Смерть Британии! «Царь нам дал приказ» Ланцов Михаил

Глава 6

– Сэр, – кивнул Гладстон Арчибальду Примроузу на столик, – вы видели сегодняшний выпуск «Таймс»? – В ответ тот лишь поиграл желваками. – Похоже, «решенное дело» Швеции обернулось для нас новыми проблемами. Или у вас все до сих пор под контролем? – с едва скрываемым скепсисом спросил премьер-министр.

– Мы будем бороться, – медленно и спокойно произнес Арчибальд.

– Конечно, будете! У вас просто нет другого выбора, – скривился Гладстон. – Кто бы мог подумать?! Котел королевской яхты, подаренной Ее Величеством нашему норвежскому другу Оскару, взорвался в прямой видимости от британских берегов… Звучит как какое-то сумасшествие. Как такое вообще могло произойти?

– Сэр, не выжило ни одного человека из тех, кто находился в тот момент в машинном отделении. Мы не можем опросить очевидцев.

– А что говорят специалисты?

– Единственная версия, озвученная ими, говорит нам о том, что был нарушен режим эксплуатации. Ведь яхта шла под всеми парами. Вот изношенный котел и не выдержал.

– А почему он вообще оказался изношенным? – вопросительно поднял бровь Гладстон. – Это ведь не угольщик какой-то, а королевская яхта.

– Единственным объяснением может быть только то, что капитан яхты слишком интенсивно эксплуатировал наш подарок, а ее экипаж халатно относился к своим обязанностям. Ведь король далеко не каждый день им пользовался, и капитан мог «проводить учения экипажа». И он, по нашим сведениям, их проводил, посещая самые разные населенные пункты, в том числе и за пределами Норвегии. Так, достоверно известно, что королевская яхта в ходе прошлогоднего учебного плавания посещала Амстердам.

– Вы сами верите в это? Норвежцы – морская нация! Одни из лучших моряков в мире. После англичан, разумеется. А ведут себя так, словно салаги, только вчера вышедшие в море. Они что, по вашему мнению, не проводили должные технические работы по обслуживанию яхты?

– Наши специалисты только разводят руками. Другого объяснения произошедшему инциденту они не нашли.

– Специалисты… Ладно, бог с ним. Хотя бы с нас снимают ответственность. Кстати, что правительство Норвегии?

– Оно в трауре. Никак не реагирует. Видимо, думают о том, как лучше повести себя в сложившейся ситуации. Ведь им, с одной стороны, и себя выставлять дураками не хочется, а с другой стороны – с нами ругаться совсем не с руки.

– Вы, я надеюсь, уже работаете над этой проблемой?

– Конечно.

– А выжившие? Они не подпортят нам игру?

– Их не так много. Человек пятнадцать всего, – Арчибальд задумался. – Признаться, если бы не они, то восстановить даже примерный ход событий нам просто не удалось. Но боюсь, что их состояние очень плохо, – Примроуз усмехнулся. – Не уверен, что медицина сможет им помочь. Сепсис при таких обширных ожогах – обычное дело.

– Хорошо. Вам удалось узнать, как умерла королевская семья?

– Предположительно, они сгорели заживо. Но их трупы, как и большей части команды, мы обнаружить не смогли. Видимо, их отнесло течением куда-то в сторону от яхты. Впрочем, принципиально это ничего не меняет. Великобритания будет настаивать на том, что королевская семья Норвегии сгорела в своей каюте.

– Ужасная смерть, – поежился Гладстон. – Другой версии для прессы не найти?

– Поискать можно, но объяснение сложно придумать. Особенно, если судить по тому, в каком состоянии рыбаки выловили остатки экипажа и некоторые трупы… – Арчибальд развел руками. – Там ведь после взрыва котла произошел не только большой выброс раскаленного пара, выведший из строя, а то и убивший многих членов экипажа, но и разброс горящего угля по всему трюму. Пожар занялся быстро и был страшным. Уже спустя несколько минут яхта представляла собой пылающий остров, плывущий по волнам Северного моря.

