Славный парень Кунц Дин
— Взломали бы сейф. Украли диски.
— Он часто раздавал фотографии тем людям, которых фотографировал.
— Украли бы фотографии и у них. Зачем было убивать всех этих людей?
— Если бы честолюбивый прокурор или опытный журналист вышли на этих людей, кто знает, что они могли бы вспомнить... или притвориться, что вспомнили. «О да, я слышал, как эти двое говорили о взрыве посольства, а через несколько месяцев его взорвали». Людям нравится купаться в лучах славы, даже если такое случается и раз в жизни.
— То есть было принято решение ликвидировать всех, кто мог утверждать, что в тот день подслушал их разговор во внутреннем дворике кофейни «Сливки и сахар».
— Слишком велики ставки, мистер Кэрриер. Четвертым событием стал восход звезды сенатора. Возможно, он станет нашим следующим президентом. И это было бы здорово. Сенатор с нами уже двадцать лет, с первых дней нашего существования.
— Вы говорите про ваше теневое государство.
— Да. Нас много в правительственных учреждениях, в правоохранительных ведомствах, в разведке, в Конгрессе... но теперь появился шанс дотянуться и до Овального кабинета.
Уэнтуорт взглянул на часы, поднялся.
— Человек, которого я убил, — затронул Тим ещё одну тему.
— Инструмент. Какое-то время очень даже полезный. Но в последние месяцы у него начались нелады с головой.
— Вам известно его настоящее имя?
— В нем не было ничего особенного. Один из множества.
— Множества, — пробормотала Линда.
Уэнтуорт сцепил пальцы, хрустнул костяшками.
— Когда мы узнали, что его целью стали вы и ваша семья, мистер Кэрриер, нам пришлось вмешаться. Как я и говорил, в интересах реконструкции принципов что-то должно оставаться незыблемым.
— Но это всего лишь жаргон.
— Да, конечно, но за жаргоном — система ценностей, в которую мы верим, по которой стараемся жить. Мы — принципиальные мужчины и женщины.
Когда Тим и Линда встали с дивана, Уэнтуорт поправил узел галстука, вытащил из рукавов манжеты. Улыбнулся.
— В конце концов, если бы такие люди, как вы, столь храбро не защищали нашу страну, нам было бы нечего реконструировать.
Тима и уважали, и одновременно ставили на место.
Прежде чем открыть дверь в коридор, уже взявшись за ручку, Уэнтуорт добавил:
— Если вы попытаетесь сообщить кому-то всё то, что услышали от меня, вас выставят паранойяльным идиотом. Мы можем это гарантировать, ведущих журналистов в нашем распоряжении предостаточно. А потом придет день, когда вы сломаетесь, убьете мисс Пейкуэтт, всю вашу семью и покончите жизнь самоубийством.
— Никто не поверит, что он мог это сделать, — тут же встала на защиту Тима Линда.
Уэнтуорт изогнул бровь.
— Герой войны, повидавший такие ужасы, страдающий посттравматическим душевным расстройством, наконец-то ломается, устраивает кровавую бойню? Мисс Пейкуэтт, если принять во внимание, что в наши дни не составляет труда убедить общественность в невозможном, то уж с этим-то не возникнет никаких проблем.
Он вышел из кабинета.
— Тим? Герой войны? — переспросила Линда.
— Не сейчас. — Он взял ее за руку и вывел в коридор.
Уэнтуорт вышел через парадную дверь, оставив ее открытой. Тим ее закрыл.
Все орки, похоже, покинули дом.
Мэри и Пита они нашли на кухне.
На лице Мэри читался испуг, а Пит спросил:
— Что это было?
— Отвези маму и Линду к себе.
— Я остаюсь, — возразила Линда. — И необходимо заняться твоим ухом.
— Доверься мне. Поезжай к Питу. Мне нужно кое-что сделать. Я позвоню отцу, попрошу приехать и отвезти меня в больницу. Оттуда мы приедем к Питу.
— А что потом? — спросила Линда.
— Потом будем жить дальше.
Телефонный звонок слился с дверным.
— Соседи, — уверенно заявил Тим. — Мы ни с кем не должны говорить, пока все не обсудим и не придумаем объяснения случившемуся.
Когда Пит уехал с Линдой и Мэри, Тим прошел в гараж, достал из ящика с инструментами сапожный нож.
Вырезал измазанные кровью участки ковровой дорожки в коридоре верхнего этажа и на лестнице. Сунул в мешок для мусора.
Звонили в дверь, звонил телефон, но уже не так часто.
Удивившись, что ни на декоративную подушку с дивана, ни на подушку с кресла кровь не попала, Тим вернулся с ними в гостиную.
Собрал куски разрезанной картины, все отстрелянные гильзы, тоже сунул в мешок для мусора.
С большим трудом передвинул высокий комод, вернув на место у стены, которое он занимал раньше. Собрал осколки разбитых ламп. Пропылесосил ковер в большой спальне, очищая от щепок и мусора.
Через пару дней он намеревался помочь отцу заделать все выбоины от пуль в стенах и покрасить их.
Он закрыл и запер окно в большой спальне, потом закрыл, но не запер окно в своей спальне в глубине дома.
Орки унесли с собой все снаряжение киллера, которое тот оставил на центральной стойке на кухне. Сняли наручники, которыми киллер прицепил стул к столу.
Нарезанные яблочные дольки в миске стали коричневыми. Тим их выбросил, вместе с кожурой из раковины.
Помыл миску, оба ножа, убрал.
Решил, что сломанный стул починит позже.
Это был его дом, где он вырос, священное для него место, и хотелось, чтобы в нем царил полный порядок.
Позвонив отцу, он перешел улицу, чтобы поговорить с Микки Маккриди.
Глава 64
Связь с Интернетом восстановилась, никто не забрал компьютер Пита. Он его включил, предложил Линде сесть за клавиатуру, назвал нужный ей сайт и вышел из комнаты.
На сайте она набрала в строке поиска имя и фамилию Тима, и на экране высветился следующий документ:
«Сержант Тимоти Юджин Кэрриер награжден за выдающуюся храбрость и отвагу, проявленные с риском для жизни и с наивысшим проявлением чувства долга. Взвод из состава роты сержанта Кэрриера, выполняя боевое задание, наткнулся на здание склада, в котором проводились массовые казни гражданских лиц, сочувствующих демократическому движению. Когда взвод вступил в бой, чтобы захватить здание и спасти находящихся в нем заключенных, в том числе десятки и сотни женщин и детей, их атаковали с тыла и окружили превосходящие силы противника. Осознав, что взвод понес Потери, лишившие его эффективного командования, отдавая себе отчет, что атака противника продолжается, сержант Кэрриер взял восемь человек и на вертолете полетел на помощь окруженному взводу. Сержант Кэрриер выгрузился из вертолета, который, поврежденный противником, совершил вынужденную посадку, и под огнем врага повел своих солдат и команду вертолета на соединение с окруженным взводом, в котором действительно погибли все офицеры. Пять следующих часов он бесстрашно перемещался от позиции к позиции, командуя и подбадривая солдат. Даже раненный в ногу и спину осколками гранаты, сержант Кэрриер продолжал руководить обороной, отражая многочисленные атаки противника и поставив в известность командование о сложившейся ситуации. Когда вражеские силы разрушили ведущие в здание склада ворота, сержант Кэрриер лично занял позицию у бреши, сдерживал врага критические сорок минут и потерял сознание лишь после того, как противник отступил после прибытия вызванного сержантом подкрепления. Действия сержанта Кэрриера спасли морских пехотинцев от плена и свели потери к минимуму. При обследовании склада были обнаружены 146 расчлененных и обезглавленных гражданских лиц, из них 23 женщины и 64 ребенка. Верность долгу и неукротимый боевой дух сержанта Кэрриера позволили спасти 366 гражданских лиц, которые находились в здании склада, из них 112 женщин и 220 детей, в том числе и младенцев. Решение взять командование на себя и личная доблесть сержанта Кэрриера перед лицом превосходящих сил противника характеризуют его с самой лучшей стороны и в полной мере соответствуют духу традиций морской пехоты и военно-морских сил США».
Этого человека с большой головой и добрым сердцем наградили Почетной медалью Конгресса.
Она читала приказ о награждении, задыхаясь от благоговейного трепета. Потом второй раз, сквозь слезы, третий.
Когда Пит решил, что более нет нужды оставлять ее в одиночестве, он вошел, сел на краешек стола, взял ее за руку.
— Господи, Пит. Господи.
— Я из того самого окруженного на складе взво-да, на помощь которому он прибыл со своими людьми.
— Тогда вы и выросли вместе.
— А вечером, за обедом, ты познакомишься с Лаймом Руни, он служил под началом Тима, и с женой Лайма, Мишель... она была пилотом сбитого вертолета. Ты знаешь, что он привел к нам своих людей под огнем противника?
Линда кивнула.
— Там не сказано о том, что он наложил жгут на руку Мишель. А когда они шли к нам под огнем, наполовину прикрывал ее, наполовину тащил на себе.
Дар речи вернулся к ней не сразу.
— Каждый идиот от побережья до побережья знает, кто такая Пзрис Хилтон, но многим ли известна его фамилия?
— Один из пятидесяти тысяч? — предположил Пит. — Но по-другому и быть не может, Линда. В клубе, к которому он принадлежит, популярность не в почете. Я встречал несколько человек, которые получили эту медаль. Они совсем другие и медали свои получили в другое время, во время Второй мировой войны, но в чем-то они так похожи. Во-первых, если начинаешь ахать и охать, встречая их, если просишь рассказать все, как было, видно, что они смущаются из-за того, что их принимают за героев. Не знаю, то ли такая скромность у них врожденная, то ли появилась со временем, но мне совершенно понятно, я бы таким скромным быть не мог.
Они вышли на кухню.
Мэри стояла у раковины, чистила яблоки для пирога.
— Миссис Кэрриер? — позвала Линда.
— Да.
— Спасибо вам.
— За что, дорогая?
— За вашего сына.
Глава 65
Огромное небо распласталось над бескрайними полями, на которых дружно набирала силу пшеница. Тим остановился у поворота с шоссе, полюбовался окружающими его тишиной и покоем, а потом проехал оставшиеся полмили до фермерского дома.
Двухэтажный дом встречал мир верандой, которая окружала его со всех сторон. Белые оштукатуренные стены сверкали под ясным солнцем Среднего Запада.
Раньше он видел этот дом на фотографиях, но никогда здесь не был.
Приехал он в единственном своем костюме, в одной из двух белых рубашек и новом галстуке, который купил специально для этого случая.
Когда вышел из арендованного автомобиля, поправил узел галстука, одернул пиджак, посмотрел вниз, чтобы убедиться, что ботинки начищены.
Симпатичный молодой мужчина, одетый не столь парадно, вышел из дома, провел его на переднее крыльцо, составляющее часть веранды. Спросил, не хочет ли он ледяного чая.
И теперь Тим сидел в кресле-качалке со стаканом отличного чая.
Чувствовал себя большим, неуклюжим медведем, но никак не чужаком.
Всю веранду занимали кресла-качалки, плетеные кресла и диваны, столики, словно по вечерам все соседи приходили сюда отдохнуть после долгого дня, поболтать о погоде.
Она не заставила его ждать. Появилась в сапогах, джинсах и накрахмаленной белой блузе, одетая не столь формально, как при их первой встрече.
Он сказал, что рад ее видеть, она ответила тем же, и он почувствовал, что это не просто слова.
В семьдесят пять она оставалась высокой и стройной, седые волосы стригла коротко, а серые глаза оставались проницательными и ясными.
Рукопожатие ее было таким же крепким, каким он его и помнил, руки — сильными и загорелыми.
Они пили чай, говорили о видах на урожай и лошадях, которых она очень любила, о радостях лета на Среднем Западе, где она родилась,- выросла и надеялась никогда отсюда не уезжать. Потом он перешел к главному.
— Мэм, я приехал, чтобы обратиться к вам с очень важной для меня просьбой.
— Говорите, сержант Кэрриер, и я сделаю все, что смогу.
— Я приехал, чтобы попросить вас устроить мне встречу с вашим сыном, и жизненно важно, чтобы мою просьбу передали ему лично вы.
Она улыбнулась:
— К счастью, у нас всегда были прекрасные отношения, за исключением месяца, когда он служил на флоте и собрался жениться на девушке, которая, я это точно знала, совершенно ему не подходила.
— И как все закончилось, мэм?
— К моему облегчению, и... чего уж там, меня это крайне позабавило, он выяснил, что у девушки не было ни малейшего желания выходить за него замуж.
— Я через месяц женюсь, — признался Тим.
— Поздравляю, сержант.
— И я точно знаю, что эта девушка мне подходит.
— Что ж, вы старше, чем тогда был мой сын, и, позвольте сказать, более здравомыслящий.
Они поговорили о Линде, а потом о его просьбе, о причинах, по которым он обратился к ней с такой просьбой, и он рассказал ей гораздо больше, чем собирался.
Глава 66
Хвойный лес застыл в красных сумерках вечерней тишины, напоминая кафедральный собор, в котором совы раз за разом повторяли молитву, состоящую из одного слова.
Большой красивый дом делил с деревьями спускающийся к длинному озеру склон. Багрянец закатного неба отражался от поверхности воды.
Мужчина сопровождал Тима с катера на берег, потом к пирсу, который вдавался в воду на добрую сотню футов.
— Дальше пойдете сами, — сказал он.
Шаги Тима отдавались от планок настила, вода мягко толкалась со сваями, где-то справа от Тима в воздух выпрыгнула рыба, плюхнулась обратно.
В конце пирса находилась беседка, ее размеры позволяли подать обед на восьмерых. В этот вечер столик поставили маленький, с двумя стульями, оба повернули к западному небу и воде, в которой оно отражалось.
На столе Тим увидел поднос с сандвичами под стеклянной крышкой и серебряное ведерко со льдом, в нем охлаждались четыре бутылки пива.
Хозяин Тима поднялся, они обменялись рукопожатием. Хозяин открыл две бутылки, они сели, окутанные сгущающимися сумерками, выпили пива прямо из бутылки.
Красное перешло в пурпур, пурпур — в лиловое, на небе начали появляться звезды.
Поначалу Тим чувствовал себя неловко и пожалел, что рядом не было ничего выложенного из камня, о чем он мог бы высказать свое компетентное мнение, похвалить со знанием дела. Скоро, однако, первоначальная скованность прошла.
Огни в беседке не зажигали, но лунный свет отражался от воды, так что они не сидели в полной темноте.
Среди прочего поговорили о матерях, и у обоих нашлись интересные истории...
За сандвичами и второй бутылкой пива Тим рассказал об убийце с голодными глазами, Уэнтуорте и обо всем, что произошло. Было много вопросов, и он ответил на все, потом последовали новые вопросы, потому что сына Среднего Запада отличала дотошность.
Наконец Тим положил на стол DVD Микки Маккриди.
— О чем я прошу, сэр, ради безопасности моей семьи, представить все так, словно отправной точкой не стала полученная от меня информация.
Его заверили, что так и будет, и у него сложилось ощущение, что полученное обещание — не пустые слова.
В каком-то смысле приездом сюда он открывал дверь. Насчет дверей интуиция ни разу не подвела его, вот и сейчас он чувствовал, что эту дверь открывать безопасно.
— Сэр, на видео засняты двадцать человек, лица видны четко, в том числе и Уэнтуорта, или как там его звать. Они все работают в правоохранительных ведомствах или в других государственных структурах, поэтому в архивах есть их фотографии. С помощью компьютерных программ визуального распознавания найти их будет легко. Я полагаю, эти двадцать приведут к двадцати другим и так далее. Но вы лучше меня знаете, как это делается.
Чуть позже в беседку вошел помощник. Кивнул Тиму, обратился к боссу:
— Мистер президент, до звонка, которого вы ждете, осталось пять минут.
Тим поднялся вместе с хозяином, они пожали друг другу руки.
— Мне больше двух бутылок пить нельзя, но, может быть, вы хотите выпить ещё одну, прежде чем уйдете? — спросил президент.
Тим оглядел черное озеро, лунную дорожку, черные силуэты деревьев на берегу, кивнул:
— Спасибо, сэр. Не откажусь.
Постоял, пока президент не покинул пирс, снова сел.
Служанка принесла бутылку пива и стакан со льдом, потом он остался один. К стакану не прикоснулся, пиво пил из бутылки.
Где-то далеко закричала гагара, эхо понеслось над водой.
Здесь Тим был так же далеко от дома, как и в белом доме среди бескрайних полей, но все равно ощущал умиротворенность, потому что это и был его дом, от одного океана до другого.
Глава 67
Цены юга или района бухты были им не по карману, вот они и нашли маленький городок на участке побережья, который им понравился.
И даже здесь они не смогли купить особняк у воды или с видом на океан, но зато купили крепкий дом, построенный в 1930-е годы.
Занимаясь ремонтом, жили в трейлере, который поставили на участке. Большую часть работы сделали сами.
Его семья (она включала ещё Пита, Зою, Лайма и Мишель) приехала на новоселье между Днем благодарения и Рождеством. Мишель привезла люстру со львами, и Линда заплакала, увидев ее, а потом заплакала вновь, узнав, что Мишель беременна.
Он получил первый заказ: сложил стену, потом выложил внутренний дворик, и один проект вел к другому. Скоро большинство жителей города знали его: Тим-каменщик, который вкладывает в работу душу.
После завершения ремонта Линда вновь взялась за перо. В этой истории не было злости, строки не сочились горечью.
— Это обязательно опубликуют, — сказал он, прочитав две первые главы. — Настоящая книга. В ней — ты.
Телевизора у них не было, но иногда они покупали газеты.
В феврале, через девять месяцев после того, как Тим убил киллера, нанятого убить Линду, средства массовой информации заполнили истории о заговорах и предъявленных обвинениях. Два известных политика покончили жизнь самоубийством, Вашингтон трясло, политические империи рушились.
Они следили за новостями неделю, потом перестали.
По вечерам слушали свинг и старые радиопрограммы: Джека Бенни, Фила Харриса, Бернса и Аллеи.
Они продали ее «Форд» модели 1939 года, который пометил киллер, и говорили о том, чтобы купить новый, если книга будет хорошо продаваться.
Как и Питу, прежде Тиму иногда снились отрубленные головы детей и горюющая, но благодарная мать, которая потеряла одного ребенка, но не двух других. Именно она с корнем вырвала свои волосы и сплела их простеньким узором, потому что была бедна и не могла подарить своим спасителям ничего другого. Теперь такие сны канули в Лету.
Большой мир оставался тёмным, и темнота угрожала сгуститься ещё сильнее. Но он и Линда нашли маленькое светлое место, потому что она знала, как терпеть, а он — как сражаться, и вместе они стали друг для друга целым миром.
Читать бесплатно другие книги:
