Дом ужасов Кунц Дин
Эми нервно рассмеялась.
— Действительно есть, — настаивала Лиз.
— Только не у меня.
— Они будут стоять в очереди, чтобы получить шанс забраться тебе в трусики. Послушай, детка, в том городе ты будешь котироваться выше Либрейса и Френка Синатры вместе взятых.
— Лиз, я не смогу этого сделать. Никогда в жизни.
— Ты это делала с Джерри.
— Не за деньги.
— И это глупо.
— И потом, с ним было по-другому. Джерри был моим постоянным бойфрендом.
И что хорошего в постоянстве? — спросила Лиз. — Для Джерри это что-то значило? Он бортанул тебя, как только услышал, что ты залетела. Не выказал ни заботы, ни сочувствия, ни верности, ничего такого, что подразумевает постоянство. Я тебе гарантирую: ни один из мужчин, которых ты будешь сопровождать в Вегасе, не отнесется к тебе с таким пренебрежением.
— При моей удачливости моим первым клиентом окажется маньяк-убийца с мясницким ножом, — улыбнулась Эми.
— Нет, нет и нет, — покачала головой Эми. — Все твои клиенты будут получать «добро» от менеджеров отеля и казино. Тебя будут посылать только к проверенным и богатым клиентам — докторам, адвокатам, знаменитым артистам, крупным бизнесменам… Ты будешь иметь дело с лучшими людьми.
— Тебя, возможно, это удивит, но даже крупный бизнесмен может оказаться маньяком-убийцей с мясницким ножом. Это, конечно, редкость. Я понимаю. Но случается и такое.
— Так сама носи нож в сумочке. Если он поведет себя странно, нанеси удар первой.
— Похоже, у тебя на все есть ответ.
— Я всего лишь девушка из маленького города Ройял-Сити, штат Огайо, — ответила Лиз, — но я же не дура.
— Тем не менее я не думаю, что поеду с тобой в Вегас в конце года. И пройдет очень, очень много времени, прежде чем я решусь на тихое, спокойное свидание безо всякого секса. Ныне я вычеркнула мужчин из своей жизни.
— Ерунда, — отмахнулась Лиз.
— Чистая правда, — настаивала Эми.
— Пока ты сидела тихо как мышка, но это быстро пройдет.
— И не надейся.
— На прошлой неделе ты же сходила к доктору, которого я тебе рекомендовала, — напомнила Лиз.
— И что?
— А то, что ты взяла рецепт на противозачаточные таблетки. Ты взяла бы рецепт, если б действительно собиралась изображать монашку?
— Ты меня уговорила.
— Для твоего же блага.
— Лучше бы я не ходила к этому доктору. Ни таблетки, ни что-то еще не понадобится мне, пока я не начну учебу в колледже. Я собираюсь держаться особняком, сдвинуть колени и никого к себе не подпускать.
— Черта с два, — хмыкнула Лиз. — Через две недели ты будешь лежать на спине, широко раскинув ноги, под одним или другим жеребцом. Максимум через две недели. Я это знаю. Знаю тебя как облупленную. Знаешь, почему я могу читать тебя, как открытую книгу? Потому что ты такая же, как я. Мы с тобой одного поля ягоды. Две горошины в одном стручке. Внешне, разумеется, нет. Но глубоко внутри ты, моя дорогая, точно такая же, как я. Вот почему нам будет так хорошо в Вегасе. Мы отлично проведем время.
Ричи Эттебери подошел к столу. Высокий, тощий, не красавец, но и не урод. С густыми темными волосами и в очках с роговой оправой, чуть похожий на Кларка Кента.
— Привет, Лиз. Привет, Эми.
— Привет, Ричи. Отличная у тебя рубашка.
— Ты действительно так думаешь?
— Да. Мне она очень нравится.
— Спасибо. — Ричи неловко улыбнулся. Взглянул на Лиз большими, коровьими глазами. — Можем ехать?
— Конечно. — Она встала, повернулась к Эми. — Мы собрались в авто кино. Классное, знаешь ли, местечко. — Она похотливо улыбнулась. — И не только для того, чтобы смотреть фильмы.
Ричи покраснел.
Лиз рассмеялась и продолжила:
— Я увижу большую часть фильма, если только системой зеркал изображение спроецируют на потолок кабины.
— Лиз, ты ужасная! — воскликнула Эми.
— Ты думаешь, я ужасная? — спросила Лиз Ричи.
— Я думаю, ты потрясающая. — Ричи решился обнять ее за талию. Он по-прежнему стеснялся, держался скованно, пусть Лиз и познакомила его с сексом и наркотиками.
Лиз посмотрела на Эми.
— Видишь? Он думает, я потрясающая, а он — классный гений, так разве можно твое мнение сравнивать с его?
Эми не могла не улыбнуться.
— Послушай, когда ты снова захочешь начать жить, когда тебе надоест играть сестру Целомудрие, позвони мне. Я тебе кого-нибудь найду. Будем гулять вчетвером.
Эми наблюдала, как Ричи и Лиз вышли из бара, сели в желтую «Селику». Лиз — за руль. И рванула с места в таком визге шин, что все посетители «Погребка» повернулись к окнам, выходящим на Главную улицу.
Покинув «Погребок» без двадцати семь, Эми сразу домой не пошла. Бесцельно больше часа бродила по улицам, не особо поглядывая на витрины магазинов, не особо наслаждаясь теплым весенним вечером. Просто ходила и думала о будущем.
Когда появилась дома в восемь вечера, отец уже ушел в свою мастерскую. Мать сидела за кухонным столом, пролистывала журнал, слушала какое-то ток-шоу по радио. Перед ней на столе стоял ополовиненный стакан с водкой и апельсиновым соком.
— Если ты не пообедала на работе, в холодильнике есть ростбиф, — Эллен не оторвалась от журнала, чтобы посмотреть на дочь.
— Спасибо, я не голодна, — ответила Эми. — Много съела за ленчем.
— Как хочешь, — и Эллен прибавила громкости на радиоприемнике.
Эми поняла, что ее больше не задерживают. Поднялась наверх.
Провела час с Джоем, поиграла с ним в карты. Мальчик был сам не свой. Прежний кипучий, радующийся жизни Джой исчез после того, как мать заставила его избавиться от моделей и постеров монстров. Эми приходилось прилагать немало усилий, чтобы рассмешить брата, и он смеялся, но смех этот казался ей лишь ширмой. Внутреннее напряжение никуда не девалось, и Эми это очень не нравилось, но она не знала, как достучаться до него и поднять ему настроение.
Позже, в своей комнате, она вновь стояла обнаженной перед большим зеркалом. Критическим взглядом оценивала свое тело, пытаясь решить, действительно ли ни в чем не уступает Лиз. Ноги длинные, стройные. Бедра подтянутые, вообще у тела отменный мышечный тонус. Попка круглая, эротичная, очень упругая. Живот не просто плоский, но даже чуть вогнутый. Груди не такие большие, как у Лиз, но идеальной формы, торчащие вперед, с большими темными сосками.
Такое тело определенно создано для секса, для привлечения и удовлетворения мужчин. Тело куртизанки? Или, как сказала Лиз, интимной компаньонки? Ноги, бедра, ягодицы и груди проститутки? Для этого она рождена? Чтобы торговать собой? И податься ей некуда, кроме как в проститутки? Ей суждено проводить тысячи ночей, обнимая потных незнакомцев в номерах отелей?
Лиз говорила, что видит порок в глазах Эми. То же самое говорила и мама. Но мама считала, что порок — это чудовищное зло, которое нужно всеми силами подавлять. Лиз утверждала, что бояться порока нечего, наоборот, надо раскрыть ему объятья. Не было, наверное, двух более разных людей, чем мама и Лиз, но тем не менее обе увидели в ее глазах одно и то же.
И теперь Эми вглядывалась в собственное отражение в зеркале, заглядывала в окна своей души. Заглядывала старательно, но не увидела ничего, кроме поверхности двух темных и красивых глаз. Не смогла увидеть ни ужасов ада, ни благолепия небес.
Она мучилась одиночеством, раздраженная, пребывающая в полном замешательстве. Она хотела понять себя. Более того, хотела найти свое место в мире и впервые в жизни расслабиться, осознать, что теперь все будет хорошо.
Если ее надежды пойти в колледж и стать художницей относились к области фантазий, ей не хотелось затрачивать время и усилия ради того, чтобы занять не положенное ей место. В ее жизни и без того хватало борьбы.
Она коснулась грудей, и соски тут же отреагировали, встали, затвердели, большие, как первые фаланги ее мизинцев. Да, это плохо, грешно, как и говорила мама, но до чего же приятно.
Будь у нее уверенность, что Бог услышит ее, она бы опустилась на колени и попросила Его дать ей знак, святой знак, который позволит уяснить, раз и навсегда, хороший она человек или плохой. Но она не думала, что Бог прислушается к ней после того, что она сделала с ребенком.
Мама говорила, что она — плохая, что в ней живет зло, что она ослабила узду, которая сдерживала это зло. Мама видела в ней порочность. А матери положено знать такое о дочери.
Положено?
Положено?
* **
Прежде чем лечь в постель, Джой пересчитал деньги в банке. За последний месяц он добавил к ее содержимому два доллара и девяносто центов, так что теперь у него было ровно тридцать два (Доллара.
Он гадал, придется ли подкупать кого-то из Парка развлечений, чтобы ему позволили убежать с карни, когда парк будет покидать город. Он полагал, что ему понадобятся хотя бы двадцать долларов для того, чтобы удержаться на поверхности, пока он не начнет зарабатывать деньги, как каркни, скажем убирая слоновье дерьмо или выполняя какую-то другую работу, посильную десятилетнему мальчику. То есть на взятку оставалось двенадцать долларов.
Джой не знал, хватит ли этого.
Решил попросить у отца два доллара на дневной воскресный сеанс в «Риалто», но поехать не в кинотеатр, а к Томми Калпу, поиграть с ним всю вторую половину дня, а отцу, если он спросит, сказать, что был в кино. Таким образом его фонд побега мог увеличиться до тридцати четырех долларов.
Джой вернул банку на стол.
Помолился, а перед тем, как лечь в кровать, попросил Бога сделать так, чтобы мама больше не напивалась в стельку и не приходила в его комнату.
На следующий день, в воскресенье, Эми позвонила Лиз.
— Алло, — услышала в трубке.
— Это сестра Целомудрие, — представилась Эми.
— А-а, приветик, сестра.
— Я решила покинуть монастырь.
— Аллилуйя!
— В монастыре холодно и сквозняки.
— Не говоря о скуке.
— Так кто у тебя есть? С кем мне не придется скучать?
— Как насчет Базза Клеммета?
— Я его не знаю.
— Ему восемнадцать, скоро, думаю, исполнится девятнадцать. Он учился на класс впереди нас…
— Ага, так он старик!
— …но ушел из школы в одиннадцатом классе. Работает на бензозаправочной станции «Арко» на углу Главной и Бродвея.
— Знаешь ты, где их находить, — саркастически заметила Эми.
— Место работы у него, возможно, и не впечатляет, но подожди, пока ты его увидишь. У него такая кувалда.
— Кувалда?
— Она самая.
— А говорить он может?
— Очень даже.
— И шнурки сам завязывает?
— Вот в этом я не уверена. Но обычно он носит мокасины, так что об этом ты можешь не беспокоиться.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
— Доверься мне. Он тебе понравится. На какой вечер договариваться?
— Неважно. Я работаю днем.
— Завтра?
— Отлично.
— Встретимся вчетвером. Я и Ричи, ты и Базз.
— И куда поедем?
— Как насчет моего дома? Послушаем пластинки, посмотрим кино на родительском видике, выкурим пару «косяков». У меня есть потрясающая травка, от которой мы сразу заторчим.
— А родители? — спросила Эми.
— Завтра они уезжают на две недели в отпуск. В Новый Орлеан. Так что дом остается в полном моем распоряжении.
— Они оставляют тебя одну на две недели?
— Они уверены, что дом я не сожгу, — ответила Лиз. — И это все, что их действительно волнует. Слушай, детка, я рада, что ты наконец-то вняла голосу разума. Я уж боялась, что лето пойдет прахом. А с тобой мы отлично повеселимся.
— Не уверена, что мне хочется всего, ты понимаешь, о чем я, но поразвлечься желание есть. И я хочу ходить на свидания. Но не думаю, что буду трахаться со всеми подряд. Во всяком случае, до колледжа.
— Конечно, конечно.
— Я серьезно.
— Разумеется, решать тебе. А вот развлечемся мы отлично, пока мои старики будут в отъезде.
— Через неделю начинается окружная ярмарка, — напомнила Эми.
— Точно! Накурюсь травки и пойду кататься на аттракционах.
— Подозреваю, так и будет.
А ты ни разу после «косяка» не заходила в «Дом ужасов», со всеми этими монстрами, которые набрасываются на тебя?
— Никогда.
— Это так весело.
— Хочется попробовать.
Глава 10
Джанет Мидцлмеир работала окружным инженером по эксплуатационной безопасности. Проверяла, чтобы все общественные сооружения, здание суда, пожарные станции, библиотеки, школы, отделения Управления шерифа, принадлежащие округу спортивные арены и стадионы и так далее содержались в чистоте, хорошо освещались и не представляли угрозы ни для посетителей, ни для сотрудников.
Она несла ответственность как за конструкционную прочность самих сооружений, так и за надлежащее состояние и соответствие установленным требованиям всего технического и нетехнического оборудования, смонтированного в этих стенах. Джанет лишь несколько лет тому назад окончила колледж, эту должность занимала только два года и к своей работе все еще относилась столь же ответственно, как и в первый день на новом месте. Возложенные на нее обязанности она выполняла в точном соответствии с многочисленными инструкциями, а слова «общественное доверие» по-прежнему значили для нее очень и очень много, даже если они и превратились в пустой звук для многих чиновников как в округе, так и на уровне штата, с которыми ей доводилось иметь дело. Она еще недостаточно долго проработала на государственной службе и обязанности свои выполняла не формально, а с душой.
23 июня, в понедельник, когда в Роквилл, штат Мэриленд, прибыл передвижной парк развлечений, Джанет Миддлмеир появилась в административном трейлере, который служил офисом мистеру Фредерику Фредериксону, седовласому владельцу и директору-распорядителю Большого американского ярмарочного шоу. С присущей ей прямотой и резкостью Джанет выразила желание провести инспекцию на территории, отведенной парку развлечений, с тем чтобы проверить, что все возводимые аттракционы и павильоны отвечают установленным требованиям по эксплуатационной безопасности. Не могла она допустить открытие парка развлечений для посетителей, не убедившись, что он не представляет угрозы для жизни и здоровья жителей округа.
Наверное, в этом Джанет несколько выходила за пределы своих полномочий. У нее не было полной уверенности, что она имеет право инспектировать техническое состояние оборудования парка развлечений, пусть он и расположился на участке земли, принадлежащем округу. Раньше Никто из сотрудников департамента безопасности общественных сооружений не заглядывал по служебным делам к приезжающим в округ паркам развлечений, но Джанет посчитала, что без этого обойтись нельзя. Лишь несколькими неделями раньше в Виргинии рухнул один аттракцион, и при этом погибла молодая женщина. И хотя тот передвижной парк развлечений не имел никакого отношения к Большому американскому ярмарочному шоу, Джанет твердо решила, что досконально все проверит, прежде чем даст разрешение на открытие БАЯШ для посетителей.
Излагая все это мистеру Фредериксону, она боялась, как бы он не подумал, что она просто вымогает у него взятку, и, откровенно говоря, не знала, как ей поступить, если бы он действительно попытался откупиться от нее. Она знала, что у каждого парка развлечений есть специальный человек, чья работа — подкупать местные власти. Его называли «штопальщиком», потому что в город он приезжал раньше парка развлечений и «заштопывал» возможные прорехи, которые могли появиться в отношениях, с полицией и некоторыми ключевыми чиновниками, снабжал их как деньгами, так и бесплатными билетами для друзей и родственников. Если «штопальщик» не справлялся со своей работой, полиция обычно приезжала в парк развлечений и останавливала его работу, даже когда посетителей ни в чем не обманывали и карни честно отрабатывали свои деньги. Придраться к какой-то мелочи не составляло труда, а час простоя парка развлечений приносил большие убытки. Так что полицию всегда старались ублажить заранее. Но Джанет не хотела, чтобы в БАЯШ подумали, будто она приехала срубить быстрый доллар.
К счастью, у мистера Фредериксона, образованного, обходительного, вежливого джентльмена (руководителя передвижного парка развлечений она представляла себе совсем другим человеком), таких мыслей и не возникло. Он ни на секунду не усомнился в искренности и чистоте ее намерений. Взятку ей не предложили. Мистер Фредериксон заверил ее, что и для него, и для его сотрудников здоровье и безопасность посетителей парка развлечений стоят на первом плане, поэтому он очень хорошо понимает ее тревогу. И она тут же получила его разрешение проверять все, что ей захочется и сколь угодно долго. Мак Фрид, сотрудник мистера Фредериксона, который отвечал за перевозку парка развлечений с одной площадки на другую, дал ей бейдж с буквами «VIР», чтобы все карни оказывали ей всяческое содействие.
И вот практически все утро и часть второй половины дня, в каске, с большим фонарем и блокнотом, Джанет прочесывала территорию, отведенную под парк развлечений, наблюдая, как вдоль центральной аллеи, словно птица Феникс, растут павильоны и аттракционы. Она проверяла болты, заклепки, шарнирные соединения, при необходимости залезая в темные, труднодоступные места, ничего не упуская. Она обнаружила, что Фредерик Фредериксон говорил правду: в Большом шоу надежности уделялось максимум внимания.
В четверть четвертого Джанет подошла к «Дому ужасов», который за час с четвертью до открытия парка развлечений выглядел полностью готовым к приему посетителей. Рядом она не увидела ни души. Хотела, чтобы кто-нибудь провел ее по «Дому ужасов», но не смогла найти ни одного человека и даже подумала о том, чтобы пройти мимо. За целый день ей не удалось найти хотя бы одно упущение по части надежности, поэтому она сомневалась, что «Дом ужасов» выбьется из общего ряда. То есть она, скорее всего, зазря потратила бы время. И тем не менее…
Джанет отличало очень уж сильное чувство долга.
Она поднялась по пандусу, ведущему к входной двери, мимо будки кассира, вошла в коридор, где стояли гондолы, на которых посетители совершали экскурсию по «Дому ужасов». Коридор вел к большим дверям из фанеры, разрисованным так, что они напоминали массивные, подвешенные на железных петлях ворота грозного замка. При включенном механизме движения двери раскрывались, когда к ним подъезжала очередная гондола, и захлопывались за ней. Подойдя к дверям, Джанет нашла одну половинку приоткрытой. Заглянула за нее.
В «Доме ужасов» еще не царила темнота. Лампы горели вдоль рельсов, по которым двигались гондолы, и исчезали за поворотом в пятидесяти футах от дверей. Но даже с лампами интерьер «Дома ужасов» выглядел мрачным.
Джанет всунулась в щель.
— Эй!
Никто не ответил.
— Есть тут кто-нибудь? — спросила она.
Тишина.
Она включила фонарь, замялась разве что на секунду, шагнула вперед.
В «Доме ужасов» пахло сыростью и машинным маслом.
Она наклонилась и проверила соединение двух секций рельсов. Претензий у нее не возникло.
Джанет поднялась и двинулась дальше.
По обеим сторонам рельсов в чуть поднятых над ними нишах стояли механические, в рост человека фигуры. Уродливый, с похотливой улыбкой пират, держащий в руке саблю. Вервольф с когтями, покрытыми серебристой, фосфоресцирующей красной, которые сверкали в темноте. Из раскрытой пасти вервольфа торчали зубы в два с половиной дюйма длиной. Улыбающийся, залитый кровью убийца с топором стоял над трупом одной из жертв. И такие фигуры встречались через каждые несколько шагов. Хотя ни один моторчик не работал и они не могли шевельнутся, у Джанет возникло ощущение, что они изготовились для того, чтобы выпрыгнуть из своих ниш и наброситься на нее. Чего уж там говорить, нагнали эти механические куклы на нее страху. Но тем не менее не помешали проверить надежность анкерных болтов и убедиться, что ни одна из кукол не упадет на проезжающую мимо гондолу и не придавит пассажиров.
Поглядывая по сторонам, Джанет добралась до первого поворота и продолжила путь, миновала второй поворот, третий, восхищаясь выдумкой и изобретательностью создателей «Дома ужасов». Помещение было огромным, никак не меньше склада средних размеров, и напичканным всякими страшилками. И посетители, безусловно, получали острые ощущения, за которыми, собственно, и шли сюда.
Джанет оказалась в самом центре «Дома ужасов», стояла на рельсах, смотрела на огромного паука, зависшего над ее головой, когда чья-то рука опустилась ей на плечо. Она ахнула, подпрыгнула, отскочила в сторону, повернулась и закричала бы, если б крик не застыл у нее в горле.
Перед ней стоял мужчина. Очень высокий, в шесть с половиной футов, с широкими плечами, грудью колесом, в костюме чудовища Франкенштейна: черный костюм, перчатки и маска, полностью закрывающая голову.
— Испугалась? — спросил мужчина. Низким, хриплым голосом.
Джанет шумно сглотнула слюну.
— Да! Вы испугали меня до полусмерти.
— Моя работа.
— Что?
— Пугать посетителей. Моя работа.
— Ага. Так вы работаете здесь, в «Доме ужасов»?
— Моя работа.
Джанет решила, что он слабоумный, олигофрен, может, и дебил. Постаралась быть дружелюбной, в надежде, что дружелюбным останется и он.
— Меня зовут Джанет. А вас?
— Что?
— Как вас зовут?
— Гюнтер.
— Хорошее имя.
— Не нравится.
— Вам не нравится ваше имя?
— Нет.
— А какое нравится?
— Виктор.
— Тоже хорошее.
— Виктор — любимчик.
— Чей любимчик?
— Его.
Джанет осознавала, что положение у нее незавидное: странное, плохо освещенное место, где их никто не увидит и, скорее всего, не услышит, а рядом психически неполноценный мужчина таких габаритов, что может переломить ее пополам, как спичку.
Он шагнул к ней.
Она отступила.
Он остановился. Остановилась и она, дрожа всем телом, понимая, что не сможет убежать от него. И ноги у него были длиннее, и «Дом ужасов» он знал куда лучше, чем она.
Из-под маски донесся какой-то странный звук. Мужчина сопел, словно собака, ловящая запах.
— Я — официальное лицо, — проговорила Джанет медленно. В надежде, что он ее поймет. — Очень важное официальное лицо.
Гюнтер молчал.
— Очень важное, — нервно повторила Джанет. Постучала пальцем по бейджу с буквами «VIP», который дал ей Макс Фрид. — Мистер Фредерик- сон сказал мне, что я могу заходить в любой павильон на центральной аллее. Вы знаете мистера Фредериксона?
Гюнтер не ответил. Просто стоял, большой, как грузовик. Лицо скрывала маска, руки висели, как плети.
Мистеру Фредериксону принадлежит этот парк развлечений, — продолжила Джанет. — Вы должны его знать. Он же ваш босс. Он сказал, что я могу заходить, куда пожелаю.
Наконец Гюнтер заговорил:
— Пахучая женщина.
— Что?
— Пахучая женщина. Хорошо пахнешь. Сладко.
— Ох, нет, — Джанет начала потеть.
— Хочу сладкую.
— Нет, нет. Нет, Гюнтер. Это нехорошо. Вас это приведет к беде.
Он вновь начал принюхиваться, как собака. Маска чудовища Франкенштейна, похоже, мешала ему поймать нужный запах, и он стянул ее с головы, открыв свое лицо..
Увидев, что скрывалось под маской, Джанет отшатнулась и закричала.
Но прежде чем кто-то услышал бы Джанет, Гюнтер прыгнул на нее и коротким ударом оборвал ее крик.
Джанет упала.
И тут же Гюнтер накрыл ее своим телом.
За пятнадцать минут до открытия парка развлечений Конрад всегда обходил «Дом ужасов», проверяя его готовность к приему посетителей. Вот и теперь он шел по рельсам, чтобы убедиться, что все чисто и никто не оставил на них инструменты и доску, которые могли помешать движению гондол.
В Зале гигантских пауков он нашел мертвую женщину. Она лежала на рельсах, под одним из громадных тарантулов. Лежала на окровавленной одежде, голая, в синяках, рваных ранах, обезглавленная. Оторванная голова, лицом вверх, валялась в ярде от тела.
Поначалу он подумал, что Гюнтер убил женщину-карни. Хуже этого ничего просто быть не могло. От тел посторонних не составляло труда избавиться таким образом, чтобы подозрения полиции не пали на участников Большого американского ярмарочного шоу. Но если будет найдено изнасилованное и изувеченное тело женщины-карни, полицию вызовут на территорию ярмарки, и Гюнтер рано или поздно заинтересует копов. Карни считали юношу обычным уродом, потому что ничего не знали о его неконтролируемой потребности насиловать, убивать и пить кровь. Таким он был далеко не всегда. Карни знали его другим, не подозревая, что за последние три года, после того как у него возникли сексуальные желания, он кардинально изменился. Никто и никогда не обращал внимания на Гюнтера, к нему привыкли, его не замечали. Однако в случае убийства женщины-карни кто-нибудь присмотрелся бы к Гюнтеру, и вот тогда не удалось бы скрыть правду.
Но едва начальный приступ паники миновал, Конрад понял, что эта женщина не имеет отношения к их парку развлечений. Он никогда не видел ее лица. Так что оставался шанс, что ему и на этот раз удастся уберечь Гюнтера от беды.
Понимая, что времени для сокрытия улик минимум, он обошел кровавые останки и поспешил к дальнему концу Зала гигантских пауков. Там, где рельсы поворачивали, рядом с ними стояли две механические куклы: борющиеся человек и гигантский тарантул. Пока неподвижные, поскольку мимо них еще не проезжали гондолы с купившими билет в «Дом ужасов». Человека и паука поставили на раскрашенные валуны из папье-маше. Конрад обошел их и опустился на колени.
Свет от ламп, которые висели над рельсами, за кучу «валунов» не проникал. Конрад пошарил рукой по полу и нащупал кольцо крышки люка. Ухватился за него, поднял крышку. Люк, один из шести, разбросанных по «Дому ужасов», вел в подвальное помещение.
Конрад нащупал ногой первую ступеньку лестницы и спустился по ней в чернильную тьму. Добравшись до пола, покрутил в воздухе правой рукой, пока не поймал веревку выключателя. Дернул за нее, и по всему подвалу зажглись двенадцать лампочек. Конрад стоял в комнатке с низким потолком, набитой самыми разными техническими устройствами, в механическом чреве «Дома ужасов».
Нырнул в узкий проход, который вел к северо-западному углу, где находились верстак, стойка с инструментами и запасными частями, лежали полотнища брезента и пара комбинезонов.
Конрад быстро снял с себя пиджак и брюки, надел комбинезон. Не хотелось ему объяснять Понтеру, откуда на его одежде взялись пятна крови.
Схватил одно из брезентовых полотнищ и поспешил к лестнице. Наверху направился к мертвой женщине, которая лежала на рельсах.
Посмотрел на часы. Парк развлечений открывался в половине пятого, именно это время и показывали часы. Ворота ярмарки открывались, жители городка вливались в центральную аллею. Через десять минут первые из них начали бы покупать билеты в «Дом ужасов».
Призрак не подал бы электричество на все системы «Дома», не получив подтверждения, что путь для гондол свободен. Наверняка он уже задавался вопросом: а где же Конрад? И через пару- тройку минут отправился бы на поиски босса.
Конрад расстелил брезент. Поднял еще теплое тело и бросил на середину. Схватил за длинные волосы голову с раззявленным ртом и выпученными глазами, добавил к телу. За головой последовала окровавленная одежда, фонарь, записная книжка и каска. Почему эта женщина была в каске? Что она вообще делала в «Доме ужасов»? Конрад поискал сумочку. Ни одна женщина не могла обойтись без сумочки. Но нет, не нашел. Закатал женщину в полотнище, взялся за края и, тяжело дыша, потянул за «валуны», на которых боролись человек и тарантул.
Уже огибал их, когда услышал, что его зовут по имени: «Конрад!»
Читать бесплатно другие книги:
