Белый огонь Гриндер Александра
– Человек десять-двенадцать. У некоторых есть полицейские собаки.
На это вообще не последовало никакого отклика.
Они обогнули Саут-Мидоу и вошли в густой лесок Дьюэлинг-Граунд. На севере виднелись огни Хайгейта.
– А еще мы не должны забывать о смотрителях Национального фонда, – добавил Клифиш. – Нельзя исключать возможность того, что кто-то из них задержится на месте.
– В таком случае я предлагаю вам спрятать этот фонарь как можно дальше.
Они замедлили шаг, когда цель их поездки появилась из-за вершины небольшого холма. Ковингтон-грейндж находился в дальнем конце Дьюэлинг-граунд и был с трех сторон окружен лесом. Справа располагались Стоунбридж и Вуд-понд. На север в направлении Кенвуд-хауса уходила лужайка. А еще дальше мелькали фары автомобилей на Хэмпстед-лейн.
Пендергаст оглянулся, потом кивнул Клифишу и двинулся вперед, держась края леса.
Сам Грейндж представлял собой археологическую загадку, словно его создатель не мог определиться не только с архитектурным стилем, но и с эпохой, к которой это строение должно было принадлежать. Низкий фасад был наполовину деревянный, как при Тюдорах, но маленькая пристройка с одной стороны представляла собой странное творение в неороманском стиле. Длинная покатая деревянная крыша, ощетинившаяся карнизными свесами, свидетельствовала о том, что этот дом более чем на полвека опередил эру крафтсман[33]. К дальней части дома прилепился парник, стеклянные панели которого потрескались и заросли плющом. Все сооружение было обнесено сеточным ограждением, провисшим и подранным. Похоже, его воздвигли в целях безопасности несколько десятилетий назад и с тех пор так и не поправляли.
Следуя за Пендергастом, Клифиш подошел к ограждению со стороны входа в здание. Здесь имелась небольшая калитка на висячем замке. Подвыцветшее от времени объявление рядом с ней сообщало: «СОБСТВЕННОСТЬ ПРАВ-ВА ЕЕ ВЕЛИЧ-ВА. ВХОД ЗАПРЕЩЕН».
– Ну что, Роджер, идем? – спросил Пендергаст спокойным голосом, как будто приглашал спутника отведать огуречный сэндвич в «Рице».
Клифиш нервно оглянулся, покрепче прижал к себе фонарь.
– А замок… – начал было он, но не успел закончить, потому что раздался тихий щелчок и замок открылся в руках Пендергаста.
Они быстро прошли в калитку, и Пендергаст закрыл ее за собой. Луна спряталась за тучами, и мир погрузился в темноту. Пока Пендергаст наскоро производил разведку, Клифиш ждал во дворике. Он слышал самые разные звуки: смех вдалеке, едва слышное постукивание мотоциклетного двигателя – или это ему только чудилось, – нервное биение собственного сердца.
Пендергаст вернулся и жестом показал, что можно идти к входу. Дверь тоже открылась почти сразу же, стоило агенту ФБР к ней прикоснуться. Они вошли внутрь. Пендергаст затворил дверь, и они оказались в полной темноте. К ощущениям Клифиша добавились новые: запах плесени и опилок, стук крошечных ножек, шорох потревоженных червей.
Из темноты донесся голос:
– Чтобы помочь себе в поисках, давайте еще раз вспомним, что нам известно. В течение более чем десяти лет с тысяча девятьсот семнадцатого по тысяча девятьсот двадцать девятый год Конан Дойл часто приезжал сюда в качестве гостя Мэри Уилкс, здесь он углублял свои знания спиритуализма и читал собственные сочинения на эту тему друзьям, тоже неравнодушным к предмету. Он умер в тысяча девятьсот тридцатом году, отправился, по его собственным словам, «в величайшее, самое восхитительное из всех приключений». Сама Мэри Уилкс умерла в тысяча девятьсот тридцать четвертом году. Ее дочь Летиция Уилкс жила здесь – поначалу вместе с племянником и племянницей – до своей смерти в тысяча девятьсот восьмидесятом году, когда она передала эту собственность правительству. С тех пор в доме никто не жил, более того, к нему явно никто и не прикасался.
Клифишу нечего было добавить, и он промолчал.
Появился маленький красный лучик – это Пендергаст включил фонарик с фильтром на отражателе. Слабый луч пошарил вокруг. То, что они увидели, когда-то было уютным домом с мебелью, покинутым людьми в 1980-х годах. Здесь вдоль стен неровными рядами стояли стопки книг, а на приставных столиках, покрытых толстым слоем пыли, сидели всевозможные крохотные гномы и стеклянные фигурки. Дальний конец коридора выходил на кухню, слева и справа были арки, ведущие соответственно в гостиную и столовую. Первый этаж был устлан потрепанным ковром отвратительного оранжевого цвета.
Пендергаст принюхался:
– Сильный запах гнилого дерева. Мой друг из Национального фонда была права: дом находится в опасном состоянии и близок к разрушению, возможно, его опорные элементы подгнили. Мы должны действовать с осторожностью.
Они прошли в гостиную, и Пендергаст обвел комнату приглушенным лучом фонарика. Здесь царил кавардак. В углу стояло пианино, ноты упали с подставки и перевернутой скамьи и свалились на пол, на нескольких тронутых плесенью карточных столах лежали головоломки, партии в «Монополию» и китайские шашки, оставленные посреди игры. На столах и диванах в беспорядке громоздились журналы.
– Похоже, Летиция Уилкс не следила за своей собственностью, – неодобрительно хмыкнув, сказал Пендергаст.
Остальная часть первого этажа имела такой же вид. Игрушки, всякий хлам, старая одежда, купальные костюмы и тапочки. И повсюду этот отвратительный оранжевый ковер, отливающий в свете фонаря Пендергаста жутким алым оттенком. Неудивительно, что Национальный фонд оставил этот дом на волю стихий, подумал Клифиш. Он представил себе, как некий несчастный чиновник на минуту просунул в дверь голову, окинул все оценивающим взглядом, а потом снова закрыл дверь, поставив крест на восстановлении дома. Клифиш посмотрел на обои с огуречным рисунком, на побитую и заляпанную мебель, пытаясь найти хоть какой-нибудь знак, говоривший о том, что когда-то этот зачарованный дом посещал Конан Дойл, что он работал и отдыхал здесь. Но никаких знаков не обнаруживалось.
В подвале не нашлось ничего, кроме пустых кладовок, холодной топки и мертвых жуков. Пендергаст поднялся по опасно поскрипывающим ступеням на второй этаж. В центральный коридор здесь выходили шесть дверей. Первая вела в кладовку для белья, содержимое которой было трачено временем и молью. За второй дверью обнаружилась обычная ванная. За тремя следующими дверями были спальни. В одной из них хаос не так бросался в глаза, – судя по всему, когда-то это была спальня Летиции. Другими, видимо, пользовались ее племянник и племянница, о чем говорили постеры Диона[34] и Фрэнки Валли[35] в первой спальне и многочисленные выпуски «Сан» (все открытые на третьей странице) во второй.
Оставалась еще одна закрытая дверь в конце коридора. У Клифиша упало сердце. Лишь сейчас он понял, сколько надежд возлагал на эту авантюру, полагая, что наконец отыщется пропавший рассказ о Холмсе. Но глупо было рассчитывать, что его ждет успех там, где до него столько людей потерпели неудачу. В особенности еще и потому, что поиски нужно вести среди такого бедлама – тут и недели не хватит.
Пендергаст взялся за ручку, открыл последнюю дверь – и сердце Клифиша воспарило к небесам с той же быстротой, с какой только что погружалось в отчаяние.
Комната, представшая их взору, отличалась от остального дома, как день от ночи. Они словно перенеслись во времени лет на сто с лишним назад. Комната представляла собой кабинет, обставленный скудно, но со вкусом. После ужасного беспорядка в остальном доме увидеть эту комнату для Клифиша было все равно что глотнуть свежего воздуха. Пока Пендергаст шарил лучом фонарика, Клифиш осмотрелся по сторонам, и его дурные предчувствия исчезли, вытесненные возбуждением. Здесь стояли письменный стол и удобный стул. На стенах в простых рамках висели копии старинных картинок, посвященных спортивным событиям, и дагеротипы. Тут же примостился почти пустой книжный шкаф. В комнате имелось высокое обрешеченное окно. По стенам были развешены строгие, но изящные декоративные драпировки.
– Думаю, мы можем рискнуть и добавить света, – пробормотал Пендергаст. – Ваш фонарь, пожалуйста.
Клифиш выставил перед собой фонарь, взялся за ручку сдвижной панели и приоткрыл ее. Комнату залил более яркий свет. Клифиш с восторгом отметил прекрасный деревянный пол полированного паркета, выложенного старомодным рисунком. В середине комнаты лежал небольшой квадратный коврик из грубой материи. У дальней стены между драпировками стоял шезлонг, который, видимо, служил для того, чтобы в нем можно было вздремнуть днем.
– Вы думаете… – начал Клифиш, обращаясь к Пендергасту и почти боясь задать вопрос.
В ответ Пендергаст показал на один из дагеротипов на стене.
Клифиш присмотрелся и не без удивления увидел, что это даже и не дагеротип, а обычная фотография, очевидно сделанная в начале двадцатого века. На фотографии была молоденькая девушка, опиравшаяся подбородком на руку. Она смотрела в камеру с озадаченным выражением. Перед ней находились четыре маленьких существа на тонких ножках и с большими, как у бабочек, крыльями, они танцевали, скакали или наигрывали мелодии на тростниковых дудках. Никаких свидетельств хитроумного монтажа не было видно: эти эльфы казались неотъемлемой частью фотографии.
– Феи из Коттингли[36], – прошептал Клифиш.
– Верно, – ответил Пендергаст. – Как вам прекрасно известно, Конан Дойл был убежден в существовании фей и подлинности этих фотографий. Он даже написал работу об этом: «Пришествие фей». Две йоркширские девочки, Элси Райт и ее двоюродная сестра Фрэнсис Гриффитс, заявили, что встречаются с феями, и сфотографировали их. Вот некоторые из тех фотографий.
Клифиш сделал шаг назад. Сердце его учащенно билось. Сомнений больше не оставалось: они находились в кабинете Конан Дойла, расположенном вне его дома. И семья Уилкс сохраняла этот кабинет с любовью, хотя остальная часть дома разрушалась и была захламлена.
Если пропавший рассказ и можно было где-то найти, то только здесь.
Пендергаст с новым приливом энергии шагнул вперед, не обращая внимания на скрип половиц под ногами и рыская лучом фонарика. Он открыл дверку письменного стола и внимательно осмотрел содержимое всех ящиков, обстукал боковины и задники. Потом перешел к книжному шкафу, вытащил хранящиеся там запыленные тома, тщательно просмотрел каждый, даже заглянул под корешки. Затем принялся по одной снимать со стены рамки с картинками, оглядывал каждую, осторожно ощупывал задники – не спрятано ли под ними что-нибудь. После чего тщательно проверил каждую драпировку на стенах.
Тут Пендергаст остановился и обвел комнату зорким взглядом своих серебристых глаз. Он вытащил из кармана нож с выкидным лезвием и подошел к шезлонгу, сделал тонкий хирургический надрез в месте соединения ткани с деревом, старательно обследовал пальцами содержимое под обивкой, но без всякого успеха. Потом он перешел к стенам – прикладывал ухо и стучал костяшками пальцев. Таким образом он обошел всю комнату один раз, другой, делая свою работу с необыкновенным тщанием.
Глядя на этот профессиональный поиск, Клифиш почувствовал, как к нему возвращается прежнее ощущение неудачи.
Взгляд его упал на пол, на небольшой коврик в центре. Было в нем что-то знакомое. Очень знакомое. И вдруг Клифиш понял, что это такое.
– Пендергаст, – с трудом прохрипел он.
Агент ФБР повернулся и посмотрел на него.
Клифиш показал на коврик:
– «Ковер, маленький квадрат толстого сукна, прикрывал только середину комнаты, – процитировал он, – и был окружен широким пространством натертых до блеска квадратных плиток красивого старинного паркета».
– К сожалению, мое знание Дойла не столь обширно, как ваше. Откуда это? «Обряд дома Месгрейвов»? «Постоянный пациент»?
Клифиш отрицательно покачал головой:
– Это из «Второго пятна».
Несколько мгновений Пендергаст смотрел на него, и вдруг его глаза засветились светом озарения.
– Неужели все так просто?
– Ну, если вещь хороша, то ею можно воспользоваться и повторно.
Еще мгновение – и Пендергаст опустился на колени. Сдвинув в сторону коврик, он принялся пальцами и кончиком ножа прикасаться к паркетинам, надавливая здесь, осторожно пробуя там. Через минуту раздался скрежет давно не бывшей в употреблении петли, и одна из паркетин поднялась. Под ней обнаружилась небольшая темная полость.
Пендергаст осторожно опустил туда руку. Клифиш смотрел, боясь даже дышать. Агент вытащил руку. В ней оказался сверток листов писчей бумаги, хрупкой, пыльной и пожелтевшей от времени. Сверток был перевязан ленточкой. Поднявшись на ноги, Пендергаст развязал ленточку – она просто распалась у него в руках – и развернул листы, осторожно отряхнув верхний.
Оба склонились над бумагами, читая то, что было написано от руки наверху первого листа:
Происшествие в Асперн-холле
Этим все было сказано. Пендергаст быстро и тихо повернул паркетину, ногой подвинул на место коврик, после чего вышел из комнаты и направился к лестнице.
Внезапно раздался громкий треск. Огромное облако пыли окружило Клифиша, затенило его фонарь и погрузило коридор в темноту. Кашляя и сплевывая, он развеял рукой пыль. Когда прояснилось, он увидел Пендергаста – его голову, плечи и вытянутые в стороны руки на уровне ботинок Клифиша. Пол под агентом ФБР провалился, но ему удалось удержаться в последнее мгновение.
– Рукопись, старина! – выдохнул Пендергаст; он тратил все силы на то, чтобы оставаться на месте. – Возьмите рукопись!
Клифиш наклонился и осторожно взял рукопись из руки Пендергаста, сунул в карман своего пальто, потом схватил Пендергаста за ворот и с огромным трудом вытащил на площадку второго этажа. Пендергаст перевел дыхание, встал и с гримасой отряхнулся. Они обошли дыру в полу и начали осторожно спускаться по лестнице, как вдруг снаружи донесся невнятный голос:
– Эй! Кто это там?
Клифиш и Пендергаст замерли.
– Это смотритель, – прошептал Клифиш.
Пендергаст жестом показал Клифишу, чтобы тот погасил фонарь. Направив свой фонарик себе на лицо, он приложил палец к губам и показал на входную дверь.
Они двинулись вперед со скоростью улитки.
– Кто там? – снова раздался голос.
Пендергаст безмолвно вытащил из кармана большой пистолет и взял его за ствол.
– Что вы делаете? – с тревогой в голосе спросил Клифиш, схватив Пендергаста за руку.
– Этот человек пьян, – шепотом ответил агент ФБР. – Я без труда смогу обезвредить его.
– Насилие? – сказал Клифиш. – Господи боже – против поданного ее величества?!
– У вас есть предложения получше?
– Бежать со всех ног.
– Бежать?
– Вы сами сказали, что он пьян. Мы побежим к калитке, а потом в лес.
Пендергаст с сомнением посмотрел на него, но оружие все-таки убрал. Он прошел по ковру к входной двери, чуть-чуть приоткрыл ее и выглянул. Ничего не услышав, он дал знак Клифишу следовать за ним по узкой дорожке к ограде. Когда он открыл калитку, из-за туч появилась луна, и из ближайших елей раздался торжествующий голос:
– Эй, вы! Ни шагу дальше!
Пендергаст бросился через калитку и припустил что есть духу. Клифиш помчался за ним. Воздух взорвался выстрелом из дробовика, но ни один из них не остановил свой стремительный бег.
– Вы ранены! – выдохнул Клифиш, стараясь не отстать.
Он заметил, что из плеча Пендергаста с каждым его прыжком вылетают капли черновато-красной жидкости.
– Несколько дробинок, ничего серьезного. Доберемся до Коннота – я удалю их пинцетом. Что с рукописью? Цела?
– Да-да. Рукопись в порядке.
Клифиш не бегал так со своих оксфордских дней. Но мысль о пьяном смотрителе и его оружии придавала силу его ногам, и он несся за Пендергастом мимо Спрингеттсвуда в Хэмпстед-Хит, а оттуда – Deo Gratias![37] – на Ист-Хит-роуд, к стоянке такси и свободе.
Глава 45
Когда Кори проснулась в своем номере в отеле «Себастиан», почти всю ночь промучившись кошмарами, снег все еще шел. Город был покрыт белым одеялом, и снегоуборочные машины работали без остановок, громыхая по улицам в центре города и соскребая снег в кучи, а погрузчики перекидывали его в самосвалы, которые увозили снег из города.
Она посмотрела на часы: восемь.
Ночь прошла ужасно. Полиция приехала немедленно, нужно отдать им должное. Группу возглавлял сам шеф. Они забрали тело Джека и записку, задали Кори вопросы, собрали улики и пообещали расследовать происшествие. Беда только в том, что у них хватало проблем с делом серийного поджигателя. Судя по виду шефа Морриса, он был на грани нервного срыва, а его люди так давно не спали, что их вполне можно было использовать статистами в каком-нибудь фильме про зомби. Вряд ли они сейчас могли провести тщательное расследование по ее делу, результат наверняка будет таким же, как с выстрелом по ее машине, но Кори больше не собиралась подставляться, тут пусть никто не сомневается.
Поэтому она отправилась в город и заказала номер в отеле «Себастиан». С учетом времени, проведенного в тюрьме, она пробыла в Роринг-Форке уже три недели, и ее четыре тысячи долларов сгорали с угнетающей скоростью. Проживание в «Себастиане» должно было сожрать немалую часть оставшихся денег, но убийство собаки так напугало девушку, что она не могла провести эту ночь в особняке да и вообще больше не могла оставаться там.
Она позвонила Стейси, сообщила ей о случившемся и предупредила, что возвращаться в дом Файна слишком опасно. Стейси сказала, что устроится где-нибудь в городе (у Кори возникло жуткое подозрение, что та проведет ночь в квартире Теда), и они договорились встретиться утром в девять в ресторане отеля. То есть через час. Кори не очень стремилась к этому разговору.
Мало ей было геморроя, так полиция еще связалась с владельцем особняка, а он позвонил Кори на ее сотовый, разбудив в шесть часов утра. Файн скрежетал зубами и орал, что это ее вина, что она нарушила все правила, включала обогреватель и пускала в особняк бездомных. Он заводился все сильнее и сильнее, назвал ее преступницей, высказал предположение, что она наркоманка, и пригрозил подать в суд на нее и на ее лесбийскую подружку, если они вернутся в дом.
Кори дала ему выпустить пар, а потом высказала этому негодяю все, что о нем думает: что он самое презренное человеческое существо, каких она встречала, что хорошо бы жена пустила его по миру, – а в конце предположила, что его брак распался из-за недостаточной величины его члена. Файн был вне себя от бешенства, и Кори получила некоторое удовлетворение, когда повесила трубку в начале его следующей грязной тирады. Однако от ее удовлетворения не осталось и следа, как только она задумалась о том, где ей остановиться. В Базальт вернуться она не могла – дороги были закрыты, а еще одна ночь в отеле «Себастиан» (или вообще в любом другом отеле города) привела бы к ее полному банкротству. И что ей теперь делать?
Но в одном она была уверена: из Роринг-Форка она никуда не уезжает. Боится ли она тех мерзавцев, которые стреляли в нее и убили ее собаку? Конечно боится. Но выпереть ее из города никому не удастся. Разве она сможет уважать себя, если такое случится? И каким полицейским она станет, если испугается угроз? Нет! Так или иначе, но в городе она останется и будет способствовать поиску тех, кто ей угрожает.
Когда Кори вошла в ресторан, Стейси Боудри уже сидела с большой кружкой кофе. Вид у Стейси был помятый: под глазами черные круги, каштановые волосы растрепаны. Кори села и взяла меню. Три доллара за апельсиновый сок, десять за яичницу с беконом, восемнадцать за яйца «Бенедикт». Она положила меню: ей и чашка кофе была не по карману. Когда подошла официантка, Кори заказала стакан воды. А вот Стейси заказала бельгийские вафли и яичницу с беконом, прожаренную с обеих сторон. После этого она подвинула чашку кофе к Кори.
– Пей, – велела она.
Кори, рассыпавшись в благодарностях, отхлебнула чуть-чуть кофе, потом сделал большой глоток. Боже, кофеин был ей просто необходим. Она выпила кофе и подтолкнула чашку назад. Она не знала, с чего начать.
К счастью, начала сама Стейси:
– Нам нужно поговорить, Кори. Об этом сукином сыне, который тебе угрожает.
«Ну хорошо, если хочешь начать с этого – давай».
– Я в ужасе оттого, что они сделали с Джеком.
Стейси положила ладонь на ее руку:
– Поэтому ясно, что они не шутят. Тот, кто это сделал, способен на все, и они дурака валять не будут. Они видят в тебе громадную угрозу. Ты понимаешь почему?
– Могу только предположить, что в ходе моих расследований разворошила какое-то осиное гнездо. Подошла близко к чему-то такому, что они хотят замолчать. Хотелось бы мне знать, что именно.
– Вероятно, это как-то связано с ассоциацией «Высоты» и этой сучкой Кермоуд, – сказала Стейси. – Судя по ее виду, она на все способна.
– Не думаю. Они получили все, что им нужно: новый участок для кладбища одобрен. Теперь они попытаются найти всех наследников и получить их разрешение. И самое главное, ты больше не настаиваешь, чтобы твой предок был захоронен там, где упокоился изначально.
– Тогда, может быть, это один из поджигателей?
– Нет, там совершенно другой образ действий. Мне очень важно понять, какой информацией я обладаю. Или почти обладаю. И тогда, наверно, я смогу определить, кто они. Но я не думаю, что они и в самом деле собираются меня убить. Если бы собирались, то уже сделали бы это.
– Кори, не будь такой наивной. Любой, кто способен отрубить голову собачонке, может и человека убить. А поэтому я теперь все время буду рядом с тобой. Вместе с моим… – Она похлопала себя по тому месту, где у нее был пистолет.
Кори отвернулась.
– Что такое? – спросила Стейси встревоженным голосом.
Кори не видела причины и дальше молчать о том, что просилось ей на язык:
– Вчера вечером я видела тебя с Тедом. Ты, по крайней мере, могла бы сообщить мне, что собираешься пойти на свидание с ним. Друзья так не поступают.
Она откинулась на спинку стула.
То же самое сделала и Стейси. На ее лице появилось непроницаемое выражение.
– Пойти на свидание с ним?
– Ну да.
– Пойти на свидание с ним? – Стейси повысила голос: – Господи Исусе, да как ты вообще могла такое вообразить?
– А что я должна была думать, когда увидела, как вы вдвоем заходите в ресторан?…
– Ты знаешь, почему мы пошли в этот ресторан? Тед пригласил меня пообедать, чтобы поговорить о тебе.
Кори удивленно посмотрела на нее:
– Обо мне?
– Да, о тебе. Он страдает по тебе, говорит, что, наверно, влюблен в тебя, и боится, что делает что-то не так или обидел тебя чем-то. Он хотел спросить об этом меня, и мы весь треклятый вечер проговорили о тебе, и ни о чем другом. Ты думаешь, мне хотелось вылезать из кровати и ехать в город с больной головой, чтобы выслушивать чьи-то излияния, касающиеся другой женщины?
– Извини, Стейси. Наверно, я поспешила с выводами.
– Вот это точно в яблочко! – Стейси вскочила на ноги, на ее лице застыло выражение укоризны и обиды. – Все время вылезает это говно! Я здесь дружу с тобой, защищаю тебя, забочусь о тебе в ущерб моим собственным интересам… И что я получаю взамен? Всякие долбаные обвинения в том, что я встречаюсь за твоей спиной с твоим бойфрендом!
Эта неожиданная вспышка гнева напугала Кори. Несколько человек, завтракавших в ресторане, повернули к ним голову.
– Послушай, Стейси, – сказала Кори успокаивающим голосом. – Я очень виновата перед тобой. Видимо, я не очень уверенно чувствую себя в отношениях с мужчинами, а ты такая привлекательная и все такое… Я просто…
Но Стейси не дала ей закончить. Сверкнув напоследок гневным взглядом, она повернулась на каблуках и вышла из ресторана, оставив свой завтрак недоеденным и неоплаченным.
Глава 46
Знакомый ровный голос пригласил ее войти. Кори сделала глубокий вдох. Он согласился ее увидеть – для начала это уже неплохо. Кори говорила себе, что после отъезда из Роринг-Форка он ни разу не дал о себе знать по одной простой причине: был слишком занят. Она отчаянно надеялась, что именно так и обстоят дела. Меньше всего ей хотелось, чтобы ее отношения с Пендергастом пострадали из-за ее импульсивности и недальновидности.
И вот он вернулся так же неожиданно, как уехал.
В этот день атмосфера в подвале была еще более душной, чем в предыдущий раз, когда Кори посещала временный кабинет Пендергаста. Специальный агент сидел за старым металлическим столом, на котором больше не было никаких химических аппаратов. На поцарапанной поверхности лежала лишь тоненькая картонная папка. Температура в комнате была под тридцать градусов, но специальный агент, как всегда, щеголял в пиджаке.
– Кори, прошу вас, садитесь.
Кори послушно села:
– Как вы вернулись в город? Я думала, дорога закрыта.
– Шеф полиции, спасибо ему, послал за мной в Базальт одного из своих людей на ратраке. Кажется, он с нетерпением ждал моего возвращения. К тому же поговаривают, что дорогу вот-вот откроют. По крайней мере, временно.
– И как ваше путешествие?
– Плодотворно.
Кори неловко поерзала на стуле – этот светский разговор начал ее утомлять, и она решила не бродить вокруг да около.
– Послушайте, я хотела извиниться за то, как вела себя в тот раз. Это какой-то подростковый комплекс, и я сожалею. На самом деле я вам бесконечно благодарна за все, что вы для меня сделали. Просто… вы заслоняете своей фигурой все, в чем принимаете участие. Я не хочу, чтобы мои профессора в «Джоне Джее» говорили: «Ну, это ее друг Пендергаст все за нее сделал». – Она помолчала. – Я, конечно, слишком уж чувствительна, но это мой первый исследовательский проект.
Несколько мгновений Пендергаст смотрел на нее, потом понимающе кивнул.
– А как тут шли дела в мое отсутствие?
– Неплохо, – сказала Кори, избегая его взгляда. – Я как раз заканчиваю работу.
– Надеюсь, ничего неожиданного не случилось?
– Был еще один жуткий пожар на холме за городом. А еще убийство на восемьдесят втором хайвее. Но наверное, шеф полиции вам уже все рассказал.
– Я имею в виду – неожиданного лично для вас?
– Нет-нет, – солгала Кори. – Я не продвинулась в раскрытии преступлений, а потому решила оставить эти попытки. Но кое-что интересное все же нашла. Однако это не проливает свет на убийства.
– И что же вы нашли?
– Ну вот, скажем… Я узнала, что мисс Кермоуд в родстве с семьей Стаффорд, которая во времена серебряного бума владела тут плавильней да и сейчас стоит за «Высотами».
Короткая пауза.
– Что-нибудь еще?
– Ах да, это может показаться вам любопытным в связи с вашим интересом к Уайльду и Конану Дойлу.
Пендергаст наклонил голову, приглашая ее к рассказу.
– Просматривая документы в архиве Гризуэлла, я натолкнулась на забавное письмо об одном старике, который увел Уайльда в сторонку после лекции и, видимо, рассказал ему историю, выслушав которую тот чуть не потерял сознание. Я готова поспорить, что это была та самая история о медведе-людоеде.
Пендергаст замер на несколько секунд, затем спросил:
– А у старика в этом письме было имя?
Кори подумала и ответила:
– Только фамилия. Суинтон.
Еще одна пауза. Наконец Пендергаст сказал:
– Вы, вероятно, совсем на мели.
– Нет-нет, денег мне хватает, – снова солгала Кори. Черт побери, ей нужно будет подыскать себе какую-нибудь временную работу. И найти новое место для жилья. Но она ни за что не возьмет денег у Пендергаста – он и без того много для нее сделал. – Правда-правда, на этот счет не беспокойтесь.
Пендергаст не ответил, выражение его лица оставалось непроницаемым. Поверил ли он ей? Рассказал ли ему шеф полиции о выстреле в ее лобовое стекло или об убитой собаке? По лицу специального агента трудно было определить. В местной прессе об этом не писали – все по-прежнему были озабочены поджигателем.
– Вы мне ничего не рассказали о вашем путешествии, – сказала Кори, меняя тему предмета.
– Все, что мне требовалось, я получил, – откликнулся Пендергаст, постукивая тонкими пальцами по картонной папке. – Я нашел потерянную историю о Шерлоке Холмсе. Последнюю написанную Конан Дойлом и до сего дня неопубликованную. Она весьма любопытна. Я вам ее рекомендую.
– Будет время – непременно прочту, – кивнула Кори.
Еще одна пауза. Длинные пальцы Пендергаста подтолкнули к ней папку.
– На вашем месте я бы прочел ее сейчас же.
– Спасибо, но у меня сейчас масса дел – нужно все заканчивать.
И чего Пендергаст все время лезет с этим Дойлом? Сначала «Собака Баскервилей», теперь вот это.
Бледная рука взяла папку за угол и раскрыла.
– Откладывать это нельзя, Кори.
Она подняла взгляд и увидела его глаза – они горели особенным светом, который она так хорошо знала. Кори помедлила. Потом, покорно вздохнув, вытащила из папки листы бумаги и принялась читать.
Глава 47
Среди многих расследований Шерлока Холмса, в которых я имел честь принимать участие в качестве его Босуэлла[38], есть одно, до сих пор не переложенное на бумагу. У меня всегда оставались сомнения на этот счет, но не потому, что данное приключение выделялось из других дел Холмса какой-то особой жестокостью или экстравагантностью. Скорее уж, я думаю, дело в зловещей, даже губительной атмосфере, свойственной каждому аспекту этого дела, атмосфере, которая оскорбила, чуть ли не ранила мое сердце. И даже сегодня при мысли об этой истории у меня пропадает сон. В жизни иногда случаются такие события, которых лучше бы не было. Для меня эта история – одно из таких событий. Но вот теперь я передаю эту историю на суд читателя: решайте сами, есть ли в ней основания для того отвращения, какое она во мне вызывает.
Дело было в марте 1890 года, в начале мрачной и безрадостной весны, наступившей после одной из самых холодных зим на памяти человечества. В то время я проживал в квартире Холмса на Бейкер-стрит. Стоял темный вечер, тем более гнетущий, что на узкие улочки Лондона опустился туман, а газовые уличные фонари превратились в тусклые желтые звездочки. Я бездельничал, сидя в кресле перед горящим камином, а Холмс, до этого беспокойно меривший шагами комнату, подошел к эркерному окну и замер перед ним. Он рассказывал мне о неком химическом эксперименте, проведенном им сегодня днем: как применение двуокиси марганца в качестве катализатора ускоряет разложение хлората калия на хлористый калий и, что гораздо важнее, на кислород.
Он говорил, а я молча радовался его энтузиазму. Плохая погода несколько недель держала нас взаперти, вниманию Холмса не было предложено ни одной «маленькой задачки», и его начала одолевать апатия, которую он довольно часто лечил кокаином.
И в этот момент я услышал стук в дверь.
– Вы ждете гостей, Холмс? – спросил я.
Единственным его ответом было резкое отрицательное движение головой. Он подошел сначала к графину на буфете, потом к стоящему рядом сатуратору, смешал бренди с содовой, после чего опустился в кресло.
– Вероятно, миссис Хадсон принимает кого-то, – сказал я, потянувшись к трубке в держателе.
Однако приглушенные голоса и последовавшие за ними шаги по коридору опровергли мое предположение. Еще несколько мгновений – и в дверь раздался тихий стук.
– Войдите, – крикнул Холмс.
Дверь открылась, и мы увидели миссис Хадсон.
– К вам молодая леди, сэр, – доложила она. – Я сказала, что сейчас уже поздно и ей следует договориться о встрече на завтра, но она ответила, что дело не терпит отлагательств.
– Конечно, ведите ее сюда, – ответил Холмс и снова встал с кресла.
Несколько секунд спустя в нашей гостиной появилась молодая женщина. На ней было длинное дорожное пальто модного покроя и шляпка с вуалью.
– Прошу вас, садитесь, – сказал Холмс, с обычной своей учтивостью показывая на самое удобное кресло.
Женщина поблагодарила его, расстегнула пальто, сняла шляпку и села. У нее была красивая фигура, статная осанка, а судя по ее виду, она умела владеть собой. Единственным недостатком, замеченным мной, были слишком суровые черты, но, возможно, это было следствием тревоги, одолевавшей ее. Я по своей привычке попытался применить метод Холмса к этой незнакомке, но не смог заметить ничего существенного, кроме высоких дорожных сапожек на ее ногах.
Я почувствовал на себе насмешливый взгляд Холмса.
– Я и сам ничего не могу сказать о нашей гостье, – сообщил он мне, – кроме того, что она из Нортумберленда, что она заядлая наездница, что сюда она приехала на двухколесном кебе, а не на метро и что она помолвлена.
– Я слышала о ваших знаменитых методах, мистер Холмс, – заговорила молодая женщина, прежде чем я успел вставить хоть слово. – И ожидала чего-то в этом роде. Позвольте, пожалуйста, и мне воспользоваться дедукцией применительно к вашим выводам.
Холмс слегка кивнул, и на его лице появилось удивленное выражение.
Женщина подняла руку:
– Прежде всего, вы увидели мое кольцо в честь помолвки при отсутствии обручального.
Холмс утвердительно кивнул.
Она продолжала держать руку поднятой:
– Возможно, вы заметили и мозоль в виде полумесяца снаружи моего правого запястья – как раз в том месте, куда попадают поводья в руках опытного ездока, который одновременно держит в руке стек.
– Великолепная мозоль, – сказал Холмс.
– Что касается кеба, то это вполне очевидно. Вы видели, как он подъехал к дому. Я заметила ваше лицо в окне.
Услышав это, я не смог сдержать смех:
– Похоже, вы встретили ровню, Холмс.
– Что касается Нортумберленда, то этот вывод вы сделали по моему произношению.
– Не сказал бы, что у вас такое уж нортумберлендское произношение, – ответил ей Холмс. – Скорее наводит на мысли о Тайне и Уире, возможно, о Сандерленде не без стаффордширского влияния.
Гостья не сумела скрыть удивление:
– Корни моей матери в Сандерленде, а отца – в Стаффордшире. Никак не думала, что у меня сохранились остатки произношения тех краев.
Читать бесплатно другие книги:
