Маги Клевера Волосатый Максим

Глава 1

Экспедиционный Корпус погибал. Объединенные силы нелюдей прорывали линию фронта где хотели и как хотели. Без огнестрельного оружия, блокированного невиданным заклинанием, войска не могли оказывать достойного сопротивления, и сверкающие броней ряды глеммов, равно как и беспорядочные с виду орды торков, свободно перекатывались через оборонительные порядки людей, создавая бесчисленное множество больших и малых котлов, в которых тысячами гибли солдаты Земли. Сверху непрерывным дождем сыпались стрелы. Аталь, бесподобные лучники, теперь могли занимать какие угодно позиции и от души оттягивались, затевая между собой соревнования, кто быстрее выбьет оговоренное количество людей.

Но смерть несли не только нелюди – вовсю работали и заклинания. Воплощенные монстры утоляли магический голод. Молнии били практически не переставая: ученики до-халь спешили использовать возможность попрактиковаться, мстя за пережитый страх. Ядовитые облака полуразумного газа целенаправленно искали людей, куда бы те ни спрятались. Одно из таких облаков неспешно подплыло к группе, затаившейся в кустах на выходе из небольшого оврага, и как бы в нерешительности остановилось.

– Иди себе с Богом, эльфы мы, эльфы, – Семен Точилинов, командир спецгруппы Управления Практической Магии Министерства Обороны РФ, махнул рукой облаку, и то, приняв, наконец, решение, поплыло себе мимо, надумав-таки поискать именно людей, а не непонятных существ, чья принадлежность к аталь хоть и вызывала сомнения, но была довольно явной. Семен оглядел напряженные лица соратников, вымазанные эльфийской кровью, и невесело хохотнул:

– Боря, расслабься, я же не дергаюсь, когда ты молнии отводишь, это ты умеешь, я знаю. А полуразумные сущности – моя специализация.

Его спокойный ироничный тон несколько смягчил напряжение, которое владело всеми. Борис, эксперт по энергетическим воздействиям, вяло отмахнулся, неуклюже пытаясь пошутить:

– Это ты знаешь, что они неопасны, а им забыли сообщить.

Шутка не прошла. Тяжесть, висевшая над группой, никуда не исчезла. День клонился к вечеру, но казалось, он длится уже целое столетие. Того, что людям пришлось пережить за этот день, каждому хватило бы на десяток жизней. Группа находилась практически на линии фронта, с тем чтобы быть как можно ближе к источникам боевых заклинаний, и приняла на себя – вместе с передовыми частями – удар торжествующих нелюдей. Если бы не некоторые познания в хальер, которые успели накопить разведки и исследовательские центры людей, никто из группы не выжил бы, как не выжил практически никто из личного состава частей, стоявших на линии фронта. Но специалисты по раннему предупреждению магических ударов прибыли из Франции как раз для проверки своих способностей в этой области. Они подвесили на ночь несколько следящих заклинаний – арканов, как они их называли. Поэтому, когда утренняя тишина внезапно взорвалась диким звоном и звуками «Марсельезы» (шутники решили, что такой сигнал оповещения вполне подходит для аркана французской работы), группа ученых успела хотя бы проснуться. Навыка подъема по боевой тревоге, естественно, ни у кого не было, и пропали бы научные мужи ни за понюшку табака, но усиленное изучение неизвестной науки сделало свое дело. Чтобы создать теорию магии, чуждой людям, надо было для начала накрепко затвердить азбучные истины и исходные данные. Поэтому, выйдя из палатки и увидев несущуюся на них стену огня, Борис, сотни раз моделировавший эту ситуацию, выжимавший досуха всех халь, доставляемых в лабораторию в качестве пленных, неожиданно даже для самого себя вдруг замахал руками и заверещал что-то на непонятном языке. Огонь не отреагировал никак. Но когда ревущее пламя пронеслось через них, оставив за собой людей с остекленевшими глазами и картинно стоящими дыбом волосами, выяснилось: везде, куда доставал взгляд, выживших не осталось. Никого. Кроме них самих и взвода дивизионной разведки, при первых же признаках опасности примчавшегося спасать ученых. Никого.

Осознав, что чудом остались в живых, люди как по команде уставились на Бориса. Смотрели, может, не как на мессию, но уж как на живого апостола – точно. Борис, как мог, сбивчиво объяснил: дело, собственно, в заученном заклинании, вон, у французов тоже работает. И на ученых снизошло отчетливое понимание: то, что они изучали в теории, уже подтверждено страшной практикой. Они бы, наверное, так и остались там, на выжженном поле, так как нелюди начали атаку сразу после нанесения магических ударов, но тут уж всех выручили разведчики.

Повидав за время этой шизофреничной войны еще и не такое, они не стали предаваться отчаянию, но отнеслись к происходящему философски. И – по-военному. Ну выжгли передовые части, ну перешли в контрнаступление. Ничего страшного, потом вернем, еще и с процентами. И даже потом, осознав всю трагичность и безнадежность ситуации, они так же спокойно и доходчиво объяснили ученым: как бы ни повернулась ситуация, думать будут те, у кого соответствующие головы на погонах есть, а их дело – вернуться, принеся с собой максимум информации, и, если получится, постараться перед уходом как можно сильнее напакостить. Но всё это было потом, а тогда, стоя на дымящейся земле, разведчики похватали ученых, впавших в прострацию от осознания многих истин, и быстро-быстро потащили их в тыл, так как в пределах видимости уже сотрясали землю первые ряды хорда глеммов, а оказаться мишенью для стрелков аталь, поддерживающих хорд, не улыбалось никому. Уж они-то знали, как аталь обращаются с луками и пращами. Да и глеммы могли чрезвычайно заинтересоваться: что это за группа маячит там, где, по идее, никого в живых быть не должно. Мгновенная реакция разведчиков спасла всех, однако научная группа при этом потеряла все записи и наработки. Бойцы даже квакнуть не дали слабо трепыхающимся ученым, похватав их в охапку и буквально на руках утащив назад. А когда итальянец Джузеппе Строцци решил все-таки объяснить непонятливым солдафонам ценность оставляемого, молчаливый разведчик просто ткнул его лицом в обожженный труп какого-то бедолаги, а потом развернул в сторону неумолимо приближающихся шеренг, ощетинившихся всеми видами колющего и рубящего оружия. Вопрос был исчерпан. И черт бы да с ними, с этими записями, но вот воспроизвести по памяти рунное заклинание портала не мог ни один из двух имеющихся в составе группы телепортистов. Формулу портала с Земли к аталь знали все. А вот формула перехода из Зеленого Лепестка в Огненный, домой то есть, была только-только открыта. И теперь группа пребывала в глубочайшем унынии, размышляя, сколько еще времени им отпущено, прежде чем нелюди найдут их в этом овражке. До сих пор разведчики достаточно успешно обезвреживали всех случайных солдат противника, оказывавшихся поблизости. Но ведь среди них не было ни одного халь. Между тем ученым представилась прекрасная возможность попрактиковаться в магии, так как после ограничений, наложенных снайперами и артиллерией, практически все халь, находящиеся в зоне боевых действий, стремились продемонстрировать свое искусство. И огромным везением было то, что группу собирала и направляла ООН, которая решила провести совместные консультации на местности в расширенном составе, а значит, привлекла представителей всех изучаемых на практике направлений магии. Накопленные ими знания пока что позволяли выживать и эффективно противостоять заклинаниям общей направленности, но никто не брался предположить, что будет, если на группу набредет настоящий халь. А что рано или поздно это случится, никто не сомневался – изменение линий хальер не почувствовать невозможно.

Последний час, по рекомендации военных, заставивших дать отдых кипящим мозгам, провели в безделье, поедая сухой паек, раздобытый где-то разведчиками, и заново переживая произошедшее. Несчастные телепортисты так и не смирились с отсутствием записей и продолжали с маниакальным упорством чертить на земле различные варианты формулы построения портала, пытаясь заново изобрести ее. Процесс начертания каждого нового варианта проходил по одной и той же схеме: при первых штрихах с их стороны слышались нежные уговоры и приглушенные мольбы, а по завершении раздавался с каждым разом все более и более громкий и изощренный мат.

– Опять молнии, – в овраг откуда-то сверху свалился дозорный.

Отдых кончился. Борис вздохнул и начал карабкаться повыше, чтобы обозреть происходящее и прикрыть в случае надобности группу. Ничего особенного. Опять какой-то до-халь напутал с расстоянием и пустил линию молний за несколько километров от уходящего фронта, а может, и местность зачищали. И все же, хоть молнии – одно из самых простых заклинаний, Бориса все равно ощутимо потряхивало.

– Ничего, Борь, мы в тебя верим, – Семен расслабленно полулежал на груде листьев и, казалось, совершенно не интересовался происходящим. Однако при этом он умудрялся видеть всё, что творилось с людьми. Он единственный из всех поддерживал шутливо расслабленную манеру разговора, и остальные, видя постоянно перед собой такой пример беспечности и уверенности, тоже понемногу оттаивали. Все-таки, когда начальник говорит, что ничего страшного не происходит, становится легче. Когда есть на кого переложить решение проблемы, а этот кто-то уверен, что всё под контролем, надежда появляется сама собой. Так уж люди устроены. Сам-то Семен дергался ничуть не меньше, а то и больше подчиненных, но при этом он четко осознавал, что сейчас все смотрят именно на него, и, пока он делает вид, что все идет как задумано, люди будут работать. Покажи, что ты боишься тоже, – получишь неуправляемое, обезумевшее от страха стадо. А так командир группы являл собой единственную связь с привычным миром, незыблемое свидетельство понятной структуры жизни. Земля по-прежнему была здесь. И страхами своими Точилинов не стал делиться ни с кем. Даже с командиром разведчиков. Когда капитан сунулся было к нему с приватным разговором, мол, что делать будем, шеф, беда, Семен, вспомнив, что он значительно старше по званию, построил бедолагу по всей форме: «Вы, товарищ капитан, ничего не забыли? Ничего, что к целому полковнику на „ты“ обращаетесь? Конечно, виноваты. У вас приказ есть? Отлично. Повторить! Вот и выполняйте. Физическая безопасность группы должна быть обеспечена, остальное – наши проблемы». И понял, что угадал. В затравленном взгляде капитана начало проступать осмысленное выражение. Мир становился на свои места, и капитан, козырнув, пошел распространять обретенную уверенность на подчиненных. Через пару минут все бегали как положено, абсолютно уверенные, что всё идет в соответствии с планами командования.

«Хорошо с военными, – вздохнул про себя Семен. – Сказано, бурундук – птичка, значит, будет чирикать». Научные люди – существа с более тонкой душевной организацией и, соответственно, более подвижной психикой. Каждый час до кого-то доходило истинное положение вещей – и людей вскидывало. Приходилось вмешиваться. Кого-то надо было уговорить, на кого-то прикрикнуть, а кого-то и высмеять. У Бориса, например, внутренний голос вовсю орал про катастрофу, а глаза, наблюдающие иронично усмехающегося Точилинова, успокаивали разбушевавшийся мозг – и Борис включался и делал что требовалось.

Вот и сейчас он беззлобно ругнулся и подобрался, готовясь отводить идущий на них фронт молний. Эти заклинания не были чем-то особенным, и Борис, пробормотав положенные формулы изменения линий (он уже понял, что орать совершенно необязательно), начал натягивать линию, ответственную за энергетические разряды, чтобы создать необходимое напряжение. Молнии не будут бить по участку, где уже есть необходимая концентрация хальер.

Семен тем временем, убедившись, что все идет как надо, решил приподнять боевой дух телепортистов:

– Что, балбесы, опять буковки не складываются?

«Балбесы» хмуро оглядели подошедшего полковника, и только врожденная скромность и тактичность не позволили китайцу Се Ляо Юй обматерить старшего по должности. Строцци же, даром что майор, подобной сдержанностью не страдал. Минуты две он очень эмоционально рассказывал Точилинову, что он думает про рунную магию, недалеких солдафонов, которые не дают забрать записи, про нелюдей, про эту дурацкую жизнь вообще и про лезущих с указаниями начальников в частности. Монолог был выдан на итальянском, но Семен общую канву уловил, хотя честно продолжал слушать с глуповатой улыбкой на лице. Китаец помалкивал, но во взгляде чувствовалось если не одобрение мыслей коллеги, то, как минимум, уважение к ним. Дав Джузеппе выпустить пар, Точилинов заглянул в глаза уже вошедшему в раж итальянцу и задушевным голосом тихо спросил:

– Ты что, майор, совсем страх потерял?

И, уже не сдерживаясь, выплеснул на несчастного ученого всё напряжение, копившееся с самого утра:

– Вы тут что, совсем охренели? Вы, б…дь, офицеры или где? Смир-р-на!

Телепортистов подбросило. Вытянувшись по струнке, они ели глазами внезапно рассвирепевшее начальство.

Всё-таки Семен не всегда ученым был. В магию он пришел из строевых частей. И строить подчиненных, соответственно, умел.

– Ничего, что тут целый полковник перед вами находится? Или Устав и принцип единоначалия в армии уже отменили? Про ответственность за невыполнение приказа в зоне боевых действий все помним, а, майор?

Уже осознавший всю пагубность выбранной тактики общения с начальством, Строцци судорожно закивал, не сводя взгляда с пистолета, который Точилинов непонятно когда достал. Семен сам посмотрел на пистолет, как будто в первый раз его увидел, недоверчиво хмыкнул и убрал. Потом перевел мутный взгляд на ученых. Те только немалым усилием воли не отшатнулись.

– У вас есть определенный участок работ?

Два кивка.

– Формулы все написаны?

Еще два кивка.

– Не слышу, написаны или нет?

– Так точно! – Оба вспомнили, как по Уставу положено отвечать.

– Где они?

Итальянец несколько оторопело махнул рукой:

– Там.

– Где? – Ничего не понимающий в рунах Точилинов, тем не менее, пристально вглядывался в формулы, написанные на земле. Может, они действительно делали всё возможное и невозможное, но уж больно вид у обоих был удрученный. Следовало взбодрить. И Семен опять подпустил зверя в голос:

– Это? Это что, б…дь? Это не формулы, а каракули обоссавшегося енота. Что вы мне тут, на хер, пишете? Базовую формулу перехода в разных позах я могу и бойцов заставить написать. Вы ученые или что?

Вытаращенные глаза телепортационного интернационала ясно свидетельствовали, что они, конечно, ученые, но – а дальше-то что? Срочно требовалась умная мысль. Только откуда ж ей взяться. Была бы, давно бы использовали. Ну а раз нет у самого, надо напрячь подчиненных. Свистящим театральным шепотом, слышным на другом конце оврага, приблизившись практически нос к носу, полковник начал накачку:

– Всё, что знаете! Сейчас! Здесь! Написать! Скомбинировать во всех возможных вариантах! Дать результат! Про магию крови слышали? Говорят, на крови переходы сами строятся. Если к вечеру отсюда не выберемся, будем проверять гипотезу на практике. С тебя начнем.

Семен резко ткнулся в обалдевшего от такого поворота китайца.

– Всё ясно?

Се Ляо Юй, к слову сказать такой же полковник, судорожно кивнул.

– Вы-пол-нять!

Итальянец, понявший, что сейчас вроде бы пронесло, и китаец, осознавший, что мимо него как раз может и не пронести, кто их знает, этих русских, рванулись к формулам.

Пару минут постояв в стороне и понаблюдав за разворачивающейся дискуссией, Семен тихонько отошел. Вроде мысли у них какие-то появились. На ходу доставая сигареты – слава богу, они хоть в рюкзаке оказались, – Точилинов подошел к наблюдавшему за экзекуцией капитану разведчиков:

– Вот так-то, главное вовремя пнуть.

– Сильно вы их, Семен Алексеевич.

– Учись, капитан, полковником станешь. Когда выберемся.

– Ага, когда выберемся. А пока, может, мне моим тоже боевой дух приподнять?

Однако идея не прошла. Разведчики, с интересом прислушивавшиеся к воспитанию телепортистов, правильно поняли, что теми дело не ограничится, и, как только завязался разговор, мгновенно начали заниматься вдруг появившимися делами, развивая бурную деятельность. Кто оружие чистил, кто снаряжение подтягивал, кто в вещмешке порядок наводил.

– Ха, наивные, они что, думают, мне докопаться не до чего? Щас найдем.

Капитан, придумав себе полезное занятие, резко повеселел.

– Погоди-ка, – остановил его боевой задор Семен, – пойдем лучше посмотрим, как там дела у Бориса, что-то перестала нравиться мне его ситуация.

Борису ситуация престала нравиться гораздо раньше. Проходящий практически мимо фронт молний, вместо того чтобы окончательно начать уходить, повернул прямо на них. Через несколько минут он накроет весь овраг.

– Что случилось, Боря?

– Сам не пойму, Семен Алексеевич. Он уходить должен, а вместо этого на нас разворачивается. Я всё по правилам делал, в прошлые разы работало.

– Значит, с чем-то новым столкнулись. Капитан, поднимай людей. Тревога. Телепортисты пусть работают. Ты передай им, что до сеанса магии крови они могут и не дожить.

Капитан кивнул и исчез. Из оврага послышались команды и лязг оружия. К магам поближе подтянулись дозорные, сидевшие в секретах.

Молнии меж тем дошли до края оврага. Борис все-таки сделал все правильно. Часть оврага, где находились люди, накрыло защитным куполом. Там ничего не происходило. Вот только легче от этого не стало. Фронт превратился в кольцо, окружившее группу. Стена молний отрезала людей от остального мира. Гром оглушал. Семен добрался до капитана.

– Что с переходом? – Орать приходилось прямо в ухо, но и так почти ничего не было слышно.

Капитан махнул рукой в сторону телепортистов. Ребята, надо отдать им должное, не запаниковали, не ударились в истерику. Обмениваясь краткими репликами, почти не слышными из-за грома, помогая себе жестами, они в бешеном темпе чертили что-то на земле. Трогать их сейчас было бессмысленно.

– Боря, сколько такое может продолжаться? – Точилинов знаком подозвал к себе мастера энергий.

– Зависит от силы халь. В принципе, долго. Здесь, я так понимаю, работал на-халь, причем не один.

– Скажи, – Семен пристально глянул в глаза ученого, – а случайно это могло произойти? Ну, неадекватно отреагировал фронт, нашел на ком энергию сбросить, или еще что?

Борис внезапно отвердел лицом и очень спокойно ответил:

– Очень и очень вряд ли.

– Значит, все-таки нарвались, и это кольцо просто маркер для на-халь. Нас таки нашли.

И поднял голову, ощутив напряжение линий хальер. Высоко-высоко над группой кружилась красная точка. Плохо дело, понял Точилинов. Летучий Зверь. Звери четко делились по цвету. Про Красных Зверей полковник и слышал-то всего лишь однажды, случайно. Нахаль редко попадали в лаборатории Земли. Но вся информация, которая у него была, говорила об одном – это заклинание одно из самых сильных. «Здравствуйте, – зло подумал Точилинов. – Добро, значит, пожаловать. Наслышаны, наслышаны. Вот только счастья от визита, извините, не испытываем, уж лучше бы мы к вам». Уверенности, что он сможет противостоять Красному Зверю, не было, скорее, наоборот. Это ловушка. И в подтверждение догадки по краям оврага выросли насмешливые в своей молчаливости и неподвижности фигуры аталь с натянутыми луками. Зверь начал снижаться.

Семен рванулся к телепортистам.

– Джузеппе!..

Итальянец, не отрываясь от бешеного начертания рун, молча махнул головой – не мешай, вижу. Маги, приготовив весь свой невеликий арсенал, замерли вокруг последней своей надежды. Эти двое должны умереть последними. Между магами стояли разведчики, сжимая бесполезные на расстоянии ножи. Красный Зверь выписывал круги прямо над молниями, издавая пронзительный вой, пробирающий до ногтей. В центр рун вдруг воткнулась стрела, виртуозно пущенная в промежуток между молний. Аталь решили поговорить. Редким животным, знающим магию, предлагали сдаться.

«Всё, – мелькнуло в голове Точилинова. – Не уйти». В конце концов, любое везение заканчивается. И то сказать, не должны они были выжить, не должны. Слишком хорошо аталь подготовились. И в свою игру играют. Магия на магию. Куда уж им против гвардии. А то, что это гвардия, видно сразу. Изумрудные одежды стрелков-листьев и боевые султаны халь со свисающими амулетами, шлемом покрывающие головы, говорили сами за себя. «За нами шли, – отрешенно подумалось Семену. – Такой набор наверняка только для нас собран. Для регулярных частей столько элиты не нужно. Поймали, твари». Верхняя губа сама собой поднялась в волчьем оскале. Он медленно оглядел неподвижные ряды. Застывшие нечеловеческие лица, напряженные взгляды, готовые сорваться стрелы и заклинания. Узковатые, удлиненные глаза внимательно смотрели на кучку людей. Семен скользил взглядом по шеренгам, сам не зная для чего, вглядываясь в лица. Вот какой-то начальник стрелков, зеленая повязка на лбу. Стрелки на себе носят только амулеты, больше ничего вообще, это особый шик воинов-листьев, так что любая деталь в одежде – отличительный знак. Хищное тонкое лицо, острый подбородок, узкие плечи, зеленоватые волосы, стянутые назад, взгляд как прицел. Листья сами напоминали стрелы, готовые в любой момент бесшумно принести смерть любому, кто осмелился пойти против непобедимой Старшей Расы Клевера. Несмотря на внешнюю субтильность, силой они обладали немалой, Семен это хорошо помнил, хоть и общался в основном с халь.

А вот и они. Такие же тонкие лица, но почему-то чуть шире, кормят их, что ли, лучше? Раньше у Точилинова не было возможности сравнивать их вот так, стоящих рядом с воинами. «И лучше бы и дальше не было», – с грустной усмешкой подумал он. А стоят красиво, величаво. Высокие лбы почти полностью прикрыты свисающими с султанов амулетами. Сплошь высшие маги, на-халь, – по две серьги у каждого в удлиненных острых ушах. Та же хищная красота готовой ударить стрелы. И – презрение. Чем отличались халь, так это презрением. Даже на допросах. Воины, они проще. Вот ты, вот я. Кто сильнее, тот и победил. А халь презирали. Всех. Как же, высшая ступень развития живого существа. И таки победили они.

«Хрен вам», – зло и упрямо выдохнул Семен. Пока гвоздик не заколотили и земелькой сверху не присыпали, ничего еще не кончено. Хотя шансов, конечно, всего ничего. Тут не только аталь. Даже глеммов притащили, вон топчутся возле начальства. Квадратные невысокие фигуры, напоминающие каменные валуны, придавали монументальность группе, стоящей особняком. От души готовились, чтобы совсем без шансов. Боятся. И правильно делают, не один халь лег в этой войне. И не один еще ляжет, хоть и громят сейчас людей. «Еще не всё», – упрямо твердил себе Точилинов. Вот только возвращать долги, судя по всему, будут уже не они.

«И черт с вами». Семен последним усилием расправил плечи и так же презрительно глянул на главного халь, молча стоящего на краю оврага, впереди всей своей свиты.

И встретился с ним взглядом. И вздрогнул, узнавая под свисающими на самые глаза амулетами, того самого пацаненка…

– А ведь я тебя пожалел, поганца. – От бессильной злости Семен не удержался и прошипел вслух. Но никто не услышал. А если бы и услышал, то не понял. А Семен смотрел, и внутри закипала яростная обида непонятно на кого. Нет, конечно, он знал, что, жалея врага, он давал тому шанс встретиться с ним в бою. Всё он понимал, всё… Но вот такого презрения, которое просто рвалось из глаз тен-таля Каллимо, как теперь уже понятно, советника самого Принца Лианы зол-италь Санделя, он не ждал. Все что угодно – злость, ненависть, ярость… Но не презрение. Презрение к человеку, который дал тебе жизнь, считай. Презрение к воину, проявившему уважение к врагу. Плевок в лицо в ответ на протянутую руку. «И ведь ты, собака, принял мою помощь. Не плюнул в ответ, презирая тогда. Принял, а вот теперь плюешь, превращая благородный порыв в несусветную дурость», – кипел Точилинов. Ведь он тогда в благородство сыграл, чистеньким перед собой вышел, наплевав на всех: мол, вы мясники, а я… А теперь… Ощущение собственной глупости, прикрытой налетом дешевой романтики, оказалось непереносимым. Вот за это Семен был готов сейчас щенка (хотя какой уж он теперь щенок) удавить голыми руками. Так, чтобы треснула гортань под судорожно сведенными пальцами, чтобы руки ощутили кости, чтобы плоть рвалась и трещала, чтобы кровь, такая же красная, как у всех, залила безупречно презрительное лицо. Ай, как стыдно-то, как плохо-то перед собой оправдываться. Другому можно объяснить, доказать, убедить. Себе не докажешь… И черт его тогда дернул…

Глава 2

– Разрешите, товарищ генерал-майор? Полковник Точилинов по вашему приказанию прибыл, – доложился Семен, входя в кабинет.

– Садитесь, товарищ полковник, – генерал-майор Каретников, целый замначальника Главного Управления Кадров, по чьему прямому приказу Семена выдернули со службы и отправили в Москву, указал на кресло перед столом, – представляю вам начальника Управления Практической Магии Генерального Штаба генерал-майора Йенсена, Торвальда Эриковича. Вы переходите в его Управление на должность первого заместителя.

Семен присмотрелся к новому начальнику. Видел он его впервые. Высокий, даже сидя видно. Судя по имени – корни шведские. Хотя от шведа у него была только шевелюра пшеничного цвета. Все остальное скорее откуда-то из Древнего Рима утащено. Четкий профиль, волевой подбородок, глаза чуть навыкате, жесткая линия рта. В общем, достаточно аристократичный красавец в самом соку. Дорогой костюм на нем смотрелся бы лучше, но генерал-майорская форма тоже сидела очень и очень ничего. «Вот вокруг него, наверное, бабы-то в штабели складываются», – не к месту мелькнуло в голове. Точилинов помотал головой, отгоняя неуставные глупости.

Нет, конечно, он всё уже заранее знал и все предписания на руки получил. Нынешняя встреча – всего лишь дань штабной культуре, – первого зама управления, пусть нового, не перебрасывают письмом, как лейтенанта какого-нибудь. И всё же – до чего по-дурацки звучит. Семен едва сдерживал хохот, получив предписание, хихикал, ходя по коридорам ГУКа, посмеивался, готовясь к представлению. Сейчас смешки кончились, хотя внешне ситуация выглядела абсурдно донельзя: Управление Практической Магии при Генштабе! Торвальд Эрикович Йенсен, генерал-майор, его начальник. Уписаться можно. Но это внешне. А на деле, в ГУКе плохо понимают шутки, тем более такие, как создание нового Управления. И заниматься Практической Магией ему придется на самом деле. И-и-хе-хе-хе! У-у-ха-ха-ха! Замечательно, а чего делать-то? Сушеных летучих мышей по стенкам развешивать? Или на метле летать по ночам? Изделие ПЛМ-19М – Помело Летучее Магическое, версия 19, модернизированное? Свиток Заклинательный, допуск секретности по форме № 2? Семен, конечно же, заполнял тесты, в обязательном порядке разосланные в войсках. Поговаривали, что они как раз для этих целей и составлялись, но что они могли там у него найти экстрасенсорного, Точилинов ума не мог приложить. Но вот нашли ведь.

– В общем, удачи, товарищ полковник, на новом месте службы, – закончил выступление Каретников.

Семен моргнул – он, оказывается, всё прослушал. Ну да ничего. Все равно всё нужное ему сейчас Йенсен будет рассказывать, а до этого лирика напыщенная была.

– Ну, позвольте откланяться, – поднялся Йенсен совершенно не по-военному.

– Разрешите идти, товарищ генерал-майор? – по Уставу встал Точилинов.

– Идите, – благосклонно кивнул из-за массивного стола Каретников, – и удачи вам в вашем нелегком труде.

Пока дверь закрывалась, Семен все пытался понять: он поиздевался или как?

– Пошли, – когда дверь закрылась, Йенсен простецки подтолкнул Точилинова в спину, – получим проездные и двинемся, машина ждет. У тебя вещей много?

– Нет, – Точилинов, даром что до полковника дослужился, жил бобылем, семьи не было, вещей, соответственно, тоже кот наплакал. – А зачем двигаться? Куда? Не здесь мы разве?

– Нет, – Йенсен улыбнулся, – я из Питера, вот и выбил себе дислокацию дома. Тем более что народу надо много с водой работать, с камнями, природа нужна. И спокойствие. А Москва уж больно суетная. Ломиться вперед за достижениями – места лучше не придумаешь, а вот мыслью растечься или помедитировать спокойно, творить – это не здесь.

Подборка всех документов заняла час, еще час они постояли в пробках, добираясь до гостиницы. Всё это время о делах не было сказано ни слова, и только когда автомобиль с Йенсеном и Точилиновым, ведомый вглухую тонированной машиной сопровождения с двумя мигалками, тронулся и Йенсен поднял перегородку, отделяющую их от водителя, и что-то там у себя переключил на подлокотном пульте, Точилинов не выдержал:

– Шикарно живем, товарищ генерал-майор.

– А то, – Йенсен достал сигареты, – мы теперь фигуры о-очень значимые. Что дома, что по всему миру. Привыкай. Куришь?

Семен кивнул и тоже достал пачку:

– А с чего нам такой почет, товарищ генерал-майор? – Приятно, конечно, но лучше всё до конца выяснить.

Йенсен покривился:

– Давай без званий. Я, если ты еще не понял, человек не очень военный, несмотря на то что погоны кинули, мне проще, когда по-человечески.

Точилинов пожал плечами, по-человечески так по-человечески, еще и лучше.

– Зовут меня Торвальд, псевдоним Гермес, внутренний код – 7. Обращаться лучше по псевдониму, тебе тоже что-нибудь придумаем.

Тут покривился Семен. С детства он не имел ни одного прозвища, не липли они к нему.

– Ну, как хочешь, – развел руками Гермес.

– Так что насчет всего этого? – повертел пальцем в воздухе Семен.

– Все просто. Ты про операцию «Конкистадор» слышал?

– Краем уха, – хмыкнул Точилинов.

Не слышать про «Конкистадор» было невозможно. Параллельные миры, разумные расы. Магические штучки, открытые группой ученых-фанатиков. Существа, похожие на эльфов, гномов и орков из сказок. Точилинов всех деталей, естественно, не знал, но подозревал, что ребята были малость того, этого… В общем, открыли они это все самостоятельно, без ведома какого-либо правительства. Еще бы, кто на такую белиберду денег даст? Ну открыли и открыли, а потом «магическую» формулу перехода закинули в Интернет. Ой, что началось! Космический туризм в планетарном масштабе, автостопом по Галактике. А эльфы (аталь, как они себя называли) никакой радости не испытали. Мало того, ограждали они себя от любопытных очень и очень жестко. С убитыми и ранеными. Тут уж и правительства подключились. Защита сограждан и всё такое. Тем более что война – такой замечательный повод решить пару-тройку проблем внутри страны. В общем, слово за слово, пришлось начинать вторжение. Ничего умнее не придумали, как дать название «Конкистадор». Как-то благополучно забыли, что испанцы-то в итоге цивилизацию порушили. А аталь вовсе и не индейцами оказались. В ответ так врезали, что мало, судя по всему, не показалось. Конечно, официально ничего не сообщалось, но военные кухню-то свою знают и выводы делать умеют. Когда дивизия за дивизией снимается и куда-то уходит, да не заштатные части, а настоящие боевые, то картина потихоньку вырисовывается. И снабжение молотит как оглашенное. Слухов было достаточно, а вот очевидцев пока не было, всё только-только началось, еще никто и не вернулся, чтобы сплетни принести. Только «двухсотые» да раненые, но на этих такой режим секретности повесили – не подходи. Однако слухи про какую-то магию (хи-хи) ходили, а потом в частях распространили и заставили заполнять какие-то странные тесты. Поговаривали, по этой части. Вот, в принципе, и всё.

– Тесты, говоришь? – довольно ухмыльнулся Йенсен и шутливо постучал себя по груди. – Я придумал. Хорошая вещь оказалась.

– Меня из-за них к тебе направили? – Сам просил на «ты» обращаться.

Йенсен и ухом не повел.

– Именно, – покопался в портфеле и достал два листка, один из которых Семен уже видел, заполняя тесты. На нем был нарисован цветок клевера. На втором красовался дворец в окружении зелени. – Что видишь?

– Цветок клевера и дворец с деревьями.

– Ага, – удовлетворенно выдохнул Гермес, – а вот остальные ничего не видят. Тот же Каретников просто чистый лист наблюдает, я ему тоже подсовывал. Почему? Да потому что эти рисунки мне настоящий халь рисовал, по всем правилам. И весь тест составлен на чувствительность к магии, хальер на аталите.

И рассмеялся, глядя на ничего не понимающего Семена.

– Аталит – это язык аталь, – пояснил он.

– А хальер? – Точилинов поудобнее устроился на мягком сиденье.

Глава 3

Тишина Карельского перешейка по вечерам просто поражала. База УПМ, расположенная прямо в лесу, позволяла насладиться прелестями северной природы в полной мере. Даже не верилось, что огромный мегаполис, Северная Столица, находится всего в каких-то семидесяти-восьмидесяти километрах. Казалось, нога человека вообще никогда не ступала ни по этому сосновому лесу, ни по берегу озера, вокруг которого располагалась база. Вечером, при тихой погоде, казалось, что ты просто попал в фотографию: все вокруг застыло в непередаваемой красоте и тишине, и только ты один двигаешься на этом фоне.

Территория базы когда-то уже принадлежала военным, но с наступлением лихих годов, когда хватали всё, что можно ухватить, а армия потихоньку сокращалась (читай – разваливалась), лакомый кусочек красоты у армейских быстренько отобрали и благоустроили для отдыха всяких очень хороших и нужных людей. Но под дудку войны и необходимости создания принципиально нового направления базу быстренько забрали обратно. Ну, на самом деле не так уж быстренько. При первом обращении генералам порекомендовали отдохнуть от этой мысли, уж больно красивое и уютное местечко. Но еще даже не испеченный тогда генерал-майор Йенсен оказался не только чрезвычайно сильным магом, но еще и крепким хозяйственником, к тому же – с немалыми задатками лидера. Он просто встал в позу и заявил, что наверняка найдутся одаренные люди, которые смогут помочь родной стране в этой фантасмагорической проблеме под названием «магия». Но не он.

А время и обстоятельства жали так, что сил терпеть не было вообще никаких. Войска, развертывавшиеся для наступления, неожиданно столкнулись с ожившей сказкой. С летающими нематериальными драконами, с живыми деревьями, со стенами огня, с клубами разумного тумана и вообще со всем тем, что раньше только в книжках и присутствовало. Если бы не война, так и замечательно, но когда все эти сказки оборачиваются реальными потерями, то тут уж становится не до шуток. Поэтому, когда дело дошло до Москвы, там даже читать не стали никакие обоснования. Жесточайший приказ «отдать и не морочить голову» прилетел практически мгновенно. И Йенсен стал обладателем райского уголка, одного из немногих на Земле, где люди начали изучать совершенно иное видение жизни.

– Еще что-нибудь осталось? – Точилинов плюхнулся на землю возле костра.

– Так, только настроение испортить, – Борис Уваров, энергетик, как его называли, протянул почти пустую бутылку. – Будешь?

– Пить – буду, настроение портить – нет. Чего такие потухшие? Опять не получается?

Борис, лежащий на спине возле вечернего костра, где собралась вся невеликая магическая рать, вздохнул и перевернулся на живот:

– А оно и не может получиться, как будто сам не знаешь.

Бориса, который разве что не зажигал спички взглядом, откопал где-то на Урале Йенсен. Пирокинетические задатки у него были налицо, и, естественно, определили его заниматься энергетическими воздействиями: отчеты, поступавшие из войск, описывали и стены пламени, и ураганные ветры, и направленные молнии, косившие беззащитных солдат.

Вообще, все восемь человек, подобранные Йенсеном для участия в проекте, включая Семена, обладали экстрасенсорными способностями в той или иной мере. Но от того, что их собрали вместе, повесили погоны и дали отеческое напутствие, ни качество, ни количество этих способностей не увеличилось. После активного изучения статистики, накопленной за два месяца боевых действий, стало ясно, что в ближайшее время они вперед не продвинутся. А потом выяснилось и почему.

Неделю назад на Озеро, как начали называть базу ее обитатели, привезли первых пленных. Пятеро магов, халь, были доставлены на базу как ценнейший и неимоверно бьющийся груз. Разве что ватой не переложили. Все пятеро было совершенно обездвижены. Зафиксировали их, конечно, в удобных позах, но так, чтобы и пальцем не могли шевельнуть. В войсках уже насмотрелись, что могут вытворять маги, поэтому при захвате их вырубали мгновенно и поддерживали в бессознательном состоянии всю дорогу. Наверное, ребятам было очень больно.

А самое обидное, что всё зря.

– Роммо ихаэ эс, коссоль?

– Вроде ругается. Говорит: чего, мол, надо, животные? – пробубнил переводчик.

Откуда они накопали этого молодого пацана, который фактически за три месяца смог более-менее сносно выучить аталит, Семен себе даже близко не представлял. Хотя, чего там, есть Военный Университет, там таких пацанят пруд пруди. Сколько ему? Лет девятнадцать? Этим курсантам вообще фиолетово, что учить: китайский, пушту, язык индейцев майя или какой-то аталит. Родина сказала: «Надо!» – и вперед. Чего там, по молодости-то. А если еще и командировок пару-тройку сообразить – языковое погружение, так сказать, – так вообще хорошо. И романтика, и от военной жизни откосить. Достает, знаете ли. Понятно, еще и способности нужны, и недюжинные, но тут уж, судя по всему, без внимательного взгляда Гермеса не обошлось. Так что Денис теперь являлся непременным участником всех «бесед» с пленными, которых начали поставлять войска Экскора, как стали называть Экспедиционный Корпус.

– Ты ему объясни, что мячик-то не на его стороне сейчас, – вздохнул изрядно уставший к этому времени Семен, это была уже третья встреча за сегодня. – Будет выделываться – обидим, и сильно.

Денису можно такие вещи говорить. Он парнишка с головой, сам сообразит, как сформулировать. И действительно, поняв все, младший сержант тут же что-то защебетал на их птичьем языке. Правильно переводил, с душой, судя по всему, – аталь начал медленно багроветь. Ничего, пусть поймет, кто здесь главный. Тем временем Дениска, похоже, зацепил за живое. Не отрывая взгляда от Точилинова, аталь начал что-то говорить. Мягкие звуки мелодичного языка превратились в злобное змеиное шипение. Жилы на пунцовой шее пленника превратились в канаты. Изо всех сил он начал тянуть на себя прикованные к ручкам стального кресла руки. Семен не отрывал взгляда. Воля на волю. Один на один.

И вдруг в кресле что-то хрустнуло…

Если честно, Семен даже испугался немного, о силе тщедушных с виду халь ходили легенды: один этот пленник при случае мог уделать их всех. Но тут сзади выдвинулась могучая фигура. Василий Теткин (Теркин, как его тут же прозвали остряки), сержант роты охраны, обеспечивающей непосредственную безопасность ученых, был фигурой выдающейся. Во всех смыслах.

Страшный удар по лицу сорвал прикрепленное к полу кресло. Халь тряпичной куклой покатился по полу. Вася медленно подошел, поднял хрупкую фигуру вместе с креслом, легко хлопнул по лицу, концентрируя внимание, поставил на пол и угрожающе медленно приблизил свое лицо к лицу аталь. Так, что едва не коснулся пленника лбом, глядя прямо в глаза, ломая волю. Резко выдохнул что-то зверское. И тут же – еще один страшный удар.

Третьего не потребовалось. Поднятый с пола халь уже не пытался отстаивать родовую честь или что там еще. Страх бился в его глазах. Семен его понимал, ему и самому стало не по себе.

– Вася, я говорил тебе, что ты не тем занимаешься? – не поворачивая головы, поинтересовался Точилинов.

– А по-моему, именно тем, – прогудел сзади сержант. – Готов, красавец.

Красавец действительно был готов.

– И правда, – Семен начал конструктивную на сей раз беседу: – Ваше имя, звание, род занятий…

Ну вот не было на Земле магии. У всех была: у аталь – В Зеленом Лепестке, у глеммов – в Сером, у торков – в Желтом, а на Земле – не было. Четвертый Лепесток пространства, объединяющего четыре мира, названный с подачи аталь Огненным, что являлось в их классификации наиболее негативной оценкой, оказался обделенным.

Магические линии, линии хальер, не текли свободно, пронзая мир, давая возможность с их помощью менять саму его структуру, как во всех Лепестках, а по какому-то капризу мироздания создавали вокруг Земли контур, внутри которого была пустота. Может, это было обусловлено тем, что только с Земли открывался выход во Вселенную, остальные Лепестки представляли собой замкнутые миры, может, еще чем-нибудь, но факт оставался фактом – на Земле нельзя было заниматься магией. Вернее, можно, но с таким маленьким КПД, что лучше и не начинать. Маг, халь, мог принести на Землю с собой немного хальер в качестве своей жизненной силы либо в запечатанных магиприпасах или амулетах, но вся высвобожденная хальер тут же стремилась в контур линий вокруг Земли. Магам на Земле было не место.

Глава 4

– Судя по твоему лицу, про результаты можно и не спрашивать, – Гермес поднял голову от бумаг, глядя на входящего в кабинет Точилинова. – Кофе будешь?

– Буду, хоть уже и тошнит от него, – Семен тяжело плюхнулся в кресло перед столом начальника и достал сигарету. – Почему не спрашивать, спрашивать можно, и результаты есть, на сей раз нам на-халь достался, высший маг, Ветвь Речного Берега, если тебе это что-то говорит.

Гермес помотал головой.

– Не суть, – продолжил Семен, – систему халь мы уже почти выстроили, через пару дней представим. В теории мы уже подкованы дальше некуда, но вот с практикой я даже не знаю что и делать. Узоров у нас уже море, но как их опробовать, не знаю.

– Узоров? – хмыкнул Гермес. – Художники.

– Ну не ложится мне на язык «заклинание». Сказками попахивает. А «узор» – это просто перевод с аталит. Кстати, очень подходит, судя по описаниям.

– Узор так узор, хоть горшком назовите, только результат дайте.

– Как? Чертова безмагия.

– А в поля не хочешь съездить?

– А что, можно? – удивился Точилинов.

– Ты что, с луны свалился? – Гермес, казалось, удивился еще больше. – Почему нельзя? Или ты собрался здесь до старости сидеть?

– Да нет, я как-то и не задумывался.

На Семене, помимо занятий магией, еще лежало общение с родным министерством. Все остальные были, как Гермес, – люди сугубо невоенные, поэтому вся отчетность и жизненное взаимодействие с людьми в погонах, начиная от непосредственных начальников и заканчивая ротой охраны, были его задачей. В таких условиях некоторая узость мышления прощалась – штабная культура отнимала колоссальное количество времени и сил.

– Задумайся, – широко улыбнулся Йенсен, – я уже всё подготовил. Заодно Галина попрактикуется в построении порталов.

– Галина? Галина, да, попрактикуется, – протянул Точилинов.

Гермес ухмыльнулся. Неприязнь, возникшая между Точилиновым и Галиной Ганц (внутреннее неофициальное прозвище – ГГ), специалистом по рунной магии, никакой тайной не являлась. Невысокую, крепкую, с густыми каштановыми волосами Галину красивой назвать было нельзя. Никак, хоть убейся. Так, обыкновенная полусмазливая мордашка. Крепко сбитая, как топориком вытесанная. Плотные ноги с толстыми лодыжками, короткие пальцы, значимый голос. В общем, достаточно серая бабенка в возрасте от тридцати до сорока, бывает такой возраст. Однако сама она полагала себя абсолютно неотразимой. Реально неотразимость заключалась в основном в жлобском панибратстве со всеми мужчинами, оказывавшимися в поле ее зрения. Женщин она просто не замечала – за исключением тех, кто стоял значительно выше по социальной лестнице либо находился при интересующих ее мужчинах. Хлопнуть по плечу проходящего мужика, громко спросить: «Как дела, Лёха?» – напутствовать: «Ну-ну, давай-давай», – это было в порядке вещей.

И еще она никогда не выходила на люди ненакрашенная и с неуложенными волосами. Что вы, как можно, что она, пэтэушница какая? В общем, все мужики в округе должны были ею восхищаться, и никак иначе. Для начала она положила глаз, естественно, на Йенсена, но тут он полностью оправдал свой псевдоним – о чем можно говорить с богом?.. Даже не думай, девочка. И она переключилась на номера второго.

Точилинов с детства терпеть не мог панибратства, а уж от наглых хабалок – тем более. В этом плане очень выручала военная форма. Погоны – они для того и придуманы, чтобы все всё понимали. Вот ты, вот я, и ни-ни. Но Галина была слишком уверена в своей привлекательности. В общем, пришлось послать почти прямым текстом. Обиженная, самоуверенная, хамоватая и не очень умная женщина – что еще надо для доброй склоки? Слово за слово, день за днем – вот и выросла неприязнь, грозившая перерасти в нечто большее. Гермес не раз предупреждал, чтобы они заканчивали эту свару, – им вместе, может, придется в бой идти, но куда там… Семену-то всё это было, как говорится, по фигу: подумаешь, сложная подчиненная, мало ли их было, а вот у Галины не так просто оказалось. Тем более что все остальные в команде, включая роту охраны, со стервозной бабой предпочитали не связываться и молча терпели ее выходки, еще более укрепляя Галину в понимании собственной значимости.

– Еще не наигрался? – вздохнул Гермес. – Что ты на нее так взъелся? Ну стерва и стерва, с такими еще и проще работать: пни в нужное место – сама побежит. У нее ж комплекс на комплексе, выбирай, какой пригодится для дела. Тем более что руны она неплохо знает.

– Неплохо – это по сравнению с нами: мы с тобой вообще ничего в них не понимаем. Да и никто другой.

– Полно, полно, ты уж слишком пристрастен.

– Может быть. – Семен потер лицо руками. Если бы он так не устал, не стал бы говорить дальше, но день и правда выдался очень трудным. Прорывало.

– Да понимаешь, есть люди, при первой встрече с которыми проскакивает искра. С одними искра хорошая – видишь и понимаешь, что человек замечательный, – и хочется общаться. А с другими… Не нравится мне ее искра.

– Ну уж, знаете ли, товарищ полковник, если с каждым сложным специалистом искру рассматривать…

– А убило меня, когда я увидел, как она с пленными обращается, – Точилинов не услышал замечания. – Очень это нехорошо, издеваться над связанными. Плохо это пахнет. Воняет просто. И хочется вымыть руки.

– А вы с Васей, значит, ангелы небесные, – сварливо проявил информированность Гермес.

– Мы тоже бьем. Даже пытать будем, если надо. Но получать информацию – это одно, а унижать, когда всё уже ясно и известно, – совершенно другое. Лежачего или добивают, или прощают. Ты видел, с каким удовольствием она их лупит? Просто так, ничего уже не спрашивая.

– И что? – Гермес посуровел. – Ты у нас чистоплюем заделался? Рыцарем в белой броне захотелось выступить? Все вокруг в грязи замазались, а он такой вежливый и благородный. Ах, простите, ваше сиятельство! Удобно ли вам у нас в плену? Шампанское достаточно охлажденное?.. Как прикажешь с ними обращаться?

– Не знаю. Но не так. Они достойны хоть минимума уважения. Ты видел, как они держатся? Они, между прочим, за свой дом сражаются. Это мы к ним вторглись, если помнишь. Так что не такие уж мы и справедливые.

– Уважения? – Гермес неожиданно яростно зашипел. Точилинов впервые видел такое яркое проявление чувств со стороны начальника. В больное место, что ли, попал? Надо будет заметку себе сделать. – Уважения? К кому? Ты видел, что они с нашими делают. Кого уважать? Они нас вообще за разумных не считают. Держат за взбесившихся собак. Поедешь в войска – я тебе покажу, что там творится. Какими нам наши пленные достаются. Таких, как они, живыми варить мало. Ни разу не видел, когда зубы по одному раскаленной иголочкой расковыриваются, когда все внутренние органы на столе перед тобой, еще живым, раскладываются, когда одного заставляют над другим такое же проделывать? В говне сутками не лежал с насекомыми, которые тебя заживо жрут?

– Вот ты такую же пену и видишь, – подался вперед Семен. – Уроды – они везде уроды, что у них, что у нас. Нормальные-то люди сидят себе спокойно, делают свое дело, а таким – неймется. Вот после них и остаются разорванные трупы. И ненависть. Нельзя так.

– Пусть, – Гермес успокоился так же мгновенно, как и взорвался, – и ты прав, и я. И каждый будет жить дальше. Нечего нам между собой еще рубиться. Пусть так. Но я думаю, что у тебя еще будет шанс поменять свое мнение. Ты действительно рыцарь. Хочешь окружить себя только приятными людьми. Чтобы всем хорошо было, и внутри, и снаружи, так? Чтобы всё по совести, и тогда с тобой тоже будут по-человечески поступать, так?

– Ну, так, – Точилинова неожиданный поворот несколько сбил с толку.

– Так не бывает, – устало вздохнул Гермес. – К сожалению. Та самая пена всё и портит. Но без нее никак. Зачастую именно она и двигает всё вперед. Своими амбициями, нахрапом, иногда глупостью. Они нужны. И с ними надо работать. Нравится тебе это или нет, но – надо.

– А я что, отказываюсь?

– Нет, но ты, например, Галину осаживаешь, а надо отпустить. Смириться и отпустить. Пусть развлекается. Кто знает, чего она накопает там, где ты останавливаешься.

– Ну уж нет, – остановиться было выше сил Точилинова. – Не буду я с такими дружить. Без меня, пожалуйста. Всю жизнь я таких гасил, и сейчас не вижу причин менять что-то. Нельзя с самого начала с такими людьми идти рука об руку. Неправильно это. На кривом фундаменте не построишь хорошего дома. Куда в итоге мы придем?

– Ладно, – поднялся Гермес, завершая разговор, – делай как знаешь. Единственно, прошу тебя за рамки приличий не выходить. Будь уж любезен в моей команде, – он выделил голосом «моей», – работать со всеми ровно.

– Есть, товарищ генерал-майор, – улыбнулся Семен, показывая, что наставление принято. – Разрешите идти?

– Иди, – махнул рукой Гермес, – и не забудь, что ты через два дня обещал систематизацию по структуре халиона.

Глава 5

Зеленый Лепесток открылся в свое время ученым-фанатикам, уфологам в смысле, вовсе не как рой сверкающих искр, перенесший их в райские кущи, а как простая дырка в стене, возникшей на месте написанной на обыкновенной школьной доске тарабарщины, составленной из дикой мешанины формул и псевдомагических символов. Сейчас-то уже стало понятно, что формула построения портала почти идентична рунным узорам торков. Не совпадает, но очень похожа. А тогда это было откровение.

Но все имеет свои границы, даже магия. Дело в том, что рунная магия чрезвычайно неудобна в быту. Написанное заклинание является одноразовым, и перемещать в пространстве его нельзя. Действие заклинания прекращается. Таким образом, применение рунной магии сводится к использованию ее на стационарных объектах. Охранные системы, системы информационных каналов, климатические установки и так далее. Строительство порталов тоже, кстати, входит в этот список, но руны надо писать на чем-то более устойчивом, нежели школьная доска. Потому что, когда доску задели, портал закрылся. Предусмотрительно оставив формулу на доске в неприкосновенности в качестве образца, ее тут же воспроизвели вновь. На стене. Так как один из гениев связал исчезновение портала с изменением положения доски. Но рунная магия требует безупречной каллиграфии и четкого написания, а уж другим-то почерком…

Следующий портал открылся в глухом лесу. Хорошо, что не посередине океана. Вдоволь побродив между чужими деревьями и налюбовавшись незнакомыми цветами, первооткрыватели вернулись домой. Как и большинство людей, погруженных в науку целиком, все они были немного не от мира сего. Просчитать последствия широкой информированности масс о данном открытии они были не в состоянии. Главное – облагодетельствовать человечество, которое так долго страдало в одиночестве. И информацию закинули в Интернет. Последствия оказались катастрофическими. В течение нескольких дней в Зеленый Лепесток открылись миллионы порталов. Еще бы, безо всяких умений и совершенно бесплатно, всего лишь написав на листке бумаги формулу, ты можешь отправиться в другой, неведомый мир. Столько раз, сколько захочешь. Спецслужбы отреагировали мгновенно, формулу выковыряли отовсюду. Но дело было сделано. Миллионы жителей Земли хлынули в только что отрытый мир. Тем более что цивилизация аборигенов, обнаруженная там, находилась на стадии развития мечей и луков со стрелами.

Аталь были в шоке. Им, старейшей расе Клевера, утонченным и изысканным существам, пришлось пережить колоссальное потрясение. Представьте себе, вы сидите у себя дома и занимаетесь какими-то своими делами, имея определенные планы на проведение времени. Вдруг изо всех щелей начинают выползать в неимоверных количествах полуразумные муравьи. Помимо чувства естественной брезгливости, которую они вызывают, вы вынуждены смотреть, как они развлекаются, едят, пьют на пикниках, дружески похлопывают тебя по плечу, пытаются взять образцы твоей крови и тканей, навязчиво учат говорить вас на муравьином языке и потрясают какими-то побрякушками, стараясь всучить их вам в обмен на ваши вещи. Про банальное воровство уже и не упоминается. Табор цыган в коммунальной квартире – самое точное сравнение.

Аталь проводили карательные акции и за меньшее, а убивать они умели очень хорошо.

События покатились лавиной с горы. На Земле пошла волна возмущения, когда тысячи людей стали возвращаться покалеченными или не возвращаться вообще. Земные правительства не справлялись с ситуацией. Люди неожиданно столкнулись с перспективой межпланетной войны, и она их напугала. Во вновь открытый мир был отправлен Экспедиционный Корпус. Естественно, для защиты жителей Земли. Аталь немедленно ответили.

Операцию назвали «Конкистадор».

– Не подходи.

– Да я ничего, просто рядом проходил, – кругленький Андрей с говорящей фамилией Колобкин, мастер коммуникационных узоров, дурашливо шарахнулся в сторону.

– Вот и проходи себе, – о лицо Галины можно было спички зажигать.

Колобок скорчил невозмутимую рожу и демонстративно отошел.

Назначенное время выхода в полевую командировку всем составом прошло где-то час назад. Полностью готовая к выходу команда сидела и ждала, пока Галина выпишет на бетонной плите формулу выхода в Зеленый Лепесток. Проблема заключалась в том, что конечная точка была известна, а вот исходную приходилось выписывать с нуля. Задача была поставлена месяц назад, вроде должны были все подготовить. Но вот не выписывалась она, и всё тут. Точилинов стоял с каменным лицом, остальные потихоньку хихикали. Галина кипела. Но гнев – плохой советчик, и формула упорно не получалась.

Конец страданиям положил Гермес. Появившись в точке сбора, он понаблюдал минут десять за страданиями Кобры, как упорно просила называть себя Галина, подозвал Точилинова и отдал приказ.

– Группа, внимание! – Командный голос Семена заставил всех оторваться от чуть не плачущей Галины. – Р-разойдись. Сбор через два часа, готовность номер один. Спать не раздеваясь, пищу принимать только в столовой. Свободны.