Золотые нити судьбы Гармаш-Роффе Татьяна

Вторник, продолжение

В ожидании полиции Реми аккуратно осмотрел тело. Девушка была в коротких джинсовых шортах, широкой белой блузке с глубоким вырезом, синих босоножках на шпильках. Волосы ее, длинные и светлые, оказались крашеными: у корней виднелись темные полоски. На руке модные часы, остановившиеся на отметке четыре двадцать пять, на пальце кольцо с сапфиром, окруженным мелкими бриллиантами (или подделка?), на шее золотая цепочка с крестиком. Больше при ней ничего не нашлось: ни документов, ни кошелька, ни мобильного. По логике вещей, все это находилось в ее сумке, – а сумка… Скорей всего, покоится на дне озера.

Видимых следов насилия не наблюдалось, по крайней мере, спереди. Только ноготь на одном пальце ноги был сильно надломлен. Споткнулась, ушиблась о камень?

Реми, стоя на коленях, осторожно приподнял тело, повернув его на бок. Ни на спине, ни на затылке тоже не оказалось никаких ран.

Он бережно опустил труп девушки на песок, запустил пальцы в карманы ее шорт, пошарил. Из левого выловил небольшой мокрый кусочек бумаги. Развернул.

– Не трогайте ничего до приезда полиции! – прогремел голос над его головой.

Реми положил клочок бумаги на место, в карман утопленницы, поднялся, посмотрел на говорящего.

– Я хозяин этого побережья, – сообщил невысокий широкоплечий брюнет лет пятидесяти, – я отвечаю за все, что тут происходит! Только полиция имеет право осматривать тело!

– Я частный детектив, – Реми протянул удостоверение.

– Частный? Хм… Это дает вам право осматривать труп до приезда полиции?

– Нет, по правде сказать.

– Тогда отойдите!

Реми спорить не стал, отошел. Ксюша тут же ухватила его за руку и вытащила из толпы любопытных, отвела в сторонку.

– Реми, она русская! – прошептала она возбужденно. – У нее крестик на шее православный!

– Или сербка, или болгарка, или украинка…

– Тоже верно…

– В кармашке у нее лежит записка, и написана она кириллицей.

– Вот видишь!

– Так кириллицей пользуются, если я не ошибаюсь, не только русские?

– Не только… А что там написано?

– Я не понял. Успел прочитать только «виль»… Может, «вилька»?

– Там стоял мягкий знак?

– Да.

Реми за время жизни с Ксюшей немножко поднаторел в русском. До разговорного ему было еще далеко-предалеко, но кириллицу он читать умел и некоторые слова знал.

– Нет, не «вилка», она пишется без мягкого… Слово стояло отдельно? Или это была часть какого-то слова?

Реми подумал, вспоминая.

– Отдельно!

– Тогда… Реми, я подозреваю, что это было слово «виль»!

– А что это значит?

– По-русски – ничего. Произнеси по-французски!

– «Вилль»? То есть ville?

– Скорей всего. Что там еще написано?

– Я не успел разобрать…

Обидно. «Ville» означает всего лишь «город». А городов и городков тут великое множество…

Прибыла жандармерия, Реми с Ксюшей дали показания.

– Я частный детектив, – сообщил Реми, – и если могу быть вам полезен…

– Мы записали ваши координаты, – суховато кивнул молодой жандарм. Наверное, как и большинство южан, он не жаловал парижан. – Если что, свяжемся. В любом случае мы вас вызовем для дачи письменных показаний.

Слышно было, как он договаривался по телефону насчет водолазов, чтобы попытаться найти сумку утопленницы.

«Дохлое дело, – пробормотал невдалеке хозяин. – Тут такие водоросли, что в них целую лодку не найдешь, не то что сумку…»

Тело девушки с золотистыми волосами загрузили в машину, и вскоре пляж опустел. Солнце уже пригревало вовсю, и одежда Реми почти высохла за то время, пока он осматривал утопленницу да общался с жандармами. Он повел Ксюшу в кафе: после гребли и купания-ныряния в холодной воде ему страшно захотелось есть. Они уселись за столик, сделали заказ. Ксюше кусок в горло не лез после пережитого потрясения, и она попросила только кофе, круассан и сок, – Реми же заказал омлет с ветчиной и чай.

