Нечестивец Дрейк Шеннон
– Да-да, но лорд Уимбли редко… – Камилла не решилась сказать, что он редко появляется в музее. – У него много обязанностей. Ему все время приходится разъезжать по делам. Сэр Джон печется о сохранности музейных коллекций и следит за их надлежащей экспозицией. Он тесно сотрудничает с двумя опытными коллегами, Алексом Миттлмэном и Обри Сайзмором. Они часто выезжают в археологические экспедиции. Когда поступает новый экспонат, лорд Уимбли приходит в музей и проводит экспертную оценку вместе с сэром Хантером Макдональдом. Они решают, какие образцы следует закупить для музея, и распределяют гранты на исследования и экспедиции.
– А в чем разбираетесь вы? – спросил он требовательно.
Камилла слегка покраснела:
– Я разбираюсь в иероглифах. И очень люблю свое дело, у меня достаточно терпения и аккуратности для работы с артефактами.
– Как вы получили эту работу? – спросил граф напряженно.
– Однажды я пришла в музей, когда сэр Джон работал там без коллег. Я зашла посмотреть обновленную экспозицию времен Нового царства, а как раз в это время привезли посылку с образцами. Сэр Джон никак не мог отыскать свои очки, и я помогла ему расшифровать резную надпись на камне. Ему был нужен такой помощник. Затем он посовещался с коллегами, и меня приняли на работу.
Граф не сводил с нее пристального взгляда все время, пока она говорила. Камилла чувствовала себя неловко и волновалась, поскольку не привыкла, чтобы ее рассматривали, словно музейный экспонат.
Она поставила чашку на стол.
– Не понимаю, почему вы все время подозреваете меня во лжи или притворстве, я не ищу здесь никакой выгоды. Вы можете спросить обо мне любого, с кем я знакома, и поймете, что я говорю правду. Однако эта работа очень важна для меня. – Она чуть замялась. – Мой опекун… в общем, его прошлое не совсем безупречно. Я делаю все, что в моих силах, милорд, чтобы мы жили достойно. И очень огорчилась, что Тристан упал через стену вашего…
Граф прервал ее излияния сдавленным смешком:
– Подумать только! А я вознамерился было верить каждому вашему слову! – воскликнул он.
Камилла почувствовала, что вскипает от гнева, – он имел полное право смеяться над ними. Она встала:
– Боюсь, лорд Стерлинг, вы просто хотите отомстить мне и Тристану, и я ничего не смогу поделать, если вы решите воспользоваться вашей властью. Могу сказать лишь, что очень дорожу своей работой, а Тристан иногда совершает глупости и плутует, но он никогда не замышлял зла. Что ж, коль скоро вы намерены выдвигать против нас обвинения – поступайте как должно. Если я вскоре не появлюсь на работе, меня наверняка уволят. Но это, возможно, уже не важно, поскольку я никогда не отрекусь от Тристана. Как только вы подадите иск, пойдут слухи – и я все равно лишусь работы.
– Присядьте, прошу вас, мисс Монтгомери, – проговорил граф устало. – Признаюсь, я до сих пор испытываю некоторую… озабоченность, смею так выразиться, относительно вас обоих. Тем не менее могу дать вам шанс. Подыграйте мне. Если вы готовы сотрудничать, мы сейчас же доставим вас на работу, и я лично прослежу, чтобы вам не высказали никаких упреков за опоздание.
Ошеломленная, Камилла молча застыла на месте.
– Присядьте. Допейте чай.
Она опустилась на стул, недоуменно изогнув бровь.
– Но…
– Я давненько не бывал в музее. Даже и не знал, какая там у вас сложная иерархия. Думаю, прогулка после завтрака мне не повредит. – Он поднялся из-за стола. – Смею надеяться, вам хватит пяти минут, чтобы подготовиться к выходу.
– А как же Тристан?
– Ему необходимо денек побыть в постели.
– Но я почти не общалась с ним. Мне надо забрать его домой.
– Не сегодня, мисс Монтгомери. Шелби подгонит карету к воротам музея как раз к закрытию.
– Но…
– Да? Что еще я упустил из виду?
– Мне… надо домой. И еще Ральф.
– Ральф может сегодня поухаживать за вашим опекуном. Его не отпустят. Я распорядился поселить его при кузнице во дворе.
– Лорд Стерлинг, как вы можете держать у себя узников?
– Могу! Полагаю, узницам и узникам удобнее пребывать у меня, нежели в тюрьме, вы не находите?
– Вы хотите меня купить! Шантажируете! – Камилла задохнулась от негодования. – Вы развлекаетесь, играете со мной!
– Да, но вы умная девушка, так что вам следует играть по моим правилам.
Он повернулся к выходу, не сомневаясь, что Камилла последует его совету. Аяксу, возможно, она и понравилась, но хозяином он дорожил и поспешил вслед за ним.
Когда они скрылись из вида, Камилла встала со стула.
– Не желаю быть пешкой в этой игре! – произнесла она громко. Затем снова опустилась на стул, устремив застывший взгляд вдаль узкого холла. Да, ее используют в этой игре, как пешку. Но сейчас у нее нет иного выбора.
Сердясь, она допила чай. Затем прошла по коридору из крыла замка к парадной лестнице. Граф Карлайл ждал ее внизу.
Она остановилась перед ним, вздернув подбородок и распрямив плечи.
– Нам надо кое о чем договориться, лорд Стерлинг.
– Неужели?
– Вы должны обещать, что не станете подавать иск.
– Потому что я везу вас в Лондон, на работу? – осведомился он.
– Вы некоторым образом используете меня.
– Так сначала надо убедиться, что вы действительно окажетесь полезны, не так ли? – Он открыл дверь. – Вы отнимаете кучу времени, и, поскольку вчера пожаловали сюда сами, без приглашения, полагаю, что окажу вам большую любезность, позаботившись о вашем трудоустройстве.
Девушка потупила взгляд и последовала за ним.
Шелби уже подогнал экипаж к парадному входу. Она была так раздражена, что резко отдернула руку, когда граф пожелал помочь ей сесть в карету. Она оступилась, забираясь в карету, но вовремя удержалась. Камилла неловко плюхнулась на переднее сиденье кареты, но сумела принять достойную позу, пока граф усаживался на сиденье напротив. У него была при себе трость с серебряным набалдашником, и он постучал ею по крыше кареты.
Экипаж тронулся с места, и Камилла принялась изучать панораму за окном.
– И что же вы надумали вашей изворотливой головкой, мисс Монтгомери? – осведомился он.
Она повернулась к нему:
– Надумала, милорд, что вам нужен новый садовник.
Он засмеялся, и его смех приятно поразил ее.
– Но мне нравятся мои темные, дремучие леса, заросшие хмелем, – они будоражат и пьянят.
Девушка не ответила и снова уставилась в окно.
– Вас не воодушевляет?
Она посмотрела на него.
– Мне жаль, что вы пострадали, – произнесла она. – Но я также сожалею о том, что такой знатный человек, как вы, заперся от всего света в своих страданиях, в то время как мог бы сделать для людей много хорошего.
– Я не призван отвечать за грехи всего мира.
– Мир становится лучше, если улучшается жизнь хотя бы одного человека в нем, сэр.
Граф слегка склонил голову, так что некоторое время она не могла наблюдать за его сардонической усмешкой и выражением его синих глаз.
– Чего вы от меня хотите?
– Вы многое можете сделать – тысячу дел! – довела она до его сведения. – С таким состоянием.
– Поделить его на тысячу кусочков и раздать акции всем желающим? – спросил он.
Камилла нетерпеливо тряхнула головой:
– Нет, но вы можете привозить сюда детей-сирот из приютов, пусть хотя бы денек побудут на свежем воздухе! Вы можете нанять больше прислуги, обустроить поместье, дать работу многим нуждающимся. Конечно, это не замолит все грехи нашего света, но…
Он резко подался вперед, и она замолчала.
– Откуда вам известно, мисс Монтгомери, что я не вношу свою долю в благие дела?
Граф смотрел прямо на нее, лицо в лицо. Ей прежде не приходилось видеть столь напряженного, завораживающего и презрительного взгляда. Камилла вдруг осознала, что замерла и почти не дышит.
– Неизвестно, – выдавила она из себя.
Он откинулся на спинку сиденья.
– Я кое-что слышала про вас, – сказала она. – Вы – один из самых влиятельных людей в нашем королевстве. Говорят, ваши родители были друзьями самой королевы. Еще я слышала, что вы – один из…
– Из кого же?
