Смерть на кончике пера Белякова Людмила

«Эх, не спросил я, сколько эта муть продолжаться будет… Неужели до утра?! Или дуба врежешь от холода, или отхряпают чего-нибудь взаправду, чуть задремлешь».

Андрей услышал, как громыхнула железная дверь и щелкнул замок.

«Это что же – нас еще и заперли?!! Ну, дела…»

Андрей постарался отвлечься от гнусных мыслей, сочиняя будущую статью. Скоро начало ломить шею, зачесалось в нескольких местах сразу, было очень жаль себя, молодого, здорового, не оставившего потомства. Мысли постепенно, вероятно от холода, загустели, свернулись. Андрей задремал, преодолевая желание повернуться на бок и подтянуть колени к груди.

Из этого тягомотного состояния Андрея выбил – визг!

– Живьем брать гада!!! Живьем!!! – разодрал кладбищенскую тишину отчаянный крик майора.

Андрей резко вскочил, откинул с лица простыню.

В тусклом свете по труперне металась, что-то ища на полу, пара милиционеров. Отчаянно матерясь, они крутились на одном месте, старательно притопывая, словно плясали русского. Два других сидели на столах, полуприкрытые простынками, обалдело крутя головами.

Загремела металлическая дверь, ворвавшийся в помещение парень-медик щелкнул выключателем. При свете возня, крики и топот прекратились, опера отдувались и утирали лбы простынками. Пришедший в себя майор Загашников, не стесняясь присутствием почивших, умело используя ненормативную лексику, объяснил, что к нему, на самую малость отключившемуся, под простынку пробралась мышь и вцепилась в веко. Он попытался взять серую с поличным, но та, пользуясь возникшей суматохой, ускользнула.

– Продезинфицировать надо, – ласково сказал медик, разглядывая царапку под бровью майора.

Майор, что-то бормоча, пошел за ним, потянулись на выход из склепа и остальные. По сути, операция закончилась.

Парень-медик усадил покусанного и все еще матерящегося майора на стул.

– Это что же – мы, выходит, месяц мыша выслеживали, нагоняи из-за падла хвостатого получали?! – недоумевал майор, тихо зашипев после того, как парень намазал его йодом.

– И часто у вас мыши покойников грызут? – поинтересовался Андрей.

– Да все время, – непринужденно ответил медик. – Под одеждой не видно.

– А чего мышеловки не ставите?

– Они этого не ку-у-ушают, – так же легко ответил медик, любуясь коричневым пятном на глазу майора. – Здесь же еды навалом, после операций, после абортов… У нас мышки балованные, сальцем или зерном не прельстятся. Этот, видно, гурманом оказался. Глазика захотел парного.

Майор тихо взвыл.

– Ага, очи богатырям выклевывать, – опять сострил Андрей, и майор метнул на него гневный взгляд.

– Ладно, все свободны, – пробормотал Загашников, вставая. – А на ваше… учреждение я представление областному прокурору напишу.

«Легко отделался, – подумал Андрей. – Материал будет небольшой, но кусачий. Как та мышка».

Утро было сумрачное – правду говорят старики, погода наладится только к Пасхе. Что ж, обглоданные трупы впотьмах описывать как раз.

В редакции Андрей застал Бороду с Валей за одним компьютером. Оба сразу повернулись к нему, она – готовая расхохотаться, Борода в ожидании замечательного рассказа и потрясающего материала.

Андрей поведал про ночевку в морге, про то, как прикорнувшего Загашникова цапнул мышонок-некрофил. Валя лежала, рыдая, на клавиатуре, а Борода бегал по комнате и звонко хлопал себя по ляжкам.

– Во-во, ты так и напиши! Общественность напугана, а мы ее рассмешим!

– Ну, если разобраться – смех-то слабый, раз уж среди мышей маньяки появились.

– Наше дело – осветить событие, а специалисты пусть разбираются, что это за тенденция, – нравоучительно произнес Борода.

– Андрюш, тебе факс пришел. – Валя вытерла слезы. – На столе. Нашел?

Матушка настоятельница поправила в его материале несколько слов и даже вставила пару абзацев.

– Михал Юрич, я завтра снова в обитель еду. И Константина мне дайте с аппаратурой и машину подо все это хозяйство.

Не зная, за что браться, Андрей стал набивать материал о бдениях в морге, потом бросил его, принялся править статью о монастыре – завтра она может понадобиться для официальной части визита.

«После майорского писка в ночной тиши мне ничего не страшно!» – подумал, представляя, что он будет делать, заполучив Анну К.

Не упустит ли он ее, как покусанный майор – хвостатого? Приключения с грызуном-трупоедом, пусть и не очень приятно, отвлекли его от того, что занимало воображение весь последний месяц.

«Надо обдумать задание для Тамары – чего, собственно, я от нее хочу? Чтобы она тактично узнала, почему молодая, красивая женщина засела в монастыре? Собирается в монашки? Может, кто-то ее преследует? Давно ли она там? Надо встретиться с Томкой и все ей рассказать – иначе она ничего не поймет… Раз я сам в этой истории толком разобраться не могу».

Улучив момент, когда Валя вышла из комнаты, а Борода читал текст с экрана, позвонил Тамаре.

– Привет из склепа.

– С ума сошел? – недовольно фыркнула она.

– Вчера я в морге ночевал. Задание такое было.

– Дела у вас там в «Крестьянке»!.. Борода звереет по весне.

– Что есть, то есть. Кис, мне надо с тобой увидеться в тихом, нестремном местечке. Найдется такое?

– Да. Но оно пенсионерское. Серебряные свадьбы справляют, юбилеи. Пианист Шопена наигрывает.

– Шопен – это то, что мне сейчас нужно.

– Ну, давай для разнообразия попенсионеримся. Во сколько освободишься?

– Как ты соберешься, я за тобой подъезжаю. Но не позже пяти. Разговор долгий будет.

Статью по факту несостоявшегося задержания хвостатого злоумышленника Андрей почти добил, материал про обитель вывел на печать.

– С фотографиями на разворот наберется? – спросил Борода.

– Даже больше.

Тут как раз ввалился их штатный фотокор Костик, загнанный и жалкий. Андрей опять набрал номер Тамары.

– Ну что, идем ужинать?

– Я марафет навожу. Можешь двигаться на выход.

Через пять минут он уже вызывал Тамару по домофону.

Ресторан был щедро уляпан золотым и алым, всюду блестело лакированное дерево. Молодой парень в черном костюме и при бабочке тихо блямкал на фортепьяно. Подошел официант, подал меню.

– Принесите нам пока сока. Ужинать будем минут через сорок.

– Ну, давай, рассказывай, – сказала Тамара, положив подбородок на сплетенные пальцы и расплываясь в улыбке. – А то уже сутки помираю от любопытства.

– Том, ты посерьезнее, а? Чтобы я не жалел потом…

И Андрей шаг за шагом рассказал, как пришел к своим выводам. Тамара понемногу начала хмуриться, поджала губы и опустила сосредоточенный взгляд на его бумаги.

– То есть после беседы с нашей красавицей не выжил практически ни один бизнесмен или политик – я правильно поняла?

– Во всяком случае, процент смертельных исходов среди героев ее очерков пугающе высок. Представителей творческих профессий этот мор вроде не коснулся. Хотя, может, и там есть жертвы. Просто я не знаю. После того как ты рассказала, что она внучка «черной вдовы», которая пятерых мужей пережила, для меня все это стало еще очевидней. Семейное у них это.

– Говорят, эти вещи через поколение передаются… Ты считаешь, что она их ради развлечения уморила?

– Тут, Томик, у меня нет однозначного ответа. Если учесть ее педагогический опыт… У нее же ученики болели без продыху – разве не слышала? Мне школьная фельдшерица рассказала.

– Да, была какая-то темная история, но я не поверила. Мамаша одного парнишки припадочного на нее бочку катила. Я думала, сама ребенка упустила, а учителя виноваты.

– Да, доказать-то ничего нельзя, но, когда она в другую школу перевелась, там та же история приключилась. Из одного класса четыре ребенка в реанимации оказались.

– Ну да? – вытянулась кругленькая Тамарина мордочка. – Не знала…

– Простите, первое можно подавать? – осведомился истосковавшийся официант.

– Давайте.

Андрей собрал бумаги со стола. Принесли жарко парующей перцем солянки, официант разлил по бокалам красное вино. Тут только Андрей понял, что очень устал за последний месяц.

– Еще заказывать будете?

– Осетрины и два кофе с мороженым минут через двадцать.

– Чего-то ты расшиковался! – сверкнула глазами Тамара.

– Я вчера из гроба восстал – разве не говорил?

– Ой, не надо об этом за столом, а?

– Не надо так не надо. У меня к Анне К. два основных вопроса – творит она это для развлечения, и если из корысти, кто ее заказчик? Представь себя на ее месте – на чем бы ты могла сломаться?

– Ни на чем, – пожала Тома плечами. – Это недоказуемо. Послала бы подальше – и все дела.

– А если пригрозить рассказать родным ее жертв?

– Во-первых, они люди продвинутые и вряд ли поверят. Да и что они сделают? Если Аня у своей бабки этим фокусам научилась, а та… всегда выходила сухой из воды и только прозвище обидное приобрела – у!.. – Тамара небрежно махнула рукой.

– Нет, я этого не оставлю. Если ты мне не поможешь, я сам придумаю, как ее остановить. Извини, что побеспокоил.

Тамара умильно глянула на него.

– Я думаю, напряженно думаю, как прояснить обстановку. Ты ведь, наверное, хочешь, чтобы я поговорила с ней завтра, если она там над пяльцами чахнет?

– Да, выразишь сочувствие, если у нее проблемы, предложишь помощь…

– Вот-вот! На сочувствие все падки. Тем более – что она в монастырь пошла? Явно же на дно лечь решила.

Подали мороженое и кофе.

– Знаешь, – пообещала Тамара, разминая ложкой шарики мороженого, – я вечерком все еще раз обдумаю, а завтра, когда о поездке созваниваться станем, определимся поточнее. У меня сейчас в голове такой тарарам…

Они молча доели десерт.

– Официант, приговорчик, будь любезен!

Тамара прыснула:

– Ты это точно так сказал, как крутые пацаны из «Подковы»!

Проснулся Андрей от дребезжания телефона.

– Спим? – услышал голос Тамары.

– Да почти что и нет. Через пятнадцать минут все равно бы будильник зазвонил. Чего надумала?

– Надумала я, что на этом этапе ты вообще появляться не должен. Посиди в засаде. Объявиться всегда успеешь, верно? А я скажу ей, если найду, что некто собирает на нее материал, и, может, выясню – над детишками и старичками мудрует от скуки или из коммерческого интереса. Нам ведь сначала с этим определиться надо?

– Приятно, черт побери, когда женщина не только красива, но и умна.

В редакции уже гужевался Костик с фотоаппаратом.

– Сейчас еще одного человечка захватим, – объяснил Андрей непонимающему Костику, увидевшему, что они едут в обратном направлении.

Тамара была одета в ту же длинную юбку и в полупальто с капюшоном.

– Ой, Тамар, ты с нами? – удивился Костик.

Тамара села на заднее сиденье. С Андреем она почти не разговаривала, а с Костиком трепалась напропалую.

Темно-свекольные монастырские стены отсырели, в траве стояли лужи. Охранник провел их в кабинет матушки. Та говорила по телефону ничуть не монашеским голосом.

– На страстную пятницу у нас паломников может привалить несколько сотен, а в монастыре сор тира, прости Господи, приличного нет!.. Нет, я не хочу входить в ваше положение… Деньги вам перечислены? Вот и будьте любезны! – Она с треском положила трубку. – Извините, молодые люди… Присаживайтесь.

– Нам бы поснимать, насколько это дозволено, – чуть волнуясь, попросил Андрей.

– Людей без их разрешения снимать нельзя. Помещения, кроме келейных, пожалуйста. Ну, а во дворе и снаружи, за стенами обители – все в вашем распоряжении.

Получилось удачно – Тамара ушла вместе с Костиком и какой-то пожилой женщиной в черном, а Андрей остался поговорить с матушкой о Пасхе.

В дверь тихонько стукнули. В щелку глянула женщина в черном.

– Вы свободны, матушка?

Дверь открылась пошире – за ней маячил Костик с камерой.

– Все сняли, что хотели? – благосклонно спросила игуменья.

– Да, спасибо. Но мне нужен ваш портрет.

– Ну зачем? Суетно это, – засмущалась настоятельница.

– Матушка, материал будет неубедителен с информативной точки зрения, – вступил Андрей. – Мы даем ваше интервью, а если фото не будет, читатели нас просто не поймут.

Уговорить ее попозировать все-таки удалось. На этом пришлось откланяться.

– Ну, я отправлю текст на окончательную сверку, а то надо номер пасхальный сдавать? – тянул время Андрей.

«Господи, где ж Тамарка? Неужели Анна К. ее расшифровала?»

– А где наша коллега? – как бы между прочим осведомился у Костика, идя по коридору.

– Сказала – знакомую встретила. Во дворе болтают.

– Ну, я тут еще поснимаю полчасочка? Мы пока не торопимся? – очень кстати попросил Костик.

– Мы вообще не торопимся, – задумчиво произнес Андрей, озирая пустынный монастырский двор.

«Куда же Анна К. Томку уволокла?!»

Костик делал снимки снаружи храма, потом вошел внутрь. Беспокойство Андрея росло с каждой секундой. Когда вернется Костик, надо будет спросить, где он расстался с Тамарой, и отправляться на поиски. То, что Анна К. не погубила ни одной женщины, не означает, что она не может сделать этого сейчас.

«Нет, я был не на высоте, готовя эту… акцию. Не надо было посылать ее одну…»

Опять начал сыпать то ли сырой снег, то ли примерзший дождь, Андрей направился к машине.

– Без меня смотаться решил, супостат? – раздалось у него за спиной.

Андрей резко обернулся. Тамара шла за ним, ехидно улыбаясь.

– Томк, урою! Куда ты делась?! Я тебя уже в живых не числил! Залезай в машину, а то промокнешь.

– А я за тобой – топ, топ, ты даже не слышал.

– Да я о тебе же переживал. Давай рассказывай.

Сели на заднее сиденье.

– Ну, я поговорила с Анькой, она вполне контактна… Спросила, чего здесь засела, а она такая веселая, смеется, говорит, что журналистика ей поднадоела и она решила переключиться на написание книг. Здесь вроде как в друзьях дома живет, изучает монастырский быт, учится на златошвейку и понемногу все берет на карандаш.

– А почему ей журналистика надоела, не стала она углубляться?

– Ну, супермен, тут я тебя огорчить должна.

Тамара устроилась поудобнее и, широко раскрыв глаза, стала рассказывать:

– Оказалось, ко многим статьям, которые шли вроде как за ее подписью, в основном сам Борода материал собирал. Она их только литературно обрабатывала, он ей давал подписываться, чтобы гонорары шли, а перед издателем можно было похлопотать о зачислении в штат… А потом, когда она в штат вошла, уже совсем по-другому было…

Тамара огорченно пожала плечами. Она не раз ему жаловалась, что мужики крутые к ней пристают, клеят по-черному, и он стал отправлять ее только к самым старым и доходным – чтобы лапы свои поганые не распускали. Так что, если и есть какая-то закономерность – только в этом. Чего удивляться, если дедулики мерли, как осенние мухи? От любви к прекрасной деве – как не помереть, раз поиметь нельзя? От огорчения и старости мерли…

Она хихикнула.

– М-да… До отвращения похоже на правду, – кивнул Андрей, ежась. – А про школу разговор не заходил?

– Ну, если б я об этом заговорила, она бы сразу поняла, что кто-то на нее систематически компромат собирает. Да я не думаю, что там что-то было… Не прижились мы в школе, ни я, ни она – ты ж из-за этого меня злодейкой не считаешь?

В понедельник явился первым, чтобы успеть что-то сделать перед тем, как придет Валя, ввалится Борода, начнут ходить туда-сюда внештатники и просители.

Главный пришел, охая: застудил поясницу.

– Рано я на посевную вышел, ох рано! Вода на грядках, холод… Андрюш, как у тебя монастырь? Костик не подвел?

Пришел растрепанный Костик, принялся скачивать снимки из монастыря на Валин компьютер. Андрей наблюдал за процессом из-за спин. Вот фотографии, сделанные внутри обители, златошвейная мастерская…

– А матушка-то красавицей вышла, а? – зашелся восторгом Борода. – Надо будет большой снимок сделать – в подарок!

Через час Андрей доделал материал и отнес дискетку на верстку. Борода с Витей уже собирали пасхальный номер.

Валин компьютер, на котором были снимки из обители, оказался свободен… Андрей быстро нашел виды златошвейной мастерской и, не особенно разбираясь, отправил их в печать. Пришла с обеда Валя, села что-то набивать.

Андрей вложил краденые снимки в файл, сунул его в сумку.

– Валь, я домой. Надо будет – звони.

Путь домой показался Андрею длиннее обычного раза в четыре – так ему хотелось тут же, под мелкой моросью вялотекущего снегодождя, вынуть и рассмотреть… снимки, на которых была застигнута врасплох Анна К., журналист и златошвейка. Но Андрей дотерпел до дома, скинул сырую куртку и в нарушение всех здешних обычаев, не разувшись, прошел в комнату.

Включил настольную лампу, впился глазами в фотографии. На одной Анна К. – Андрей почему-то не сомневался в том, что это была она, – сидела за большим столом, опустив глаза на вышивку. Была видна только полоска лба под темным платком. На второй фотографии она подняла голову, устремила взгляд на фотографа.

«Хорошая штука – цифровая камера!»

Анна К. была действительно красивой девушкой – бледное, но чистое лицо с правильными чертами, большие светлые глаза, в меру пухлый рот, чуть приоткрывшийся от удивления. Темный платок ее не портил, даже наоборот – служил рамкой лицу, как оклад иконе. Если ее стервозная бабуля-крикуля была смолоду такой же – понятно, почему у нее не ощущалось недостатка в женихах. Да и в завистницах тоже.

Андрей порылся в дорожной сумке, с которой вселялся в эту квартирку, нашел лупу, старинную, с хорошим стеклом. Лицо Анны К. ожило, и Андрей разглядел, что глаза у нее грустные, безнадежные и обреченные.

«Не послушал Костик матушки игуменьи, стал снимать всех без разрешения и разбора… Правильно сделал, хулиган!»

Той веселости, о которой говорила Томка, во взоре Анны К. не было. Может, она потом знакомую увидела и ожила? Черный вдовий платок. Горюет по своей незадавшейся семейной жизни?… Возможно – хотя недостатка в претендентах у нее еще лет десять не будет… Или она его так любила?…

В половине двенадцатого Валя с Виктором уехали в типографию. Можно было двинуться на главреда.

– Михал Юрич, вы свободны?

– Ага… Ты еще здесь? Гуляй, номер сдали.

Он вывел на дисплей шахматы и щелкал мышкой, перемещая фигуры.

– Да, я вот как раз о гулянии. Отпуск небольшой мне не предоставите? В счет отгулов?

– Отпу-уск? – задумчиво протянул главный, не отрываясь от экрана.

– За мной визит к матушке с поздравлениями, а там…

– Да, хорошо, что напомнил, – я денежек выпишу на гостинчик. А ты когда хочешь убыть?

– Ну, хоть с понедельника-вторника. Я б путевку какую-нибудь горящую взял. Ведь еще на майские вкалывать в загон.

– Да нет, Андрюш. – Он закончил партию и повернулся. – Я в принципе не против. Ты мне еще одну полоску сделай? Тогда хоть до конца апреля гуляй, а?

«Просьба руководства равносильна приказу», – вспомнил Андрей любимую присказку отца.

Дома Андрей просмотрел старые блокноты и не нашел ничего, что бы потянуло на полосу – так, пустяки, вроде кота, который нализался дури, обнаружив ее в комнате у соседа-наркомана, и под кайфом набросился на собственную хозяйку.

Часам к семи Тамара должна была быть дома, и Андрей набрал ее телефон.

– Хочу поделиться предотпускными новостями. Их нет.

– Тормозит, гад?

– Угу, и так деликатно – сделай еще полоску и гуляй хоть до майских…

– Намекаешь на дружескую информационную поддержку?

– И как ты догадалась?

– Боюсь, ничего в вашем сельско-пролетарском формате. Кругом одна дамская тематика. Вот, среди местных крутых поветрие – своим браткам одну девку в темноте подсовывать – модная городская фишка.

– В чем же тут фишка?

– А она страшна как смертный грех – носатая, глазенки на переносице, зубы редкие… Ее на мероприятия типа мальчишников нанимают. Когда именинник разглядит, с кем в койке оказался, самое веселье у заказчиков начинается.

Андрей проснулся поздно, от бренчания телефона, ответил хриплым спросонья голосом.

– Ты чего, дрыхнешь? – услышал голос Тамары. – Извини, что разбудила. Для тебя тема есть – почвенная, прямо от сохи. Аккурат в «Крестьянку». Тут письмо одно мне в руки попало – односельчане возмущаются, что один мужик на их земле гарем сконструировал, живет в свое большое сексуальное удовольствие.

– Нашли куда жаловаться – в эротический еженедельник!

– Во-первых, издание наше не эротическое, а женское, – назидательно поправила Тамара. – А во-вторых, кто тебе сказал, что это письмо в редакцию? Мне его мамка принесла, она в земляном кадастре работает, это письмо по отделам передавали, не знали, что с ним делать…

«Кажется, дело с отпуском не так уж и безнадежно. Полигамная семья от сохи – ну, пусть только попробует Борода материал не взять и меня на все четыре стороны не отпустить!»

Погода была все такая же вяло-весенняя. В городе убрали почти всю вытаявшую мерзость, снега не было, но настоящего весеннего томления не чувствовалось.

Местный «Макдоналдс» располагался в павильоне, выстроенном на месте снесенного памятника Сталину. Злые языки утверждали, что ночами призрак диктатора бродит по буржуйскому заведению, оставляя мягкими кавказскими сапогами следы на сыром полу.

Тамара пришла через пять минут.

– Да ты не стесняйся, бери чего хочешь, – сказал он ей у раздачи. – Мы что – не друзья?

– Дело не в дружбе, а в фигуре. На, а то вдруг забуду.

Тамара протянула потрепанный конверт, из которого выглядывало несколько тетрадных листков в клеточку.

– Болтун и доносчик – находка для журналиста. Ты со мной не поедешь?

– Не-а, извини, солнышко. У меня после бюллетеня завал работы.

Они доели, поболтали минутку и разбежались. Надо было где-то посидеть и, переваривая американские канцерогены, прочесть письмо.

Две страницы из восьми занимали подписи, а на шести сельчане рассказывали, что поселившийся рядом столичный предприниматель завел себе, помимо городской жены, двух местных плюс кучу детей и рад-радехонек.

«Что ж, тема наша, сельская. Надо идти к Бороде, брать машину, Константина и тарахтеть в Большие Веники».

Вообще-то село называлось Большие Вязники, но лучше было его запсевдонимить, чтобы не ринулись туда мужики перенимать опыт…

В редакции Андрей застал Валю, болтавшую по телефону. Компьютер у нее был выключен.

– Ты чего, трудоголик? Не можешь дома, как порядочный, сидеть?

– От трудоголика слышу. А где наш главный работяга? Мне завтра утром нужны машина и Костик со всеми прибамбасами.

– Ключи здесь. Костика щас разыщем.

Андрей нашел в Сети персональную страничку известного сексолога, тот отвечал на вопросы посетителей. Оказалось, что двадцать процентов мужчин всю жизнь прожили с одной-единственной, первой и последней, женщиной. Сообщение Андрея озадачило. Хорошо это или плохо? Хорошо, если ты смолоду встретил свою единственную и неповторимую и никто тебе больше на дух не нужен… И что, таких счастливых до самозабвения – каждый пятый?!

«Шалишь, доктор! Я пока ни одного не видел».

Дальше врач поведал, что средняя норма для нехилого мужика – всего-то около дюжины баб за одну жалкую половую жизнь, причем три законных брака – тоже в пределах дозволенного и соответствуют задачам воспроизводства населения.

«Вот это похоже на правду… А новообращенный крестьянин из Больших Веников просто решил вместо последовательной цепи залудить параллельную…»

Утром в редакции Андрей застал ворчащего Костика, затем появились Борода и Валя.

– Куда едем, млодцы? – бодрясь, спросил главный.

Костик вяло пожал плечами, Андрей ответил:

– В Большие Ве… Вязники.