Crime story № 7 Устинова Татьяна
– Увидишь!
Но прежде чем поехать, Варя снова покопалась в своем ноутбуке. И только потом кивнула сестре:
– Едем.
На этот раз они поехали на южную окраину. В один из микрорайонов Купчино, где стояли типовые панельные коробки с крохотными кухнями и не менее крохотными комнатками. Остановившись возле одного из таких клоповников, Варя сказала:
– Если нам повезет, мы поговорим с соседями.
Им повезло. Едва Варя начала звонить в дверь, обитую красным «дерьмонтином», как соседняя дверь тоже открылась и оттуда выглянула любопытная старушенция.
– Вам кого?
– Мы к Альберту, – ответила Варя, а Тата широко открыла свои и без того большие глаза.
Но старушка ничуть не удивилась.
– А его нету, – доброжелательно произнесла она. – Они все съехали.
– Все?
– Все. И Милочка, и Лешенька, и сам Альбертик.
– Давно?
– Да уж несколько лет прошло. Поменялись и съехали. Так жаль, если бы вы знали! Милочка такая лапочка. И Лешенька – очень тихий мальчик. Жила с этими соседями и горя не знала. А приехали то ли цыгане, то ли таджики, кто их разберет. Целыми днями дым коромыслом, гости табунами. Никакого покою мне от них нету!
– Это ужасно, – посочувствовала ей Варя. – А вы не знаете, куда они съехали?
– Отчего же, знаю. Они побольше квартиру купили. Эта Милочке от родителей досталась. Она и Лешенька тут долго вдвоем жили. А потом уже и Альбертик появился. Им совсем тесно стало. Сами посудите, две комнатки, одна десять метров, другая вообще шесть. И кухня пять с половиной. Легко ли на такой крохотной площади им троим тесниться?
– Не легко.
– Вот именно! А Альбертик ведь недвижимостью занимался. Вот и подыскал для семьи хоромы попросторней.
– Скажите, а была у Милочки красная машина?
– «Мазда», – охотно кивнула старушка. – Я потому марку знаю, что мой сын Милочке эту машину и продал. Она как раз курсы вождения закончила, вот и приобрела развалюху, чтобы научиться хорошо ездить.
Варя покосилась на Тату, пребывающую в ауте, и спросила у старушки:
– А больше вы своих бывших соседей не видели?
– Нет, – с явным сожалением произнесла та. – Милочка оставляла мне адрес, да я его посеяла. Если вы их с Альбертом найдете, обязательно привет от меня передавайте.
Варя пообещала. И сестры вышли на улицу.
– И куда теперь?
– Думаю, что к Альберту.
Но Тата встала словно на якоре.
– С места не сдвинусь, пока ты мне не объяснишь, что тут происходит?
– Скорей уже не тут, а там.
– Варя!
– Ладно, ладно. Но ты мне тоже скажи, ты паспорт своего кавалера видела?
– Альберта?
– Его самого. В графе семейное положение у него что стоит?
– Ничего. Чисто.
– Так я и думала, – пробормотала Варя, но Тата не успокаивалась:
– Варя! Кто эти Милочка и Лешенька? И при чем тут Альберт?
– Пока не знаю. Но думаю, что Милочка – это жена Альберта.
– У него нет жены!
– Теперь нет. Но это ведь не значит, что ее никогда у него не было. Верно?
Варя направилась к своей машине и села в нее. Тата только и оставалось, что последовать за сестрой.
– И куда мы теперь?
– Обратно к Серовой.
– Она нас не примет.
– Примет! Теперь нам есть что ей рассказать. Уверена, она не посмеет нас прогнать.
Серова визиту сестер опять не обрадовалась. Но все же, как показалось Варе, сейчас она была настроена чуть мягче.
– Снова вы! И что на этот раз?
– Теперь мы знаем все!
– Всего не знает никто, – улыбнулась вдова. – Что же вы знаете?
– Мы знаем, что вы решили помочь Тане. А та в свою очередь взяла деньги у Альберта не для себя. Она отдала их своей лучшей подруге – Милочке. Та осталась без крыши над головой, когда ее гражданский муж – наш знакомый Альберт – выгнал из собственного дома. По суду бедной женщине ничего не полагалось. Наверняка Альберт сумел оформить документы таким образом, что Милочке ничего не светило. Вот и осталась она с маленьким ребенком на улице. А Альберт захапал себе ее квартиру и в ус не дул.
Серова долго молчала.
– Знаете, когда вы пришли ко мне первый раз, я тут же подумала, что вы обязательно докопаетесь до правды. И не ошиблась.
– Значит, все было именно так, как я сказала?
– Так и даже хуже. Лично я с Милочкой знакома лишь заочно. А вот Таня действительно моя крестная внучка. И я ее очень люблю, хотя она, мягко говоря, весьма странный человечек.
– Не от мира сего.
– Но при этом она самый добрый и бескорыстный человек на свете.
– Да уж, – пробормотала Варя. – Отдать сто тысяч долларов своей подруге – на это не всякая способна.
Серова вскинула на сестер глаза:
– Так вы обо всем догадались?
– Да.
Серова помедлила, а потом все же спросила:
– И что вы собираетесь теперь делать? Сдадите Милочку и Танечку? Но поверьте, девочки сделали это не со зла. Этот Альберт… Он заслуживает такой кары! И девочки взяли с него только то, что причиталось Милочке.
– Расскажите.
– Знаете, я Милочку видела только на фотографиях, но могу сказать, что они с Таней очень подходили друг другу. Обе не от мира сего. Милочка еще в пятнадцать лет родила своего Лешеньку. Отца мальчика никто и никогда не видел. Он пропал, исчез. Но в отличие от многих других женщин, оказавшихся брошенными, Милочка никогда ни в чем не обвиняла отца Леши. А потом у нее появился этот Альберт. Честное слово, сначала я даже подумала, что у Милочки все теперь будет хорошо. Но потом узнала, что молодые живут без росписи, и сразу поняла, добра тут не жди.
– Почему же? Многие так живут.
Серова смерила Варю взглядом:
– И многие ли из этих многих отмечают золотую свадьбу? Я вам скажу! Единицы. А все потому, что институт брака превратился в фарс. Когда мы с моим покойным супругом вступали в брак, то оба отдавали себе отчет в том, что это навсегда. А современная молодежь ни о чем не думает! Им все шуточки!
Варя промолчала. Хотя и могла бы возразить, что золотую свадьбу отмечают вообще единицы. И от штампа в паспорте продолжительность союза двух людей никак не зависит. Но она промолчала. Зачем сердить пожилую женщину? Пусть думает, как ей хочется.
– А потом, как я и предвидела, Альберт показал свой волчий оскал, – продолжала тем временем Серова. – Он затеял жилищный обмен. Якобы с целью выменять им троим более просторную квартиру, а на деле – чтобы лишить Милочку и Лешу их собственного жилья. В общем, история получилась ужасно некрасивая, даже отвратительная. Альберт продал их квартиру, которая по документам, оказывается, принадлежала ему одному.
– Вот ведь мерзавец!
– И не говорите. Мало того что он все это время ни копейки не давал Милочке, говоря, что они копят на другую, большую жилплощадь, так он еще и оставил ее с маленьким ребенком без крыши над головой. Своей собственной, между прочим, крыши. В квартиру Милочки этот Альберт не вложил ни копейки. И я считаю, что он не имеет на нее никаких прав.
– А Милочка не пробовала обращаться в суд?
– Даже и не пыталась. Она поговорила с юристом, и тот сразу же дал ей понять, что дело ее безнадежное.
– И тогда вмешалась Таня?
– Да. Тогда вмешалась Таня.
Помолчав немного, Серова снова взглянула на сестер и осторожно спросила:
– Что вы будете делать? Пойдете в милицию? Сдадите девочек?
Варя задумалась.
– Нет, – решительно произнесла она. – Мы никуда не пойдем. И более того, мы даже не намекнем Альберту, что знаем, откуда свалилась на него такая напасть.
Серова просияла:
– Правда?! Как я рада! Знаете, очень не хотелось бы, чтобы у Милочки отняли эти деньги.
Однако Варя выглядела озабоченной.
– Мы-то ничего не скажем. Но ведь будет следствие. И менты…
– Ах, оставьте! – взмахнула руками Серова. – Они никогда не выяснят правды! Танечка уехала в Индию. Назад она возвращаться не собирается. Так что все концы, как говорят, в воду. Никаких доказательств, что деньги у Милочки, нет. И я очень рада, что у нее и ее мальчика будет наконец снова своя крыша над головой.
Когда сестры возвращались на свою дачу, Тата позвонила Александре Сигизмундовне и коротко ей велела:
– Приготовь Альберта с вещами на выход.
– Что случилось?
– Он мне надоел.
– Тата! – ужаснулась та внучкиной черствости. – Как ты можешь? Альберт в ужасном состоянии. Он сегодня потерял сто тысяч долларов.
– Так ему и надо! – произнесла мстительная Тата. – И если ты, бабушка, не хочешь, чтобы мы все лишились нашей дачи, квартиры или другого нажитого тобой и мамой имущества, советую прислушаться к моим словам.
Отповедь, которую всегда приветливая и покладистая Тата дала бабушке, так поразила последнюю, что к тому моменту, когда сестры доехали до дома, Альберт уже стоял у калитки. Как и велела Тата, с вещами.
– Девочки, – жалобно протянул он, – девочки…
– До свидания! – резко произнесла Тата. – И не появляйся здесь больше!
Альберт так и ушел. Растерянный и жалкий. Но почему-то сестрам ни чуточки не было его жаль. Подумаешь, сто тысяч! Не обеднеет этот прощелыга. А долги, как известно, нужно отдавать. Обидно было другое.
– Жалко, – сказала Тата, покачиваясь вечером в качалке на старой веранде, – жаль, что прохиндей вроде Альберта может обмануть еще не одну женщину на своем пути.
– А ловко у нас получилось с этим расследованием. Скажи? Раз – и мы в дамках.
– Новичкам везет, – многозначительно проронила Варя.
– Новичкам? – замерла Тата. – Что ты хочешь этим сказать?
– А разве ты подумала не о том же самом? Что, если нам заняться сыщицкой деятельностью, так сказать, на профессиональном уровне?
Тата от волнения даже перестала качаться и с воодушевлением уставилась на сестру.
– Ты это серьезно?! Серьезно? Я ведь тоже хотела тебе это предложить! Но побоялась, что ты сочтешь мое предложение авантюрой.
Варя улыбнулась. И прижала к себе Тату.
– Какая же ты у меня еще глупенькая! Как я могу подумать такое про тебя! Да мы просто обязаны взять на себя эту миссию. Завтра же утром и начнем.
И обе сестры, уютно устроившись в большой качалке, затихли и стали смотреть на звезды. Те сверкали высоко и далеко, и не было им никакого дела до того, что происходит у людей. Да это и правильно. Если у людей порой возникают в жизни какие-то трудности, то решать их они должны сами или с помощью своих друзей. А не надеяться на то, что звезды вдруг возьмут и расположатся таким образом, что все устроится само собой.
Марина Крамер
Двадцать минут счастья
Я не различаю красного. Зеленый, коричневый, желтый – любой другой цвет я вижу, а вот красный – нет. Это не аномалия, не особенность моего зрения. Доктор говорит, что это психологическая защита, позволившая мне в свое время не сойти с ума.
Когда пять лет назад красные пятна расплылись по белому платью – вот именно в тот самый миг я вдруг перестала различать этот цвет. Вокруг все истошно орали, суетились, бегали, а я спокойно сидела прямо на крыльце Дворца бракосочетаний и держала на коленях голову моего мужа. Моего Игоря…
Я не послушалась тех, кто говорил, что нельзя выходить замуж в мае, – какие предрассудки, думала я, когда мы так счастливы, так любим друг друга и собираемся прожить вместе вю жизнь! Разве имеет значение, когда именно поставить штамп в паспорт? Тем более что май – мой любимый месяц, я всегда с нетерпением ждала его наступления, любила гулять по городу и замечать, как день ото дня он сменяет свой унылый зимний облик на свежее и радостное весеннее великолепие. Да и выдался май в этом году теплым, ясным и праздничным, как будто специально для нас, влюбленных и немного ненормальных от счастья… Вместе с красным цветом я перестала любить и месяц май.
Я не могла понять: ну что они все паникуют и верещат, когда и так все очевидно – Игорь мертв. И вот эти пятна, цвета которых я не вижу почему-то, не что иное, как его кровь. Кровь из совсем небольшого отверстия в белом пиджаке, прямо под бутоньеркой из мелких розовых розочек…
Вот так – утром я проснулась счастливой невестой, а в час дня уже стала вдовой, так и не успев толком побыть женой. Хотя нет – я была женой целых двадцать минут, пока мы обменивались кольцами, танцевали вальс, принимали поздравления и фотографировались… Двадцать минут – и кольцо с правой руки можно переодевать на левую. Мне двадцать шесть лет – и я вдова. Все. А вокруг по-прежнему бессовестно благоухает свежей зеленью и ярким солнцем проклятый май…
Потом было много еще всякого – и допросы у следователя, и оглашение завещания, по которому мне досталась квартира в центре, загородный дом, две машины… Мне ничего не было нужно, ничего – только бы Игорь был жив.
Проклятый май – ненавижу тебя…»
– Я не могу понять… – Кирилл Валько обхватил руками голову и издал подобие звериного рыка. – Что происходит вообще? Мы работаем – а прибыли настолько мизерны, что я чувствую себя лохом!
Главный бухгалтер фирмы по производству пластиковых окон Наталья Мезенцева равнодушно взирала на метания шефа. В большей степени ее интересовало, останется ли на безупречном брючном костюме темно-синего цвета пятно от энергетического напитка, выплеснувшегося из стакана в тот момент, когда Валько шарахнул по столу кулаками. Худощавая, спортивного вида блондинка с длинными прямыми волосами и прозрачными серыми глазами, Наталья была безупречна во всем, что касалось работы. Кирилл все еще надеялся затащить ее в постель, а потому готов был смотреть сквозь пальцы на некоторые мелочи и просчеты в работе. Но Мезенцева не давала даже повода усомниться в своем профессионализме.
Однако в фирме определенно что-то происходило. Количество заказов ощутимо уменьшилось, а расход материалов, как и объем их закупок у поставщика в Германии, неуклонно возрастал. По документам выходило, что все в порядке – но где деньги-то? Где чистая прибыль?
– Наташа, может, ты скрываешь что-то? – жалобно протянул Кирилл, но бухгалтер смерила его ледяным взглядом:
– Кирилл Сергеевич, я не давала повода для фамильярности. Как не давала и повода усомниться в моей честности.
Кирилл немного присмирел. Эта девица появилась в его фирме два года тому назад и как-то исподволь вдруг возымела над ним такую власть, что Кирилл порой сам себя не узнавал. Наталья не переходила грань, не одобряла шуток в свой адрес, не позволяла никому сойтись с ней поближе, никогда не обедала в офисе с другими сотрудниками, ни разу за два года не приняла участия ни в одной совместной попойке. На ухаживания неженатого шефа не реагировала, чем приводила его почти в бешенство. Кирилл Валько считался завидным женихом, был избалован женским вниманием, и такое пренебрежение и какое-то нарочитое равнодушие задевало его самолюбие. В душе он дал себе слово непременно добиться благосклонности Натальи.
Он ухаживал широко, с размахом, однако все его попытки оканчивались ничем. Наталья равнодушно совала букеты орхидей в банку из-под сока, приглашения в рестораны, клубы и заграничные туры отвергала сразу и решительно, а кольцо из белого золота, преподнесенное ей Кириллом в День святого Валентина, немедленно вернула, посоветовав вложить деньги во что-то более перспективное.
Валько злился все сильнее. Его бесило это равнодушие, за которым – он чувствовал – на самом деле стояло желание не иметь с ним ничего общего. Как известно, препятствия только усиливают азарт, и Кирилл не собирался капитулировать. Но и Мезенцева не шла на уступки, не меняла линии поведения, была всегда ровной, холодно-улыбчивой и отстраненной. Даже секретарша Валько, Настенька, уже была на стороне шефа и однажды решилась поговорить с неприступной бухгалтершей.
Улучив момент, когда Наталья осталась в своем кабинете одна, Настенька юркой мышкой забежала в бухгалтерию и закрыла дверь изнутри на ключ. Мезенцева удивленно сдвинула на лоб модные очки и чуть приподняла левую бровь.
– Что за шпионские страсти? За тобой кто-то гонится?
– Нет. Наталья Андреевна, давайте по-честному – вам на самом деле совершенно все равно? – спросила девушка, аккуратно устраиваясь на краю стола Мезенцевой, так как все стулья были завалены папками, отчетами и просто кипами каких-то бумаг.
Наталья сняла очки и прикусила дужку зубами, глядя на секретаршу с неким подобием интереса:
– Слушай, Настасья… А тебе не приходило в голову, что такая молоденькая девушка, как ты, имеющая к тому же неплохое образование, может заниматься чем-то еще, кроме как подношением кофе и беготней по поручениям Кирилла?
Настенька даже опешила:
– А что такого в моей работе?
– В работе? – удивленно протянула Мезенцева, по-прежнему не выпуская дужку очков изо рта. – Ты всерьез считаешь это работой?
– Речь не обо мне. Я пришла поговорить о вашем отношении к Кириллу Сергеевичу.
– О, так ты еще и интимные поручения своего патрона исполняешь! – ехидно протянула бухгалтер, и Настенька вспыхнула:
– Он ничего об этом не знает! – Она вздернула подбородок. – Я пришла к вам сама, потому что не могу видеть, как он страдает.
– Как пафосно! Так пусть уймется – и все проблемы решены, – усмехнулась Наталья, возвращая очки на место и теряя интерес к разговору.
Она демонстративно повернула к себе монитор компьютера и погрузилась в изучение каких-то документов, потом взглянула на сидевшую на краешке стола Настеньку почти с неприязнью:
– Послушай, дорогая! Мой стол – это не стол твоего обожаемого Кирилла, поэтому, будь так добра, очисти его, ладно? Меня твои прелести совершенно не интересуют, я работаю, видишь ли.
– Наталья Андреевна, а ведь вы совсем не такая, какой хотите казаться! – выпалила вдруг секретарша, слезая со стола и делая пару шагов к подоконнику.
– Н-да? Очень интересно, – пробормотала Мезенцева, не отрываясь от чтения документа.
– Да, интересно! Я, например, знаю, что у вас дома кошка есть, вы даже на мониторе заставкой ее фотографию держите.
– И что?
– Человек, которого дома ждет любимец, не может быть жестоким.
– Наивная ты еще и молодая, Настасья. И весна на тебя действует разлагающе. А люди намного хуже, чем ты о них думаешь.
Мезенцева подперла кулаком щеку и задумчиво уставилась холодными глазами в лицо девушки. Настя немного растерялась, но сдаваться не хотела:
– Вам почему-то выгодно держать Кирилла в постоянном напряжении.
– Слушай, деточка, а тебе не кажется, что ты перечитала дамских детективов? – насмешливо поинтересовалась Наталья, и Настя чуть покраснела – она и в самом деле очень любила читать детективные истории, и в ее сумочке непременно лежала книжка удобного формата. – Что мне может быть нужно от Валько? Если неземной страсти и замужества – так он как раз это мне и предлагает в той или иной форме раз или два в неделю. Но, как видишь, мы по-прежнему не женаты.
С этим Настя была полностью согласна. В самом деле, если иметь в виду возможные матримониальные притязания, то ситуация складывалась как раз в их пользу, и Наталье даже не нужно было прилагать каких-то дополнительных усилий, дабы заинтересовать Кирилла своей персоной. Деньги? Мезенцева в них явно не нуждалась – одевалась дорого, хоть и неброско совсем, машину имела хорошую и квартиру в престижном районе. Материальные мотивы, таким образом, отпадали. И все же у Насти осталось стойкое ощущение недосказанности, какой-то недоговоренности. Она вышла из кабинета Натальи скорее с кучей новых вопросов, чем с ответами на те, что мучили ее раньше.
Настя Воробьева не была блондинкой в том смысле, какой обычно вкладывают в это слово. Природный цвет волос никак не подтверждал существующую теорию о врожденной глупости его владелиц. Настенька окончила школу с золотой медалью и педагогический университет с красным дипломом, однако работа в школе ее не прельщала. Но и поисками богатого супруга девушка тоже не озадачивалась. У нее была тайная мечта – написать хороший «крутой» детектив. С фантазией все было в порядке, но хотелось, чтобы была какая-то реальная тайна, что-то такое… жизненное…
Настина мама очень переживала, узнав, что дочь устроилась секретарем. В их семье подобная профессия для девушки считалась неподходящей, более того – почти аморальной. Но Настя всегда отличалась упрямством и настояла-таки на своем.
Отношения с шефом установились прохладно-деловые. Валько ценил умение Насти быть незаменимой, незаметной, аккуратной и выполнять поручения в срок. Кроме того, Настя обладала хорошей памятью и могла точно сказать, в какой день заходил тот или иной посетитель, на какой полке стоит папка с договорами или на какое время у Кирилла назначен визит, например, к стоматологу. Знала она и привычки и вкусы Валько, а также тонко улавливала его настроение и могла предостеречь сотрудников фирмы от нежелательных визитов «под горячую руку» шефа.
Веселую, приветливую секретаршу любили все. Все – кроме Натальи Мезенцевой. Она не выказывала к девушке открытой неприязни, однако и дружелюбия не проявляла, что, впрочем, никого из сотрудников не удивляло. В фирме никто не мог сказать, что кому-то лично Наталья выразила симпатию или просто сказала доброе слово. Нет, Мезенцева не была ни склочной, ни хабалистой, наоборот – всегда ровной, в меру улыбчивой, спокойной, но за всем этим проскальзывало нечто неестественное.
– Снежная королева, – сострил однажды по этому поводу начальник отдела рекламы Костя Нагайцев. – Такая вся безупречная, такая непогрешимая – и такая холодная! Мне в бухгалтерию всегда в шубе хочется войти.
Нагайцев был признанным балагуром и остряком, заводилой и душой всех корпоративных вечеринок. Невысокого роста, худенький, светловолосый, он всегда был в центре внимания и пользовался успехом у девушек, хотя внешность его была очень далека от общепринятых стандартов «мачо». Костик успешно компенсировал этот недостаток общей начитанностью, остроумием и жизнерадостностью. Вокруг него во время перерывов всегда собиралась толпа и с неприкрытым удовольствием внимала его шуткам. Разговор происходил в курилке во время обеда, все расслабленно отдыхали после трапезы и сплетничали. Подобные вещи происходили ежедневно, ничего удивительного в них не было, но вот сегодня – нужно же было так случиться, чтобы именно в этот самый момент мимо открытой двери проходила Мезенцева! Естественно, последняя фраза достигла ее ушей. Наталья задержалась лишь на мгновение, смерила обалдевшего и покрывшегося румянцем Костика холодным взглядом и ушла, так и не произнеся ни слова. Но у Нагайцева моментально испортилось настроение. Мезенцеву почему-то считали мстительной и опасной, хотя никаких поводов так думать о себе Наталья не давала. Но разговоры о том, что шеф буквально помешан на этой «ледышке», позволяли сотрудникам в чем-то ее подозревать.
В своем кабинете Наталья привычным жестом включила компьютер, на заставке которого стояла фотография рыжего пушистого котенка, почти машинально щелкнула по папке «Мои документы» и вдруг задумалась, устремив невидящий взгляд серых глаз куда-то поверх монитора. В этот момент она вдруг стала совершенно другой – мягкой, романтичной и… абсолютно беззащитной.
«Снежная королева, надо же…»
В дверь постучали, и Мезенцева вернулась из своих раздумий, став снова собой – холодной и безупречной.
– Войдите.
– Извините, Наталья Андреевна, можно? – В дверях показалась голова Костика Нагайцева, и Наталья чуть заметно поморщилась – она поняла причину визита.
– Что вы хотели, Константин Михайлович? – равнодушным ровным тоном произнесла она.
Нагайцев осторожно присел на краешек стула и забормотал какие-то извинения, но Наталья его прервала:
– Константин Михайлович, если вы пришли по делу, так излагайте, если же нет – то не отвлекайте меня, я проверяю счет-фактуру. Что касается ваших слов, то мне абсолютно безразлично, кем вы считаете меня и в каком виде хотите заходить в мой кабинет. Если вам зябко – можете носить тулуп, я не в претензии. А сейчас, если у вас больше ничего ко мне нет, потрудитесь освободить кабинет.
Высказавшись, Мезенцева демонстративно нацепила очки и защелкала клавишами. Костик посидел еще пару минут и вышел, неслышно закрыв дверь.
Настя уходила из офиса последней – так было заведено. Она обходила все кабинеты, проверяла, везде ли выключены техника и свет, замыкала двери и сдавала офис на пульт охраны. Проверив все, девушка прошла за свою конторку, собираясь позвонить в охранную фирму, и рядом со стоявшим на столе цветочным горшком вдруг увидела связку ключей. Обычную связку ключей на брелоке в виде мягкой белой собачки.
– Надо же, Наталья Андреевна расслабилась и забыла ключи от квартиры, – пробормотала девушка, вспомнив, как перед уходом Мезенцева задержалась возле ее стола и что-то искала в сумке, раздраженно бормоча себе под нос.
И вдруг Настю осенило… В ящике стола лежала коробка цветного пластилина – девушка купила его для племянницы, но так до сих пор и не удосужилась заехать к брату в гости. Дрожащими руками Настя поочередно приложила все ключи из связки к цветным брусочкам. Убрав пластилин, секретарша взялась за телефонную трубку.
В пустом коридоре раздались быстрые шаги. Настя выглянула из приемной, хотя не сомневалась, что увидит именно Мезенцеву, вернувшуюся за ключами. Бухгалтер стремительно приближалась, и Настя, постаравшись сделать как можно более равнодушное лицо, вставила ключ в дверь кабинета Валько.
– Ты еще здесь? – раздалось за спиной, и Настю окутал аромат духов Натальи. Та решительно двинулась к конторке, словно знала, где именно забыла свои ключи.
– Да, задержалась. Хотела проверить еще раз список посетителей на завтра, – соврала Настя, не глядя в лицо Мезенцевой. – А вы почему вернулись?
– Ключи забыла на столе, – спокойно пояснила Наталья, демонстрируя связку, висевшую на ее пальце.
– А-а… – протянула Настя, стараясь выглядеть незаинтересованной. – Бывает…
– Да, бывает. До свидания, Настя.
– До свидания…
Когда шаги Натальи стихли, Настя с облегчением вздохнула и, замкнув приемную, пошла вниз.
Всю дорогу домой она обдумывала – что теперь делать со слепками ключей и зачем вообще они ей понадобились?
«Не собираюсь же я взламывать квартиру Мезенцевой, да и для чего мне это? Хотя… Странная она какая-то… Вечно одна, никого к себе не зовет и сама никуда не ходит…» – размышляла Настя, трясясь в пустом троллейбусе. Поведение Натальи с первого дня ее появления в фирме вызвало у девушки множество вопросов, а еще больше ее интересовало – почему Мезенцева никак не реагирует на ухаживания Валько? В этом было что-то неправильное – Кирилл привлекателен внешне, интересен, остроумен, обеспечен и, главное, холост, так что видимых причин для отказа такому мужчине Настя не находила. Разумеется, он мог не привлекать Мезенцеву просто как мужчина, но тогда какого же черта ей нужно? Решение во что бы то ни стало раскрыть тайну придало Насте смелости. В конце концов, она ведь мечтала написать детектив, а тут сама судьба подсунула ей такой шанс! Не использовать его просто невозможно…
Утром в субботу Настя, наскоро позавтракав, оделась и вышла из дома. «Ну, ты смотри-ка – такой день чудесный, а я какой-то ерундой занимаюсь!» – подумала она, невольно жмурясь от яркого майского солнца. Весна уже вовсю заявила о своих правах на город, деревья укутались клейкой зеленой дымкой, на газонах раскинулись мягкие коврики свежей травы. Соскучившийся по солнцу город выглядел нарядным и праздничным, да и люди, словно очнувшиеся от зимней летаргии, казались более улыбчивыми и приветливыми. Настя вздохнула, пожалев, что вышла из дома в плаще, но возвращаться не стала.
Заказать ключи можно было на любом городском рынке, однако она решила сделать это как можно дальше от дома. Настя надеялась также, что за определенную сумму мастер не задаст лишних вопросов о том, откуда у нее слепки ключей и зачем они ей понадобились.
Так и вышло. Она приехала в отдаленный район, еле нашла гараж с номером, обозначенным на облупившейся фанерке перед въездом в гаражный массив, и его владельца, молодого парня лет двадцати трех. Внешний вид мастера показался Насте более чем странным – какая-то грязная кожаная куртка, разодранные на коленях джинсы, пирсинг в губе, носу и по всей дуге правого уха. В довершение всего парень говорил противным фальцетом, что тоже не способствовало дружескому общению. Настя протянула ему три брусочка пластилина с отпечатками ключей. Мастер взял их и подозрительно покосился на приличную с виду девушку:
– Чё, хату вскрывать наладилась?
– Почему это вскрывать?
– Слышь чё, лялька, ты, это… если чё противоправное, так я – пас. Как говорил папаша Бендер – я чту Уголовный кодекс.
«Надо же – выглядит как гот, а разговаривает, как заправский уголовник», – удивленно отметила про себя девушка, стараясь запомнить манеру поведения и колоритную внешность собеседника – вдруг пригодится для будущей книги.
– Так чё молчишь-то? Раздумала, что ли? – подстегнул ее парень.
– Хорошо… сколько? – сдалась Настя, открывая сумочку.
– Сто, – ухмыльнулся мастер.
– Рублей? – уточнила девушка – и вызвала приступ хохота у собеседника:
– Ты чё, совсем тупая? Каких еще рублей? Сто баксов давай, я ж тоже вместе с тобой соучастником становлюсь, а риск должен быть оправдан. Или оплачен.
«Однако… – ахнула про себя Настя. – Дороговатый выходит детективчик».
Но, взвесив все «за» и «против», она все-таки вынула из кошелька сто долларов, которые мгновенно перекочевали в карман грязно-розовой кожанки.
– Ты иди, короче, домой, а завтра с утра подгребай снова, – велел мастер и направился было в гараж, но Настя поймала его за рукав:
– Нет, погоди! А гарантии? Я завтра приеду, а тебя и след простыл!
– Да ты чё, в натуре? – оскорбился парень. – У меня серьезная фирма, зачем мне такое палево? Все будет в срок, даже не сомневайся! Витька Шнырь свое дело знает!
– Не убедил, – вздохнула Настя, понимая, что выбора все равно нет.
Всю ночь она мучилась сомнениями и тревогой и все гадала, как ей удастся пробраться в квартиру Мезенцевой и что именно она будет там искать. «А, ладно! Главное – попасть туда, а там уж будет видно», – решила девушка и постаралась уснуть.
Подходящий случай осмотреть квартиру Мезенцевой представился буквально через пару недель. Наталья и Валько уехали в банк оформлять очередной кредит, и Настя смогла беспрепятственно уйти с рабочего места. Адрес Мезенцевой она уже давно нашла в компьютере Кирилла и аккуратно переписала в свою записную книжку.
Квартира находилась совсем недалеко от офиса, буквально через три остановки. Большой дом-новостройка, третий этаж… Трясущимися руками Настя отомкнула дверь и вошла в квартиру. Тревожной сигнализации не обнаружилось, так как двор имел ограждение и попасть внутрь можно было только с помощью ключа. Однако Настя все равно почувствовала себя лучше, не заметив в коридоре датчиков.
В квартире как-то странно пахло. Девушка сначала решила, что это из-за пушистого рыжего кота, лениво лежавшего в плетеной корзинке в просторной гостиной, но, приглядевшись, поняла, что запах – из-за огромных плоских ваз, наполненных какими-то травами. Они и источают этот головокружительный аромат. В простенке между двух окон она увидела портрет мужчины в строгом костюме. Его лицо показалось ей смутно знакомым, но Настя никак не могла сразу вспомнить, где именно она видела этого брюнета с чуть горбатым носом и идеальной короткой стрижкой.
Она прошла в спальню и огляделась. Белая мебель с ротанговой отделкой, белый пушистый коврик у широкой кровати, застеленной кремовым покрывалом с вышивкой. На спинке – небрежно брошенный шелковый халат цвета слоновой кости, от него пахнет духами Натальи. Ничего особенного, только на тумбочке – серебристая рамка. Взяв ее в руки, Настя с удивлением обнаружила, что на фотографии тот же мужчина в обнимку с хорошенькой, чуть полноватой девушкой с каштановыми волосами, небрежно прихваченными заколкой и переброшенными через плечо на грудь. Ничего общего с Мезенцевой.
– Странно, зачем ей чужие фотографии в спальне? – пробормотала Настя, возвращая рамку на прежнее место. – Может, родственник? Но где я-то его видела…
Она присела и осторожно потянула на себя ящик прикроватной тумбочки.
Там, на самом дне, под стопками каких-то бумаг и документов, девушка обнаружила черную кожаную папку. Вынув ее, Настя села прямо на пол и принялась изучать содержимое. Потом перевела взгляд на фотографию, снова вернулась к чтению бумаг. Это были счета из крупного косметологического центра в Москве, договора о продаже квартиры и загородного дома… Во всех документах Настю смутило только одно – имя.
И все сразу встало на свои места. И даже внешность мужчины на фотографии перестала казаться ей знакомой только смутно…
В среду из банка пришло письмо. Наталья Мезенцева успела аккуратно выхватить его из большой пачки почты и унести к себе в кабинет. Содержимое белого конверта с печатями она примерно знала – это было требование о погашении задолженности по кредиту и предупреждение о безакцентном списании средств со счетов фирмы. Иными словами, на них не осталось ни копейки. Улыбнувшись своим мыслям, Мезенцева включила шредер и сунула конверт в зубастый рот аппарата, с удовлетворением глядя, как важный документ превращается в горку бумажной лапши. Затем поправила прическу, чуть тронула коралловой помадой губы и твердой, уверенной походкой направилась в кабинет шефа.
Читать бесплатно другие книги:
