Заклятье зверя Набокова Юлия

Глава 7

Искушение

Солнце стояло высоко над горизонтом, по правую руку расстилались изумрудно-зеленые поля, по левую – пологие холмы, покрытые редким подлеском. Ничто не предвещало опасности, но Хартвиг зорко поглядывал по сторонам, готовый тут же поднять тревогу.

Вдруг на дорогу впереди выбежала простолюдинка и, взмахнув руками, устремилась навстречу всадникам. Когда она приблизилась, стало видно, что незнакомка – отнюдь не крестьянка. Хотя принять ее за простолюдинку было нетрудно: густые черные волосы растрепаны, богатая одежда, выдающая знатное происхождение, порвана и испачкана в грязи. Грудь молодой женщины бурно вздымалась от быстрого бега, а глаза покраснели от слез. На красивом лице застыло выражение отчаяния.

– Помогите, прошу… – Выдохнув эти слова, незнакомка как подкошенная рухнула к ногам лошадей.

Понадобилось время, чтобы перенести ее на повозку и привести в чувство, брызнув в лицо водой из фляжки. Ивонна с сочувствием хлопотала вокруг бедняжки, а вот Бенедикта держалась поодаль, даже сошла на землю и теперь стояла на краю дороги.

– Помоги же ей! – обернулась к ней Ивонна.

Монахиня, втянув носом воздух, насторожилась.

– Отошли бы вы от нее, госпожа. От нее мертвечиной пахнет.

Незнакомка, пришедшая в этот момент в себя, горько разрыдалась, услышав эти слова.

– Она не нежить! – шикнула на монахиню Ивонна. – Ее сердце бьется, и довольно громко.

– Я возвращалась от сестры, – глотая слезы, торопливо забормотала незнакомка и вцепилась в руку Ивонны. – На меня и моих слуг напали живые мертвецы. Слуги задержали их, и мне удалось бежать. Бедняги, они, наверное, все погибли… – Она вновь захлебнулась слезами, и на этот раз надолго.

Подчинившись приказу Ивонны, Бенедикта приблизилась к незнакомке, провела руками, проверяя повреждения и доложила:

– Она цела.

– И все равно, не нравится мне она, – тихо добавила монахиня, вновь отступая к краю дороги.

Когда незнакомку удалось успокоить, она рассказала, что ее зовут Кармилла и до замка ее отца рукой подать – он в часе езды, за этими холмами. Но натерпевшаяся страху девушка, вцепившись в руки Ивонны, никак не отпускала их и умоляла проводить ее до дома, опасаясь вновь остаться одна.

– Мы потеряем полдня пути и не успеем добраться до Триэля, как планировали, – недовольно заметил Хартвиг.

– Харт, – сердито оборвала его Ивонна, – нельзя быть таким жестоким. Кармилла натерпелась столько страху. Сам подумай, на ее месте могла бы оказаться и я! Неужели мы не поможем беззащитной девушке, попавшей в беду?

– Прошу, не бросайте меня одну, – взмолилась Кармилла. – Отец отблагодарит вас. В замке вы сможете пополнить запасы и заночевать.

Похоже, перспектива ночевки в замке устроила Ивонну больше, чем ночлег на постоялом дворе.

– Хартвиг, – не терпящим возражения тоном велела она, – мы должны проводить Кармиллу домой.

– Послушай, Ивонна, – воин отвел девушку в сторонку и поделился с ней своими опасениями, – я плохо ориентируюсь в этих местах и не знаю, что находится за этими холмами. Вдруг там нас ждет ловушка?

– Харт, – сердито перебила его Ивонна, – ты только посмотри на эту несчастную! Разве она способна заманить нас в неприятности? И сам посуди, какая опасность нас может ждать в богатом замке? У Кармиллы все пальцы в дорогих кольцах, уж я-то знаю цену золоту и рубинам. И кольца эти ее, уж я-то знатную девушку от самозваной простолюдинки вмиг отличу. Говорю тебе, она не лжет. На нее и впрямь напали, и она чудом спаслась!

– Хорошо, – со скрипом согласился Хартвиг, в который раз удивляясь напору своей хозяйки. – Мы довезем ее до замка, но заезжать внутрь не станем и вернемся на дорогу.

– И будем ночевать в чистом поле? – едко спросила Ивонна. – Ладно. – Она нетерпеливо махнула рукой. – Там поглядим.

Кармилла не обманула. Следуя ее четким указаниям, отряд проехал по незаметной со стороны дороги тропинке между холмами, и впереди показался замок из серого камня, своими очертаниями похожий на куст репейника.

– Не нравится мне замок, – пробормотал под нос Хартвиг, глядя на ощетинившиеся пики башен, пронзающие небо, на изломанную линию крепостной стены, в одном месте изрядно порушенную.

Хорош же хозяин этого замка, если дочь унизывает руки драгоценными перстнями, а стены, защищающие жильцов от вторжения, ветшают. Что-то еще смущало взгляд опытного воина, и, еще раз пристально осмотрев замок, он недоуменно нахмурился. На крепостной стене не было видно ни души.

– Вся трава вокруг пожухла, – негромко заметил Вернер.

Хартвиг глянул под ноги: в самом деле, растрескавшуюся, как после долгой засухи, землю покрывала жесткая сухая поросль. Истосковавшаяся по влаге земля была испещрена глубокими бороздами, словно кожа древней старухи. Ветер гнал по дороге пук ковыля. Старое иссохшееся дерево у дороги казалось затаившимся хуорном. Когда проезжали его, дерево заскрипело-заскрежетало, и сердце воина сжалось в недобром предчувствии.

Он обернулся назад: на холмах покачивались на ветру тополя, чьи густые кроны были похожи на пушистые зеленые облака, ветви яблонь клонились к земле под тяжестью спелых плодов, ветер доносил веселое щебетание птиц. Местность же, примыкающая к замку, казалась полностью безжизненной. Тень от холмов падала на долину, окрашивая все в серый цвет пыли, стирая краски.

Солнце осталось за холмами, здесь же в разгар дня царил сумрак. У стен замка чернели скелеты деревьев, покрытые редкой листвой. Кроме скрипа колес, стука копыт и их собственных голосов, не было слышно ни звука. Хартвиг с трудом подавил в себе желание остановить отряд, дать приказ помолчать минуту, чтобы убедиться в своей догадке. Чем ближе придвигались стены замка, тем больше предводителю хотелось развернуть лошадей и нестись отсюда вскачь.

Он направил коня к карете, наклонился к окошку, за которым о чем-то оживленно щебетали Ивонна с Кармиллой.

– У вас всегда так тихо, как в Алкмааре? – вырвалось у него.

Кармилла не выразила удивления.

– Наш замок в стороне от всех дорог, редко кто сюда заезжает.

– Тогда, может, тебе уже ничто не угрожает? Доберешься до дома сама, а мы продолжим путь, чтобы не терять времени?

– Харт! – вспыхнула Ивонна. – Что за невоспитанность? Мы довезем Кармиллу до ворот и убедимся, что она в безопасности.

Воин, недовольно кивнув, подчинился и вернулся на свое место во главе отряда. Чем ближе к замку, тем суше становилась земля, тем выше поднимался песок, колол глаза, забивался в прорези шлема, мешал разглядеть крепость. Показалось, на крепостной стене мелькнул человек, но тут же глаза засыпало колючим песком, и Хартвиг стиснул зубы, на которых заскрипел песок.

Заскрежетали, поднимаясь, ворота. Опустился деревянный помост через ров, окружающий замок, и кони ступили на него. Запахло гнилым деревом и застоявшейся водой. Что ж это за хозяин такой, который не следит за крепостью моста и очисткой рва, в который раз поразился Хартвиг. Ему все меньше и меньше хотелось знакомиться с отцом Кармиллы. А меж тем высокий темноволосый мужчина уже показался впереди. Не страшась незнакомых воинов, безоружный, поднял руки в приветливом жесте.

– Приветствую, господин, – сухо кивнул Хартвиг, въезжая в ворота первым. – Мы привезли твою дочь, Кармиллу.

Черные глаза хозяина сверкнули потусторонним блеском, властные губы тронула торжествующая улыбка, от которой сердце воина сковало холодом. Пристально вглядываясь в лицо мужчины, Хартвиг пытался отыскать хоть какое-то сходство с Кармиллой, которое указывало бы на близкое родство, но не мог уцепиться ни за одну черточку. Более смуглая кожа, более резкие черты лица, по-мужски крупная фигура. Похоже, дочь унаследовала хрупкую красоту своей матери.

Карета въехала следом, Кармилла вихрем вылетела оттуда, увлекла отца в сторону, о чем-то приглушенно защебетала. Вероятно, пересказывала свои злоключения.

Выслушав ее до конца, хозяин замка приблизился к прибывшим.

– Меня зовут Джайден, – представился он и кивнул вышедшей из кареты Ивонне: – Я благодарю вас за то, что не оставили мою дочь. Будьте гостями в моем замке.

– Спасибо, господин, – сухо кивнул Хартвиг, – но нам еще предстоит дальний путь, а мы и так задержались, провожая твою дочь.

– Что за глупости, Харт? – возразила Ивонна. – День уже на исходе. Не лучше ли переночевать в замке, воспользовавшись гостеприимством Джайдена? А с утра отправимся в дорогу.

Хартвиг спустился с коня, отвел хозяйку к карете.

– Не нравится мне здесь, Ивонна, – честно признался он. – Давай уедем поскорее. Поверь, у меня нюх на опасность.

Но Ивонна его увещеваниям не вняла, а проследовала вслед за Джайденом и Кармиллой в замок. Ее спутникам не оставалось ничего другого, как идти следом.

Как только пришлось спуститься с коня, заклятие напомнило о себе. Сидя в седле, Вернер и позабыл о неуклюжих волчьих лапах. Теперь же пришлось прилагать массу усилий, чтобы его изменившаяся походка не бросилась в глаза другим. Уже из-за этой вынужденной остановки, из-за необходимости слезать с коня Вернер невзлюбил замок.

Разделял юноша и тревогу Хартвига. Ему не нравилась красивая Кармилла, в которой чувствовалась какая-то фальшь. Ее красота была бесспорной, даже несмотря на тот жалкий вид, в котором она перед ними предстала после постигших ее злоключений. Но от этой красоты сквозило холодом, в отличие от красоты Ивонны, которая согревала, словно внутри девушки горел благодатный огонек.

Помимо хозяйки, ему не нравился и сам замок. Вернер чувствовал себя неуютно, впервые за долгие годы попав в жилище богачей. Высокие крепостные стены давили на него, напоминая ему о потерянной роскоши, о том, что он теперь сын прачки. А вот Ивонна, напротив, оживилась, попав в привычную ей среду, и Вернеру почему-то сделалось невыносимо горько оттого, что они с ней принадлежат разным мирам. Хотя, казалось бы, ему-то что? Не нравились ему и воины Джайдена, мелькнувшие где-то вдалеке и даже не подошедшие ближе, чтобы перекинуться словом с воинами Хартвига. Да и вообще во дворе замка стояла какая-то гнетущая тишина, нарушаемая только их собственными голосами. Как будто Джайден под страхом смерти запретил прислуге шуметь и разговаривать.

А вот сам Джайден заворожил его: Вернера привели в восхищение его изысканные манеры, уверенность, скользящая в каждом жесте, властный взгляд, четкий, проговаривающий каждый звук голос. Джайдена легко можно было бы представить в императорском кресле, отдающим приказы, или на дворцовой площади, возвышающимся над толпой и целиком владеющим ее вниманием.

Пока Джайден вел Ивонну впереди, о чем-то с ней беседуя, Вернер не отрывал от него взгляда, стараясь запомнить каждый его жест, каждый поворот головы. Когда он станет великим волшебником, эти манеры ему весьма пригодятся!

– Сыро, – глухо пробубнил рядом Хартвиг.

– Что?

– Сыро и пахнет гнилью, – повторил воин. – Не нравится мне здесь.

Стоило оторваться от созерцания Джайдена, как Вернер взглянул по сторонам и понял состояние Хартвига. И впрямь, холодный ветер гулял по галереям замка, по которым вел их Джайден. Каменные стены местами покрывала плесень, по углам трепыхалась паутина, из всех щелей сквозило сыростью. Над всем витал едва уловимый запах гниения.

Джайден и Ивонна свернули за угол, и Хартвиг, обогнав Вернера, заторопился за ними, чтобы не упускать девушку из виду. Вернер тоже прибавил шаг и вслед за Хартвигом ввалился в большой каменный зал, очевидно предназначенный для приемов.

– Прошу, присаживайтесь! – Джайден приветливо махнул рукой, приглашая гостей к длинному деревянному столу, на котором стояло несколько ваз с фруктами, блюда с хлебом, кувшин с вином.

Вернер с любопытством огляделся. Зал был так велик, что свет, проникавший в окна, озарял только стол. Продолжение зала тонуло в сумраке, и от Вернера не укрылось, что Хартвиг положил ладонь на рукоять меча, с беспокойством вглядываясь в темноту.

Гулко загрохотали шаги – это остальные воины вошли в зал.

Джайден повторил свое приглашение, отодвинул тяжелый стул, помогая Ивонне присесть. Воины, проголодавшиеся за время с последнего привала, с оживлением шагнули к столу; заскрипели дубовые стулья, прогибаясь под их весом. Хартвиг занял место рядом с Ивонной, Вернер сел по соседству. Джайден встал во главе стола, не спеша присаживаться. Бенедикта, оказавшаяся напротив Вернера, потянулась за яблоком. Тонкие девичьи пальцы обхватили золотистый плод, но почти мгновенно разжались. Крик Бенедикты разорвал тишину зала. Яблоко покатилось по столу к Вернеру, и тот машинально поймал его. Пальцы увязли в вязкой гнили, в стороны брызнули черви.

Словно пелену сорвали с глаз, и стало видно заплесневевшую корку старого хлеба, почерневшие бока фруктов, треснувшую в черепки посуду, изъеденное жучком дерево столешницы. Пахнуло гнилью и тленом, но еще больше – тошнотворным запахом мертвой плоти. Воины не успели даже вскочить на ноги, как из сумрака по краям от стола выступили десятки живых мертвецов в ржавых доспехах.

Резко толкнули стулья к столу, не давая никому подняться. От сильного удара грудью о столешницу у Вернера померкло перед глазами. В страхе за Ивонну он повернулся к девушке – та сделалась белее молока. Хартвиг и другие воины забились на месте, пытаясь освободиться, но Джайден приставил серебристый стилет к шее Ивонны и мягко сказал:

– Не советую.

– Не смей ее трогать, нежить! – с гневом вскричал Хартвиг.

– Пока не стану, – согласился Джайден, убирая стилет.

– Вы – прислужники Мортис, – с ненавистью выдохнул Хартвиг. – Что вам нужно?

Вернер неотрывно смотрел на воинов Мортис, застывших напротив него и удерживающих на месте Бенедикту. Когда-то они были имперцами, защищали родную землю и свои семьи, а потом пали в сражении. Но Мортис подняла их. Их гниющие тела еще не утратили боевых навыков, но разум уже был разрушен. Они не помнили себя и тех, за кого сложили головы, превратившись в послушное орудие Безмясой.

Черты их лиц стерлись, превратившись в гниющую плоть и лишив воинов Мортис отличий, и теперь они были похожи друг на друга, как куклы, вылепленные из глины. Вот только вместо глины – кости и мертвая плоть, от запаха которой к горлу подступает тошнота. Судя по виду, воины уже давно мертвы, у мечников Хартвига есть шанс отбиться. Но сколько еще мертвецов бродит в темных недрах замка?

Не ответив на вопрос Хартвига, вампир подал кому-то знак, и из тьмы за спиной мертвецов выступил человек в черном плаще со смертельно уставшим лицом и безжизненным взглядом.

Взмыл магический посох с рукоятью в виде человеческого черепа, полыхнул в его глазницах зеленый огонь, и Вернер едва успел поставить защиту против заклинания некроманта. Магия Мортис его не коснулась, но его спутники словно окаменели, а их лица исказились от страха, словно перед ними разверзлась сама бездна ада. «Заклинание ужаса!» – понял Вернер. Было от чего прийти в отчаяние. Некромант оказался сильнее, чем он себе представлял. Никаких шансов, что ученик мага сможет его одолеть.

Кармилла поднялась со своего места, нетерпеливо шагнула к Джайдену.

– Повелитель, я исполнила твою волю. Ты доволен мною?

– Повелитель? – пробормотал Вернер.

– Он не отец ей, – тихо проскрежетал Хартвиг, из последних сил борясь с мороком. – Она человек, а он вампир.

– Вампир?

Вернер во все глаза уставился на хозяина замка. Вампир здесь, в Империи? Вдали от Алкмаара? И как такое вообще возможно, что замок нежити притаился под носом у инквизиторов? Хотя это объясняет засушливую почву, отсутствие растительности. Вернер вспомнил, что земля нежити бесплодна и несет гибель всему живому.

Кармилла угодливо заглядывала в лицо Джайдену, и Вернера передернуло от отвращения. Он слышал о людях, которые по доброй воле согласились служить Мортис, но он даже представить себе не мог, что могло толкнуть их на подобную мерзость. Вот почему Кармилла с самого начала показалась ему неприятной. Несмотря на внешнюю привлекательность, ее душа уже была мертвой, гнилой, так как принадлежала Мортис.

Джайден тем временем досадливо поморщился и с недовольством взглянул на девушку.

– Доволен? – тихо повторил он. – Ты обещала привести мне мага! А он, – резкий взгляд Джайдена как кинжалом ударил Вернера, и юноша невольно отшатнулся, больно ударившись о дубовую спинку, – всего лишь несведущий ученик!

Глаза Кармиллы испуганно забегали, она вся сгорбилась, как древняя старуха:

– Прости, повелитель, я ошиблась… Но, может, – в ее взгляде зажглась надежда, – тебе подойдет девушка?

Джайден обратил взгляд на еще больше побледневшую Ивонну. От его слов по венам Вернера пробежал мороз.

– Что ж, она может родить мне неплохого дхампира.

– Никогда! – вырвалось у Вернера, и с его руки сорвалась сияющая синяя молния, которая отбросила вампира от Ивонны. В тот же миг костлявая рука мертвеца, стоявшего позади, стиснула ему горло. А некромант направил на него свой посох.

Вернер захрипел, но громкий властный возглас приказал мертвецу и некроманту остановиться. Хватка разжалась, Вернер закашлялся.

– Привести его ко мне.

Вернера встряхнули за плечи, вытащили из-за стола, подвели к вампиру, толкнули так, что он с трудом удержался на ногах. Юноша поднял голову, с вызовом взглянув в лицо вампира, и отметил, что молния прожгла камзол Джайдена, но раны не осталось. Вампир уже успел исцелиться.

– А ты меня удивил, – протянул вампир, разглядывая его черными безднами глаз. – Для ученика ты достаточно силен, из тебя может выйти неплохой некромант.

– Никогда! – Вернер дернулся, как от удара хлыстом, кулаки невольно сжались. Некромантия – дар Мортис, и дается только тем, кто поклоняется Безмясой.

Несколько дней тому назад он спорил с учителем, отстаивая свое право изучать магии всех рас. Но теперь, столкнувшись сперва с последствиями магии демонов, а теперь стоя лицом к лицу с нежитью, Вернер понял свою неправоту, и предложение Джайдена показалось ему омерзительным.

Живые мертвецы, стоявшие за спиной вампира, шагнули к Вернеру, готовые защитить своего хозяина, но Джайден жестом остановил их.

– Глупец! Такая честь дается далеко не каждому. Некромагия – одна из сильнейших магий на свете. Только представь, у тебя будет целая вечность, чтобы добиться в ней высот. Ты станешь величайшим некромантом в Невендааре. – Голос его звучал вкрадчиво и искушающе, манил и убеждал. – Если пожелаешь, я сделаю тебя вампиром и ты останешься таким же молодым, как сейчас. Прежде ты, должно быть, мечтал стать белым магом? Глупости, мой мальчик! Ты когда-нибудь видел этих беспомощных, дряхлых стариков? – Вампир презрительно рассмеялся. – Да, они необычайно мудры, они достигли вершин в своих знаниях. Но что им от них, когда смерть уже кружит неподалеку? Что толку от магии, которая не может вернуть молодость и удовольствия? Какой прок в знаниях, когда твое изуродованное старостью тело уже не служит тебе? Ты станешь бессмертным, вечно молодым вампиром, оставаясь при этом некромантом, и присоединишься к моему дому. А если захочешь, сможешь основать собственную линию крови и населить ее своими обращенцами.

Сердце Вернера гулко забилось. Сын прачки, каким он был в глазах других, не мог и мечтать о той власти, какую предлагает ему вампир. Конечно, прежде придется добиться успехов в некромагии, которые послужат пропуском в высшую лигу вампиров. Но разве он не был лучшим учеником Гидеона? Он доказал, что ему по плечу магия Империи. Нет никаких препятствий, которые помешают ему освоить магию Орд Нежити.

– Безмясая щедра к своим слугам, – продолжил уговаривать вампир. – Мортис ценит преданность и талант тех, кто покорился ей. Такой шанс дается только однажды. Подумай, ты сможешь поделиться бессмертием с тем, кого любишь.

Вернер вспыхнул, поняв, что вампир прочитал в его сердце о том, в чем он сам себе не желал признаваться. Джайден говорил об Ивонне.

Вампир подошел ближе, его голос сделался совсем тихим, так что теперь его мог слышать только Вернер. Ледяное дыхание нежити коснулось кожи человека.

– Жизнь несправедлива. В Империи власть между людьми поделена не по талантам, а по праву рождения. На что можешь претендовать ты, юноша из низшего сословия? Ты знаешь, что тебе никогда не быть с той, кто рождена в замке и привыкла есть с золотых тарелок. Для Мортис неважно происхождение, она награждает всех по способностям. Подчинившись ей, ты сможешь обрести власть. Больше ничто не будет стоять между тобой и твоей возлюбленной…

Щека Вернера, повернутая к вампиру, совсем занемела от холода, льющегося из уст Джайдена. Этот холод, казалось, проникал в самое сердце, покрывал коркой льда все радостные воспоминания, так что они тускнели, становились абсолютно неважными… Из последних сил противясь этому наваждению, Вернер попытался представить лицо Ивонны, но пред ним предстала лишь застывшая маска – по-прежнему красивая, но лишенная жизни и тепла, что делало лицо Ивонны похожим на Кармиллу.

– Перед Мортис все равны. Смерть уравняет вас, бессмертие сделает вашу любовь вечной. Каков срок у земной любви? Пока не состарятся тела, пока смерть не разлучит их. Вас же смерть, наоборот, соединит. Соединит навеки. И твоя любимая никогда не состарится, ее красоты не коснется увядание. Спустя сто лет она будет так же хороша собой и молода, как сегодня. Ее уста будут так же сладки и свежи, а волосы – густы и не тронуты сединой.

Не-жизнь уравняет его с Ивонной, думал про себя Вернер, он сможет сделать ее своей. Но разве не свет ее сердца привлекает его? Смерть убьет это, оставив лишь красивую оболочку.

– Вечная юность, которую ты ей подаришь, будет для нее самым желанным подарком. Уж поверь, женщины, особенно красивые, крайне болезненно воспринимают старость. Взгляни на Кармиллу, – продолжал нашептывать вампир, – она служит мне лишь потому, что ее старшая сестра уже превращается в старуху, а она сама до дрожи боится постареть и подурнеть. Я пообещал сделать ее вампиром, когда она это заслужит. И посмотри, она, не задумываясь, обрекла весь ваш отряд на смерть ради сохранения молодости.

Вернера раздирали сомнения. На одной чаше весов было служение Мортис, которая внушала ему ненависть. На другой чаше – власть и высокое положение, о которых он так мечтал, и любовь Ивонны. И если за власть и славу он еще может побороться в этой жизни, то любви Ивонны ему никогда не получить. Она предназначена в жены другому, и не ему в его нынешнем положении тягаться с племянником инквизитора Себастьяна.

Даже если когда-нибудь он добьется славы, заработает состояние и вернет себе благородное имя, Ивонна будет для него безнадежно потеряна: намного раньше она станет женой Дамариса и матерью его детей. Приняв предложение вампира, Вернер получит все и сразу. Отказавшись, почти наверняка сложит голову. Разве Джайден оставил ему шанс сказать «нет»? Смерть и безвестность против вечной жизни, славы и любви Ивонны.

– А что станет с остальными? – Он кивнул на своих спутников.

– Они пополнят армию Мортис, – как само собой разумеющееся изрек Джайден. – Хотя не все…

Взгляд вампира остановился на Бенедикте.

– Монахиню я оставлю себе. Она родит мне дхампира.

Девушку передернуло от омерзения.

– Недавно люди убили одного из моих детей, – с равнодушием пояснил вампир. – Жаль. Моя кровь, текшая в его венах, делала его послушным моим повелениям. Мне нужен новый слуга.

Вернер содрогнулся. Несмотря на то что к Бенедикте он теплых чувств не испытывал, но и такой участи он ей не желал. Впрочем, гордая монашка скорее выбросится из окна, чем подпустит к себе вампира.

– Так что, скрепим наш союз? Убей одного из своих спутников, принеси жертву Мортис и докажи ей свою преданность.

Вернер похолодел от ужасных слов вампира. А тот внезапно усмехнулся, посмотрев куда-то в сторону:

– Хотя нет, – заметил он, – придется тебе пропустить Кармиллу. Она так давно ждала этого момента.

Девушка с фанатичным блеском в глазах шагнула к Джайдену.

– Правда, господин? – От ликования ее голос вибрировал. – Мой час настал? Что я должна сделать?

Глядя на нее, можно было не сомневаться: она недрогнувшей рукой убьет любого, на кого ей укажет Джайден. «А я сам? – вдруг с неприязнью подумал Вернер. – Чем я лучше нее? Я такой же. Готов служить Мортис ради исполнения своей мечты и не считаясь с жизнями и желаниями других. Захочет ли Ивонна провести со мной вечность? Ее жених богат, знатен и хорош собой. Она наверняка влюблена в него и мечтает выйти за него замуж и растить его детей. Откуда вампиру знать, что у нее на сердце? Если Кармилла помешалась на вечной молодости, у Ивонны вполне могут быть другие мечты. И человеческой жизни, проведенной рядом с любимым мужем, ей может быть вполне достаточно для счастья. А Хартвиг? В замке Ивонны его ждут жена и сыновья. Его смерть и их горе ради исполнения моей мечты – не слишком ли высокая цена? А остальные воины?

Дин и Ральф немногим старше меня, Дин даже семьей обзавестись не успел, а Ральф недавно женился. Как можно обречь их и других на служение Мортис? Может, завтра Безмясая отправит их разорить деревню, в которой живут их родные, и они равнодушно исполнят ее волю?»

Вернер содрогнулся от подобной картины и едва не упустил момент, когда Джайден вложил стилет в подрагивающие от нетерпения руки Кармиллы. На черной рукояти вилась серебристая надпись: «Во имя Мортис».

– Мортис ждет твою жертву, – обронил Джайден.

С торжествующим возгласом Кармилла сжала рукоятку и, окинув безумным взглядом пленников, выбрала Дина.

– Я буду жить вечно! – пробормотала она, устремившись к молодому мечнику.

Вернер вспомнил, как вчера Дин рассказывал, что в родном городе у него есть любимая, Алиша, и, получив вознаграждение от Ивонны, он планирует купить дорогих подарков и просить у родителей ее руки. Получается, всему этому не сбыться, потому что Кармилла уже занесла стилет, готовясь нанести смертельный удар и отправить Дина в армию Мортис. Раздумывать было некогда. Вернер выбросил руку, и синяя молния пронзила спину Кармиллы.

Девушка со стоном раскинула руки и с глухим стуком упала на пол. Облако черных волос погребальным саваном накрыло мертвое тело. Вернер согнулся от судороги, пронзившей правую ногу до колена. Затрещала ткань брючины, сквозь прореху показалась серая жесткая шерсть – заклятье Гидеона не замедлило откликнуться на убийство. Как он мог о нем забыть? Магия Мортис – магия смерти. Заклятье убьет его раньше, чем Вернер освоит хотя бы первую ступень некромантии.

– Глупец, – процедил Джайден. – Я дам тебе последний шанс подумать… Решай – хочешь ли ты постигнуть некромагию по собственной воле и получить свою возлюбленную? Или погибнешь сам, и тогда твоя любимая разделит ложе со мной?

– Боюсь, что выбора у меня не осталось, – выдавил Вернер, и черные глаза вампира полыхнули торжеством.

А в следующий миг Вернер что было сил ударил в вампира молнией. Джейдена отбросило к стене, некромант отвлекся, ослабив действие морока, и воины Хартвига с ревом вскочили с мест, перевернув тяжелый стол. Закрыв собой Ивонну с Бенедиктой, они обнажили мечи и ринулись в бой. Зал наполнился звоном оружия, с хлюпаньем полетели на каменный пол отрубленные кисти и головы нежити.

Некромант направил вперед посох, и Вернер едва успел отбить магическую атаку. Руки повисли, как плети, – заклинание отняло много сил. Некромант в ярости повернулся к нему, но Джайден, вскочивший на ноги, отшвырнул его в сторону:

– Он мой! Займись лучше ими.

От нового заклинания Вернер защитить воинов уже не смог. Стальные доспехи на глазах прогрызла ржавчина, клинок живого мертвеца теперь легко пробил доспех ближайшего к Вернеру мечника Ральфа. Заклинание уравняло неуклюжих солдат Мортис с ловкими бойцами Хартвига. Покачнулся Кельс, держась за плечо, из которого хлынула кровь. Вскрикнул Дин, с яростью обезглавив мертвеца, задевшего его товарища. Взмахнула руками Бенедикта, торопясь исцелить раненых.

Но Вернер этого уже не видел – вампир в прыжке сбил его с ног, оскалил зубы, готовый вцепиться в глотку. Ледяное дыхание обожгло шею, но неожиданно пришло на помощь изменившиеся тело, и мощные лапы волка с силой отбросили вампира, даровав Вернеру короткую передышку.

Через мгновение Джайден уже снова кинулся на него.

– А ты полон сюрпризов, ученик мага. – Стальные пальцы вампира тисками сжали горло. Искаженное яростью лицо нависло над Вернером. – Некроманта из тебя не выйдет, но Мортис очень пригодится еще один оборотень. Что же ты не торопишься перекинуться целиком?

Впервые Вернер пожалел, что превращение еще далеко от завершения. С каким удовольствием он бы вцепился в глотку вампиру! Сейчас же оставалось только отбросить противника очередной молнией. Воспользовавшись этой передышкой, Вернер метнулся к некроманту и выбил из его руки посох, завладев им.

В следующий миг вампир прыгнул сзади, сбив с ног. Не давая шевельнуться, с силой дернул за волосы, поднимая голову Вернера так, что он мог видеть своих спутников, которых со всех сторон обступали живые мертвецы. Башмак некроманта тяжело опустился на запястье юноши, дробя кость, и пальцы Вернера, сжимавшие посох, разжались. Некромант нагнулся, чтобы поднять свой посох. Совсем близко с Вернером оказались землистое изможденное лицо, смертельно уставшие глаза с падающей на них длинной черной прядью волос, бескровные губы.

– Прислужник Мортис, – с ненавистью выдохнул Вернер.

– Убей их! – прозвучал над головой властный голос Джайдена. – Пусть его спутники умрут, я хочу, чтобы он это увидел. Используй Яд Мортис!

– Нет, – в бессилии забился Вернер.

– Не всех, – уточнил Джайден. – Блондинку оставь мне.

Что-то ярко полыхнуло, и Вернер закричал так, что оглох. Он даже не сразу понял, что его больше никто не держит, а когда обернулся, увидел, что Джайден, оглушенный, лежит на полу. Вернер прыжком вскочил на ноги. Убедился, что воины Хартвига по-прежнему рубят врагов, Ивонна напугана, но жива. А некромант неподвижно стоит рядом, глядя на Вернера.

– Не советую медлить. – Бескровные губы шевельнулись, голос, похожий на скрип старого дерева, наполнил сердце могильным холодом. – Он скоро очнется. Другого шанса у тебя не будет.

Вернер в смятении вскинул глаза.

– Ты предлагаешь мне убить его?

– Я не могу сделать это сам, – прозвучало в ответ. – Магия смерти не причинит ему вреда.

Вернер в растерянности огляделся.