогда не делала Маша.
И ей казалось, что Наталья несправедливо поступила с ней. За что-то на нее обиделась или невзлюбила, а потому просто мстит ей непонятно за что. Потому что не может быть эта Лида Киприянова лучше Маши. Не может, и все.
Все эти переживания так захватили ее, что Маша совершенно забыла о том, что после танцев встречается с одноклассником, а потому едва не ушла по привычке домой. И уже у самой остановки ее вдруг как молнией ударило: Шашин!
Было ровно семь тридцать. Его не было.
Маша неожиданно разволновалась. Почему-то испугалась: а вдруг не придет? Потом старательно объяснила сама себе, что волноваться не из-за чего. Не придет – так и не надо. Это ведь не она настаивала на встрече.
Шашин опоздал на семь минут.
– Это тебе! – он торжественно вручил ей букет хризантем.
– Спасибо! – вежливо сказала Маша. – Только зачем это? – и начала волноваться еще больше.
– Как зачем? – удивился Шашин и… не нашелся, что сказать.
Маша тоже как-то совсем забыла, зачем они тут встречаются.
Подошел автобус № 3.
– Это наш! – неожиданно громко объявил Шашин и ловко затащил Машу внутрь.
– А куда мы едем? – осторожно поинтересовалась она.
– В рай, – тоном, не терпящим возражений, пояснил он.
В «Раю», точнее, в кафе «Paradise» было людно, но, несмотря на это, столик на двоих нашелся.
– Капустина, ты позавчера была потрясной. Круто ты танцуешь. Все в шоке. Мне понравилось, – Шашин, улыбаясь, смотрел на нее.
– Тебе понравилось? – удивилась Маша. – Правда?
– А на фига мне врать? Я от тебя такого не ожидал. Думал, ты – заучка, зануда. А ты – классная девчонка.
– Спасибо. Ты тоже здорово танцевал.
– Да, нехило мы зажгли. Классная вечерина вышла.
– Мне тоже понравилось. У тебя дома уютно. Спасибо, что пригласил к себе. – Когда Маша не знала, что говорить, она всегда становилась очень вежливой.
– Да всегда пожалуйста, приходи в гости. Слушай, а что ты делаешь в выходные? Может, куда-нибудь сходим?
– Я… – тут уже Маша совсем растерялась.
– Что? Я так сразу – быка за рога? Или я тебе не нравлюсь? – и снова он смотрел на нее, а глаза смеялись.
Маше почему-то тоже сразу захотелось улыбнуться. И она ничего не смогла сделать со своими губами – улыбнулась.
– Нравишься.
– Так давай сходим в клуб «Мираж». Там клевые дискотеки. Там у меня знакомый диджей. Он нас бесплатно проведет.
– Я подумаю.
– Какая ты странная… – теперь растерялся Шашин. – Но если не хочешь, то и не надо.
– Хочу! – почему-то сразу согласилась Маша.
– Здорово. Я у тебя на странице видео видел, как ты фламенко танцуешь. А что это за танец? А давно ты занимаешься?
Маша тут же почувствовала себя в своей тарелке: о чем, о чем, а о фламенко она могла говорить часами – рассказала все и с самого начала.
– Только вот с конкурсом как-то не вышло. Представляешь, так обидно, я думала, я – лучшая танцовщица, а моей преподавательнице сказали, что я танцую плохо. Что у меня только техника хорошая, а дух танца я не чувствую. Что вообще у меня в танце никаких чувств нету, – Маша как-то быстро расслабилась и разоткровенничалась.
– Ты – бесчувственная? У тебя одна техника? – удивился Шашин. – Ну, ты, мать, даешь. Как ты могла им поверить? Да они просто дуры. Или дураки? Те, кто это сказал.
– Почему ты думаешь, что это не так?
– Потому что я видел, как ты танцуешь.
– Да там у нас видео не лучшего качества…
– При чем тут видео? Ты танцевала у меня дома. И танцевала классно. И даже объяснила, в чем суть мамбы. Я до тебя вообще не задумывался, что такое танец. Для меня танцы были – так, подергаться на дискотеке. А посмотрел на тебя, послушал и все понял. И ты мне будешь говорить, что ты плохо танцуешь?!
Маша слушала его и чувствовала, что какой-то важный пазл у нее в голове начинает складываться…
– Я…
– И плюнь ты на этих своих теток. Ты – лучшая!
– Спасибо! – растроганная Маша снова смогла только вежливо поблагодарить.
– А я с детства карате занимался. А потом кикбоксингом. Но пришлось бросить. Ногу сломал. Врачи сказали, что серьезные нагрузки не для меня. Жесть была. Ничего не хотелось. Да и до сих пор какая-то депрессуха нет-нет да и накатит. Хочется какого-то движения. Не могу тупо за компом сидеть. А если спорт противопоказан, так и не знаю, куда себя деть. Летом хоть на велике покататься можно. А зимой? Лыжи с коньками я терпеть не могу.
– Я тоже лыжи с коньками терпеть не могу, – почему-то обрадовалась Маша.
– А ты почему?
– На катках всегда народу много. А на лыжах?.. Ну бежишь и бежишь себе – и что?
– Во-во. Одни и те же дорожки. Либо уж профессионально заниматься, либо никак.
– Слушай! – вдруг осенило Машу. – Ты говоришь, тебе движения не хватает. Так иди танцевать!
– Я? – удивился Шашин.
– Конечно. Ты же на дискотеках танцуешь. Почему бы тебе не научиться это делать еще лучше?
– А что? Идея. Я как-то об этом не думал.
– Ведь танцевальных направлений много – всегда можно выбрать что-то для себя. Я уверена, у тебя получится!
– Спасибо, Капустина, я подумаю.
Просидели в кафе допоздна. Маша едва дождалась следующего дня, времени окончания уроков, чтобы броситься к Мишке.
Если в предыдущие два дня она чувствовала себя разбитой, апатичной и больной, то теперь ей казалось, что внутри у нее клокочет вулкан.
Пазл складывался!
Маша в мельчайших подробностях вспомнила свои отплясывания у Шашина дома.
Она вспомнила, как совсем не думала о движениях. Вспомнила свое ощущение того, что тело танцует само. Двигаются руки, переступают ноги. Весь корпус задействован в движении, шея, голова… Желание двигаться идет изнутри. Как сильнейшая потребность. Как будто если перестать, то умрешь. И много-много энергии.
Маша вспомнила, как ей хотелось подойти к Шашину, а она боялась этого желания. И смогла подойти к нему, только танцуя. Как будто этого требовал танец. Как будто этого хотелось не ей. Подходила, и подходила, и подходила. В танце.
Подходила к нему, и ей становилось страшно. Страшно, что он не примет ее. И она тут же отступала. И снова этого как будто требовал танец. Вроде бы танец, а вроде бы и она сама делала это.
А разве она могла бы сама просто так приобнять Славика? Конечно нет! А в танце легко. В танцах принято обниматься.
«Какая интересная штука – танец! – вдруг поняла Маша. – Это – не просто красивые движения. Это… Как я там объясняла суть мамбы? Это игра. То я подхожу, то я ухожу. То ли это танец такой, то ли это я – такая. Такая непосредственная, непоследовательная… Или просто пугливая?»
– И у меня были чувства. Они были! – сама себе вслух объяснила Маша. – У меня было море чувств, когда я смотрела на Шашина. Когда мне хотелось подойти к нему и одновременно убежать подальше. И это – неправда, что я бесчувственная. Я умею чувствовать. И умею выражать чувства в танце. Ведь он это заметил. И похвалил меня!
Маша в очередной раз посмотрела на часы и решила, что Мишка уже подходит к дому. Быстро оделась и рванула к ней, даже не сообразив позвонить и договориться о встрече.
– Мишка! Я все поняла! Я поняла, в чем суть мамбы. Тьфу ты, в чем суть танца! – едва подруга открыла дверь, с порога провозгласила Машка.
– Машка! – кинулась к ней Мишка. – Я знаю, что с тобой случилось на вечеринке у Шаши. Я подслушала, как Якушева девкам рассказывала. Я теперь все поняла!
– Что ты поняла? Что со мной случилось? – как раз ничего не поняла Машка.
– Да что с тобой произошло, что ты на столе стала отплясывать.
– И что же?!
– Заходи же скорее – расскажу!
Глава 10
Что такое любовь?
– У ТЕБЯ БЫЛО СВИДАНИЕ С ШАШИНЫМ?!! – Мишка едва в обморок не грохнулась.
– Свидание? – почему-то испугалась Машка.
– Парень назначил тебе встречу, подарил цветы, сводил в кафе – что бы это могло быть такое?
– Свидание?
– Что ты заладила: свидание? свидание? Конечно, свидание! Ну ты даешь, Машка. Я, конечно, не сомневалась, что ты в него влюбилась, но чтобы и он в тебя!.. Хотя, с другой стороны, после твоей мамбы…
– При чем тут мамба? Это просто… просто… просто он тоже заинтересовался танцами. Ладно, мамба при чем, но не в этом смысле… А в смысле… – и тут Маша совсем запуталась.
– Рассказывай все подробно.
Маша более-менее подробно поведала всю историю, начиная с первого сообщения и заканчивая их расставанием у подъезда.
– Поцеловал?
– Нет, что ты! Конечно нет.
– Правильно. Целоваться надо на третьем свидании.
– Кто тебе это сказал?
– В журнале прочитала.
– А это обязательно?
– Машка, ну ты дура, – рассмеялась Мишка. – Что значит «обязательно»? Тебе что, не хочется с ним поцеловаться?
– Мне? С Шашиным? – и снова Маша была сбита с толку: об этом она как-то не думала.
– Ох ты, горе мое, ты хоть договорилась с ним, когда в следующий раз встретитесь?
– Да. В субботу он позвал меня на дискотеку в «Мираж».
– Отлично. У тебя теперь тоже есть парень! Вау!
Но Маша не спешила разделять радость подруги. Ей то ли не верилось, что интерес Шашина к ней надолго, то ли она сомневалась в себе – хочет ли она вообще на эту дискотеку, то ли просто все было так неожиданно и быстро, что она до сих пор не могла прийти в себя.
– Я не поняла, а почему ты не рада? – тут же пристала к ней с вопросом Мишка.
– Я не знаю, – честно ответила Маша, – не знаю, что и делать.
– А ты выпей перед дискотекой. Энергетического коктейля.
– Что?
– А, черт, я же тебе так толком и не рассказала, что я узнала, подслушав Якушеву с подругами. Прикинь, – Мишка даже подсела к Маше поближе. – Помнишь, Андрей, друг Игоря, который был у него дома на вечеринке, сказал, что он знает Якушеву? Так вот, он ей рассказал, что ты отчебучила тогда, а перед этим выпила энергетический коктейль, безалкогольный, но с лошадиной дозой кофеина. Мне ты, кстати, об этом не сказала!
– Он мне сказал, что это просто лимонад…
– А, неважно уже. Так вот, это на тебя энергетик так подействовал, что ты стала чу-чу отчебучивать. А Якушева решила устроить шоу на вечеринке у Шашина. Она специально пошла тебя встречать. Она давала тебе что-нибудь выпить?
– Пепси!
– Точно. А это была не пепси, а тоже энергетик. И он снова сделал свое дело. Вот почему ты вдруг поняла суть мамбы у Шашина дома. Это на тебя кофеин так действует!
– Энергетик, какая-то химия! – взвыла Маша. – Это еще хуже, чем пепси! Бедная моя печень!..
– А Якушева – та еще стерва. И как я могла хорошо о ней думать? Только добилась она немного не того результата, которого хотела.
– Как это не того? Я не знаю, как в школе появиться. Какой позор! Не напоминай мне о вечеринке у Шашина.
– Чучело, ну перегнула ты палку с танцами на столе. Зато Шашин пригласил тебя на свидание. Нет, как говорится, худа без добра.
– При чем тут Шашин? Я становлюсь невменяемой после того, как выпью кофеин. Я наркоманка! Какой кошмар! – Маша закрыла лицо руками.
– Почему кошмар-то? При чем тут наркотики? Просто на тебя так почему-то кофеин действует, – снова попыталась успокоить ее Мишка.
– Я никогда не буду больше пить энергетик!
– Так и не пей. Тебя разве кто-то заставляет?
Маша задумалась. Действительно, ведь никто ее не заставляет пить энергетики, а потому с чего переживать? К тому же теперь, по крайней мере, стало ясно, что с ней случилось на вечеринках у Игоря и Шашина. Что это не она сама такая – как Маша сама для себя определила – стерва, а просто так на нее влияет кофеин в больших дозах. Не пить – и все будет по-прежнему. И она снова всегда, в любых ситуациях, будет оставаться спокойным, здравомыслящим человеком.
– Знаешь, что мне еще Шашин сказал? – после паузы спросила она у Мишки.
– Не-а.
– Он сказал, что я – хорошая танцовщица. И объяснил мне про чувства. Помнишь, я говорила, как наш хореограф, руководитель ансамбля Наталья сказала мне, что я танцую технично, но без чувства? Я тогда не поняла, о чем она. А тут, благодаря Шашину, мне стало понятно. Он сказал, что, когда я танцевала мамбу, у меня было много чувств. И я вспомнила свое состояние в тот момент. Я действительно много чувствовала тогда. И все это выразила танцем.
– Что ты чувствовала?
– У меня было желание понравиться. И страх, что я не понравлюсь. И много интереса к… – Маша замялась, – к Шашину. Мне почему-то тогда очень захотелось ему понравиться. Хотелось, чтобы он обратил на меня внимание. И я очень боялась, что он меня… отвергнет. Поэтому я то подходила к нему, то уходила. И это был танец.
– Точно! – обрадовалась Мишка. – Я тоже заметила, как здорово ты танцевала. Именно с чувством. С драйвом. С энергией… Не знаю, как это точно назвать. От тебя просто волна шла энергетическая. На нее невозможно было не откликнуться. Прямо все парни завелись. Затанцевали сразу, флиртовать начали.
– Да, и ты тоже заметила?
Читать бесплатно другие книги:
