Чёрный археолог Быченин Александр

– Не, Пьер обещал починить. А он ничего не обещает, если не уверен. Так что будь спок, Пауль! – Гюнтер с размаху отоварил меня ладонью по плечу, так что я дернул головой и зашипел от боли в многострадальном обонятельном органе. – Прорвемся.

– Хотелось бы берить… – хмыкнул я, не особо обнадеженный заявлением соратника. – А с ней что?

– Без понятия. Очень похоже, что кома, но Денисов заверил, что это у нее такая реакция организма на серьезную угрозу. Сказал, в спокойной обстановке очнется. Попросил только основные показатели проконтролировать.

– И как?

– Нормально все, – снова дернул плечом Гюнтер. – Пульс редкий, дыхание слабое, но организм в норме. Если не считать потери сознания. Такое, знаешь, ощущение, что она в анабиозе. Только не замороженная. Ага, сам в шоке.

Н-да. А я еще Тарасова и собственную помощницу странными считал. А тут на двух человек и одного кота столько несуразиц приходится, что поневоле начинаешь задумываться о собственном психическом здоровье. Особенно зверюга эта рыжая!..

Котяра, каким-то сверхъестественным образом уловив мою мысль, прервал свое занятие, повернул лобастую башку и ожег меня презрительным взглядом, дескать, куда тебе, жалкий раб, до нас, со всех сторон уникальных и удивительных! Я отвел глаза, мысленно чертыхнувшись – вот именно за это я кошек и не люблю. Все время почему-то кажется, что каждый из их племени по отдельности и все они вместе вынашивают коварный план по установлению мирового господства. Опасаюсь я их, короче. Хоть и никому и никогда в том не признаюсь. Хватит мне уже и документально зафиксированных фобий.

– Гюнтер, поди сюда! – донесся из кухни раздраженный рык Тарасова, разом прогнавший странную одурь, вновь нахлынувшую на меня под гипнотизирующим кошачьим взором.

Встряхнувшись, я недоуменно уставился на соратника – ты-то зачем им понадобился? Вдвоем с одним пленником не справляются? Гюнтер скроил задумчивую рожу, дернув плечами, но решил не гадать, а пойти и посмотреть, чего от него хотят. Я несколько секунд потоптался в нерешительности, борясь с огромным желанием рухнуть на койку рядом с рыжей девицей, причем отнюдь не с игривыми намерениями, потом все же протопал к дверному проему и подпер косяк, держа в поле зрения тройку «дознатчиков» и по-прежнему пребывающий в отключке объект допроса, привязанный к стулу. Навалилась усталость, подспудно копившаяся последние двое суток, но, как ни парадоксально, спать совершенно не хотелось. Видимо, сказывалось нервное напряжение. Удивительно, что приступа до сих пор нет. Хотя это все же объяснимо – хороший выброс адреналина я получил, когда будущего пленника оприходовал со всем прилежанием.

Именно это и засвидетельствовал озабоченно склонившийся над не подающим признаков жизни телом Гюнтер:

– Черт, неужели аккуратней нельзя было? Он, похоже, в коме…

– А за это спасибо Паше, – незамедлительно сдал меня майор. – Чего делать-то будем?

– Могу стимулятор ему вколоть, – предложил наш незадачливый эскулап. – Правда, вряд ли поможет. Разве что для очистки совести…

– Лучше пусть ему ваш друг еще раз врежет, – не остался в стороне и Денисов. – Клин, как говорится, клином вышибают.

Шутники, ммать!.. Лично я никаких угрызений совести не испытывал – на меня напали, я ответил, причем довольно мягко, мог бы и пристрелить. Пусть радуются, что у меня рефлексы не под стрелковку заточены. Хотя и понять их тоже можно – мандражируют соратники, зуб даю. Пьер, опять же, долго возится…

– Коли уже! – не выдержал Тарасов, легонько похлопав пленного по щекам. Тот вполне ожидаемо не отреагировал, равно как и на инъекцию, довольно ловко поставленную Гюнтером. – Черт! Ну, Паша!..

– Бот сам бы и лобил, рейнджер хреноб! – огрызнулся я, отлипнув от дверного косяка. – На пол его положите и ботинки снимите. И бообще излишки амуниции.

– Может, совсем раздеть? – хмыкнул Гюнтер. – Водой его решил облить, что ли?

– Собсем не надо, – не принял я его шутливый тон. Нервы нервами, но настолько расслабляться не следует. – По пояс хбатит. Чтобы на грудь не дабило. И обубь бон.

Догадливый Тарасов, понимающе хмыкнув, выдернул из ножен клинок и в два движения перерезал шнурки на берцах пленника. Денисов последовал его примеру, разве что расправился с веревкой, опутывавшей тело. Потом они, не особо деликатничая, сорвали с него камуфляжный китель, освободили от стандартнейшей хэбэшной футболки и подхватили под руки, намереваясь стащить со стула.

– Ни фига себе! – присвистнул Денисов, мельком глянув на спину пленного. – Да тут целая картинная галерея!

– Ну-ка… – Я заинтересованно вытянул шею, силясь рассмотреть татуировки, но ожидаемо ничего не вышло, так что пришлось обойти стул с тыла. – Н-да… поздрабляю, господа, это якудза.

– Думаешь? – вздернул бровь Егерь.

– Уберен, – кивнул я. – Как специалист гоборю. Очень характерная манера, да и тематика тоже. Дракон на бсю спину – какие еще доказательстба нужны? Ну-ка, руки его покажите.

– Верхней фаланги мизинца на левой нет, – буквально через секунду сообщил Тарасов. – Похоже, ты, Паша, прав.

– Угу, – угрюмо согласился я. – Только этого еще и не хбатало… Ладно, балите его на пол и задирайте ноги под дебяносто градусоб. Тряхну стариной.

Провозился я довольно долго – сначала обработал точку на верхней губе под носом, потом переключился на грудину, и в заключение занялся ступнями. Ботинки с изуродованными шнурками, как я разглядел, были местными, то есть до крайности примитивными, хоть и изготовленными из натуральных материалов, а вот носки очень даже ничего, туристические, из специальной термоткани, так что ноги, как выразился Тарасов, «гаврика» не вспотели. Это не только избавило нас от вони (хотя мне, с моим расквашенным носом, это вообще было до лампочки), но и не создало мне дополнительных трудностей – пальцы по коже не скользили, и я довольно быстро нащупал нужные точки. Поколдовал немного, периодически прислушиваясь к организму, и скомандовал добровольным помощникам:

– Бсе, бросайте. Если не подейстбует, то тогда его проще пристрелить, чтоб не мучился.

– Силен, Паша! – покачал головой Тарасов, но договорить не успел – пленник вдруг дернулся и в следующее мгновение попытался дотянуться до майора правой рукой, приподняв торс. Целился, как я понял, в висок, но желаемого не достиг – бывший штурмовик легко перехватил его предплечье и коротко рубанул ребром ладони сбоку по челюсти. «Гаврик» снова обмяк. – Лежи спокойно!.. И где только такому научился. Это ведь чжэнь-цзю?

Я лишь отмахнулся, мол, долго объяснять. К тому же взгляд мой сейчас был прикован еще к одной татуировке, украшавшей запястье пленника – характерных очертаний нож-танто и три весьма знакомых иероглифа.

– Сюрприз, однако…

– Что у вас там? – прорезался в наушнике недовольный голос Пьера.

– Патрон, похоже, у нас тут старые знакомые. Люди не безызбестного бам господина Симадзу.

– Чего гундо… – завел было старую песню шеф, но сразу осекся. – Так! С чего решил?

– Танто на запястье.

– Он допрос выдержит?!

– Должен. Тарасоб его бырубил, но деликатно…

– Без меня не начинайте! Сейчас буду. И осмотрите трупы!..

– Гюнтер, у тебя «болшебный пузырек» с собой? – поинтересовался я, окинув пленника оценивающим взглядом. Вроде дышит, да и вообще признаки жизни проявляет, на кому не похоже. Молодец Тарасов, качественно сработал.

– А слабо опять этим своим шиацу? – подколол меня тот.

Видимо, профессиональное самолюбие взыграло.

– Это не шиацу!..

– Да пофиг! На, держи.

Я поймал склянку с чудодейственным препаратом, но пускать в ход покуда не стал – раз Пьер велел его ждать, значит, на то есть причины.

– Ладно вам собачиться, – добродушно хмыкнул Тарасов. – Олег, пошли почивших в бозе глянем…

– Угу. Павел, да? Слушай, а ты… Гальку мою можешь так же?..

– Могу, – пожал я плечами, перехватив странно просящий взгляд Егеря. Вроде весь из себя такой брутальный парень, а как о девушке речь заходит, так сразу вся твердость куда-то испаряется… видать, и впрямь любит. – Только результата не гарантирую.

– Олег, не время, – покачал головой майор. – Пусть отдыхает, мороки меньше. Она хоть и боевая девчонка, но все равно…

– Ладно, пойдем.

Денисов упруго вскочил на ноги и решительно шагнул к шлюзу, не оглядываясь на Тарасова. Впрочем, тот долго себя ждать не заставил, и вскоре мы с Гюнтером остались в гордом одиночестве, которое и нарушил дражайший шеф минут через пять.

– Показывай! – бросил он, едва перешагнув порог.

– Бот, патрон.

Я приподнял безвольную конечность, украшенную незамысловатой картинкой, и Виньерон принялся ее внимательнейшим образом изучать, едва ли не уткнувшись носом.

– Патрон…

– Паша, не мельтеши! – отмахнулся шеф, не прерывая своего занятия. – У нас времени в обрез, катер будет через двадцать минут.

Вот и ладненько. Именно об этом я и намеревался поинтересоваться. Гюнтер, прекрасно все слышавший, удовлетворенно кивнул и незаметно, как он считал, облегченно выдохнул. Все-таки слишком нестандартные условия акции на всех отпечаток накладывают, если уж такой опытный боевик мандражирует. Что уж обо мне тогда говорить…

– Пьер, вы меня слышите?..

– Да, Александр?..

– У всех трупов такие же татуировки. Как поняли, прием?

– Понял, возвращайтесь. – Виньерон отвлекся от тату и задумчиво хмыкнул: – Похоже, ты прав, Паша. По всем признакам, этот парень из клана Симадзу. Что скажешь?

– Мы быябили конкурента?

– Ну, если ты считаешь, что это простое совпадение… – развел руками Пьер. – Но это уже второй случай. Вспомни Босуорт-Нова.

