Эльфийский посох Метелева Наталья

Лиэн влетел в опушку леса, выдававшегося клином, споткнулся и покатился кувырком. Как оказалось — вовремя. Вонзившаяся рядом стрела убила бы его на месте. Юноша метнулся в кустарник, продрался сквозь него и выскочил на прогалину, за которой плотной стеной высился лес. И тут же осознал, что «пропал» — не совсем то слово. Вернее будет — погиб. Весь и сразу.

Перед ним поднялось нечто огромное, косматое, огласившее низким ревом всю округу.

Эльф замер, перестав дышать.

Маленькие раздраженные глазки зверя уставились на него. Раздражение из них уходило так же медленно, как замедлялось гулкое биение сердца Лиэна.

«Верни лицо, дурень, оно тебе еще пригодится». — Неимоверным усилием, куда большим, чем потребовалось, чтобы сдержать летящий меч, охотник погасил пылавшие щеки.

Вставший было на дыбы медведь вновь опустился на четыре лапы. Еще раз всем сообщил, кто тут хозяин, но уже не так громко. И прошел мимо замершего, точно деревце, эльфа — посмотреть, по какому поводу расшумелись дети леса. С опушки еще раз раздался его грозный рык, но стрелы больше не свистели: лучницы, судя по легкому шороху от бегущих ног, проскочили мимо.

Медведь, глухо ворча, прошел обратно, едва-едва задев мохнатым боком приросшего от страха к месту эльфа. Еле слышное шуршание листвы под тяжелой поступью стихло в глубине леса. Лиэн отправился за ним, догнал, и вскоре его рука легла на загривок зверя.

«Набегался? Теперь повтори, остроухий, чему тебя учили, — вспомнился ворчливый голос учителя Раэрта. — Ох, Всевышний, кого ты подсунул мне в ученики на старости лет? Хотя, я знаю, кто тут больше виноват». И тогда Раэрту отвечало из глубины пещеры такое же глухое ворчание — прирученный медведь отшельника не соглашался с обвинением.

Лиэн слушал, как затихает взбудораженный лес, и ему очень хотелось узнать, выживет ли тот мастер битв и вернется ли красота к рыжеволосой эльфийке, которую он так страшно поцеловал. Но он не мог остаться, чтобы узнать. Ему надо идти дальше. Надо найти решение главной задачи.

Медведь стряхнул его руку у того места, где охотник оставил рогатину на сохранение Лесу, и очень неодобрительно фыркнул на нее. А кто бы сомневался, что с магией у эльфа что-то не то? Как, впрочем, и с любовью. Увы, о девушках придется забыть.

К его удивлению, воткнутое в землю древко не поддалось, словно успело прирасти обратно. Вот досада.

— Подожди-ка, Лиэн, — услышал он за спиной тихий голос.

Охотник оглянулся через плечо, сжав древко. До чего ж обидно, что он не уберег посох учителя! Но тут, пожалуй, и посох не помог бы: в отдалении стояла дриада с тусклыми, опустошенными глазами.

— Я знала, что ты придешь за своей палкой, Лиэн, — сказала она. — Но надеялась, что ты вернешься не только за этим.

— Прости меня. Девушка осталась жива, а я не мог… Начались бы расспросы. Я бы не успел.

— Я не буду ничего спрашивать. — Она подняла жезл.

А у него совсем не осталось сил бежать. Никаких.

Но нет, на него смотрела не смерть, а просто очень уставшая женщина.

— Наши глаза видят много меньше, чем глаза Леса, — сказала дриада, положив жезл на плечо. — Но и Лес слепнет — его накрыла тень Древа Смерти. Утром здесь был демон, и Лес не увидел, куда он исчез. Где-то бродит оборотень, и Лес не чует его. Недавно видели темного эльфа, и он тоже ушел бесследно. Даже мой вяз не разглядел в тебе труса. Но все же эльфы слепнут быстрее… — Она оглянулась в сторону, куда ушел медведь. — Ты просил помощи у Леса, охотник, и он помог тебе. Но кто поможет ему?

— Если бы я знал, как. И если бы я мог… Если бы я мог излечить себя!

Ее плечи поникли. Думала ли она о том же, о чем подумал Лиэн? Только трус найдет множество «если», чтобы в первую очередь позаботиться о своей шкуре.

— Да, я помню, что твоей последней надеждой был священный Посох, — вздохнула дриада. — Это и наша последняя надежда. Ты можешь не знать об этом, безродный одиночка, но скоро исполнится Пророчество Звезды, и единственное наше спасение — найти новый Посох Духа до того, как Звезда придет в Невендаар. Хранитель Леса открыл нам, что путь к нему знает медведь-оборотень.

— Оборотень? — Эльф изумленно вскинул брови. — Как может нечисть владеть таким знанием?

— Мы не знаем, что происходит в Алкмааре. Помыслы богини Мортис неисповедимы… Если нежить Алкмаара сумела уничтожить святыню в самом сердце Альянса, даже не заметив магов королевского совета, то, видно, сейчас она может многое. Например, выставить стражей на пути к нашему новому Посоху.

— Как найти этого оборотня?

— Хранителем Леса было сказано: ищите в горах.

— Но это почти безнадежно, дриада!

— Это лучше, чем ничего. А мое имя — Иссиана.

Он поклонился ей, прощаясь, и снова попытался вытащить рогатину. Та вновь не поддалась. Ну не просить же у хозяйки леса еще одно деревце, и без того столько времени потеряно! Он покосился на женщину:

— Ты меня не отпускаешь, Иссиана?

Но та тоже выглядела удивленной. Подошла глянуть, в какую очередную неприятность вляпался этот чудовищный эльф, дернула за древко, но оно не пожелало сдаться даже ей. Дриада поморщилась:

— Видать, ты и палки недостоин, Лиэн. Давай попробуем вместе.

Повинуясь ее жесту, охотник встал на колени и принялся разгребать листья вокруг древка, в то время как Иссиана расшатывала его. Наконец деревце поддалось, и оба эльфа оторопело уставились на то, что появилось из земли.

Комель и в самом деле уже пустил корни, напоминавшие растопыренные пальцы. И без того кривой посох выглядел с таким наростом окончательно изуродованным. Лиэн отряхнул древесную «ладонь» и положил сверху свою, примеряясь:

— Надо же! И как я теперь буду опираться на эту штуку при ходьбе? Она же обломится!

— Штуку! — фыркнула дриада, отбирая рогатину. — Да ты хоть знаешь, что это такое, самый дремучий из эльфов? Такие стволы обычно ищут теурги для жезлов магии земли. А сюда, — она тоже положила ладонь на корешки, — вплетается кристалл силы.

— Но мне-то нужна рогатина, — нахмурился охотник.

— Тогда придется мириться с неудобствами, — пожала плечами Иссиана, возвращая посох и надеясь, что невежественный в эльфийской магии недоучка не заметит небольших усовершенствований, привнесенных ею. — Другого дерева я тебе на растерзание не дам. А вот совет — пожалуй. Самое лучшее для тебя — присоединиться к поисковому отряду, идущему в горы из моего леса. Ведь с оборотнями тебе сражаться не впервой.

Лиэн покачал головой:

— Спасибо тебе, Иссиана, и прости меня, если сможешь. Я должен идти один.

— Священный Посох Духа не обретают в одиночку, Лиэн.

Но он все же ушел один.

Дриада смотрела ему вслед, как смотрела давным-давно, провожая сына в его последний поход. Он тоже уходил в горы.

— Надеюсь, я все сделала правильно. Думала ли я когда-нибудь, что буду помогать врагу? О Галлеан, ты смеешься надо мной, наш безумный бог! Или это тень Древа Смерти уже помутила мой разум?

Иссиана вернулась на поляну к вязу, где ее целительницы продолжали хлопотать над изувеченным Даагоном.

Когда лорда принесли к ней, гнев хранительницы леса был страшен. «Как вы посмели?! — воскликнула она. — Я же приказывала: не подпускать его к моему лесу на полет стрелы, пока не выполнит клятвы!»

Лучницы молча перевернули Даагона и отшатнулись от взгляда Иссианы, ставшего темным, как небо перед небывалым ураганом. Она увидела, что осталось от спины и рук ее кровного врага. Рук, которыми он обрезал веревку, державшую ее сына. А потом подняла целительный жезл и отдала раненому все свои силы. Не потому, что, если бы Даагон сейчас умер, некому было бы исполнить его клятву. Просто на ее глазах умирал эльф. Сородич. И дриада не могла его не спасти, какое бы имя тот ни носил.

Был еще один пострадавший от схватки с нежитью, незримо таившейся где-то в ее лесу и вновь растворившейся в нем. Но этот черноволосый эльф по имени Энрах отказался от помощи. «У меня всего лишь синяк под доспехом, — сказал он. — А ваши силы нужны лорду». Энрах рассказал, что очнулся первым из отряда и увидел, как нежить убивает их связанного командира. А когда вмешался, монстр вышиб из него дух и попытался утащить Даагона с собой. Лучницы Иссианы подтвердили: нежить действительно тащила добычу к лесу и бросила, когда за ней погнались. Чудовище было неуязвимо для стрел, как призрак, клялись эльфийки, а магесс среди них не было. Клинок Алкинор, безвозвратно испортивший все оружие отряда Даагона и едва не прикончивший его командира, бесследно исчез.

«Если бы я не приказала связать лорда, если бы не хотела так страстно унизить его, этого бы не случилось, — думала Иссиана, кусая губы. — Да, он убил моего сына, но не издевался над ним…»

Тиаль с погасшим лицом сидела рядом со своим возлюбленным. В руке теург сжимала тусклую сферу — все, что осталось от ее жезла. Она не подняла глаз на Иссиану и не проронила ни слова с тех пор, как вернулась на поляну, где дриада предательски усыпила так радушно принятых ею гостей. Теургу уже принесли новое древко для жезла, но она не приняла его. Это значило только одно: Тиаль будет мстить за предательство — не только Иссиане, но и каждому члену ее рода. И весь клан Гаэтер поддержит ее в этом. Золото листьев их священных рощ скоро покраснеет от крови.

«Что же ты наделала? В твоем вязе ни следа гнили, так откуда она появилась в тебе? — спрашивала у себя дриада, ошеломленная случившимся. — Ты, рожденная хранить, сама сгноишь его, сама станешь гибелью своего древа и своей земли. Разве этого ты хотела?»

Итак, кто-то мгновенно воспользовался беспомощностью отряда, а потерпев неудачу — так же молниеносно скрылся и, возможно, до сих пор таится где-то неподалеку. Но почему ни хранительница, ни ее лес не могут его разглядеть?

— Мы дадим вам оружие, Тиаль, — сказала она, чтобы хоть что-то сказать. — Это не снимет с меня вину, но мы дадим вам все, что понадобится.

Теург молчала.

— Лорд останется здесь, — продолжила Иссиана. — Не беспокойся за его жизнь.

Вновь ни слова в ответ, и дриада поняла, что ее предложение звучит так, словно она берет Даагона в заложники. Поэтому торопливо добавила:

— Мы поставим его на ноги, чего бы нам это ни стоило. Он догонит отряд.

— Мы сами себе враги, — еле слышно прошептала Тиаль и впервые посмотрела дриаде прямо в глаза, словно обдав ледяным ветром. — Я не буду тебе мстить, Иссиана, и никто из Гаэтер не опустится до подлости или предательства в ответ на чужую низость. Но Даагона я тебе не оставлю.

— У него сильно поврежден позвоночник. Я послала гонца к магу Хоэрину, он тоже носитель огня Галлеана. Только он сможет помочь.

— Опять уловка? Никто из эльфов уже не сможет тебе доверять, Иссиана. Никогда. Я отвезу лорда в Эльмаар. Там можно будет получить помощь или открыть портал прямо в столицу.

— Даагон не выдержит перехода.

— Тогда я буду ждать Хоэрина здесь, а отряд пойдет дальше.

— Кто же его возглавит, если не ты?

Тиаль поднялась, оглядела сидевших в отдалении эльфов — они осматривали принесенное для них оружие. Тинира заменила тетиву на своем чудом уцелевшем луке и сейчас тщательно подбирала к нему стрелы, а рядом лежал уже заряженный новый арбалет. Вор Сонил, прицепив к поясу меч, увивался за лучницей клана Иссианы. Энрах, хмурясь, чистил свой двуручный клинок. Он уже выбрал себе лук и, как мог, выправил изрядную вмятину в доспехе. Интересно, каков же синяк под ней?

Словно почувствовав взгляд теурга, страж поднял голову. О, в клане Гаэтер тоже умели сверкать глазами вот так решительно, с затаенной жаждой мести за поруганную честь.

На пророчицу Эосту можно было даже не смотреть: она молилась Галлеану, взяв, не глядя, первый попавшийся лук и колчан. Да и зачем он ей, если разобраться? Конечно, все эльфийки способны натянуть тетиву и послать стрелу, но ведь надо еще и в цель попасть, а с затуманенными глазами это не так-то просто.

Бывшего стража, а ныне юнита Кимерта теург и вовсе не считала за эльфа — велика честь для такого. К счастью, кроме него, в отряде были еще трое достойных и опытных стражей, но Тиаль остановила свой выбор не на них:

— Страж троп Энрах, как я слышала, имеет достаточно опыта и в битвах, и в командовании воинами. Он возглавит отряд до тех пор, пока я… пока мы с лордом не нагоним его.

— Но у них не будет сильного мага. — Дриада все еще надеялась облагоразумить Тиаль.

— Не будет теурга, но Тинира — заклинательница. К тому же как только хранитель свитков будет здесь, я пущусь следом.

Пророчица Эоста вдруг вскочила, выронив лук, и двинулась к магессам. Может быть, она так и не увидела, что держала его в руках. Дриада удивленно подняла бровь, только сейчас разглядев опаленные волосы девушки. Поймала она и следивший за Эостой пронзительный взгляд нового командира отряда. Черноволосый Энрах ей не понравился — слишком жесткие черты лица и злая линия губ. Впрочем, это лицо сильного воина, а все остальное сейчас не важно. И главное, даже если бы она была уверена, что со стражем троп что-то не так, разве после всего случившегося Тиаль прислушается к ее словам?

Подойдя, Эоста попросила разговора с теургом наедине. Тиаль кивнула, но в эту минуту лорд застонал и на миг открыл глаза, полные боли. Все тут же захлопотали вокруг него, и в поднявшейся суете о пророчице тут же забыли. Вряд ли кто-нибудь обратил внимание и на то, как Энрах, улыбнувшись, опустил голову.

Наконец, потеряв почти день пути, отряд выступил на восток. Солнце клонилось к закату.

Хоэрина ждали в лесу Иссианы не ранее завтрашнего вечера, но он явился неожиданно быстро — после ухода отряда и часа не прошло. Его проницательность объяснилась просто: хранитель свитков по просьбе Даагона тоже шел по следу Алкинора.

Услышав о случившемся и увидев раны на спине и руках друга, маг побледнел и сухо сказал не отходившей от него Тиаль:

— Раны не смертельные, но твое поведение, теург клана Гаэтер, просто возмутительно. Как ты могла забыть свой первоочередной долг и бросить детей одних? Немедленно догоняй отряд, и тогда, быть может, еще сумеешь спасти там хоть кого-то. Вы обе, — сверкнули его глаза на женщин, — обе сделали сегодня лучший подарок слугам Мортис. Они только и караулили момент. Разве вы забыли, что за тридцать лет не случилось ни одной битвы, в которой нежить тронула бы Даагона?

— Вот как? — удивилась дриада. — Почему же тогда они едва не прикончили его сегодня?

— Но ведь не прикончили же. Тиаль, ты еще здесь? — повернулся он к теургу, колдовавшей над своим кристаллом, прилаживая его к новому древку. — То, что Даагон остался жив, означает, что друиды Древа Смерти еще не вычислили вашего сына. Они захватят всех. Слугам Безмясой надо было в первую очередь отбить лорда от остальных, чтобы не рисковать его жизнью, и своей цели они достигли. Как ты понимаешь, пока только лорд — связующее звено между его сыном и древом Эрсетеа. А также приманка на тот случай, если сын решит открыться отцу. Я уверен, что Даагон пока нужен друидам живым на тот случай, если в отряде не окажется того, кого они ищут.

— Я прикажу присоединиться к отряду своим лучницам, — сказала дриада.

— Ты сама пойдешь с ними. — Хоэрин сурово взглянул на нее из-под седых бровей. — И призови кентавров, чтобы успеть. А я пока присмотрю за лесом клана, раз уж ты вытащила меня из хранилища. Дальше мне идти все равно незачем — Алкинор найден. Он в нем…

Проводив хмурым взглядом удалявшихся стремительной поступью эльфиек, Хоэрин положил осветившиеся теплым сиянием руки на голову лорда и вздохнул:

— Ведь говорил же я, друг мой, помни о свитке. С черным огнем тебе не совладать, погасит он тебя. Даже Иссиана ничего не смогла сделать с этим, хоть она и сильная девочка… Да-а, но как же мне теперь вытащить из тебя этот проклятый меч? Эх, Даагон, Даагон! И угораздило же тебя получить эдакую… занозу!

Капли пота струились по лицу хранителя свитков, сбегая по тонким трещинкам почти невидимых морщинок: золотистое сияние, окутавшее тело лорда, чернело, словно его съедало что-то, струившееся из неподвижного тела. Почти исчерпав себя, Хоэрин смог закрыть обугленную рану в спине друга. Но он так и не сумел отделить от живой плоти въевшееся в нее багрово-черное месиво чуждой магии — то, что осталось от Алкинора.

Лорд очнулся с восходом Большой луны, и Хоэрин поразился, насколько запали его глаза, обведенные черными кругами.

— С возвращением, друг мой, — сказал хранитель, убедившись, что к лорду вернулась не только жизнь, но и разум. И, зная, что вопросы будут взаимны, сразу рассказал, что Даагон по-прежнему находится в лесу Иссианы, но остальные давно в пути.

— Это хорошо, — равнодушно ответил лорд. — Что слышно в Альянсе? От гномов пришел ответ?

— Они медлят — созывают совет кланов. И я опасаюсь, что вовсе не для того, чтобы помочь нам, а совсем наоборот.

— То есть Иллюмиэль была права: бородатые воспользуются нашей слабостью и пойдут войной. Да еще и в союзе с людьми. Проклятие, вместе они смогут отбросить нас к самому Алкмаару, а я тут валяюсь! Что там с моей спиной, Хоэрин?

— Жить будешь, но скверно. В тебя вошел Алкинор, да так, что я не смог его извлечь. И это очень плохо.

Лорд хотел пренебрежительно пожать плечами, но не смог из-за раны и лишь поморщился:

— Нашел, о чем переживать. До ритуала похожу и так, благо недолго осталось. А руки? Я их совсем не чувствую.

— С руками куда лучше: левая почти уцелела.

— Ничего, жезл удержу и левой, — прошептал Даагон. — Когда ты поставишь меня на ноги?

— Если не вытаскивать меч…

— Не трать время.

— То дня три.

— Долго.

Хоэрин в сомнении скривил тонкие губы, размышляя:

— Ну, если не щадить ни тебя, ни себя…

— Уж постарайся.

— Тогда завтра. Теперь моя очередь спрашивать. Как ты такое допустил, Даагон? Почему не воспользовался свитком?

— Не знаю.

Старый маг долгим взглядом изучал непривычного для себя главу рода Эрсетеа, а потом сокрушенно покачал головой:

— Раньше ты мне не лгал, лорд. Носитель огня Галлеана не должен…

Даагон поморщился:

— Вот это я как раз знаю, Хоэрин. Расскажи лучше, кто меня снял с того… костра.

— Энрах, как я слышал от него самого.

— Вот как… — Лорд закрыл веки и долго лежал недвижно, словно уснул. Но, едва хранитель шелохнулся, спросил: — И от кого он меня спас?

— Судя по рассказам лучниц, от нежити, похожей на темного эльфа, но с повадками призрака. Стрелы то ли прошли насквозь, то ли не попали в него, и в лесу его следы сразу исчезли, будто растворились.

— Но если они растворились, значит, все-таки были. А призрак вообще не оставляет следов. Как он выглядел, этот темный эльф?

Хоэрин позвал Даниру, и лучница, стараясь не смотреть на лорда — она-то, в отличие от Иссианы, не собиралась спускать Даагону смерти своего мужа, — описала увиденное ею порождение Мортис.

По ее словам, страшилище было не больше обычного эльфа, но лицо у него было черное и словно бы трухлявое, как сгнивший пень, да еще и все в трещинах, как будто от него отрывалась плоть, а глаза вроде как светились желтым огнем. В общем, что там описывать, сами знаете — урод, как и все порождения Мортис.

Едва она ушла, хранитель сказал:

— Вот он и появился, тот друид Древа Смерти, которого мы ждали. Но, видишь ли, мой юный друг, темный эльф не мог изуродовать тебя мечом с Выжженных Земель — он к нему просто не подступился бы. Я изучил в пути все следы. Когда Алкинор оживал, его не мог коснуться никто, кроме нас с тобой, твоего сына и, может быть, проклявших клинок демонов. Ты напрасно пытаешься скрыть от меня, что изувечен собственным сыном. Вот потому-то ты и не использовал свиток, а нежить просто воспользовалась моментом. Так ведь?

Губы лорда сжались в жесткую линию:

— Я не мог убить его.

— А ты не подумал, что случится с эльфами, если такой сын лорда Даагона получит древо Эрсетеа полностью?

— Не полностью. У меня будет много наследников. Надеюсь.

— И ты не захотел подумать, как отразится на них такое соприкосновение? Какая чудовищная сила войдет в их кровь, искажая саму суть эльфов, подобно проклятому мечу. Ты решил, что все можно исправить за счет их душ, особенно таких чистых, как душа Эосты. И это спасет не только жизнь твоего сына, но и его извращенный Древом дух. Так?

Лорд прикрыл веки, но старый маг продолжал пытку:

— Так вот, они не смогут удержать древо рода Эрсетеа от такой чумы и падут первыми. Твой сын — главный корень Древа Смерти, не забывай. Его сущность — смерть. Когда он убивает — не важно, кого, — Древо дает ему невероятные силы, ведь их связь сохранена, хотя ритуал и не завершен. Он просто растянулся на тридцать лет. Твой сын — уже чудовище. После того, что он с тобой сделал, у меня не осталось в этом никаких сомнений.

Даагон стиснул зубы от боли. Не той, что жгла его позвоночник и руки, а от черного огня, сжигавшего сердце.

Старый маг взирал на него все так же сурово. Его совсем не впечатлили терзания эльфа, не исполнившего своего высшего долга.

— Ты отдаешь эльфов Древу Смерти, Даагон. Своими собственными руками. Потому что не смог убить сына даже тогда, когда он убивал тебя.

— Он сопротивляется Древу тридцать лет, — прошептал лорд. — С того мига, как его, новорожденного младенца, кто-то спас от друидов. Мальчик бы не смог сопротивляться, если бы кто-то извне не помогал ему. Значит, этот кто-то тоже верит в него, верит, что мой сын справится со злом внутри себя.

Хранитель покачал головой:

— В него ли? А может, он верит в эльфов? В то, что мы отыщем спасение? Да, этот неведомый спаситель совершил чудо и дал нам отсрочку, хвала Галлеану, но вряд ли он не понимал, что первоприношение Древу рано или поздно свершится. Спасение нашлось, и даже было у тебя в руках — свиток. Но ты не смог им воспользоваться.

— Причина не только в том, что он мне сын, Хоэрин. Его вообще нельзя убивать, иначе Древо сразу его получит. Да и как убить того, кто жив только наполовину?

— Этим заклинанием — можно, — возразил Хоэрин. — Затем я тебе его и дал. Заклинание петли времени рассеет твоего сына полностью, словно он не был рожден. Древо Смерти не получит ни его плоти, ни его духа. И я очень надеюсь, что само Древо также не оправится от такого удара — ведь у него не станет начала.

— Но не рассыплется ли оно на сотни других? Ведь были и завершенные жертвы, пусть и малые. Что мы вообще знаем об этом Древе?

Хоэрин задумался:

— Верно, мы не знаем о нем ничего. Но даже если ты прав и оно рассыплется, то это будет уже не Древо Смерти, а нечто значительно более мелкое, подобное хищным хуорнам. А с разумными деревьями мы уже имели дело. Риск, конечно, велик, но бездействие рискованнее, и не будет большей беды, чем та, что грядет. Ты обязан уничтожить своего сына, лорд Даагон. Только ты, его отец, сможешь сделать это.

Лорд чуть приподнялся на локте:

— Я думал, ты мне друг, Хоэрин.

— Тебе, носитель огня Галлеана. Только тебе я друг. Но не порожденному тобой и слугами Мортис чудовищу.