– Вот после такого, – проговорила Ксюша, обмакивая круассан в кофе, – после такого легко поверить, что Царица озера утащила девушку на дно! Тем более что она блондинка, даже если крашеная…

– Ну-ну, – усмехнулся Реми, с аппетитом поедая омлет. – Может, ты переключишься на жанр фантастики?

Ксюша обиженно умолкла. Но ненадолго. Обижаться она не умела.

– Реми, а давай мы сами проведем расследование, а?

– И как ты себе это представляешь?

– Ну, ведь кто-то же ее утопил! Вот, будем искать кто! У нас есть зацепка: если она и не русская, то все-таки славянка, очень заметная, красивая – на нее обязательно должны были обратить внимание! И мы сможем опросить жителей близлежащих городков, не видел ли ее кто-нибудь! Я ее сфотографировала на мобильный, мы будем показывать ее фотографию…

– Гз… Ксю, девушка могла сама упасть со скалы! И никто ее не топил! Ты видела, какая там крутая скала? А какие на девушке шпильки?! Если она сдуру решила полюбоваться озером сверху, то неудивительно, что она подвернула ногу на камнях и упала в воду! Так что вряд ли тут что-то можно расследовать, если ты имеешь в виду преступление.

– Но…

– Жандармерия, в отличие от нас, получит заключение судебно-медицинского эксперта, который с точностью скажет, было ли применено к ней какое-то насилие или нет. А у нас с тобой такой информации не будет. Ты слышала, как ответил мне жандарм? Разве что прямо не послал к такой-то маме!

– Реми, но все же…

– Позвольте мне составить вам компанию? – неожиданно раздался голос совсем рядом.

Они дружно повернулись: рядом с их столиком стоял хозяин побережья.

– Присаживайтесь, – кивнул Реми.

– Брюно, – он пожал им руки.

– Моя жена Ксения (он постарался выговорить имя правильно), а меня зовут Реми Деллье.

– Что-то вы мало заказали… Давайте еще что-нибудь попросим. За счет заведения!

– В чем дело? – насторожился Реми.

– Эээ… Не буду темнить, приступлю прямо к делу. Вот только заказ сделаю сначала…

Он махнул рукой, и официантка подлетела к столику.

– Тут очень вкусная рыба… Отведайте, не пожалеете!

Но Ксюша с Реми отказались.

– По бокалу вина? – настаивал Брюно.

– В такой ранний час? – удивилась Ксюша.

– Для вина любое время суток годится, мадам!

– Брюно, нас вполне устраивают кофе и чай. Говорите, с чем пришли, церемонии ни к чему.

– Я тут хозяин, как уже вам сказал… И мне дурная реклама не нужна.

– Это понятно.

– Вот и хорошо. Слухи расходятся быстро, сами знаете. Люди могут испугаться…

– Или, наоборот, потекут сюда рекой.

– Потекут, – согласился хозяин, – но люди суеверны. Они перестанут брать лодки и велосипеды – побоятся! Окопаются тут, на веранде ресторанов… Мне принадлежит только один – этот, где мы с вами сидим… Мои доходы складываются из аренды плавающих средств и этого ресторана… Причем за лодки и велосипеды я получаю доход едва ли не больше, чем приносит мне ресторан! Многие сюда приезжают лишь затем, чтобы покататься по озеру, искупаться, – эти платят еще за топчаны и кабинки для переодевания… Посетители нередко привозят с собой бутерброды и термосы, так что в ресторан заглядывают далеко не все… И если основная моя клиентура побоится теперь лезть в воду, то моему бизнесу конец!

– Чего вы хотите от меня? – спросил Реми, устав от предисловий.

– Пока жандармерия разродится… я успею разориться! Мне нужно, чтобы быстро доказали, что это несчастный случай… Или преступление, на худой конец! Чтобы никому не пришло в голову, что в моем озере действуют потусторонние силы! Которые готовы утащить любого на дно!

– Но ведь, – удивилась Ксюша, – вы сами сказали, что на этой легенде и построили свой бизнес!

– Ха! Легенды всем нравятся! До той поры, пока они не начинают реально осуществляться! Люди рекой текли на Царицу озера, – но с момента, когда появилась жертва… Многие решат, что это Царица утащила на дно девушку! Они и теперь притекут, повторяю, и в больших количествах, – но ни в воду, ни на воду не сунутся: побоятся! А это мой основной источник доходов!!!

– Я правильно вас понял, – перебил его излияния Реми, любивший во всем точность и конкретность, – вы хотите нанять меня?

– Да, да, именно! Докажите, прошу вас, и как можно быстрее, что эта утопленница погибла от рук человеческих, а не мистических! Что моя Царица тут ни при чем!

– Мне понадобятся результаты судебно-медицинской экспертизы. Отчет о находках водолазов. И вообще любая информация, которая станет известна местному сыску. Только я сомневаюсь, что со мной станут охотно делиться, с частным детективом и парижанином…

– У меня есть связи! – горячо заверил его Брюно. – У меня племянник работает в жандармерии!

– И если водолазы найдут тут ее сумку…

– Я сообщу вам незамедлительно!

– Ну что ж… Мой гонорар…

И Реми озвучил сумму.

Хозяин крякнул, но согласился.

– Ксюша, – произнес Реми, выходя из ресторана, – твои молитвы были услышаны: мы с тобой займемся этим делом!

– Уррра! – завопила Ксюша. И тут же деловито спросила: – С чего начнем?

– А с чего бы начали вы, мисс Марпл?

– Ты меня в старушки записал? – кокетливо «обиделась» Ксюша.

– Нет, что ты! – иронично откликнулся Реми. – Я тебя в сыщицы записал… Ты же у нас теперь детективщица, а? Ну, давай, пораскинь мозгами!

Ксюша, хоть и чувствовала иронию мужа, решила не обращать на нее внимание. У нее возникла редчайшая возможность показать, на что она способна! А она способна… на многое! И пусть Реми над ней подтрунивает – она докажет ему, что справится!

– Первое, – проговорила она, – девушка русская… Или хотя бы славянка. Крестик православный, и пишет она кириллицей!

– Возражений нет, – кивнул Реми.

– Второе. Одета она не для прогулок по горам! Ее на эту скалу кто-то заманил! И столкнул в воду!

– Скороспелый вывод. Некоторые твои соотечественницы и шагу не могут сделать – не важно где – без того, чтобы не разодеться.

– Вот видишь, ты тоже склоняешься к мысли, что она моя соотечественница, то есть русская!

– Просто потому, что на Лазурном Берегу больше всего русских.

– Тогда проделаем простое арифметическое сложение: она православная, она пишет кириллицей, а на Лазурном Берегу больше всего русских!

– Допустим. Но будем держать в уме вариант, что она из другой страны Восточной Европы.

– Будем! А пока давай считать, что она русская. Теперь, одета она в дорогие шмотки. И рост у нее, и телосложение модельки… Такие девушки обычно приезжают с компанией… С компанией мужчин. Которые обеспечивают ее пребывание на дорогом курорте!

– Обобщение всегда хромает, – заметил Реми. – Но нередко работает. Примем его за рабочую гипотезу.

– Но тут не Лазурный Берег, – продолжала Ксюша. – Мы в Альпах, до моря довольно далеко. Значит, девушка приехала в эти места по каким-то особенным причинам! Например, ее кто-то уговорил – типа, показать ей легендарное озеро… И столкнул ее со скалы!

– Девушка могла сама упасть, Ксю! У нас пока нет никаких причин думать, что ее нарочно столкнули!

– Нет, нет и нет! Такие модельные девушки не жаждут осматривать исторические и культурные достопримечательности! Она бы никогда не поехала сама! А уж если бы вдруг эта девушка оказалась исключением, пылающим любовью к одиночным походам по горам, – то она бы надела соответствующую обувь! А не босоножки на шпильках!

– Хорошо… – Реми подумал немножко. – Согласен. Будем считать, что она приехала сюда не одна.

– А человек, который ее привез, столкнул ее со скалы!

– Или она упала сама, – настаивал Реми.

– А где же в таком случае ее рыцарь?

– Испугался и смылся. Помочь ей он все равно бы не смог: тут звать на помощь некого, от этой скалы до противоположного берега озера звук не донесется. Нырнуть вслед за ней он тоже не мог: скала слишком высока для ныряния, он бы просто разбился, как и девушка; а в обход или в объезд тут далеко…

– Хм… Такой расклад исключить нельзя. Надо нам туда забраться и осмотреть местность!

– Согласен, мадемуазель Марпл. Пошли к машине.

Окружной путь к скале и впрямь оказался неблизким. Вокруг озера дороги не было, и им пришлось вернуться на шоссе, затем проехать через несколько поселков, расспрашивая по дороге местных жителей.

– Реми, смотри! – указала Ксюша на очередное дорожное панно. – «Вилль де…»

– И что?

– Слово «вилль»! А что, если наша девушка именно в этот городок ехала?

– Их тут уйма. – Он подвинул карту Ксюше. – Видишь? «Вилль» такой, «вилль» сякой…

Наконец они добрались до просторной округлой смотровой площадки со стоянкой и рестораном, создававшей «карман» у шоссе. Именно сбоку от этой площадки начиналась тропинка, ведущая, по словам аборигенов, на скалу, в самом начале которой желтое панно призывало туристов к бдительности: «Внимание, обрыв! Территория не ограждена!»

Приткнув машину, они вышли. Ксюша полезла в багажник, вытащила оттуда чемодан.

– Зачем тебе? – поинтересовался Реми.

– Кроссовки надену. Я не хочу упасть со скалы, как та девушка… – Она присела на бетонный парапет, окаймлявший смотровую площадку, и переобулась.

Они двинулись по тропинке, и минут через двадцать ходьбы внизу слева блеснуло озеро. Скала была практически отвесной, и от ее опасного края тропинку отделяла лишь полоска около метра шириной, поросшая пожухлыми под южным солнцем пучками высокой травы.

– Как красиво… – произнесла Ксюша, посматривая вниз.

Озеро лежало в чаше гор и сияло нестерпимой, нереальной голубизной.

– Бесподобно, – согласился Реми. – Никогда не видел такого яркого цвета. Понятно, что любая вода отражает небо, и когда оно голубое, то и вода кажется голубой… Но тут что-то еще.

– Это потому, что оно лежит среди гор, я думаю. Горы отражают свет… Или не отражают?

– Из-за водорослей скорее, они ведь белые. А может, еще и флюоресцируют… Надо будет почитать об этом озере, вот уж и впрямь диво!

Противоположный берег, откуда они уехали около двух часов назад, с его причалами и ресторанами, раскинувшими цветные навесы, казался отсюда микроскопическим райским уголком.

Легкий ветерок развевал волосы Ксении – длинные, каштановые с рыжинкой, они в распущенном виде доставали до середины ягодиц, но обычно она их подкалывала или заплетала в косы. Сегодня она закрутила косы по обеим сторонам головы, но несколько прядей небрежно выбились, и ветер играл ими, обвивая стройную шею. Реми невольно залюбовался женой, ее тонкой фигуркой, которая здесь, на скале, казалась отчего-то особенно хрупкой.

Ксюша сделала осторожный шажок к краю.

– Эй-эй, – закричал Реми, – не вздумай приближаться!

Он крепко ухватил жену за руку.

– Я только чуть-чуть… Смотри, тут камни… они могли осыпаться под ногой, если девушка подошла к краю…

Ксюша вдруг опустилась на землю.

– Что такое? Голова закружилась? – забеспокоился Реми.

– Нет… Я хочу камень столкнуть… Но мне стоя страшно, поэтому я села…

Ксюша приладилась и пихнула не слишком большой камень. Однако тот и не думал поддаваться.

– Вот этот толкни, – указал Реми. – Он полегче на глаз.

Ксюша толкнула булыжник, и тот качнулся. Тогда она толкнула его посильнее… И камень медленно, словно неохотно обернувшись вокруг себя пару раз, подкатил к самому краю обрыва и рухнул вниз.

– Получилось! – удовлетворенно произнесла Ксюша и поднялась.

– Браво. Теперь скажи, зачем тебе это понадобилось?

– А вот зачем! – она указала на оставшуюся от камня лунку: почва под ним была немного влажной, а саму лунку обрамляли зеленые, живые травинки, укрывшиеся под камнем от палящего солнца. – Помнишь, у девушки разбит ноготь на большом пальце правой ступни? Значит, она споткнулась и, возможно, свернула камень. Мы можем найти это место!

– Ход твоей мысли мне нравится. Но лунка, если она и есть, давно высохла. На часах девушки было четыре двадцать пять, – полагаю, что вчерашнего дня. Сомневаюсь, что она пошла бы гулять сюда ночью.

– Я тоже. Да и вообще, ее могли сюда привезти уже мертвой и скинуть тело в воду.

– Видимых следов насилия нет… во всяком случае, ее не зарезали, не застрелили и не задушили. И большего мы без результатов вскрытия не узнаем.

– Так это еще сколько ждать! Давай пока сами исследуем что можно! Даже если лунка и высохла, то вокруг нее травка зеленая, между прочим! Тоже знак!

– Ладно, – согласился Реми. Ему было столь странно обсуждать подобные вещи с Ксюшей, что его не отпускало ощущение, что они играют в игру. Может, причина в том, что он сам задал условия: отвел ведущую роль в расследовании жене и теперь следил за ходом ее мысли – весьма правильным, к слову. Так взрослые следят за детскими достижениями, радуясь, что у чада получается все ловко и складно, иногда подсказывая и повторяя: молодец, хорошо, правильно!

Он осмотрелся. Они находились над той частью озера, откуда наблюдали явление Царицы озера, – то есть справа, если смотреть от берега. Тогда как утопленницу они нашли в другой части, в левой.

– Нам туда, – указал Реми вперед.

И тут же чертыхнулся. Они забыли про расщелину в скале! Ту самую, через которую проходил солнечный свет, создавая эффект женского силуэта!

Они все же прошлись до разлома. Расщелина была широкой – не переступить, не обойти…

– Значит, девушка попала сюда не со смотровой площадки. А с другой стороны скалы. Возвращаемся в машину, Ксю.

И снова они ехали по горной дороге, и Ксюша не переставала удивляться феномену этих мест: с одной стороны, по склону вверх, виллы возносятся горделиво, даже как-то самодовольно, посматривая свысока на машины, проезжающие у их подножия; с другой же стороны горы, уходящей вниз, видны были только крыши. Они казались огромными ступенями, вызывая иррациональное желание поскакать по ним в долину…

Время от времени они проезжали поселения, где спрашивали у местных жителей дорогу. Прошел еще час, прежде чем они добрались до того городка, от которого, как им подсказали, можно попасть на скалу с другой стороны.

Проехали нарядный центр с кафе, магазинами, собором, миновали теннисные корты. За ними начиналась оливковая роща, а дальше раскинулась дикая гористая местность.

Реми приткнул машину у кортов, и они двинулись пешком. Оставив позади оливковую рощу, они немного поплутали в поисках тропинки, ведущей к скале, и успели основательно изжариться на солнце, пока не наткнулись на точно такое же ярко-желтое панно, призывавшее туристов к бдительности: «Внимание, обрыв! Территория не ограждена!»

Наконец они выбрались на скалу. Реми осторожно заглянул вниз, Ксюша за ним, ухватившись за его руку. Озеро все так же одуряюще сверкало лазурью, только теперь на его глади, прямо под скалой, покачивались две лодки, казавшиеся пустыми.

– Водолазы, – констатировал Реми.

И в самом деле, через некоторое время один из них показался из воды, забрался в лодку, а спустя минуту вынырнул и его коллега. Насколько можно было рассмотреть с высоты, руки их были пусты: ничего не нашли.

– Девушка упала примерно отсюда, – Реми вытянул руки в стороны от того места, где они стояли, – метров пятнадцать влево и столько же вправо, точнее сказать трудно. С учетом плотных зарослей водорослей, тело дрейфовать не могло, так что будем искать на этой полоске.

Они принялись внимательно изучать поверхность скалы в обозначенном отрезке. Лунку от свергнутого в воду камня, вопреки надеждам Ксюши, им обнаружить не удалось, зато несколько сбитых и смятых пучков травы привлекли их внимание. Присев на корточки, они рассматривали каменистую почву.

– Смотри, – произнесла Ксюша, – здесь, где земля, дырочки… По-моему, от ее шпилек! Они наклонно уходят в почву, будто девушка упиралась… И подрыла каблуками траву, вот эту, почти с корнем.

Реми кивнул и передвинулся чуть в сторону.

– По-моему, это кровь, – произнес он, вглядываясь в один из булыжников. – Видишь это небольшое коричневое пятно?

Он достал из походной сумки бутылку с водой, намочил пальцы и коснулся пятна, чуть потерев его. Затем посмотрел на палец.

– Красный… – произнесла Ксюша.

– Кровь. Подозреваю, что именно об него девушка разбила палец ноги.

Они переглянулись и распрямились.

– Ты думаешь то же самое, что и я? – спросил Реми.

– Ее толкали, она пыталась сопротивляться… Она не хотела в воду… Это не несчастный случай!

– Это убийство.

Понедельник, продолжение

Один из пациентов в последний момент предупредил, что не придет на прием, и доктор Лоран Бомон, воспользовавшись нечаянным «окном», решил сходить выпить кофе.

Возвращался он в медицинский центр по узким булыжным улочкам в обрамлении буйно цветущих садов, пребывая в прекрасном расположении духа: эти места, которые он любил, в которых он вырос, неизменно наполняли его сердце божественной красотой и чуть-чуть печалью – такой, какая, случается, нисходит на душу, когда слушаешь музыку великих композиторов.

Секретарша за небольшим бюро в холле вскочила ему навстречу. «Там у вас… Там девушка спит!»

Лоран бросил взгляд в свой открытый кабинет – он часто оставлял дверь настежь, когда уходил, чтобы устроить хоть небольшой сквозняк, столь спасительный в жару. Администрация медцентра до сих пор не оборудовала кабинеты кондиционерами, хотя дело обсуждалось уже третий год…

На смотровом столе – проще говоря, на топчане – он увидел женщину… Точнее, девушку – даже издалека было понятно. Лоран развеселился: такого еще не случалось, чтобы пациенты спали в его кабинете! Правда, как-то во время осмотра задремала старушка, – но так то ж старушка… А сейчас тут неизвестно откуда появилась спящая красавица! «Поцеловать ее, что ли? – весело думал он. – И стану сразу принцем!»

Быстрым шагом он вошел в кабинет, приблизился…

И оторопел.

Казалось, от нее исходил свет. Может, виной тому была ее слишком белая кожа, непривычная тут, на юге, или светлые волнистые волосы, как у «Ангела» Рафаэля, рассыпавшиеся вокруг ее головы ореолом, – он не знал.

Он не успел рассмотреть ее толком, он не успел оценить привычным мужским взглядом ни фигуру, ни лицо (оно было повернуто к стене, – так только, абрис щеки и ресницы…), ни одежду – ощущение необыкновенной гармонии этого тела поразило его раньше. Гармонии и…

И незащищенности, больно ударившей его в сердце.

Ему отчего-то почудилось, что эта юная женщина, почти дитя, спустилась на топчан в его кабинете прямо с неба. Как подарок. Как надежда. Как знак свыше.

…Подобно большинству мальчиков, Лоран созревал в ожидании великой любви, всячески прикрывая это ожидание показным цинизмом. В лицее он страстно увлекся экзистенциалистами и любил повторять слова Сартра: «Ад – это другие!» – питая при этом в глубинах души надежду, что все-таки найдется однажды такой Другой… Вернее, такая Другая, которая станет его Раем.

Время шло. Из лицеиста он превратился в студента медицинского факультета Лионского университета. Его подростковый цинизм теперь казался ему чуть ли не розовым романтизмом по сравнению с ядреным, культивируемым цинизмом будущих медиков. В Лионе, в этом большом городе, где столько возможностей для встреч, он, следуя неписаному (но поощряемому) студенческому коду поведения, проводил свободное время в кабаках и в случайных пересыпах со случайными партнершами… Пока однажды не понял, что ему это претит.

Из угара первых трех лет учебы он вынес заключение, что Сартр полностью прав. И ждать Другую смысла нет: ее не существует в природе. Сартр знал, что говорил.

Окончив университет, он вернулся к себе, в район альпийских предгорий. Поработал, как водится, сначала на заменах двух врачей общего профиля (что в России называется «терапевт»).

Один из них собирался вскоре на пенсию, и Лоран предполагал занять его место.

Через год с небольшим молодой доктор взял ссуду в банке и выкупил кабинет того самого ушедшего на пенсию доктора в медицинском центре города Монвердон. За короткое время он стал любимым «семейным врачом» местного населения. Дела шли столь успешно, что он досрочно выплатил кредит банку и вскоре взял новый: хотел выкупить родительский дом, где пока и жил. Отец его – тоже врач, хирург в местной клинике, – достигнув пенсионного возраста, решил перебраться поближе к морю. Мать Лорана никогда не работала, так что ее ничто не держало в Монвердоне. Но купить новый дом можно было, только продав старый, – и Лоран взял кредит, вернул родителям деньги, помог с покупкой нового жилья и с переездом, – а сам расположился в одиночестве на той вилле, на которой вырос.

Вскоре он завел необременительный роман с местной художницей по керамике, девицей вольных взглядов, который вполне устраивал обе стороны. Лоран полагал, что однажды – когда захочется обзавестись потомством – он все-таки женится… И постарается выдержать Ад.

А пока он наслаждался уединением, редкостной красотой родных мест, музыкой и чтением, по большей части философов, хотя вектор его интереса несколько сместился: теперь он читал современных.

Когда же отшельничество ему прискучивало, он ехал в Ниццу, где практиковали два его бывших сокурсника. Те активно старались ввинтиться в местный бомонд (тоже способ делать карьеру), и Лоран, хоть и смотрел на их потуги с иронией, но все же иногда присоединялся к ним: светские тусовки, концерты, приемы и прочие методы убийства времени имелись в Ницце в избытке.

Как сказал его любимый Сартр: «У человека в душе дыра размером с бога, и каждый заполняет ее, как может».

Лоран и заполнял, как мог.

Встреча случилась тогда, когда он меньше всего ее ожидал. К ним в медцентр пришла практикантка, миловидная брюнетка с выразительными глазами, недавняя выпускница того же факультета, который Лоран и сам окончил тому уж лет пять назад.

Очень быстро выяснилось, что она – звали ее Шанталь – любит такую же музыку, что и он; что она влюблена в горы; что она увлекается Сартром; что она…

Она любила все то, что любил Лоран. Она разделяла каждую его мысль, каждую его эмоцию.

Она была той, которую он так долго ждал!

Роман закрутился со стремительной быстротой. Уже через два месяца Лоран сделал ей предложение. Но Шанталь ответила, что слишком молода… и пока не чувствует себя готовой к семейной жизни.

Лоран принял ее ответ. Он считался с ее точкой зрения. Он помогал ее карьерному росту. Он ее любил. Он ею дышал. Она стала средоточием мироздания.

…Он слишком поздно понял, что Шанталь лгала. Лгала каждым словом, каждой улыбкой, каждым вздохом.