– Бсе-таки якудза… Мне это решительно не нрабится.

– Это еще не самый плохой вариант, – «утешил» дражайший шеф. – Ну-ка, держи этого типа. Гюнтер, помогай.

Дождавшись, когда мы надежно зафиксируем тело, Пьер экспроприировал у меня «волшебный пузырек» и сунул его под нос пленнику. Тот резко дернулся, едва не вырвавшись из хватки, и с ненавистью уставился на мучителей. Патрон взгляд не отвел, напротив, глаза его вдруг стали какими-то колючими и неестественно давящими. Он буквально пригвоздил оппонента к полу и странно хриплым голосом рявкнул на интере:

– С какой целью прибыл на планету? Отвечай!!!

Пленник угрюмо молчал. Правда, через несколько секунд попытался прервать дуэль взглядов, но добился лишь того, что Пьер еще усилил нажим, непроизвольно раздавив зажатую в ладони склянку с чудодейственным Гюнтеровым снадобьем, однако на впившиеся в кожу осколки не обратил внимания. Массивные серебристо-серые кольца оригинального дизайна, украшавшие указательный и средний пальцы, глухо щелкнули, и в этот момент плененный якудза сдался:

– Должны были захватить… Егеря… и девчонку…

– Зачем?! Кто приказал?!

– Нам… заплатили…

– Кому?

– Главе клана… Симадзу… Хи…

– …твою!.. – выдохнул патрон, оторвавшись от закатившихся глаз безжизненного тела. – Психоблок! Черт, как нехорошо!..

– Шеф… Он мертв?

– Мертвее не бывает, – покачал головой Пьер, поднимаясь с колен. – Тьфу! Гюнтер, ты-то хоть в размазню не превращайся…

– Пьер, похоже, ваши ребята из графика выбились! – подал голос Тарасов, совсем чуть-чуть опоздавший к развязке. – Вижу катер!

– Принял. Гюнтер, поможешь Денисову перенести девушку. Паша, за мной!

Окрестности системы Риггос-2,

борт фрегата «Великолепный», 15 августа 2541 года, день

– Помнится, молодой человек, не так давно я вас предупреждал беречь нос, – сокрушенно вздохнул док Шульц, мельком глянув на мою физиономию. – Даже не знаю, что удастся для вас сделать. Прошу!

Я опустился в предложенное кресло и безропотно вытерпел манипуляции медика с фиксирующим комплексом и инъектором, получив около десятка доз обезболивающего по всему лицу. К общему наркозу доктор отчего-то решил не прибегать, за что я ему был даже благодарен – не время в отключке валяться, когда такие события вокруг имеют место быть. А так появилась возможность собрать мысли в кучу, тем более что ничего другого и не оставалось – мимические мышцы за считанные мгновения одеревенели, отчего я лишился дара речи, а глаза самопроизвольно закрылись, нарушив еще и визуальное восприятие. На слух же ориентироваться было довольно сложно, в том числе и из-за довольно немелодичного мурлыканья Шульца, так что я довольно успешно отрешился от бренной суеты этого не самого лучшего из миров и погрузился в воспоминания.

Эпопея на Ахероне завершилась удачно и, что самое приятное, в полном соответствии с планом Пьера. Эвакуационный транспорт прибыл без приключений – втихаря отстыковался от «Великолепного», сделал полвитка над планетой и только затем осуществил сверхкороткий гиперпрыжок, упав нам буквально на головы. Но больше всего меня поразила не точность микроскачка, а отсутствие в катере экипажа. Правда, справедливости ради нужно сказать, что лишь меня одного – Гюнтер с Тарасовым удивления никак не выказали, а Егерю на такие мелочи было плевать с высокой колокольни. Его куда больше заботило состояние девушки, которую, как я выяснил у майора, звали Галина Рыжик. Ухмылку мне сдержать не удалось, хорошо, что Денисов в этот момент меня не видел. А вот сволочной Петрович как раз отирался поблизости и наградил меня очередным многообещающим взглядом. Впрочем, отвлекся.

Суденышко оказалось достаточно крупным и очень напоминало уменьшенную на порядок копию фрегата. И уж всяко катером назвать его язык не поворачивался. Еще немного, и вполне бы дотянуло до тоннажа малого эксплорер-бота, так что внутри силового периметра оно элементарно не поместилось и, э-э-э, «приахеронилось» в километре от станции. Пришлось нам всей компанией загрузиться в «бобики» и аккуратно, с оглядкой на возможное появление аборигенов, пересечь открытое пространство. Фар не зажигали, громада эвакобота тоже погасила навигационные огни и теперь напоминала тушу какого-то фантастического зверя из древнейших времен.

Я делил транспорт с Тарасовым и спасенной парочкой, вернее, троицей – клятый котяра от хозяина отставать не пожелал и замахнул в багажное отделение, поскольку на заднем сиденье для него места не осталось: Денисов в полном боевом облачении расположился рядом с бесчувственной девушкой, аккуратно придерживая ее на кочках. Кстати, именно из-за него мы и несколько припоздали с отбытием – богатства свои Егерь бросить категорически отказался и где-то четверть часа возился в кладовой – довольно обширной комнате, смежной со спальней. Выбрался он оттуда отягощенный здоровым кофром и облаченный в матово-черные латы из укрепленного пластика. На сгибе правого локтя он тащил глухой круглый шлем, а сопровождавший его рыжий кот принюхивался к рюкзаку-дэйпаку.

– Олег, и на фига тебе это все? – удивленно хмыкнул Тарасов при виде старого знакомца. – На кого охотиться собрался?

– Все свое ношу с собой, – отбрехался Денисов, даже не подумав отставить тяжелый баул. – В какой «бобик» грузить?

– Вот в этот давай…

– Вот и ладненько… – Егерь без видимых усилий закинул кофр в багажное отделение, пристроил сверху шлем и осведомился в пространство: – Кто Галю перенести поможет?..

– Пошли уже, – вздохнул майор.

– Ага. Павел, твое снаряжение вместе с «калашом» в спальне, можешь забирать. Спасибо, кстати.

– Да не за что, – отмахнулся я. – Можешь себе остабить. На память.

Этот мой пассаж остался без ответа, что меня ничуть не расстроило. Куда сильнее беспокоило таинственное молчание дражайшего шефа, все это время проторчавшего в одном из боксов, куда мои боевитые соратники сволокли убиенных якудза. Он поначалу и меня с собой затащил, но меня при виде исклеванных пулями тел замутило, так что пришлось впрягаться Гюнтеру. Все равно его помощь в транспортировке пострадавшей девушки не понадобилась – Денисов как раз занялся сборами. А потом сам же за ней и отправился, неведомо с какой целью прихватив Тарасова. Впрочем, майору бездельничать не пришлось – он волок два немаленьких баула на гравиподвеске. Как пояснил Егерь, «тревожные чемоданчики» с абсолютным минимумом необходимого любой нормальной девушке. Эту самую девушку он бережно нес на руках, аккуратно вписываясь в дверные проемы и умудряясь не наступить на вертевшегося под ногами кота. Разместив свою деликатную ношу на заднем сиденье джипа, он незамедлительно устроился рядом, как-то по-особенному глянув на питомца, и рыжий котище, в нерешительности застывший у заднего левого колеса, одним мощным прыжком замахнул в багажник, аккурат на уже пристроенные майором сумки. Тарасов же, недовольно кряхтя, сгрузил на пассажирское место автомат и разгрузку с боезапасом.

– Запомни, Паша, никогда и ни при каких обстоятельствах не бросай оружие! – тоном заправского сержанта принялся он втолковывать мне прописную истину. – Даже самый никудышный ствол куда лучше его отсутствия. Особенно здесь, на Ахероне.

– Да, сифу, – смиренно кивнул я. – Непонятно только, что я с ним на борту делать буду.

– На стене в спальне повесишь, – хмыкнул напарник. – Где еще такой раритет раздобудешь, к тому же побывавший в реальном деле! Да его во Внутренних системах коллекционеры с руками оторвут.

– Ага, рассказыбай!..

– Все готовы? – прорезался в эфире голос Пьера, а буквально через секунду и он сам нарисовался в сопровождении верного Гюнтера. – По машинам! Мы головная, Александр, сильно не отставайте, сканер в катере на мои параметры настроен, может через «пузырь» не пропустить.

– Хорошо, Пьер.

Но дражайший шеф в извечной своей манере подтверждения дожидаться не стал, в темпе дошагал до собственного экипажа и занял место водителя. Гюнтер разместился рядом. Зафырчал успевший остыть движок, потом второй, и миниатюрная колонна тронулась к глыбе бота.

Силовое поле, жравшее чертову уйму энергии, преодолели без задержек – при приближении машины патрона еле заметно мерцавшая завеса на несколько секунд истаяла, и этого времени нам как раз хватило, чтобы проскочить внутрь защитной зоны. Пьер аккуратно остановил «бобик» у пассажирского шлюза – аппарель «мозг» кораблика откидывать не стал ввиду отсутствия габаритных грузов – дождался ведомого и, выпрыгнув на порядочно примятую траву, набрал код на сенсорной панели. Створка с шипением вышла из пазов и откинулась вверх на четырех рычажных шарнирах, открыв доступ во внутренние помещения судна. Шлюзование прошли все одновременно, места хватило, даже с учетом багажа. Внутренняя створка открывалась более традиционным способом – просто скользнула вбок, когда нутро катера было надежно ограждено от окружающей среды севшей в направляющие броневой плитой.

Сразу за шлюзом располагался довольно обширный отсек, оснащенный десятком противоперегрузочных капсул, расположенных в два ряда напротив друг друга. Я такую обстановку наблюдал впервые, обычно в пассажирских челноках обходятся совершенно обычными мягкими креслами, а тут прямо десантный бот с защитой от многократных перегрузок…

– Чего застыл, Паша? – легонько ткнул меня в бок Пьер. – Эка невидаль – контрабандистский катер-«призрак». Чтоб ты знал, именно на нем мы почти половину обитателей VIP-палубы на борт доставляем. Затем и удобства!

Угу, удобства. Скажи лучше, что гравикомпенсатор на такие режимы полета, если так можно выразиться, не рассчитан. Это какие же перегрузки должны быть при старте, что приходится в капсулы ложиться?!

Впрочем, ответ на этот вопрос я получил уже буквально через пять минут, когда все разместились на своих местах, благоразумно закрепив багаж в специально для этого предназначенных рундуках под капсулами. Кстати говоря, дражайший шеф с огнестрельными артефактами тоже не расстался, равно как и Гюнтер. Про маньяка Тарасова молчу. Что самое интересное, Петрович устроился в отдельном коконе, безропотно позволив Денисову опутать себя пристяжными ремнями, явно для таких пассажиров не предназначенными. Однако у Егеря, судя по сноровке, имелся в этом деле обширнейший опыт, так что вскоре кот оказался надежно принайтован к лежаку. Сам Денисов занял вакантное место напротив Галины, чтобы иметь возможность за ней наблюдать – непосредственно лежанки располагались под углом примерно тридцать градусов к палубе.

Я забрался в ближайшее кресло, потому как решительно никакой разницы между ними не видел, и расслабился, позволив ремням зафиксировать тело в максимально безопасном положении. Не знаю, как остальные, но я собирался хорошенько отоспаться – рандеву с фрегатом должно было состояться часов через двадцать, не меньше.

Прыжок на орбиту я не запомнил, погрузившись в дрему еще до конца разгона в нижних слоях атмосферы. В отличие от старших собратьев, «призраку» для выхода в гипер не требовалось покидать планетную систему, достаточно было подняться на антигравах метров на сто, потом на ионных движках выйти на десятикилометровую высоту и прямо из стратосферы совершить прыжок. Насколько я знал, скаканули мы куда-то в район Нифльхейма – газового гиганта на периферии Системы – и затаились среди его многочисленных спутников. В таком положении нам предстояло провисеть до тех пор, пока «Великолепный» не выйдет за пределы зоны гравитационных возмущений на расстояние, безопасное для перехода в гиперпространство. К этому моменту диспетчерская служба «вести» фрегат уже будет не так плотно, и «призрак» посредством очередного малого гиперпрыжка подберется к кораблю-носителю практически вплотную. Собственно, именно таким способом чаще всего и осуществлялись контрабандные грузоперевозки в мирах с развитыми таможенными службами. Конечно, если не было никакой возможности договориться с тамошними чинами за долю малую, или ломили столько, что даже контрабанда становилась нерентабельной.

Я ошибся – эвакобот проболтался в ближнем космосе почти сутки, так что кое-кому пришлось порядочно помаяться бездельем. И, как ни странно, этим кое-кем оказались дражайший шеф и неугомонный майор. Я дрых, просыпаясь через каждые два-три часа, дабы утолить жажду или закинуться очередной порцией пищевых концентратов, Гюнтер от меня не отставал, а Егерь так вообще валялся без продыху – как застыл, уставившись отсутствующим взглядом в капсулу напротив, так и пролежал в неподвижности все это время. Каждый раз, выныривая из царства Морфея, я созерцал его неподвижную физиономию, и каждый раз у меня возникало смутное подозрение, что он вовсе не спит, а погрузился в какой-то странный транс. Медитирует, что ли? Силен, мужик!.. Кот же, против ожидания, бодрствовал и с завидным постоянством прикладывался к вскрытому пакету с сухим кормом, который Егерь извлек из давешнего дэй-пака, прежде чем впасть в спячку.

В конце концов, я отоспался на месяц вперед, и последние три часа перед прыжком откровенно маялся от скуки. Да и нос опять начал беспокоить, так что пришлось обращаться за помощью к Гюнтеру. Тот, правда, всеми силами отбрехивался, так что раскрутить его на что-то большее, чем обезболивающее, не удалось, к тому же весьма вовремя вышел на связь фрегат. Пришлось снова устраиваться в коконе. Но это того стоило – уже буквально минут через сорок катер пристыковался к носителю, и пассажирский салон заполнился парнями из команды Эмильена, которые сноровисто принялись помогать новоприбывшим, то есть нам, выбираться из капсул и перетаскивать багаж. Впрочем, и тут деятельный Пьер не позволил нам долго прохлаждаться – уже довольно скоро я с удивлением обнаружил, что лифт несет меня в компании Денисова с котом и баулами на родную вторую пассажирскую палубу. Ага, должностных обязанностей никто не отменял.

Поселив Егеря в одной из двухместных кают поближе к собственному кабинету, я оставил его разбираться с багажом и завалился к себе. Дьявольски хотелось забраться в ванну и поваляться часик-другой, но пришлось ограничиться душем и свежей одеждой. Джинсы нашлись стираные, а вот приличной футболки я в шкафу не обнаружил, натянул одну из тех, что прямо-таки бесили дражайшего шефа – с абстрактным принтом на апокалипсическую тематику.

Встречаться в моем теперешнем виде с Евгенией Сергеевной никакого желания не было, потому я связался с патроном и, убедившись, что время есть, отправился в медотсек. Док Шульц, как я уже упоминал, принял меня с распростертыми объятиями. Оставалось лишь надеяться, что он все же сумеет привести мою физиономию в божеский вид…

Из глубокой задумчивости меня вывел бодрый голос все того же медика:

– Все, Пауль, можете полюбоваться результатом.

Что, уже?.. Быстро, однако. И он думает, что я вот так прямо запросто глаза открою и стану пялиться на собственное отражение в зеркале? У меня до сих пор мышцы на лице деревянные, издевается, что ли?! Все же я предпринял героическую попытку разлепить правый глаз, что мне и удалось неожиданно легко. Несколько минут я внимательно изучал хмурого типа в зеркале, но каких-то заметных отклонений от нормы не выявил, разве что на носу появилась напророченная Гюнтером горбинка – аккурат в месте перелома.

– Припухлость со временем пройдет, – заверил док, уловив сомнение в моем взгляде. – Если вы, конечно, не вздумаете в третий раз нос рассадить.

– Спасибо, доктор! – с чувством поблагодарил я, выпроставшись из кресла. – Обещать ничего не могу, но постараюсь беречься.

– Идите, голубчик, и помните, что это в ваших интересах.

– Еще раз спасибо, док.

Выбравшись из «гостеприимного» медсектора, я в нерешительности застыл у лифта – никак особых распоряжений от командования не поступало. Я уже было совсем собрался вернуться в родные пенаты, когда на запястье заверещал инфор.

– Да, патрон?..

– Через двадцать минут совещание, жду у себя.

– Понял. Повестка?

– Потом расскажу. Мухой давай.

– Да, патрон.

Преодолев знакомый насквозь маршрут до Пьерова личного музея и привычным стуком известив шефа о своем появлении, я шагнул в каюту-«студию» и занял любимое кресло в рабочей зоне. Самого Виньерона в пределах досягаемости не наблюдалось, но меня этот факт совершенно не расстроил – я прибыл первым и теперь имел возможность в спокойной обстановке поразмышлять о текущем положении дел. Надо сказать, вопросов у меня накопилось довольно много, и львиная доля из них к Денисову.

Пьер появился через пару минут, я даже не успел толком расслабиться в уютных кожаных объятиях. Одет, как водится, с иголочки, с неизменным шелковым шарфом на шее – на сей раз зеленым. Свеж и бодр, как будто и не из рейда вернулся всего лишь пару часов назад. Впрочем, с чего бы ему утомленным быть – битые сутки отдыхали…

– Патрон?..

– Сиди. Я тебя пораньше вызвал, нужно посоветоваться.

Хм. А вот это уже интересно.

– Набросай-ка мне по-быстрому психологический портрет господина Денисова.

– Слишком мало данных, – помотал я головой. – И я не психолог…

– Я конфликтолог, бла-бла-бла!.. Слышал уже, не интересно, – перебил меня шеф. – Не прибедняйся. Выкладывай впечатления. На данном этапе и этого будет достаточно.

– Мутный тип, – пожал я плечами.

Пьер прищурился, ожидая продолжения, однако я не повелся и принялся преданно поедать родное начальство глазами.

– Обоснуй, – сдался патрон.

– А чего тут обосновывать? Одного с Тарасовым поля ягода, сразу видно. Кстати, деза насчет нашего возвращения на борт сработала?

– Сам-то как думаешь? – хмыкнул Пьер.

Ну да, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить. Раз нас до сих пор не перехватил патруль, значит, все в порядке. А Тарасов все-таки порядочная шельма, с таким нужно держать ухо востро. Особенно шефу, если он не хочет проморгать момент, когда их с майором дорожки разойдутся. Хотя в этом вопросе я как раз на стороне бывшего штурмовика.

– Ты от темы-то не уходи, – не дал сбить себя с толку Пьер. – Серьезно давай. Я никак не могу определиться с линией поведения в предстоящем разговоре. Есть у меня предчувствие, что от этой беседы многое будет зависеть. Мы должны заинтересовать Егеря. А как – без понятия.

– Думаю, нужно сказать ему правду. Он оценит.

– Уверен?

– Не-а. Но есть у меня такое предчувствие. Только не смейтесь, патрон. Кажется мне, что он куда лучше нас во всей этой истории ориентируется.

Пьер вопросительно заломил бровь, и я, наконец, решился:

– Очень странно он себя вел. По всем признакам, он к такому развитию событий, ну, с незваными гостями и нашим своевременным появлением, был готов. И особо не переживал. Только за девушку свою волновался, но и то как-то привычно, что ли…

– Темнишь ты, Паша!

Я в ответ лишь развел руками – мол, все, что могу.

– Ладно, будем по ходу решать, – вздохнул шеф. – Не самый лучший вариант, конечно, но…

Продублированный аудиосистемой стук в дверь прервал патрона на полуслове: прибыли последние участники, причем оба одновременно. Все ясно. Ушлый Тарасов не упустил возможности заранее настроить Егеря на разговор, и можно было не сомневаться, что теперь они своего не упустят, выдоив из Виньерона максимальное количество бонусов. Мне, собственно, параллельно, к тому же это их неотъемлемое право. Все равно сотрудничать, но куда приятнее это делать на своих условиях, нежели безропотно соглашаться с требованиями противной стороны. Судя по легко читаемой досаде во взгляде дражайшего шефа, он это понимал ничуть не хуже меня. Но, опять же, без посредничества майора никак не обойтись…

– Располагайтесь, – не размениваясь на приветствия, указал Пьер на свободные кресла. – Коньяк, сигары?

– Пожалуй, промочить горло будет нелишне, – отозвался Тарасов.

Егерь коротко кивнул. За те два часа, что мы не виделись, он разительно преобразился. От длинных волос и недельной небритости не осталось и следа, сейчас он был тщательно отмыт и острижен по-военному коротко, вот только глаза какие-то усталые. Причем усталость не физическая, а… даже не знаю, как сказать. Внутренняя, что ли?.. Как будто человек чего-то очень долго ждал, и, наконец, это что-то случилось. Но облегчения, против ожидания, не принесло. И взгляд. Очень нетипичный – взгляд умудренного грузом прожитых лет старца, а отнюдь не молодого парня лет двадцати пяти на вид. Одет он был, по примеру Тарасова, в стандартный серый комбез и не менее стандартные полуботинки на резиновой подошве – видимо, чтобы на фоне остальной команды не выделяться. Соответственно, и похожи они были, как бройлеры из одного инкубатора – с первого взгляда можно было определить в них вояк. Пусть и бывших.

Пьер между тем нырнул в заветный шкафчик и одарил всех присутствующих бокалами, продемонстрировав, что слова с делом у него не расходятся. Разлил по емкостям ароматный напиток, извлек из коробки сигару и принялся сосредоточенно ее раскуривать. Я непроизвольно сморщился и даже выдохнул сквозь зубы, но на фоне пыхтения шефа моя реакция осталась незамеченной. Наконец, он отставил в сторону зажигалку, выпустил клуб дыма и отсалютовал нам посудиной с коньяком:

– Господа! Считаю своим долгом поздравить всех с успешным завершением рейда.

«Господа» спорить не стали – что и говорить, повод железный. Обжигающая жидкость стремительно провалилась в желудок, оставив во рту послевкусие миндаля и самую чуточку ванили, и я поспешил зажевать угощение кусочком горького шоколада. Ух! А хорошо пошла!..

Немного помолчали, собираясь с мыслями, потом Пьер глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, но заговорить не успел – его опередил Денисов, порядочно удивленный чистейшим русским дорогого патрона:

– Мсье… э-э-э… Виньерон. Прежде всего, хочу поблагодарить вас за высококвалифицированную медицинскую помощь моей спутнице…

А ведь точно, Галину еще на стартовой палубе люди из ведомства дока Шульца в оборот взяли, я просто внимания не обратил, загруженный собственными проблемами.

– Не буду ходить вокруг да около, – продолжил наш новый товарищ, – скажу прямо – я согласен принять участие в вашем предприятии…

Тарасов вскинулся было, явно собираясь возразить, но Егерь недовольно дернул уголком рта и одарил майора столь красноречивым взглядом, что тот предпочел не вмешиваться, просто покачал сокрушенно головой, мол, как можно так бездарно провалить переговоры?!

– Саныч, ничему не удивляйся, просто поверь – так надо. – Денисов задумчиво покрутил в руках бокал с маслянистым налетом на стенках и вновь переключился на шефа: – Да, мсье Виньерон, я согласен… но с одним условием – откровенность за откровенность.

Пьер медленно кивнул, однако Егерь предпочел обозначить свою позицию еще жестче:

– Я имею в виду полную откровенность. Вы рассказываете всё. Ничего не утаивая, даже самые малозначительные на ваш взгляд факты. Я тоже в долгу не останусь.

– Будете требовать гарантий? – ухмыльнулся дражайший шеф.

Он уже успел обрести душевное равновесие и выглядел как всегда уверенно, даже, я бы сказал, самоуверенно. Узнаю патрона. Теперь он своего точно не упустит.

– Что вы, какие могут быть гарантии? – ответил той же монетой Денисов. – Просто в случае вашей не совсем полной… искренности, скажем так, я оставляю за собой право придержать кое-какую информацию. И сдается мне, мои сведения куда ценнее. Итак?..

– Хм… даже не знаю, с чего начать. Господин Тарасов уже рассказал вам, как попал в мою команду?

– В общих чертах. Так что начните с предыстории.

Рассказ Пьера затянулся почти на час. Денисов оказался въедливым, что твой следователь, часто задавал наводящие вопросы и то и дело уточнял самые мельчайшие детали, на которые я бы просто не обратил внимания. И я неожиданно для себя самого получил возможность оценить все предшествующие наши приключения непредвзято. Картина получилась целостной, но немного незавершенной – такое впечатление, что кто-то, причем самый главный, так сказать, кукловод, остался за кадром. Тот, кто стоял за мафией Босуорт-Нова, кто подкидывал идейки покойному господину Ма, кто заплатил людям Хромого Хидео… Конкурент. А уж когда патрон перешел к самой интересной части – байкам черных археологов, Тайне с большой буквы и Ковчегу – я снова развесил уши, как в первый раз. Очень уж у него это выходило… вкусно, что ли.

Выслушав мало что не исповедь дражайшего шефа, Егерь глубоко задумался, мне даже показалось, что он опять впал в транс, вроде того, в котором пребывал на «призраке» целые сутки. Однако Денисов вдруг тряхнул головой, бесцеремонно сграбастал бутыль у Пьера из-под носа и набулькал себе чуть ли не полбокала коньяка. Выхлебал в один глоток, даже не поперхнувшись, зажевал шоколадом и огорошил нас бессмысленным на первый взгляд заявлением:

– Все сходится. Программа активировалась.

Надо признать, тут проняло даже дубового Тарасова – уж больно удивленным взглядом он смерил своего старого знакомого.

– Да, Саныч, ты тоже многого не знаешь, – подтвердил его опасения Егерь. – Не мог я раньше рассказать, не обижайся. Итак, господа, откровенность за откровенность. Началась эта история четыре года назад, на планете с красноречивым названием Находка…

По похождениям Егеря впору было писать приключенческий роман, я даже мельком пожалел, что Бог меня талантом рассказчика обделил. Денисов подробнейшим образом описал все события, приведшие к полному краху Первой Дальней, а затем плавно переключился на Нереиду. Про судьбу исследовательской базы мы уже в общих чертах знали, но без деталей. А тут, можно сказать, информация из первых рук. Но кое-что во второй части повествования бравого Олега Игоревича мне показалось слегка натянутым, в частности, его переход на резиновой лодке до острова с разгромленной лабораторией. Уж очень удачно он на него наткнулся. Впрочем, ловить на несоответствиях я его не собирался, и без того ошеломляющих фактов хватало. Один действующий искин на базе Первых чего стоил! И этот, как его, «внутренний искин» в татуировке на плече – Денисов «картинку» даже продемонстрировал, и мы убедились, что от обычной татухи ее отличить невозможно, разве что узор очень уж абстрактный…

– Так что сами понимаете, господа спасители, никуда я с подводной лодки не денусь, – завершил Егерь свой рассказ. – Есть у меня такое чувство, что, пока с вашей загадкой не разберусь, от гребаной «татуировки» не избавлюсь. Да и Галя тоже. Она хоть и не признается, но я вижу – тяжко ей. Очень.

– Олежек, а ты, часом, не заливаешь? – подозрительно прищурился Тарасов после общего продолжительного молчания.

Денисов лишь пожал плечами, мол, хотите – верьте, хотите – нет.

– Неудивительно, что тебя в нашу глухомань упрятали, – хмыкнул майор и снова глубоко задумался.

Вот и вся реакция. То ли он действительно настолько непробиваемый, пофигист, одним словом, то ли так хорошо собой владеет. Я, откровенно говоря, так до сих пор и не разобрался в этом вопросе, и это меня совсем не радовало – так и до полной профессиональной несостоятельности допрыгаться недолго.

Зато дражайший шеф несколько оправился от потрясения и, как и Денисов давеча, промочив горло доброй порцией коньяка, выдохнул:

– Я знал! Я всегда это чувствовал! Ребята, вы даже представить себе не можете!..

Не в силах сдержать распиравшие его чувства, Пьер выбрался из-за стола и принялся вышагивать перед нами туда-сюда, заложив руки за спину. Признаться, таким возбужденным я патрона еще не видел. Даже в «сокровищнице» старого Ма он вел себя куда сдержаннее. А тут проняло.

– Подумать только! Действующий искусственный интеллект Первых! Я бы многое отдал за возможность пообщаться с ним…

– Боюсь, это невозможно, – попытался спустить шефа с небес на землю Денисов. – По крайней мере, в ближайшую сотню лет.

– Да я понимаю! – отмахнулся Пьер. – Но вы только представьте!.. Такой источник информации!.. Ведь ему наверняка известно про Ковчег…

– Кстати, а в каком направлении вы, Пьер, собираетесь вести поиски?

Н-да. Уел Денисов, как есть уел. Раньше все планы не распространялись дальше вызволения с Ахерона Егеря с девушкой. Насколько я знаю, шеф именно у них рассчитывал разжиться информацией. А тут этот самый «источник информации» недвусмысленно дал понять, что вообще не в курсе – какой такой Ковчег? Ситуа-а-ация.

Против ожидания, дражайший шеф не ответил, лишь рукой махнул, дескать, пока не до мелочей.

– Олег?..

– Да? – Денисов с легкой усмешкой уставился на меня, явно не ожидая ничего умного.

Впрочем, я и сам удивился своему равнодушному отношению к столь ошеломляющему повествованию. Скорее всего, подсознательно не поверил, слишком уж все фантастично звучало. Вон, Тарасов и тот сидит в обалдении. Или просто дремлет?

– А вы… хм…

– Не «выкай», я тебя не сильно старше.

Ну да, ровесниками выглядим. Если бы не его глаза…

– Там, на «призраке», что это за транс был?

– Это я с «внутренним искином» общался. Он Гале коррекцию проводил. Так что, думаю, в ближайшие часы она очнется. Было с ней уже что-то такое, на Флоранс.

– А как это вообще… ну, с «внутренним искином»?..

– Словами не объяснишь, – хмыкнул Егерь. – Да и не сказал бы, что я с ним общаюсь. Он возникает в сознании, когда нужен. Например, если я какую-нибудь хреновину Первых вижу. Тут же выдает назначение и основные характеристики. Так что я, можно сказать, ходячая энциклопедия по их технологиям. Ну, организм еще в порядок приводит периодически, когда переутомляюсь. Сколько мне лет, думаешь?

– Двадцать пять?

– Двадцать восемь. Просто хорошо сохранился. Природа, здоровое питание, все дела. Ну и «искин».

– А как ты узнал, что мы появимся? Ведь совсем удивленным не выглядел, когда нас перехватил. «Чемоданы тревожные», опять же…

– Я же говорил – активировался код второй ступени Программы. И не спрашивай, что это такое. Я сам так толком и не разобрался. Знаю, что козни Первых, чтоб им всем.