Пышка с характером Ларина Арина
– Спасибо, – смутилась та, – я не испачкалась.
– В милицию надо эту жердь сдать, – не унималась добровольная помощница. – Гоните ее из очереди.
Поскольку каждый стоявший являлся эквивалентом пяти-семи лишних минут ожидания, очередь оживилась и уже готова была устроить расправу. Длинную драчунью спасло появление на сцене нового действующего лица. Полная величавая женщина, распространяющая вокруг себя удушающее амбре дорогих духов, не глядя ни на кого, поднялась по ступенькам и молча стала ввинчиваться в тамбур.
– Э, держи, куда?! – завопили все. Начался переполох, пользуясь которым, Маруся проскользнула за женщиной, крича вместе со всеми:
– Не пускайте ее без очереди! Безобразие!
Еще час ушел на борьбу с плотной людской массой, сквозь которую можно было продвигаться со скоростью хромой черепахи. Маруся ползала от окна к окну, пытаясь вычислить свое.
Наконец, шепча «третье, третье, третье…», она стала пробираться к выходу.
Прописка затянулась: то не хватало документов, то на нужных бумагах не было какой-то подписи или печати, то все было, но вдруг выяснялось, что срок годности очередной справки иссяк накануне.
– И чего? – бесновался Виктор, изогнувшись и пытаясь засунуть голову в узкое окошко. – При чем здесь срок? Что она, испортилась?
– Не скандальте тут, – равнодушно отвечала паспортистка, зевая во весь рот и поблескивая золотым зубом. – Сделаете новую справку и приходите.
– Где ее делать?
– Здесь!
– Возмутительно! – вопил Виктор. – Ну так сделайте и сами у себя примите!
– Не могу, нужна подпись начальника и печать.
– А начальник где?
– В крайнем окне.
– К нему очередь со всех микрорайонов, – услужливо подсказал невысокий худощавый мужчина, стоящий за ними. – А сюда вас второй раз без очереди не пустят. Тут порядок такой. Уж я-то знаю, третий месяц хожу.
Через две недели проблему решил флакон французских духов, подаренный Виктором нужной паспортистке. Маруся, у которой не было не то что французских, а вообще никаких духов, не возражала. Она привыкла обходиться слабенькой туалетной водой и остатками косметики. Когда однажды она попросила у Виктора деньги на помаду, он сообщил, что помада ей не идет вообще. Его, мол, больше привлекает ее натуральная красота, не обезображенная химией. Маруся обрадовалась и перестала претендовать на обновление косметички.
Самая близкая ее подруга, Дина, услышав в пересказе сей сомнительный комплимент, отреагировала так:
– Ты погоди, скоро он тебе скажет, что голая ты ему нравишься больше, чтобы на тряпках сэкономить.
Но Дина не являлась авторитетом в данном вопросе. Она работала официанткой в валютном ресторане и смотрела на мир иначе. Другие доходы, иной круг общения подразумевали и извращенную оценку окружающих. Динуля считала, что у мужиков всегда надо брать, даже если они не готовы отдавать что бы то ни было. Она успешно претворяла свою концепцию в жизнь. Марусе это не подходило. Слова Виктора хотелось расценивать именно как комплимент, а не как проявление скупердяйства.
Для полноты картины хотелось еще посоветоваться с Ларисой, но она переехала, пообещав позвонить, как только устроится на новом месте. Видимо, обустройство заняло у нее намного больше времени, чем она планировала, поскольку звонка от нее так и не последовало.
Между тем Лариса пыталась наладить контакт с дочерью. Будучи женщиной очень привлекательной и попав в соответствующие жизненные условия, Лариса стала использовать свои внешние данные по полной программе. Для начала с помощью нового кавалера она поменяла комнату в коммуналке на крохотную однушку, чтобы обеспечить дочери запасной аэродром, если та согласится уйти от отца. Кроме того, ей казалось, будто на новом месте проще начать новую жизнь. Потом она наконец-то получила повышение по службе и соответственно весомую прибавку к жалованью. Вскоре Лариса решительно поставила крест на своей личной жизни и принялась замаливать грехи.
Опасаясь быть узнанной раньше времени, Лариса нацепила парик и старый плащ, который давно пылился на антресолях в ожидании последнего путешествия на помойку, и отправилась разведывать обстановку. Через неделю она уже знала, что в семье постоянные драки, причем исключительно между женской половиной сородичей. Муж у новой жены не просто под каблуком, а уже глубоко втоптан в грунт и не высовывается. Девочка часто ночует у соседей, в квартиру регулярно наведывается участковый, то есть почву для переселения дочки готовить не надо. В таких условиях ей будет намного проще простить мать. Лариса оказалась права: мало того, что Наина в первую же секунду узнала ее, девочка категорически отказалась отпустить вновь обретенную маму хоть на мгновение, поэтому так и продержала ее за руку, пока они не добрались до новой квартиры. Забирать вещи и документы Лариса поехала одна.
С их последней встречи Валентина еще больше раздалась вширь, став похожей на комбайн в чехле. Но если Валя изменилась внешне, то Лариса точно так же кардинально изменилась внутренне. От восторженной интеллигентки не осталось и следа, ее место заняла хищно лязгающая острыми зубами щука, готовая не только загрызть обидчицу, но и наподдавать ей мощным хвостом.
– Здрааасьте, – насмешливо протянула Валентина, не испугавшись появления старой подруги. Судя по тону, совесть и прочие глупости ее не мучили. – Дрын! Глянь, кто к нам заявился!
Поскольку в коридоре моментально появился бывший супруг Ларисы, из этого можно было сделать вывод, что Дрын – ласковое обращение именно к нему. Кого-то называют Зайчиком или Пупсиком, а Вадима Евгеньевича теперь по неизвестной причине именовали Дрыном. Сдержав торжествующий смешок, Лариса подумала: «За что боролись, на то и напоролись».
– Лора, а что тебе нужно? – Бывший супруг попытался принять независимый вид и гордо сунул руки в карманы бесформенных треников, пузырями раздувающихся во всех местах. Один карман оказался сквозным, поэтому рука вынырнула наружу сквозь большую дыру на штанине, продемонстрировав изумленной Ларисе тощий кукиш.
– Жилплощадь, а ты думал – за тобой пришла? – воинственно выпятила огромное пузо Валентина. – Все, шалашовка, уматывайся, мы тебя давно выписали, комнату тебе пробили от завода, дочку твою поили, кормили, обували, а от тебя даже алиментов не было ни копеечки!
– Как это? – возмутилась Лариса и мстительно покосилась на съежившегося Дрына. – Я каждый месяц до восемнадцати лет переводила по почте. У меня и квитанции есть!
Это была чистая правда, хотя она с таким же успехом могла и соврать, поскольку Валентина треснула по сгорбленной спине супруга тяжелым кулаком. Вадим Евгеньевич отлетел к стене и виновато заблеял:
– Не правда это! Не было никаких денег. Не получал я ничего!
– Квитанции показать? – нагло поинтересовалась Лариса, у которой не было ни одной квитанции. Ей даже в голову не приходило хранить их.
– Подотрись своими бумажонками, – посоветовала Валентина и попыталась закрыть дверь.
– Я за вещами. – Лариса решительно отпихнула жирную, дряблую лапу соперницы и, не снимая обуви, пошла в комнату дочери.
– Нету тут твоих вещей! – взвизгнула Валя и со слоновьей поспешностью рванула по коридору спасать имущество.
– Моих нет, – спокойно согласилась Лариса, с трудом сдерживая желание вцепиться в толстые щеки бывшей подруги, так легко разрушившей когда-то ее жизнь.
Она не узнавала свою квартиру, заклеенную аляповатыми обоями и заставленную невообразимым количеством хлама. Не узнавала некогда вальяжного и солидного мужа, даже саму себя. Лариса вдруг почувствовала себя всемогущей, словно поднявшись над своим тогдашним унижением, обидой, сломанной судьбой, и, крепко взяв за грудки отдышливо пыхтящую хозяйку, требовательно посмотрела в ее блеклые глаза:
– Где дочкины вещи и документы?
– Я милицию вызову, – неуверенно просипела Валентина, ошарашенная нехарактерным для тихой подруги поведением.
– Я сама вызову. Сейчас вот удавлю тебя, гадину, и вызову, – пообещала Лариса и поверила в то, о чем говорила.
Задохнувшись в волне ненависти, исходящей от нежданной визитерши, Валентина трусливо заорала:
– Дрын, ты где?! Помогите! Убивают!
– Масенька, вы уж тут сами… без меня. Поболтайте, молодость вспомните…
Жалостливое блеянье резко оборвал стук входной двери. Героический супруг торопливо покинул поле боя. Поняв, что защитник слинял, Валентина обмякла и в течение следующих пяти минут собрала мешочек с документами. Несмотря на испуг, жадность взяла верх, и вещи «масенька» решила отстаивать до конца.
– А одежда? – Лариса не рассчитывала, что ей отдадут тряпки. У нее и сумки-то с собой не было, но уступать не хотелось.
– Нету, – буркнула Валентина и в подтверждение потрясла для наглядности головой.
– Подавись! – Ларису затошнило от отвращения, и она двинулась к выходу.
Почувствовав слабость противника, Валя ожила и завопила:
– Воровка! Проститутка! И девчонку на панель продашь! Знаю я вас таких…
Лариса резко обернулась, и крики моментально прекратились, словно кто-то повернул ручку громкости до минимума: Валентина с тихим шелестом проскользнула в ванную комнату и закрылась на задвижку.
– Уже уходишь? – тихо поинтересовался скучавший на лестнице Вадим Евгеньевич.
Лариса молча брезгливо обошла его и, не оборачиваясь, побежала по лестнице, стремясь быстрее покинуть этот дом, где все напоминало о молодости, счастье и утраченной любви. Теперь дом походил на теремок, на который по недоразумению разгрузился мусоровоз. Ее колотило от омерзения и желания забыть все, что происходило до сегодняшнего дня. Хорошо бы и Наина сумела точно так же перешагнуть через «коровью лепешку», изуродовавшую тропинку ее судьбы, и идти дальше, наслаждаясь каждым днем своей новой жизни.
Глава 9
Новый год они собирались встречать у родителей, но все сорвалось, поскольку Виктор вернулся с работы только в одиннадцать ночи, совершенно пьяный, и завалился спать. Маруся позвонила маме и дрожащим от обиды голосом попыталась изобразить радость:
– Ой, мам, у нас планы поменялись, мы идем в другое место. Вы не обидитесь?
Конечно, мама обиделась, о чем не преминула сообщить:
– Если бы ты предупредила заранее, то мы тоже не сидели бы дома, как два старых валенка! Возмутительная беспардонность!
– Мусик, давай не будем ссориться, – едва не разрыдалась Маруся. – Новый год ведь!
Валентина Макаровна смягчилась, они обменялись дежурными поздравлениями и попрощались.
Это был первый Новый год вне дома. Этот праздник Маруся всегда встречала с родителями. Ночь она сидела в пустой кухне и печально смотрела в окно. С улицы доносились хлопки фейерверков и радостные крики. В квартире густой пеленой повисла тягучая тишина. Телевизор находился в комнате, где спал Виктор, идти туда не хотелось. Маруся разогрела вчерашний суп и, сгорбившись, села за стол. Они планировали, что пойдут к родителям, поэтому холодильник был почти пуст. Елочки тоже не было.
В тарелку с тихим плюханьем начали падать горькие тяжелые слезы. Маруся судорожно вздыхала, пытаясь остановить рыдания, но истерика набирала обороты, и заглушить ее не получалось.
Утром произошла первая ссора. Маруся орала на Виктора, осыпая его оскорблениями. Он не остался в долгу, и скандал понесся, как разъяренный бык, круша хрупкие останки семейного благополучия и топча едва зародившиеся ростки надежды на счастье. Впервые Марусе захотелось ударить мужа. В какой-то момент они оба выдохлись и замолчали, тяжело дыша и с ненавистью глядя друг на друга.
Маруся не выдержала первой. Всхлипнув, она убежала в ванную комнату и долго надрывно там плакала. Вскоре слезы закончились. Она еще некоторое время громко скулила в надежде, что пристыженный Виктор придет просить прощения. Наконец ей надоело сидеть на холодном бортике, и она вышла. Квартира встретила ее гробовой тишиной. Виктора дома не было. Маруся обалдело осмотрела вещи в прихожей, решив, что муж просто спрятался и сейчас выскочит откуда-нибудь, как черт из табакерки. Его куртка и ботинки отсутствовали. На всякий случай она проверила шкафы и заглянула за занавески. Супруг растворился в праздничной дымке первого дня наступившего года.
Маруся принялась строить планы мести. Лучше всего, конечно же, покончить жизнь самоубийством. Она даже расплакалась от жалости к себе, представив гроб, усыпанный цветами, и рыдающего у могилки Виктора. Единственное, что вселяло сомнения, – отсутствие уверенности в том, что муж действительно будет скорбеть, как положено. В свете последних событий от него можно было ожидать чего угодно. Панихида могла превратиться в праздник души для нечуткого супруга. Кроме того, невозможность собственными глазами увидеть последствия своей безвременной кончины направила Марусины мысли в другое русло.
«Надо его напугать, – решила она. – Пусть думает, будто я его бросила».
Маруся схватила старую спортивную сумку и начала набивать ее своими вещами, воображая, как ужаснется Виктор, открыв шкаф и обнаружив пустые полки. Он начнет метаться, рвать на себе волосы и помчится ее искать. Но и тут мысль зашла в тупик, поскольку богатая Марусина фантазия отказывалась рисовать сцену примирения. Необходимо определить место, где это произойдет. Но такового места не было. Маруся вдруг поняла, что пойти-то ей, собственно, некуда! Эта квартира, по которой она сейчас металась, собирая вещи, являлась ее единственным убежищем. О том, чтобы поехать к родителям, не могло быть и речи. Представив мамино лицо и торжествующе воздетый к потолку указательный палец, Маруся сникла. Подруги жили с родителями. Единственная самостоятельная из них – Дина – жила с кавалером. Вряд ли ее ухажера устроит наличие Маруси на снимаемой жилплощади.
Читать бесплатно другие книги:
