Конкурс Дорошевич Влас
– Все! Ушел! Пап! Не грусти! Мы тебя любим! Правда!
Ната, когда Радз ушел, только вздохнула и заметила:
– Дурак он у нас! Ну зачем тебе про Юргена говорить? Носится с этой противной кривлякой – Дзинтрой. Ты прости, папуля! И я пойду. Завтра позвоню.
Поцеловав отца в щеку, Ната ушла. Витасу стало очень горько и одиноко. Он замер перед закрытой дверью. Вдруг отчетливо раздался из его пустой кухни женский голос:
– Витас!!! Ты вернулся… Витас! Я так ждала тебя!
Потрясенный и немного испуганный, Витас вернулся в кухню. И даже обрадовался, что ему ничего не померещилось. Эти голоса доносились из включенного телевизора. Он подошел к экрану. Внимательно всматриваясь в идущий сериал, увидел, что на экране разворачивается сцена любви между Наташей и Витасом.
Актриса удивительно похожа на Наташу. Да и Витас тоже очень похож него самого – на молодого Витаса. Сцена на экране в точности воспроизводит те далекие дни и события, там, в московской комнате Натальи, более двадцати лет тому назад. К ней, к героине фильма, приехал ее возлюбленный – Витас. Разбросанные вещи, раскрытый чемодан, рассвет. Они в постели с Витасом. Он нежно называет ее, полусонную, Миралиндой, убирая разметавшиеся локоны с ее лица, любуется ею и повторяет слова, произнесенные Витасом в той далекой, ушедшей жизни:
– Ты моя Миралинда. Ты истинная Миралинда. Миралинда!
Так нежно ее называет он. Совсем как тогда он, Витас, говорил ей – Наташе. Она, не открывая глаз, спрашивает его спокойно без тени ревности:
– Кто это – Миралинда? Твоя первая любовь? Нет… я сама, дай угадаю! Хм! Фея из любимой сказки?
– Нет! Это какая-то моя прапра…, от которой и пошла наша ветвь Радзивиллов.
Наталья останавливает этот затянувшийся исторический экскурс поцелуем. Но ее лицо – счастливое, но вдруг на глазах стало грустным. Она печально взглянула на висящий на стене календарь. Витас перехватил ее взгляд и, все понимая, тихо ответил:
– Да! Завтра в полночь вылет из Шереметьево. А утром – рубашка-галстук и на работу!
Витас, старый Витас здесь, в своей вильнюсской квартире, упал на колени перед телевизором. И неожиданно для себя протянул руку и нежно погладил экран, когда в кадре появилась Наташа. Так гладят и целуют старые фотографии любимых, но ушедших людей. Вот тут его прорвало. Он завыл. Жутко завыл. Но спохватившись, вытер набежавшие слезы, мешавшие досмотреть этот сериал. Хотя это был чуть ли не единственный случай, когда он смотрел сериал так внимательно. Он досмотрел серию. На экране Наталья, совсем как тогда, произнесла:
– Чертовы Радзивиллы, если бы они знали, какую западню приготовили своему праправнуку спустя столетия, не кичились бы своей изысканной кровью.
Витас, не отрывая глаз от экрана, задом наперед продвинулся в коридор и наощупь стащил с вешалки дубленку. Но спохватился, что, если ему повезет, то вернется он домой не скоро. Поэтому вернулся в кухню и выключил телевизор. Выдернул из розетки электрочайник и проверил, хорошо ли закрыты окна. Оделся в дорогу. Потом вспомнил и вернулся в комнату. Разрыл какую-то заначку за рядами дисков и старых кассет. Достал оттуда ключ и опустил его в карман. Он повторял, словно человек, сделавший открытие. Наверное, так же воскликнул и Архимед, повторяя: «Эврика!», так и Витас повторял самому себе:
– Шереметьево! Шереметьево!!! Потом Витас сорвался с места, как в бесшабашной студенческой молодости. Пробежал коридор, беспечно опрокинув на ходу стул. На спинку которого просто, по-холостяцки, были наброшены его свитера. Но поднимать не стал, чувствуя, что не смеет потратить драгоценные для него минуты.
Только в аэропорту он услышал, как билось его сердце, словно пытаясь опередить упрямое, тягучее, как всегда, когда сильно спешишь, время. Наконец он оказался у окошка, но, как всегда, последний в очереди. Как тогда! Так давно, как кажется теперь. Он как к спасительнице бросился к окошку кассы:
– Девушка! Мне, пожалуйста, билет в Москву. Сколько?! Да! Да, сейчас! – ответил Витас, отыскивая деньги в карманах. Он засунул руку в один карман, но там оказалось пусто. В другой карман – и там было пусто, потому что все было отдано детям.
Витас видел, что девушка в окошке начинает раздражаться и стараясь произносить как можно любезнее, но получилось у нее издевательски-слащаво:
– Значит, это не ваш рейс! В другой раз повезет!
– Другого раза не будет! У настоящего мужчины всегда есть третий потайной карман! – рассмеялся Витас, доставая из внутреннего кармана пластиковую карточку.
Усевшись в кресло салона самолета, Витас попытался представить, вернее, догадаться, как так могло случиться, что слово в слово из их с Наташей прошлого кто-то воспроизвел в сериале, именуемом народом «мыльная опера». Из всех вариантов наиболее правдоподобными ему показались два варианта. Первый – это то, что Наташа сама написала сценарий. А второй вариант – то, что она кому-то рассказала ту историю. А кто-то подробно записал рассказанную Наташей историю. Этот второй вариант раздосадовал Витаса и даже на минуту омрачил его боевое и радостное настроение появившимся чувством ревности и досады, что не видел титров этого сериала, подумав: «А не мужчина ли автор сценария???» Привычка не смотреть сериалы, а пользоваться ими как аудио-видео-«освежителем интерьера» одинокого человека, чтобы развеивать пустоту в доме, – в этот раз сыграла с ним злую шутку. Но Витас прогнал прочь эту досаду, решив про себя, что: «Пусть все будет как будет. Вот такое новогоднее приключение с московскими каникулами подарю себе! И если повезет, увижу ее…»
С этими мыслями он, уселся в кресло самолета. И успокоив себя этими мыслями, заснул. И безмятежно проспал весь полет до самой Москвы.
21. Миралинда
Опустив пакеты с новогодними покупками, Миралинда – Наташа открыла входную дверь своей квартиры. Отряхивая снег, Наташа вошла домой. В руках у нее были праздничные пакеты с фотографиями улыбающихся Дедов Морозов и Санта-Клаусов. Она переобулась, и, стряхнув с воротника, повесила пальто на вешалку. И, входя в комнату, машинально включила телевизор, чтобы не было одиноко и пусто, как это обычно делают одинокие люди. Она разворачивала покупки с подарками самой себе. И не заметила, что там идет по телевизору. А там, как раз по Первому каналу шел тот же самый сериал, что увидел и Витас в Вильнюсе. А там, как раз шла серия со сценой прощания с бабушкой. Так фоне серии сериала о ней самой по ТВ Наташа занималась своими обычными хлопотами по дому, не обращая внимания и не вникая в то, что в этот предновогодний вечер показывали по телевизору.
Это состоялась премьера телесериала по сценарию Елены-Stylo, которая изрядно потрудилась, но вполне профессионально скомпоновала по синопсисам всех участников того форума с конкурса «Личный триллер каждого» целый сериал. Профессионально обработала и написала сценарий телесериала, пользуясь тем, что все участники один за другим стали исчезать с того странного форума. Все попытки Stylo связаться с участниками через сообщения в личку, чтобы утрясти вопросы по авторским правам, – не увенчались успехом. И, несмотря на повторные письма участникам, в ответ Stylo было только – «… а в ответ тишина». Кто были эти люди под разными никами, рассказавшие свои очень личные, потаенные истории, так и осталось для нее загадкой. Не удивительно! Ведь единственной в живых после конкурса «Триллер» осталась только Наташа. Но ей после ухудшения здоровья, а вскоре и кончины ее бабушки – было совсем не до того форума с конкурсом. И она там больше не появлялась.
Да и не любительница телесериалов была Наташа. А телевизор всегда по вечерам включен для того, чтобы заглушить гнетущую тишину опустевшего с кончиной бабушки дома.
Наташа достала из пакета покупку. Развернула упаковочные бумаги и достала красивую декоративную раму для большой фотографии, которую уже приготовила заранее. Она вставила ее в рамку. Это было фото ее бабушки. Наташа любила эту ее фотографию, на которой бабушка была очаровательно молода. Вернее – даже юна, в школьном платье с фартуком. Дореволюционная гимназистка пытливо всматривалась в недоступное ей будущее из своего времени. Наташа поставила обрамленное фото бабушки в опустевшее бабушкино кресло. Постояла молча. Вздохнула и ушла в другую комнату. Прошелестев и там упаковочной бумагой, возвратилась в нарядном праздничном платье. Достала бутылку шампанского и два бокала. Взяла кухонный нож и срезала верхушку пробки от шампанского, как это обычно делают в офисах, чтобы не повредить лампы. Налила немного шампанского в оба бокала. Один из них поставила на подоконник. А второй бокал взяла в руки. И, повернувшись лицом к опустевшему бабушкиному креслу, приподняв бокал, произнесла:
– Бабуль! Милая… фарфоровая моя… Ба! Бабушка! За нас! За Радзивиллов!
Но она не успела пригубить бокал, как раздались звуки отпирания входной двери. Она в ужасе замерла и от страха не могла даже крикнуть. Дверь открылась. И она увидела на пороге Витаса. И счастливый, и смущенный. В кармане торчал прекрасный букет роз, а пластиковый пакет, плотно набитый чем-то съестным, он прислонил к дверному косяку. Витас сам от изумления, что дверь неожиданно и для него открылась, буквально выкрикнул:
– Поразительно! За столько лет не сменили замки! А я попробовал, извини, так, шутки ради, вставил ключ, повернул… и дверь открылась! Это значит, как это по-русски: «Без мужика в доме»?!
– Ничего! Зато теперь с мужиком… в доме! – неожиданно для самой себя легко и спокойно ответила она. Витас, не отрывая от нее глаз, поднял с пола пластиковый пакет, достал из кармана дубленки букет и сделал шаг в комнату. Пакет вдруг порвался, и апельсины, ананас и бутылка хорошего шампанского – все потоком разлетелось по полу квартиры, что неожиданно рассмешило обоих. Витас попытался собрать, но тут и букет тоже рассыпался и упал разметанным цветочным веером на полу.
Витас, глубоко вздохнув, развел руками и произнес с той особой неподражаемой прибалтийской обстоятельностью:
– Наташа! Знаешь, просто я вернулся с войны! Здравствуй, любимая! – сказал Витас и, не отрывая взгляда от Натальи, привычно подойдя к буфету, открыл его и достал для себя фужер. Подошел к ней. Налил шампанское. Сначала долил Наталье, чтобы бокал был полон, потом и себе. И, чокаясь бокалами, оба одновременно произнесли:
– С Новым годом! С Рождеством!
Читать бесплатно другие книги:
