Танец с драконами. Книга 1. Грёзы и пыль Мартин Джордж

«Да… Манс всего лишь хотел захватить страну, которую поклялся оборонять».

— Манс, присягнув Ночному Дозору, сменил плащ, женился на Далле и объявил себя Королем за Стеной. Его жизнь теперь в руках короля Станниса. Мы будем говорить не о нем, а о мальчике — сыне его и Даллы.

— О малыше? — Голос Лилли дрогнул. — Он-то ведь присяги не нарушал. Спит, кричит, грудь сосет, никому зла не делает. Не дайте ей его сжечь. Спасите его!

— Только ты одна можешь его спасти, Лилли, — сказал Джон и объяснил как.

Другая на ее месте раскричалась бы, стала ругаться, послала бы его в семь преисподних. Другая била бы его по щекам, лягалась, норовила глаза ему выцарапать. Другая отказала бы наотрез.

— Нет, — пролепетала Лилли. — Прошу вас, не надо так.

— Нет! — заорал ворон.

— Если откажешься, ребенка сожгут. Не завтра, не послезавтра, но скоро… как только Мелисандре захочется пробудить дракона, поднять бурю или сотворить еще какое-то колдовство, для которого потребна королевская кровь. Манс к тому времени станет пеплом, вот она и бросит в огонь его сына, а Станнис ни слова не скажет ей поперек. Если не увезешь мальчика, он погибнет.

— Давайте я увезу их обоих — и Даллиного, и своего. — У Лилли по щекам тихо катились слезы — без свечи Джон нипочем не узнал бы, что она плачет. Жены Крастера, как видно, учили своих дочерей плакать в подушку — или уходить подальше от дома, где отцовский кулак не достанет.

— Если возьмешь обоих, люди королевы погонятся за тобой и вернут назад. Мальчика все равно сожгут, и ты сгоришь вместе с ним. — Нельзя сдаваться, иначе она подумает, что Джона тронули ее слезы. Он должен проявить твердость. — Ты возьмешь одного мальчика: сына Даллы.

— А мой как же? Мать, бросившая сына, будет навеки проклята! Мы так хотели его спасти, Сэм и я. Прошу вас, милорд. Мы так долго несли его по морозу.

— Замерзать, говорят, не больно, а вот огонь… видишь свечку?

— Да… вижу.

— Протяни над ней руку.

Лилли, чьи карие глазища заняли пол-лица, не двинулась с места.

— Ну же. Давай. — «Убей мальчика», — мысленно добавил он.

Она протянула дрожащую руку высоко над огнем.

— Ниже. Ощути его поцелуй.

Лилли опустила руку на дюйм, потом на два. Когда пламя коснулось ее, она отдернула ладонь и расплакалась.

— Смерть в огне — жестокая смерть. Далла умерла, родив сына, но вскармливала его ты. Ты спасла своего ребенка от холода, спаси ее мальчика от костра.

— Тогда она моего сожжет, красная женщина! Раз Даллиного не будет, она отдаст огню моего.

— В твоем нет королевской крови — Мелисандра ничего не достигнет, предав его пламени. Станнис хочет привлечь вольный народ на свою сторону и не станет жечь невинное дитя без веской причины. С твоим мальчиком ничего не случится. Я найду ему кормилицу и выращу его здесь, в Черном Замке. Он будет ездить верхом, охотиться, научится владеть мечом, топором и луком. Даже грамоту будет знать. — Сэм одобрил бы это. — Когда он подрастет, то узнает, кто его настоящая мать. Захочет найти тебя — вольная ему воля.

— Вы его сделаете вороной. — Лилли утерла слезы маленькой бледной рукой. — Не хочу. Не хочу!

«Убей мальчика», — подумал он.

— Ну так вот тебе мое слово: в тот день, когда сожгут сына Даллы, умрет и твой!

— Умрет, — подтвердил ворон. — Умрет, умрет.

Лилли съежилась, не отрывая глаз от свечи.

— Можешь идти, — сказал Джон. — Будь готова отправиться в путь за час до рассвета, и чтоб никому ни слова. За тобой придут.

Лилли встала и вышла молча, ни разу не оглянувшись. Джон слышал, как она пробежала по оружейной.

Подойдя закрыть дверь, он увидел, что Призрак, лежа под наковальней, гложет говяжью кость.

— А, вернулся? Давно пора. — Джон снова взялся перечитывать письмо Эйемона.

Вскоре явился Сэмвел Тарли с большой стопкой книг. Ворон Мормонта тут же налетел на него, требуя зерен. Сэм взял пригоршню из мешка у двери, и ворон чуть ладонь ему не проклюнул. Сэм взвыл, ворон взлетел, зерно рассыпалось по полу.

— Эта тварь тебя ранила?

Сэм осторожно снял перчатку с руки.

— Ну да. Вот, кровь идет!

— Мы все проливаем кровь за Дозор. Возьми себе перчатки потолще. — Джон ногой подвинул Сэму стул. — Сядь и прочти.

— Что это?

— Бумажный щит.

Сэм медленно начал читать.

— Письмо королю Томмену?

— В Винтерфелле Томмен сражался с моим братишкой Браном на деревянных мечах. Его так закутали, что он походил на откормленного гуся, и Бран его повалил. — Джон подошел к окну, распахнул ставни. Небо было серое, но холодный воздух бодрил. — Теперь Брана больше нет, а пухленький розовощекий Томмен сидит на Железном Троне с короной на золотых кудряшках.

Сэм посмотрел на него как-то странно и хотел, кажется, что-то сказать, но передумал и снова взялся за чтение.

— Здесь нет твоей подписи.

Джон покачал головой:

— Старый Медведь сто раз просил Железный Трон о помощи. В ответ они прислали ему Яноса Слинта. Никакое письмо не заставит Ланнистеров проникнуться к нам любовью — особенно когда до них дойдет весть, что мы помогли Станнису.

— Мы не поддерживаем его мятежа, мы защищаем Стену, и только. Тут так и сказано.

— Лорд Тайвин может не разглядеть разницы. — Джон забрал у Сэма письмо. — С чего ему помогать нам теперь, если он не делал этого раньше?

— Пойдут разговоры, что Станнис выступил на защиту государства, пока Томмен забавлялся со своими игрушками. Дом Ланнистеров это не украсит.

— Смерть и разрушение — вот что я хочу принести дому Ланнистеров. Пятна на его репутации мне мало. «Ночной Дозор не принимает участия в войнах Семи Королевств, — вслух прочел Джон. — Свою присягу мы приносим государству, которое сейчас находится под угрозой. Станнис Баратеон поддерживает нас против врага, обитающего за Стеной, хотя мы и не его люди…»

— Так мы ведь и правда не его люди, — поерзав, заметил Сэм. — Верно?

— Я дал Станнису кров и пищу. Отдал ему Твердыню Ночи. Согласился поселить часть вольного народа на Даре. Только и всего.

— Лорд Тайвин сочтет, что и этого много.

— Станнис полагает, что недостаточно. Чем больше ты даешь королю, тем больше он от тебя хочет. Мы идем по ледяному мосту через бездну. Даже одного короля ублажить трудно, а уж двоих едва ли возможно.

— Да, но… если Ланнистеры одержат верх и лорд Тайвин решит, что мы совершили измену, оказав помощь Станнису, Ночному Дозору придет конец. За ним стоят Тиреллы со всей мощью Хайгардена. И он уже победил лорда Станниса однажды, на Черноводной.

— Это всего лишь одно сражение. Робб все свои сражения выигрывал, а голову потерял. Если Станнис сумеет поднять Север…

— У Ланнистеров есть свои северяне, — сказал Сэм, помедлив. — Лорд Болтон и его бастард.

— А у Станниса — Карстарки. Если он заполучит еще и Белую Гавань…

— Если, — подчеркнул Сэм. — Если же нет… то даже бумажный щит лучше, чем совсем никакого.

— Пожалуй. — И Сэм туда же. Джон почему-то надеялся, что его друг рассудит иначе, чем Эйемон. «Э, что там… это всего лишь чернильные каракули на пергаменте». Джон взял перо и поставил подпись. — Давай воск. — Сэм заторопился, боясь, что друг передумает. Джон приложил к воску печать лорда-командующего и вручил письмо Сэму. — Отнеси мейстеру Эйемону, когда будешь уходить, и вели ему послать птицу в Королевскую Гавань.

— Хорошо, — с заметным облегчением сказал Сэм. — Могу я спросить, милорд? Лилли, выходя от тебя, чуть не плакала…

— Вель снова присылала ее просить за Манса, — солгал Джон. Некоторое время они толковали о Мансе, Станнисе и Мелисандре из Асшая. Потом ворон, склевав последнее зернышко, каркнул «Крровь», а Джон сказал:

— Я отсылаю Лилли из замка. Вместе с сыном. Надо будет найти другую кормилицу для его молочного брата.

— Можно козьим молоком кормить, пока не найдем. Для ребенка оно лучше коровьего. — Разговор, коснувшийся женской груди, привел Сэма в смущение, и он начал вспоминать о других юных лордах-командующих, живших в незапамятные времена.

— Расскажи лучше что-нибудь полезное. О нашем враге, — прервал его Джон.

— Иные… — Сэм облизнул губы. — Они упоминаются в хрониках, хотя не так часто, как я думал. То есть в тех хрониках, которые я уже просмотрел. Многие еще остались непрочитанными. Старые книги просто разваливаются, страницы крошатся, когда их пытаешься перевернуть. А совсем древние либо уже развалились, либо запрятаны так, что я их пока не нашел… а может, их вовсе нет и не было никогда. Самое старое, что у нас есть, написано после прихода андалов в Вестерос. От Первых Людей остались только руны на камне, поэтому все, что мы якобы знаем о Веке Героев, Рассветных Веках и Долгой Ночи, пересказано септонами, жившими тысячи лет спустя. Некоторые архимейстеры Цитадели подвергают сомнению всю известную нам древнюю историю. В ней полно королей, правивших сотни лет, и рыцарей, совершавших подвиги за тысячу лет до первого появления рыцарей… ну ты сам знаешь. Брандон Строитель, Симеон Звездный Глаз, Король Ночи. Ты считаешься девятьсот девяносто восьмым командующим Дозора, а в древнейшем списке, который я раскопал, значится шестьсот семьдесят четыре имени — стало быть, его составили…

— Очень давно. Так что же Иные?

— Я нашел упоминание о драконовом стекле. В Век Героев Дети Леса каждый год дарили Ночному Дозору сотню обсидиановых кинжалов. Иные приходят, когда настают холода, а может, это холода настают, когда приходят они. Иногда они сопутствуют метели и исчезают, когда небеса проясняются. Они прячутся от солнца и являются ночью… или ночь приходит на землю следом за ними. В некоторых сказаниях они ездят верхом на мертвых животных: на медведях, лютоволках, мамонтах, лошадях — им все равно, лишь бы мертвые были. Тот, что убил Малыша Паула, ехал на мертвом коне, так что это по крайней мере верно. Порой в текстах встречаются гигантские ледяные пауки — не знаю, что это. Людей, павших в бою с Иными, следует сжигать, иначе мертвые восстанут и будут делать то, что прикажут они.

— Все это мы уже знаем. Вопрос в том, как с ними бороться.

— Большинство обычных клинков бессильно против брони Иных, если верить легендам, а их собственные холодные мечи легко крушат сталь. Но огонь их пугает, а обсидиан может убить. В одном предании о Долгой Ночи говорится, что некий герой убивал Иных мечом из драконовой стали. Против нее они будто бы тоже устоять не могут.

— Драконова сталь? Валирийская?

— Я тоже сразу так и подумал.

— Значит, если я просто уговорю лордов Семи Королевств отдать нам свои валирийские клинки, мир будет спасен? Не так уж и трудно. — «Не труднее, чем уговорить их расстаться с замками и монетой», — с невеселой усмешкой подумал Джон. — Не можешь ли ты сказать, откуда эти Иные взялись и чего им надо?

— Пока еще нет, но я, может быть, просто читал не те книжки. Там есть сотни таких, куда я даже не заглянул. Дай мне время, и я разыщу все, что только возможно.

— Нет у нас времени. Собирай вещи, Сэм — ты поедешь вместе с Лилли.

— Поеду? — опешил Сэм. — Куда, в Восточный Дозор? Или…

— В Старомест.

— В Старомест! — чуть ли не взвизгнул Сэм.

— Эйемон тоже едет с вами.

— Эйемон? Как же так… ведь ему сто два года! И кто будет ходить за воронами, если мы с ним оба уедем? Лечить больных или раненых?

— Клидас. Он много лет провел рядом с Эйемоном.

— Клидас всего лишь стюард, и зрение у него плохое. Вам нужен мейстер. Притом Эйемон так стар. Путешествие по морю…

— Я понимаю, что это опасно для его жизни, Сэм, но здесь ему оставаться опаснее. Станнис знает, кто такой Эйемон. Если красной женщине для ее чар нужна королевская кровь…

— Ох, — побледнел Сэм.

— В Восточном Дозоре к вам присоединится Дареон. Надеюсь, что его песни помогут вам завоевать кого-нибудь из южан. Если ты все еще намерен выдать ребенка Лилли за своего бастарда, отправь ее в Рогов Холм. Если нет, Эйемон пристроит ее в Цитадель служанкой.

— Мой б-бастард… Да, мать и сестры помогут Лилли с ребенком, но Дареон может проводить ее до Староместа не хуже, чем я. Я учился стрелять с Ульмером, как ты приказывал, если, конечно, не сидел в подземелье, ведь ты сам велел мне найти что-нибудь про Иных. От лука у меня плечи болят, а на пальцах волдыри появляются. — Сэм показал Джону руку. — Но я все равно стрелял. Теперь я почти всегда попадаю в мишень, хотя и остаюсь худшим стрелком на свете. А вот рассказы Ульмера мне нравится слушать. Кто-нибудь должен собрать их и записать в книгу.

— Вот и займись этим. Пергамент и чернила, думаю, в Цитадели найдутся… как и луки со стрелами. Я хочу, чтобы ты продолжал свое учение, Сэм. В Дозоре сотни людей, способных пустить стрелу, но очень мало таких, кто умеет читать и писать. Я хочу, чтобы ты стал моим новым мейстером.

— Но моя работа здесь… книги…

— Они подождут твоего возвращения.

Сэм поднес руку к горлу.

— Милорд… В Цитадели заставляют резать трупы. И потом, я не смогу носить цепь.

— Ты будешь ее носить. Мейстер Эйемон стар, слеп, и силы его на исходе. Кто займет его место, когда он умрет? Мейстер Маллин из Сумеречной Башни больше воин, чем ученый, мейстер Хармун из Восточного Дозора чаще бывает пьяным, чем трезвым.

— Если ты попросишь у Цитадели еще мейстеров…

— И попрошу. Лишним никто не будет. Заменить Эйемона Таргариена не так-то просто. — Все шло не так, как задумал Джон. Он знал, что с Лилли придется трудно, но предполагал, что Сэм будет только рад сменить холодную Стену на тепло Староместа. — Я был уверен, что тебе это понравится. В Цитадели столько книг, что ни одному человеку за всю жизнь не прочесть. Тебе там хорошо будет, Сэм. Я знаю.

— Нет. Читать я люблю, но мейстер должен был целителем, а я крови боюсь. — В подтверждение Сэм показал Джону свою дрожащую руку. — Я Сэм Боязливый, а не Сэм Смертоносный.

— Ну чего тебе там бояться? Что старики-наставники тебя пожурят? Ты выдержал на Кулаке атаку упырей, Сэм, атаку оживших мертвецов с черными руками и ярко-синими глазами. Ты убил Иного!

— Его д-драконово стекло убило, не я.

— Успокойся, — отрезал Джон. Страхи толстяка после разговора с Лилли вызывали у него злость. — Ты врал и строил козни, чтобы сделать меня лордом-командующим, так что теперь изволь меня слушаться. Ты поедешь в Цитадель, выкуешь свою цепь, и если для этого понадобится резать трупы, ты будешь их резать. Староместские мертвецы возражать по крайней мере не станут.

— Ты не понимаешь. М-мой отец, лорд Рендилл, он, он… Мейстер всю жизнь обязан служить. Никто из сыновей дома Тарли не наденет на себя цепь. Мужчины Рогова Холма не кланяются и не прислуживают мелким лордам. Я не могу ослушаться своего отца, Джон.

«Убей мальчика, — мысленно сказал Джон. — И в нем, и в себе. Убей обоих, чертов бастард».

— Нет у тебя отца. Только братья. Только мы. Поэтому ступай уложи в мешок свои подштанники и прочее, что захочешь взять в Старомест. Вы отправитесь в путь за час до рассвета. Вот тебе еще приказ: не смей с этого дня больше называть себя трусом. За прошлый год ты пережил такое, что другой за всю жизнь не испытает. Ты должен явиться в Цитадель как брат Ночного Дозора. Я не могу приказать тебе быть храбрым, но приказать не показывать своего страха могу. Ты дал присягу, Сэм, — помнишь?

— Я… я попробую.

— Никаких проб. Ты выполнишь приказ, вот и все.

— Прриказ, — подтвердил ворон Мормонта, захлопав черными крыльями, и Сэм как-то сразу обмяк.

— Слушаюсь, милорд. А мейстер Эйемон уже знает?

— Мы с ним задумали это вместе. — Джон открыл перед Сэмом дверь. — Здесь прощаться не будем. Чем меньше народу об этом знает, тем лучше. За час до рассвета у кладбища.

Сэм улетучился, не уступая в быстроте Лилли.

Джон устал и хотел спать. Половину минувшей ночи он сидел над картами, писал письма и строил планы вместе с мейстером Эйемоном. Даже когда он улегся наконец на свою узкую койку, сон пришел далеко не сразу. Зная, что ему предстоит сегодня, Джон все время вспоминал то, что напоследок сказал ему Эйемон.

«Позвольте дать вам последний совет, милорд. Тот самый, который я дал своему брату, расставаясь с ним навсегда. Ему было тридцать три, когда Великий Совет избрал его королем. Он имел уже собственных сыновей, но в чем-то еще оставался мальчиком, невинным и очень добрым. Мы все любили его за это. „Убей в себе мальчика, — сказал я, садясь на идущий к Стене корабль. — Государством должен править мужчина — Эйегон, а не Эг. Убей мальчика и дай мужчине родиться“. — Старик ощупал лицо Джона. — Тебе вполовину меньше, чем было Эгу тогда, и ноша твоя, боюсь, еще тяжелее. Твоя должность не принесет тебе радости, но я верю, что ты найдешь в себе силы сделать то, что должно быть сделано. Убей мальчика, Джон Сноу. Зима вот-вот настанет. Убей мальчика и дай мужчине родиться».

Джон надел плащ и начал свой ежедневный обход. Он расспрашивал часовых, получая сведения из первых рук, заходил на стрельбище к Ульмеру, толковал с людьми короля и людьми королевы, поднимался на Стену, оглядывал лес. Призрак трусил рядом, как белая тень.

Стену караулил Кедж Белоглазый, прослуживший в Дозоре тридцать из своих сорока с лишним лет. Один глаз у него был слепой, другой смотрел злобно. В глуши, верхом на пони и с топором в руке, он был ничуть не хуже других разведчиков, но с людьми ладил плохо.

— Все спокойно, — сказал он Джону. — Докладывать не о чем, кроме заплутавших разведчиков.

— Заплутавших? Как это?

Кедж ухмыльнулся.

— Двое рыцарей час назад выехали на юг по Королевскому тракту. Ну Дайвин и сказал: дураки, мол, не в ту сторону едут.

— Понятно, — сказал Джон и пошел к самому Дайвину. Старый лесовик ел ячменную похлебку в казарме.

— Точно, милорд. Хорп и Масси. Говорят, их Станнис послал, а куда, зачем и когда вернутся — молчок.

Сир Ричард Хорп и сир Джастин Масси — люди королевы и советники короля. Если бы Станнис хотел послать кого-то в разведку, вполне хватило бы вольных всадников; рыцари могут быть скорее гонцами или послами. Коттер Пайк из Восточного Дозора прислал известие, что Луковый Лорд и Салладор Саан отплыли в Белую Гавань на переговоры с лордом Мандерли, — ничего удивительного, если Станнис отправил куда-то других послов. Его величество не из числа терпеливых.

Вернутся ли эти заплутавшие, вот вопрос. Они, конечно, рыцари, но Север им незнаком. Вдоль Королевского тракта много глаз, и не все они дружеские. Джона, впрочем, это не касается. Пусть Станнис секретничает — Джон, видят боги, тоже не без греха.

Призрак этой ночью спал у него в ногах, и Джон в кои веки не приснился себе в шкуре волка, но кошмар ему все же привиделся. Лилли, рыдая, умоляла не трогать ее детей, но он выхватил у нее младенцев, обезглавил, поменял головы местами и велел ей пришить их обратно.

Когда он проснулся, над ним высился Скорбный Эдд.

— Пора, милорд. Час волка. Вы наказывали вас разбудить.

Джон откинул одеяло.

— Принеси горячего что-нибудь.

Он успел одеться к возвращению Эдда с дымящейся чашкой. Ожидая подогретого вина, Джон с удивлением глотнул жидкий бульон с запахом морковки и лука-порея при отсутствии того и другого. В волчьих снах он ощущал запах и вкус гораздо сильнее: Призрак жил более полной жизнью. Пустую чашку Джон оставил на горне в кузнице.

У двери нес караул Кегс.

— Приведи ко мне Бедвика и Яноса Слинта, как рассветет, — сказал ему Джон.

Мир за дверью был темен и тих. Мороз пока еще не грозил смертью: когда взойдет солнце, станет теплей, и Стена по милости богов начнет плакать. Отъезжающие уже собрались у кладбища. Конвоем из дюжины конных разведчиков командовал Черный Джек Бульвер. В одной тележке лежали сундуки и мешки с припасами на дорогу, в другой, с верхом из вареной кожи, сидел мейстер Эйемон — его укутали в медвежий мех, как ребенка. Лилли с красными опухшими глазами стояла рядом с Сэмом, держа на руках мальчика, укутанного не менее тщательно — поди разбери, ее это сын или Даллы. Джон всего несколько раз видел их вместе: сын Лилли постарше, сын Даллы покрепче, но посторонний глаз все равно не отличит одного от другого.

— Лорд Сноу, — окликнул мейстер, — у себя в комнатах я оставил для вас одну книгу, «Яшмовый ларец». Ее автор, волантинский путешественник Коллоквий Вотар, посетил все страны на берегах Яшмового моря. Я велел Клидасу заложить место, которое может показаться вам интересным.

— Непременно прочту, — пообещал Джон.

Мейстер вытер прохудившийся на холоде нос.

— Знание — наше оружие, Джон. Вооружись как следует, прежде чем выступать на битву.

— Хорошо. — Ощутив щекой холодное мокрое прикосновение, Джон поднял глаза. Снег пошел — дурной знак. — Поезжайте как можно быстрее, — сказал он Черному Джеку, — но без толку не рискуйте. У вас на попечении младенец и старец — присмотри, чтобы они были в тепле и ели досыта.

— И о другом малыше позаботьтесь, милорд. — Лилли не спешила садиться в повозку. — Найдите ему кормилицу, как обещали. Найдите хорошую женщину, чтобы мальчик Даллы… маленький принц… вырос большим и сильным.

— Даю слово.

— И смотрите не давайте ему имени, пока два годочка не минует. Дурная это примета — нарекать их, пока они еще грудь сосут. Вы, вороны, можете не знать этого, но это чистая правда.

— Как скажете, госпожа моя.

— Не называйте меня так. Никакая я не госпожа. Я дочь Крастера, жена Крастера — и мать. — Вручив ребенка Скорбному Эдду, Лилли села в тележку, укрылась полостью, дала мальчику грудь. Сэм, покраснев, отвернулся и сел на свою кобылу.

— Тронулись, — скомандовал Бульвер, щелкнув кнутом. Тележки покатились по тракту.

— Прощайте, — сказал Сэм провожающим.

— Счастливо, Сэм, — откликнулся Скорбный Эдд. — Надеюсь, ваш корабль не потонет. Кабы я был на борту, другое дело.

— Первый раз я увидел Лилли у стены Замка Крастера, — вспомнил Джон, — худышку с большим животом. Призрак накинулся на ее кроликов — я думал, она боится, что он вспорет ей живот и сожрет младенца. Но бояться ей следовало совсем не волка, верно?

— У нее больше мужества, чем она полагает, — ответил Сэм.

— У тебя тоже. Счастливого тебе пути, Сэм. Позаботься о ней, об Эйемоне и о ребенке. — Тающие на лице снежинки напомнили Джону о прощании с Роббом в Винтерфелле — он не знал тогда, что больше они не увидятся. — И надень капюшон. Ты весь поседел от снега.

Когда маленькая колонна скрылась из виду, восточный небосклон совсем почернел, и снег повалил хлопьями.

— Великан ждет милорда, — напомнил Эдд. — И Янос Слинт тоже.

— Иду. — Джон посмотрел на ледовую громаду Стены. Сто лиг в длину, семьсот футов в вышину. В высоте ее сила, в протяженности — слабость. Отец сказал когда-то, что Стена опирается на людей, которые ее защищают. Храбрости Ночному Дозору не занимать, но слишком их мало для стоящей перед ними задачи.

Великан ждал в оружейной. По-настоящему его звали Бедвик, и ростом он был меньше всех в Дозоре.

— Нам нужно побольше глаз вдоль Стены, — сразу приступил к делу Джон. — Побольше замков, где патрульные смогут погреться, поесть горячего и сменить лошадей. Будешь командовать гарнизоном в Ледовом Пороге.

Великан выковырнул воск из уха.

— Кто, я? Милорд не забыл часом, что я из крестьян и на Стену за браконьерство попал?

— Ты в разведчиках больше десяти лет. Выжил на Кулаке Первых Людей и вернулся назад с докладом о том, что произошло в Замке Крастера. Молодежь на тебя равняется.

— Разве что карлики, — засмеялся Бедвик. — Я и читать не умею, милорд, — имя свое, правда, могу написать.

— Я уже послал в Старомест за мейстерами. Для срочных случаев у тебя будут два ворона, а если дело терпит, пришлешь гонца. Я намерен поставить сигнальные маяки вдоль Стены, пока мы не разживемся мейстерами и птицами.

— И сколько же несчастных парней будет у меня под началом?

— Двадцать дозорных, десять людей Станниса. — «Раненые, старики и юнцы», — добавил мысленно Джон. — Не лучшие из королевских рядов, и черное они не будут носить, но Станнис им велит тебя слушаться. Хоть маленькая, да польза. Четверо братьев, которых я тебе дам, приехали из Королевской Гавани с лордом Слинтом. Следи за ними одним глазком, а другим высматривай скалолазов с той стороны.

— Последить-то можно, милорд, но если на Стену заберется много народу, тридцать человек их не скинут.

«Может, и триста не скинут», — подумал Джон, но вслух этого не сказал. Скалолазы уязвимее всего, пока лезут. Сверху на них бросают камни, копья и горшки с кипящей смолой, а они только и могут что цепляться за лед. Порой кажется, будто сама Стена их стряхивает с себя, точно собака блох. Джон своими глазами видел, как треснула она под Ярлом, возлюбленным Вель.

Но если одичалые взберутся на Стену необнаруженными, все будет совсем по-другому. Укрепившись наверху, они спустят вниз веревки и лестницы для тысяч своих собратьев. Именно так поступил Реймун Рыжебородый, бывший Королем за Стеной во времена прапрадеда Джона. Лордом-командующим тогда был Джек Масгуд — до нашествия одичалых Джек-Весельчак, а после на все времена Джек-Засоня. Войско Реймуна нашло свой кровавый конец на берегах Длинного озера, зажатое между лордом Виллемом из Винтерфелла с одной стороны, и Хармондом Амбером, Пьяным Гигантом, с другой. Самого Реймуна убил Артос Неумолимый, младший брат обезглавленного в бою лорда Виллема. В гневе и горе он приказал людям Ночного Дозора, опоздавшим на поле сражения, похоронить всех убитых.

Джон не хотел остаться в веках как Сноу-Засоня.

— Лучше тридцать, чем совсем никого, — заметил он Бедвику.

— Это верно. Милорд только в Ледовый форт пошлет гарнизон или в другие тоже?

— Я намерен со временем заселить все, но пока что отправлю людей только в Ледовый Порог и Серый Дозор.

— Кто будет в Сером командовать?

— Янос Слинт. — «Да помогут нам боги». — Полного дурака начальником городской стражи не поставили бы. Слинт хоть и родился от мясника, стал капитаном Железных ворот, а после смерти Манли Стокворта Джон Аррен доверил ему защиту всей Королевской Гавани. — «К тому же его надо убрать подальше от Аллисера Торне».

— Может, оно и так, но я бы его лучше на кухню наладил — резать репу Трехпалому Хоббу.

Джон побоялся бы есть эту репу.

Лорд Янос на зов командующего отнюдь не спешил. Прошла уже половина утра, и Джон чистил Длинный Коготь. Другой на месте Джона поручил бы эту работу стюарду или оруженосцу, но лорд Эддард учил своих сыновей заботливо относиться к оружию. Когда Эдд и Кегс привели к нему Слинта, он поблагодарил их и предложил лорду сесть.

Тот скрестил руки и нахмурил чело, невзирая на обнаженный меч в руках лорда-командующего. Джон, водя масляной тряпицей по играющему при свете утра мечу, думал, как легко было бы отделить безобразную голову Слинта от туловища. Человек, надевая черное, очищается от всех своих преступлений и отрекается от всех прежних союзников, но Джону трудно было смотреть на Яноса как на брата. Их разделяла кровь. Слинт приложил руку к смерти лорда Эддарда и чуть было не расправился с самим Джоном.

— Лорд Янос, — Джон убрал меч в ножны, — я назначаю вас командующим форта Серый Дозор.

— Серый Дозор? — удивился Слинт. — Это там вы перебрались со своими одичалыми через Стену…

— Именно. Крепость в плачевном состоянии, не стану скрывать — вам предстоит восстановить ее по возможности. Начните с вырубки леса. Берите камни из построек, которые совсем развалились, и чините те, что еще стоят. — «Это тяжелый труд, — мог бы добавить Джон. — Будешь засыпать прямо на камне, слишком устав для жалоб и козней; забудешь, что такое тепло, но вспомнишь, быть может, что значит быть мужчиной». — В гарнизоне у вас будет тридцать человек — десять от меня, десять из Сумеречной Башни, десять от короля Станниса.

Слинт потемнел, как чернослив, и затряс мясистыми брылами.

— Думаешь, я не вижу, что ты задумал? Яноса Слинта не проведешь. Я охранял Королевскую Гавань, когда ты еще пеленки марал. Оставь свои руины себе, бастард.

«Я всего лишь хотел оказать тебе милость, — подумал Джон. — Мой отец от тебя ее не дождался».

— Вы неверно меня поняли. Это не предложение, милорд, это приказ. До Серого Дозора сорок лиг. Собирайте оружие и доспехи, прощайтесь с друзьями и будьте готовы отбыть туда завтра, как рассветет.

— Так я тебе и пошел подыхать на морозе. — Янос вскочил, перевернув стул. — Не станет Янос Слинт повиноваться ублюдку изменника! Да, у меня есть друзья — как в Королевской Гавани, так и здесь. Я лорд Харренхолла! Отдай свои развалины кому-нибудь из тех дураков, кто голосовал за тебя, а мне их даром не надо. Слышишь, мальчишка? Я туда не пойду!

— Нет, пойдете.

Слинт, не удостоив его ответом, пнул опрокинутый стул и вышел.

«Он все еще видит во мне мальчишку, — сказал себе Джон. — Ребенка, который уймется, если на него накричать. Остается лишь надеяться, что на следующее утро лорд Янос придет в себя».

Утром выяснилось, что надеялся Джон напрасно.

Слинт завтракал с Аллисером Торне и своими подлипалами. Они смеялись над чем-то, когда Джон сошел в трапезную с Железным Эмметом и Скорбным Эддом. Следом шли Малли, Конь, Рыжий Джек Крэб, Расти Флауэрс и Оуэн Олух. Трехпалый Хобб разливал из котла овсянку. Люди королевы, люди короля и черные братья сидели отдельно. Одни ели кашу, другие набивали животы ветчиной и поджаренным хлебом. За одним столом Джон заметил Пипа и Гренна, за другим Боуэна Мурша. Пахло дымом и жиром, ножи и ложки стучали вовсю.

При появлении Джона все разом умолкли.

— Лорд Янос, — сказал он, — говорю вам в последний раз: отложите ложку и ступайте на конюшню. Я уже велел оседлать вам коня. Путь в Серый Дозор труден и долог.

— Вот и отправляйся туда, мальчуган, — захихикал Слинт, брызгая овсянкой на грудь. — Серый Дозор для таких, как ты, самое место: подальше от порядочных богобоязненных людей. На тебе клеймо зверя, бастард.

— Вы отказываетесь подчиниться приказу?

— Засунь свой приказ в свою бастардову задницу, — посоветовал Слинт, тряся брылами.

Аллисер Торне улыбнулся углами губ, не сводя черных глаз с Джона. За другим столом ржал Годри Победитель Великанов.

— Воля ваша. — Джон кивнул Железному Эммету. — Отведите лорда Слинта к Стене…

«…И заключите его в ледяную камеру», — мог бы сказать Джон. Неделя во льду усмирит Слинта как нельзя лучше — но, выйдя оттуда, он тут же снова начнет злоумышлять вместе с Торне.

«…И привяжите его к седлу», — мог бы сказать Джон. Не хочет ехать в Серый Дозор командиром, пусть едет в качестве повара. Но вскоре он дезертирует — и скольких еще уведет с собой?

— …И повесьте его, — сказал Джон.

Слинт, побелев, выронил ложку. Эдд и Эммет двинулись к нему, звонко шагая по камню. Боуэн Мурш открыл рот и снова закрыл. Сир Аллисер Торне взялся за меч. «Давай, — подумал Джон. — Доставай. Дай мне случай обнажить свой».

Многие поднялись из-за столов — как южане, так и люди Ночного Дозора. Одни братья голосовали за Джона, другие — за Боуэна Мурша, сира Денниса Маллистера, Коттера Пайка… и Яноса Слинта. Последних, насколько Джон помнил, было несколько сотен — многие ли из них сейчас здесь? Все балансировало на острие клинка.

Аллисер Торне убрал руку и посторонился, пропустив Эдда.

Эдд и Эммет, взяв Слинта под локти, подняли его со скамьи.

— А ну отпустите! — возмущался, брызгая овсянкой, лорд Янос. — Он всего лишь мальчишка, бастард, сын изменника. На нем волчье клеймо. Руки прочь! Вы пожалеете, что осмелились тронуть Яноса Слинта. У меня друзья в Королевской Гавани, предупреждаю… — Он не умолкал ни на миг, пока его волокли вверх по ступеням.

Джон вышел следом, остальные тоже повалили наружу. У клети Слинту удалось вырваться, но Эммет взял его за горло и стукнул несколько раз о железные прутья. Вокруг уже собрался весь Черный Замок. Вель смотрела в окно, перекинув золотую косу через плечо, Станнис в окружении рыцарей стоял на крыльце Королевской башни.

— Мальчишка ошибается, думая, что может меня напугать, — клокотал Слинт. — Он не посмеет меня повесить. У меня есть могущественные друзья… — Остаток его слов унес ветер.

«Нет, — подумал Джон. — Это неправильно».

— Стойте!