Любовь.com Митич Лада

Глава 11

From: Andrew

To: Olga

Привет!

Решил я все-таки написать тебе письмо. Знаешь, о чем я хочу поговорить? Я хочу поговорить о дружбе!

Знаешь, терять друзей — это очень плохо. Это просто ужасно. В конце концов, у меня не так много друзей. Приятелей, коллег, знакомых — сколько угодно. А вот друзьями как-то не обзавелся. И я тебя терять не буду. Может, я и перестал быть твоим другом, но ты-то моим другом остаешься. Я буду писать тебе и дальше. Хочешь — внеси меня в черный список. Хочешь — пожалуйся на меня администратору, как на спам. Но я хочу тебе писать. И буду…

Я не потеряю своего друга.

Sincerely,

Andrew

Спустя пару часов Андрей подошел к двери своей квартиры, держа в руках охапку белых роз — мокрых, благоухающих, колючих — и коробку самых дорогих эклеров, какие только смог найти в городе. Вдохнув, как перед прыжком в воду, он позвонил и прислушался.

— У тебя что, ключей нет? — Ольга открыла дверь и увидела цветы. — Боже мой! С ума сойти… Вот это сюрприз!

Андрей впервые за много дней поцеловал жену. Не то чтобы он не любил эти телячьи нежности. Очень даже любил. Просто ритуал этот сначала стал дежурным, а спустя время и совершенно выпал из их жизни. Не до поцелуев стало.

— Теперь, как приличная женщина, — заявила Ольга, пряча лицо в цветы, — я просто обязана приготовить ужин. Пойду, гляну, что у нас в холодильнике имеется.

— Не надо, — возразил Андрей. — Я эклеры купил. Классные. Свежие и с заварным кремом.

— Экле-е-еры… — с сомнением протянула Ольга. — Эклеры — это, конечно, хорошо. Но я не уверена…

— Ты не любишь эклеры? — затаив дыхание, Андрей посмотрел жене в глаза.

— Люблю. Просто обожаю… — с жаром заявила Ольга. — Правда, обожаю… Но…

— Что-то не так? — Андрей все внимательнее всматривался в лицо жены. От ее ответа сейчас зависело слишком многое. Она это или не она, думал Андрей.

— Каждый эклер — это лишние полчаса на велотренажере… — улыбнулась Оля, понюхала розы и легкомысленно добавила: — А, подумаешь! Я намереваюсь съесть три как минимум. Подумаешь, каких-то полтора или два часа.

И засмеялась. Андрей выдохнул. Все складывалось, все было правильно. Значит, она любит эклеры. Одно попадание есть. А любит ли она белые розы? Вот в чем, как говорится, вопрос. Надо спросить, но не резко, а так, мимоходом, как будто к слову пришлось.

— Хорошо, сказал он. — Я пойду, руки помою, а ты сделай кофе. Если ты действительно приличная женщина. И будет прекрасно, если ты его заваришь в джезве, как положено приличному кофе.

— Есть, сэр! — отдала ему честь Ольга. — Будет сделано, сэр! Кофе крепкий, черный и на ночь. Давненько такого у нас не бывало. Но мне нравится.

Уже через десять минут супруги сидели на кухне, а через пятнадцать Ольга умяла три запланированных эклера и взяла четвертый, внеплановый. Андрей смотрел на нее с умилением — ему всегда нравилось, как она ест. С аппетитом и самозабвенно.

Впервые он угощал Ольгу пирожными через два дня после знакомства. Их студенческая группа тогда разгрузила вагон с арбузами, и на заработанную пятерку можно было совершенно свободно гулять и даже кутить. Пятерка, синяя, с изображением Спасской башни, тогда была ой какими большими деньгами. Тем более для них, совсем небогатых студентов.

Выбор же пирожных тогда был куда меньшим, чем сейчас — «трубочки», «корзиночки», наполеоны и эклеры. Андрей, поджидая будущую жену в кафетерии, за стоячим столиком, купил все — и разложил на тарелке. Ольга, увидев все это, покраснела, бросила на поклонника странный взгляд, и взяла длинными пальцами эклер… Андрей понял, что впервые в жизни кого-то так захотел… Но действительно ли она любила именно эклеры, или же выбор тогда был случайным, за столько лет супружеской жизни он так и не узнал. Как-то не очень это его интересовало.

— Вкусно? — спросил он. — Нравятся тебе эклеры? Я вот вспомнил, что ты вроде их любила когда-то.

— Божественно, — с набитым ртом попыталась улыбнуться Ольга. — Сто лет их не ела. Обожаю.

— А цветы тебе как, понравились? — продолжил Андрей. — Я имею в виду розы?

— Угу, — Оля отправила в рот остатки четвертого пирожного и с интересом посмотрела на пятое. — Очень понравились. Надо, кстати, в вазу их поставить.

— Вот, понимаешь, — стараясь говорить непринужденно, произнес Андрей, — ехал я мимо цветочного базарчика — увидел розы. Таких белых я давно не встречал. И вспомнил, что ты их любишь — именно белые. Ну а потом уж прикинул, что с цветами и без пирожных домой ехать глупо.

— Все женщины любят белые розы, — взяв пятый эклер, уверенно ответила Ольга. — И эклеры тоже любят все женщины. Ну, может, есть одна-две, которые не любят. Но мне кажется, что и эти, которые не любят, на самом деле любят. Просто по каким-то причинам лгут себе и социуму…

Да, Ольга, как все женщины, иногда считала, что ее вкусы идеальны. И потому говорила о всех женщинах так уверенно и безапелляционно. Но даже самому мудрому человеку порой свойственно заблуждаться, верно?

— Слушай… — начал было Андрей, но тут же подумал, что дальнейшие расспросы вызовут ненужные подозрения. И замолчал.

— Ну? — спросила Ольга. — Что?

— Да нет. Такое… — замялся Андрей. — Ты прости за утро. Я был неправ. Раскаиваюсь.

— Да я тоже была не права, — с легкостью признала Ольга. — И тоже раскаиваюсь. Ты сильно обиделся?

— И совсем не нужно нам разводиться… — обнял Ольгу Андрей. — Правда ведь?

— Правда, — прижалась к нему Ольга, — не будем разводится. Пусть разводятся те, кто не любит роз и сладкого.

Некоторое время супруги просидели, как пасторальная парочка на картине: обнявшись, глядя куда-то вдаль и молча. Как всегда, говорить было не о чем.

— Пойдем, может, спатки? — предложил Андрей. — Завтра на работу вставать рано.

— Иди. В смысле — жди меня в спальне, — игриво улыбнулась Ольга. — Хорошо?

— Намек понял, — выходя с кухни, подмигнул ей Андрей. — Только поторопитесь, девушка.

Ольга сгребла со стола посуду и поставила в мойку. Немного подумав, открыла воду. Но еще немного подумав, закрыла. Завтра помою, подумала она.

Секс в сорок-сорок пять выглядит не совсем так, как в девятнадцать-двадцать. После сорока к сексу начинаешь относиться серьезно и ответственно. Наверное, это его — секс — и убивает. Однако ничего не поделаешь, многие думают, что уже вроде… не солидно, что ли, заниматься этим где попало и как попало. Если в принципе слова «солидно», «серьезно» и «ответственно» вообще можно применить к данному конкретному понятию.

Однако супруги Будниковы подошли к сексу именно так: очень солидно и очень ответственно, даже чересчур.

Андрей пошел в спальню и тщательно расправил постель. После чего открыл форточку.

Ольга пошла в ванную и после душа обрушила на себя пахучую волну парфюмерии: дезодорант — духи — шампунь.

Андрей разделся и лег. Но что-то в собственном запахе показалось ему… неэротичным, что ли. Он сменил Ольгу в ванной и тоже обрушил на себя парфюмерную волну с запахом ландыша, лайма и каких-то экзотических трав.

Ольга тем временем достала купленную именно для такого случая и надолго спрятанную в недрах шкафа-купе супер-эротичную ночную рубашку, которая куда больше выставляла напоказ, чем скрывала. А немного подумав, затеяла перестилать постель…

Словом, через какие-то сорок минут супруги все-таки улеглись в постель и некоторое время повозились под одеялом… Потом еще повозились.

— Слушай, — предложила Ольга, — давай свет выключим? А то что-то как-то…

— О’кей, — согласился Андрей. — Я сейчас.

Он встал, щелкнул выключателем, и комната погрузилась во мрак. На обратном пути он очень больно ударился об некстати стоящий на дороге пуфик, и, громко выругавшись, рухнул в постель. При этом больно придавив Ольге руку. Ольга простонала, однако вовсе не от нахлынувшей страсти и накинула одеяло на себя и на Андрея. Они еще немного повозились, повозились, да возня как-то сама собой и прекратилась… Некоторое время супруги полежали молча. Уже ничего не хотелось. Решительно ничего.

— М-да… — нарушила молчание Ольга.

А что еще говорить-то было?

— Сколько мы уже этим делом не занимались? — спросил Андрей.

— Не помню… — вздохнула Ольга. — Видимо, последний раз — в отпуске, в Турции.

— Вот же черт… — вздохнул в ответ Андрей. — Ты расстроилась? Сильно?

— Да нет… — пожав в темноте плечами, ответила Оля. — Ну, то есть немного, конечно, расстроилась… Да ладно, с кем не бывает.

— Слушай, а давай куда-нибудь съездим, отдохнем? — предложил Андрей. — Надо бы нам отдохнуть.

— Куда? Когда? — печально заметила Ольга. — Меня сейчас с работы не отпустят… Тебя, кстати, тоже.

— Ну, может, на субботу и воскресенье, — обнял Ольгу Андрей. — На дачу. А, как ты на это смотришь?

— На дачу? — положила ему голову на плечо Ольга. — Мудро. Сто лет мы не были на даче. Можно и съездить… Ладно, завтра поговорим. Спать хочется. Спокойной…

Не договорив последнюю фразу, Ольга заснула. А Андрей подумал, что завтра надо бы начистоту поговорить с супругой. Просто спросить ее обо всем, что его волновало. Эта мысль его неожиданно взбодрила. Настолько, что захотелось выйти покурить. Он немного поборолся с этим неожиданно и не к месту возникшим желанием. Потом успокоил себя тем, что не заслужил он трубочку на сон грядущий, поскольку мужчиной себя сегодня не показал и… тоже заснул. А ветерок из форточки, открытой, чтобы охлаждать предполагаемые страсти, бесцельно трепал край занавески до самого утра.

Должно быть, эта прохлада и разбудила Андрея в начале четвертого утра. Не просто разбудила — включила мозги на полную мощность. Хорошо, хоть вставать не потребовала. Андреи повернулся набок, накрыл ухо и попытался уснуть. Но понял, что сделать ничего не сможет — сон сбежал от него, как удачливый воришка.

Рядом уютно сопела жена, а в голову стали лезть мысли. Как Макс Отто фон Штирлиц, Андрей пытался вернуться в прошлое, пытался понять, когда все закончилось? Может, тогда, в двухтысячном?

Двухтысячный год стал знаменательным годом для тех, кто, несмотря на существование китайского, иранского, или древнеиндийского летоисчисления викрам-санват, все еще живет по григорианскому календарю. То есть для наших соотечественников. Многие даже не могли представить, насколько все изменится с наступлением нового тысячелетия.

Сразу же после Старого Нового года случилось нечто неординарное: был вынесен приговор знаменитой Слоновской группировке, или просто «Слоновским», или еще проще — «Слонам». Андрей, как настоящий журналист, конечно, отвел несколько страниц громкому делу. В июле горела Останкинская башня, что дало повод поместить событие в «Топ — 10 крупнейших техногенных катастроф Москвы после распада СССР».

В этом же году впервые на сцену вышли три участницы группы «ВИА Гра» и зритель был покорен волной эротичного позитива, исходящей от красоток, исполняющих прекрасную грузинскую музыку. Надо ли говорить, что трио немедленно было включено Андреем Будниковым в круг освещаемых редакционных интересов?

Открылись Олимпийские игры в Сиднее, и пришлось взять на работу спортивных обозревателей, которые изводили Будникова и Трофименко, требуя, чтобы интервью с тренерами сборных были помещены на первых страницах.

— Когда идет Олимпиада — то да, надо!!! — надсадно орал Юра Трофименко на совещаниях. — А если она уже закончилась — то какого черта?! Спортсмены — не звезды шоу-бизнеса! Они, к сожалению, не бухают и не устраивают пьяных скандалов!!!

— Устраивают, — буркнул спортивный обозреватель. — И бухают, как и все здоровые люди!

— Да! Но крайне редко!

Так все и шло по нарастающей, даже газета стала называться «таблоид». Андрей завел привычку курить трубку, они с Юрой покупали «Хеннеси» или «Мартель» и стали ходить в дорогие рестораны на «встречи» с заказчиками.

Мимо Андрея проходила вереница личностей: политиков и звезд, актеров кино и владельцев овощебаз, стилистов известных людей и гламурных моделей, просто мажоров с претензией и людей с амбициями, приехавших из глубинки, начинающих писателей и ушедших на покой хоккеистов, помощников депутатов и любовниц командармов, пророков религиозных сект и республиканских генсеков, перспективных боксеров и прочих так необходимых для таблоида личностей.

В то же время Ольга, благодаря удачно проведенным делам, прослыла «грамотным и успешным юристом» и, сама не понимая каким образом, превратилась в крайне серьезную и ухоженную деловую женщину.

Ее называли на «вы», ей варила кофе секретарша, мужчины на деловых встречах и переговорах кратко пожимали ей руку, Ольга переходила к делу, легко управляла разговором, видела проблемы, играючи устраняла их. И только вечером замечала, что устает все сильнее.

Ради отдыха можно было уехать на море, пойти по магазинам, посидеть с подругами. Катя особого внимания к себе не требовала — пропадая на курсах английского, на теннисных кортах или еще где-нибудь, благо индустрия «чем занять ребенка» процветала вовсю.

Все чаще Ольга, позвонив Андрею, слышала в ответ: «Зай, сорри, я на встрече» или «Прости, я очень занят» или краткое «Перезвоню позже». При всем этом Ольга была уверена, что Андрей не бегает по бабам. Хотя возможности перед ним открывались невероятные — таблоид был спонсором вечных непрекращающихся шоу, презентаций и фестивалей. Всевозможные участницы, «Вице-мисс Хабаровск», или «Мисс Днепропетровск», или «Студенческая королева Николаева» размещали разносторонние цветные и дизайнерские черно-белые портфолио у Будникова и Трофименко.

Ольга совершенно не ревновала. Она знала, что если Андрей собирается на выходные на рыбалку, то так и есть: он будет сидеть на берегу озера и удить вместе с Трофименко и «менеджером по сбыту», которого никто уже не называл «Сеня-Десантник». Бывший монстр продаж в электричках теперь гордо носил костюм, запонки, и назывался «Семен Семенович Фролов, офицер воздушно-десантных войск в отставке».

Тут надо все же сказать о нем несколько слов. Семен Семенович уверенно рулил отделом сбыта, так же, как некогда вещевым довольствием Седьмой гвардейской Краснознаменной ордена Кутузова II степени воздушно-десантной дивизии, или просто «каптеркой». Все у него было вовремя, реализаторы таблоида были трезвыми и подтянутыми, как и сам Фролов. Единственное, что в день ВДВ, второго августа каждого года, Семен Семенович преображался.

— Понимаете, парни, — говорил он Андрею и Юрию, — когда я надеваю тельник, берет, вижу боевых друзей — все, сердце плачет!!! Ну, давайте, за наше Вэ-дэ-вэ!!!

Андрей и Юра понимающе поддакивали, шашлык с ухой удавался, и Ольга к такому отдыху супруга претензий никаких не имела.

Она полюбила уютные вечера на диване у выключенного телевизора, выходные в фитнес-центре с бассейном и салоном красоты. Рядом с диваном лежало великое множество детективов и женских романов, на чтение которых уже находилось время. Поджидая Андрея с работы или с рыбалки, Ольга с удовольствием ни о чем не думала. Иногда. А порой от мыслей просто не находила себе места.

Да, то были самые разные заботы о самых разных вещах. Иногда она вспоминала и о муже. Ее беспокоило состояние Андрея. Вроде бы все хорошо, но Андрей как-то… тускнел.

Сначала, когда развивалась газета, супруг вроде радовался, горел, зарабатывал, старался, а потом, когда все стало уже хорошо и стабильно… заскучал. На все вопросы отвечал Ольге коротко: «ничего, зайчик, все норм» или «на работе устаю». Но Ольге казалось, что дело в другом. И в один прекрасный день решила с Андреем поговорить.

Ни о чем не подозревая, в то субботнее зимнее утро Андрей завалился на диван с книгой в руках. Обложка была какая-то черно-серая, без названия, на титуле полустертые буквы складывались в название «Мои скитания» знаменитого Владимира Гиляровского. Андрей пытался знакомиться с тем, как было поставлено газетное дело в конце XIX — начале XX века и понять, насколько то, что у них происходит в «таблоиде», отличается от дел великих предшественников.

Классик журналистики рассказывал:

«28 июня мы небольшой компанией ужинали у Лентовского в его большом садовом кабинете. На турецком диване мертвецки спал трагик Анатолий Любский, напившийся с горя».

Андрей вздохнул и перевернул страницу:

«…мы пресытились шампанским, а Лентовский своим неизменным «Бенедиктином», который пил не из ликерных рюмочек, а из лафитного стакана.

— Осадить пора, Миша, теперь не дурно бы по рюмочке холодной водочки и селяночки по-московски, да покислее, — предложил Любский.

Явился буфетчик.

— Серега, сооруди-ка нам похмельную селяночку на сковороде из живой стерлядки, а то шампанское в горло не лезет.

— Можно, а пока вот вам дам водочки со льда и трезвиловки, икорки ачуевской тертой с сардинкой, с лучком и с лимончиком — как рукой снимет.

Жадно все набросились после холодной водки и тертой икры с сардинкой на дымящуюся селянку».

Андрей почувствовал, что хочется есть. О, а вот и о газетном деле наконец речь пошла:

«Пастухов при своем «Московском листке» начал выпускать ради выставки, в виде бесплатного приложения к газете, иллюстрированный журнал «Колокольчик», а редактор «Русского курьера» Ланин открыл на выставке павильон «шипучих Ланинских вод», и тут же в розницу продавал свой «Русский курьер».

«Кислощейная газета» — как называл ее Пастухов, помещая в «Колокольчике» карикатуры на Ланина и на все лады расхваливая в иллюстрациях и тексте выставочный ресторан Лопашова».

Андрей закрыл книгу. Да, примерно все так же, как сейчас.

В гостиную вошла Ольга.

— Милый, ты не спишь?

— Отдыхаю.

— Что это ты читаешь? — Ольга повернула книгу к себе: — Мои скитания… Дорогой мой, что это тебя на скитальцев потянуло?

— Так, решил пройтись по классике.

— Ясно. Андрюша, я хотела вот спросить… — Ольга забралась на диван и попыталась поуютней прислониться к Андрею, — у тебя все в порядке?

— В смысле? На работе все хорошо, вот думаем приложение выпускать… У нас, кстати, для солянки в холодильнике есть что-нибудь?

— Надо посмотреть… А что?

— Да почему-то литературная классика настраивает на солянку с оливками и лимоном.

— Андрюша… — Ольга взялась за кайму пледа и задумчиво стала ее перебирать, с удовольствием любуясь свежим маникюром, — мне кажется, что мы как-то обособились друг от друга.

— Да? — удивился Андрей и даже поднял брови, но Ольга почувствовала, что муж был готов к этому разговору.

— Да. И еще мне кажется, что мы за бытом упускаем что-то важное. Ты когда мне последний раз дарил цветы?

— Уж и не припомню… Оль, что с тобой? Тебе скучно? Почитай что-нибудь или посмотри телевизор!

— Андрей, мне не скучно! Вернее, скучно, но я хочу поговорить с тобой!

— Ладно… — Андрей положил на пол книгу и повернулся к Ольге. — О чем говорить будем?

— Ты считаешь, что нам не о чем говорить? — обиделась Ольга.

— Оля, ты видишь, что я отдыхаю?

— Вижу. И еще вижу, что ты уходишь от ответа, Андрей, — Ольга взялась за супруга цепкой хваткой юриста.

— Оля… Хорошо. Вот послушай — мы женаты пятнадцать лет…

— Четырнадцать с половиной.

— Хорошо, пусть будет так. Тебе не кажется, что за четырнадцать с половиной мы достаточно много всего наговорили?

Андрей сказал это и осекся, видя, что слезы готовы брызнуть из глаз жены.

— Оля, я не об этом хотел сказать…

— Об этом, Андрюша…

— Прости… Оль, ты задумывалась когда-то о нашей жизни? Чего мы хотим? Куда мы идем?

— Андрей, ну, задумывалась, конечно!

— Оля… выслушай меня серьезно.

— Слушаю тебя.

— Ты вот в школе кем хотела быть? Актрисой там, певицей, балериной?

— Все девочки хотят быть певицами и актрисами.

— А все мальчики — летчиками, пограничниками и моряками. А знаешь, в чем разница?

— В чем?

— В том, что девочки создают семью и успокаиваются. А мальчики, хотя тоже создают семью, но все равно потом мечтают. И жалеют, что не стали ни летчиками, ни пограничниками, ни моряками.

Андрей встал с дивана, стараясь не прикасаться к жене, и подошел к окну. Там быстро, по-осеннему, вечерело, и было видно, как дети вереницей идут по асфальтовой тропинке к домам.

— Понимаешь, Оля, вот нельзя же жаловаться на жизнь… Вроде сами здоровы, и все есть… Но чего-то вроде как не хватает…

— Так давай уедем куда-то! Хочешь?

Андрей отвернулся от окна и спокойно спросил:

— Куда? И зачем? Давай лучше приготовим солянку…

В тот вечер солянка была хороша. С лимоном и оливками. И съели ее супруги Будниковы под разговор. Но без шампанского… Даже классикам надо следовать не во всем.

Андрей глубоко вздохнул, вспомнив о той солянке. Серьезный разговор тогда был совершенно беспредметен и не нужен. Он и сейчас бы не дал никаких результатов.

Была ли она вообще, эта самая любовь? Та самая, за отрицание которой, классик предлагал вырвать лгуну его язык. Трудно сказать. Такой любви, которая рушит все преграды, будит спящих принцесс и заставляет отправляться незнамо зачем за сорок морей в тридевятое царство, может, и не было. Но были дни и ночи вместе. И вечера, и утра. И было бессонное бдение у кровати больной дочери. И была, конечно, сама дочь и радость от осознания того, что она появится — настоящая, неподдельная — и возвышающее, окрыляющее счастье, когда она появилась.

И было то самое первое свидание на мосту, о котором так не хотелось говорить в ресторане «Под мостом», а за ним еще… ну, не сотни и тысячи, конечно, но с десяток свиданий, на которых Андрей пытался показаться остроумным и просто умным. А Ольга красивой и привлекательной. И, черт возьми, они такими и были! Честное слово, были! А еще был первый совместный отпуск и первая в уже далеко не юном возрасте поездка за границу, в Болгарию. И была до крови прокушенная рука у Андрея, когда ждал он под роддомом Катьку.

И были седые волосы у Ольги, когда Андрей на первой их машине попал в аварию. Сотовых тогда и в помине не было, а из ГАИ на домашний телефон и без подробностей сообщили, что супруг попал в аварию и находится в больнице, после чего повесили трубку. И мчалась тогда Ольга в богом забытый районный центр на перекладных, рисуя в голове картинки одна страшнее другой. Примчалась, чтобы узнать, что у Андрея перелом мизинца на правой ноге и две царапины на обеих щеках. И она была счастлива, что вышло так, а не так, как ей подсказывало ее богатое воображение.

Было, конечно было, и многое. Вот только куда делось-то?

Глава 12

Наутро машина остановилась на улице мертвого в это время года дачного поселка. Вдалеке был виден дымок из трубы сторожки — дежурный топил печку. Было безлюдно и тихо. Деревья уже избавились от листвы. За последними домами поселка черной стеной высился лес. Лишь кое-где белели березы, подчеркивая его мрачную осеннюю неприветливость.

Ольга и Андрей вышли из машины, со скрипом открыли калитку и вошли в мертвый и холодный дом. Андрей поставил на пол пакеты с едой, купленной в магазинчике у автозаправки, и вдохнул тяжелый сырой воздух. Такой сырой, с затхлостью, мертвый воздух бывает только в подвалах, погребах и запертых на зиму дачах.

— Надо бы камин растопить… — пробормотал Андрей. — Пойду дров наколю. Мужик я или не мужик?

Он пошел колоть дрова, заготовленные именно для такого случая еще с лета, а Ольга занялась завтраком. Через полчаса Андрей с грохотом высыпал поленья на специальный коврик перед камином и подумал, что вот уже лет пять у них есть своя дача. Неплохая, в общем-то, дача. С камином и мансардой. И даже с видом на лес. Но если посчитать время, которое они проводят на этой самой даче, то выйдет едва ли пара месяцев.

Дача для представителя среднего класса — место культовое и значимое. Здесь менеджеры, журналисты, юристы, администраторы жарят мясо, чтобы с ним сфотографироваться, пьют вино, чтобы сфотографироваться с бокалом, собирают яблоки, чтобы сфотографироваться с корзиной, и собираются компаниями… нетрудно догадаться, для чего именно.

Андрей долго упирался, но Ольга настояла. У них, считала она, тоже должен быть загородный дом. С камином. Как у нормальных людей. Аргументами служили утверждения, что у Ефремовых есть дача, у Светки — двухэтажный деревянный финский сруб, у Лебедева — вообще вилла в три этажа.

В общем, Андрей уступил, и супруги влезли в кредит, но приобрели участок в довольно живописной местности, у деревни под названием Красный хутор. Тогда же Ольга открыла в себе талант дизайнера. Обложившись журналами «Мир Вилл» и «Приусадебная мечта», супруга делала какие-то вырезки и закладки. По утрам в выходные Ольга не пропускала ни одной передачи по ящику, где ухоженные, чисто выбритые трезвые строители в отглаженных комбинезонах буквально за сорок шесть минут эфирного времени делали из совкового сарайчика то домик в стиле «Прованс», то ранчо в стиле «кантри», то из убитого гаража барскую помещичью усадьбу. Андрей еще не видел в этом опасности, но чувствовал ее, как зверя на сафари, всей кожей спины.

И ожидаемая опасность явилась в образе хмурого прораба и такой же неприветливой бригады. Прораб послушал Ольгу, с недолжным вниманием отнесся к ее вырезкам и закладкам и попросил денег вперед. На материалы и, как он выразился, на расходное. Андрей не очень понял, что за расходное, но денег дал.

Будниковы как раз выплатили кредит за участок. И тут же взяли новый, на строительство. Через месяц, когда уже должно было начаться возведение стен, оказалось, что нет ни фундамента, ни материалов. А есть сам прораб, который сообщил, что материалы подорожали и попросил добавить денег. Будниковы добавили. А что делать-то оставалось? Тем более что Андрея повысили в должности, что автоматически повлекло за собой прибавку к зарплате и расширение соцпакета. Теперь он мог «на шару» болеть, как и все сотрудники редакции, а также бесплатно трындеть по безлимитному телефону сколько вздумается.

Однако с дачей все шло через пень-колоду, совсем не так, как в телепередаче. Правда, для Андрея неожиданностью это уже не было. Он давно не верил в рекламу и доказывал супруге, что нарядных каменщиков и плотников в чистых комбинезонах рождают стилисты и визажисты в гримерках телеканалов. И исключительно с целью втюхать массовому потребителю новые экологически чистые ацетоны и краски или сверхсовременные окна из отходов металлов и пластиков.

В конце концов эпопея создания райского уголка продолжилась, хотя бригады и менялись. Через их участок прошел целый интернационал — «пятнадцать республик, пятнадцать сестер». Таджики сменяли молдаван, а их, в свою очередь, сменяли узбеки и… Не прошло и года, как Ольга с Андреем стали счастливыми обладателями жилища, где можно было, ну как минимум заночевать, не опасаясь за свою жизнь. Или, например, с трубкой посидеть у камина. Отличная настоящая каминная труба позволяла дымить совершенно спокойно.

Андрей полез в сумку за трубкой.

Огонь начал разгораться, дрова затрещали, в комнате запахло дымом. А Ольга как раз внесла в комнату сковородку с яичницей по-деревенски. Именно такую Андрей любил больше всего: с помидорами, беконом и охотничьими сосисками.

— Ну, долго ты там? — спросила Ольга. — …Завтрак готов. Давай, садись к столу.

Есть не хотелось. А вот задать жене прямой вопрос, который беспокоил его больше всего, очень хотелось. Но как это сделать? Слова упорно не хотели складываться в нечто легкое, но откровенное.

Андрей подбросил еще пару поленьев. Как бы так ее спросить? …Хотя, с другой стороны, может, и не стоит спрашивать…

— Сейчас, — ответил он, — еще дровишек подкину! Как раз разгорелось.

— Иди, садись быстрей, — поторопила Ольга. — Остынет яичница. Да и чай я уже поставила.

Андрей в задумчивости отложил трубку, подкинул еще несколько деревяшек, поворочал их кочергой и, наконец-то, подошел к столу.

— Оль, скажи, а ты Интернетом пользуешься? — начал он и сам же себя оборвал —…Ну да — дурной вопрос, конечно пользуешься. Все ведь пользуются Интернетом.

— А что? — удивилась Ольга.

— А скажи, ты же и сайтами, наверное, пользуешься? — так же неуклюже поинтересовался он.

— Да… — еще больше удивилась Ольга. — Естественно, пользуюсь сайтами. Трудно пользоваться Интернетом и не попадать при этом на сайты. Хотя и возможно. А что?

— Ну да… естественно… повторил ее слова Андрей. — А разными там, знаешь, чатами, форумами? Ну, где люди просто общаются? По поводу, и, бывает, без повода…

— Не понимаю, что ты хочешь сказать… — начала терять терпение Ольга. — Перестань юлить.

— Ну, знаешь, там есть разные сайты… — промямлил Андрей, понимая, что несет невесть что. — Разного содержания…

— Я по-прежнему не понимаю, что тебя интересует? — попыталась взять себя в руки Ольга. — Порно-сайты или что?

— Да нет… — глупо улыбнулся Андрей. — Причем тут вообще порно? Есть там разные, другие сайты… Там люди могут просто общаться… Могут знакомиться, а потом писать друг другу письма… Понимаешь?

— Нет, не понимаю, — отрицательно качнула головой Ольга. — А ты хоть сам-то понимаешь, о чем говоришь?

«Не надо было все-таки этот разговор начинать», — подумал Андрей. Вчера вечером, перед сном, все казалось намного логичнее и проще. А в итоге вышел какой-то бред.

«Черт возьми! Вот я дурак, зачем вообще этот разговор затеял?»

— …Не очень. Ладно, забудь… — еще глупее улыбнулся Андрей. — Пойду-ка покурю.

— Если ты не заметил — я, вообще-то, яичницу приготовила… — Оля начала злиться всерьез.

— Да-да… — рассеянно ответил Андрей. — Ну, я сейчас. Через пару минут… Аппетит только немного нагуляю.

Он вышел из дому, а Ольга немного поковыряла яичницу вилкой и поняла, что аппетит куда-то исчез, улетучился напрочь. Вместе с приличным настроением. Вилка полетела в угол, как будто была в чем-то виновата. Ольга резко встала и вслед за Андреем вышла в стылый дворик.

Впервые это случилось с супругами Будниковыми в две тысячи четвертом, когда все вроде бы было устойчиво и благополучно. Американский марсоход «Спирит» опустился на поверхность Красной планеты, и все земляне могли следить за его исследованиями благодаря специальному сайту проекта. Россия первой в мире признала киберспорт официально — именно как вид спорта — и теперь все геймеры из затхлых подвалов превратились в физкультурников. На ТНТ запустилось самое длинное в мире реалити-шоу «Дом-2», и парни с девушками, играющие любовь в прямом эфире, попали в книгу рекордов Гиннеса…

Таблоид Андрея Будникова, конечно, не отставал от жизни. Андрей возрадовался тому, что 17-летняя россиянка Мария Шарапова выиграла турнир в Уимблдоне, а 23-летняя Анастасия Мыскина — турнир Большого Шлема, и на страничке спорта можно было разместить фото сразу двух стройных девушек в коротких юбках.

Заставило Будникова прослезиться празднование в Тынде — отмечали тридцатилетие Байкало-Амурской магистрали — по радио звучали песни «Большой привет с Большого БАМа», «Даешь Амур! Даешь Байкал!», и «Бамовский вальс». Тысячи бывших комсомольцев, ставших бизнесменами и олигархами, выпили водки и достали черно-белые фотографии, на которых они были совсем другими — в обнимку с гитарами, длинноволосые, бородатые и удивительно веселые.

Ольга, прекрасно понимая чувства Андрея, отправила его на встречу с друзьями, и супруг прибыл домой ночью, пахнущий сибирской хвоей и багульником. Проснувшись утром, Андрей выпил кофе, таблетку от похмелья, перекинулся с Ольгой парой малозначащих фраз и не пошел на работу. Валяясь на диване с «Походом в Хиву», мемуарами Максуда Алиханова-Аварского, полковника царской армии, вспоминая БАМ и Тынду, Андрей понял, что многого уже не сделать и не вернуть…

Наверное, только после сорока приходит осознание того, что ты уже не поскачешь впереди эскадрона, как Гайдар, который это делал в шестнадцать, не напишешь «Героя нашего времени», как Лермонтов в двадцать пять, не отправишься на дуэль, как Пушкин в неполных тридцать семь… Да и еще много чего не сделаешь, упустив и время, и желание, и возможность.

Андрей вздохнул и мысленно прикинул активы. Да, есть квартира, дача, две машины… Все как у людей. А где фотографии с покоренных вершин? Совершенные революции, начатые на Сьерра-Маэстре? Увы, пост редактора и соучредителя пусть даже модной газеты — не пост капитана корабля дальнего плавания или великого команданте.

Куда ехать? Как меняться? Куда бежать? Даже Куба, пламенный Остров Свободы, уже предлагает тот же набор, что и любой попсовый курорт мира. Юра Трофименко, съездивший туда на майские праздники в прошлом году, остался доволен, но рассказывал о красных пионерских галстуках уже как о забавном аттракционе. Уезжать навсегда стало некуда. Везде одно и то же: пусть разные, но такие одинаковые достопримечательности и туристы, одинаковые до одури.

Раньше от таких мыслей спасала работа в газете. Потом, в двухтысячном, успокаивал некий призрачный успех, ведь газета-то становилась все популярнее, и, значит, он делал свое дело неплохо и не зря. А потом пришло осознание, что успех, достижение которого, как проповедуют на тренингах, «есть главная цель вашей жизни», не приносит обыкновенного счастья — счастья, как некоего набора чувств, пусть сиюминутных, но ослепительно ярких.