Маленькое чудо Джеймс Мелисса

«Простите, Анна и мистер Вест. Я больше не могу так жить, я должна перестать обманывать саму себя. Когда Вы уехали вызволять мистера Веста, Анна, я поняла, что именно из-за меня мистера Веста задержали. Я понимаю, что доставила беспокойство Вам обоим. А потом, когда я взглянула на Мелани, поняла, что только испорчу ее жизнь. Мне надо окончить университет, стать доктором. Может быть, я эгоистична, но мне всего лишь двадцать лет. У меня нет никакой профессии, у меня нет даже своего жилья. Я не могу обеспечить Мелани достойную жизнь, и мне нужна свобода, чтобы встать на ноги.

Мне нужна психологическая помощь, чтобы преодолеть депрессию, и если мне это удастся, то я продолжу учебу в университете. Я свяжусь с Вами через месяц. Пожалуйста, не звоните в опекунский совет или в полицию. Я прошу Вас взять мою маленькую дочку на несколько недель, пока мне оказывают помощь. Я не хочу, чтобы моя мать отдала ее приемным родителям. Мелани уже Вас любит, Анна. Джарндирри будет для нее прекрасным местом для жизни. Вы позаботитесь о моей крошечной дочке?

P. S. Я оставалась в доме до тех пор, пока не услышала звук Вашей машины и не убедилась, что Мелани в безопасности. Скажите ей, что мама очень любит ее».

Анна увидела в конце письма расплывчатые пятна – следы слез – и закрыла глаза.

– Оно не подписано, – это было все, что сказала Анна после долгого молчания. Было слышно, как билось ее сердце. Кровь стучала в висках. Она вскинула голову. – Что делать?

Он ответил не сразу:

– Мы должны позвонить Тому Херефорду.

Подавив в себе приступ паники, Анна кивнула.

Взяв телефонную трубку, она протянула ее Джерри. Сама она не смогла бы спокойно говорить с Томом, юристом Джарндирри, когда от этого зависела ее жизнь.

Джерри набрал номер, быстро связался с юристом и изложил ему все обстоятельства. Анна слушала их разговор, переминаясь с ноги на ногу, и так крепко сжимала руки, что ногти оставили следы на ладонях.

– Хорошо, Том, спасибо тебе. Да, скоро свяжусь с тобой. Пока. – Он повернулся к Анне, взгляд его был хмурым. – По мнению Тома, мы имеем преимущество перед требованиями Мэгги, потому что Рози, ее дочь, дала нам письменное разрешение взять ее ребенка. А Мэгги не сможет доказать, что она, как бабушка, заботилась о ребенке. Но Том посоветовал нам отправиться в Джарндирри как можно скорее. Он сказал, что ему не хотелось бы связываться с такой женщиной, как Мэгги Фостер. Очевидно, она преследовала отца Рози, когда тот покинул семью, и сделала все возможное, чтобы разорить его. С точки зрения закона с подписью или без подписи письма Рози – мать Мелани. И ее желание, выраженное в письменном виде, вполне законно, тем более что она назвала нас обоих. Но оно законно до тех пор, пока мы вместе.

Хотя Анна и понимала, что он говорит правду, она стиснула зубы и сухо кивнула.

– Они не поверят, если мы разыграем банальный спектакль, Анна. Им будут нужны весомые свидетельства того, что мы снова живем вместе, – и не только ради ребенка. Если Мэгги узнает, что ребенок у нас и пожелает забрать свою внучку, у нее, как у родной бабушки, будут весомые преимущества перед нами. А эта женщина не погнушается никакими средствами.

– Я знаю, – прошептала Анна.

– Поэтому я спрашиваю тебя: что же ты все-таки хочешь? Стоит ли нам бороться – возможно, долгие годы, – чтобы взять малышку себе?

Не в силах совладать с собой, она услышала, как с губ ее сорвались слова:

– Речь идет не обо мне, а о крошечном ребенке. Но ты знаешь, что именно я хочу и что всегда хотела. Я хочу ребенка, своего ребенка, и ты знаешь, что я теперь не смогу иметь детей. Но я люблю Мелани. – Как много заключалось в этих словах! Среди боли потери появилась эта радость, это пухлое тельце и эта обворожительная улыбка на крошечном личике. Это было ее спасение, посланное Анне свыше, ее возвращение к жизни, когда она стала уже терять ее. – Я… я хочу этого ребенка, – тихо добавила она, и голос ее сорвался.

Джерри окинул ее холодным и отстраненным взглядом: он всегда смотрел на нее так, когда был ею недоволен.

– Именно поэтому ты захотела увидеть меня, Анна? Это была единственная причина?

Она почувствовала, как щеки ее покраснели.

– Когда я позвонила тебе, то думала, что это будет всего лишь на несколько недель. – Она хотела твердо произнести эти слова, но голос ее дрогнул. – Я думала, что Рози будет волноваться насчет того, что ребенку придется лететь на самолете, но она не волновалась. Рози сказала, что ты лучший пилот в Австралии, и это всем известно. – Лицо ее пылало, и даже шея покраснела, а его лицо стало каменным. – Я знаю, ты хочешь, чтобы я вернулась к тебе…

– Мы не говорим о том, что я хочу, – бросил он. – Скажи, что ты хочешь, Анна.

– Сейчас я не знаю, чего хочу. Я не знаю, реально ли предложение Рози, или она поступила так из-за депрессии. Девушка сейчас испытывает психологическую нагрузку. – Повернувшись, Анна стала нервно расхаживать по комнате. – Мне хочется ей помочь, но… – Вздохнув, она покачала головой. – Не могу поверить, что она действительно оставила дочь. Она еще не представляет себе, что это значит – жить без Мелани. Пусть Рози примет окончательное решение. А для этого ей нужно побыть одной, успокоиться и прийти в себя. – Анна с мольбой взглянула на него. – Ей нужно для этого всего лишь несколько недель… – Она закрыла глаза. – Если Рози решит отдать мне Мелани, я буду рада. Я хочу быть матерью, – прошептала Анна, почувствовав, как сжалось ее горло и слезы наполнили глаза…

«Нет. Я не буду плакать». Не было никакого смысла плакать перед Джерри. Ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы спокойно сказать те слова, которые она беспрестанно повторяла про себя.

– Рози назвала в письме нас обоих, поэтому я не могу удочерить Мелани без тебя, – произнесла Анна ровным тоном, хотя внутри ее все дрожало от волнения.

Теперь уже Джерри расхаживал по комнате.

– Вся эта ситуация – безумие, Анна. Над экватором не может пойти снег…

Сердце ее сжалось. Если ей не удастся убедить Джерри, она навсегда расстанется с мечтой стать матерью.

– Это не безумие. Мэгги пока ничего не знает. А Рози нужно несколько недель, чтобы побыть в спокойной обстановке и избавиться от депрессии, – пробормотала она. – Полиция не узнает об этом за несколько недель. Джарндирри – уединенная местность. Мы отправим в кратковременный отпуск весь персонал: скажем, что я возвращаюсь домой и мы хотим провести наш второй медовый месяц наедине.

– Продолжай, изложи оставшуюся часть твоего плана. – Его самообладанию можно было позавидовать.

– Это все. – Запнувшись, Анна отвела от него глаза. – Я… я люблю ее, Джерри. Когда я рядом с Мелани, мое сердце… нет, оно никогда теперь не исцелится после Адама, но… – «Я почти забываю о нем, когда Мелани здесь. Я стала спать по ночам впервые с тех пор, как он умер». Она с мольбой подняла на него глаза. Это было так нехарактерно для гордых Карренов! Но сейчас она забыла о гордости. – Пожалуйста, Джерри. Мы не делаем ничего противозаконного. Мы помогаем человеку, который отчаянно нуждается в отдыхе. Мы всего лишь… всего лишь приемные родители на несколько недель, а потом я уеду и оставлю тебе Джарндирри на всю оставшуюся жизнь. Помиримся мы или нет, это никого не касается, кроме нас.

– Меня это тоже не касается, – ответил он холодно и бесчувственно.

Как он может так говорить? В ее сердце зияла черная дыра, и только Мелани могла заполнить ее. Когда люди оставляли своих детей в колясках возле магазинов, ей хотелось кричать: «Не оставляйте своих детей, даже на минуту! Разве вы не понимаете, какая это ценность? Разве вы не понимаете, что некоторые люди готовы умереть ради того, чтобы иметь это счастье?»

Она не могла поверить, что Рози навсегда оставит своего ребенка. Но если Рози действительно хочет это сделать…

Это будет бесценным подарком на всю оставшуюся жизнь. О, как это сладко – ощущать на своей шее маленькие пухлые ручки, чувствовать тельце, прижимающееся к тебе!.. И больше не видеть во сне своего прекрасного мальчика, холодного и неподвижного, в крошечном белом гробу…

А Джерри, пожав плечами, отвернулся от нее. Зачем ему думать о том, нужна ему Мелани или нет? Он хотел своих собственных детей, а не чужого ребенка.

– Если ты сделаешь это, я передам тебе все права на владение Джарндирри. Только позволь мне оставаться здесь, пока Рози не примет окончательного решения. Пусть власти думают, что мы живем вместе, ведь Рози попросила нас обоих взять ребенка. Пусть малышка побудет с нами весь сезон дождей. И когда здесь появятся представители опекунского совета, она уже привяжется ко мне. И тогда я уеду с ней: вернусь сюда или вообще исчезну – как ты захочешь.

– То, что я хочу, в этом сценарии, похоже, не учитывается, не считая Джарндирри.

В его голосе послышался едва скрываемый сарказм, и от этого в Анне снова вспыхнул страх. Она увидела, как нахмурилось его лицо, и услышала, как участилось его дыхание. Ужаснувшись тому, что она предложила мало, Анна взволнованно добавила:

– Клянусь, если ты сделаешь это, я отдам тебе все, что ты захочешь. Ты будешь свободен и сможешь… – Она задохнулась и выдавила из себя слова: – Сможешь иметь детей от другой женщины. Я отдам тебе Джарндирри и все деньги. Мне это все не нужно. Мне нужна только Мелани.

Джерри подошел к окну и взглянул на небо, где собирались грозовые тучи. Надвигался шторм.

– Спасибо тебе. – Это было все, что вымолвил он.

Два слова, наполненные холодной иронией. И эти два слова звучали как обвинение.

Анна вспыхнула:

– Я всего лишь стараюсь быть честной. Если ты будешь честен по отношению к самому себе, ты поймешь, что я права. Ты захотел меня лишь потому, что я была частью твоего договора с отцом. Он сказал, что если ты женишься на мне, то будешь совладельцем Джарндирри. Ну а теперь я отдаю тебе то, что ты всегда хотел, без всяких условий.

– Я женился на тебе не из-за этого! – Джерри повернулся к холодильнику, достал молоко. – Думаю, ты была права в тот день, в больнице. Если ты думаешь, что Джарндирри – это все, что я хотел, ты совсем не знаешь меня. – Он взял сахарницу. – Один кусок сахара, как всегда, или ты поменяла свои привычки?

– Да, один, – вздохнула она.

Молчание становилось невыносимым. Джерри налил в чашку кофе, размешал в ней сахар, добавил молоко. Лицо его ничего не выражало – как и в тот день, когда отец сообщил им о своих планах в отношении их. Он хотел, чтобы Джерри женился на его дочери и они совместно стали владеть Джарндирри.

И Джерри сказал слова, которые она от него совсем не ожидала услышать.

– А ты знаешь, что Брайс предлагал мне жениться на Ли? – спросил он, протянув ей чашку кофе.

Анна, сделав глоток, чуть не поперхнулась:

– Что?!

– Когда тебе было пятнадцать, а Ли – восемнадцать, он сказал, что, если я женюсь на Ли и избавлю его от присмотра за ней, я буду иметь все.

Анна нахмурилась. Отцу надо было образумить дочь, прежде чем она натворит глупостей и обесчестит имя Каррен.

– И что?..

Джерри пожал плечами:

– Ты можешь сама догадаться. Ведь ты знаешь Ли.

Анна, представив себе реакцию сестры, усмехнулась:

– Она взорвалась, послала отца ко всем чертям… и тебя тоже туда же, если ты подумал, что ее можно преподнести кому-то на тарелочке с золотой каемочкой.

Он приподнял брови:

– Ах вот ты о чем… но ты упустила одну маленькую деталь.

– Какую же? – поторопила Анна.

Они взглянули друг на друга… И она увидела его пронзительные серо-голубые глаза. Губы Джерри изогнулись в чувственной полуулыбке, и она почувствовала, как тело ее разгорелось в ответ. Она не могла отвести от него глаз: дыхание ее стало коротким и прерывистым. Он не шевелился… ему не надо было шевелиться. Когда он смотрел на нее так, она всегда сама шла к нему…

«Как легко ему было со мной. Любящая жена и Джарндирри – все преподнесено отцом на тарелочке. Один поцелуй, одно прикосновение – и я была полностью в его власти».

– И?.. – задыхаясь, выговорила Анна, приказав себе не двигаться. Сердце и разум противились телу, которое внезапно напомнило ей, что она все еще женщина.

– И мы после этого весело смеялись. С того времени, как я приехал к вам, мы стали братом и сестрой. И больше ничего.

– Действительно? – Анна попыталась непринужденно фыркнуть, но голос ее сорвался. – Вы всегда прекрасно ладили друг с другом.

– Во всем, кроме одного. – Медленная улыбка возникла на его лице, и Анна почувствовала, что хочет прикоснуться к нему. Отчаянно, до боли. Возможно, она и не любила его, но он знал, как возбудить ее, доставить ей удовольствие. – Она меня не хотела как мужчину. Однажды мы попытались поцеловаться, и закончилось это тем, что оба валялись на земле от смеха. – Он усмехнулся. – Она вытерла губы и сказала: «Послушай, это все равно что целоваться с братом».

– И тебе понравилось это? – медленно проговорила она.

Он сделал к ней шаг – как хищник, подкрадывающийся к жертве, – и все слова, которые она хотела ему сказать, испарились из ее головы. Анна смотрела, как он приближается к ней, и тело ее стало живым, горячим. У нее отнялось дыхание, груди напряглись, а руки потянулись навстречу ему…

– Поцелуи Ли стали для меня одним из самых счастливых воспоминаний. Тогда я понял, что обрел сестру… и понял, что никогда не обижу ее.

– А потом?

– А потом, через три недели, я нашел тебя в стогу сена, спрятавшуюся от Ли, у которой ты стянула плитку шоколада, – тихо сказал он, и глаза его вспыхнули чувственным огнем.

…Увидев Джерри, она отчаянно прошептала ему: «Не выдавай меня Ли!» Он смотрел на нее несколько секунд, и в глазах его был молчаливый вопрос. Рассмеявшись, Анна протянула ему шоколад, предлагая разделить с ней добычу. А он, склонившись к ней, сказал, что она испачкала шоколадом лицо – и прикоснулся губами к ее губам, слизав языком сладкие пятна. Она мгновенно забыла о шоколаде, о соломе в своих волосах; обхватив его шею руками, она поцеловала его в ответ, переступив невидимый порог, отделявший девочку от женщины.

Потом Джерри не целовал ее долгое время – Анне было всего пятнадцать, а ему – восемнадцать лет. Он постоянно возбуждал ее своими горящими взглядами и невысказанными обещаниями, тихим шепотом на ушко и интимными шутками, когда они оставались одни. Но когда Анне исполнилось восемнадцать лет, он подарил ей прекрасное бриллиантовое кольцо, сделанное на заказ, протанцевал с ней весь вечер на ее именинах, а потом увел на верхнюю веранду и снова поцеловал ее: на этот раз долгим и страстным поцелуем, крепко прижав к себе.

«Я собираюсь жениться на тебе», – прошептал он ей в ухо, после получаса ослепляющих, головокружительных поцелуев, и романтически настроенная девочка, которой она тогда была, даже не подумала ему возражать. Когда они вернулись в дом, на левой руке ее сверкало бриллиантовое кольцо, и празднование ее восемнадцатилетия превратилось в празднование ее помолвки.

Они поженились через четыре года – после того, как Анна окончила университет по требованию отца. Она разрывалась между желанием преподавать и стремлением быть с мужчиной, которого обожала.

Она никогда не целовалась ни с кем другим и не хотела этого. С тех пор как она увидела его, она потеряла себя. С того момента, как он поцеловал ее в стогу, его желания стали ее желаниями, его слова – ее словами.

А затем этот мир, наполненный прекрасными мечтами, в одночасье разрушился. Когда она вернулась из больницы, Анна почувствовала, что в душе его медленно зреет буря. Но хуже всего было то, что он ничего не говорил. Джерри хотел, чтобы говорила она, и только то, что он хотел слышать. А она знала, чего он хочет: чтобы она справилась со своим горем, чтобы снова улыбалась, и смеялась, и снова стала чувственной и жизнерадостной женщиной, которой когда-то была…

Но он не мог понять глубину ее потери. И раздражение в нем с каждым месяцем все больше возрастало.

Таков был Джерри. Он готов был преодолеть любое расстояние, потушить любой огонь, переплыть любую реку… он готов был прийти ей на помощь в любой момент, как только она позовет его, но он не был готов с ней поговорить по душам, разделить ее чувства… Он вообще не испытывал никаких чувств. Он просто решал проблемы, и все.

После смерти Адама Анна стала смотреть на мир новыми глазами: она поняла, что напрасно пытается угождать человеку, который рассматривает ее лишь как свое приложение. Все, что у нее есть, – это она сама, а не то, что дал ей отец и Джерри…

Она до сих пор не знала, чего хочет, но если он снова поцелует ее, она утратит свою вновь обретенную силу и вновь потеряет себя. Ее жизнь опять станет собственностью Джерри.

Анна вскинула голову:

– Да, все это было замечательно, но сейчас это не имеет значения. Я хочу побыть здесь, пока Рози не свяжется с нами, и если она захочет, чтобы мы удочерили малышку, я отдам тебе Джарндирри, деньги, все, что ты захочешь, если у меня будет Мелани.

– Ты обещаешь? – наконец медленно произнес он.

– Насчет того, чтобы дать тебе… развод? – Она сделала глоток остывшего кофе. – Конечно, я сказала тебе…

– Ты не это мне сказала, – прервал он ее, и тон его был непререкаемым. – Ты сказала, что дашь мне все, что я хочу, если я позволю тебе остаться.

Он хочет больше, чем Джарндирри…

В груди ее похолодело. Двенадцать лет вместе, пять лет замужества. Они так много вместе перенесли, и по-прежнему ее желания ничего не значат для него.

«Я не могу родить тебе детей! – захотелось закричать ей. – Я не могу вернуться в тот момент, когда мой милый Адам был еще здесь, был еще живой!»

Джарндирри перестало быть для нее домом – здесь умерли ее надежды, ее мечты, ее любовь и смех. Она никогда не вернется сюда.

«Вернись ради Мелани, – прошептало ее сердце. – У тебя будет Мелани».

Анна с усилием подняла голову. Кулаки сжались, и она произнесла как можно спокойнее:

– Ты получишь все, что хочешь, Джерри. Кроме одного – я не смогу родить тебе детей! – бросила она.

Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он был подобен красным скалам Кимберли: ни ураганный ветер, ни ливневые дожди не могли его поколебать.

– Только дай мне слово, Анна, и тогда я сделаю все, чтобы у тебя был ребенок.

Что-то перевернулось в ней. Она понимала, что он требует: чтобы она вернулась в его постель, в его жизнь и его мир. Чтобы династии Каррен – Вест снова объединились, стали одним целым. И она понимала, глядя в его глаза, что у него созрел очередной блестящий план заиметь ребенка. Его ребенка, по крайней мере.

Анна закрыла глаза. Пять лет она была замужем за Джерри, их связывали мечты и Джандирри, но не было никакой любви, по крайней мере с его стороны.

– Даю тебе слово. – К своему удивлению, она услышала в своем голосе лишь печаль. – Но ты должен знать правду. Я делаю это лишь для Рози и для Мелани. Я никогда не позвонила бы тебе, если бы не эта проблема. Я никогда не вернулась бы к тебе добровольно. Я хочу жить своей жизнью. Я ждала, когда пройдет год, чтобы развестись с тобой.

– Я понял это, – произнес он иронично и в то же время сухо.

– Прости, Джерри. Но так получилось.

– Тогда поедем домой, – сказал он без всяких эмоций. В его голосе не было даже нотки триумфа. – Ты собрала вещи?

И хотя она хотела это услышать, что-то внутри ее сжалось от его бесчувственного тона.

– Да, я собрала вещи и оставила записку своей хозяйке. И закрыла магазин.

– Хорошо. Попей пока кофе. Подождем, пока проснется… малышка.

– Ее зовут Мелани, – процедила Анна сквозь стиснутые зубы.

Пожав плечами, он взял свой кофе и выпил его залпом. Джерри никогда не обращал внимания на то, холодный он или горячий.

– Я пойду. Возьму с собой телефон. Позвони мне, когда она проснется.

Джерри ушел на пляж, подальше от дома, чтобы Анна не видела его. Он шел так быстро, что вскоре пришлось остановиться и перевести дыхание. Он должен завершить это дело, не показав ей, что творится в его душе. Нельзя быть слабым, как отец, который умолял его мать остаться с ним, пытаясь удержать неудержимое.