Она снова отвернулась к окну, боясь пересказать услышанную где-то сплетню. Тем более что сама была всего лишь дочерью проститутки с портовой окраины Лондона.
– Что вы один из самых богатых людей страны. И если вам так повезло с родословной, следует быть благодарным. Другие тоже потеряли семьи, но они не держат за душой зла.
– Неужели? – Эти слова явно разозлили его. – Скажите-ка, мисс Монтгомери, должны ли убийцы гулять на свободе?
– Разумеется, нет! Но если я правильно поняла то, что слышала, ваши родители умерли от укуса змей. Египетских кобр. Я сочувствую вам, но нельзя же обвинять в этом людей!
Он не ответил и предпочел отвернуться к окну. Камилла поняла, что граф отгородился от всего света не маской, а воздвиг вокруг себя невидимую, но непробиваемую стену из отрицательных эмоций. Ясно: он не хочет более говорить с ней, она же решалась нарушить молчание.
Камилла так и смотрела в окно всю дорогу, пока они не влились в городской поток экипажей и не подъехали наконец к музею. Граф не позволил ей отказаться от его помощи, когда выходила из кареты, он не отпускал ее руку и пока они шли к зданию. По пути граф внезапно остановился и развернул Камиллу лицом к себе.
– Поверьте мне, мисс Монтгомери, существует убийца, который поспособствовал смерти моих родителей. Уверен, это один из тех, кого мы оба знаем, возможно, вы видитесь с ним почти ежедневно.
Ее сердце сжалось. В это почти невозможно было поверить, но Камиллу убедил лихорадочный блеск его глаз.
– Идемте же, – сказал он и двинулся к дверям. На ходу добавив, как бы между прочим: – Что бы я впредь ни сказал или сделал, соглашайтесь со мной, мисс Монтгомери.
– Лорд Стерлинг, возможно, я не смогу…
– Сможете, если захотите! – жестко произнес он, и она не стала возражать: они уже подошли к внушительным вратам места ее работы.
Глава 4
Лорд Стерлинг знал, куда идти.
Служащие, равно как и посетители музея, здоровались с ним, стараясь не замечать маски, – с уважением и даже немного заискивая.
– Я работаю в угловом кабинете на… – подала голос Камилла.
– Второсортном этаже, разумеется, – пробурчал он.
Они прошли в служебное отделение, и граф сразу направился к дверям, которые вели в кабинеты, закрытые для посторонних. Камилла поспешно взялась за ручку двери, опережая его. В первом же кабинете они застали сэра Джона Мэттьюза – он сидел за письменным столом перед беспорядочной кучей бумаг.
– Вот и вы, наконец! Дорогая мисс Монтгомери! Вам известно мое мнение о тех, кто не способен придерживаться распорядка дня. Я… – Он замолк, увидев за ее спиной графа Карлайла. – Лорд Стерлинг! – воскликнул Мэттьюз удивленно.
– Джон, коллега, как ваши дела?
– Да я… вполне нормально! – сбивчиво проговорил сэр Джон, явно потрясенный. – Брайан, я ошеломлен, просто восхищен! Следует расценивать твое появление здесь как…
Брайан Стерлинг рассмеялся, довольный произведенным впечатлением.
– …возвращение на круги своя или желание внести лепту в исследование Древнего Египта? – усмехнулся он.
Над торчащими в стороны усами сэра Джона проступил румянец, в контраст его сединам.
– Боже милостивый, я совсем не то имел в виду, правда. Твоя семья… ты… все были весьма подкованы в древней истории. С твоим энтузиазмом, да снова здесь – просто фантастика!
Камилла приободрилась, увидев улыбку лорда Стерлинга. Она подумала, что, возможно, некогда он был в приятельских отношениях с сэром Джоном.
– У вас доброе сердце, Джон. Действительно, я намеревался заглянуть на ваш благотворительный вечер на этой неделе.
– Бог ты мой! – воскликнул Джон. – Неужели?
Мэттьюз в растерянности посматривал то на Камиллу, то на графа. Он помотал головой, словно пытаясь понять, следует ли придавать значение их совместному появлению здесь, но так и не пришел ни к какому решению.
Стерлинг пристально посмотрел на Камиллу:
– Вы составите мне компанию – да, мисс Монтгомери?