– Странно, – задумчиво произнес Гладстон. – Обычно так не происходит.

– Да. Специалисты Королевского флота тоже сказали, что обычно так не происходит. Но ситуацию прояснили портовые службы Кристиании[46]. Дело в том, что трюмы яхты ломились от крепкого алкоголя, в том числе и совершенно необъяснимого происхождения. По крайней мере, сто пятьдесят галлонов[47] медицинского спирта, шедшего по документам на нужды технического обслуживания паровых машин, было погружено на яхту за пару дней до отбытия. По всей видимости, взрывом разрушило бочки, вылив содержимое в трюм, а от раскаленного угля вспыхнули пары этой чрезвычайно огнеопасной жидкости.

– И весь корабль вспыхнул, как фитиль… – продолжил за Арчибальда Гладстон.

– Именно так, – кивнул Примроуз.

– Попробуйте все-таки выяснить, чья это инициатива.

– Уже выяснили. Приказ о погрузке бочек с медицинским спиртом был подписан капитаном корабля. Правда, принимал груз его старший помощник. Тоже погибший во время пожара.

– Все это очень странно. Вам не кажется, что это похоже на умышленное уничтожение судна?

– Внешне подобное стечение обстоятельств выглядит обычной халатностью, сэр, – спокойно и уверенно произнес Примроуз. – Конечно, мы можем искать здесь «русский след», но какой в этом смысл? Ничего доказать мы не сможем. Вообще. Поэтому я заготовил официальную версию, которая полностью устроит Великобританию, сняв с нее всякую ответственность.

– Я весь внимание, – скривился Гладстон, в очередной раз демонстрируя свое презрение к Арчибальду. Их личные отношения не сложились, но по работе приходилось много взаимодействовать. Поэтому Уильям не отказывал себе в удовольствии лишний раз съязвить или иным способом показать свое неуважение к Примроузу.

– Королевская яхта затонула на песчаной косе на весьма незначительной глубине. Я уже распорядился ее поднять и отбуксировать в порт, где группа специалистов Королевского флота установит высокий износ паровых котлов. Это вопервых. Вовторых, мы заявим, что капитан, в нарушение всех договоренностей, занимался контрабандой, прикрываясь особенным статусом яхты. В указанный рейс он вез полные трюмы крепкого алкоголя и медицинского спирта, который вырабатывался в Норвегии для перепродажи его в Великобритании. Благодаря чему обычный несчастный случай, вызванный чрезмерным износом котлов, привел к трагедии, поведшей за собой гибель всей королевской семьи. Главный виновник – капитан-контрабандист, заплативший за свои преступления жизнью.

– Норвежцы будут «счастливы».

– А что вы предлагаете? Взять всю вину на себя? Тем более что моя версия очень близка к тому, что произошло на самом деле.

– Хорошо… – Гладстон задумался. – Вы уже решили, как будете выкручиваться в шведском Риксдаге?

– Да. После того как в Греции произошло восстание и установилась диктатура генерала Попандопуло, Георг Глюксбург был вынужден бежать на родину – в Данию. Таким образом, у Кристиана IX кроме наследника – Фредерика[48], сейчас в наличии два совершеннолетних, абсолютно лояльных нам и не пристроенных к делу сына: Георг[49] и Вальдемар[50].

– То есть если я верно вас понял, то вы собираетесь разыграть карту Pan Scandinavica? – переспросил Гладстон.

– Совершенно верно. Я хочу предложить обоим парламентам – норвежскому сейму и шведскому Риксдагу – выбрать новых правителей. А потом объединить их в ту или иную форму унии. Образование будет насквозь искусственным, но благодаря нашим усилиям оно продержится пару десятилетий, чего за глаза хватит для решения проблемы Датских проливов в случае войны с русскими.

– Вы считаете, что это реально? – спросил, оценивающе смотря на Примроуза, Гладстон.

– А у них банально просто нет никаких вариантов…

– Мне кажется или я от вас совсем недавно слышал что-то аналогичное?

– Кто же знал, что Оскар окажется окружен настолько безалаберными людьми?

– Что мешает Георгу и Вальдемару окружить себя такими же?

– Мы, сэр. Я приложу все усилия к тому, чтобы их окружали наши люди.

– Будем надеяться, что у вас получится. – Гладстон отвернулся к окну и с минуту смотрел на восход солнца. – Что с русским Императором?

– Он, по всей видимости, паникует у себя в Москве. Нежелание терять контроль над Швецией привело к первым полетевшим головам. Сняли с должности и арестовали Якова Николаевича Троицкого, бывшего начальника Имперской контрразведки. Поговаривают, что воскрес Владимир Шухов, бывший первый заместитель наркома транспорта и путей сообщения и большой любимец покойного Путилова. Впрочем, мои люди считают, что это провокация, Шухов мертв, а вместо него публике показали его двойника.

– Не нравится мне все это… – задумчиво произнес Уильям. – Не вовремя Александр стал просыпаться… очень не вовремя. Как поживает наш общий друг?

– Вы имеете в виду Сидни Шоу?

– Да, сэр. Именно его.

– Он залег на дно.

– Хорошо. Арчибальд, – Гладстон говорил, продолжая смотреть в окно, – вы знаете, что я вас не люблю. Но если провернете эту операцию со Скандинавией, я начну уважать. Вас ждет первый серьезный бой с русской разведкой. Не уверен, что вы его переживете, но очень на это надеюсь. Несмотря на вашу самоуверенность и заносчивость мы делаем одно дело, и я не желаю вам зла. Будьте осторожны. Да, возможно, норвежцы сами оказались разгильдяями, но моя интуиция мне подсказывает иное.

– Вы думаете, что этот взрыв и пожар – хорошо проведенная диверсия русских? – Гладстон повернулся и прямо взглянул Арчибальду в глаза, после чего медленно произнес:

– Убежден.

Его Императорскому Величеству. Лично.

Операция «Айсберг» проведена успешно. Потерь в личном составе нет. Непредвиденных ситуаций не возникало.

Майор Имперской разведки Владимир Николаевич Ковалев

Глава 7

– Яков Николаевич, – следователь смотрел на своего бывшего начальника с плохо скрываемой жалостью. – Вы же не хуже меня знаете, что отпираться нет смысла.

– Отпираться от чего? Мне не в чем признаваться! Ячестно трудился на благо Его Императорского Величества и России. За что меня арестовали? Император вообще в курсе того, что вы здесь творите?

– Мы же много раз вам говорили…

– Я вам не верю!

– Яков Николаевич, вы же знаете, что любое терпение имеет предел. Если вы не прекратите препираться, то будет дан приказ на… – следователь скривился, демонстрируя свою неприязнь к тому, чем ему придется заниматься. – Как думаете, долго вы продержитесь?

– Будете бить? – с плохо скрываемым отвращением спросил Яков Николаевич.

– Боюсь, что к вам применят особые методы. – Бывший начальник Имперской контрразведки побледнел и внутренне как-то поджался. Потому как отлично знал, что под этими методами подразумевалась интенсивная психологическая ломка человека. Самый гадкий момент заключался в том, что умереть было нереально. Тихо, не спеша, шаг за шагом, хорошо подготовленные специалисты, натасканные еще во времена польской кампании, сминали любые проявления воли у того бедолаги, что попал под пресс. Причем внешне это никак не проявлялось. Человек как человек, только уставший и очень испуганный.

Яков Николаевич попытался что-то возразить, но не смог. Лишь рот беззвучно открылся несколько раз.

– Вот видите. Вы отлично понимаете, что вас ждет, в случае если вы откажетесь сотрудничать со следствием. Рано или поздно мы узнаем все. Понимаете? – Следователь был предельно вежлив и сдержан. Допросы шли уже неделю. Тихие, аккуратные и тактичные. С первого взгляда даже и не скажешь, что за Троицкого взялись основательно. Но он сам отлично понимал, что в его ведомстве ничего просто так не делают.

В дверь постучался и вошел поручик. Положил на стол папку и, шепнув на ухо следователю несколько слов, удалился из кабинета. Быстро просмотрев бумаги…

– Так-с, – чуть ли не потирая руки от удовольствия, сказал Клим Егорович. – Вот видите, как все упростилось… Это акт обыска вашего московского особняка и нижегородской резиденции. И, судя по тому, что сотрудники вашего бывшего ведомства смогли найти, проблемы теперь не только у вас, но и у всех ваших ближайших родственников. К актам прилагается калькуляция стоимости имущества, в том числе предметов роскоши, и справка о доходах за последние десять лет. Вам озвучить сумму, которая является традиционно интересной для нашего ведомства?

– Озвучьте, – уже намного спокойнее сказал Троицкий. Впрочем, Клим Егорович просто положил перед Яковом Николаевичем последнюю страницу калькуляции, предоставив возможность самому все прочитать. Троицкий отреагировал далеко не сразу, перечитывая несколько раз этот клочок бумаги, который пахнул на него леденящим ужасом смерти, причем не личной, а куда более жуткой – такой, при которой с тобой в Лету уходят все близкие тебе люди. После последнего прочтения он на несколько секунд завис, а в его голове пронеслась мысль: «Конец! Это конец… так глупо…» После чего поднял глаза на следователя и спокойно спросил: – Что вы от меня хотите?

– Как я уже ранее говорил – признаний. Нас интересует происхождение денег и предметов роскоши, которые обнаружили в ваших особняках. Кроме того, в ходе анализа деятельности нашего учреждения за последние годы было обращено внимание на серию несчастных случаев, расследование которых было закрыто вашим личным распоряжением.

– Ха! Так вы хотите повесить на меня убийство Путилова? – холодно поинтересовался Троицкий.

– Зачем нам на вас что-то вешать? – с мягкой, доброй улыбкой произнес Клим Егорович. – Одной этой папки достаточно, чтобы Император подписал приказ о вашей казни. Впрочем, убежден, что стезя добровольно-принудительной помощи нашим медикам не избежит и ваших ближайших родственников. Например, жены и детей. Ведь глупо предполагать, что они были не в курсе многих ваших дел. Но ведь не донесли. А значит – покрывали ваши злодеяния. Сколько вашим детям лет? Вот то-то же. Они уже давно не малыши. Вам моего ответа достаточно?

– Пугаете… – усмехнулся Троицкий.

– А вы не верите? – с невозмутимым лицом заявил Клим Егорович.

– Почему же? Верю. Вы выполните приказ, даже не поморщившись. Боже… с кем я работал! Палачи!

– Поюродствовали? А теперь давайте перейдем к делу. Вот записка Михаила Прохоровича за личной визой Его Императорского Величества.

– Я рад за Кривоноса. Раньше он и мечтать о подобном не мог, – скривился Троицкий.

– Яков Николаевич, вы же любите своих детей и не желаете им зла? Ведь так?

– Согласно законам Российской Империи по указанной вами сумме нетрудовых доходов… в общем, и меня и всех моих близких ждет долгая и мучительная смерть.

– Его Императорское Величество по прошению Михаила Прохоровича заменит наказания более мягкими для вас и ваших близких.

– Насколько мягкими?

– В случае если вы будете сотрудничать со следствием в полном объеме, не стремясь ничего утаить, и дадите исчерпывающие ответы по всем интересующим нас вопросам, то вас с женой расстреляют. Детям дадут лет по пятнадцать исправительных работ с последующим разжалованием в мещан и с поселением на новых землях.

– В новых землях? – скептически переспросил Яков Николаевич Троицкий. – Вы хотите их поселить где-нибудь в пустынях Намибии?

– Этого я не знаю. На момент освобождения их дело будет рассмотрено в общем порядке. Где будет нужда в поселенцах, туда и отправят. Согласитесь – это лучше расстрела. Там у ваших детей хотя бы будет шанс выжить. Им, конечно, реабилитироваться уже не удастся, но ваши внуки, возможно, смогут вернуть себе приличное положение в обществе. Если, конечно, уродятся толковыми и будут самоотверженно трудиться.

– Хорошо. Что касается остальных родственников?

– В зависимости от степени вины. Но от НИИ медицины они будут защищены все. Вас это интересует?

– Расстрел? – улыбнулся Троицкий. – Почему я должен вам верить?

– У вас нет выбора.

Яков Николаевич Троицкий задумчиво пожевал губы, рассматривая зеленую лампу, сквозь торшер которой пробивались мягкие лучи света. Лампа накаливания пару лет назад начала свое победное шествие по России, стремительно вытесняя другие способы бытового освещения в государственных учреждениях. Потом поднял уставшие глаза на Клима Егоровича:

– Хорошо. Я согласен. Что вы хотите узнать?

– Почему вы пошли на сговор с месье Алоизием Латыниным[51]?

– Его жена сдружилась с моей Анной. Они часто встречались. Как вы понимаете, нам на подобных посиделках тоже приходилось присутствовать. Стали потихоньку общаться. В одну из посиделок я в шутку спросил его, кто портит ему жизнь. Он ответил. Я, также в шутку, пообещал подумать, как эту проблему решить. Чего по пьяному делу ни скажешь? – усмехнулся Яков Николаевич. – В общем, забыл о том разговоре. Но он не прошел бесследно, потому как после несчастного случая с Николаем Ивановичем Алоизий принес мне в кофре очень неплохую сумму денег. И тогда я подумал: «А почему бы и нет»? Присвоил себе работу случая и принял деньги.

– То есть вы утверждаете, что непричастны к смерти Путилова?

– Да. Расследуя обстоятельства того дела, я был особенно внимателен, поскольку имел в нем и личный интерес и убедился, что там было лишь стечение обстоятельств, не более.

– Остальные заказы вы принимали также по пьяному делу?

– Нет. Оценив ход расследования по делу о гибели Путилова и реакцию Его Императорского Величества, я понял, что сумею выдавать за подобные несчастные случаи и настоящие покушения. Да и сумма была весьма неплоха. Так что я решил рискнуть. В дальнейшем Алоизий приходил ко мне в гости с кофром и просил за того, кто каким-то образом ему мешал. Лишних вопросов я не задавал, просто узнавал имя, место работы и пересчитывал деньги.

– Кто непосредственно работал по этим вопросам?

– Группа Дмитрия Быкова[52]. Он мне много чем обязан, а потому держал язык за зубами и работал чисто. А я с ним делился деньгами, благо что суммы там были очень солидные.

– Почему вы вообще согласились на предложение Алоизия?

– Что вы хотите услышать? Как я понимаю, жадность вас не устраивает?

– Нет. Рыцарь Красной Звезды, начальник Имперской контрразведки. Нет. Вы слишком многим рисковали ради довольно умеренных денег. Жадность в нашем случае исключена в принципе. Не потеряли же вы рассудок?

– Рассудок? Видимо, потерял.

– И все-таки, что послужило причиной столь непонятного поведения? В вашем положении идти против Его Императорского Величества не только безумство, но и глупо. У вас было все. Деньги. Положение в обществе. Уважение. Власть. Зачем?

– Уважение… – горько усмехнулся Яков Николаевич. – Понимаете, моя мать происходит из старого рода польской шляхты. Вы же знаете. В деле это должно быть написано.

– Шляхта? И какое она имеет отношение к делу? Вы ведь даже не поддерживали контактов с какими-либо ее представителями в эмиграции, да и в антиправительственных выступлениях не участвовали.

– Несмотря на успешную карьеру в Российской империи моя кровь не позволяет мне забыть то, что Его Императорское Величество сделал с моим народом. Вы понимаете? Он ведь уничтожил польскую культуру, польский народ. Даже фамилии у новорожденных, и те записывались новые, переложенные на русский лад. Да и с именами не лучше. Наша вера, наша самобытность, наша гордость – все было им растоптано и превращено в прах. Как вы думаете, ненависть и жажда мести – это сильный повод и отличная причина, чтобы упорно трудиться годами, а то и десятилетиями?

– Однако! Но ведь ваша мать умерла от рук восставших поляков, – слегка опешил следователь. – Если бы не русские войска, то и вас не осталось бы в живых!

– Она умерла потому, что мой дед предал дело Речи Посполитой и прогнулся перед этим дикарем. Я ненавижу Александра. Ненавижу Россию. Вы понимаете? Ненавижу! Настолько сильно, что решил отомстить. Любой ценой.

– Почему же вы в таком случае не вышли против Его Императорского Величества в 1867 году?

– Я похож на самоубийцу или безумца? Только недалеким людям тогда казалось, что они смогут обыграть этого медведя. Он ведь специально расставил силки. Все это восстание выглядело такой профанацией и глупостью…

– Вы сотрудничаете с какой-нибудь иностранной разведкой?

– Нет.

– Вы знаете, кто из Имперской контрразведки завербован иностранцами?

– Понятия не имею. А что, такие имеются?

– Вам предлагали сотрудничать?

– Да, пытались найти подходы. Но я не решился так рисковать, поэтому оба раза сам закрывал этих умников, зарабатывая репутацию.

Глава 8

– Итак, Михаил Прохорович, докладывайте, – Александр благосклонно кивнул.

– В ходе предварительного расследования был взят под стражу бывший руководитель Имперской контрразведки. Ему вменяется в вину осознанное вредительство и саботаж работы вверенного подразделения, а также использования своего служебного положения для преступной деятельности. Кроме ликвидации двадцати семи человек, проведенной силами оперативной группы Быкова, он смог закрыть свыше двухсот дел, ведущих к обнаружению опасных для России элементов и процессов.

– Опасения Шухова оказались не пустой паникой?

– Так точно. Быкова со своими оперативниками уже допрашивают. Получены подтвержденные материалы по нескольким эпизодам.

– Алоизия уже взяли?

– Он основной посредник заказчика. Говорить начал сразу. По его наводке смогли взять конспиративную квартиру с парой курьеров. В ней была обнаружена весьма внушительная картотека с досье на многих деятелей Государственного совета, небольшое количество оружия и деньги. Очень много денег. Преимущественно империалы, хотя имеется и иностранная валюта. Есть небольшое количество фальшивок разного качества.

– Отлично, – Александр удовлетворенно улыбнулся. – По Свистунову что-нибудь удалось выяснить?

– Из странных вещей могу назвать только любовницу, которая за несколько часов до нашего визита повесилась. Когда мои ребята ее навестили, тело еще было теплым. На нем следы борьбы. Домработница сообщила, что вечером дама, получив записку, отпустила ее домой. По ее словам, покойная была встревожена.

– То есть вы считаете, что любовницу повесили?

– По всей видимости, придушили немного, а когда та потеряла сознание и прекратила оказывать сопротивление, вздернули на струне.

– Предсмертной записки тоже не было?

– Была, но экспертиза показала, что ее писала не она. Хотя почерк похож.

– А что по самому Альберту Ивановичу? Нашли что-нибудь?

– Предварительная финансовая разведка никаких серьезных нарушений не выявила. По крайней мере, примерная стоимость имущества Альберта Ивановича не сильно отличается от его предполагаемого дохода. Несколько аккуратных выборочных обысков ничего экстраординарного не выявили. По сравнению с Латыниным и Троицким он выглядит агнцем.

– А что слухи?

– По слухам, он дарил покойной много драгоценностей, однако при обыске у нее в квартире мы ничего не нашли. Хотя следов ограбления не наблюдалось.

– Странно, – задумался Александр. – И каков ваш вердикт?

– Я допускаю, что Свистунов управлялся через эту девицу, но доказать мы ничего не можем. Вполне вероятно, что тут имеет место простое совпадение. Хотя, если он, по аналогии с Яковом Николаевичем, брал крупные взятки за лоббирование тех или иных вопросов, то, возможно, что через эту девицу деньги могли вполне отбираться обратно. Суммы-то значительные. Такой шаг был бы разумным решением.

– Вы проверили магазины?

– Проверяем, но, боюсь, ничего так и не узнаем.

– Почему?

– Мы предполагаем, что Свистунов, если и приобретал драгоценности, то через подставных лиц. Предварительная проверка показала, что сам он магазины не посещал, разве что несколько раз со своей женой. Любовницы в лицо продавцы так же не смогли вспомнить. Но мы работаем над этим вопросом и проверяем круг лиц, которым Альберт Иванович доверяет. Кроме того, за ним установлена круглосуточная слежка для выявления скрытых контактов. Пока ничего особенного не обнаружили.

– Кстати, вы смогли аккуратно проверить Шухова?

– Так точно. Мы использовали новый комплекс «Свита2». Однозначных результатов, конечно, нет, но, воспроизведя видео[53]– и аудиозапись собеседования, получилось очень дотошно и качественно проанализировать ситуацию. Высокочувствительные микрофоны, фиксирующие колебания голоса, детектор лжи, фиксирующий потоотделение, видеозапись с нескольких ракурсов, фиксирующая не только мимику с высокой детализацией, но и жестикуляцию и положение ног, очень сильно помогли нам в анализе.

– Опыт удался?

– Да. Вполне. Все показатели укладывались в рамки стандартов.

– И?

– Мы считаем, что Шухов не врет. Его легенда, рассказанная в весьма обширных подробностях, оказалась вполне достоверной.

– А если он в нее поверил? Вы проверили материалы?

– Да. Выборочно. Фотография, посланная на Дальний Восток курьерской почтой, получила подтверждение. Он действительно воевал и вполне успешно. Аналогично мы проверили иные эпизоды его биографии. Все сходится. Есть кое-какие расхождения, но мы считаем, что они вполне укладываются в рамках погрешностей памяти.

– Прекрасно. Тогда начинайте работать с личным составом. Сколько вам потребуется времени?

– Сложно сказать, Ваше Императорское Величество, – задумался Кривонос. – Вы понимаете, проверка каждого человека – это несколько суток напряженной работы. Кроме того, проверку нужно начинать с персонала центра. А ведь там далеко не все связано с техническими средствами…

– Боитесь, что они могут быть лично заинтересованными?

– Не исключаю.

– Тогда вам придется лично контролировать проверку личного состава центра. Пусть они произведут необходимый инструктаж и подготовят вас хотя бы в общих чертах. Как завершите проверку персонала центра – доложите о готовности. Мы должны использовать этот замечательный способ.

– Так точно, Ваше Императорское Величество! – козырнул Михаил Прохорович Кривонос.

Глава 9

Отто фон Бисмарк больше десяти лет занимал непривычную для него роль – оппозиционера. Это невероятно угнетало, однако он ничего с этим поделать не мог, так как Фридрих, став Императором единой Германии, не только его убрал из правительства, но и методично устранил со всех ключевых постов людей, преданных бывшему канцлеру. Было очищено каждое министерство, каждое ведомство. Поэтому уже через год после отставки Отто ничего не оставалось, как сидеть в своем имении и «курить бамбук». Да изредка посещать старых друзей, загнанных в аналогичные «стойла». Однако вынужденное бездействие не мешало ему обмениваться невероятным объемом писем и публиковаться в германской и итальянской прессе с разнообразными злободневными статьями.

Этот день выдался удачным. К нему приехал старый друг Вильгельм Штиберт, бывший начальник особых служб Прусского королевства и находящийся, так же как и Бисмарк, в опале у проанглийского правительства Фридриха Гогенцоллерна.

– Вильгельм! Рад вас видеть! Как вы добрались?

– Хорошо, мой друг, хорошо.