У Великой реки. Битва Круз Андрей

Порошин секунду подумал, затем кивнул.

– Резонно. Пойдете в строевую часть, там найдете, – сказал он, затем крикнул так, что эхо загуляло по ангару: – Резвунов!

– Я! – послышалось почти что из-за спины, и откуда-то из-за полок с инструментами выскочил давешний младший унтер, любитель женских романсов, на этот раз не в кавалерийских сапогах, а в перепачканном маслом рабочем комбинезоне. – Слушаю, господин капитан! – предстал он перед комэском, лихо щелкнув каблуками потертых берцев.

– Возьмешь гостя и отведешь в канцелярию. Точнее, найдешь Попова, он где-то возле штаба в щели должен отсиживаться, передашь гостя ему. Скажешь, я приказал найти для него бумаги, что привез нам чиновник из Земельной управы, который с Варенецким летал. И отдать. Как понял?

– Так точно, все понял, – браво отрапортовал Резвунов. – Разрешите идти?

– Момент.

Порошин достал из кармана блокнот, что-то быстро написал в нем, вырвал листок и отдал Резвунову:

– Писарю дашь. Дуйте.

Резвунов «дунул» бегом – так, что я за ним еле поспевал. Пробегая через крепостной двор, заметил некое оживление. После того как обстрел стих, люди расслабились. В некоторых местах собрались возле щелей компании отдыхающих, слышались разговоры, сверкали огоньки папирос. Что-то куда-то таскали, артиллеристы банили стволы гаубиц, готовя их к завтрашнему бою.

У здания штаба эскадрильи Резвунов резко остановился и выцепил из кучки сидевших на краю щели, свесив в нее ноги, бойцов какого-то молодого лопоухого ефрейтора с веснушчатым лицом.

– Попов! – окликнул он его, делая ударение на первое «о». – Комэск приказал тебе с человеком поработать.

– На предмет? – не обратив внимания на вольности с фамилией, осведомился тот.

– Найдешь ему бумаги сопроводительные, что привезли землемеры, которые с покойным Варенецким над Дурным болотом летали. И отдашь.

– Понял. Сделаю, – лаконично ответил ефрейтор и жестом пригласил меня следовать за собой.

Резвунов убежал, а мы вошли в здание штаба. Зданию досталось за день. Даже в вестибюле крыша была пробита в двух местах, судя по всему прямым попаданием мин. Стекла были выбиты все, местами виднелись язвы от шрапнели. Большинство кабинетов открыты, в одном заметны следы затушенного пожара. Мы пробежали до конца коридора, затем Попов отпер дверь с табличкой «Канцелярия».

– Нам сюда.

– Не вывезли канцелярию, что ли? – удивился я.

Вообще-то так недолго и без всех бумаг остаться. Странная безалаберность. У таких не то что город захватят, а штаны снимут на ходу.

– Шкафы железные, от огня заговоренные. Ничего не случится. А мина из батальонника пробить крышу, потолок и шкаф одновременно не сможет. Вот и скомандовали оставить как есть – все равно никто отступать не собирается, и вывозить ничего не нужно, – пояснил писарь.

Я мысленно взял все слова о безалаберности обратно. Хорошо, что вслух их не произнес.

Писарь открыл один из шкафов, покопался в нем пару минут, подсвечивая себе крошечным фонариком, затем протянул мне лист бумаги, сунув его в картонную папку:

– Вот их сопроводиловка.

Я раскрыл папку, посмотрел. Бумага оказалась вполне нормальной – стандартный бланк «Распоряжение» с шапкой «Е. К. В. Контрразведывательный департамент Министерства благочиния», со всеми степенями зашиты. Подделать невозможно. В распоряжение внесены «землемер-инженер Потапов Б. В., штабс-капитан контрразведки Пилюгин В. Л., титулярный советник по Департаменту контрразведки Ягодкин И. И.». Все нормально. Инженер, штабс-капитан из силовиков и колдун в гражданском чине.

– Попов, ты их лично видел? – спросил я у писаря.

– Видел. Сам документ принимал, – кивнул тот.

– Охрана с ними была? И какая?

– Странно с охраной… – сморщился, вспоминая, писарь. – У них всего двое были из контрразведывательного спецназа, а еще четыре человека – сипаи. Я еще удивился, почему такой странный состав.

– Спрашивал?

– Нет, по чину не положено, – усмехнулся он. – Но запомнил. И что еще удивило – на трех «козлах» приехали, а у контрразведки охрана всегда на «копейках», это все знают.

– Точно, – согласился я.

Легкие и практичные «козлы» используются все больше как машины курьерские или командирские, но вовсе не для перевозки солдат и установки оружия. Ну сами инженер, колдун и штабс-капитан на «козле» могли приехать, эго еще понять можно, но сопровождение должно быть на «копейках», а то и вовсе на «горгулье».[34] Непонятно одно – откуда мог взяться бланк распоряжения?

– Ладно, спасибо за сведения, – поблагодарил я писаря, пожал ему руку и выбежал из штаба в крепостной двор.

С Лари столкнулся у изрядно побитого разрывами здания штаба пограничного батальона, где она напропалую кокетничала с начальником разведки и комендантом. Увидев меня, сделала им ручкой и пошла навстречу.

– Ну что скажешь? – спросила.

– Похоже, что взлетят, надо готовиться к выходу. Амулет сработает? Я слышал, что ему восстанавливаться долго надо.

– Верно, но он не одноразовый, а по времени работы. Около часа может продержать «покрывало», так что минут тридцать у нас есть. А вообще, его потом даже наша Маша сможет зарядить, это несложно.

– Хотелось бы. А откуда он у тебя? Дорогая игрушка.

– Василий подарил. На прощание, – чуть улыбнулась она, и я задумался, не издаст ли еще и становой пристав Степан Битюгов ордер на арест «барышни Ларии из Билара» за хищение ценного амулета?

Так, за разговором, дошли до «нашей» щели, вокруг которой так все и расположились. Гномы даже разожгли маленький костерок в ямке, и теперь над ним повис закопченный чайник. Очень кстати, заставлю снова всех попить травок для ночного зрения. Не сильно, но помогает. А это иногда критично. Вообще, гномы лучше нас в темноте видят. А на свету – хуже. Отчасти поэтому они и стрелки так себе. Вот Лари хорошо, у нее к особенностям физиологии еще и мистика примешивается. Даже глаза меняются – с человечьих на нечто вроде кошачьих.

Я опять искоса взглянул на демонессу. Эх, ну до чего же хороша. Понимаю, что не человек, и красота демонического происхождения, но… прямо волна от нее исходит и накрывает, этакого… теплого, темного, блаженного… Я амулет-то, кстати, надел? Да здесь, на месте… А чего это я так расчувствовался? Вот так, думаешь, что волшебство, а причины естественные все больше работают.

Гномы молча паковали рюкзаки, что-то передавали друг другу, а затем Рарри протянул Орри Кулаку продолговатый кожаный чехол и сказал на двергском:[35]

– Смотри, как от сердца отрываю!

Орри раскрыл чехол, и у меня сердце замерло. Ну надо же! В первый раз вживую это вижу. «Шестисотка»! Кто-то из людей в свое время заказал гномам ружье «экспресс» под сверхмощный калибр «.600 нитро» – совершенно кошмарный по своей силе нарезной патрон, пуля из которого сбивала с ног тур-ящера,[36] причем независимо от того, в какое место попадала. Если в ногу, так тот аж переворачивался. Образцы или чертежи такого патрона никто уже толком не знает, каким чудом попали в Великоречье из старого мира. Гномы патрон сделали, И штуцер под него сделали, с горизонтальными стволами, дорогой до невозможности. Заказчик был членом княжеской семьи из Ярославля, так что денег не считал.

Гномы же вообще любители больших калибров. Они их убойностью подчас компенсируют недостаток меткости. Достаточно сказать, что винтовки «маузер» для них Тверской княжеский арсенал производит калибра 9,3x64 мм, точнее даже – 9,3 «Бреннеке», но такое непонятное название у нас не прижилось. Но патрон этот такой… попадет – снесет. Им только пещерных медведей бить, но гномы его основным армейским взяли. Им-то что, пенькам каменным. Им такая отдача – как мне моя, от уставной СВТ-К. И уши не закладывает.

Отвлекся. В общем, взялись гномы выпускать патроны шестисотого калибра и штуцеры под них. И великолепно на них зарабатывали – один штуцер стоил как две моих «копейки». Для себя же делали оружие попроще в устройстве – магазинные винтовки на три патрона. Я из такой стрелял. С ног отдача не сшибала, но ощущение, что не ты стрелял, а в тебя – метя в плечо, причем из пушки – возникало. Я еще тогда подумал, что больше четырех или пяти выстрелов подряд из такого оружия не выдержу. Оглохну, или плечо отсохнет. И в общем, с тех пор таких штуцеров не видел. А тут на тебе! Самая настоящая горизонталка со стволами из серой матовой стали. С ложем из драгоценного синего дерева, родственника эльфийского мэллорна, с серебряной инкрустацией на ней и с затейливым рисунком на стволах. Это точно личная игрушка Рарри, кому еще на такое… хотя у гномов все может быть. Они же сами себе мастера, и какой-нибудь водитель на досуге вполне может себе изготовить «экспресс» невероятной стоимости, но не на продажу, а для личного пользования. Все, что на продажу, у них через главу рода идет, чтобы цены не сбивать.

В общем, если понадобится нам сразу двух драконов с ног свалить двумя выстрелами, попросим Орри. Если он, дракон, до того с хорошего расстояния в прицел моей «секиры» не попадет. Но с моей разборной снайперкой с рук много не повоюешь – только с упора, с удобной позиции, а «экспрессы» тем и хороши, что можно в зарослях и лабиринтах с ними охотиться. Весом и размером не пугают. Если даже каменный тролль на тебя выскочит, одного выстрела хватит, в любое место, чтобы он, даже не умерев, в нокаут часа на два отправился.

Но мне такие игрушки не по плечу и не по карману, так что пользуюсь в таких ситуациях своей обрезанной «вампирской» вертикалкой десятого калибра, заряжая ее длинными патронами с тяжелыми пулями моей конструкции.

Я тоже паковал все, что можно с собой. «Секиру» пришлось оставить на хранение Полухину. Тяжелая, не донесу. СВД прихвачу – пока гномам отдам нести. Боекомплект к ней не проблема: и калибр как у СВТ-К, и магазины взаимозаменяемые. «Вампирка», разделенная пополам, улеглась в специальных карманах моего рюкзака, по бокам. Я ее, таким образом, смогу достать, рюкзака не снимая. Отпущу карабин болтаться на ремне, расстегну хитрые застежки снизу, и в левую руку мне вывалится блок стволов, а в правую – приклад с ударно-спусковым. Сам конструкцию рюкзака придумывал, и на заказ его делали.

Лари тоже не торопясь навинтила глушитель на свой разукрашенный «аспид». Посмотрев на ее пистолет, я вспомнил наконец о своем трофее – таком же инкрустированном оружии, что захватил в «Водаре Великом». Выловил пистолет из рюкзака и протянул старейшине Рарри.

– Не знакома работа? – спросил я гнома.

Тот повертел оружие в широких ладонях, поднес поближе к огню, заглянул в затвор, выщелкнул и вставил обратно пустой магазин:

– Знакома. Оружие мастер Барри переделывал, из наших. Заказная работа.

– А узнать, для кого делал, никак нельзя? – обнадежился было я.

Рарри полез во внутренний карман своей кожаной куртки, достал складной нож с кучей инструментов. Толстым желтым ногтем откинул отвертку и сноровисто отвинтил накладную костяную щечку с рукоятки. Перевернул внутренней стороной, показал мне.

– Читать по-нашему умеешь? – спросил.

– С горем пополам. Только говорю.

– Тогда читаю. «Сие оружие улучшено и украшено мастером Барри из Дома Гимри, что в Лесной гряде, для баронета ас-Мирена, что родом из баронства Вирац». Все понял? Откуда взял?

– Вот оно как… – протянул я. – Взял-то с тела, он нам попался на втором этаже в «Водаре Великом». В плаще таком дорогом, помнишь?

Я показал руками нечто, что должно было продемонстрировать, какой дорогой был плащ на покойном.

– Ну да, помню… Погодь, а его-то что сюда занесло? И это какой из них, из ас-Миренов?

– Сын, думаю, – пожал я плечами. – Папаше лет шестьдесят должно быть.

– О чем вы? – не выдержала Маша, слушавшая весь разговор. – Кто такой ac-Мирен?

– Ac-Мирены – баронеты из Вираца, лишенные всех земель и имений за чернокнижие, – пояснил я. – И, кстати, подозревались в поклонении Кали. Поговаривали, что Арк ас-Мирен был тайным ее жрецом и в их замке приносились жертвы. «Палата знаний» как-то об этом прознала, и ас-Ормановы орлы учинили там разгром. Ничего доказать не смогли, но при этом по следам имевшейся там магии в подозрениях укрепились. Поймали в имении одного Созерцающего, но на улице, а тот все время утверждал, что прокрался в замок, дабы нанести вред владельцу.

– Врал? – уточнила Маша.

– Врал, и правды от него не доискались. Оказался под «Огненной печатью» и сгорел, как наш знакомый вампир. В общем, ас-Мирен-старший отделался изгнанием, исчез, но через пару лет вынырнул с женой и новорожденным в Гуляйполе, где по сей момент в авторитете. Особняк у него немалый в самом центре города, и вообще, по всему видать, процветает.

Рарри кивал в такт каждому моему слову, словно подтверждая их правдивость.

– А ты откуда знаешь? – спросил Орри.

– В газетах одно время много о нем писали, – ответил я. – Вот в «Тверских ведомостях» и прочитал. Подозревали, что он покровительствует шайкам речных пиратов и браконьеров, а то и вовсе ими командует, но тоже ничего не доказали.

– А ты, получается, его сынульку прихлопнул? – с веселым любопытством спросил Орри.

– Получается, что так.

– Беречься тебе надо, – проворковала Лари.

Она, к моему удивлению, не вмешивалась в разговор, а молча лежала на уже подаренной ей кем-то волчьей шкуре, опираясь на локоть и вытянув длинные ноги, по-кошачьи сонно щурясь на огонь.

– Надо, – согласился я.

А поди не согласись. Папаша покойного имеет репутацию чуть не главного бандюги от Твери и до Нижнего Новгорода. Теперь оглядываться придется.

– Так что получается? – снова заговорила Маша. – С одной стороны, все проблемы здесь от Вираца. А с другой, если разобраться…

– Верно мыслишь, ведьма, – подхватил мысль старейшина Рарри. – Получается, что в кого ни ткни, тот Вирацу и враг. Подстава настоящая.

– Как знать, как знать, – пожал я плечами. – Может быть, и так, а может, ас-Мирен прощение у своего правителя зарабатывает. Или вообще вся история с изгнанием фальшивкой была. Вообще-то ас-Орман редко чего доказать не может. Беседует с клиентом у себя в подвалах – и тут же все доказывает.

– Может, – согласился гном. – Но вероятность ниже.

В темноте раздались шаги, в круг света от костра вынырнул ефрейтор-вестовой.

– Волковым кто будет? – спросил он.

– Я. Говори, – приподнялся я.

– Через час взлет назначен, Порошин приказал передать.

– Понял, спасибо.

Вестовой исчез в темноте, а мы засуетились. Времени на размышления оставалось немного. К моменту взлета самолета нам надо быть уже в городе, и желательно неподалеку от городских ворот. Подойти к пристани можно только оттуда – специально так все строилось.

– Все готовы? – оглядел я свою компанию.

Никто не ответил, но никто и не заявил, что не готов. Я махнул рукой, и мы гуськом потрусили к углу крепостного двора, к третьей вышке. На бесшумность перемещения я заранее махнул рукой: это не про гномов, – вся надежда на заклятие незначительности, которое должна сотворить Маша как раз перед подъемом на стену. Оно продержится минут десять, и шум это заклятие тоже скрывает. Точнее, на него никто внимания не обратит.

– Все готовы? – повторила мою фразу Маша.

На этот раз никто не промолчал, все негромко загомонили. Маша заставила всех встать в круг, закрыла глаза, вытянула руки перед собой и резко развела в стороны, изогнув ладони странным образом. Волна волшбы хлестнула по мне с такой силой, как будто сутки назад не эта девочка шагу ступить не могла без посторонней помощи. Сильна, сильна…

Действительно, вокруг каждого из нас собралось нечто вроде прозрачного туманного кокона, не видимого обычным взглядом. Вот оно какое, заклятие незначительности. Затем мы пошли наверх по ступенькам ведущей к помосту крутой лестницы, тихо расселись вдоль бруствера, все же, несмотря на заклятие, стараясь не маячить. Амулет Лари пока не трогали – у него зона действия ограничена, включим в последний момент.

За стальными полукруглыми щитами в пулеметном гнезде сидели двое. Наблюдая за верхом тянущейся от них городской стены, направив туда ствол ПКС. На нас они не обратили вообще никакого внимания, хоть мы и копошились у них под носом. Вроде кто-то и есть рядом, да что на него смотреть? А вот если кто под таким же заклятием пойдет с той, противоположной стороны, то тогда оно с него спадет. Так действуют бронзовые руны, забитые в каждое десятое бревно частокола. А если заклятие наложено внутри периметра, то с ним ничего не случится. Так сделано для того, чтобы можно было своих разведчиков под колдовской защитой посылать.

Я перекинул через верх стены веревку с узлами, которая с тихим стуком упала на помост под нами. Выглянул туда, осмотрел стену. Никого. И никаких ловушек, кроме крепостной сигнализации. Но она на нас сработать не должна. Вокруг стены никого вроде. И вообще относительно тихо. В городе, между прочим, гуляют, судя по звукам. За баррикадами заслоны остались, но откуда-то издалека доносятся музыка, пьяные крики, веселье, женский визг и хохот. Отдыхают. Всю ночь, получается, гулеванили, даже к утру затихнуть не могут. Будь хоть немного больше войск в форте, можно было бы так ударить! Но людей не хватит даже на небольшую вылазку. Если что-то пойдет не так, отбиваться будет некому. А полверсты до баррикад проскочить без потерь не получится.

И насчет подкрасться – я тоже не уверен. Сторожевые амулеты пока никто не отменял. Одной Маши на всех не хватит, а два оставшихся колдуна-подпоручика мало на что годятся. Хорошо в амулетах этих лишь то, что они к человеку привязаны, цепь сигналок из них не построишь, а то могли бы и не соваться.

Я опустился на помост, ведущий по верху городского частокола, первым. Доски тихо бухнули под ногами, но так тихо, что и без заклятия мало бы кто услышал. Следом за мной, совершенно бесшумно, спустилась Лари. Я глянул на нее и шепнул:

– Глаза.

– Что? – не поняла она.

– Светятся.

– А что я могу сделать? – чуть возмутилась она. – Прищурюсь.

Действительно, под длинными ресницами изумрудные огни чуть потухли. Следом за ней с помощью гномов спустилась Маша. Потом сами гномы. У них тихо не получилось. Доски затрещали под тяжестью прыжков, зазвякали кольчуги, оружие задевало за амуницию. Ну не приспособлены гномы к тишине, что поделаешь…

– В кучку все собрались! – скомандовала Лари и сжала в ладони черный камень амулета.

Из ее руки начало медленно, словно чернила в стоячей воде, расплываться облако совершенно непрозрачной тьмы. Но когда эта тьма накрыла нас с головами, то оказалось, что видим мы ненамного хуже прежнего, просто словно через темные очки. Не самый лучший вариант, но я травки своей попил, так что баш на баш и вышло.

Когда облако расплылось на всю нашу скучившуюся на помосте, как куры на насесте, толпу, я скомандовал «вперед». И мы, согнувшись в три погибели, засеменили гуськом, наваливаясь друг на друга, причем при каждой остановке шедший замыкающим Балин-без-салфетки налетал на идущего перед ним Орри, тот наваливался на Машу, которая в свою очередь толкала Лари. А уже та врезалась в меня, а я почему-то каждый раз обращал внимание, какая же упругая грудь у демонессы. О чем я, демоны забери?

Вскоре мы миновали зданьице гостиницы «Улар-река», через окна которой до нас доносился чей-то разговор. Вот так, успел противник загнать туда своих людей. Как прошляпили это в форте, интересно? Или не прошляпили, а я не знаю? Ладно, нам все равно дальше.

Еще минута, другая – и мы доковыляли до знакомого уже забора. И замерли. Прямо за забором, за кучей дров и набросанными досками пристроилось не меньше десятка сипаев в форме, а с ними еще человек пять в разнообразной одежде. Прикрыли дырку, по которой мы добирались. А заодно я почувствовал на помосте сигналку. Присмотрелся, прислушался к себе – как сверкающая ледяная паутинка висела перед нами.

Я поднял руку и замер. Все затихли, только гномы сопели сзади. Я сжал зубы до скрипа от желания выматериться и заехать рукояткой «маузера» кому-нибудь из них по башке. Но ничего, заклятие действовало, на нас никто не обращал внимания, или нас не видели.

Главное, чтобы у них не оказалось какого-нибудь неучтенного Созерцающего. Кого мы при подсчете трупов не учли в смысле. Маша начнет колдовать, и он ее сразу почует. Колдовать в присутствии другого колдуна, оставаясь при этом незамеченным, может только великий волшебник, уровня того же покойного Бэраха. А уровнем ниже – уже не получится.

Маша начала аккуратно «разбирать» заклятие, преграждающее нам путь, на составляющие. Я почувствовал: словно тонкие холодные нити потянулись от ее рук к висящей паутине. Та слегка завибрировала, испуская частые волны Силы. Я напрягся, даже спина заледенела, а на затылке волосы шевельнулись. От противника до нас метров десять, каждое слово разговора слышу, каждое движение вижу. Почуй они хоть что-то – и нас отсюда сметут.

Один из сидящих резко встал, и мы с Лари одновременно направили на него глушители. Но тот подошел к частоколу, встал под нами, до его головы было метра полтора. Даже посмотрел в нашу сторону, заметил, но не придал тому никакого значения. Так это заклинание действует. Другое дело, что когда он посмотрел на меня, то чуть не получил пулю в лоб: палец на курке уже дрогнул. Но все же я сдержался – глаза его ничего не выражали, никакого интереса. Увидел и увидел. Опустил взгляд вниз, повозился немного, после чего послышалось журчание, а сквозь запах гари в воздухе пробился запах мочи. Я выругался про себя: «Скотина, дальше отойти не мог. Аборигены, забери их демон, гадят где попало».

Помочившись, сипай отошел обратно к своим, застегивая портки на ходу. Снял с плеча винтовку, сел на лежащую на чурбаках доску. Товарищи его продолжали негромко болтать.

Тем временем Маша уловила «сердце» сторожевого заклятия, нити, тянущиеся от нее, сплелись в канат. Сигналка вдруг взлетела, зависла над нашими головами – и опустилась на прежнее место лишь тогда, когда мы прошли под ней и удалились уже шагов на двадцать. Так даже лучше. Никто и вмешательства не заметит, и следа магии – сигналка сама фонит.

Прошли еще метров сто, опять остановились. Двор под нами был тихим, от частокола до забора всего пара шагов. К забору вплотную задней стеной стоял большой сарай, за которым вполне можно было укрыться. Там мы и скинули веревку вниз. Первой, деактивировав амулет и лишив нас прикрытия облака тьмы, соскользнула Лари. Как ни обидно признавать, но она и бесшумней меня, и быстрее, и в темноте видит не хуже кошки. А я что? Просто человек, ничего особого. Ни рогов, ни сверхумений.

Демонесса опустилась на ноги, спружинила, а затем легким прыжком перемахнула через забор и исчезла во дворе.

Я спустился следом за ней, сразу перебежал в тень сарая, сгибаясь под тяжестью рюкзака, взял на прицел угол забора – мало ли кто оттуда вырулить может? По крошечному городку не меньше трех тысяч солдат противника должно шляться, даже если вычесть тех, кто на позициях в лесу. Или меньше все же? Не все сюда пришли? Но днем их видно было немало, немало.

Снова шум, пыхтенье, кряхтенье, звяканье – это уже гномы. Не перепутаешь. Рядом тяжело дышала Маша – она все же вымоталась за эти два заклятия, не успела восстановиться после упадка сил.

– На сколько у нас еще заклинания хватит? – шепотом спросил я.

– Уже развеивается, – так же шепотом ответила она.

– Нормально, – кивнул я. – В любом случае прошли, среди домов нас так просто не возьмешь. Ждем Лари.

Просидели мы минут пять, когда через забор, все так же бесшумно, перелезла Лари, огляделась, присела рядом со мной, сверкая светящимися глазами.

– В этом доме вообще пусто, труп лежит чей-то. Уже воняет. – Она наморщила нос. – А в следующем дворе в доме полно наемников. И аборигены, и пришлые. Человек двадцать, наверное. Спят вповалку, на крыльце двое караульных. Но самое интересное дальше – еще через двор стоит броневик. А с ним всего трое.

Вот это новость интересная. Даже очень. Броневик – штука такая, бронированная, крепкая, в общем. «Гладиатор» трехместный и тесный, но все же ездит со скоростью шестьдесят километров в час и палит из двух «максимов» при необходимости. А главное, если ты внутри, то тебя как бы и не разглядеть… А Лари говорит, что еще и «пришлые» с нападавшими пришли – наверняка бандиты из Гуляйполя. Вот куда, наверное, тот самый Вова Труба[37] с дружками ехал…

– Минометы видела? – спросил я.

– Нет. Поблизости их нет. А дальше я не ходила. Надо было?

– Нет, не надо. Они их с воздуха быстрее разглядят, да и наблюдатели должны были хоть примерно засечь. Нам лучше от них подальше держаться.

– Как к воротам проберемся? – спросила Маша.

Я вопросительно посмотрел на Лари, та мотнула головой:

– Меня даже не спрашивай. Там сипаев с наемниками целый город, пешком не пройдем.

– Предлагаешь броневик захватывать? – уточнил я.

Не могу сказать, что такая мысль мне в голову не приходила. Как раз об этом я и думал. Само напрашивается. Всего трое возле машины. Хотя это доразведать надо.

– Слушать всем сюда, – зашептал я. – Прячетесь в доме. Там труп лежит, так что поаккуратней, как бы в мертвяка не превратился. Приглядывайте, в общем. Найдите простыню белую, потом пометим машину. И ждете момента, когда вот к той стороне забора… – показал я на забор, отделяющий двор от тупичка, ведущего к частоколу, – вон туда подъедет броневик. Всем все ясно?

– Сам поведешь, что ли? – густым утробным шепотом спросил возмущенный Орри.

– Тихо ты! Гудишь, как из трубы, – шикнул на него я. – Ты поведешь, отсюда. Знаешь «гладиатора»?

– Знаю, конечно. У нас их в Лесной гряде десятка два, только со «шварцлозе». А чего отсюда?

– Громкий ты! – разозлился я на его непонятливость. – А туда подкрасться надо.

– Ага, понял, – кивнул гном. – Но если чего – зови, подмогнем.

Он выразительно тряхнул своей винтовкой. А Балин-с-салфеткой кивнул, подтверждая слова товарища.

– Балин, судовые дизеля знаешь? – спросил я.

– Как задницу свою.

– А задницу свою знаешь? – уточнил я.

– До последнего волоса, – кивнул тот.

– В зеркало рассматривал, что ли, извращенец? – фыркнул я на это заявление.

– Я ее внутренним зрением вижу, – ухмыльнулся Балин. – Ибо дорога она мне. Знай, что бережешь!

– А… – протянул я. – Уважаю. Ждите, в общем.

Лари уже ждала меня в полной готовности. Я лишь кивнул ей, скинул рюкзак и карабин, оставшись налегке, и мы проскользнули во двор. Маша с гномами втянулись следом и направились к дому. Орри тащил мое имущество. А мы с демонессой пересекли двор и присели у калитки, ведущей в проулочек. Я выглянул над забором, пытаясь понять, где крыльцо соседнего дома и где могут сидеть караульные.

– Караульных убить бы надо, – почти неслышно прошептала Лари. – Могут что-то заметить.

– Надо бы, да шумнуть можно, если что не так пойдет, – засомневался я.

– У меня все так пойдет, – чуть оскалилась она, показав клыки и сверкнув глазами. – Ты меня от калитки страхуй на случай чего.

– Уверена?

– А как же! Не в первый раз.

Она резко поднялась и, ничуть не скрываясь, пошла в калитку напротив, покачивая бедрами. Мне осталось лишь перебежать к противоположному забору и присесть возле него на колено, всунув в калитку длинный глушитель «маузера».

Действительно, на ступеньках деревянного крыльца сидели двое в разномастной одежде, державшие винтовки стоймя между колен. К моему удивлению, они не стали шуметь или требовать остановиться – они просто молча смотрели, как Лари к ним приближается, глядя на нее во все глаза, как дети на вносимый в комнату именинный торт – с надеждой и восхищением. Я почувствовал, что сам не могу оторвать взгляда от ее плавно покачивающихся бедер. И это с амулетом! Видать, она пустила в дело все, что могла.

Все также, не сбиваясь с плавного шага, она подошла к караульным, а затем в воздухе дважды тонко свистнуло, и два тела осели на ступеньки, две головы скатились на дорожку. Вот это да… И это сделано кнутом, пусть и со стальными концами. Чего-то я все же о своей легкомысленной на первый взгляд спутнице не знаю.

Она изящно присела, придержав рукой готовую со стуком свалиться винтовку, а затем обернулась ко мне, сверкнув светящимися изумрудами глаз, и махнула рукой: мол, «иди сюда».

Я тихо подошел к ней, обходя по кругу все больше растекающуюся лужу крови. Покачал головой. Даже дернуться никто не успел, как она им головы снесла. Я толкнул одну из голов носком ботинка, повернув к свету. На лице лишь застыло выражение легкого недоумения, как будто покойный в последнюю секунду что-то переспросил и прислушивался к ответу.

– Хватит головы катать, пошли, – рыкнула Лари.

Опять у нее голос меняться начал, как в Березняках. Сумеет она себя в руках-то держать? А то, может быть, она как оборотень? Изменится – и с катушек съедет. Надо будет у нее это как-то деликатно выспросить – со временем, естественно. А то так под шумок самого порвет на тряпки.

Надо бы тела убрать, да что толку? Крови столько, что вопросов не возникнет, что с караульными случилось. Две срубленные головы, как из фонтанов хлестало.

В доме никто не пошевелился, хоть через открытые окна доносился многоголосый храп. А заодно оттуда неслабо перло перегаром. Бандиты и наемники передали «зону ответственности» сипаям и теперь праздновали победу. Ну и добычу: в городке было что пограбить.

Мы пересекли двор, выбрались через следующую калитку, замерли, прислушиваясь.

– Куда?

– С той стороны двора, за садом.

– За садом… засадим… – пробормотал я и пошел дальше.

Перебежали к дому, присели за углом. Затем я аккуратно, на фоне куста сирени, уже тяжело и душно пахнущей, выглянул. Так и есть – ворота настежь, а во дворе, прикрытый стеной дома от обзора со стороны форта, стоял «гладиатор» – приземистый и широкий бронеавтомобиль на больших колесах с могучим протектором и довольно нелепой и высокой прямоугольной башней, открытой сверху, из которой, как два полена, торчали вперед стволы «максимов».

Броневик недавно подъехал, потому что можно было слышать, как пощелкивает, остывая, его мотор. Возле него было трое. Один, в стальном шлеме с торчащими из-под него кожаными наушниками и в кольчуге, сидел на крыле, свесив ноги. Винтовки у него я не видел, вооружен он был уже знакомым «чеканом» в кобуре. Еще один, одетый точно также, стоял напротив, сложив руки на груди. А третьего видно было плохо – он стоял за корпусом машины, опираясь на него локтем.

Так, отсюда нам сразу всех не взять: тревогу поднимут. Я обернулся к Лари, поблескивающей не только глазами, но и белоснежными клыками в свете луны, после чего показал ей жестом: «Обойди дом по кругу». Ей проще, она движется бесшумно. Она лишь улыбнулась так, что у меня мороз по коже прошел, повернулась и исчезла за углом дома, рубленного в лапу. А я прижал приклад «маузера» к плечу и навел его в голову тому, кто сидел на броне лицом ко мне. Лучше всего начинать с тех, кто первый может засечь, откуда стреляют.

Лари обошла дом быстро. Раздался негромкий звук, словно в ладоши кто-то хлопнул, и голова, торчащая из-за борта броневика исчезла так быстро, словно кто-то марионетку дернул за ширму. Сидевший на броне лишь повернулся в ту сторону – и через секунду сам упал на землю лицом вниз. А я уже всаживал пулю за пулей в спину тому, кто разговаривал с ним.

Совсем бесшумно не получилось: последний противник все же вскрикнул негромко. Минуты три мы выжидали, прислушиваясь к каждому звуку, но ничего не происходило. Никто не кричал, не стрелял, не бежал к нам или от нас. Тогда мы тихо перебрались к машине.

– Стереги поляну. Надо жмуриков убрать, – сказал я демонессе, все еще окончательно не вернувшейся в нормальное состояние.

Что-то в чертах лица у нее до сих пор было неправильным, хоть и не мог понять что. Вроде все элегантно и красиво, как обычно, но очень уж хищно. Демон, что поделаешь, хоть и наполовину всего.

Лари присела за броневиком, вооружившись карабином, а я затащил тела в пустующий, разгромленный дом, одно за другим, где и бросил, не забыв, впрочем, изъять амулет-распознаватель от зажигания, а то возились бы потом с замком. Опять Машу пришлось бы колдовать заставлять, а нам ее беречь следует. Совсем заездили колдунью.

Разобравшись с мертвецами, из которых, к счастью, никто воскресать не стал – тут всякое случается, могло и заклятие на ком-то лежать, – я выбежал на улицу. Небо на востоке уже порозовело, рассвет приближался, и «громовержец» должен был взлетать через несколько минут.

– Машину водишь? – спросил я Лари.

Двойка мне: до того не удосужился спросить. Планирую, понимаешь, операцию. Привык все в одиночку, вот и косячу через шаг.

– Естественно, вожу, раньше мог поинтересоваться! – с ядовитой интонацией ответила она.

– Тогда давай за руль, а то эти спящие красавцы из соседнего дома каждую минуту могут проснуться, – сказал я, сделав вид, что не заметил иронии. – А я на пулеметы.

Вести «гладиатора» не труднее, чем обычный грузовик. Внутри это все тот же ГАЗ-63, только по компоновке развернутый задом наперед. Мотор оказался сзади, боевое отделение там, где у грузовика кузов. Дело нехитрое так все устроить. И броня нормальная: винтовочную пулю без сердечника держит, – а другие мы на сторону и не продаем. И сипайским частям бронебойные патроны тоже не выдаются. Так что взять нас могут только из пушки, или если случайно миной накроет. Правда, есть еще колеса, но внутри они еще и губчатой резиной заполнены, чтобы даже на пробитых мог доехать куда надо. Вот мы и попытаемся.

Лари скользнула в водительский люк, я скинул ей туда шарик амулета. А сам заскочил в башню, уселся на висячее кресло с кожаными подушками. Положил руку на гашетку, общую для обоих пулеметов, рванул вперед-назад длинный рычаг синхронизатора. Лязгнули рукоятки взведения на ствольных коробках, патронники мягко заглотили свою добычу. Я осмотрел передний и задний сальники – не текут, а кожухи полны воды. Сегментные ленты плотно лежат на направляющих барабанах. Откинул прицел в форме концентрических колец из проволоки, выставил на прямой выстрел. Все, можно воевать.

Плохо только, что башня без крыши – только с боков защищает. Будем надеяться, что с чердаков никто стрелять не станет и «тромблон» винтовочный или гранату какую внутрь не закинет. Будет неприятно.

Мотор броневика зажужжал стартером, схватился, повибрировал, потроил, выбросил два клуба вонючего дыма из труб, но затем заработал гладко и ровно. Я покрутил рукоятку горизонтальной наводки. По вертикали пулеметы с усилием сдвигались рычагом по бронзовому зубчатому сектору с разметкой по дальности. Тоже так себе решение… Ну да ладно, это же аборигенам на продажу сделано. Главное, что два «максима» – это сила. Особенно учитывая, что к каждому приставлено по коробу на двести пятьдесят патронов, а по периметру башни таких коробов еще шесть стоит в гнездах.

Тронулся броневик резко, так что я чуть переносицей не впечатался в гашетку. Все же с водительскими талантами у нашей демонессы так себе дело обстоит. Баранку крутить – это не караульных соблазнять плавным движением бедер. Ладно, два двора сумеем преодолеть, а даже если и забор протараним – ничего страшного. Машина крепкая, железная.

Броневик катил по грязной улице тяжело, увесисто, глотая неровности длинноходной подвеской. В поворот вписались еле-еле, а когда у самого частокола начали разворачиваться, я этот процесс волюнтаристски прервал, потому что из дома к нам бежали гномы с Машей. Балин тащил свернутую в неаккуратную кучу белоснежную простыню. Орри Кулак не забыл надеть свои шоферские очки с кожаной кепкой-восьмиуголкой, а полы его черного пальто-реглана развевались на бегу как вороньи крылья.

Дальше все пошло проще. Сначала свалили свои рюкзаки на моторный отсек, цепляя их лямками друг задруга, затем быстро натянули простыню поверх них, привязав ее концы к ручкам, что тянулись вдоль бортов. Затем гномы кое-как протиснулись в люки, которые не под их плечищи были вырезаны. Машу усадили на колени Балину, потому что других мест в боевом отделении не было, я сунул ей «маузер». А Лари ничтоже сумняшеся перемахнула через край башни и пристроилась стоя у меня за спиной, прижавшись ко мне грудью, жарко дыша в шею и обхватив руками за плечи. Заодно и прошептала: «А куда мне деваться, а? Предлагай… Я на все согласна».

Последние слова прозвучали несколько издевательски, поэтому я ничего из того, что хотел бы предложить, предлагать не стал, а лишь кивнул.

– Командуй, – прогудел из стального чрева броневика голос Орри.

Эва, как он там, в трюме, резонировать стал. Впечатляет.

– Ждем старта пока. Тут вроде тихо, – сказал я, наводя пулеметы на пустынный проулок перед собой.

Сунься туда кто – смету как сор метлой. Затем спросил у Орри:

– С горючкой как там?

– Под пробку, если уровню верить, – ответил гном. – А когда старт?

– Да вот сейчас уже должен быть.

Тишина тянулась еще минуты три, после чего рассыпалась треском очередей и разрывов. Ударили в форте здорово, разом, грохот стоял такой, что в ушах зазвенело. Шарахнули из всего, что было, включая гаубицы, открывшие залповый огонь по предположительным позициям батарей противника. Из-за стены вверх начали подниматься густые клубы красного, в рассветных лучах, дыма. По всему городку засвистели свистки унтер-офицеров сипаев, забегали, засуетились, затарахтели пулеметы, в сторону ограды форта потянулись трассы, оттуда огрызнулись огнем. Гулко, как отбойные молотки, заколотили из дотов крупнокалиберные.

Из соседнего двора начали выбегать полуодетые наемники с винтовками, вид у них был ошалелый. Под ногами у них метался не менее ошалевший лохматый барбос, непонятно откуда взявшийся. Один из них, видимо командир, увидев наш мирно стоящий в конце переулка броневик, приостановился, затем призывно махнул рукой. Мы, естественно, не прореагировали, хотя мотор работал на холостом ходу.

Никто, кроме этого самозваного командира, на нас внимания не обратил, все пробежали дальше. Однако этот упорный попался. Узкое лицо, немолодой, длинные усы. Из Озерного края, не спутаешь. Там вообще бандит на бандите. Он решительным шагом, со злым лицом подошел к нам, одним прыжком запрыгнул на броню, заглянул сверху в башню – и тут же отлетел назад с дыркой в середине своей желтой повязки. А Лари опустила пистолет с глушителем, из круглого отверстия в котором понемножку курился дымок.

– Все, поехали! – скомандовал я куда-то себе под ноги, и машина рывком тронула с места.

Видать, не Лари была вина в том, что я себе недавно чуть нос не расквасил, а сцепления. Не получится гному-шоферу плохо машину водить: скорее эльф не сможет из винтовки попасть в ведро с пяти шагов.

Машина, рыча мотором, проехала по переулку до главной улицы, свернула налево и, плавно набирая скорость, покатила навстречу потоку бегущих сипаев. Проехали мы не больше ста метров, как на дорогу перед нами выскочил кто-то кольчужный, с бантом оруженосца на плече, встал на пути, предостерегающе подняв руку. Орри, предупрежденный о том, что на рожон лезть не надо, честно ударил по тормозам.

Из-за угла выбежало строем до роты сипаев в полной боевой выкладке, у всех желтые платки на шеях. Вот демоны, как же мы-то до сих пор не догадались желтые тряпочки повязать? И хоть бы раз кто подумал! Не-э-эт, ума нет – считай, калека.

Рота пробежала мимо, оруженосец в кольчуге махнул рукой: проезжай, мол, – а сам побежал следом за сипаями, придерживая рукой висящую на ремне винтовку. А нам второй раз повторять не надо было, Орри сразу с места рванул. Проскочили по главной улице почти до самой рыночной площади, но там в очередной раз столкнулись с проблемой – выход на нее был перекрыт баррикадой, причем из толстых бревен, столкнуть которые с ходу никакой возможности не было. Можно рискнуть, завалить забор, но черт знает, что там за ним. Зато у баррикады пятеро сипаев. У одного в руках длинное полено пулемета «льюис».[38] Стоят на нас глазеют.

Я выматерился, ударил кулаком по броне. Лари шепнула мне прямо в ухо:

– Тише. Тише. Главное – спокойствие. Давай проезд искать: как-то же они туда проехали!

– Орри, давай влево бери. Там проезд поищем, – скомандовал я себе под ноги.

Тоже недоработочка – с убитых шлемофоны не сняли, а теперь не можем в бортовую сеть переговорную включиться. С другой стороны, шлемаки у них все простреленные, охота была эти горшки с расплесканными мозгами на голову напяливать?