Попаданец со шпагой Коротин Вячеслав

Деревенский детектив

Если опустить весь мат, который заметался в моей голове, то основная часть мыслей складывалась следующим образом: «Откуда же ты нарисовался, красивый такой, на мою голову?»

Мужик был явно моим современником. Ну, в смысле из конца двадцатого века. И появился тут, хоть и в виде «мертвого трупа». Небось ведь живым сюда попал. (Я пока еще не был в состоянии воспринимать причитания возницы.)

Ведь два (или полтора) таких явления в один день для хозяина усадьбы определенный перебор. А отмазываться предстоит мне. И это было очевидно: глаза всех присутствующих уперлись в мою личность, и я на собственной шкуре стал ощущать, как загорались триеры (или как их там) штурмующих Сиракузы римлян.

Так ведь еще и полиция какая-нибудь разбираться с трупом наверняка припрется. А тут я. Вот, блин, не было печали!

Постепенно мой мозг стал воспринимать окружающий мир, а не только заниматься внутренним самокопанием: «Ваше высокоблагородие! Барин! Да вы же меня знаете! Разве же я бы когда посмел?! Лежал у дороги, ну не бросать же зверям на прокорм!» Голос хозяина телеги выдавал самый откровенный страх.

Ну да, по тем временам кто нашел, на того и первые подозрения. С шерлоками холмсами еще плоховато. Возьмут этого крестьянина местные пинкертоны за шкирку так, что любо-дорого… Или на кого-нибудь пришлого свалят. А тут вон он я во всей красе.

– Вот, даже деньги какие-то рядом на дороге лежали. И кругляшки. – Возница протягивал Сокову-старшему пачку до боли знакомых американских рублей, а также, судя по виду, горсть фишек из казино. – Ни копья я себе не взял, барин! Не выдай!

– Вадим Федорович, вы ничего не можете сказать по этому поводу? – уперся в меня мрачным взглядом хозяин усадьбы.

– Думаю, что могу. Но только не здесь. Если позволите, то я хотел бы поговорить с вами наедине, Сергей Васильевич.

Помещик испытующе посмотрел на меня и молча кивнул.

Ну, в общем, пора «колоться», Штирлиц доморощенный. Не могу я больше. Бояться каждого взгляда, каждого слова, каждого жеста… Запутаюсь не сегодня, так завтра. И уже не отмажусь. В общем, придется в омут с головой. Ну а вдруг поверит… А так – гроб мне с музыкой и однозначный трындец.

И как-то сразу стало легко. Принял решение и сбросил с плеч груз, давивший на них уже целый день: «Да гори оно все огнем! Хватит!»

Сам на себя удивлялся: совершенно покойно шел в кабинет подполковника и не терзался вопросом, поверят ли мне.

– Что вы хотели мне сказать, Вадим Федорович? Вам знаком этот человек?

– Совершенно незнаком. Честное слово. Мне знакома его одежда. И я, кажется, догадываюсь, откуда он взялся на вашей земле.

Моя уверенность в себе вдруг лавинообразно стала сходить на нет. Одно дело – думать, что можешь все высказать и дальше пусть решает судьба, и совсем другое – подыскивать слова под взглядом этого славного старикана, к которому я уже испытывал искреннюю симпатию.

– Я вас слушаю, – терпеливо смотрел на меня Соков.

– Извините, Сергей Васильевич, я сказал вам не всю правду при знакомстве. Даже совсем не правду. Ибо правда настолько невероятна, что я и сам до сих пор не могу в нее поверить. А уж вы бы приняли меня за сумасшедшего наверняка. И это еще в лучшем случае.

– Так вы солгали мне? – Лицо бывшего офицера стало совершенно каменным.

– Подождите! – Почва уходила из-под ног и нужно было рубить с плеча. – Постарайтесь поверить, постарайтесь меня услышать. Я действительно не тот, за кого себя выдаю, но очень вас прошу не выспрашивать о моем прошлом. Очень вам обязан за гостеприимство, но готов в любой момент покинуть ваш дом, ибо мое присутствие может навлечь опасность на вашу семью.

– Будьте добры пояснить свои слова, Вадим Федорович… Или это не настоящее ваше имя?..

– Настоящее. Я вас очень прошу не перебивать меня, Сергей Васильевич, – мне и так очень трудно собраться с мыслями, чтобы рассказать вам всю правду…

– Трудно сказать правду? – снова прервал меня подполковник. – И совершенно напрасно пытаетесь меня испугать какой-то информацией. Я, знаете ли, и под пушечную картечь идти не боялся.

Вот ведь зануда! Он мне даст высказаться, наконец?

– Еще раз прошу меня не перебивать, Сергей Васильевич…

– Хорошо. Слушаю, – опять перебил меня помещик.

– Понимаете… Молодость, глупость… Я в свое время вступил в некое общество…

– Масоны?

Да етит твою налево! Может он просто слушать? Обязательно свою образованность показывать?

– Нет. Масоны просто дети по сравнению с «ЭТИМ», – ЭТИМ было выделено интонацией так, что и ребенок бы понял, что ЭТО – НЕЧТО.

– Все-таки тайное общество? Политическое?

…Нет, блин, общество по защите морских свинок от гребнистых крокодилов!..

– Это слабо сказано. Оно практически управляет миром. Вступить в него… Впрочем, в него есть возможность исключительно вступить – получить предложение может только очень неординарная, прошу прощения за нескромность, личность. Отказаться – умереть. Вот так.

– Управляет миром, говорите?..

– Именно. Можете мне не верить, но это факт. Ни Сент-Джемский кабинет, ни Версаль, ни Вена, ни Петербург не влияют на мировую политику столь серьезно, как Совет Девяти, – вспомнил я роман Головачева и втиснул в свою трескучую фразу. Не, все-таки школа учит импровизировать почище любой театральной сцены…

А ведь вроде верит мне старый вояка… Точно верит! Даже перебивать перестал. Продолжаем врать:

– Еще в юности я увлекся химией. Оказалось – не зря: открыл новый элемент и вообще серьезно разобрался в первопричинах превращений веществ…

– Вы открыли новый элемент? – вновь перебил меня подполковник.

– Да. Практически уверен в этом. Но сделать заявку на него не успел. Пришли представители этого самого общества. Вернее, пришел… И предложил вступить в его ряды. Прошу меня понять и вспомнить свою молодость – я согласился: таинственность, причастность к власти над миром…

– В молодости я был сержантом Белозерского мушкетерского полка, – отрезал мой гостеприимный хозяин.

Вот зараза – так и цепляется к словам.

– Наверное, я менее благороден, чем вы, – мое честолюбие это зацепило. К сожалению. Я согласился. И я стал достаточно быстро продвигаться по иерархической лестнице данной организации. А когда забрался достаточно высоко, узнал такое, что просто не мог реагировать на это спокойно…

– Что именно?

– Сергей Васильевич, я не знаю, стоит ли вам об этом говорить – это тайна, за знание которой могут уничтожить не только вас и меня – всю округу…

Немедленно вспомнился анекдот:

«– Плачу миллион долларов за клиента. Адрес: улица Стаханова, дом восемь, квартира…

– За такие деньги не нужен номер квартиры – достаточно номера дома…»

Наверное, на основе подсознательного знания именно этой шутки я и попытался создать у хозяина поместья впечатление о всемогуществе этого тайного общества.

– Еще раз повторяю: меня трудно испугать. Говорите!

– Хорошо. Так вот: организация эта вненациональна, ее членам надлежит забыть, что у них есть родина, и действовать только на благо Ордена. У меня не получилось. Когда узнал о планах руководства, вспомнил, что я русский.

– А что за планы?

– Если вкратце: их не устраивает растущее могущество Российской империи, и планируется вычеркнуть нашу страну из европейской политики, загнать в допетровское состояние. Понимаете?

Подполковник был, мягко говоря, ошарашен. Выглядел он огретым пыльным мешком из-за угла. С одной стороны, в его взгляде читалось недоверие, с другой – желание понять, что же все-таки творится в его усадьбе. Кто я такой и какую мистификацию задумал? Я бы на его месте тоже впал в ступор. Даже в своем времени, даже зная о наличии всевозможных спецслужб…

– И какова во всем этом была ваша роль? – наконец вопросил Соков.

– Я, как говорил уже, химик.

– А! Ямчужных дел мастер?

– Ну почему сразу о порохе? – улыбнулся я. – Селитру сделать, конечно, смогу – было бы из чего, смогу сделать и значительно более мощную, чем порох, взрывчатку, но химия может дать людям не только это: лекарства, краски, да мало ли что еще…

В общем, я узнал, что приблизительно через два года будет война. С Францией. Практически со всей Европой. Только англичане, датчане и шведы не придут на нашу с вами землю с оружием в руках.

И результаты, в том числе и моих исследований, планируется использовать именно в военных целях. Против России.

Отказаться я не мог, покинуть ряды Ордена можно только в гробу. Наверное, мой случай – единственное исключение: бросил все свое имущество и исчез. Прошу разрешения не выкладывать сейчас все подробности, но если вкратце: чтобы как следует запутать следы, мне в образе бродяги пришлось объехать полмира…

– Запутать, говорите? – подозрительно прищурился подполковник. – А тот человек?

– Я его не знаю. Просто одежда на нем знакомая.

– Весьма странная одежда, надо сказать…

– Для этих мест – несомненно, а в Америке – самое обычное дело.

– И как в нашей округе могло появиться это самое «обычное для Америки дело»?

– Совершенно искренне вас заверяю: не знаю. Но это точно не тайный агент Ордена. Не такие там дураки, чтобы надевать костюмы, не соответствующие времени и месту. Откуда здесь взялся этот человек и с какой целью появился в этих местах, для меня такая же загадка, как для вас.

– Пожалуй… – Соков на мгновенье задумался. – Пожалуй, я могу вам поверить, Вадим Федорович. Но что вы собираетесь делать дальше?

– Могу только сказать о своих планах в стратегическом направлении: поставить на службу России свои знания. Как это сделать практически, пока не представляю. Я на данный момент никто. Бродяга. Как сделать так, чтобы меня услышали и дали возможность проявить себя власти империи, не знаю. Не смею рассчитывать на вашу поддержку…

– Напрасно, – огорошил меня хозяин усадьбы. – Ничего обещать не могу, я должен крепко подумать… В общем, поговорим завтра. Доброй ночи!

– Доброй ночи! Только, Сергей Васильевич, не смею ставить вам условия, но очень хотел бы попросить держать наш разговор и сведения, которые я вам сообщил…

– Совершенно излишняя просьба. Я, во-первых, не сумасшедший, чтобы делиться таким с кем бы то ни было – меня упрячут в бедлам вместе с вами, – мой собеседник даже улыбнулся, – во-вторых, вы спасли мою дочь, а я умею быть благодарным.

– Да не спас я Анастасию Сергеевну. Не могла она умереть от укуса гадюки. Я просто постарался уменьшить возможные проблемы от этого укуса и ускорить выздоровление. Кстати, если вы позволите, я все-таки навещу ее перед сном.

– Разумеется. И… Ступайте!

Ну вот. Вроде все не так плохо. Может, действительно поверит?

Я заглянул к Насте, дал на ночь еще одну таблетку обезболивающего, прихваченного из рюкзака. Пощупал лоб пациентки – жарок присутствовал, но вполне терпимый. Жаль, что нет у меня с собой снотворного – никогда не было актуальным. Ну да ладно. Пожелал девушке спокойной ночи и, провожаемый неодобрительным взглядом сиделки, отбыл в свою комнатенку. Нужно было о многом подумать.

…Не спалось. Да кто бы удивлялся. В такой ситуации у кого угодно крыша поедет: за один день столько событий… Пятерым на всю жизнь хватит, если экстримом особо не увлекаться. Мысли хороводили в голове, как сумасшедшие, и все на разные темы. Нужно было собраться и отсечь не самое актуальное на данный момент. Как ни дико это прозвучит, но в первую очередь я стал гнать от себя воспоминания о своих жене и сыне. Хоть не было и нет на Земле никого дороже и роднее, но… А может, утром я проснусь уже дома? Или хотя бы в своем времени? Прочь! Когда это произойдет, тогда и радоваться буду.

Предположим все-таки, что попал я крепко и застрял надолго… Необходима хоть какая-нибудь легализация. Даже если Соков мне поверил или поверит, это будет нелегко. Хотя кто его знает. Не помню я в упор «местные» порядки и законы. К тому же этот труп… Каким лешим сюда занесло моего современника, да еще и угораздило получить чем-то по башке? Пожалуй, с этого завтра и следует начать. Хоть какая-то ясность может нарисоваться…

Сам не заметил, как провалился в сон.

Снилась разная хрень, но совершенно «невспоминабельная», я вообще крайне редко могу вспомнить свой сон даже непосредственно после пробуждения, но он должен хотя бы иметь сюжет. А тут помню только то, что была некая фантасмагория, и не более.

…Как же здесь орут петухи! Причем каждый на свой лад. Внутренне матерясь, я потихоньку просыпался и подсознательно переводил гребненосные трели на русский язык. Я совершенно явственно стал узнавать, когда голосит один, а когда другой. Их было трое в пределах досягаемости звука. И один орал: «Я вас не зна-юууу!» Другой: «На-та-шаааа!» Третий: «Идите вы все наа фиг!» Ну, в общем, у меня перевелось именно так.

Наскоро умывшись и позавтракав чаем с пирожками, я попросил очередного встреченного мной «мундироносного» слугу передать Сергею Васильевичу, что хочу с ним поговорить. Ну и получил сразу: «Барин отдыхают, не велели беспокоить».

Погулял у крыльца, жутко хотелось курить, и, чтобы не засветиться, пришлось для этого сбегать в свою комнату. Разгуливать с сигаретой перед дворней совершенно ненужный риск. Очередной раз попытался прорепетировать начало разговора. Про себя, естественно. Подполковник так и не появлялся.

Хотя… Я ведь могу скоротать время в приятной компании…

Температура у Насти с утра была уже практически нормальной, опухоль на руке уменьшилась, и все шло к тому, что молодой и здоровый организм достаточно быстро справится с недугом.

– Ну что же, Анастасия Сергеевна, если так пойдет и дальше, то завтра я разрешу вам гулять.

– Правда? – Глаза девушки буквально зажглись радостью. – А сегодня нельзя?

Нет, меня подчас просто умиляет человеческая психология – стоит только пообещать что-то хорошее, как сразу просят поскорее и побольше.

– Нет! – категорически отрезал я (на самом деле вполне можно было бы гулять и сегодня, хоть сразу после завтрака, но следовало выдержать солидность ситуации).

– Как жаль! А ведь я себя уже вполне хорошо чувствую.

– Вот давайте и закрепим это состояние. Анастасия Сергеевна, или я вас лечу и вы меня слушаетесь, или я не отвечаю за последствия. Именно так я и скажу вашему отцу. Как вы думаете, что он решит?

Настя сразу поняла последствия и больше занудничать не стала. Я поспешил откланяться, пообещав, что сегодня еще зайду. Прямо в коридоре встретил Сокова-старшего и тут же поспешил взять быка за рога:

– Доброе утро, Сергей Васильевич.

– Доброе. – Подполковник был довольно приветлив, что вселяло оптимизм. – Вадим Федорович, я обдумал наш разговор, и у меня появились некоторые вопросы к вам.

– Обязательно отвечу на все, но давайте пока попробуем разобраться с одной проблемой, которая, думаю, вас тоже серьезно волнует.

– Вы о чем? – Брови Сокова надменно вскинулись.

– Сергей Васильевич, позвольте мне, во-первых, осмотреть тело доставленного вчера человека, а во-вторых, осмотреть место, где его нашли.

– Я, конечно, могу вам это обеспечить, но с какой целью? – Мой собеседник опять стал смотреть чуть подозрительно.

– Да чтобы попытаться хоть немного понять (в этом месте очень рвался с языка матерный артикль, эмоциональность которого была бы понятней и убедительней многих слов, но приходилось обходиться цензурным языком), откуда он здесь взялся.

– Он в подвале. Тихон вам покажет. Но только сегодня уже похороны. Отец Паисий приедет часа через два.

– Похороны? На кладбище?

– А что вы думали? У него на шее остался крестик. Серебряный, судя по всему. Не посмели его разбойники снять. Неужели мы похороним христианина на пустыре?

– Нет, конечно, но так вот быстро… Не дожидаясь расследования?

– Лето на дворе, Вадим Федорович. Не следует покойников долго держать. Сегодня же и похороним.

– Ну, хоть содержимое карманов я могу посмотреть? Это может быть важно.

– Несомненно. Тихон вам все покажет.

– Благодарю. Я могу идти к телу? – мне показалось, что подполковник держится со мной уж слишком официально, хотя я, конечно, мог и ошибаться.

Соков молча кивнул, и я отправился искать своего слугу. Нашелся Тихон, естественно, на кухне, где уминал кашу, параллельно пытаясь заигрывать с кухаркой Татьяной. Кстати, весьма аппетитная особа, хоть и слегка полновата, но это уж работа такая.

Услышав о моем желании, Тихон, даже не доев свою гречку, немедленно вскочил и проводил меня в подвал, к телу. Канделябр со свечами, который мужик прихватил с собой, буквально должен был, по его мнению, символизировать важность и значимость моей персоны: свечей на семь, не меньше.

Просто удивительно, как мертвые люди разительно непохожи на себя живых: расслабившиеся мышцы лица позволяют коже сползти и совершенно обтянуть собой кости черепа. Так что я даже не мог судить, видел ли я когда-нибудь этого человека или нет.

Ну, так: кожа на пальцах вполне нормальная, значит, кольца или перстня с него не сдирали, а вот часиков никаких нет. Ой, не верю я, что мужик в таком прикиде какой-нибудь «Ролекс» или «Сейко» на руке не таскал!

Ага! И восходящее солнышко на тыльной стороне ладони. Причем совсем не с японского флага. Из «этих», значит…

Рана… Тут классика – тупым предметом (но в данном случае не головой), может быть что угодно: обух топора, дубина, кистень, лом… Да мало ли?!. Крови вытекло предостаточно – весь верх пиджака пропитан.

– Тихон! Пойдем покажешь, что у человека в карманах было.

– Да не извольте беспокоиться, ваше благородие, все как ни есть собрали. Пойдемте за мной!

Да уж! Мало тебя, парень, муштровали! Тихон повернулся ко мне спиной и стал подниматься по лестнице, совершенно искренне считая, что если света достаточно ему, то и мне хватит. А между тем из-за его широкой спины пробивалось только ничтожное подобие освещения. Но, хоть и на пределе, мне его хватило, чтобы выбраться из подвала непокалеченным.

Содержимое карманов «пациента» было ожидаемым: ключи от машины с мерседесовским брелоком, ключи, вероятно, от квартиры и бумажка с номером телефона и пометкой «Павел». Явно мужик из сравнимого с моим времени.

– Часов на нем не было? На руке? – на всякий случай спросил я своего слугу, хотя заранее знал ответ.

– Ни в коем разе, Вадим Федорович, все, что при нем было, здеся!

– Ладно, я хочу осмотреть место, где нашли труп. Если можно, то в присутствии того мужика, который нашел.

– Отчего же не можно – с нашим удовольствием. Миха пока на усадьбе, в сарае прохлаждается.

– Не понял. Что значит прохлаждается? Где?

– Ну, в сарае, стало быть, заперт, ждет, когда полиция из Пскова приедет.

Ой-еооо! Вот только полиции мне и не хватало! Ну, Сергей Васильевич! Ну, спасибо! Теперь точно нужно этих убивцев найти поскорее, иначе мне полный «алескапут»!

– Тогда давай его скорее сюда, и поехали!

– Сей момент, барин! – Тихона тут же сдуло с места, а через минут десять передо мной уже тормознула коляска с парой гнедых (или рыжих) коней. Тихон сидел на козлах, а рядом с ним скрючился совершенно ничтожный мужичонка, тот, что еще вчера мне казался вполне достойным русским крестьянином.

Я запрыгнул в экипаж, и нас затрясло по проселочной дороге. Мимо пронеслось поле, въехали в лес. Летние запахи русского леса! (Да и необязательно русского – леса средней полосы.) Черт! Голову, конечно, не кружат, как написала бы какая-нибудь барышня… Но впечатляют! И где там запах хвои, где черники, где липы, не поймешь. Но его, этот запах, просто можно нарезать ломтями, заворачивать в пленку и продавать за сумасшедшие деньги. Купят! Особенно зимой. Особенно если удастся законсервировать и этот сладкий, изнуряющий зной…

– Приехали, барин! Здесь! – Мужичок дергал Тихона за рукав и заискивающе смотрел на меня. – Здесь он лежал! Вот перед этим ясенем, в канаве.

Я уже почти наверняка был уверен в том, что увижу. Так и оказалось: примятая трава в том, что канавой являлось чисто номинально – дождей давно не было. И лишь слабые мазки крови на травинках. Это притом, что зему от души приголубили по черепу. И рядом тоже никаких следов крови. То есть уконтрапупили моего менее везучего товарища по несчастью явно не здесь.

– Тихон! Михаил! А есть здесь где-нибудь поблизости на дороге корчма какая или двор постоялый?

– Как не быть, – отозвался мой Планше, – в трех верстах трактир Кузьмы Полынцева. Кормят там так себе, но водка отменная. И квасок хорош.

– Вот туда и отправимся.

И снова нас затрясло и завихляло по российской проезжей дороге. Нет, ну ведь надо же так умудряться пути прокладывать? Такое впечатление, что просто сначала звериную тропу ногами растоптали, а потом уже и копытами с колесами разъездили. Три версты – путь недалекий, и вскоре показалась поляна с вполне справным двухэтажным домишкой. Как я правильно понял, это и был искомый трактир.

Внутри он выглядел почти так же, как подобные заведения того времени в фильмах. То есть ничего особенного и неожиданного. Хозяин, бодрый мужичонка лет пятидесяти, услужливо подскочил к тем, кого считал новыми потенциальными клиентами, но, посмотрев на меня, слегка напрягся.

– Здорово, Федотыч! – не очень-то весело поприветствовал его наш возница. – Тут тебя…

– Ну-ка, цыц! – прошипел я осмелевшему мужику. Тот послушно заткнулся.

Черт! По всем статьям сейчас явно требовалось чего-нибудь заказать. Хоть квасу, что ли. Но у меня ни копейки с собой не было (да и не только с собой).

– Скажите, Кузьма Федотович, а не заходил ли к вам вчера мужчина в необычной одежде? – Я приготовился отследить тень замешательства на лице своего собеседника, но это было совершенно излишне: актер он был совершенно никакой. Глазки забегали, лицо стало багроветь с пугающей скоростью. Я уже начал опасаться, что хозяина тут же разобьет удар…

– Да кто вас тут разберет, кто обычный, а кто нет! Ты пить-есть чего-нибудь будешь? Только деньги сначала покажи! А то много вас тут таких шляется!

Да уж! Стругацкие – молодцы: этот самый типаж про дикаря, наглеющего от вежливого обращения с ним, они вывели очень грамотно. Придется ставить на место понятными наглецу методами… Не пришлось…

Хрясь! – И обнаглевший хозяин трактира закувыркался между столами. Тихон озабоченно потирал кулак. Потом размеренно сгреб наглеца за загривок, приподнял и прогудел тому в лицо:

– Чтобы держал себя с его благородием вежливо и отвечал на все вопросы, понял? Вадим Федорович гость нашего барина. – Мой слуга еще раз встряхнул сомлевшего трактирщика за холку и бросил размякшее тело мне в ноги.

Посетители постоялого двора, трое то ли крестьян, то ли ямщиков, даже не соизволили хоть как-то отреагировать на происходящее: они ели что-то из своих мисок и попивали из мелких чашечек. Явно не чай. Но времена не те – водитель транспортного средства вполне может себе позволить. Никто его в трубочку дыхнуть не попросит.

– Повторяю вопрос: вчера к тебе в трактир заходил необычно одетый мужчина? – Кабатчик явно пытался остаться в бессознательном состоянии дольше, чем требовала ситуация. – Или ты расскажешь всю правду мне, или будешь общаться с полицией. Что предпочитаешь? Ведь ты уже, считай, убийца и грабитель в глазах закона. Разбойник. Ну!

– Барин! Не погуби! Все как перед Истинным расскажу! – Трактирщик аж захлебываться стал от эмоций. – Пришел вчера. Костюм черный, не нашенский, никогда такого не видел. Да и сам нерусский – немец натурально…

– Это ты с чего взял?

– Да говорил он как-то… По-русски, но чисто немец.

– С акцентом, что ли?

– Это тебе виднее, ваше благородие, а вот нерусский и все тут!

– Ладно, дальше что было?

– Да попросил он виску какую-то и ругаться стал, что нет. А где я ему эту виску возьму? Водочка у меня высший класс, не побрезгуйте – попробуйте! Наливочки… Какая виска? И деньги он мне сунул фальшивые! Не просто фальшивые, совершенно глупые бумажки нерусские. А потом драться полез! Невиноватые мы!

– Не голоси, рассказывай. – Визгливые нотки в голосе этого Полынцева начали уже конкретно доставать.

– Так я и говорю: мне в брюхо заехал, Семену руку сломал, Никитке фингал на скулу засадил… Ну и приголубил его Никита кочергой…

А ведь, похоже, не врет: земляк-то мой, вероятно, крутой перец, находился в обалдевшем и раздраженном от непоняток состоянии, ну и пошел с ходу строить быдло периферийное. Вот будет смеху, если он вместе со своим «мерсом» сюда попал… Хотя вряд ли, тогда бы, наверное, на нем и заявился.

– Ну и дальше что?

– А что? Не дожидаться же посетителей! Погрузили потихоньку на телегу тело и отвезли от кабака подальше. Барин! Не было умысла убивать его! Зачем это мне? Ну, не рассчитал мой слуга в сердцах силушку…

– Ладно, угомонись. Где бумажник его?

– Какой? Не было никакого бумажника. – А вот сейчас явно врет. Ключи от машины в кармане были, а права «пациент» типа дома забыл? Ага! Вот прямо сейчас все брошу и начну верить!

– Кожаный бумажник. С документами. И не пытайся врать, что в глаза его не видел. Ну?

– Ах, это! – Глазенки трактирщика опять воровато забегали. – Я же и не знал, что это бумажником называется. Сейчас принесу!

– Тихон тебя проводит.

– Да как угодно, как угодно…

Через минуту передо мной лежал черный кожаный лопатник. Ну да. На месте и доллары, и рубли. Права на имя Игоря Кривко, выданы в девяносто четвертом, значит, попал он не позже чем из две тысячи четвертого. Но на самом деле почти наверняка одновременно со мной. Кредитка «Виза» – точно крутой. Несколько визиток юристов, врача-офтальмолога и психолога. Кредитка на автозаправку. Все. Итак, картинка ясная, можно отправляться обратно.

– Бумажник я забираю. Ну и счастливо оставаться!

– А как же я? Мы? Что с нами будет? – Полынцев заглядывал в глаза с просто обожанием верной собаки.

– Господин Соков решит… Ах, елки! Чуть не забыл!

– Какие елки, ваше благородие?

– Часы сюда! Быстро! – Глазенки трактирщика тускнели, извините за каламбур, просто на глазах.

– Часы? – попытался валять дурочку Кузьма.

– С левой руки. И не вздумай врать, что их не было!

– Не врать Вадиму Федоровичу! – громогласно подключился к диалогу Тихон.

– Ах, это часы были… – залебезил кабатчик. – Сей момент!

«Сейко» появились из кармана Полынцева почти мгновенно. Хорошие часики, пригодятся. Я ни разу не чувствовал себя мародером – невыносимо взрослому мужчине чувствовать, что у тебя нет ни копейки. Нужна позарез хоть какая-нибудь местная валюта. Ведь не флягу же алюминиевую загонять аборигенам. Мало кто поймет ее ценность. А деньги нужны. Хоть просто для устранения комплекса пустого кармана.

– Ладно, живи пока и жди решения господина подполковника на твой счет. Пойдем, Тихон.

Тот в легком обалдении проследовал со мной до порога молча, но, как только мы ступили на двор, тут же запричитал:

– Ваше благородие, Вадим Федорович, неужели мы этих душегубов на свободе оставим? Прикажите только, я их мигом повяжу в лучшем виде.

– А есть у тебя на это право? А у меня? Мы кто, полиция? Нет уж, пусть решает твой хозяин.

– Так ведь сбегут же ж!

– Никуда они не денутся. Хозяйство свое корчмарь не бросит. Будет ждать как миленький. И слуг никуда не отпустит, иначе самому отвечать за все придется.

– Ой, и мудрите вы, барин… – пробормотал мой «ангел-хранитель», но возражать больше не стал.

Возница с робкой надеждой посмотрел на меня, когда мы приблизились к повозке.

– Успокойся, Михаил, сознались они, – успокоил я мужика, – их рук дело, не виноват ты. Давай поворачивай к усадьбе.

Надо было видеть, как расползлось в улыбке лицо бывшего подозреваемого. Казалось, он сейчас проглотит свои уши.

– Ай, спасибо, барин! Век буду за тебя бога молить!

– Ладно уж, поехали!

Было заметно, что Тихона просто распирало от возмущения, но голос без разрешения он подать не посмел. Хотелось есть, хотелось пить и хотелось курить. Но последнее я себе позволить не мог со своими американскими сигаретами – зачем лишние разговоры, а все остальное ожидало в усадьбе. Оставалось только думать. О будущем думать.

Если попал я накрепко, то самым актуальным вопросом была грядущая война. И очень не хотелось, чтобы она была такой же кровавой, как в моей реальности. Во всяком случае, для России. Что я могу для этого сделать? Кое-что могу, но для этого в первую очередь нужна, как говорил незабвенный Остап Ибрагимович: «Легальность, легальность и еще раз легальность!» А где и как мне ее добыть? Не имею ни малейшего понятия. Пока только Соков-старший может мне в этом помочь.

Кстати, и то «кое-что», чем я могу помочь нашим в войне, ничего не решит. Динамит поможет уничтожить сотню-другую французов, йод – спасти несколько сотен моих соотечественников, так ведь это такая капля в море… Тем более что еще нужно суметь эту каплю в море капнуть…

Потихоньку дотащились до усадьбы. Подполковник не то чтобы встречал меня у ворот, но прохаживался по двору, явно ожидая известий. Видно было, что слегка нервничал.

– Ну что, выяснили что-нибудь?