Рефлекс убийцы Обухова Оксана

— Ох, — сказала Софа. Очень супруга профессора Савельева не любила с официальными лицами в их кабинетах общаться, бумажки разбирать. — Только мое удостоверение просили?

— Да. Что-то они там с льготами мудрят, переоформляют. Просили прямо сейчас зайти.

Софья Тихоновна убавила газ под кастрюлей, положила на блюдце шумовку.

— Присмотришь за бульоном, Надя? — сказала, снимая фартук.

— Присмотрю, — кивнула баба Надя.

А у самой душа тихонько к пяткам скатилась.

Не зря Алеша такой таинственный пришел. Задумал что-то, и, скорее всего, не сам. Дудинская рука во всем чувствуется, убирают Софу из дома.

Алеша подошел поближе, нажал на бабы-Надину руку, собирающуюся выключить воду над раковиной, прошептал одними губами: «Пусть шумит».

Сам, все так же придерживая мокрую бабушкину руку, вывел ее из кухни, завел в гостиную и плотно прикрыл за собой дверь.

Серьезен был старлей невероятно.

Даже бледен.

На заострившихся скулах натянулась кожа, глаза мерцали суровыми оловянными пуговицами, баба Надя даже струхнула. Но объяснений непоняткам молча ждала.

— Звонил Владимир Николаевич. — Голос нового оперативника шелестел сухо и безэмоционально, как страницы протокола. Мурашки вызывал. — Просил вас прийти в районную поликлинику, там с вами хотят встретиться.

— Со мной? Зачем?

— Поговорить. Сюда этот человек прийти не может.

— Почему?!

— Владимир Николаевич не объяснял. Сказал только, что нам делать.

Бабушка Губкина машинально обтерла все еще влажные руки о фартук, кивнула.

— Мы с вами, баба Надя, — старлей талдычил заученно, как пономарь, — вместе выходим из дому. Кратчайшей дорогой через дворы идем в поликлинику. О деле не говорим, болтаем о чепухе: к примеру, погода, цены в магазинах, последние новости. Мобильный телефон вы кладете в карман пальто, которое позже сдаете вместе с телефоном в гардероб. Нас будут ждать в кабинете главврача, если в маршруте следования что-то изменится, об этом мне сообщат отдельно.

До смешного серьезный старший лейтенант показательно ткнул себя пальцем в ушную раковину, баба Надя вытянула шею, пригляделась — в слуховом проходе Алеши застряла незаметная бежевая горошина неправильной формы.

И почему-то эта горошина нагнала на бабу Надю такой жути, словно в ухе Бубенцова не «гарнитура» торчала, а застрявшая разрывная пуля.

Надежда Прохоровна сглотнула и мотнула головой. Готова, мол, к труду и обороне. Спаси нас. Господи.

Алеша пристально посмотрел на готовую ко всему бабушку, спросил:

— Как вы себя чувствуете?

— Это тебя Дулин попросил узнать или сам беспокоишься? — не удержалась от колкости бабушка.

Алеша смутился, но по ответу понял: язвит, значит, в порядке.

Сконфузился еще больше (даже «нашпигованное» ухо заалело) и крякнул:

— Тут… пока вы посуду мыли, вам одну штуковину принесли… — просунул руку в щель между шкафом и выступом стены. — Вот.

В руке старлей держал натуральный бронежилет. Потоньше, правда, чем по телевизору показывают, но догадаться можно.

Мало бабе Наде «гарнитуры» в чужом ухе, жилеткой парни ее, видать, совсем доконать решили.

Надежда Прохоровна выпучила глаза, вызверилась на воспитанника стопроцентной мегерой…

— Это что?!?!

— Это — вам. Дулин просил надеть, не упрямиться.

— Да вы что там, с ума все посходили?! — зашипела баба Надя. — Зачем мне эта дура?!

— Надежда Прохоровна, надо. — Алеша продолжал держать на весу, наверное, не легкую одежку. На запястье, на тыльной стороне ладони вздулись вены…

Надежда Прохоровна пожалела парня.

— Положь. — И добавила сурово: — Обратно в угол. Не надену я эту страсть.

— Баба Надя…

— Что — баба Надя?! Что — баба Надя?! Зачем мне эта срамота — убить хотят из снайперской винтовки?! Так прямо и скажи…

— Нет, что вы, — честно приложил ладони к сердцу Алеша Бубенцов. — Снайпера там нет. А от машины ребята прикроют…

— От какой машины? — въедливо прищурилась Надежда Прохоровна.

Мол, на нас, на старых сыщиков, где сядешь, там и слезешь! Вмиг за неловкое слово цепляемся!

Бубенцов вздохнул протяжно, посмотрел на потолок, словно там уже докладная о неполном служебном соответствии пропечаталась…

— Надежда Прохоровна, — затянул просительно, — сделайте, пожалуйста, так, как Владимир Николаевич просит. Пожалуйста.

Выдавать секреты оперативного мероприятия старлей, видать, не решился. Ухо «нашпиговано», коллеги, поди, в свою очередь, диалог бабушки и старлея слушают… Засмеют потом — бабушка оперативника «расколола», все секреты выведала.

Надежда Прохоровна нахмурила брови и отправилась к кладовке. Разыскала в ней старое, но все еще приличное зеленое пальто с кругленьким бежевым воротничком из норки (моль его самую чуточку в одном месте побила, не приглядишься, не заметишь). За последние годы бабушка усохла килограммов на десять. Дело для ее годов понятное — килограммы и сантиметры сами собой слетают… Пальто отложила в нафталин — Настенька и Алеша об дачке задумываются, машину не зря купили — тренируется Алексей для дальних загородных поездок. Пальто припрятала: погода на дачах разная бывает, вывезет молодежь кота и бабушек ранней весной по травке прогуляться, глядь — а одежка старая сгодилась. Не пропадать же добру?.. В самом-то деле…

Лет двадцать назад еще дородная, пышногрудая Надя Губкина гуляла барыней в этом теплом, на ватине пальто… Сейчас утонула в нем вместе с толстой кофтой и противным бронежилетом.

Пуговицы застегивала и думала: ах хитрецы, ах ушлые ребята… Майор Дулин и старший лейтенант Бубенцов… Знал Володя только Алеше под силу уговорить строптивую бабку такую страсть на себя нацепить…

Отношения между бабушкой Надей и Алешей Бубенцовым всегда особенными были.

Лет двадцать с гаком тому назад закрыли на ремонт детский садик, куда Алеша с младшей сестренкой Светой ходили. Крыша протекла, а времена суровые были, постперестроечные, ремонт на полтора года затянулся… Куда ребятишек вести? Родители Бубенцовы работали день-деньской, нянюшек-бабушек не имели, как и лишней копеечки…

Привели родители Алешу со Светой соседке бабе Наде, поклонились: «Возьми, Надежда Прохоровна, шефство над детишками».

Думали, на пару месяцев. Оказалось — на полтора года.

Но бабушка не отказала. Приютила на «дневной пансион» малолетних деток, присматривала, книжки им читала, гулять водила…

Алеша позже, когда уже в школу пошел, тоже из продленки к бабе Нади сбегал: уроки в ее большой уютной комнате делал, пирожки вкусные да блины пышные котлетам столовским предпочитал…

Почти родной стала баба Надя Алеше Бубенцову. А уж когда Настасья из Перми к двоюродной бабушке Соне переехала, совсем сроднились: поженились молодые, зажила старая коммуналка совсем семейной жизнью.

…И шагала баба Надя в бронежилете под стареньким пальто по морозной январской улице — не ворчала.

Алеша ее бережно под ручку поддерживал, глазами по сторонам даже тихонечко не рыскал: обычная картина — ведет заботливый внук бабушку в поликлинику, на скользких местах мод локоток удерживает.

И баба Надя недюжинной силой воли заставляла себя не оглядываться. Спина от напряжения взмокла, каждый волосок на затылке чужие взгляды ощущал, но не оглядывалась, доверяла Алексею. Если тот сказал — ребята нас прикроют, — значит, так тому и быть.

Нельзя по сторонам испуганными глазищами зыркать! Негоже старой перепуганной бабке хороших ребят подводить.

В поликлинике у регистрационного окошка огромадная очередь скопилась: грипп по Москве гулял. Но баба Надя и Алеша пальто в гардероб сдали и сразу наверх пошли. Надежда Прохоровна свою медицинскую карточку показательно из сумки вытащила, на весу держала.

На лестничной площадке второго этажа старший лейтенант остановился на минутку, прислушался, как будто внутрь себя, и, несмотря на то что «заряженный вирусом» мобильный телефон в кармане пальто остался, шепнул одними губами:

— Путь свободен, Надежда Прохоровна. Идемте.

Не чуя ног, переживая так, что даже голова чуть-чуть закружилась, пошла Надежда Прохоровна на второй этаж. К кабинету главврача за дерматиновой дверью.

Алеша немного сзади поднимался.

Возле приемной сидели две пожилые тетки с недовольными лицами, карточки на коленях держали. На проходящих в дверь Надежду Прохоровну и Алешу взглянули так, словно те без очереди за последней буханкой хлеба пролезли. В блокадном Ленинграде.

Одна попыталась шикнуть, но Бубенцов так глянул, что у скандалистки мигом язык занемел.

Надежда Прохоровна подумала — милиционер. И как они только так поглядывать обучаются? В милицейской школе, что ли, «гляделки» преподают?.. Или уже позже, на работе, учатся любого взглядом осаживать?..

И почувствовала себя слегка неловко-. Сама не любила тех, кто без очереди лезет. Сама могла разгон беспардонным нахалам устроить.

В предбаннике приемной главврача сидела симпатичная девушка в голубенькой кофточке. Что-то на компьютере резво печатала.

Подняла на входящих глаза и тут же сделала вид, что совсем не она начальственную дверь охраняет: потупила глазки и только из-под ресниц, не удержалась, испытующий взгляд метнула.

Знакомо.

Алеша пропустил Надежду Прохоровну вперед…

Из-за длинной части большого Т-образного стола навстречу бабе Наде поднялся Володя Дулин.

Невысокий полноватый мужчина с обширной лысиной и носом-картофелиной, что сидел за тем же столом напротив шефа убойщиков, тоже поднялся — поприветствовал.

— Знакомьтесь, — сказал Владимир Николаевич. — Надежда Прохоровна, Сергей Михайлович Суворин. — И продолжил, добавив значительности в голос: — Сергей Михайлович подполковник. Из МУРа. Давно, Надежда Прохоровна, хотел с вами познакомиться.

— Так уж и давно? — проворчала (привычно) бабушка Губкина. Оглядела просторный светлый кабинет в три окна, расстегнула верхнюю пуговицу на вязаной кофте. — Тут-то эту страсть можно снять? Взопрела вся…

Надежда Прохоровна расстегнула кофту, и, прежде чем на помощь ей успел подойти Алеша, стремительно шагнул вперед Володя Дулин. Сам помог бабушке с застежками-липучками на бронежилете справиться, сам помог через голову его стащить…

И глаза при этом у мужика были виноватые-виноватые, заискивающие даже. Никогда Надежда Губкина у майора такого взгляда не видела, а по большому счету и увидеть не рассчитывала.

Затевают что-то парни, подумала. Пока кутерьма с жилетом происходила, на подполковника из МУРа поглядывала: внушительный мужчина. Не статью — сам-то невысокий, полненький, — внутренней сущностью. Сидит, по большому лбу раздумчивые морщины гоняет, к сигаретам тянется, но при пожилой посетительнице задымить не решается.

— Кури, кури, — разрешительно проворчала баба Надя. Покойный Вася, бывало, так мог в комнате с высоченными потолками «накочегарить» — топор висел.

Сергей Михайлович на разрешение не повелся. Убрал сигареты в карман, пепельницу с двумя, почти до фильтра, выкуренными бычками в сторонку отодвинул.

Железо. Такие всяческих разрешительных указаний не терпят.

Ну-ну.

Надежда Прохоровна степенно села на стул с высокой спинкой. Сложила руки под грудью, на спинку откинулась, прищуренные глаза в крутой подполковничий лоб уперла.

— Мгм, — сказал усевшийся рядом Володя Дулин (Алеша скромненько примостился на краешке диванчика за бабы-Надиной спиной). — Приступим?

Сергей Михайлович кивнул, оттянул двумя пальцами нижнюю губу — дернул, как резиновую, отпустил. И, внимательно посмотрев на визави — седую несгибаемую бабушку, — начал просто. С предыстории.

— Четыре года назад, Надежда Прохоровна, в ночном клубе «Старая пристань» умер молодой парень. Почти что мальчик…

Говорил подполковник глухо. Видать, тяжело вспоминать было.

— …Я в то время еще в РОВД работал… На место мог бы и не выезжать — майор… Но этого мальчика я хорошо знал. Он вырос на моих глазах. Мы были соседями, жили в одном доме, его мама со мной в одной школе училась… Она мне и позвонила, когда с сыном беда случилась… — Подполковник выдержал короткую паузу. — Смерть Петра Садовникова признали криминальной — отравление сильнодействующим ядом растительного происхождения. Через неделю от того же яда погиб еще один человек. Тоже молодой мужчина, тоже в ночном клубе, тоже никаких подозрительных предварительных обстоятельств отмечено не было. — Суворин положил оба локтя на стол, набычился. — Эти два преступления никогда не объединили бы в одно производство — два разных района столицы, молодые люди никак между собой не связаны. Да и связаны быть не могли! Петя Садовников заканчивал строительный техникум, в клуб, можно сказать, едва ли не впервые попал — хороший скромный паренек из неполной семьи: мама диспетчер на подстанции скорой помощи, заработки небогатые… Петю в клуб бывший одноклассник на день рождения позвал…

Вот…

Второй погибший — человек другого сорта. Обеспеченный менеджер среднего звена. Отлично образован. Женат. Хотя, по словам друзей, похаживал на сторону…

И вот — оба этих непохожих человека погибли при схожих обстоятельствах, от одного итого же яда. Объединить же более конкретно эти два дела помог вот какой факт: примерно за месяц до первого убийства некий мерзавец выложил в Интернет рецептуру яда. Выложил и похвастался — яд почти мгновенно распадается в организме на безобидные составляющие, то есть практически не обнаружим при вскрытии.

Но гад ошибся. Яд не расщеплялся в организме. И в первом и во втором случае эксперты легко обнаружили следы его присутствия.

Два дела объединили в одно производство. И поскольку первое убийство произошло на моей «земле», расследование было поручено мне.

Подполковник привстал, дотянулся до графина с водой…

Надежда Прохоровна подумала, что, напившись воды, он запивает последнюю горькую точку в пространном рассказе. Но ошиблась. Суворин сел обратно и продолжил:

— В обоих этих случаях подозрение падало на молоденьких девушек. Совсем молоденьких. Одна брюнетка с пышным бюстом, вторая блондинка с небольшой грудью и короткой стрижкой. Обе имели возможность незаметно подлить что-то в бокалы с напитками. В первом случае некая длинноволосая брюнетка ненадолго подходила к столику, где веселилась молодежь, во втором — менеджер Гайский явно поджидал свою блондинку, они потом примерно час сидели вместе… Но когда он скончался, девушки в ресторане уже не было.

Вот…

Столик, где расположились Гайский и подружка, практически не попадал под камеры внутреннего наблюдения, проходя по залу и до мест общего пользования, девица словно нарочно опускала голову, прятала лицо под длинную челку, даже в полутьме не снимала больших дымчатых очков, Очевидцы смогли безоговорочно отметить только ее юность. Девушки была очень-очень молода. Двадцать лет или даже младше. Составить более детальный портрет преступницы не получилось ни в первом, ни во втором случае: она очень умело пользовалась гримом, париками, один из экспертов предположил даже: в ходу «жировые костюмы». Знаете, киношники с такими накладками работают?

Надежда Прохоровна с подобными костюмами не сталкивалась, но кивнула. Представить можно.

— В обоих случаях, — продолжил Суворин, — мы попытались отследить ее приезд. Надеялись выйти на подвезшего ее таксиста или, через камеры наружного наблюдения, найти ее машину, разглядеть хотя бы часть номера… Но ничего не получилось. Лукреция всегда подходит к заведению на своих двоих…

— Лукреция? — перебила баба Надя.

— Да, мы присвоили убийце псевдоним — Лукреция, — мотнул головой подполковник. — Она всегда детально разрабатывает свои преступления — видимо, перед убийством наведывается на место «действия», знакомится с обстановкой, с расположением камер наблюдения, с путями отхода…

— О чем ты говоришь? — остановила подполковника Надежда Прохоровна. — Она разрабатывает?.. Их что, преступлений этих, много?

Сергей Михайлович сгорбился, взглянул на бабу Надю исподлобья:

— Я думаю, не меньше дюжины.

— Что?!?! — Надежда Прохоровна аж вперед подалась. Расплела удобно, привычно сложенные руки, о край стола оперлась. — Дюжина?! — Никак не ожидала баба Надя такой цифры.

— А может быть, и больше, — серьезно произнес работник МУРа. — Я плюсую только те убийства, в которых точно руку Лукреции чувствую. Но серия может быть гораздо обширнее, поскольку даже серийщики не работают исключительно в шаблоне. В случае с Лукрецией это: ресторан, молодой мужчина, внезапная смерть, никаких следов. Только в трех случаях из двенадцати эксперты установили в организме погибших следы ядовитого вещества. Про первые два вы знаете, Лукрецию подвел ублюдок из Интернета. В остальных… — Суворин развел руками, — фифти-фифти. Отравление может иметь место, а может…

— То есть ты просто почему-то уверен, что это — Лукреция?

— Да. — Подполковник ударил кулаком о стол — Я чувствую! Я эту гадину научился носом чуять! Она мне, Надежда Прохоровна, уже ночами снится!

— Получается, ты знаешь, как она выглядит?

— Нет. — Сергей Михайлович утихомирил темперамент, провел ладонью по лысине. — Не знаю. Она как хамелеон — всегда разная. Рост варьируется в пределах допустимой погрешности, цвет волос, телосложение… У нее только жертвы одинаковые — молодые мужики в расцвете лет и почерк — уходит незаметно, до того, как мертвого мужчину обнаруживают свидетели. — Суворин вздохнул. — К клофелинщицам мы давно привыкли — «работают» девчушки. Карманы обчищают, квартиры обносят… Иногда могут дозировку перепутать и «клиента» на тот свет отправить…

Сергей Михайлович замолчал, щеки налились свекольным цветом.

— Но ведь эта мерзавка просто так убивает! — Ударил кулаком о стол. — Понимаете, просто так. Нравится ей мужиков травить! Ни разу ничего не прихватила: ни денег, ни документов, ни ключей от машины или квартиры! Просто так — был человек и нету…

Подполковник сделал глоток воды из стакана, обтер губы тыльной стороной ладони:

— Тогда, после убийства Гайского, большой переполох получился — в Москве выявлена серийная отравительница… Причем не из бедных. В обоих случаях свидетели отмечали дорогие наряды… Хорошую обувь, модные духи…

Полгода «землю рыли» — все впустую. Следующее убийство только через восемь месяцев произошло. И то… — Суворин обреченно махнул рукой, — только я чую, что это ее рук дело…

— Вот мерзавка! — не выдержала Надежда Прохоровна.

— Согласен. Хотя я бы назвал ее еще более грубо.

— Хоть кто-то из мужиков был с кем-то другим связан?

— Нет. Складывается впечатление, что все жертвы — случайные. Она как будто испытания ядов на территории Москвы проводит. Изобретет какой-нибудь новый составчик или в Интернете вычитает и выходит на охоту. Я почему к вам домой не пошел, Надежда Прохоровна… По составленному специалистами психологическому портрету Лукреции получается — она, возможно, любит наблюдать со стороны за следственными действиями, происходящими в ночных клубах после ее отхода. Она могла меня видеть. Понимаете? Сидит такая гадина где-нибудь в сторонке… Например, если дело в летнее время года происходит — за кустом, в машине на соседней парковке, и посматривает — какая кутерьма после ее «выступления» происходит. Я пару раз на подобные происшествия выезжал. Она могла меня срисовать. Внешность, — подполковник пошлепал себя по лысине, — колоритная.

— Ты что же, все эти двенадцать дел ведешь? — показывая, что что-то смыслит в оперативных разработках, спросила баба Надя.

— К сожалению, нет, — искренне расстроился Суворин. — В какой-то степени до сегодняшнего дня мой интерес можно было называть личной инициативой. Я попросил знакомых ребят сигнализировать о каждом деле, похожем по почерку на деяния Лукреции, — собирал информацию, так сказать, негласно, в добровольном порядке. — Сергей Михайлович горестно скривился. — Я каждый день… почти каждый день Петину маму встречаю, Надежда Прохоровна… У нее в глазах один и тот же вопрос стоит: «Когда ты, Сережа, убийцу моего сына найдешь?»… Это дело стало для меня кровным. Делом чести. Понимаете?

— Да как же, Сережа, не понять, — серьезно проговорила бабушка Губкина. Нелегко, поди, день изо дня матери в глаза смотреть. Действительно — сон потеряешь.

— И вот, когда Владимир Николаевич начал молоденькой отравительницей интересоваться — мне тут же позвонили. Теперь, Бог даст, объединим дела в одно производство… под моим началом, так как я на первое убийство выезжал, больше всех — в теме. А по сути дела, Надежда Прохоровна, вашими молитвами — уже объединили, уже создали рабочую группу, куда вхожу и я.

— Молодцы, — кивнула баба Надя. — А я-то чем помочь могу?..

Два старших милицейских офицера переглянулись. И слово взял более спокойный, не так кровно заинтересованный майор Дулин:

— Тут, знаете ли, какое дело, Надежда Прохоровна… За Аней Махлаковой уже несколько дней ведется наблюдение…

— Подожди, — перебила добровольная помощница следствия. — Вы что, уже уверены, что ваша Лукреция — Аня Махлакова и есть?

— Уверены, — серьезно кивнул подполковник. — Точнее, я абсолютно уверен.

— Почему? — Надежда Прохоровна любила точность и конкретику. Несколько дней голову ломала: не возвела ли напраслину на девушку?

— Как я вам уже говорил, Лукрецию отличает своеобразный почерк. Как только Владимир Николаевич проявил интерес, мы созвонились, в тот же вечер встретились до его отъезда в Питер, и он рассказал мне об убийстве в «Мельниково». Кстати, большое вам спасибо, Надежда Прохоровна, за сигнал. Если бы не ваша обеспокоенность, до меня ни за что не дошли бы известия из области. Да даже если бы дошли… Почерк не тот — убийство при помощи обычного медикаментозного средства — я бы пропустил. Лукреция предпочитает «работать» со сложно составленными ядами — виртуозно изготовленными, а тут обычный сердечный препарат, купленный в аптеке. Меня, по совести сказать, только явная молодость подозреваемой и зацепила…

Во-о-от…

Но Владимир Николаевич рассказал про «проделки» мельниковского убийцы… передал рассказ Разольской, и я вспомнил: несколько месяцев назад, при расследовании вероятного отравления в московском клубе, некая девушка взяла телефонный номер у брата покойного. Представьте ситуацию: пришли два брата отдохнуть на дискотеке… Один из них знакомится с какой-то девушкой, оставляет ей номер своего телефона… Но после, когда младший брат уже умер прямо за столиком, не вспомнил ничего конкретного о незнакомке. Братья так «натанцевались», что оставшийся в живых едва смог свой домашний адрес воспроизвести, не то что внешность незнакомки обрисовать…

А меня, понимаете ли, зацепил один момент Лукреция впервые поменяла в чем-то почерк. Почему? Зачем она первый раз реши-ла познакомиться с кем-то из окружения убитого?..

Владимир Николаевич передал мне ваш рассказ о происшествии с мобильником и компьютером Разольской, я дал ребятам команду — разыскать брата покойного парня… Тот сказал — телефон месяца полтора назад начал «глючить», но родители подарили ему новый сотовый на лень рождения, и старый он продавать или выбрасывать не стал. Оставил в тумбочке стола.

Наши специалисты проверили мобильник — в нем вирус. Понимаете, Надежда Прохоровна, в сотовый телефон брата покойного был загнан «троян» буквально через несколько часов после убийства младшего брата!

Лукреция стала наблюдать за розыском! Мы, разумеется, много общались с братом покойного, телефон тот всегда держал при себе, потом рассказывал о следствии, о своих переживаниях друзьям… Лукреции, понимаете ли, Надежда Прохоровна, показалось мало только отравить — ей потребовалось продолжение острых ощущений. Чужими словами. Она становится вампиром. — От этого мистического определения, от тона подполковника Надежду Прохоровну озноб пробил. — А это — тоже почерк, — весомо мотнул головой Суворин. — Очень аккуратно мы вышли на фирму, занимавшуюся «чисткой» электроники Разольской, — вирус, использовавшийся в ее случае, и вирус в телефоне брата покойного — абсолютно идентичны. А это — почерк, это — след.

Сергей Михайлович откинулся назад, побарабанил пальцами по столу, наблюдая, как проникается его рассказом бабушка-пенсионерка…

— Маловато для ареста будет? — полувопросительно, с надеждой сказала та.

— Маловато, — согласился подполковник. — Но было еще кое-что… Два года назад в ночном клубе умер совсем не простой паренек — сын депутата Московской городской думы… На следствие тогда лучшие силы подключили, поскольку папаша предоставил медицинские карты сына — мальчик был абсолютно здоров и возможность неожиданной смерти родные исключали полностью…

Во-о-от…

А к этому времени был уже составлен психологический портрет Лукреции, предположили, что она может наблюдать со стороны за ходом следственных мероприятий. Мы впервые обошли не только близлежащую территорию, но и сняли показания со всех окрестных камер наблюдения…

Подполковник выдержал театральную паузу.

— Камера наблюдения, установленная неподалеку от ночного дансинга, зафиксировала машину, выезжавшую из переулка напротив ресторана… Четыре дня назад, узнав от Владимира Николаевича об Анне Махлаковой, я посадил ребят за проверку данных по прежним местам убийств, попросил их расширить временную зону поиска… Машина, выезжавшая из переулка спустя час после убийства, принадлежала матери Ани Махлаковой. Сейчас она уже продана, по тогда…

Сергей Михайлович красноречиво поднял вверх указательный палец.

Больше Лукреция подобных проколов не делала. Она один раз приехала к месту преступления на готовой к продаже машине, способной вывести нас на нее… Теперь и ранее она использует только собственные ножки. И голову. К сожалению, талантливую.

— Задержать-то ее получится? — с еще более слышимой надеждой спросила бабушка-пенсионерка.

— Нет, — неожиданно твердо ответил подполковник. — Ей нечего вменить, так как я совершенно уверен — ее маман ничего не вспомнит о ночи шестого декабря двухлетней давности. Она попросту может подтвердить: да, ездила. Куда? Не помню. По вашим рассказам, Надежда Прохоровна, выходит — Римма Игоревна Махлакова дамочка не совсем в себе. Так?

— Да есть маленько, — пробубнила баба Надя.

— Вот видите… Мы не сможем привязать Анну Махлакову конкретно ни к одному из преступлений. Все убийства происходили в полутемных помещениях; фигуру, походку, цвет волос она всегда меняла — под камеры вообще старалась не попадать. Аню Махлакову никто не вспомнит. А адвокаты у Анечки будут хорошие. Понимаете?

— Да понимаю, — шумно вздохнула бабушка Надя. — Чем я-то вам помочь могу?

Сыщики снова переглянулись, и Дулин начал с того, где баба Надя его перебила пять минут назад:

— Уже несколько дней за Махлаковой ведется плотное наблюдение…

— А за мной вы понаблюдать не могли? — не удержалась все же баба Надя от укола.

— Так кто же знал! — вспыхнул вновь перебиваемый майор. — Мы за ней следили, думали, вам ничего не угрожает! Вы дома должны были сидеть, — тычок пальцем через плечо, — со старшим лейтенантом Бубенцовым!

— Ладно, ладно, — примирительно проворчала Надежда Прохоровна. — Чего нарыть успели?

— Немного, — слегка надулся Дулин и покосился на подполковника, которого строптивая «помощница» перебивать не пробовала.

— Мы ищем, Надежда Прохоровна, ее лабораторию, — продолжил объяснения тот. — Понимаете? Те яды, что она изготовляет, невозможно изобрести в кухне на коленке. Нужен хотя бы минимальный лабораторный набор. Тут даже недостаточно набора «Юный химик» из «Детского мира», тут реторты-колбы-перегонки нужны.

— Все так мудрено? — подняла брови Надежда Прохоровна.

— А как же! Это — алхимия. Наука! Махлакова должна иметь где-то нору. Место, где хранятся реактивы, где стоят лабораторные приспособления… Я разговаривал со специалистами — у нее должно быть такое «лежбище».

— Может быть, дома… Или у матери…

— Нету, — отмахнулся Суворин. — Вы думаете, мы прежде всего туда не сунулись? У матери с отчимом дом большой, у Махлаковой с мужем квартира в триста метров… Нету! Я, можно сказать, на служебное преступление дошел: попросил ребят тихонько дома обследовать… Ничего негу!

— А у друзей?

— У серийного убийцы не может быть друзей, — жестко отчеканил подполковник. — Они — одиночки. У них может быть только нора. Место, где они могут быть сами собой.

— А Баранкин? — напомнила бабушка Надя.

— Вот! — задрал вверх указательный палец работник МУРа. — Баранкин. Он нас тоже интересует. За время наблюдения за Махлаковой мы ни разу не установили их контакта. Они даже не созваниваются. Может быть такое?

— Ну-у-у…

— Не может, — сам ответил подполковник. — Скорее всего, они держат связь через сотовые телефоны, оформленные на подставные лица. Нам удалось засечь только обрывок одного из их разговоров… кажется, в тот момент Махлакова разговаривала именно с Баранкиным… Но Махлакова, сама умело обращающаяся с современными средствами слежения, чрезвычайно осторожна.

— А они точно связь поддерживают? — усомнилась баба Надя. — Меня в подъезде мог и не Саша поджидать, лица-то я не видела…

— Они поддерживают связь, — категорически заявил Суворин. — И если вы все же дадите возможность посвятить вас в ход следственных мероприятий, объясню, откуда берется эта уверенность.

Надежда Прохоровна смутилась, кивнула, мол, больше перебивать не буду, и рассказ продолжил Сергей Михайлович:

— Вечером, в день неудачного покушения на вас, Надежда Прохоровна, Махлакова подъехала к дому неподалеку отсюда. Поднялась в квартиру на втором этаже. Мы пробили адрес — квартира съемная. Дорогая. Человек, сдавший квартиру во второй половине того дня, опознал по фотографии Александра Баранкина — в качестве нанимателя выступил именно он. Как он передал ключи и договор о найме Махлаковой, отследить не удалось. Она просто приехала в дом неподалеку от вашего и открыла дверь уже имевшимся ключом.

Мы проверили квартиру. Обычная сталинская двушка. Только обстановка побогаче, а в подъезде нет ни консьержки, ни камеры видеонаблюдения над входом.

Странный выбор, вы не находите?..

Надежда Прохоровна ничего пока не находила.

— Может, Саша Баранкин собирается там скрываться?

— Отнюдь. Баранкин там появился только один раз, когда договаривался об аренде.

— Тогда…

— Не ломайте голову, Надежда Прохоровна. В ту квартиру Анна приехала с целым баулом своих вещей, преимущественно — безделушки, фотографии, косметика. Она готовит там ловушку для вас, Надежда Прохоровна.

Надежда Прохоровна громко сглотнула — неожиданное окончание.

— А вы… а почему…

— Позавчера вечером Махлакова снова приезжала в ту квартиру, и после этого приезда квартира приобрела совершенно жилой вид. Такой, словно Махлакова живет там давным-давно, все стены успела своими фотографиями увешать, диваны плюшевыми игрушками заложить, на полочках ванной полно косметики… Она готовится, Надежда Прохоровна.

Почти беззвучно с губ Надежды Прохоровны сорвался вопрос «К чему?», но взгляд, который она успела ухватить — Дулин смотрел на нее с сочувствием, — объяснил все лучше слов.

— Она убить меня там хочет? — спросила почти спокойно.

— Да, — подтвердил Суворин. — Уже два дня, Надежда Прохоровна, Махлакова сидит в машине напротив вашего дома и ждет. Машина, кстати, арендована, по словам менеджера из автосалона, прокат оформлял тот же Баранкин… Теперь в этой машине сидит Анна и ждет, когда появится возможность заманить вас в ловушку.

— Уверен?

— Не я уверен — аналитики из МУРа, — ответил подполковник. — Те, что когда-то разрабатывали психологический портрет Лукреции. Теперь, когда мы почти каждый день добавляем к портрету «красок», нам предложили наиболее вероятный сможет развития ситуации. Лукреция — серийная отравительница. Она навряд ли будет использовать холодное или огнестрельное оружие… Именно поэтому мы отважились вывести вас из дома и провести буквально перед ее носом до поликлиники. Она попытается организовать «случайную» встречу с фигурантом… простите с вами, И под благовидным предлогом заманить на съемную квартиру.

— А это… Она ж в машине, поди, с компьютером сидит…

Суворин поднял брови, явно не понимая, к чему клонит поднаторевшая за последние дни в «компьютерных тонкостях» бабушка.

— Ну… Ей же должен куда-то отчет о разговорах возле моего мобильника приходить…

Володя Дулин хмыкнул и красноречиво, исподлобья, метнул в подполковника взгляд: а я вам что говорил? — читалось во взгляде. «Шурупит» бабушка.

— Вы предлагаете нам взять Лукрецию с поличным, с ноутбуком, работающим на «приеме», да?

— Ну-у-у-у… да.

— А если его там нет? А если за вашими разговорами следит тот же Баранкин, а у Лукреции руки развязаны? Что тогда, Надежда Прохоровна? Вы возьмем Махлакову… за что? За то, что они с Баранкиным квартиру «для личных встреч» сняли? Что разговоры чьи-то прослушивают?

— Не наседай, Сережа, — смутилась баба Надя. — Дай подумать.

— Она уйдет, Надежда Прохоровна! — огорченно воскликнул подполковник. — Вот ей-же-ей — уйдет! Вначале богатую девочку отмажут адвокаты, потом она выйдет «по подписке» и уберет все следы! Лаборатория-то не обнаружена! Доказательств нет!

— А Баранкин?!

— А его еще найти надо! Саша Баранкин тоже не фунт изюма! Он в охрану холдинга из РОВД пришел! Четыре года на «земле» отпахал, все тонкости оперативных разработок знает! Как только мы Махлакову хоть чуть-чуть зацепим, он юркнет в тину, и поминай как звали! Денежки-то небось есть. Не за просто так на Махлакову работает!

Дулин с удивлением наблюдал, как темпераментно, эмоционально, на высоком градусе разговаривают два сыщика: один всамделишный из МУРа, вторая, «сыщик» в кавычках, только по молодому делу красную повязку дружинника и носившая…