– Ах нет! – быстро сказала она в ответ, чувствуя, как краска смущения заливает ее щеки. – Я пока не старший сотрудник, – тихо пояснила она.
– Мисс Монтгомери не так давно работает у нас, – поспешил добавить сэр Джон.
– Ну конечно же вы проводите меня, мисс Монтгомери.
Он не просил. Упрямство взыграло в ней от его приказного тона.
Сэр Джон, сощурившись, молча продолжал есть подчиненную глазами, гадая, как ей удалось очутиться в компании графа.
– Камилла, если графу угодно, чтобы вы его сопровождали, надо подчиниться.
Стерлинг подошел к Камилле и взял ее за руки.
– Джон! – сказал он, по-прежнему глядя на Камиллу. – Прошу вас! Нельзя говорить с девушкой таким грозным тоном! – Его синие глаза лучились лукавством.
Бог весть, чему Стерлинг научился за эти годы, но актерства ему было не занимать: он казался в меру обходительным и приятным, как и положено воспитанному светскому человеку.
Девушка попыталась высвободить руки, но его хватка была крепкой. Она выдавила улыбку:
– Как любезно с вашей стороны, лорд Стерлинг. Но я слишком скромная персона для вечерних визитов.
– Чепуха. Мы живем в век просвещения. Для вечернего визита трудно найти лучшей компаньонки: молода, красива, умна и прекрасно знает предмет вечерних разговоров.
Улыбка Стерлинга показалась ей мрачноватой, но он явно забавлялся беседой. Она порывалась отдернуть руки и сказать, что лучше проведет этот вечер в притоне с ворами и наркоманами.
– Что… смущает маска, да? – осведомился он.
– Нет, – мягко промолвила она, – в наш век просвещения, милорд, как вы заметили, ни о мужчине, ни о женщине не судят по внешности.
– Браво! – одобрил сэр Джон.
Но ее мучитель, как видно, натешился и решил не дожидаться согласия.
– Пожалуй, Джон, я все же приду на грядущее благотворительное мероприятие. Можете быть уверены: мое участие в нем с лихвой окупит наши поиски просвещенческих идеалов. Что ж, вас ждут дела, да и я несколько утомил мисс Монтгомери и отнял у вас немало времени. Джон, весьма рад был застать вас в полном порядке – правда, вы, как всегда, немного разбрасываетесь своими талантами, но крепки и бодры. Мисс Монтгомери, Шелби подаст вам карету к… шести, так?
– Обычно я заканчиваю работу в шесть тридцать, – прошептала она, заметив, что сэр Джон теперь смотрит на них открыв рот.
Стерлинг решил удовлетворить его любопытство, поскольку тот явно терялся в догадках, пыжась от напряжения.
– Опекун этой милой девушки попал в дорожное происшествие вчера вечером – и представьте себе, как раз около моего имения. Само собой разумеется, я приютил его. Естественно, мисс Монтгомери поспешила позаботиться о нем. К моему великому восторгу, замок Карлайл и на сей раз явил гостеприимство. Итак, желаю вам обоим приятно провести день.
– В-всего хорошего, Брайан! – Сэр Джон щелкнул челюстью и застыл, глядя в спину Стерлингу: тот с достоинством покидал помещение, как и подобает английскому графу.
Он давно уже скрылся за дверью, и сэр Джон, очнувшись, обернулся наконец к Камилле.
– Боже праведный! – воскликнул он удивленно.
В ответ она смогла только пожать плечами.
– Как все это странно!
– Я и не знала, что все так обернется, – прошептала она. – Я… просто беспокоилась о моем опекуне.
– Несчастный случай? – Сэр Джон нахмурился. – Как он, поправляется? – Он, казалось, расстроился, что за всеми этими невероятными событиями позабыл вовремя справиться о здоровье пострадавшего.
– Да-да, спасибо. Полагаем, он отделался лишь синяками, ничего серьезного.
– Все эти наемные экипажи! – фыркнул сэр Джон. – Носятся как хотят – никакой управы. Ничего удивительного: кто только не берется за вожжи! – Его явно раздражало, что до сих пор нет никаких курсов для обучения кучеров, хотя многие богатые люди, в том числе и его хорошие знакомые, немало вложили денег в эти кебы, нисколько не заботясь о том, кто сидит на козлах.
Камилла улыбнулась, умолчав о том, что «инцидент» не был связан с экипажем или иным транспортным средством.
Он продолжал встревоженно смотреть на нее.
– Просто замечательно, – наконец произнес он.
– Что ж, – пробормотала она, опустив взгляд. – Если вы довольны, тогда…
– Доволен! – вскричал сэр Джон. – Милая девочка, родители лорда Стерлинга так опекали этот музей, вы и представить себе не можете. Более того, они были беззаветно преданы египетскому народу и мечтали, что с помощью иностранных займов египтяне избавятся от нищеты и болезней. А их работа?! – Он задержал взгляд на ее лице и, похоже, решился: – Пойдемте, Камилла, я покажу вам кое-что из их наследия.
Она поразилась его предложению. До сих пор ей доверяли лишь строго определенную работу – обычно самую кропотливую, – и не более. Но теперь сэр Джон намеревался ввести ее в святая святых – запасники музея.
Он вытащил из ящика письменного стола связку ключей, вышел с ней из кабинета и повел ее вниз по лестницам на цокольный этаж. Коридоры здесь были темноваты, а все помещения заполнены деревянными ящиками: некоторые еще не распаковали, а с некоторыми уже работали. Они прошли мимо ряда посылок, прибывших из Турции и Греции, до самого дальнего, затемненного отсека. Некоторые коробки здесь были вскрыты. Маленькие ящики стояли так, чтобы освободить проход к саркофагам, которые покоились в длинных контейнерах, вроде гробов.
– Вот! – Сэр Джон раскинул руки, указывая на разбросанные здесь сокровища.
Камилла медленно огляделась. Несомненно, здесь было много ценных вещей.
– Разумеется, здесь только половина всего. Многие артефакты отправились в замок, – сказал сэр Джон и нахмурился. – А несколько посылок просто пропали.
– Может, они тоже в замке?
– Не думаю, – понизил голос сэр Джон. – Но разумеется, транспортировать эти вещи… ах, кто знает! Однако лорд и леди Стерлинг всегда были скрупулезны в работе. Они все записывали… – Он помолчал и растерянно огляделся. – Полагаю, посылки все же пришли, но не важно. Последние их раскопки принесли столько находок, что мы до сих пор не можем как следует изучить их и составить каталоги.
– Родители лорда Стерлинга нашли все это незадолго до смерти? – спросила Камилла.
Сэр Джон кивнул:
– Те барельефы с надписями, над которыми вы сейчас работаете, относятся как раз к этим находкам, – пояснил он, печально покачав головой. – Такая чудная пара! Сознавали свою ответственность перед королевой и были так увлечены своими исследованиями! Лорд Стерлинг нашел супругу себе под стать. Ах, леди Стерлинг! Хорошо помню ее. Никто не умел так элегантно и радушно принимать друзей, и старых и новых. Она была поразительной женщиной, просто красавицей. Однако не стеснялась возиться в грязи, на раскопках, расчищала пыль, изучала тексты, пыталась разгадать древние тайны… – Его голос ослабел. – Такая утрата…
Сэр Джон тряхнул головой – его седина засеребрилась в призрачном свете газовых фонарей музейного подвала – и печально улыбнулся:
– Я опасался, что Брайан навеки замкнется в своей крепости, – он стал угрюм и обидчив, думает, его родителей убили. Но похоже, наконец нашел в себе силы примириться с прошлым и справиться с горем. И если вы, милая девушка, имеете какое-то отношение к этому возрождению из пепла, я буду считать, что вы – мое самое лучшее приобретение для нашего музея.
– Благодарю вас, сэр Джон. Но вряд ли я так сильно повлияла на этого человека. Ведь мы едва знакомы.
– Но он хочет, чтобы вы сопровождали его на торжественном вечере в честь нашего музея!
– Да, – прошептала Камилла.
Она не стала говорить сэру Джону, чем вызвано желание графа видеть ее своей спутницей.
Сэр Джон нахмурился:
– Камилла, надеюсь, вы понимаете, что этот мужчина – граф Карлайл? Честно говоря, я был поражен: такой знатный человек соизволил искать компании некой простолюдинки. Я не хочу вас обидеть, милая. Просто… как бы это сказать, у нас, англичан, принято блюсти общепринятые нормы.
– Но ведь мы согласились, что на дворе у нас век просвещения, не так ли?
– Он граф, мисс Монтгомери. Пусть его лицо и обезображено шрамом, но поведение – это неслыханно!
Сэр Джон продолжал молча смотреть на Камиллу, так что в конце концов она поежилась, почувствовав себя неким придатком к сиятельному обществу. Она отнюдь не собиралась делиться своими соображениями о том, что граф Карлайл нисколько не воодушевился делами музея, а по-прежнему озабочен поисками предполагаемого убийцы своих родителей. И ему было наплевать, благородна она, как золото, или заурядна, как грязь, если он мог использовать ее в своих интересах.
– Вы опасаетесь этого человека? Из-за шрама или из-за его репутации? – счел нужным уточнить сэр Джон.
– Нет.
– Вы не брезгливы, надеюсь.
– Поведение человека и его жизненное кредо могут отвратить больше, нежели внешность, сэр Джон.
– Хорошо сказано, Камилла! – Он зааплодировал. – Что ж, пойдемте! За дело. Пока вы расшифровываете тексты, я с радостью расскажу вам еще что-нибудь об их находках. Естественно, гробницы фараонов всегда считались самыми богатыми. К сожалению, большинство таких захоронений давно разграблено. Надо знать одну особенность гробницы Нефершут, которую исследовала чета Стерлинг: погребенный был верховным жрецом, его почитали, он был богаче, чем Мидас, но его могилу не тревожили. Там еще много кого уложили с ним рядом. Вообще-то египетские обычаи не требуют захоронения жен и наложниц великого человека в одной с ним гробнице, но взгляните на опись этого саркофага! Вот в чем проклятие. – Он нетерпеливо потряс рукой. – Очевидно, всему виной поверье, что на каждую гробницу наложено заклятие и оно переходит на того, кто вскрыл ее. Любовь к таинственности, знаете ли. Мы вскрывали множество захоронений, и обычно на саркофагах не было текстов со строгими предостережениями. Но на тех раскопках – как случалось и прежде – мы обнаружили заклятие внутри самой гробницы. «Тот, кто беспокоит благословленного для Новой Жизни, да будет проклят на земле». Как ни печально, но лорд и леди Стерлинг умерли.
– А кто-то еще из участников раскопок умер? – спросила Камилла.
Сэр Джон медленно поднял брови в раздумье:
– Я… не знаю. Определенно, никто из соратников четы Стерлинг.
Камилла обернулась, услышав странный скрежет оттуда, где покоились мумии в саркофагах.
– Камилла! Вы меня слушаете? – воззвал сэр Джон.
Она смутилась, что так легко отвлеклась. Но сэр Джон явно ничего не слышал. Девушка с опаской подумала, не начинаются ли у нее слуховые галлюцинации под впечатлением от драматических перипетий, которые вознесли ее в заоблачные высоты. Ее увлекала история Древнего Египта и его легенды, но до сих пор она не впадала от этого в слюнявый романтизм. Камилла не верила, что мумии восстают из гробниц, чтобы посягать на живущих.
– Извините. Мне как будто послышался какой-то звук.
– Камилла, мы в музее. Над нашими головами ходят толпы экскурсантов.
Она улыбнулась:
– Нет, я думаю, звук шел отсюда.
Сэр Джон раздраженно вздохнул:
– Вы видите там кого-то?
– Нет. Я просто…
– У других сотрудников тоже есть ключи от запасников, Камилла. У нас в музее много отделов!
Его негодование было вполне понятно: она отвлеклась от важной темы разговора.
– Змеи, Камилла, опасные твари. Всякий, кто путешествует по Египту, понимает рискованность такой поездки. Но эти туристы… Бог их поймет, зачем… косяками сплавляются теперь по Нилу.
Она улыбнулась, но воздержалась от замечания: по ее мнению, всякий имеет право путешествовать, изучать древнюю страну и восхищаться ее чудесами. Даже простолюдины.
– Однако, если кто-то позаботился пустить змей в апартаменты лорда и леди Стерлинг, – заметила Камилла, – можно считать это убийством?
Сэр Джон встревожился. Морщины на его лбу обозначились резче, он быстро оглянулся, словно опасаясь неких преследователей, и покачал головой.
– Нечего и думать о таком! – отрезал он.
– Наверняка ныне здравствующий граф верит в это.
Разгорячившись, сэр Джон затряс головой:
– Нет! И вам не следует делиться такими предположениями. Нельзя высказывать вслух такие мысли, Камилла. Никогда!
Он не на шутку разволновался. Резко повернулся и пошел к выходу, но обернулся, не услышав ее шагов.
– Пойдемте же. Мы и так здесь задержались!
Девушка последовала за ним, сожалея, что высказала свое мнение. Зато уяснила для себя: теперь ей придется работать еще усерднее, учитывая все то, что узнала об этом человеке, проклятии и находке.
– Поторопитесь! – бросил сэр Джон на ходу и оглянулся, чтобы удостовериться, не отстает ли она.
– Конечно, сэр Джон, – ответила Камилла, ускоряя шаг.
В музее уже было полно народу. Она слышала речь британцев, ирландцев и жителей дальних краев, и ей было приятно, что их музей пользуется популярностью.
Камилла гордилась этим музеем, полагая, что он – достойная жемчужина в английской короне. Музей был открыт для широкой публики 15 января 1859 года. В те времена такое учреждение было внове, им управлял попечительский совет при парламенте, и огромные коллекции, выставленные для обозрения, были приобретены за счет фонда. Вход был свободный. Так что это было единственное место, куда она могла прийти в детстве, держась за руку своей нежной матушки. Секция, где она работала, называлась теперь отделом египетских и ассирийских древностей, и, видимо, им стоило благодарить Наполеона Бонапарта за некоторые особо ценные образцы, поскольку именно этот претендент на мировое господство первым поспешил в Египет вместе со своими историками и языковедами. Англичане разгромили Наполеона, и большинство собранных им коллекций поступило в Британский музей.
По пути они миновали Розеттский камень, примечательную находку, позволившую дешифровать древнеегипетские иероглифы.
Когда они проходили через один из залов египетской секции, Камилла услышала, как мальчик спросил у отца:
– Папа, а зачем это делать? Хорошо ли раскапывать могилы только потому, что они очень древние? Люди не боятся откапывать мумии?
– Действительно, дорогой, хорошо ли откапывать мертвецов? – спросила мать мальчика – милая особа в стильном муслиновом платье и претенциозной шляпке.
– Дорогая, мы уже столько мертвецов успели потревожить – своих родных и не столь древних! – ответил муж. Он тоже был одет по высокой моде. – Подумать только! Церковные кладбища у нас оскверняют едва ли не повсюду! Реставрация! Это так теперь называется. Под предлогом реставрации убрали все надгробия из собора Солсбери. Честно скажу – просто неприлично! Реставрация – ха! Но эти ребята… мумии то есть, они не нашей веры, сынок, – ответил отец.
Камилла согласилась с тем, что во многих современных «реставрационных» работах проглядывало неуважительное отношение к историческому наследию их собственной страны и к предкам. Ее так и подмывало остановиться и ответить мальчику, что надо уважать не только свою, но и чужую веру. Она могла бы рассказать ему о блестящих изобретениях древнеегипетских строителей, однако ведение экскурсий не входило в ее обязанности. А жаль! Она очень любила предмет своих исследований и была бы не прочь поработать гидом, если ей разрешат. Но она не знала языки и не участвовала в раскопках и пока была вполне довольна той работой, что ей предложили.
Сэр Джон мельком взглянул на нее, предостерегая от неосторожного шага, и она, чуть улыбнувшись ему, последовала дальше.
– А теперь – за работу, – твердо сказал сэр Джон.
Он уселся за письменный стол и склонился над бумагами. Создавалось впечатление, что он глубоко задумался, а может, и тревожился о чем-то, но не хотел показать своей озабоченности.
Камилла взяла свой рабочий халат, висевший на крючке в задней комнате, и вошла в отгороженный угол, где работала над барельефом с иероглифами. Узкая каменная табличка размером два на три дюйма, высотой примерно три фута лежала на длинном столе. Образец был весьма массивный, увенчанный египетской коброй. Это означало, что текст, несущий некое предостережение, освящен самим фараоном. Каждый символ был красиво и тщательно вырезан на камне, но размер значков был очень мал, именно по этой причине ей и поручили возиться с этим барельефом. Старшие сотрудники не сомневались, что на этой табличке всего лишь повторяются другие надписи, оставленные вокруг гробницы.
Читать бесплатно другие книги:
